Текст книги "Опасная связь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)
Глава 37. Ночная поездка
Илья
Лупится на меня своими глазищами. Пищит что-то, а во мне в эту самую секунду злость кипит-бурлит лютая.
На Черепа, которому минуту назад двинул по морде. И на девчонку, у которой мозг явно того, атрофировался.
– Больно как бы… – шуршит она приглушенно.
– Пошли, отвезу тебя домой, – проговариваю сквозь зубы и тащу к выходу.
– Погоди, Паровоз, какой домой! – возмущается и сопротивляется. – Он же на крючке! Все почти получилось!
На крючке блять!
Все почти получилось!
Что получилось? В трусы к ней залезть?
– Ты дура отмороженная? Совсем спятила?
Убить ее мало, отвечаю!
– Отпусти! Дай довести дело до конца! – упирается, с умным видом заливая эту дичь всерьез.
– ДЕЛО до конца довести? – ору на нее, ощущая ритмичный стук крови в висках.
– Он как раз позвал меня на его тачке покататься! А из-за тебя весь план коту под хвост! – продолжает бурагозить.
– План? Ты кем себя возомнила? – охреневаю от вышесказанного. – Фильмов пересмотрела, что ли?
– Я хочу помочь. И могу! – заявляет уверенно. – Если что, Свечка вообще не типаж Артюхова! Он бы на нее не повелся.
– Затыкаешься и домой едешь, – объявляю бескомпромиссно. Не собираюсь даже слушать этот бред!
– Нет не еду! – повышает голос и пытается выдернуть локоть.
– Сука, какого хера, Харитонова! – свирепею. Того и гляди пар от накатившей ярости из ушей попрет.
– Меня Сашей зовут! Забыл? – дует алые губы.
Умыть бы ее с мылом! Расфуфырилась бля!
– Забыл, – сообщаю твердо. Так, чтоб не сомневалась. Ни к чему…
– М… – давит обиженно.
– Забыл, да.
А сам все смотрю на нее. Смотрю…
Она же так близко, что аж в глазах рябит и двоится.
Стискиваю тонкое запястье жестче.
Вдыхаю глубже, и в ноздри проникает запах ведьминых волос. Дерзкий, дурманящий…
Дрожит и волнуется, когда приближаюсь.
Вижу, как проступают крупные мурашки на коже.
Ощущаю, как учащается ее пульс, и у самого нутро подрывает. Будто на мину наступил…
– Эбята… – в туалете появляется Черепанов, держащийся за морду.
– Ушел отсюда пока еще своими ногами! – угрожаю я Антону.
– Спокойно, бро, – на плечо ложится рука Данилы. – Сашку отпусти. Успокойся, Илюх, выдохни.
Выдохни!
– Синяки останутся! – раздраженно цокает языком Рыжая.
– Ты сейчас же едешь домой, поняла меня?
Приходится ослабить хват, хотя в данное мгновение я испытываю только одно единственное желание – придушить ее к чертовой матери!
– Ты в курсе, что преступник часто возвращается туда, где…
– Все я сказал! Вышла из образа! – стискиваю челюсти до хруста. – Поиграла в Шерлока и хватит!
– Подумай о Якушевой!
– Закрыли тему! Без тебя разберемся! – упрямо качаю головой.
Мне абсолютно не по душе весь этот цирк. Когда увидел вместо Свечкаревой Сашу, думал уничтожу Черепа на хрен! Прямо в этом клубе!
– Может, Артюхов держит ее где-то! И в этот самый момент Марине требуется помощь! Вдруг он отвезет меня туда.
– Замолчи.
– Да в конце-концов! Кто ты такой, чтобы запрещать мне! – подгадав момент, вырывает руку.
– Дурья башка! Куда ты лезешь! – останавливаю и не даю ей пройти.
Уже толпа из любопытных баб собралась посмотреть развернувшуюся сцену.
– Слушай… – цепляется за мою кожанку. – Ее родители ищут! Поставь себя на их место! Дочь пропала! Ни жива, ни мертва! И вот, когда мы в одном шаге от того, чтобы узнать он это или нет… – прерывается. Делает глубокий вдох. – Короче я пойду. Я блин будущий полицейский!
– Ты себя видела, полицейский? – киваю на ее проститутский прикид. В этом только у трассы стоять!
– Вы же рядом будете. Подстрахуй, Паровозов. Что за проблема?
– Одна тут проблема. Ты! – выкатываю яростно.
***
– Июх… – раздается гундосое сзади.
– Тебе добавить??? – уточняю, боком поворачиваясь к Черепанову. – Я добавлю! За спиной у меня такую херотень замутить! – по новой выхожу из себя. Накатывает.
– Спокойно, братан!
Когда Дымницкий тут нарисовался, я и не заметил. Но оно и неудивительно, соображаю я сейчас и впрямь туго. Все системы разом дали сбой.
– Отстань от Антона! Он ни в чем не виноват! – Харитонова резко дергает меня за куртку.
Защитница. Посмотрите.
– Я сама вызвалась, когда услышала, что Лена заболела. Сама, ясно? Помочь хочу! Не мешай мне!
– Ты отчет своим поступкам отдаешь вообще? – выставляю руку вперед.
Стены крушить готов, а она такую ересь несет.
– Отодвинь личные переживания и…
– Личные переживания, – повторяю за ней следом и прищуриваюсь.
Личные переживания! Ох, епта!
Господи, скажи, зачем ты сотворил эту невыносимую женщину?
– Чем я хуже твоей Свечки! Отправить ее в качестве наживки ты не был против, правильно понимаю?
– Угу, – поддакивает Черепанов, и я припечатываю его свирепым взглядом.
Своей смертью этот человек не помрет точно!
– Релакс, – гасит очередной зарождающийся конфликт Клим.
– Сейчас речь о тебе! – концентрируюсь на девчонке.
– Двойные стандарты так-то получается! – фыркает Рыжая, задирая нос. – И знаешь что? Парни на этот счет со мной согласятся!
– Ты у них поддержки искать удумала? Серьезно?
Меня искренне забавляет эта мысль. Учитывая ее отношение к моей братве.
– Да. Абстрагируемся от всего и по факту! Они поддержат!
– Клим?
Бесящая пауза.
Поворачиваюсь к нему.
Смотрим друг на друга.
Молчит засранец.
Перевожу взгляд на Дымницкого. Реакция та же.
Ну приехали, зашибись!
– Что и требовалось доказать. Я пошла! У меня есть травмат, если что. Обращаться умею, тебе ли не знать! – ухмыльнувшись, бросает язва напоследок и уходит, нырнув под мою руку.
– Она права, не смотри так, – обретает голос Данила. – Изначально идея – дерьмо, но…
– Ну вас в жопу! Даже обсуждать это не хочу! – с психу бью кулаком по сушилке.
– Тише ты, Паровоз! Тут везде камеры.
– Эй, горячие, кто хочет снять напряжение? – влезает в наш разговор тощая размулеванная пигалица в стразах.
– Зайди в кабинку, Клеопатра недоделанная! – отмахиваюсь от нее я.
Ну и видок, мать честная! Стрелки, поди, за ушами заканчиваются.
– Погнали, а то уедут, из вида потеряем, – Клим кивает в сторону выхода.
*********
Они сидят на диване еще с полчаса. И за эти тридцать минут Харитонова столько раз по краю ходит…
Во-первых, пьет.
Во-вторых… Сначала она позволяет этому ублюдошному трогать свои волосы и приближаться к лицу гораздо ближе блять чем следует!
Потом улыбается, когда он принимается наглаживать ее бедро.
Затем решает с ним потанцевать. Наверное, чтобы доконать меня, не знаю…
Во вкус вошла.
Извивается как змеюка.
Соприкасаются телами.
Ломается сигарета в моем кулаке.
– Илюх… – прочищает горло Дымницкий.
Музыки не слышу. Его тоже.
Простреливает резко где-то там в груди.
Аж в глазах темнеет от гнева.
Я вот смотрю на все это действо и перебираю в башке возможные варианты: удавить, утопить, сжечь, закатать в бетон…
И это я не про Артюхова, активно тискающего своими клешнями мою бывшую девчонку.
Бывшую. Сука. Бывшую!
Напоминаю себе, что она мне никто. Но не вывожу все равно.
– Илюх, спалишь хату! – Клим усаживает меня на место.
Что вообще за шняга лютая?
Я ее реально убить готов за все эти выкрутасы.
Черная ревность невидимой рукой перекрывает поступление кислорода.
Проникает через кожу в каждую мышцу, клетку, нерв, сосуд.
Отравляет кровь, стучащую бешеной пульсацией по вздувшимся от напряга венам.
Кроет. Адски.
Нормально же было без нее. Как там говорят, с глаз долой, из сердца – вон. И рабочий вариант ведь реально…
Тем временем упырь, ряженный в брендовое шмотье, что-то шепчет девчонке на ухо. Приобнимает еще мразь.
Харитонова в ответ кивает, возвращается к столику и забирает куртку.
Намылились куда-то. Кататься видать!
– Идем за ними, на хвост упадем, – командует Данила, вставая.
За стенами клуба становится легче. Прохладный ночной воздух немного проветривает воспаленные мозги, и я наконец могу нормально вдохнуть.
Тремся у входа и на парковку идем уже тогда, когда Артюхов дает своей спортивной тачке просраться. Оставляя позади себя лишь облако пыли.
– Быстрей поехали.
– А пиждел, фто тебе похуй, – усаживаясь назад, подъебывает меня Черепанов.
Эй там, наверху, дай мне терпения, а!
– Завали хлебало! – бросаю коротко.
– Череп, реально не нагнетай, – советует Клим, но тот лишь самодовольно усмехается.
– Сашкин телефон видно у меня в приложении, – Кирилл тычет мне в морду смартфоном, пока Клим выруливает с парковки. – Вот, мигающая точка.
Мигающая точка, мать вашу!
– А если с телефоном что? – нехотя осведомляюсь на всякий случай.
– Последнюю геолокацию увидим, – выдает невозмутимо.
– Заебись у вас план!
– Не кипишуй. Щеманем его в удобный момент.
– Это в какой же? – интересуюсь зло.
– По ходу разберемся, Паровоз. У Саньки пушка, мелкая не из робкого десятка. Нормально все будет, – уверяет Кир.
А у меня предчувствие какое-то нехорошее по хребту ползет.
Херней этот спектакль закончится.
Смотрю на точку. Мигающую. И думаю, зачем отпустил?
* * *
Артюхов, явно красуясь перед девчонкой и пытаясь произвести неизгладимое впечатление, разгоняет свой порше на максимум.
И это конкретно напрягает, потому что пару раз мы прилично отстаем от спорткара и тратим энное количество времени на то, чтобы его догнать.
Меня эти интервалы жуть как бесят, а когда час спустя автомобиль мажора выезжает за пределы Москвы, атмосфера в салоне заметно накаляется. Я все больше склоняюсь к тому, что надо тупо прервать весь этот затянувшийся спектакль. Подрезать тачку, тормознуть и вытащить оттуда сумасбродную рыжую идиотку.
«Я блин будущий полицейский!»
Форму надела в этом своем университете МВД и сразу следопытом себя возомнила. Решила поиграть в сотрудника под прикрытием. Дура!
Помимо прочего, раздражает их уединение. В клубе (если не брать в расчет мое отвратительное состояние) я хотя бы имел возможность видеть происходящее, а тут хрен.
– Куда так втопил, понторез? Дорога мокрая… – осуждающе качает головой Клим.
Внезапно начавшийся дождь усиливается. Лупит по лобовику крупными и частыми каплями. Стеклоочистители работают на всю, но обзор реально фиговый. Льет как из ведра…
– Ы по ходу, челющть мне вывихнул, – шипилявит Череп, сидящий под боком.
– И зубов ты явно не досчитался, – добавляет Кирилл.
– Угу. Джвух вуоде.
– Вставишь, мудило.
– Дового.
– Скажи спасибо, что в этот раз только челюстью отделался, – отвечаю недовольно и бросаю очередной взгляд на смартфон Дымницкого.
– Шпашибо, – продолжает нервировать меня олень по имени Антон. – И штоб ты жнал. Шашка джелает это ради всех нас. Тщипа штоб довеие веунуть.
– Просто заткнись, Череп, – прошу, глядя на дорожные указатели, мимо которых проезжаем. – Куда он свернул? Это че, блять, за маршрут?
– Ну, вроде как направляется в свой элитный поселок, – чешет щетину Кирилл. – Я вот думаю, может, реально не он? Потусил с этой Якушевой в клубе, подвез, куда попросила, а там уже с ней что-то случилось. Поздно было. Глубокая ночь. Москва. Мало тут, что ли, не дружащих с головой? – пожимает плечом.
– Довез ли, куда просила, – с сомнением произносит Данила.
– А при общении с ментами он не отрицал, что знаком с Мариной этой? – дергаю молнию на куртке вниз. Вспотел как мышь.
– В том-то и дело, что не отрицал.
– Поворот не пропусти, – озвучиваю на всякий пожарный. – Если не Артюхов, то кто?
– Да кто угодно. Динамит и Кабан общались со студентами и вахтершей. Даже доступный архив записей с камеры отсмотрели.
– И что там?
– Ни той ночью, ни последующим утром Марина у входа в общежитие не появлялась.
– Ну хобот этот показал мусорам, где ее высадил? – уточняю, нахмурившись.
– Илюх, я ж говорю, ментам он сказал следующее: что с девчонкой они познакомились в клубе. После чего выпили, покатались по ночной столице, потрахались в салоне его тачки и разбежались. Конкретное место даже назвал. Типа высадил неподалеку от общаги, на остановке. Якобы свидетели есть.
– Кто тебе донес эту инфу?
– Следак, к которому мы наведывались.
– Они обшманали его дом и машину?
– Обшманали с ордером. Папаша был страшно зол.
– А итог?
– Ничего не нашли.
Ну ясно.
Анализирую вышесказанное.
«С девчонкой они познакомились в клубе. После чего выпили, покатались по ночной столице, потрахались в салоне его тачки и разбежались»
Потрахались в салоне его тачки.
Зашибись…
Стараюсь не зацикливаться на этом, но когда мигающая точка, обозначающая Сашку, внезапно перестает двигаться, свирепею все больше.
С какой целью тормознули у леса, а?
– Остановились, Паровоз, – докладывает Кирилл, встрепенувшись.
– Вижу, – цежу сквозь стиснутые зубы. – Клянусь, на лоскуты его порву! А ее закопаю!
– Так для дела жи…
– Черепанов, не пойму, ты мое терпение испытываешь? – резко хватаю его за грудки.
– Парни, стопэ, не время вообще, – уже по традиции вмешивается Клим.
– Топи давай, какого ляда мы опять отстали! – ору и на него, отпуская шмотки Черепанова. Нервы-то сдают.
– Тут километров пять-десять… Щас догоним.
– Сука, долбодятлы недалекие! Не могли там, в сортире, встать на мою сторону и объяснить ей, что так рисковать собой нельзя?
– Илюх…
– Стояли там молча какого хера?
– За Свешку тоже так тряшьшя бы? – язвительно спрашивает Антон.
– А ты как думаешь, придурок?
– Думаю нет.
– Неправильно думаешь.
Пока мы с ним препираемся, Клим сокращает гребаное расстояние, и на фразе «вон его порш» мне на Черепанова уже глубоко фиолетово.
– Перед ним стань! – бью ладонью по спинке водительского сиденья.
Данила съезжает на обочину, экстренно тормозит, и я, нащупав в кармане ствол, вылезаю из тачки.
Темно. Ебеня. Посадки.
В морду светят фары порше и первое, что замечаю, – открытая пассажирская дверь.
Она там сидела.
Она там сидела!
Подхожу ближе.
На полу валяется ее телефон. Экран горит. То ли в борьбе уронила, то ли звонить пыталась…
Когда вижу капли крови на белоснежном кожаном сиденье, мороз по коже продирает, и душа уходит в пятки.
Убью блять, пиздец ему! Убью!
Бросаюсь в сторону леса. Слышу, что парни тоже хлопают дверьми, спеша на подмогу.
Моргаю. Вытираю глаза ладонью.
Назойливый дождь херачит сплошной стеной, и это неимоверно раздражает.
Ныряю в чащобу, пробираюсь через кусты. Вот где по-настоящему темно и стремно становится. Благо, огромная луна, тусящая на небе, что-то частично подсвечивает.
Ни черта не ориентируясь, замедляю шаг и пытаюсь распознать хоть какие-то посторонние звуки. Но ничего, и это… пугает.
Вдруг наступаю на что-то мягкое. Наклоняюсь, щупаю рукой. Понимаю, что это куртка моей Рыжей и тут же срываюсь с места.
Глупая. Что же ты наделала? Зачем влезла во все это? Зачем?
«Сашка делает это ради всех нас. Чтобы доверие вернуть» – всплывают в мозгу слова, сказанные Черепановым.
Ну не отмороженная? Что еще за бред?
Сердце по ощущениям застревает пульсирующим комком в глотке.
Глохну на нервной почве. Полная дезориентация. Оттого и психую, совершенно не понимая, куда мне двигаться. Налево? Направо? Прямо? Как узнать траекторию? Как далеко они ушли?
Сквозь фоновый шум внезапно слышу это. Довольно близко раздается выстрел. А затем и второй.
Нога так и замирает в воздухе, не сделав очередной шаг.
Сглатываю.
По спине неприятной волной прокатывается мерзкая дрожь.
Трясет всего и колошматит.
Впервые за двадцать два года чувствую, что это такое, когда чужая жизнь по-настоящему дороже своей шкуры. Когда от жалящего беспокойства в клочья разрывается грудина. Когда начинаешь про себя молиться как религиозный фанатик, хоть и не знаешь ни одной, сука, молитвы…
Мне плевать на все. На все, что было.
Лишь бы только моя девчонка осталась цела и невредима.
Никогда себе не прощу, если с ней случится что-то плохое. Никогда…
– Сааааня! – рычу от тупой безысходности и стискиваю челюсти.
* * *
Бегу.
– Сааааня!
Кроссовки пару раз скользят по мокрой траве. Теряю равновесие, едва не падаю.
– Блять!
Морду царапают какие-то ветки, листья.
По небу прокатывается лихой раскат грома, и когда в меня резко кто-то врезается, мозг не сразу соображает, что это моя Сашка. Мокрая до нитки, перепуганная, запыхавшаяся.
– Саня!
Сука, гора с плеч падает, когда ладони ложатся на ее лицо.
Живая. Живая…
– Это он! Это он! – кричит, цепляясь за ворот моей куртки.
– Я понял, понял. Ты цела? Все нормально? – ни хрена ведь не видно и непонятно.
– Это он, Илья! – повторяет снова и снова, будто совсем меня не слышит.
– Кровь откуда в машине? Откуда кровь, Сань? – спрашиваю дважды. Мне сейчас гораздо важнее знать, что она не ранена.
– Ммм… Моя… – отвечает не сразу, а я тем временем замечаю пистолет, зажатый в ее левой руке. Значит, она стреляла. Моя умница.
– Что с тобой? Где болит? – пытаюсь разжать ледяные пальцы и забрать пушку.
– Нога… – все, что выдает мне.
Приседаю.
– Илюх, Сань. Ты в порядке, малая? Где он? – рядом с нами стоят нагнавшие меня Клим, Дымницкий и Черепанов.
– Он там, – девчонка неопределенно машет рукой назад.
– Какого… блять! Тут все в крови!
– Там… не так уж страшно, – улавливаю отдельные слова в ее сумбурной сбивчивой речи. – У него… на шее ее вещь. Это он, он!
Клим подсвечивает ноги девчонки фонарем от телефона, и от того, что я вижу, сердце к херам разрывается.
Гнида!
– Урою его! Урою!
Встаю. Порываюсь сразу найти эту тварь, но Данила меня тормозит.
– На, езжайте в больницу, – отдает брелок от машины и отрезвляюще хлопает по плечу. – Паровоз… Потом. Все потом. Обещаю.
Пересекаемся взглядами. У меня от гнева аж глаз дергаться начинает. Всего колошматит от ярости.
– Мы дальше сами. Слышишь? А ты с Саней будь. Понял?
– Погнали, парни! – заряжая ствол, зовет их Дымницкий.
Смотрю им вслед. Они пробираются дальше в лес, а я, сделав глубокий вдох, предпринимаю попытку успокоиться. Снимаю с себя куртку, накидываю на озябшую Сашку, и, подхватив ее на руки, пробираюсь назад к дороге. Хотя кровь кипит, и я пиздец как хотел бы самолично и прямо сейчас разъебать этого гандона!
Саня молчит, пока движемся. Только жмется ближе, крепко обнимает за шею и передает дрожь своего тела мне. Замерзла, явно напугана, но не плачет и не истерит. Как обычно, молодцом держится.
– Мой телефон… там, – произносит тихо, когда сажаю на пассажирское сиденье.
– Он у меня, – включаю свет в салоне, матерюсь, достаю аптечку и избавляюсь от многострадальных капроновых колготок, на которых итак живого места нет.
– Бля, да тут шить, по ходу, надо! – смываю грязь водой из бутылки. Заливаю спиртом и внимательно осматриваю довольно глубокую рану от ножа.
Кровоточит.
– Просто… м… замотай пока, – кривится, тяжело дыша. Зубы сжимает.
Ёб твою мать, и колени до мяса содраны! Даже представить не могу, что там в лесу между ними происходило!
Снимаю с себя футболку, с остервенением рву на тряпки. Опять опускаюсь вниз. Ищу в аптечке то, что мне нужно. Как могу обрабатываю рану и закрываю подложкой из бинта.
– Привстань немного, – бинтом из другой упаковки заматываю ногу по кругу в районе бедра, делаю сверху плотную повязку из своей футболки.
– Ну-ка погоди…
Вспоминаю, что в багажнике есть одеяло, забираю его оттуда и возвращаюсь к ней.
– Давай, так согреешься быстрее, – упаковываю ее в плед, захлопываю аптечку, закрываю дверь и занимаю водительское сиденье.
– Очень на меня злишься? – шелестит минут сорок спустя, первой нарушая почти тишину. «Почти» потому что дождь никак не уймется. Все также лубцует по стеклам и борется с дворниками. Но оно и к лучшему, шумит фоном, перекрывая обоюдное молчание.
– А сама как думаешь?! – переставляю печку на другой режим.
– Илья, он, наверное, ее убил… – выдает упавшим голосом.
– Ты с чего так решила?
– У него на шее вещь, принадлежавшая Якушевой.
– Как поняла? – ненадолго отрываю взгляд от дороги.
– Накануне… я посмотрела фотографии Марины в одной соцсети, а потом случайно увидела на нем ее подвеску и… сразу все поняла.
Что ж. Дочь мента. Этим все сказано.
– Не надо в больницу, ладно? – заряжает, когда ищу ближайшую, чтобы забить адрес в навигатор.
– Что значит не надо? Ты в своем уме?
– Это не артерия, иначе я бы еще там, в лесу, откинулась… Так что… переживать не о чем.
Так преспокойно об этом говорит, что хочется хорошенько ее встряхнуть!
«Переживать не о чем!»
Че несет!
– Слушай…
– Илья, пожалуйста! В больнице по-любому начнут задавать вопросы и вызовут кого-то из полиции. Ты же знаешь. А я не хочу палиться, отец с меня три шкуры спустит и посадит под замок! Он итак не в курсе, что я типа у подруги ночую, – сплошным сбивчивым монологом тараторит она.
«Посадит под замок»
«Типа у подруги ночую»
– И правильно сделает!
– Я тебя прошу! Ну пожалуйста! – кладет свою ладонь поверх моей. Той, что лежит на руле.
– Мне не нужны проблемы. Есть знакомый медик? – спрашивает с надеждой.
Цокаю языком, открывая список контактов. Нет, собственным врачом здесь, в Москве, мы обзавестись не успели, но один человек определенно должен помочь.
«Приехать ко мне можешь? Прямо сейчас. Ножевое», – скинув Сашкину руку, набираю текстовое сообщение и отправляю.
– Есть, да? Кто-то, кто сможет зашить?
– Тебе бы толкового мозгоправа, Харитонова! – откладывая телефон, отзываюсь рыком. – Дурь из башки выбить!
– Ой, и это говоришь мне ты? Сам-то чем последние пару лет занимаешься? – язвит приглушенно. – И вообще…
– Что в тачке произошло? – перебиваю, перестраиваясь в соседнюю полосу.
– Машину остановил. Полез ко мне целоваться.
– А ты?
– Сперва немного подыграла, а потом…
– Немного подыграла? – повторяю и поджимаю тапку. Раздирает нутро люто. Будто медведь когтями грудину потрошит.
– Ну да… Потом сопротивляться начала, когда руки стал распускать. Сказала, что… не готова… так быстро. Что он обещал только покатать меня и…
– И? – выдыхаю раскаленный воздух носом.
– Артюхов вдруг ударил меня головой о панель. Достал нож… К горлу приставил, – замолкает, и я впиваюсь пальцами в руль. До побелевших костяшек и ногтевых пластин. – Я быстро среагировала, между нами завязалась борьба. Дверь… м… дверь открыла, чтобы сбежать, а он… в ногу мне нож всадил.
– Ясно.
– Еще раз хотел им ударить, но я уже выбралась из машины. В лес… побежала. Спрятаться. Но не успела, – сглатывает и снова делает паузу.
– Дальше что было?
– Поймал, повалил на землю… Ну я со страху и выстрелила. Убила или нет не знаю.
– Неважно. Он в любом случае не жилец, – отсекаю ее сомнения.
Самолично гниду закопаю. В ту самую подмосковную землю.
– А Марина?
– Пацаны все выяснят.
На телефон приходит ответ от нужного абонента, и я прибавляю газу.
– Кто это?
Оставляю ее вопрос без ответа. И вообще больше с ней не разговариваю, потому что не в том сейчас состоянии. Сорвусь. Точно дров наломаю…
Топим по ночной Москве. Дороги почти пустые. У того дома, где мы с парнями снимаем квартиру, моими стараниями паркуемся уже минут через двадцать.
– Не надо, – Харитонова у подъезда упирается рогом и пытается подняться по ступенькам самостоятельно.
Смотрю на это, пару-тройку шагов спустя выдаю порцию отборного мата и, не обращая внимания на сопротивление, подхватываю ее на руки.
– Илья! – на одном из последующих лестничных пролетов нам навстречу вылетает растрепанная и взбудораженная Свечка. – Что… с тобой? – замечает Сашку, закутанную в одеяло, и разительно меняется в лице.
– Дверь открой, – командую, вкладывая ей в руки ключи от квартиры.
