Текст книги "Опасная связь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)
Глава 41. Собакен
Саша
– Ты такой симпатичный! – умиляюсь третий час кряду. – Смотри, что мы с Илюшей тебе купили!
Маленькая, цветастая утка отправляется знакомиться с Алонсо.
Нет, ну это ж надо было придумать собаке такое имя!
Смеюсь, вспоминая, как Паровозов закатывал глаза, пока мы слушали Галину (милую, добродушную тетеньку, работающую в приюте «Хвостатое счастье»). Она рассказала нам об особенностях породы. О том, что можно нашему усыновленному песику, а что нельзя.
Падаю на кровать, и он тут же радостно скачет ко мне.
– Моя зая! – подхватываю мелочь на руки.
Мы с этим чудом сконнектились с первой минуты знакомства. И если раньше я не верила в любовь с первого взгляда, то теперь однозначно верю. Ведь у нас с Алонсо именно так и произошло.
Эх… Еще одна мечта детства сбылась! Давно я не чувствовала себя такой счастливой…
Очень благодарна Паровозу за то, что он выкупил эту прелесть и отвез меня туда. Платить все-таки пришлось, да. Потому что какая-то мадам моего песика якобы «забронировала».
Губа не дура! Чистокровный шоколадный чихуашка с родословной. Ясень пень, что такого любой хотел бы забрать.
– Сюсюсю! – прижимаю добычу к себе и целую в холодный носик. – Ой, слышишь? – оба навострили уши. – Кажется, наша мама пришла. Пойдем встречать?
Алонсо крутит головой, не понимая, чего я от него хочу.
– Благоухающий и красивый, – нюхаю его, поправляю ошейник и встаю. – Предки будут от тебя без ума!
Шагаю к двери и мысленно настраиваю себя на благоприятный исход.
Ну не выгонят же они бедолагу на улицу?
Но если да, то я готова уйти вместе с ним. Без шуток.
– Сашенька… Ты дома? – доносится голос матери из прихожей.
– Ага…
Набираю в грудь воздуха, опускаю Алонсо вниз, и мы вместе шуруем ее приветствовать.
– Смотри, кого я поймала у подъезда, – начинает она и тут же взвизгивает, когда на нее «нападает» мой новоявленный питомец. – Ой-ой, кто это?
Песель тоже пугается, отскакивает назад и принимается тяфкать на матушку и Камиля, которого она «поймала».
– Сашааа, откуда у нас в доме собака? – спрашивает, потихоньку отходя от первого шока.
– Это Алонсо. Он будет жить с нами, – торжественно объявляю, улыбаясь во все свои тридцать два.
– Ты сейчас серьезно? – уточняет ошарашено, пока Юнусов помогает ей избавиться от пальто.
К слову, помогает не только Камиль. Вон эта шкода уже тоже за пояс тянет.
– Ты глянь, какой он милый, ма! – поднимаю маленького хулигана с пола и демонстрирую во всей красе. – Ветпаспорт, прививки, документы. Все есть, не переживай!
– Смешной, – Камиль протягивает к нему руку, но тот снова звонко тяфкает. Правда уже через несколько секунд принимается исследовать на запахи его ладонь. – Здорово, пес!
– И тебе привет, – обнимаю, зажимая между нами Алонсо. – А ты чего не сказал, что уже вернулся?
Дело в том, что Камиль уезжал на свадьбу к своему брату и пробыл в Дагестане целых две недели.
– Хотел сюрприз тебе сделать, – по традиции целует меня в макушку. И как-то очень долго в этот раз не отпускает.
– Соскучился, что ли? – смеюсь, отодвигаясь. И тут же натыкаюсь на хитрющий мамкин взгляд.
Ей, видите ли, вечно мерещится, что между нами особые флюиды летают.
Я на это никак не реагирую. Пусть думает, что хочет. Правду все равно рассказать не могу…
– Гостинцы привез? – спрашиваю в шутку, перехватывая Алонсо покрепче.
– Конечно, – возвращается за пакетом, который я заприметила только сейчас.
– Давайте на кухню. Сюсюсю! – теперь уже мама пристает к новому члену семьи. – Папка стопроцентно даст нам люлей, – качает она головой.
– Та ладно, – отмахиваюсь я, фыркая. – Можно подумать, первый раз. Мы с тобой уже закаленные.
Шумно переговариваясь, движемся на кухню. Я с Алонсо присаживаюсь на диванчик, а эти двое в тандеме начинают суетиться.
– Ого-го гостинцев! Сухофрукты, сладости, травы, чай, мед, варенье, а это что? – мама с озадаченным выражением лица покручивает в ладони небольшую баночку.
– Урбеч. Ореховая паста, – поясняет парень.
– Обалдеть, сколько всего ты нам привез!
– Евгения Владимировна, это вам в коллекцию, – достает из плоской коробки невероятной красоты расписное блюдо. Кладет на стол.
– Боже, вот это да! – восхищенно охает мама.
– А это для вашего мужа.
– Батя кинжал точно заценит, – одобрительно киваю.
– Главное, чтобы папа в пылу гнева не бегал за нами, им размахивая, – подмигивая мне, хихикает родительница.
– Ставьте уже чайник, – командую я.
– Щас. Переоденусь и вернусь, – сообщает она, исчезая в проеме.
– Это тебе, – Камиль протягивает мне резную шкатулку.
– Что там?
– Посмотри, – пожимает плечом и отводит взгляд.
Брови сошлись на переносице. Весь из себя такой серьезный…
Перестаю тискать собаку, ставлю лапами на плитку и открываю шкатулку, в которой, как оказалось, лежит широкий браслет с нежным цветочным орнаментом.
– Это серебро?
– Да. Кубачинское, – рассказывает он, пока я трогаю и рассматриваю изысканную вещицу.
– Не слышала о таком, – бормочу растерянно.
– Поселок Кумачи в Дахадаевском районе Республики Дагестан славится своим ювелирным заводом. Тебе нравится?
– Да. Спасибо. Только…
– Саш, я тебя прошу, возьми, пожалуйста. Это от души подарок, – перебивает почти сразу. Как будто чувствует, что хочу отказаться.
– Ооо! Какая прелесть! Санечка, ну-ка, примерь! Давай помогу!
А это, как вы поняли, мама. Всегда, появляющаяся «вовремя»…
*********
В семь домой приходит папа. Глава семейства явно не в духе, ибо он еще с порога начинает чихвостить своих подопечных, на чем свет стоит.
Знакомство с Алонсо, как и предполагалось, выходит весьма прохладным. Отец абсолютно не в восторге от того, что я притащила в дом «блохастую мышь». Как он сам выразился.
Прочитав мне нотации на тему того, что «о таких вещах, вообще-то, предупреждают и советуются с семьей», батя принимается за ужин. Напоследок бросив что-то типа «верни его сегодня же туда, откуда взяла».
Да уж…
Остается надеяться на то, что он подобреет и смягчится, когда будет сыт.
Еще и чихать начал. Все к одному. Простыл, видимо, на работе…
– Не расстраивайся, Саш, – искренне пытается поддержать меня Камиль, когда мы выходим на улицу.
– Господи, че там той собачки-то? – отзываюсь я обиженно. – Сказала же, что он будет жить в моей комнате. Что сама буду им заниматься. Кормить, купать, выгуливать.
– Где ты его взяла? – наблюдает за тем, как Алонсо обнюхивает листья.
– Илья подарил.
– Понятно.
Прямо чувствую, как резко меняется тон.
– Я канючила, – признаюсь честно.
– Так вы снова вместе? – уточняет безрадостно.
– Да куда он от меня денется! – горделиво задираю нос.
А сама-то в свои слова не особо верю. Скорее, просто вслух себя успокаиваю.
Говоря по правде, я жутко скучаю по тому Илье, с которым начала крутить роман.
Раньше он не скупился на внимание и комплименты. Дарил цветы, устраивал свидания. Часто улыбался и всегда первым проявлял инициативу, чего бы это не касалось.
Раньше мы были взаимно открыты другу другу. Не прятали эмоции под толстой кромкой льда.
Раньше мы могли часами разговаривать по телефону и до утра строчить друг другу бесконечные сообщения.
Теперь все иначе. Сухие диалоги… Односложные ответы по смс. Холодные объятия. Вечное «занят». Между нами как будто невидимая стена выросла! И сломать ее у меня не получается…
Не знаю даже, я в тупике. Если бы не присутствие страстного секса в этих наших нынешних недоотношениях… наверное, подумала бы, что Илья потерял ко мне всяческий интерес.
– Он нормально к тебе относится?
Юнусов, блин, считывает меня как экстрасенс.
– Да. Как там Дагестан? – незаметно шмыгаю носом.
– Замерзла? – напрягается он тут же.
– Не.
– Точно?
– Точно. Рассказывай давай, как проводил время, – толкаю его локтем в бок. – Весело было на свадьбе брата?
– Всем, кроме невесты.
– Насильно, что ли, замуж выдали? – озвучиваю первое, что приходит в голову.
– Типа того. Бизнес…
– Ну и ну… А ты с этой своей Аминат виделся? – не могу не спросить. Любопытно же.
– Она – не моя, – отрезает сухо.
– Ну это пока, – иду туда, куда тянет песель. – Эта девушка очень нравится твоей маме, и ты сам говорил, что однажды женишься на дагестанке. Машка, знаешь, как расстроилась, – бессовестно сливаю подругу, конкретно запавшую на него.
– Я такого не говорил. Ты невнимательно меня слушала. Впрочем, как всегда, – добавляет себе под нос и убирает руки в карманы.
Обижается. А на что? Так ведь и будет.
– Поднимаймя домой, Саш. Уже поздно, отец будет ругать.
– Ну, тогда до завтра?
– До завтра, – кивает и ждет, когда мы с Алонсо зайдем в подъезд.
*********
Ну что ж… Мое счастье длится ровно три дня и три ночи, по прошествии которых выясняется, что отец вовсе не простыл.
У папы аллергия. А это означает только одно: от собаки нужно избавляться в кратчайшие сроки. И никаких тебе компромиссов.
Скандал в то утро разгорается тот еще… Батя орет, бесконечно чихая. Я рыдаю, понимая, что не смогу оставить собакена в нашем доме. Мама… А что мама? Только разводит руками. Мол, вот так, Сань… Ничего не поделать.
И вот, ровно в девять утра, я, заплаканная и в расстроенных чувствах, стою на лестничной клетке хорошо знакомой пятиэтажки. Мучаю дверной звонок и обдумываю варианты.
На руках ничего не понимающий песель. На сердце камень, а в душе – тягостное чувство вины, которое давит на совесть.
И знаете, когда кажется, что хуже уже быть не может, вдруг случается это. Мне открывает какая-то девица. Сонная, растрепанная. Одетая в Илюхину футболку.
Какого…
Очередной вдох застревает в горле, а вся моя кровь моментом вскипает. Расплескивается, стучит по венам. Жжет, будто кислота.
– Тебе кого? – она зевает и облокачивается о дверной косяк.
Клянусь, у меня аж темнеет от злости перед глазами.
– Ты кто? – только и могу из себя выдавить.
– Я тут живу с недавнего времени.
Живу с недавнего времени.
– Понятно, – грустно усмехаюсь.
Клянусь, очень хочется расцарапать ногтями ее лицо. Стоит признать, красивое даже без косметики.
Но, я просто разворачиваюсь и ухожу.
Как никогда, все становится предельно ясно.
У него другая девчонка. Ноги от ушей. Хорошая фигура. Длинные темные волосы. Дерзкий взгляд.
Ну вот, собственно и ответ, Саш. Ответ на мучившие тебя вопросы…
Глава 42. Девочка-война
Илья
Сквозь сон слышу какой-то невнятный шум. Крики, голоса. Ни хрена не понятно, что и где происходит.
– Илюха. Илюх… – кто-то настойчиво меня будит.
– Да че такое-то?
Открываю глаза. Моргаю.
Злой, как собака. Потому что мы с пацанами вернулись домой со стрелки только в четвертом часу утра.
Спасибо, что вообще вернулись. Ночь выдалась та еще…
– Череп, свали, а! Дай поспать, – переворачиваюсь на другой бок.
– Илюх, там девчонки дерутся. Саня как с цепи сорвалась.
Девчонки дерутся. Саня сорвалась.
Мозг медленно, но верно начинает соображать.
Откидываю одеяло и принимаю сидячее положение.
– Рыжая видать подумала, что Яська того… из-за тебя тут.
– Че ты несешь? – тру глаза, встаю. Сдергиваю со стула шорты и предпринимаю попытку влезть в них с первого раза.
– Слово за слово, а потом она как набросилась на нее… Я даже понять-то ни фига не успел!
– Да уйди ты, – отодвигаю его с дороги и направляюсь в соседнюю комнату. Весь движ, по ходу, там.
– Пробовал вмешаться, не получается.
Мать твою, какого…
Охреневаю с того, что вижу.
По полу катаются взлохмаченные и разъяренные девчонки. Они по очереди лупят друг друга, громко при этом ругаясь и не стесняясь в выражениях.
Вокруг них, звонко тяфкая, скачет собака. Та самая, которую мы три дня назад забрали из приюта.
– Сняла, я сказала! – орет Харитонова, цепляясь за смутно знакомую футболку, в которую одета Яська.
– Слезла с меня, дура! – та пытается скинуть ее с себя, но у нее ничего не выходит.
– Гадюка… Щас я тебе патлы-то поотрываю!
– А что случилось? – на пороге застывает озадаченный Дымницкий, который, судя по пакетам, ходил в магаз за продуктами.
– Саня, отпусти ее! – кидаюсь их разнимать, что оказывается не так-то просто, потому что дерутся они ожесточенно и яростно.
– Ненормальная!
– Зараза!
– Хорош, Харитонова! Уймись! – хватаю ее в охапку и поднимаю с пола, вынуждая оторваться от полуголой Бортич.
– УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОИ РУКИ, КОЗЁЛ! – возмущается Сашка, активно лягаясь ногами.
– Успокоилась. Ты спятила, что ли? – стискиваю крепче, но она лишь сильнее злится.
– Пошел ты! – дерется уже со мной.
– Хватит, але!
– Ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! – вопит гневно, когда, подгадав момент, перекидываю ее через плечо. – УРОД! СВОЛОЧЬ! – дубасит по спиняке. – Поставь на ноги. ПОСТАВЬ МЕНЯ НА НОГИ, КОЗЁЛ!
Бешеная дура царапает меня ногтями, кричит, а я, стиснув зубы, терплю.
Разувающийся в прихожей Клим в шоке таращится на развернувшуюся сцену.
– Здорово… – толкаю ногой дверь, выхожу на лестничную площадку и шурую вниз по ступенькам.
Щас она у меня остынет.
– ОПУСТИ! ОПУСТИЛ, СКАЗАЛА!
Когда выбираемся из подъезда, снимаю с себя рыжую фурию, и мне тут же прилетает по щам.
– УРОД, НУ КАКОЙ ЖЕ ТЫ КОНЧЕНЫЙ УРОД! А Я И ДУМАЮ, В ЧЁМ ДЕЛО? ЧТО ПРОИСХОДИТ? А ОНО, ВОН ОНО ЧТО, ОКАЗЫВАЕТСЯ! – заряжает мне пощечину и ощутимо толкает в грудь.
Ну все…
Рассчитав траекторию падения, делаю подсечку и мы на пару валимся в снег, так удачно выпавший накануне.
– Ааа! СЛЕЗЬ БЛИН! – копошится подо мной, но я сжимаю ее шею сзади и толкаю лицом аккурат в сугроб.
– При… дурок.
Борется. Изловчившись, меняет положение тела, но я, сидящий сверху, беру ее в блок ногами. Обездвиживая.
– Дикая блять, остынь! – загребаю снег и интенсивно растираю по щекам.
– Аааа! Холодно, дебил!
– А так? – пригоршнями забрасываю снег под свитер. За шиворот. На живот. Еще и еще.
– Боооожечки! Ты кретин! – громко визжит. – Прекрати! Прекрати, блин!
– Успокоилась, ну! – цежу сквозь зубы.
Перестает брыкаться. Замолкает. Часто дышит. Морщится.
Должно быть, холодно лежать на снегу. Но мне фиолетово. Сам кроме злости ничего не чувствую, несмотря на то, что раздет по пояс.
Достала она меня своими закидонами. Доконала! Сыт по горло!
– Зачем обманывать? Почему не сказать: все, Саш, ты не нужна больше, – произносит надтреснутым голосом.
– Молодые люди, что вы там устроили? Нажрались наркоты какой-то? – орет нам с балкона бабуленция. Наша соседка, Марь Иванна, с третьего этажа.
– Иди смотри сериал, мать. Сами разберемся, – обращаюсь я к ней, вставая. – Поднимайся давай, дура, заболеешь.
– Очень вовремя ты об этом начал переживать! – цокая, острит рыжая язва.
Помогаю ей принять вертикальное положение.
– Не трогай меня! – шипит, вытряхивая снег из-под свитера.
– Пошли, поговорим, – невзирая на протест, цепляю ее за предплечье и веду назад в подъезд.
– Не о чем разговаривать! – бросает обиженно.
Сука. Всевышний, дай мне сил!
– Тут постой, – говорю, когда поднимаемся на мой этаж. – И не вздумай удрать! Найду и…
– Закатаешь в бетон? – насмешливо фыркает, повторяя мою любимую фразу.
– Угадала.
Оставляю ее на минуту. Забираю из квартиры сигареты и свою куртку.
– Илюха, все нормально? – с сомнением интересуется Данила, тискающий пса.
Криво усмехаюсь.
«Нормально» – это точно не про нас с Харитоновой.
– У тебя спина в крови.
А я и думаю, че так щиплет.
– Ты в порядке? – наклоняюсь к Яське, сидящей на диване.
– Да, – отвечает она, прижимая пачку сливочного масла к скуле.
Трындец. Досталось ей.
– Это что еще за девочка-война?
– Санька моя.
– Понятно, – закатывает глаза.
«Девочка-война».
Ну точно, лучше и не скажешь.
Выхожу на лестничную клетку, захлопываю за собой дверь и подхожу к трясущейся от холода Бестии.
– Не надо… – обнимая себя руками, противится, когда накидываю на плечи куртку.
– Одела быстро! – гаркаю на нее. – И замолчала. Теперь говорить буду я.
Поджимает губы и, уставившись в стену, демонстрирует несвойственную ей покорность.
– Ярослава живет в нашей квартире, потому что ей некуда идти.
– Ой, не хочу даже слушать эти небылицы! – взрывается по новой.
– Ты невыносима, знаешь?! – толкаю ее к стене и сжимаю тонкую шею ледяными пальцами.
Так порой хочется послать все к херам.
– Отошел!
– Она мне никто. Слышишь, нет? Она просто живет у нас.
– Попахивает враньем.
– Какой смысл?
– И откуда же она взялась, эта Ярослава? – шмыгает покрасневшим носом.
– Украла у Кира портмоне на заправке.
– И поэтому спит с тобой? – усмехнувшись, порывается уйти.
– Че ты несешь… – удерживаю за плечи.
– Она в твоей футболке! – выдвигает неопровержимое, на ее взгляд, доказательство. – Хватить заливать мне! Хватит!
– Попросила что-то из вещей. Я разрешил взять, – выдаю, как есть.
– Ну конечно… – качает головой. – Очень складно поешь, Паровозов.
– Сука, – выдыхаю в потолок раздраженно. – Что с тобой не так? Какого ляда я вообще оправдываюсь?
– Что со мной не так? – заводится опять. – А с тобой?
– Обоснуй, – прищуриваюсь и сокращаю между нами расстояние.
– Ты ведешь себя так, будто я пустое место! Будто ничего для тебя не значу!
– Много ты понимаешь…
– Вечно занят, на сообщения часами не отвечаешь, трубку не берешь! Словно наказываешь меня! Сколько можно? Если не простил, то зачем тогда вообще все это? – резко сбрасывает мою руку.
– Хотел бы я знать, зачем, – достаю сигарету и жигу из пачки. Подкуриваю. На нервяке затягиваюсь поглубже. Один раз. Второй.
Опираюсь о стену, выставляя левую ладонь вперед.
Наклоняюсь ближе.
Медленно выдыхаю дым ей в губы.
Хочу поцеловать эту бешеную, но она безвозвратно портит момент.
– Просто скажи. Ты со мной потому что… – делает паузу и выжидающе на меня смотрит.
От этого болезненного зрительного контакта выворачивает наизнанку.
Что я должен сказать ей?
Что с ней пиздец как сложно?
Что порой хочу убить?
Что меня никогда и ни от от кого так не торкало?
Что двадцать четыре на семь думаю о своенравной соплячке, не дружащей с головой?
Что боюсь потерять? И еще больше боюсь привязаться? К той, будущее с которой под вопросом. Если смотреть правде в глаза.
– Илья…
Молчу, упрямо стиснув челюсти.
– Ладно, я поняла… – выдыхает сиплым шепотом. Отталкивается от стены. Снимает и возвращает мне куртку.
Уходит.
Я не останавливаю.
Звук удаляющихся шагов эхом проходится вдоль унылых обшарпанных стен.
Слышу, как бахает дверь подъезда и ощущаю неприятный укол где-то там, в левом подреберье.
Плевать. Пусть проваливает к дьяволу! С ней одни сплошные проблемы!
Достаю еще одну сигарету. Вставляю в рот. Вытаскиваю. Сминаю в кулаке. Шумно выдыхаю и выдаю поток нецензурной брани.
«Ладно, я поняла».
– Да ни хера ты не поняла, Саня…
Глава 43. Предложение
Саша
Дисциплина. Строгий распорядок дня. Куча обязательств, минимум прав и никакой свободы. Строевая, ношение формы, вечная уборка, самоподготовка и мероприятия военно-патриотической направленности. Хорошо, если в шесть освободишься. Бывало и позже. И так каждый день…
Опаздываю на утренний развод и получаю наряд вне очереди.
Прекрасно, это уже третий за последнее время.
Как же задолбало все. Чем дольше я учусь в университете МВД, тем сильнее понимаю, как далека от желания здесь находиться. Ну потому что курсант Харитонова – абсолютно не режимный человек и ходить по указке – вообще не ее тема. Блин! Да это же именно то, от чего она так мечтала избавиться…
Когда думаю о том, что могла учиться в Гнесинке, реветь охота. Нет ничего ужаснее, чем понимать: будущая профессия не вдохновляет тебя совершенно. А между тем впереди длинные, нудные годы учебы. Учебы в том самом месте, к которому не лежит твоя душа.
– Что за депрессняк, Санек? – Машка опирается спиной о подоконник, на котором я сижу.
– Да надоел мне этот универ, – прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Смотрю на серую Москву, окутанную хандрой.
– Всем тяжело, – краем глаза вижу, как она пожимает плечами. – Привыкнем.
– А если я не хочу привыкать?
– А что у тебя есть выбор? – хмыкает, цепляя мои пальцы своими.
– Он должен быть всегда.
– Но его нет, – констатирует она невозмутимо.
– О, спасибо, у тебя отлично получается меня взбодрить! – выдергиваю свою ладонь из ее.
– Обращайся! – звонко смеется. – А если серьезно, то не загоняйся, Сашка. Ищи плюсы!
– Н-да? И какие же? – поворачиваюсь к ней.
– Приличное денежное довольствие, стаж, который, на минуточку, уже идет. Обязательное трудоустройство по окончании универа. Льготы. Ранняя пенсия.
– Боже, Маш! Да какая пенсия! Лет нам сколько! – пищу возмущенно.
– А чего? О таких вещах надо думать заранее.
Закатываю глаза.
– Но самый главный плюс, по-моему, очевиден, – вещает тоном небезызвестной Гермионы Грейнджер.
– Иии?
– Очнись, Харитошка! Да у тебя же все получается! Ты отлично учишься, с легкостью сдаешь нормативы по физподготовке, стреляешь, как чертова миссис Смит.
– Скажешь тоже… – фыркаю я.
– На меня вон посмотри. Скоро у Лесюка закончится терпение, и вышвырнут курсанта Вербицкую за ворота.
– Не вышвырнут. Потренируемся и все у тебя получится! – заявляю я уверенно.
Подумаешь, проблема! Всего-то надо стать более спортивной.
– Ну вот, меня настраиваешь на позитив, а сама нос повесила! Колись, давай, что с тобой происходит? – толкает меня локтем. Один раз. Второй.
Молчу.
– Саааш.
Я так привыкла держать все в себе, что совсем не готова обсуждать свою личную жизнь.
– Твое апатичное настроение связано с тем красавчиком, да? – конечно же она имеет ввиду Паровозова, которого видела около универа и своего дома. – Вы что, поругались?
– Расстались, – слезаю с подоконника и шагаю к ведру с водой.
Да здравствует половое воспитание! В прямом смысле этого слова.
– Почему?
– Потому что, – высекаю холодно и до побелевших костяшек отжимаю тряпку.
– Что-то случилось? – не отстает она.
– Ага, случилось.
– Не поделишься? Станет легче.
– Маш, отстань.
– Я же вижу, что ты сама не своя. Еще и пришла тогда с синяками. Это его рук дело? – наконец озвучивает ту версию, которую все это время носила в себе.
– Что за бред? – резко выпрямляюсь.
– Я видела, когда мы переодевались в раздевалке, – Вербицкая вопросительно вскидывает бровь.
– Нет, это не он.
– А кто? – продолжает пытать меня.
– Я подралась. Все? Тема закрыта?
– Из-за него, что ли?
Игнорирую ее предположение.
– Подожди-ка… Ты чего, застала его с кем-то? – выдает голосом, полным изумления.
– Почти так, – принимаюсь активно работать шваброй.
– И что означает это твое почти? – никак не желает угомониться.
– То и значит. Пришла к нему домой, а мне открыла девчонка, одетая в его футболку! С ходу зарядившая, что она там живет!
Рррррр!
Как вспомню, опять по новой кипеть начинаю.
– Ты на нее набросилась?
– Не сразу. Сперва просто развернулась и ушла, – останавливаюсь в центре зала и выдыхаю, – но потом решила вернуться.
– Чтобы ее ударить?
– Чтобы в глаза ему посмотреть! – вытираю лоб тыльной стороной ладони.
– И чего, посмотрела? – любопытство одногруппницы не знает границ.
– Да, но позже. Сначала с этой козой языками зацепились. Я не выдержала, хотела прямо на ней разорвать эту чертову футболку! Потому что я ее носила! Я! – ору громко. – Мало мне было одной, вечно трущейся около него Свечки! Теперь еще и это!
– Тише, Саш. Тише… – Машка подходит ко мне и обнимает, привлекая к себе. Чего я совсем не ожидаю.
– Не надо меня жалеть! – сопротивляюсь.
– А я и не жалею. Поддерживаю, – легонечко гладит по спине. – Ты правильно сделала, что начистила пятак этой курице. Вот я, например, так ни за что не смогла бы…
Я тоже думала, что таких эпизодов в моей жизни не будет. Тоже мне, нашла чем восхищаться. Тем, что я опустилась до драки?
Пару минут стоим в тишине, после чего я разрываю эти наши неуместные объятия.
Не привыкла я к такому. Подобное происходило разве что в отношениях с моей единственной близкой подругой, Аленой Лисицыной. Подругой, исчезнувшей в неизвестном направлении почти полгода назад.
– Он хоть объяснился с тобой?
– Да, но это уже неважно. На самый главный вопрос ответа я так и не получила. Поставим точку в этом разговоре, ладно? – продолжаю надраивать пол актового зала.
* * *
– А ты ревнивая, да?
– Очень, – признаюсь я честно.
– Сань, это плохо. У меня мамка такая… Запилила отца настолько, что он от нее ушел, – произносит Машка грустно.
– Значит повод был.
– Да какой там повод? Ну работал в женском коллективе, а ей это не нравилось.
– Нет дыма без огня, – снимаю и полоскаю в ведре тряпку.
– Это было ужасно, Саш. Ревность уничтожила их брак. Тотальное недоверие ни к чему хорошему не приводит. Знаешь, какие скандалы она ему устраивала? Я мелкая была, но все-все помню.
– Наверняка у твоей мамы были причины усомниться в его верности, – упрямо гну свою линию.
– Вечные разборки на пустом месте, – качает головой она. – Папа терпел долго, но однажды собрал чемодан и ушел. Никогда не забуду тот день…
Судя по голосу, как будто плачет.
– Вы с ним общаетесь? – имею наглость спросить.
– Общаемся. Только теперь у него новая семья. Адекватная, любящая жена. Двое детей. Ему не до меня. Поэтому мы редко видимся, – всхлипывает, и я иду к окну, чтобы достать из сумки салфетки. – Мама воспринимает мои встречи с ним как предательство.
– Постарайся ее понять.
– Понять? Да я ее ненавижу! Себе жизнь сломала и мне! Думаешь, по какой причине я от нее сюда в Москву сбежала?
Молча протягиваю ей пачку с бумажными салфетками.
– Спасибо.
– Может, она не чувствовала, что он дорожит ею? Не была уверена в том, что ему нужна? – аккуратно озвучиваю свои мысли. Болезненные. Пропитанные теми эмоциями, которые я прочувствовала на собственной шкуре.
– Может, надо учиться разговаривать и доверять? – злится Машка. – Чего по итогу она добилась своими сценами ревности? Отвернула от себя прекрасного мужчину и лишила дочь отца!
– Маш…
– Никому не нужны женщины-пилы, без конца выносящие мозг.
– Терпеть все предлагаешь? – раздражаюсь и я тоже.
– Ой, ты меня не слышишь! Я тебе про Ивана, а ты мне про болвана! – цокает языком.
– Вербицкая, ты правда веришь в то, что ревность твоей матери была беспочвенной?
– Да, я верю! – кивает она.
– Я тебя умоляю! Ты такая наивная! Мужчина виноват в первую очередь! Если около него вечно трутся какие-то левые бабы, если он считает это нормальным, постоянно врет и изворачивается, то…
Замечаю, что она смотрит мне за спину.
Оборачиваюсь.
– То это означает, что он тебя не достоин, – заканчивает за меня Камиль.
Закрываю рот. Прочищаю горло.
Повисшая в актовом зале пауза несет в себе жуткий дискомфорт. Хоть я и понимаю, что он не подслушивал, а всего лишь навсего стал случайным свидетелем нашего разговора.
– Домой едем? Всех уже отпустили.
– Мы еще не домыли.
– Я закончу, идите, – Машка поднимает с пола ведро.
– Еще чего, – отзываюсь я.
– Давай помогу, – Юнусов спешит ей на помощь.
– Я сама.
– Маша, тяжелое, – пытается его забрать.
– Не надо мне помогать! Справлюсь! – она излишне агрессивно дергает рукой, в результате чего часть воды расплескивается.
– Извини, – виновато смотрит на его брюки. Облила, естественно.
– Не страшно. Ведро отдай, – реагирует он спокойно.
Машка смущенно опускает голову и разжимает пальцы.
Пока она исподлобья пялится ему вслед, вытираю лужу и отставляю швабру.
– Подожду вас у гардероба, – сообщаю, никак не комментируя произошедшее.
Минут двадцать спустя садимся в машину Камиля. Я, по обыкновению, вперед, Вербицкая назад. Всю дорогу до дома, в котором она снимает квартиру, едем молча. Слава Богу, хоть радио играет, наполняя звуками салон.
Бесцельно листаю ленту в телефоне, ожидая пока он ее проводит. На улице стало рано темнеть, а местечко тут такое себе.
– Домой или поедим где-нибудь? – интересуется Камиль по возвращении.
– Душу продам за какую-нибудь вредность, – убираю телефон в сумку.
– Саш, – мою идею он не особо поддерживает. – Давай лучше в кафе?
– Не-не-не! Это скучно!
– Ладно, – как всегда, смирившись, проигрывает этот бой.
Чуть позже я наворачиваю в машине любимую картошку по-деревенски и нагетсы. Попытка соблазнить Камиля фастфудом терпит очередной крах. Этот избалованный домашней едой товарищ не поддается на провокации ни в какую.
– Я, значит, стою на парте и пою под минусовку «Вот и лето прошло», – рассказываю ему, за что получила предыдущий наряд. – В аудиторию заходит Уваров.
Друг смеется, представляя реакцию этого хмыря.
– Причем я заметила его далеко не сразу. В образ вошла на максимум.
– Что сказал по итогу?
– Что до Ротару мне, как до Китая пешком. И что во время исполнения гимна по понедельникам я теперь буду солировать.
– Ясно.
– Ну, до завтра! – прощаемся на лестничной клетке у моей квартиры.
– Саш, – ловит меня за руку.
– М?
– У меня предложение, – говорит он вдруг.
– Не руки и сердца, надеюсь? – хихикаю в шутку и стаскиваю шапку, в которой уже порядком запарилась.
– Пока нет, – выдает на полном серьезе, и взгляд таким решительным становится.
– Мне пора, – предчувствую нечто нехорошее и предпринимаю попытку освободить руку, но Камиль не отпускает.
– Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, – переплетает наши пальцы и сжимает их.
– Юнусов, ты… – замираю в шоке, когда он делает шаг вперед и обнимает меня. Крепко-крепко.
– Сейчас не отвечай, – порывисто гладит по волосам, стискивает талию сильнее, и мой разум принимается истошно вопить: «Тревога! Тревога!»
– Камиль, – выставляю между нами руку. Чувствую, как заливаются краской щеки.
Он шумно выдыхает мне в шею и, едва коснувшись кожи горячими губами, резко отступает, явно почувствовав мой ступор и напряжение.
– Обещай, что подумаешь? – в его глазах загорается надежда.
– Я…
– До завтра, Саша, – не дает ничего сказать, отпускает меня и уходит. Оставляя в состоянии полной растерянности…
