Текст книги "Мир культуры. Основы культурологии"

иероглифами “жу цзя” – “школа ученых книжников”.

Такими книжниками часто были люди из обедневших

чиновничьих семей. Они делались бродячими

учителями, зарабатывавшими себе на хлеб тем, что

помогали изучать древние книги.

Конфуций (ок. 551—479 до н.э.) – выходец из

обедневшей аристократической семьи чиновников и

военных. Китайский историк Сыма Цянь (145

Конфуций. С картины

191

художника У Даоцзы. VII век

или 135 – ок. 86 до н. э.) говорит о нем: “Конфуций был незнатен, беден”. Но

бедность не помешала, может быть, даже способствовала тому, что Конфуций решил

проявить себя на государственном поприще. Он считал, что в то смутное время, в

которое он живет, лишь честная служба и высокая нравственность общества может

стать основой порядка и спокойствия в стране:

"Когда какой-нибудь правитель пригласит меня на службу, то у него уже в течение

года станет лучше, а через три он обретет успех" [149, с. 122].

Древние китайские книги говорят о том, что Конфуций был мягок и энергичен,

внимателен к людям, исполняя свои чиновничьи обязанности. Но правящая элита не

желала его продвижения, не принимала его советов, ему приходилось жить в

атмосфере бесконечных интриг, поэтому он оставил карьеру чиновника и занялся

преподаванием. Лучше всего о своей судьбе сказал сам Конфуций:

"В пятнадцать лет я ощутил стремление учиться; в тридцатилетнем возрасте я

утвердился; достигнув сорока, освободился от сомнений; в пятьдесят познал веление

Неба; в шестьдесят мой слух обрел проникновенность; с семидесяти лет я следую

желаниям сердца, не нарушая меры" [там же, с. 59].

Конфуций умер в возрасте 73 лет, оставив после себя множество учеников

разного возраста и положения. В школе Конфуция изучали мораль, политику,

литературу, язык. Обучение проходило в форме бесед, в которых он излагал

сущность своего учения. Беседы составили книгу “Луньюй” (“Рассуждения и

беседы”), написанную учениками и последователями Конфуция.

Конфуций не рассматривал тайны бытия, вопросы познания мира, его

интересовал человек в мире людей. Но и он отдает дань традициям, называя началом

начал Небо, в котором он видит часть природы, доступную для наблюдений, а также

высшую духовную силу, образующую и направляющую природу и человека.

Согласно Конфуцию, жизнь и смерть определяются судьбой, богатство и знатность

зависят от Неба.

Кроме Неба, в конфуцианстве присутствует и категория дао. Но дао Конфуция

– моральная величина, моральный закон, путь поведения, долга, которому человек

должен следовать в своих поступках. Считается, что Небо наградило человека

натурой, поэтому поступать нужно в соответствии с волей Неба – это и есть дао,

которое у каждого человека неповторимо. Человек должен сам познать свое дао и

следовать ему. Степень владения дао зависит от образованности и от собственных

усилий человека. Для Конфуция есть лишь два варианта отношения человека с тем,

что ему повелело Небо,– с судьбой: “продвинуться вперед”, идти навстречу судьбе

или “остановиться”. Он говорил:

Человек способен сделать путь великим,

Но великим человека делает не путь.

192

[там же, с. 141]

Познание можно развивать и совершенствовать, изучая традиции древности,

постигая нравственные нормы, давая им толкование и опираясь на человеколюбие,

на “человеческое начало” в человеке. По словам Вольтера, Конфуций предлагал

“непрестанно следить за самим собой и исправлять сегодня ошибки, допущенные

вчера”. Для Конфуция познание самого себя– это самосовершенствование, целью

которого становится достижение статуса “благородного мужа” – цзюньцзы.

Цзюньцзы (“благородный муж” Конфуция) —

это идеальный образ человека, обладающего

совершенством поведения, честного, бескорыстного,

мудрого, справедливого. Вся его жизнь – служение

людям ради утверждения истины. “Он прежде видит в

слове дело, а после сказанному следует”,– говорил

Учитель. Он тверд и стоек: “Благородный муж и в

нужде не отступает, малый человек, терпя нужду,

становится распущенным” [там же, с. 136]

“Благородный муж” развивает в себе добродетели: и

—

долг, ли – этикет, норма нравственности, ритуал, чжи

–

знание, синь – верность и сяо – сыновняя

почтительность.

Основой, на которой все эти добродетели

существуют, является главное понятие конфуцианства

–

жэнь (гуманность, человеколюбие). Проявления жэнь

–

справедливость, искренность, милосердие, доброта,

сдержанность. Это понятие многозначно, в него

Художник У Бинь. Конфуций

входят: общая культура человека, идеальные

и его ученики под сенью

отношения в семье, обществе и государстве.

абрикосового дерева.

Иероглиф, обозначающий жэнь, состоит из двух

Начало XVII века

знаков – “человек” и “два”. Поэтому Конфуций,

говоря о жэнь, всегда связывает это понятие с отношениями между людьми и

отношением правителя к людям: “Кто человечен, тот дает другим опору, желая сам

ее иметь, и помогает им достичь успеха, желая сам его достигнуть. Умение найти

пример вблизи (т. е. относиться к другому, как к себе.– А. Б.) – вот в чем вижу я

путь жэнь” [там же, с. 84]. На этом основании было сформулировано так называемое

“золотое правило нравственности”: “Чего себе не пожелаешь, того не делай и

другим” [270, с. 289]. В другом месте эта мысль усиливается: “Человечность для

людей важнее, чем вода с огнем. Я видел погибавших от воды с огнем, но никогда не

видел, чтобы кто-нибудь погиб от человечности” [149, с. 142|.

Согласно жэнь, человек должен знать свое место: “Правитель должен быть

правителем, отец – отцом, а сын – сыном” [313, с. 116].

Так утверждается разделение обязанностей в обществе и, как результат,

строгая иерархия. Однако и правитель непременно должен был обладать

человеколюбием, добродетелью: “Правящий с помощью добродетели подобен

193

Полярной звезде, которая занимает свое место, а все другие звезды окружают ее”

[123, с. 63J.

Сыновняя почтительность – уважение к родителям и старшим по возрасту и

должности – становится основой жэнь, а в сочетании с ним особенно эффективна

как принцип управления страной, которую Конфуций представляет как большую

семью. В семье человек должен получить основы воспитания, согласно им дети

должны быть не только покорны воле родителей, но и обязаны искренне любить их.

“Если человек не любит родителей, не признает сыновних обязанностей, он —

существо ненормальное. Не любить и не почитать отца и мать – это все равно, что

сознательно сократить или погубить свою жизнь”. В Китае говорили: “Всякий

злодей начал с того, что стал дурным сыном” [274, с. 141, 142].

Для Конфуция человек – центральное звено всего его учения, поэтому

большое внимание он уделяет вопросам самовоспитания и самосовершенствования,

основанным на знаниях, разумном следовании предписаниям, обычаям, этикету.

Путь к совершенству имеет три ступени: поэзию, ли-этикет и музыку. Поэзия

развивает мышление, фантазию, умение понимать других людей. Музыка —

средство изменения плохих обычаев, потому что она учит человека тончайшим

оттенкам чувств. Ли-этикет стоит в центре всего стремления “благородного мужа” к

совершенству. (Перевод понятия “ли” многозначен: приличие, церемония, обряд,

ритуал, благопристойность; первоначально так называли специальную обувь для

совершения религиозного обряда).

Понятие “ли” несет в себе два значения: приличие, исполнение установленных

предписаний в поведении и собственно ритуал поведения. С помощью “ли” человек

сдерживает себя, открытое проявление своих чувств в Китае считается верхом

неприличия; нельзя делиться горем или рассказывать о болезнях, чтобы не

отягощать других своими заботами. При всем благородстве таких установок человек

все-таки не мог проявляться как индивидуальность: следование этикету требовало

стандарта в поведении, но тем не менее ценность морали становится абсолютом:

“Умереть с голоду – событие маленькое, а утратить мораль – большое”, —

говорили конфуцианцы [там же, с. 137]. Конфуций полагал, что большую роль в

соблюдении правил поведения, этикета имеет точность выражения мыслей,

“правильные имена”, которые должны оказать влияние на исправление нравов. Он

говорил: когда “имена неправильны, речь противоречива; когда речь противоречива,

дела не завершаются успехом; когда дела не завершаются успехом, не процветают

правила поведения и музыка; когда не процветают правила поведения и музыка,

наказания и штрафы налагаются неправильно, народу некуда поставить ноги и

положить руки” [123, с. 61].

Трудно однозначно оценить вклад Конфуция в китайскую культуру. Богатство

и гармония его этических рассуждений не имеют себе равных для VI—V веков до н.

э. Но в то же время – это суровая мораль общества, в котором отдельный человек

ничего не значит как индивидуальность, общества, в котором царит только

подчинение, верность правителю как отцу великой семьи – Китая, как сыну Неба.

Однако Конфуций полагал, что желанный порядок, гармония и процветание могут

194

наступить только в результате морального совершенствования, в результате

сознательных усилий людей, “благородных мужей”, стоящих на службе у

просвещенного правителя. Он не сторонник создания кодекса написанных законов,

по которым нужно управлять государством или подчиняться. “Благородный муж,—

учил мудрец,– проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. ” [274,

с. 142, 143]. Мы видим, что Конфуций не стремился к равенству в

противоположность Лао-цзы, более того, он полагал, что “Сын Неба считал вельмож

своими руками, добродетель и закон – уздой, чиновников – вожжами, наказания

– стимулом, народ – лошадью. Чтобы хорошо управлять лошадью, нужно

правильно ее взнуздать, ровно держать вожжи и вовремя пользоваться стимулом...”

[там же, с. 144].

Учение Конфуция не сразу входит в жизненную практику Китая: уж слишком

высок был предложенный уровень отношений, но его ученики и последователи на

протяжении более столетия утверждали основы конфуцианства в проповедях,

просветительской и воспитательной деятельности. Это создало в традиции китайцев

целый слой культуры, где центральным звеном становится этика, строгое

соблюдение норм почитания старших в семье и обществе, верность идеалам,

излагаемым учителем в своей школе, где он готовил будущих чиновников, которые

должны были стать справедливыми помощниками правителям, способными

добиться добродетели и гармонии в государстве. Усвоение конфуцианских

канонизированных книг легло в основу китайского образования и стало

непременным условием получения ответственных постов на государственной

службе.

Как видим, мысль мудрецов Китая клонилась к вопросам организации

государства. Государство было той основой, которая цементировала все стороны

культуры: технику, искусство, религию, отношения между людьми, традиции и

обычаи. Особенностью всей китайской культуры можно считать то, что она

стремилась сохранить свое прошлое, утвердить его как настоящее. Любое

новшество не могло быть воспринятым, если в нем не было связи с хорошо

известным. Конфуций говорил: “Я толкую, но не создаю”. Он считал себя учеником

древних, к словам которых он ничего не прибавил, а передавал их в первоначальной

и первозданной неизменности. Все новое принималось в Китае только как хорошо

забытое старое, и потому всем последующим наслоениям культуры в искусстве,

религии, политике свойственна статичная традиционность.

Более поздняя философская теория – фацзя, или легизм, касалась

преимущественно политической сферы и искала путей укрепления власти,

обретения стабильности в обществе. Ее создатель Шан Ян (390—338) – главный

министр Циньского царства, узаконивший право частной собственности и

лишивший аристократию права наследования государственных постов (за что по ее

настоянию был казнен). Свои основные взгляды он изложил в труде “Книга

правителя области Шан”. Шан Ян полагал, что государству необходимы строгие

законы, которые охраняли бы единоличную власть правителя, наказывали за

малейшее нарушение. Его высказывания выглядят очень жесткими: “В строгой

195

семье не бывает строптивых рабов”. Или: “Если люди глупы, их легко принудить к

тяжелому труду, а если умны, то нелегко”; “Если управлять людьми как

добродетельными, то неизбежны смуты, и страна погибнет; если управлять людьми

как порочными, то тогда утвердится образцовый порядок”. Легисты видели в войне

универсальное средство для решения государственных задач: “Если войной можно

уничтожить войну, то позволительна даже война; если убийством можно уничтожить

убийство, то разрешается даже убийство” [там же, с. 145, 146]. Жестокость Шан Яна

связана и с репрессиями против конфуцианцев: он велел закопать живыми 460

ученых и сжечь много книг. В законах, созданных на основе легизма,

предусматривалось уничтожение всех родственников преступника по трем линиям

родства – отца, матери и жены за тяжкое преступление, а за менее тяжкое грозило

физическое калечение.

На этом выросла вся последующая китайская государственность,

превратившая Китай в империю Цинь, во время которой были заложены основы

всей культурной будущности Китая, мало изменившейся до наших дней. После

смерти “Первого императора” Цинь Ши-хуанди (259—210 до н.э.) сразу же началась

война не только с домом Цинь, сколько между претендентами на императорскую

власть. В 202 году до н. э. Лю Бон, один из руководителей народного восстания,

разбил войска одного из претендентов и положил начало новой – Ханьской

династии. Именно при ней и сложилась та знаменитая этническая общность,

которую отметил Андерсен в своей сказке. До сих пор китайцы называют себя

ханьцами.

С периода Хань монолит китайской культуры состоит не из различных

элементов, а влит в созданную ею систему государственности, которая постоянно

воспроизводит себя как целостность в единстве всех своих отношений. Сохранились

все представления о Вселенной, о месте правителя и подданного, отношения с

природой, верования и учения – все это не отделялось от системы государственного

устройства.

В основании китайской духовной культуры лежит и буддизм, пришедший в

Китай из Индии. Соединение буддийских представлений о человеке с китайскими

традициями прошло безболезненно, поскольку идея поиска пути

самосовершенствования, поиска мудрости была свойственна и собственным сферам

китайской культуры.

§ 3 Особенности менталитета китайского общества

В древнекитайских воззрениях считалось, что мир возник от взаимодействия

светлых (ян) и темных (инь) частиц. Они породили пять стихий – землю, воду,

огонь, дерево и металл, от которых произошло все во Вселенной, все явления

природы, качества людей, их состояния: пять состояний погоды – дождь, холод,

жара, ветер, ясная погода; пять видов злаков – просо, конопля, рис, пшеница, бобы;

196

пять благ – долголетие, богатство, здоровье, добродетель, естественная смерть, а

также пять вкусов, пять цветов, пять металлов, пять добродетелей и пр. Все эти

производные так же, как ян и инь, наполнены смыслом, символичны и

взаимодействуют друг с другом. В эпоху Чжоу складывается культ Тянь (Неба) как

высшего начала, руководящего всем, что происходит на земле, по законам

справедливости. В книге “Шуцзин” говорится: “Только небо наблюдает за народом,

ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай. Без неба погибнет народ. От

милости неба зависит его судьба” [274, с. 9]. Жизнь каждого

человека и даже императора связана с велениями Неба,

невыполнение которых грозит всевозможными бедствиями:

засухами и наводнениями, пожарами и болезнями. Поэтому

жизненный путь каждого предопределен и строго

регламентирован согласно ритуалам и предписаниям буквально

Инь – Ян

со дня рождения до смерти. Это касалось всего: цвета и фасона

одежды, движений и жестов, манеры поведения. Жить и вести себя не так, как

предписано, означало “потерять лицо”. Считалось, что любое нарушение

установленных правил может разгневать Небо, поэтому общество жестоко карало

виновного, вплоть до физического уничтожения нарушителя.

Среди других божеств выделялись божества

Солнца, Луны, которым посвящались специальные

праздники, и звезд. Поклонение звездам сочеталось с

сохранившимися тотемными представлениями,

поэтому звездное небо было поделено на 12 частей,

каждая из которых носила имя тотема: мышь, бык,

тигр, заяц, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица,

собака, свинья и дракон. Согласно солнечному

зодиаку каждый из годов 12-летнего цикла получил

имя священного животного и требовал особых

культов. Такие же культы были связаны с различными

Крылатый дракон.

Бронза, инкрустированная

месяцами, неделями, и даже день был поделен на

серебром. IV век до н. э.

двухчасовые отрезки, каждый из которых надлежало

посвящать занятиям, предписанным социальным

статусом человека. Через эти культы человек мог общаться с небом. Даже жизнь

императора была регламентирована: когда он должен идти поклоняться предкам,

когда, облачившись в особую одежду, должен выехать в поле на желтом воле, чтобы

провести первую борозду, когда должен был осенью выйти в поле с золотым серпом,

чтобы дать знак к началу жатвы. Все было решено за него заранее. За соблюдением

этих правил наблюдал специальный совет особо приближенных сановников. Таким

образом, император должен был снискать расположение Неба к своему народу.

Кроме главных божеств космического масштаба, мир для каждого китайца был

населен огромным количеством добрых и злых духов. Каждому явлению природы,

ремеслу, каждой сфере жизни сопутствовали духи, например: доу-шэн – дух,

защищающий от оспы; цзинь-цюань – дух, охраняющий колодец; лэй-цзу – дух,

197

ведающий громом; ли-ши – дух рынков, ма-мин – дух шелковичного червя, а кроме

них, дух долголетия и дух войны, дух домашнего очага и духи предков. Даже

человек, по китайским поверьям, имел не одну душу, а девять или десять: три

связаны с духовным миром человека, а шесть или семь были связаны с его телесной

сущностью. При рождении сначала появляются телесные, а потом– духовные, при

смерти – наоборот. Для защиты от злых духов и ублаготворения добрых

существовало огромное число обрядов, которые надлежало выполнять перед

началом каждого дела или в процессе него. Ни о каком пренебрежении к этим

обычаям или неполном выполнении их не могло быть и речи, поэтому они во

многом сохранились до XX века.

Желание раз и навсегда упорядочить мир

отражалось и в административном устройстве

государства, и в иерархической системе общества Китая.

Среди разных социальных слоев можно упомянуть

наследственную аристократию из родов, получивших в

свое владение землю от правителей-ванов. Некоторые из

них были наделены властью. Как позже в средневековой

Европе, в Китае еще с VII века до н. э. появляются

аристократы, не имеющие собственных владений и

составляющие слой, напоминающий рыцарство: они

назывались да-фу и занимались преимущественно

военным делом. При династии Чжоу каждое княжество

возглавляли вельможи, правившие с помощью сановников.

Различный ранг этих сановников, относившихся к знати,

зависел от размера собственности. Те, кто имел так

называемые “дома”, стоял выше владельцев “полей”. Но и

те,

и другие пользовались правами аристократов и жили за

Дух долголетия

счет труда земледельцев. Однако собственники “полей”

уже относились к низшему социальному слою и назывались “мужами”. Среди

мужей были и такие, кто сам обрабатывал свои земли и добывал себе пропитание

другим трудом. “Мужи,– пишет И. И. Семененко в книге о

Конфуции,– занимали промежуточное положение между знатью и

простолюдинами”. Разветвленной бюрократической системе, которую представлял

собой Китай, были необходимы чиновники – ши. Они не имели титулов и

наследственных уделов, но были образованны и вхожи в высшие слои общества.

Уже в империи Цинь было 20 рангов чиновников, получавших твердое жалованье,

чаще всего зерном. Будучи лишенными богатств, да-фу и ши создали для себя

особый кодекс чести, который строго соблюдали и гордились этим. Это была

аристократическая этика, согласно которой существовали особые нормы поведения

на поле боя и при исполнении государственных должностей, обязательной была

верность и преданность господину до последнего дыхания.

К средним векам в Китае образовалась сложная, но стройная система

управления страной. Отбор кандидатов на ту или иную должность, в отличие от

198

других государств, где большую роль играли родственные, личные связи или

протекция, уже с VII века до н. э. осуществлялся с помощью экзаменов. Тот тип

экзаменов, который существовал в средневековом Китае, известен всему миру до

сих пор и успешно применяется. Кандидат должен был знать наизусть сочинения

древних, в особенности Конфуция, давать толкование заданному тексту, уметь

рассуждать на философские темы и сочинять стихи. Экзамены проходили в суровой

аскетической обстановке: каждый находился в отдельном помещении, где, кроме

письменных принадлежностей, не было ничего, экзаменующемуся выдавалась

особая одежда, поскольку экзамен – это тоже своего рода ритуал, вопросы не были

известны заранее, каждый ответ давался письменно и под девизом. Лучшие

удостаивались степени и получали право сдавать экзамены на вторую степень, а

выдержавшие их – на третью. К экзаменам допускался любой, независимо от

социальной среды. Получивший должность имел огромное влияние, так как на

своем месте он был высшей властью, судьей, сборщиком налогов, назначал на

работы, которые должен был выполнять каждый простолюдин на пользу

государства. Высшая ученая степень – цзиньши давала право на высокий

государственный пост, так как на экзаменах присутствовал сам император.

Была в Китае и Академия наук – Академия ханьлинь, куда входили особо

знаменитые ученые мужи, они толковали законы, составляли императорские указы,

могли быть назначены наставниками наследников престола или советниками

императора.

Основу той части общества, которая

производила блага, составляли земледельцы,

организованные, как и в Египте, в общины, где

также

все, даже личная жизнь, было

регламентировано. Еще Шан Ян в своих реформах

разбил каждое поселение на пять или десять

дворов, и все должны были следить друг за другом

и отвечать друг за друга. Чиновники разных

уровней следили за строгим исполнением системы

круговой поруки, а также за тем, чтобы все

Великая китайская стена.

отбывали общественные повинности, которых

III век до н. э.

было немало от мелких повседневных до

грандиозных государственных строек.

На строительство Великой стены мобилизовали миллионы крестьян,

превращенных в государственных рабов, а также воинов, пленных и даже женщин,

которые в бесчеловечных условиях со свойственным китайцам терпением и

старанием, вошедшим в поговорку, возводили это величайшее в мире сооружение с

башнями и проходами, служившее не только для защиты от северных кочевников, но

и как транспортная магистраль: между наружными и внутренними зубцами могла

проехать колесница. Многие погибали от непосильного труда, плохого питания,

эпидемий и жестоких наказаний.

199

Много легенд и песен об этом строительстве сохранилось в памяти народа, одна из

них – "Плач Мэн Цзян-нюй у Великой стены". Эта женщина, крестьянка, десять лет

ждавшая мужа, отправилась к стене на розыски и не нашла его. Ее плач потряс стену,

обвалилась глыба, и обнаружился труп заживо замурованного ее мужа.

В Китае на государственном уровне существовала система подавления всего

индивидуального в человеке, пренебрежение к личности. Личностью мог считаться

только властелин любого ранга или мудрец; для простолюдина, да и для всякого, кто

вступал в конфликт с государством, оно воспринималось как враждебная сила,

сметающая все на своем пути. Можно было пробиться из низов к должности или

быть низвергнутым, а в массе все были безлики и бесправны.

Чем же объясняется доведенное до степени утонченного издевательства над

человеческой природой гражданское послушание, существовавшее в Китае испокон

веков? Конечно, там были смуты и кровавые восстания, которые кровавыми же

средствами подавлялись, но в целом народ безмолвствовал, беспрекословно

подчиняясь власти. Видимо, главным регулятором гражданского послушания были

этические нормы, прежде всего конфуцианские, возвеличивающие совершенство

мудреца, сохраняющего свое лицо, не поддающегося ненужным эмоциям, верного и

почтительного, а также страх перед гневом Неба.

§ 4 Специфика художественной культуры Китая

Культура Китая сложилась из удивительно поэтичной космогонической

картины мира, всепроникающих этических норм, выраженных в глубокомысленных

религиозно-философских теориях, разветвленной и стройной системы

государственности, бережного сохранения традиций, при котором новое возникает

не путем ломки прошлого, а в процессе использования всех его ценностей.

Последнее особенно явно проявилось в искусстве, где

часто встречаются вечные сюжеты, в которых новое

заключается лишь в показе каких-либо неизвестных

или по-другому понятых граней, нюансов, сторон и

оттенков известного. Существует особый жанр

интерпретации: стихотворение пишется как бы “вслед

поэту”, картина – “вслед кисти”, причем подражание

часто невозможно отличить от подлинника. Искусство

в

Китае становится актом проникновения в сущность

Лошадь в галопе.

вещей, проникновения не столько логического,

Бронза. Эпоха Хань

сколько чувственно-интуитивного, выражающегося во внутренней готовности к

охвату целого. Поэтому у китайских мастеров нет эскизов и черновиков, они творят

сразу и в совершенстве. Во всех видах и формах китайского искусства поражает

именно это стремление к совершенству сложного, многомерного, в котором одно

200

перетекает в другое, одно и то же имеет множество смыслов и все вместе

символично.

Как и в других странах древнего мира, искусство в

Китае было связано с практической деятельностью,

сложившимися в обществе обычаями и ритуалами. Уже в

глубокой древности здесь появились гадательные надписи

на черепаховых панцирях или бараньих лопатках, а позже

– на бронзовых изделиях. В I тысячелетии до н. э. для

письма стали использовать бамбуковые планки. На каждой

из них помещалось примерно по 40

иероглифов. Для того, чтобы сделать книгу, нужно было

нанизать планки на веревку и из них составить связку.

Такие книги были громоздки, дороги и неудобны.

Шелкопрядство известно в Китае с III

тысячелетия до н. э., но только в III веке до н. э. его начали

использовать для письма. Книги сделались компактными,

но нисколько не подешевели. К началу новой эры была

изобретена бумага, что привело к распространению

литературы и ее изучению. Самую большую значимость

имели древнейшие книги, о которых

Главный иероглиф состоит

уже говорилось. По преданиям, сам

из двух частей: "нож" и "сердце"

Конфуций включил 305 песен

и обозначает "терпение".

Изречение гласит:

древних царств в “Книгу гимнов” —

“Шицзин”, хотя современные ученые

Будь сильным в краткие мгновения покоя