Текст книги "Опасная связь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Глава 18. Подстилка

– Итак, самая большая мышца в теле человека…

– Ягодичная, – выкрикивает с места Родионова.

– Ага, та самая, которая у тебя слаборазвита, – комментирует ее ответ Бондаренко.

– Зато у нее интеллект развит на максимум, в отличие от некоторых одноклеточных, – не могу не вмешаться я.

– Захлопнись, заморыш конопатый, – бросает, не поворачиваясь.

– А если нет, то что? – уточняю с вызовом.

– Найду способ тебя заткнуть, – обещает он мне.

– Можешь начинать искать, – фыркаю я.

– Так! Тихо! Угомонились! Не устраиваем базар! – биологичка раздраженно хлопает в ладоши. – Продолжаем занятие. Самая большая мышца в теле человека – ягодичная. Верно, Оксана. А самая маленькая, Беркутов?

– Стременная. Находится во внутреннем ухе.

– Ну-с, меня радует, что ваше внимание сконцентрировано не только на Лисицыной, – колко подмечает она.

– Только на ней. Остальное фоном, – всерьез заявляет Рома, приобнимая свой «трофей».

– Тогда, возможно, ваша… пассия подскажет мне ответ на следующий вопрос? – Марина Альбертовна строгим взглядом сканирует раскрасневшуюся Аленку. – Какая мышца никогда не отдыхает?

– Сердечная, – с явным облегчением выдыхает смутившаяся в край девчонка. – Сокращения этой мышцы непроизвольны по своей природе, то есть человек не может их контролировать.

– Как не может Беркутов контролировать свои поползновения к вам… – язвительно добавляет от себя учительница, и по классу прокатывается волна смешков. – Нонсенс! Мир перевернулся с ног на голову! Что общего? Прямо уму непостижимо.

– Так давайте постигать биологию, а не лезть в личные взаимоотношения ребят.

– О, Харитонова! – плавно разворачивается ко мне «Титаник», затянутый в малиновый брючный костюм. – Так мне не показалось? Вы и правда соизволили проснуться?

Вскидываю бровь и упрямо выдерживаю ее насмешливый взгляд.

– Итак, Александра, какая мышца постоянно находится в напряжении?

Пока я раздумываю, она переключается на Пилюгина, увлеченного стрелялкой в телефоне.

– Мозг? – предполагает тот, почесывая репу.

– Разочарую вас, Пилюгин, мозг – не мышца, а орган, состоящий из набора нейронов. Но да, конкретно вам, не мешало бы напрягать его хотя бы изредка.

Одноклассники снова смеются.

– Мышцы глаз. Чтобы сохранить ясность, фокус и остроту зрения, глаза должны непрерывно двигаться, – рассуждаю я вслух.

– Ну допустим, – снисходительно кивает она. – А кто назовет самые сильные мышцы? Может, заскучавший Абрамов?

– Может, – лениво отзывается Кучерявый Ян.

– И? – Альбертовна выжидающе на него смотрит.

– Челюстные.

– Доказано, что наибольшая мощность сокращения жевательного аппарата составляет почти четыреста килограммов! – поправляя очки, умничает Цыбин.

– Нудный душнила, – глядя на него, морщит нос Купцова. – И как таких земля носит…

Пока опросом донимают третий ряд, я снова возвращаюсь к своему занятию. Смотрю в окошко. За стеклом разыгралась сумасшедшая метелица. Прямо как в тот вечер…

Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, как мы с Паровозовым летели с заснеженной горки. Вот где адреналинище! Я визжала на весь парк, потому что к середине «трассы» наша таблетка набрала нешуточную скорость. Мы неслись по склону в лучших традициях бобслея и зафиналили четко в высоченный сугроб, лихо протаранив его с разгона.

Илья хохотал, а я плевалась снегом, выбираясь из белого плена. Так сильно шандарахнуть его захотелось! За то, что вздумал насмехаться надо мной.

Полезла на него с твердым намерением отвесить леща, однако эту неравную борьбу проиграла, по итогу оказавшись снизу. Под ним. И нет, в этот самый момент он меня не поцеловал, как вы успели нафантазировать. Хотел, точно хотел! Но опять этого не сделал! По-хулигански надвинул шапку мне на глаза и отпустил. Ну что за на фиг!

В общем, я глубоко обижена, ведь на прощание тоже досталось лишь крепкое объятие. Почти дружеское, кстати, если бы не интимный шепот на ухо. И тут… с какой стороны посмотреть. Говоря по правде, фраза «увидимся, Сань» – не совсем то, что я ожидала услышать. Поэтому в следующую секунду и «взбрыкнула», выражаясь его же словами. Горделиво вздернув нос, заявила, что еще не решила, надо оно мне или нет.

– Саш… – улавливаю голос Камиля, сидящего справа от меня.

– М? – поворачиваюсь к нему и только сейчас до меня доходит, что внимание класса сосредоточено исключительно на моей скромной персоне.

– Вы, барышня, не о медали, я так понимаю, грезите? – ядовито осведомляется Альбертовна.

– Точно не о ней, – подтверждаю ее мысль.

Лисицына в шоке округляет глаза.

– Харитонова, вы меня удивляете и, отнюдь, не приятно, – хмурит белесые брови товарищ-педагог.

Бесстрастно пожимаю плечом. К счастью, ее дальнейшие разглагольствования заглушает пронзительный звонок. Одна из тех дурацких, общеизвестных мелодий, приевшихся до оскомины.

Встаю, собираю вещи и, быстренько закинув их в сумку, направляюсь к выходу.

– Я вас еще не отпускала, Александра! – прилетает от учительского стола. – Задержитесь, будьте так любезны.

* * *

Останавливаюсь напротив. Она ждет, когда кабинет покинет большая часть учащихся, и только после этого открывает рот, украшенный помадой оттенка бордо.

– Не объясните свое поведение, милочка? – осуждающе качает головой.

– Отвлеклась на снегопад.

– Претенденту на аттестат с отличием негоже так халатно относится к текущим оценкам, – принимается воспитывать, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– Приму к сведению, Марина Альбертовна.

– Я могла бы поставить «два» в ЭЖД прямо сейчас.

– Ставьте, если считаете нужным.

– Но Саша отвечала на ваши предыдущие вопросы, – бросается на мою защиту Камиль, зачем-то оставшийся с нами в классе.

– Юнусов, вы адвокатом заделались? – недовольно цокает языком она.

– Так по справедливости, два ставить неправильно, – возмущается кавказец.

– Камиль…

Мне не нравится, что он вмешался. Я в состоянии за себя ответить.

– Вот что, умники, – зло взирает на нас обоих, нервно постукивая пальцами. – В пятницу жду вас после седьмого урока в своей лаборантской.

– Я не могу, у меня репетитор в четыре тридцать.

– Перенесешь! – каркает она, хлопая тетрадью.

– Боюсь, не получится, – сразу предупреждаю я. – У моей математички график на месяц вперед.

– Тогда не получится и годовой пятерки по биологии! – открыто угрожает преподша.

– Идем.

Собираюсь ответить, но Юнусов цепляет меня за локоть и настойчиво тянет к выходу.

– Вот ведь грымза! – констатирую уже в холле.

– Не надо обострять. Ну ее… Иногда лучше смолчать и согласиться.

– Кто бы говорил! Ты зачем влез? – нападаю на него, пока идем в школьный кафетерий. – Много свободного времени в пятницу? Она ж наказала тебя вместе со мной.

– Нестрашно, – отмахивается парень, вынимая из подставки поднос. – Тебе взять творожную запеканку?

– Я куплю сама.

– Пожалуйста, нам борщ, плов, две порции запеканки и сгущенку, – вежливо обращается к девушке, стоящей на раздатке, и сам оплачивает все наличными. – Обедать нормально точно не будешь, Саш?

– Не-не, у меня вон отварная грудка и мамкина трава с собой, – изображаю приступ подкатывающей тошноты.

Забираем еду и направляемся к Алене с Ромкой. Они активно нам машут, приглашая за свой стол. Честно сказать, идти туда не особо хочется. Потому что поблизости трапезничает Бондаренко и его прихвостни.

– Садись, – Камиль отодвигает мне стул.

– Че там, Альбертовна не в духе? – интересуется Беркутов.

– Угрожала тем, что останусь без красного аттестата.

– Не останешься, – уверенно заявляет Юнусов.

– Друг твой вмешался, Ром. Теперь разделит со мной наказание, – рассказываю я. – Ёпрст, забыла взять приборы!

Собираюсь снова отправиться к раздатке.

– Я принесу, сиди, Саш, – Камиль кладет руку мне на плечо.

– Да я бы и сама… – произношу сконфуженно, потому что Беркутов и Лисицына многозначительно переглядываются.

– Что?

– Дай ему возможность за тобой поухаживать, – озорно подмигивает мне Рома.

– Чего-чего? – таращусь на него во все глаза.

– Он запал на тебя, Харитонова. Не тупи, – выдает обыденным тоном.

– Угомонись, сводник, – пытается осадить его Алена.

– Не ну а че? Такой кандидат классный. Саш, рассмотри, а? – складывает ладони, изображая жест мольбы.

– Хватит болтать глупости. Лучше скажите, вы готовы к тесту по географии? – краснея, меняю тему.

Пока обсуждаем предстоящую интеллектуальную пытку, возвращается Камиль.

– Спасибо, – благодарю, забирая вилку и нож.

– Не за что, – улыбается и присаживается рядом.

– Да ты, Юнусов, джентльмен, – доносится до нас голос вышеупомянутого Бондаренко. – Только стоит ли так распыляться?

– Не понял? – хмурит густые брови Камиль.

– Я имею ввиду, ради кого? – ухмыляется Леша. – Насколько знаю, подстилки у вас на Кавказе не в почете.

Давлюсь куском обожаемой запеканки. Беркутов перестает жевать. Лисицына замирает со стаканом компота в руке.

– Что ты сказал?

– Говорю, Рыжая – порченый товар, Кэмэл, – еще больше втаптывая меня в грязь, издевательски повторяет «мальчик моей мечты».

Дергаюсь, когда Юнусов резко отодвигает тарелку с борщом и поднимается со стула, сжимая пальцы в кулак.

– Не надо, Камиль! – кричу, ощущая как веки жгут предательские слезы.

Но парня не остановить. Уже в следующую секунду он вытаскивает Бондаренко из-за стола и бьет по лицу…

Глава 19. Ромашки на снегу

Вся столовая наблюдает за развернувшимся шоу.

– Так, а ну-ка прекратили! – громко возмущается дежурный учитель.

К этому моменту Леша лежит на полу и прижимает ладонь к разбитому лицу. Против самбиста Юнусова он такой себе борец. И прекрасно это понимает.

– Камиль, не надо, – успеваю схватить его за руку.

– Пусть извиняется за свои слова, – упрямо требует кавказец.

– За что, дружище? – Бондаренко сплевывает на плитку сгусток крови. – За правду?

Ну какая свинья!

– Это не по-мужски.

– Называю вещи своими именами. Что с того? – продолжает провоцировать Алексей.

– Ты не должен говорить о Саше мерзости.

– Не должен? А ты не до хера на себя берешь, горец? – усмехается блондин в ответ.

– Извиняйся за свой поганый язык, я сказал!

Бондаренко демонстрирует Камилю средний палец, и тот, естественно, снова устремляется вперед. В два шага преодолевает разделяющее их расстояние. Наклоняется, хватает его за грудки. Дернув вверх, ставит на ноги и наносит новый удар по смазливой мордахе, отчего Бондаренко отлетает назад, заваливаясь на стол к визжащим десятиклассницам.

– Камиль!

– Что за безобразие, мальчики! Немедленно разойдитесь! – истошно вопит русичка под общий гвалт. – Олег Юрьевич, там драка! Драка!

Историк на пару с Беркутовым оттаскивает вышедшего из себя Юнусова от Бондаренко.

– Камиль, ну все, прошу! Оставь, не надо! – вклиниваюсь между парней. – Давай уйдем, пожалуйста!

– Нет. Пусть уйдет он.

Садится за стол и с присущей ему невозмутимостью придвигает к себе тарелку. В это же время Пилюгин и Бараев помогают встать пострадавшему.

Разукрасил его Юнусов прилично. Даже отсюда вижу.

– Кушай запеканку, Саша.

Какой уж тут кушай, если меня трясет всю…

*********

Камиль провожает меня до дома. Теперь, когда гипсовой лангетки нет, и я в состоянии нормально передвигаться на своих двоих, у меня появилась хоть какая-то свобода. По крайней мере, надзирателя, в лице водителя Глеба, я вижу реже. Ногу надо разрабатывать. Врач рекомендовал пешие прогулки, так что я намерена этим пользоваться.

– Ты без настроения из-за того, что случилось в столовой? – парень первым нарушает молчание, затянувшееся между нами.

– Я в порядке. Неприятно, но не смертельно, – стараюсь улыбаться, а у самой кошки в груди скребут.

– Саша, я не дам тебя в обиду, – останавливаемся напротив моего подъезда.

– Я знаю. Просто вы с Бондаренко друзья, а из-за меня в ваших отношениях разлад.

– Не только в тебе причина.

В кармане пальто настырно вибрирует телефон, однако я не спешу доставать его, несмотря на то, что до зуда в ладонях хочется прочитать очередное сообщение от Ильи, которого я нарочно игнорирую.

– Мало тебе испорченной пятницы, так теперь еще и родителей в гимназию за драку вызвали! – с досады закусываю губу.

– Неприятно, но не смертельно, – повторяет мой же текст.

– Спасибо тебе!

– Не за что благодарить.

Да как же не за что? Заступившись, он поступил как настоящий мужчина. Подобная реакция сегодня, увы, большая редкость.

– Не спросишь, почему Леша обозвал меня… так? – стыдливо опускаю глаза.

– Нет. Мне все ясно. Его задевает твое равнодушие.

– Похоже на то… – соглашаюсь с ним я.

– Ты молодец. Я горжусь тобой, Саш, – звучит совершенно искренне.

– Да уж. Было бы чем, – потираю нос.

– Я не поняла, вы чего на улице мерзнете? – буквально из ниоткуда перед нами вырастает фигура моей мамы.

– Добрый вечер, Евгения Владимировна.

– Привет, Камиль! – весело отзывается она. – Ну-ка, идемте чай пить!

– Спасибо за приглашение, но мне пора, – вежливо отказывается парень.

– Нет-нет, отказы не принимаются! – объявляет родительница. – Заодно поможешь донести пакеты, если тебе, разумеется, несложно, – мастерски хлопает ресницами.

Ой лиса…

– Мам, – посылаю ей красноречивый взгляд, однако пакеты уже передаются моему другу. Причем самым наглым образом.

– Ой, вечно как зайдешь в магазин! То надо, это надо! – без умолку сорокой трещит она, поднимаясь по ступенькам. – Давайте догоняйте! У Паши в заначке чудный наполеон! Его и схомячим, ха-ха-ха. Бегом-бегом, молодежь!

Мы с Юнусовым переглядываемся.

– Тот самый случай, когда нет смысла спорить и проще согласиться, – выдыхаю я. – Идем.

От лифта до квартиры рот у мамы не закрывается. На лестничной клетке Камиль предпринимает еще одну попытку с нами распрощаться и сбежать, однако эта неугомонная женщина практически затаскивает его к нам домой.

* * *

– Проходи и не стесняйся. Сашиным друзьям мы всегда рады!

Насчет папы я бы не была столь уверена…

– Почки нужно беречь с молоду!

Юнусов разувается и растерянно смотрит на тапочки, украшенные огромными розовыми бантами.

– Тьфу ты, не те! Это бабушкины, – хихикает мать, доставая из тумбочки другие. Новые. В клеточку, мужские. – Гля на Сашкины! – показывает ему мои, с медвежьими когтями.

– Мам! – возмущаюсь я.

– Ладно-ладно. Иду включать чайник. Рыжик, а ты пока проведи экскурсию по дому. Камиль ведь у нас в гостях первый раз?

Конечно первый. Что за вопросы!

– Не может, чтобы не выпендриться, – закатываю глаза, когда она исчезает в недрах квартиры. – Предки недавно ремонт организовали. С тех пор мама хвастается при каждом удобном случае.

– Какой аквариум! – Юнусов останавливается напротив огромной стеклянной инсталляции.

– Папкина релакс-зона. Он когда злющий, сидит и долго-долго пялится на своих рыб. Успокаивает расшатанную нервную систему.

– Впечатляет.

Эмоций, как обычно, никаких не выдает, но вроде ему и правда нравится.

– Нам туда, – веду его направо. – Присаживайся, куда хочешь. Кресло, диван, стул.

С интересом осматривает просторную гостиную, оформленную в стиле рококо.

– Матушкина гордость. Терпеть не могу вычурность и помпезность.

– Почему?

– Не мое, – признаюсь, сморщив нос.

Лепнина, орнаменты, позолота. Обилие узоров, габаритные скульптурные вазы, резная мебель. Сплошная показуха!

– Как по мне, пережиток прошлого, но мамку прямо прет от всего этого, – отмахиваюсь я устало.

– Ну как тебе у нас? Правда, супер? – спрашивает она, влетая в комнату с чашками от самого дорогого сервиза.

Не поленилась, достала!

– У вас очень красиво.

– Душу вложила в этот ремонт! – восхищенным взором окидывает окружающее пространство. – Санек, помоги-ка принести сладости.

– Так ты не пошутила? – хмыкаю ей в спину.

– То есть?

– Мы же на диете, – услужливо напоминаю я.

– Один разок нарушим, – беззаботно бросает через плечо.

– Надо же…

На нее это совсем не похоже.

– Зай, я не помешала вам? Там, внизу? – понижает голос до полушепота и поигрывает бровями.

– В смысле? – не понимаю я.

– Вдруг Камиль хотел тебя поцеловать, а я…

– Что ты такое себе напридумывала? Мы просто дружим, – перебиваю, краснея до корней волос.

– Ну мало ли. Он ТАК на тебя смотрит… – кокетливо улыбается.

– Прекрати, мам. Давай уже свой наполеон! – шикаю на нее я. – И еще, пожалуйста, не вздумай предлагать ему свою фирменную овощную бурду.

– Откуда ты знаешь, вдруг он оценит!

– Нет, – отрезаю я сухо.

– А погреть вам супчик со шпинатом? Или, может, приготовить оладушки из кабачков?

– Мам! Чай. Черный! И торт!

– Ладно-ладно, договорились! – сдается родительница, тонко считав мой настрой.

Чаепитие проходит под девизом «опозорь свою дочь на все сто». За то время, что несчастный Камиль находится у нас в гостях, мама успевает выдать море лишней информации. Про то, что я родилась недовеском (два килограмма четыреста граммов). Про то, что истерила весь младенческий возраст. Срывала с себя памперсы и бегала голозадой по двору деревни. Требовала купить огромного розового фламинго в первую поездку на море. Про то, что пела матершинные частушки и носила «стильный» горшок на голове. Еще и фотку показала! Ну не коза?!

– Прости, Камиль, это был кошмар, – сгорая со стыда, роняю лицо в ладони, когда едем в лифте.

– Ты что! Я столько всего о тебе узнал, – улыбается он.

– Да уж, спасибо маме!

– Ты правда пела матершинные частушки?

– Угу. У меня бабушка – баянистка. Таскала меня на заработки в метро, когда я мелкая была.

– И ты реально соседям дачу поджигала? – явно не верит он.

– Да, – признаюсь я. – Они папку паршивым ментярой обозвали. Я разозлилась! Поджарила им крышу. Потом увидела кота на этой самой крыше. Пришлось ловить его и с ним оттуда удирать.

– Никто не пострадал, надеюсь?

– Нет. Дома никого не было, я точно знала. У кошары хвост немножко подпалился, я коленки содрала, а так… пожар быстро потушили. Я ж к родителям заявилась, чтобы гордо сообщить, что Еремины щас останутся без крова и свалят с территории в закат.

– Вот это да. Опасная ты девушка.

– Скорее уж дурная! – смеюсь, толкая дверь подъезда.

– Не провожай на улицу. Холодно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но я уже спускаюсь по ступенькам, кутаясь в дутую куртку, накинутую на плечи. Да так и замираю, резко тормознув. Камиль от неожиданности в меня врезается, хватая по инерции за плечи.

– Ты чего, Саш? – обходит сбоку.

Он ждет от меня ответа, а я кручу головой по сторонам. Ищу Паровозова или его черную приору.

– Что такое? Все нормально? – хмурится Камиль.

– Да, – взволнованно сглатываю.

– Точно?

– Точно.

– Иди домой. Не мерзни. Спасибо за чай и угощения.

Киваю.

– До завтра, – выжимаю через силу.

– Пока, Саш!

Не знаю, сколько проходит времени. Юнусов уже давно исчез за поворотом, а я все еще стою на морозе с трепыхающимся под ребрами сердцем.

Блин.

Он был здесь.

Смотрю на припорошенный снегом букет ромашковых хризантем, лежащих на лавочке, и чуть не плачу…

Глава 20. Гнездо разврата

Илья

Кабан давит ленивую улыбку, когда мы толпой заваливаемся в одно из московских заведений. Пару недель назад его хозяина жестко прессанули. Клуб хотели отжать по беспределу, но в игру по команде «фас» вступили отмороженные на всю голову мы…

– Вот она, столичная развлекуха. Глянь-ка, – Витос толкает меня локтем в бочину и кивает в сторону извивающихся на помосте девиц.

– Охренеть! Они голые? – Черепанов присвистывает, подставляя морду под мигающие стробоскопы. – Того рот, я хочу тут жить!

– Тише, вы че как дикие! – возмущается Кирилл.

– Следуйте за мной, – встретившая нас у входа хостес разворачивается на своих высоченных каблуках-ходулях и направляется к лестнице.

– Очуметь, – Динамит едва не спотыкается на ступеньках, разглядывая периметр.

– Под ноги смотри, – недовольно цокаю языком.

– Сюда, – хостес, покачивая бедрами, ведет нас через зал, расположенный на втором этаже. – Ложе номер семь на сегодняшнюю ночь ваше. Располагайтесь.

Отодвигаю плотный занавес и прохожу следом за ней в кабинку, рассчитанную на приличную компанию.

– Как зовут тебя, краля? – интересуется Черепанов, задержав взгляд на ее верхних девяносто. А бюст у дамочки, надо признать, внушительный.

– Анжела.

– О! Как собаку моей тетки, – бездумно ляпает Виталик.

Ну не придурок?

Осматриваюсь. Приглушенный свет. Палка для стриптиза. Стеклянный стол. Фиолетовые диваны по кругу.

– Нормально тут у вас, – Антон усаживается на один из них, закидывает ногу на ногу и почесывает место выше носка.

– Рада, что вам нравится, – натужно цедит она, наблюдая за этим его движением.

– Согласен, Череп. Зачетно, – Виталик откидывается на подушки.

– Слушай, Анжелика…

– Анжела.

– Один хрен, – отмахивается Тоха. – Я че хочу спросить, шмот наш никто внизу не отработает?

– В смысле? – недоумевает она, нахмурившись.

– Я говорю, из гардероба вещички не ушуршат? У меня куртка новая.

– Антон… – многозначительно смотрит на Черепанова Дымницкий.

– Не, ну а че, Кир? Семь косарей на рынке в Жулебино корейцам отвалил, – невозмутимо выкатывает он.

Дымницкий закатывает глаза и вздыхает.

– Не переживайте. Ваши вещи никуда не денутся, – уверяет хостес.

– Смотри, Анжелика. С тебя спрошу, – грозит пальцем.

– Анжела. Перед вами меню, можете пока ознакомиться. Сейчас подойдет официантка. Илья, – на этот раз обращается исключительно ко мне. – Тебя ждет Рафаэль Ильдарович. Идем.

– Бля, я кроме оливье ни хрена знакомого из названий не вижу, – озадаченно чешет котелок Кабанов.

– Ёпта! Ну и цены! Да ну на хер! – Череп качает головой и откладывает меню на безопасное расстояние.

– Все за счет заведения. Так хозяин распорядился, – сообщает Анжела, презрительно поджав утиные губы.

– А, ну так бы сразу и сказала! – оживляется он.

– Ништяк, – бодро потирает ладони Динамит.

– Че и бухло бесплатно? – с подозрением в голосе переспрашивает Черепанов.

– Да.

– Ха! Гуляем, братва!

– Как обычно берем, по пивасику?

– Дурнила, ща будем дегустировать качественное пойло. Вискарик или конину например, – хитро прищуривается Тоха.

– Присмотри за ними, – наклоняюсь к Дымницкому.

– Ой да че, пусть пацаны немного расслабятся, – отмахивается тот беззаботно.

– А то ты не знаешь, чем заканчивается. По пьяне эти идиоты начинают творить всякую дичь.

– Кто бы говорил, Пикассо безграмотный, – громко ржет в ответ он.

Стиснув зубы, выпрямляюсь. Теперь, по ходу, при каждом удобном случае будут припоминать мне мой идиотский поступок…

Дергаю плотный занавес в сторону и сталкиваюсь нос к носу с зареванной официанткой.

– Извини.

– Да ничего, это вы извините, – улыбается сквозь слезы и делает шаг влево, чтобы меня пропустить.

Выискиваю взглядом серебристый костюм Анжелы. Она треплется с каким-то бритоголовым мужиком. Однако завидев меня, беседу прекращает и вскидывает руку.

– Нам наверх, – поясняет, когда подхожу к ней.

Пару минут спустя идем по длинному, скудно освещенному коридору. Логово Ильдаровича, как выясняется, находится в самом дальнем углу. Но даже здесь слышны отголоски навязчивых басов, бьющих по мозгам.

– Рафаэль Ильдарович… Пришли те парни, о которых вы говорили, – информирует она, заглянув за дверь. – Илья со мной.

– Пусть заходит.

Девушка кивает, сигнализируя о том, что я могу войти.

– Илья, вечер добрый, – хозяин клуба, одетый в белоснежную рубашку и брюки, встает из-за широкого дубового стола. Сейчас он выглядит не так, как при первой нашей встрече. Разве что подрихтованная морда в синячелах указывает на то, что еще совсем недавно у него были крупные неприятности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Обмениваемся рукопожатиями.

– Рад тебя видеть.

– Взаимно.

– Рафаэль Ильдарович, будут какие-нибудь указания? – осторожно вклинивается в наш незатейливый диалог Анжела.

– Этих ребят сегодня обслужите как надо.

– Поняла. Я свободна?

– Да, исчезни. Садись, дорогой, – хлопает меня по плечу.

– У вас все в порядке?

– Вашими стараниями, – заваливается в кожаное кресло.

– Ну я рад, что проблема разрешилась.

– Выпьешь со мной? – пододвигает к центру стола поднос с дорогим пойлом.

– Можно.

– Слушай, ты мне скажи, вы чем так Зурабова запугали? – разливает по стаканам янтарную жидкость.

– У нас свои рычаги давления, – пожимаю плечом.

– А поподробнее не расскажешь?

– Нет.

– Ясно. Ты не обессудь, это чистой воды любопытство, – усмехается, поднимая свой стакан.

– Понимаю.

Шухер на той подмосковной даче мы подняли отменный. Динамит намешал какой-то фигни в бутылки. Заполыхала территория конкретно. Пока люди Зурабова в панике мотались туда-сюда, нервничая из-за пожара, мы выдернули его прямиком из горячей баньки. Да так с голой жопой в густой лес и вывезли. Якобы закапывать…

– Давай за успех. Пусть он сопутствует нам во всем! – произносит типа тост.

– Пусть, – опрокидываю в себя стопку.

Дымный аромат. Фруктовое послевкусие.

– Скотч. Друган из Шотландии привез. Как тебе?

– Неплохо, но качественный самогон ему ни в чем не уступает, – признаюсь я честно.

Рафаэль смеется и тянется за пачкой с куревом. Незнакомая фирма. Никогда таких не видел раньше.

– Угостить?

– У меня свои, – хлопаю по карману, намеренно отказываясь, хотя с удовольствием попробовал бы заморскую хрень. Только унижаться нет желания.

– Хороший ты парень, Илюха! – по новой наполняет стаканы.

– Откуда такие выводы? Мы с вами практически не знакомы.

– Так надо это исправлять. Хочешь ко мне на работу? – предлагает внезапно. – Охранником моим личным будешь. Предыдущий, падла, ожиданий не оправдал.

– Нет, работа у меня уже есть, спасибо. Что насчет лаванды? Я, собственно, за ней и пришел. Есть?

– Ну разумеется, – отодвигает ящик и достает оттуда конверт. – Здесь немного больше, чем договаривались.

– И с чем связано?

– За оперативность. Клянусь, вскрылся бы, если бы мое детище пошло по рукам. Пол жизни угрохал на развитие этой сети клубов.

Киваю.

– Знаешь, я ведь в девяностые бизнесом начал заниматься. Те еще времена, но хоть какие-то понятия у людей были. А теперь что?

– Да бросьте, всегда беспредел существовал. И тогда, и сейчас…

– Так-то оно так, – медленно выдыхает дым.

– Ладно, мне пора, – убираю конверт под свитер и встаю.

– Свидимся, Илюха.

– Лишь бы повод был благоприятным.

– Это точно, – усмехается он.

*********

Возвращаюсь к пацанам. В кабинке веселье идет полным ходом. Стол вдоль и поперек заставлен жратвой и выпивкой. Судя по опустевшей таре, парни уже хорошенько накатили. Еще и телки откуда-то нарисовались. Одна в микротрусах интенсивно на шесте крутится. Вторая восседает на коленях у Кира. Третья взяла в оборот Черепанова. Ёрзает на нем так, что у сидящего справа Кабанова от этого порноролика вот-вот сердечный приступ случится. Взмок весь бедный.

Закинувшись хавчиком, покидаю гнездо разврата. Охота проветриться. Да и не горю желанием наблюдать за происходящим. Хватило подобных сцен в свое время. Спасибо моему папаше…

Стою у ограждения на втором этаже и разглядываю столичный клубешник. Музыка нещадно долбит по ушам. Танцовщицы эротично извиваются перед вмазанной публикой. Толпа людей ритмично двигается на танцполе.

– Скучаешь?

Поворачиваю голову влево.

– Арина, – с ходу представляется знойная брюнетка, облаченная в маленькое блестящее платье. – Мои подруги в хлам. Отправила их домой баиньки. А твои друзья…?

Вопросительно вскидываю бровь.

– Видела, что ты пришел не один, – поясняет она.

– Развлекаются.

– А ты почему не с ними?

– Нет настроения.

– Так надо поднять, – заявляет, подмигивая. – Пошли ко мне, выпьем.

А че нет? Вон кто-то рыжий вообще времени даром не теряет!

– Я не против.

Девчонка ведет меня на третий ярус. Там я четко понимаю одну простую вещь: Ильдарович на нас сэкономил. Вот где располагается настоящая випка.

– Одной не стремно тут оставаться? – приземляюсь на диван и вытягиваю ноги.

– Я здесь частый гость. А вот тебя вижу впервые. Давай, за знакомство! – поднимает со стола бутылку виски. Разливает на двоих. Неженский напиток, но ее это явно не смущает…

Минуты перетекают в часы. Арина будучи подшофе, рассказывает про себя столько, что хватит на целое досье. Дочь известного бизнесмена по фамилии Барских. Владеет рестораном. Путешествует по миру. Мечтает поехать на Байкал. Любит дорогие тачки с рисковыми покатушками и побрякушки. Не любит своего жениха. Тот на порядок старше и кажется ей занудой.

– Знаешь что? Хочу тебя поцеловать, – заявляет она вдруг, забираясь наверх. – Классный ты. Такой красавчик… – зарывается пальцами в волосы.

Пока соображаю, что к чему, она уже прижимается своими губами к моим и сексуально выгибается. Пытаюсь отключить голову, справиться со своими загонами и расслабиться. Подразмотало от алкоголя, что мне, в общем-то на руку, да и девчонка реально классная.

– Что там? – смеется она, нехотя отстраняясь.

В кармане джинс безостановочно вибрирует мобильник. Достаю телефон и с минуту тупо пялюсь на экран, сперва решив, что меня глючит.

Вот она, блять, объявилась… Соизволила о себе напомнить! Вовремя!

Внутри моментом поднимается какая-то жесткая муть. Тот самый осевший черный осадок. Злость вперемешку с чем-то таким, что не описать словами.

Да пошла она, чертова малолетка!

Перед глазами стоит та самая картина: заснеженная аллея у ее дома, пацан кавказской наружности рядом. С ее рюкзаком в руках.

Милота!

В кадре появляется мамаша. Чирикают втроем. Заходят в подъезд. А я, как дебил, сижу с цветами в машине.

Нет. На хер…

Решительно скидываю. Один раз. Второй. Третий. Бросаю трубу на диван.

– Так на чем мы остановились? – Арина обнимает меня за шею и целует. А я краем глаза вижу горящий экран. Рыжая продолжает настырно трезвонить…

– Погоди-ка, – раздражаясь все больше, отодвигаю Арину в сторону и забираю телефон. Нажимаю «принять». Молчу пару секунд, после чего недовольно спрашиваю:

– Что хотела?