Текст книги "Опасная связь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
Глава 72. Новость
Саша
«Привет. Как там Яся?» – отправляю на номер Даши Абрамовой. Благо, давно знаю его наизусть.
Реактивно перезванивает.
Сбрасываю.
«Не могу говорить» – объясняюсь сообщением.
Ответное смс приходит почти молниеносно.
«САША??? Саш, у тебя все в порядке? Где ты? На протяжении нескольких недель твой телефон не доступен. В соцсетях не отвечаешь. Мы с ребятами очень за тебя переживаем»
Продолжаю печатать, лишь убедившись в том, что закрыла дверь на шпингалет.
«Мы с мамой где-то в Подмосковье. Где конкретно – не знаю. Дом круглосуточно охраняется людьми отца. Меня никуда не выпускают. Телефон он забрал еще в больнице, пишу с чужого, стащила у кухрабочей»
Как только сообщение улетает, ощущаю внезапный приступ тошноты и спешу оказаться рядом с унитазом. Надо сказать, что за последние несколько дней он стал мне самым настоящим другом. Потому что чувствую я себя неважно. Вот и сейчас снова выворачивает.
Смартфон вибрирует, сигнализируя о входящем. Нажимаю на кнопку слива и присаживаюсь у двери, оперевшись о нее спиной.
«Я предполагала нечто такое»
«Яся как?» – повторно отправляю свой вопрос.
«Неделю назад выписали».
Палец зависает над экраном. Изображение плывет. Глаза снова застилают слезы.
Сколько я пролила их за этот период? Кажется, что бесконечное множество.
«Антон?»
Пишу.
Стираю.
Дважды.
Страшно получить ответ.
Нет. Не хочу. Не выдержу. Не выдержу!!!
Беззвучно рыдаю, уткнувшись носом в коленки.
Каждый второй из гостей получил ранения. Четыре человека погибли.
Два молодых охранника.
Калашников.
Регина…
Сердце сжимается от боли. Не могу поверить в то, что их больше нет!
Содрогаюсь, вспоминая весь тот ужас. Стрельба. Крики. Звук бьющегося стекла. Свадебное платье, испачканное кровью.
Самый счастливый день моей жизни стал поистине кошмаром наяву. Праздник в одночасье перевоплотился в трагедию.
Встаю. Дрожащими пальцами откручиваю кран и умываюсь холодной водой, чтобы привести себя в норму. Если это вообще возможно.
Чувствую вибрацию. Сдернув с вешалки полотенце, вытираю лицо. Поднимаю руку. Читаю сообщения.
«Я в отчаянии. Подала на развод. Завтра улетаю на чемпионат, не могу нарушить контракт. Как вернусь, заберу детей и перееду. Ян, к сожалению, совсем меня не слышит. Сколько ругались – без толку. Казалось бы, после случившегося пора все осознать, но нет…»
«Рисковать детьми не стану»
«Они опять что-то замышляют, Саш»
«А еще… я кое-что нашла дома и, честно говоря, в шоке. Не могу больше. Наверное, только ты в состоянии меня понять» Смайл-слезы.
– Сашенька? – доносится до меня голос мамы. Она стоит по ту сторону двери и стучит. – У тебя все нормально?
– Да.
«Возвращаю телефон» – набиваю быстро. Отсылаю. После чего стираю всю нашу переписку под ноль и убираю телефон в карман толстовки.
– Саш…
Черт возьми, какая же она назойливая!
Поворачиваю щеколду и выхожу.
– Ты такая бледная, – встречает меня обеспокоенным взглядом. – Василиса приготовила обед. Идем?
– Нет, – морщусь и чувствую, как при одном лишь упоминании о еде, к горлу вновь подступает тошнота.
– Там пюре и рыбные котлеты.
Фу. Не продолжай! – молю я мысленно. Наперед знаю, что от запаха буду в полном ауте.
– Саш, – хвостом плетется за мной.
– Дай мне побыть одной, – скидываю тапочки и забираюсь в свою постель.
– Может, занавески откроем? Так темно…
– Не надо, я буду спать.
– Тебе плохо, да?
– А мне должно быть хорошо, по-твоему? – срываюсь на нее. Правда тут же начинаю жалеть об этом. Следы от полетевших в нее осколков напоминают о том, что она пострадала по моей вине.
А если бы…
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – осторожно берет за руку.
– Возьми меня с собой на кладбище. Ты ведь поедешь.
Регина. Моя милая Регина… Добрая. Светлая. Солнечная. Искренняя. Как же так? Лучше бы я… Лучше бы я ушла вместо тебя! Так было бы куда справедливее.
– Попроси его. Пожалуйста, – сжимаю мамины пальцы. – Я ведь тогда не простилась с ней. Так нельзя.
– Сашенька… – тоже плачет, крепко стиснув мою ладонь в ответ.
Горячие слезы катятся по щекам. Душа разорвана в клочья. Ведь Кулецкая была для меня особенным, родным человеком. Настоящим другом. Она столько раз меня поддерживала! Она так сильно меня любила!
– Иди сюда, доченька.
Поднимаюсь с подушки и подаюсь вперед, принимая ее объятия.
Так и сидим с ней в молчании. Слушая, как шумит ливень за окном. Погода тоже плачет. Невероятно тяжело и больно осознавать, что некоторые люди уже никогда не встретятся на твоем пути.
– Ты должна кое-что сделать, – отстраняется первой и аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.
– Ты о чем? – вытираю глаза рукавом толстовки.
– Об этом, – тяжело вздохнув, достает что-то из кармана и кладет на кровать. – Оба. Чтобы наверняка. Ладно? – встает с постели, нежно целует в лоб и уходит, оставляя меня в желанном одиночестве.
Не моргая, смотрю на продолговатые розовые коробочки.
Да, я упорно отказывалась анализировать то, что происходит с моим организмом в последнее время. Однако пришла пора признать, что игнорировать симптомы уже попросту невозможно. Слабость, тошнота и рвота, тяжесть внизу живота, набухание груди и, наконец, задержка. Приличная такая задержка. Ее не спишешь на стресс.
Забираю тесты. Отправляюсь в ванную, где совершаю процедуру, с которой в определенный момент жизни знакомится каждая женщина.
Кладу полоски на раковину.
Сердце безумно колотится от волнения. Дыхание срывается. Заламываю кисти. Стараюсь не загадывать и не строить предположений, но за эти бесконечные несколько минут успеваю испытать целый шквал разнообразных эмоций. От радости до печали.
Да? Нет?
Присев на крышку унитаза, обнимаю себя руками и медленно раскачиваюсь.
Боже! Как же страшно! Как страшно!
Трясет меня, знобит.
Боюсь. Боюсь увидеть, что беременна, и боюсь увидеть обратное. Почему-то именно в это мгновение приходит четкое осознание того, что мне необходим этот ребенок. Пусть сейчас совсем не время и пусть я совсем не была готова к этому…
*********
Дни в этом доме, чужом и мрачном, проходят нудно и монотонно. Выйти никуда нельзя. Интернет отсутствует. Заниматься особо нечем. Стихи не пишутся. Музыкальных инструментов здесь нет. Так что зачастую я тупо лежу в кровати. Отвлекаюсь от хандры, читая классическую литературу, найденную на одной из полок в гостиной, и много сплю. Потому что чувствую себя не очень…
В пятницу к ужину приезжает отец. С тех пор, как он привез меня сюда, мы видимся с ним впервые. Наверное, именно по этой причине я долго стою столбом, увидев его, сидящего за обеденным столом.
– Сашенька, проходи. Василиса как раз подала горячее, – мама пытается улыбнуться, однако скрыть истинное настроение у нее получается из вон рук плохо. – Я попросила сделать тебе суп-пюре. Грибной, как ты хотела.
– Спасибо.
– Садись.
Занимаю место напротив родителей, и только тогда отец поднимает взгляд. Острый, колючий и недобрый. У меня даже холодок по спине ползет. Столько в нем презрения и разочарования.
Сглатываю.
Ужин проходит в напряжении и тишине. Разве что стук приборов резонирует на ее фоне.
– Скушай что-нибудь еще, Саш, – подбадривает мама, заметив, что мой аппетит совсем пропал. Суп и тот доесть не вышло. Через силу несколько ложек в себя затолкала.
– Пап, – решаюсь заговорить первой. – Долго ты еще намерен держать меня здесь?
Он ведь фактически насильно увез меня из больницы в неизвестном направлении.
Молча продолжает есть.
– Мне нужен мой телефон.
Демонстративно игнорирует.
– Я должна самостоятельно связаться со своим менеджером и концертным директором. Ты меня слышишь?
Как же бесит, ведь делает вид, что нет. Сидит, жует себе свой салат с кабачками.
– У меня есть обязательства перед людьми. Контракт. Соглашения. Пап?
Ноль реакции.
Чувствую, как моментом закипаю. В порыве злости рукой сбиваю со стола пустой стакан, который тут же с грохотом разбивается о пол, выложенный плиткой.
Мать вздрагивает. Отец перестает жевать.
Свершилось.
– Слышишь, нет? – вскочив со стула, повторяю я. Тяжело дышу, разнервничалась. – Хочу выйти отсюда! Хочу на работу! Хочу проведать своих друзей!
– Тех, что на кладбище, или тех, что при смерти? – уточняет он.
Глаза в один миг наполняются слезами. Губа предательски дрожит. Умеет он надавить на больное.
– Я хочу выйти отсюда! – повторяю требовательно. – Ты не можешь держать меня тут до конца моих дней!
– К нему ты не вернешься, – произносит ледяным тоном. – Пошла взяла веник и убрала за собой, – приказывает, возвращаясь к своей трапезе.
Взрываюсь конечно. Одним движением сбрасываю на пол всю остальную посуду, стоящую передо мной.
– Саша, – мать прижимает ладонь ко рту.
Последнее, что вижу, лицо отца. На нем мгновенно расцветают багровые пятна гнева. Но, знаете, мне абсолютно плевать… Я ухожу. Поднимаюсь наверх и от души хлопаю дверью. Почти наверняка там, внизу, с потолка посыпалась штукатурка. Надеюсь, прямо ему на голову!
*********
Удивительно, но на следующее утро заглянувшая в мою комнату мама сообщает о том, что мы едем в Москву. На кладбище к Регине и в частную женскую клинику, к врачу.
Рассказала все отцу значит… Что ж, оно и к лучшему. Пусть знает о том, что у него родится внук. Может, хотя бы эта новость заставит его изменить свое отношение ко мне. Если честно, я порядком устала от той холодной войны, которую он объявил мне тогда, у ресторана. Тяжело находиться в перманентной конфронтации с самыми близкими людьми. Очень давит на психику.
– Отец не едет? – интересуюсь, когда охрана провожает нас с мамой до машины.
– Едет. Отдельно, – вздыхает она, кивая влево. Туда, где у ворот стоит его внедорожник.
Отдельно… Ну что за человек такой! Неисправимый!
– Ясно, – забираюсь на заднее сиденье. – Вы вчера поскандалили, да? Я слышала шум и ваши голоса.
– Ругались, – не отрицает.
– Что говорит? – спрашиваю напрямую. Какой смысл ходить вокруг да около?
– Саш, – берет меня за руку. – В ближайшее время не рассчитывай на то, что сможешь уйти. Он не отпустит. Произошедшее на свадьбе… не оставляет выбора. Сейчас твоя безопасность – это самое главное. Уверена, твой Илья это тоже понимает.
Отворачиваюсь к окну.
Мой Илья…
Больно. Ситуация повторяется. Мы снова потеряли друзей и снова порознь.
Вспоминаю наш последний разговор. Он состоялся в больнице. Сразу после того, как нам сообщили о том, что Стас Калашников умер на операционном столе…
– Что дальше? – заливаясь слезами спросила я.
– Уничтожу, – ответил он, стиснув челюсти.
– Мстить собираешься, да? Посмотри на меня! – крикнула, толкнув его в плечо.
– Не трогай меня сейчас, Саша. Просто. Не. Трогай.
– Те семь парней из Бобрино. Твои друзья: Кощеев, Кабанов. Теперь Калашников и Черепанов, который…
– Замолчи! Не смей про Антона! – закрыл ладонями исказившиеся от боли лицо. Глухо зарыдал.
– А моя Регина? Ее за что? – судорожно всхлипывая, прошептала я. – Пожалуйста, остановись. Давай уедем. После похорон. Прошу тебя. Прошу, Илья… Они ведь убьют вас. Убьют вас всех! Слышишь?
Но нет. Никуда уезжать он не планирует.
«Я не могу так» – вот и все, что произнес прежде, чем оставить меня в коридоре одну.
* * *
Что ж…
Опускаю взгляд на букет роз, сорванных в саду. На лепестки капают горячие слезы.
Каждый из нас вправе расставить приоритеты так, как посчитает нужным. Лично мне дороже мой ребенок, и если к своей жизни я могла относится играючи, то к его – нет. Теперь все будет иначе. И я обязательно справлюсь! Постараюсь.
До кладбища добираемся за полтора часа, но увидеть могилу Регины я так и не осмеливаюсь. Трусливо отсиживаюсь в машине и реву.
Не могу. Ступор. Ноги не идут. Протестует все внутри. А я ведь так хотела…
– Не плачь, милая, – по возвращении мама успокаивает меня, как может. – Я оставила цветы и передала ей от тебя привет.
Передала привет… Какая чушь!
Еще горше становится от ее слов.
Нет больше моей Регины. Я никогда не увижу ее солнечную улыбку и не услышу ее заразительный звонкий смех.
Никогда…
Дорога до клиники проходит как в тумане. Прийти в себя получается только в кабинете врача. Уже тогда, когда лежу на кушетке.
– Приблизительно семь недель. Сейчас мы видим полноценный эмбрион. Здесь, посмотрите.
Развернувшись, замираю в шоке. А ведь и правда. Вот он, мой ребенок. Совсем крошечный, с виноградинку.
Смотрю на него. Смотрю. В груди тепло разливается.
– На данном этапе происходят очень важные процессы, – рассказывает врач. – Закладка нервной системы эмбриона, отделов головного и спинного мозга. Формируются кости скелета, основные кровеносные сосуды, пищеварительная система, легкие, бронхи. Завершается формирование камер сердца. Можно услышать, как оно бьется.
Завороженно смотрю на экран, испытывая необъяснимые по своей природе чувства. Совершенно особенные. Невероятные.
– Как вы себя чувствуете? Если в целом.
– Меня постоянно тошнит. Иногда кружится голова. Почти всегда хочется спать, а еще запахи… Я стала очень остро на них реагировать.
– Поняла, привет, токсикоз. Одевайтесь, присаживайтесь. Запишу рекомендации, которым будет необходимо следовать.
– А токсикоз это нормально? – принимаю сидячее положение.
Дело в том, что раньше я не особо интересовалась подобными вопросами. В общих чертах что-то слышала от подруг, но не более того.
– Каждый организм индивидуален и по-своему реагирует на наступление беременности, – отзывается женщина, быстро печатая что-то на клавиатуре. – Не допускайте больших перерывов между приемами пищи. Схема простая: питаемся малыми порциями, но каждые три часа. Обязательно пьем достаточное количество жидкости. Ночной сон не менее десяти часов. Можно и днем прилечь, если ощущаете такую потребность. И конечно, избегаем стрессовых ситуаций.
Последнее – вообще мимо.
– Мне нужно принимать витамины?
– Да, я как раз до них и дошла. Простите, Бога ради, что не по теме, но можно будет взять у вас автограф? Для дочки, – поясняет доктор, улыбаясь. – Она очень любит ваши песни. Прям фанатеет. У нее в комнате даже висит плакат с вашим изображением.
В обычный день я бы, наверное, порадовалась тому, что стала настолько популярна, но сегодня нет.
– В обмен на ваше молчание, – говорю, забирая снимок и листок с рекомендациями.
– Разумеется. Есть понятие врачебной этики. Радовать прессу не побегу.
– Спасибо.
Искренне хотелось бы в это верить.
– Вот здесь, на блокноте. Она у меня, кстати, певицей стать мечтает. На гитаре играет. В Гнесинку хочет поступать, но я как-то не знаю, врачом ее вижу…
– Пусть поступает туда, куда хочет. Не вмешивайтесь и не решайте за нее. Ничего путного не выйдет, только время потеряет, как я.
Черканув девчонке пару мотивирующих строк, откладываю ручку.
– Ой спасибо! Вот моя Надюха обрадуется.
– До свидания.
– Всего доброго!
Покидаю кабинет уже понимая, что я – будущая мама. Теперь, когда увидела свою кроху воочию, могу в полной мере осознать весь груз ответственности.
– Сашенька, все хорошо? – мама встает с яркого кожаного диванчика и делает несколько шагов по направлению ко мне.
– Вроде да, – показываю ей заключение гинеколога и снимок.
Руки трясутся. Все тело буквально вибрирует. Я так взволнована…
Улыбаемся друг другу. Робко и очень осторожно. Думаю, по-женски она прекрасно понимает мое нынешнее состояние.
– Да значит… А ну сюда иди, – отец цепляет меня за локоть и тащит к окну. – Чему ты радуешься, безмозглая дура?! – цедит сквозь зубы.
– У меня будет ребенок, папа.
– Не будет! Не от него! – стискивает руку до боли. – Сейчас ты вернешься туда и подпишешь бумагу на прерывание. Поняла меня?
– Что? – в ужасе на него смотрю.
Мои надежды на хрупкий мир, способный зародиться между нами, в эту самую секунду разбивается на мелкие осколки. Как тот самый проклятый стеклянный стакан, который я намеренно грохнула о пол.
* * *
– Паша, отпусти ее, – вмешивается в разговор подошедшая к нам мама.
– Сегодня! Сейчас же! – рявкает он.
– Как можно быть таким жестоким! Это ведь маленький человек. Ты хочешь, чтобы я его убила? – еле сдерживаю рвущиеся наружу слезы.
Никогда не думала, что родной отец посмеет отправить меня на аборт. Просто в голове подобное не укладывается! А ведь так обязательно случилось бы, если бы тогда, в восемнадцать, меня не пронесло.
– Ты можешь сколько угодно ненавидеть Илью, но причем здесь мой ребенок!
– При том, что это его гены! Считаешь, недостаточно опозорила нашу семью? – цедит он зло.
– А у тебя есть семья? – выдергиваю свою руку из его захвата. – Речь о дочери, которая давно перестала для тебя существовать? Или о жене, брак с которой трещит по швам?
– Саша…
– Я не стану делать аборт, мама.
– Сделаешь, как миленькая! – брызжа слюной, орет отец.
– Не кричи на нее! Не дави! Оставь нас на пару минут.
– Растолкуй своей безмозглой дочери, что это – ее последний шанс исправить самую большую ошибку своей жизни. Вырастили на свою голову!
Горько усмехаюсь.
– Или сама туда идешь, – произносит с явственной угрозой в голосе, указывая пальцем на дверь кабинета гинеколога, – или, клянусь, это отродье из тебя дома насильно достанут!
– Паша, ты совсем ополоумел? – в ужасе косится на него мама.
– Ты не будешь рожать от него. Поняла? – его пальцы жестко сжимают мой подбородок.
– Не трогай меня! – вырываюсь и смотрю на него с ответной ненавистью.
– Идиотка! Еще спасибо мне скажешь!
Уходит с этажа, но перед этим дает какие-то указания своим амбалам-сотрудникам, дежурящим в холле.
Прикрываю веки. Чувствую, как дрожит губа. Как внутри все клокочет. От протеста. От неприятия.
Нет. Я не позволю убить моего ребенка. Не позволю!
– Что случилось? Вам плохо? – из приоткрывшейся двери выглядывает врач.
– Можно воды? – просит мама.
– Конечно.
– Ну-ка, давай зайдем в кабинет, – берет меня за руку.
– Я туда не пойду!
Предатели! Вокруг меня одни предатели!
– Пожалуйста, Саш, – транслирует взглядом мольбу. – Доверься мне.
Минуту спустя дверь за моей спиной закрывается на ключ. Если меня в очередной раз обманули, то я даже не знаю… Кому тогда верить, как не своей матери?
– Выпей, успокойся и выдохни, – вкладывает мне в руку пластмассовый стаканчик с водой. – Возьми мою сумку. Там все необходимое. Прямо у клиники стоит длинный красный кирпичный дом, во дворе которого ждет Камиль. Он ничего не знает, но готов отвезти тебя в безопасное место. И Саш, возможно, тебе придется уехать. Уехать далеко, ты понимаешь? – ласково гладит меня по волосам.
– Ты знала, зачем отец привез меня сюда?
– Догадывалась, – вздыхает она. – В машине при охране предупредить не могла. Да и надеялась до последнего. Хотелось верить, что ошибаюсь. Держи, нет времени на разговоры.
Забираю сумку и крепко ее обнимаю.
– А ты? Что будет с тобой, мам?
Представить реакцию отца несложно.
– Не волнуйся за меня. Я задержу его.
– Он будет в ярости.
– В ярости я! Пора уже хорошенько двинуть ему по морде, – нервно улыбается. – Думай о себе и ребенке. Поняла? – целует меня в щеку и отодвигается.
– Мам…
– Давай скорее, Саш, пока старый, выживший из ума Полкан, не сообразил, что к чему, – подходит к окну и поворачивает ручку, широко распахнув его.
– Погодите, что вы собираетесь сделать?
Гинеколог, кажется, в шоке от происходящего.
– Секундочку, я объяснюсь. Уверена, если вы мать, то меня поймете. Залезай, Саш. Только ради всего святого, осторожнее! Не переломай ноги.
– А если там дежурит его охрана? – предполагаю, уже сидя на подоконнике.
– Один стоит у центрального входа. Это задний двор. И тут сейчас никого, – сообщает, выглянув наружу.
– Там забор, мам. И он высокий, не перелезу.
– Черт!
Вот и все. План рушится, словно карточный домик.
– Справа есть калитка для персонала. Возьмите магнит, – совершенно неожиданно приходит на помощь врач. Абсолютно незнакомый, по сути, человек.
– Спасибо.
– Беги, Саша!
Встречаемся с мамой глазами. Мои искрятся безмерной благодарностью. Ее отражают бесконечную тревогу.
– С Богом!
Киваю и осторожно выбираюсь на улицу. Благо, первый этаж, и по счастливому стечению обстоятельств, решетки на окнах отсутствуют.
Едва ступни касаются земли, быстрым шагом направляюсь туда, куда указали.
Сердце в паническом приступе грохочет в груди. Надсадно бьется о ребра. Подпрыгивает ритмично в самое горло. Ведь мне постоянно кажется, что вот-вот кто-нибудь схватит меня сзади.
Трясущимися пальцами прикладываю магнит к выемке и дергаю калитку на себя, стоит ей открыться. Кирпичную многоэтажку замечаю сразу. Огибаю ее по цветущей аллее, забегаю во двор через арку. Согнувшись, упираюсь ладонями в коленки. Запыхалась не на шутку. Со всех ног удирала.
Совсем рядом раздается короткий автомобильный сигнал. Пугаюсь, но расслабленно выдыхаю, когда вижу прямо перед собой машину Юнусова.
– Саш, ты в порядке? – а вот и он сам. Опустил стекло и смотрит на меня взволнованно.
– Пока да, – спешу забраться в салон. – Поехали отсюда, пожалуйста! И как можно скорее!
Просить дважды не нужно. Сдает назад, выезжает со двора и уезжает прочь, не задавая больше ни единого вопроса.
Полчаса спустя мы оказываемся у незнакомого ЖК. Паркуемся за шлагбаумом. Заходим в дом и, поздоровавшись с консьержкой, поднимаемся на лифте. Пятый этаж. Сорок первая квартира. Запоминаю я отрешенно.
– Проходи.
Разуваюсь. Плетусь в просторную, светлую комнату и опускаюсь на диван.
– Саш…
Как всегда, предельно корректный Камиль терпеливо ждет, когда я сама решу рассказать ему о том, что происходит. И я рассказываю. Выкладываю все, как есть. Повторяю каждое ранившее меня слово.
– Разве можно так?
– Нет. Твой отец не прав, – отвечает, выслушав мой сбивчивый монолог. – Ребенок ни в чем не виноват.
– Никто не посмеет его тронуть, – повторяю, как заведенная несколько раз подряд.
– Тихо, успокойся, – обнимает, прижимая к своей груди. – Все будет хорошо, Саша.
Выплакав целое море слез, действительно постепенно успокаиваюсь. Во всяком случае, на душе становится немного легче.
– Илья знает о том, что ты беременна? – отодвигаясь, спрашивает вдруг.
Отрицательно качаю головой, и он отчего-то хмурится.
– Собираешься говорить?
– Ему сейчас не до меня. Он предельно ясно дал это понять…
