Текст книги "Опасная связь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 42 страниц)

– Тебе не кажется, что я имею право знать?

– Право знать… Очнись, Александра! Вот он перед тобой твой отец, со сломанным носом и прострелянной ногой! – злится, явно недовольный моей реакцией.

– Я вижу, но хотелось бы знать подробности, – стойко выдерживаю его свирепый взгляд. – Что между вами произошло, пап?

– Эта мразь накинулась на меня с кулаками!

– А дальше? Чей пистолет выстрелил и при каких обстоятельствах?

– Допрос мне устроить решила? – прямо-таки выходит из себя.

– Я…

– Лучше тебе уйти, – указывает пальцем на дверь. – Защищать его пришла? – прищуривается.

– Я за правдой пришла! Раз от Ильи не могу ее услышать, значит, будь добр, ответь мне ты!

– Поражаюсь, блять, – цедит он сквозь зубы. – Вырастил! Отблагодарила! Родного отца променяла на этого ублюдка!

– Ненавидишь, – шепчу, качая головой. – А ты ведь совсем его не знаешь!

– Не знаю? Да я всю эту бандитскую шваль на протяжении тридцати лет за решетку отправляю! – с грохотом ставит на тумбочку пустой стакан. – И на тебе! Оказывается, моя дочь, дочь подполковника, спуталась с одним из них! Позорище!

– Сейчас речь не об этом. Ты загубишь ему жизнь…

– Он загубил ее самостоятельно.

– Да, бандит. Да, не безгрешный, – чувствую, что подступают слезы. Сдерживаю их из последних сил.

– Не безгрешный? Ты новости не смотришь, дура?

– Я прошу тебя… – прикрываю глаза и сглатываю.

– Не смей ничего у меня просить! Он сядет! – с легкостью озвучивает приговор, разбивающий мое сердце вдребезги. – И сядет надолго, помяни мое слово!

К сожалению, это не пустые угрозы. Свои обещания подполковник Харитонов привык выполнять.

– Илья не стал бы стрелять, – закусываю губу, ощущая во рту соленый привкус.

– На пистолете отпечатки его пальцев, – выдает невозмутимо. – Этого достаточно.

Видно, что крайне доволен тем, как все складывается.

– Это был твой пистолет, да? Ты достал его. Хотел им воспользоваться?

– Ты глухая или слепая? Он выстрелил в меня! – орет на всю палату.

– У Ильи в машине были цветы. Он ехал ко мне и не стал бы… Не стал бы вот так перечеркивать наше будущее, – мой голос дрожит и вибрирует.

– Нет у тебя с ним никакого будущего. Нет! – рявкает в ответ.

– Я люблю его. Любила и буду любить.

Смотрим друг другу в глаза.

В эту самую секунду понимаю, что говорить с ним бессмысленно. Не достучаться…

– Оставишь своего внука без отца?

– Я не признаю это отродье своим внуком! И да, лучше расти без отца, чем с таким, – чеканит он ледяным тоном.

– Ясно. И плевать на то, что твоя единственная дочь будет глубоко несчастна, да?

– Моя дочь – беспросветная идиотка. Бандитская подстилка!

– Подстилка… – горько усмехаюсь.

А ведь казалось, что сильнее пощечины ничего не сможет обидеть. Ошибалась…

– У тебя было все, дура безмозглая! Диплом университета, в который я запихнул тебя, благодаря своим связям. Перспективное рабочее место, жених из порядочной семьи.

– Из порядочной? Ты сейчас про Бандалетова-старшего? Серьезно?

Раздраженно машет на меня рукой.

– Мне уже не двенадцать. Я прекрасно осознаю тот факт, что вы с ним не так уж далеко ушли от таких, как Паровозов.

– Даже не смей меня с ним сравнивать!

– Сравнивать? – беру паузу, чтобы немного успокоиться, затем выдыхаю и продолжаю. – Между вами колоссальная разница… Я абсолютно уверена, Илья никогда не позволил бы себе в тебя выстрелить. Просто потому что ты – мой отец. И потому что знает, я не простила бы ему этого.

Усмехается, глядя в сторону.

– А ты… Ты поглощен своей ненавистью. Она застилает глаза и толкает тебя на отчаянные, необдуманные поступки.

Втягиваю носом спасительный кислород. Нечем дышать. Погибаю…

– Уходи, – тянет на себя одеяло.

– Ухожу, – послушно встаю и направляюсь к двери. – В этот раз насовсем, пап, ведь то, что ты делаешь – непростительно.

– Пошла вон! – кричит он громко. Покраснел от гнева. Трясется.

– Ломая его жизнь, ты ломаешь и мою. Помни об этом, когда будешь давать показания в суде, – проворачиваю дверную ручку вниз и покидаю палату.

Горит в груди пожар. Больно. Очень больно. И что-то мне подсказывает, действительно не увидимся больше. Это жирная точка.

– Саш… – Ян обеспокоенно на меня смотрит.

– Я в порядке. Игорь Владимирович, могу я попросить вас об одной услуге? – обращаюсь к его отцу, стоящему рядом. – Передайте, пожалуйста, Илье. Когда появится возможность, – дрожащей рукой протягиваю сложенный вчетверо листок. Короткую записку, состоящую из четырех слов. Ее я написала накануне, ночью.

– Передам, – Абрамов-старший убирает листок в карман.

– Спасибо, – благодарю я тихо. – Мы едем, Ян?

– Да, едем.

Пересекаемся взглядами.

Оба прекрасно все понимаем.

– Не плачь, Саш, – обнимает, крепко прижав к себе.

Остатки самоконтроля рассыпаются в пыль. Накрывает волной безысходности, и я рыдаю, уткнувшись в его плечо.

Эпилог

– Здравствуйте, Игорь Владимирович, – здороваюсь с отцом Яна. Полагаю, сюда он приехал исключительно по просьбе сына.

– Выглядишь дерьмово, – присаживаясь напротив, бросает хмуро.

– Меня встретили максимально «приветливо», – непроизвольно морщусь, облокотившись о спинку стула.

По ощущениям отбито все на свете. Честно говоря, думал коней двину и не переживу это постыдное, групповое избиение. Так усердно меня еще не пинали. Постарались сотрудники органов на славу.

– Значит так, – Игорь пристально на меня смотрит. – Версию подполковника Харитонова позавчера я уже послушал. Для полной картины нужна твоя.

– Что конкретно интересует?

– Детали.

– А вы с какой целью спрашиваете?

– Мозг тоже отбит? – отзывается сердито. – Не тупи, Аль Капоне. Я адвокат.

– Это я помню. Как и то, что вы тесно знакомы с отцом Саши.

– И?

– И я понимаю, что вы против него не пойдете. Смысл вашего визита?

– Слушай, Паровозов, – заметно раздражается. – Или ты рассказываешь мне о том, что произошло, или я ухожу. Только имей ввиду, светит тебе до хрена! Причинение тяжкого вреда здоровью сотруднику полиции – та самая статья, которая гарантирует тебе удручающее будущее. Если выражаться конкретнее – годы, проведенные за решеткой.

– На то и расчет.

Разлучить нас с Саней можно было лишь двумя способами: надолго закрыть меня в тюрьме или попросту завалить. Третьего не дано.

– Статья триста семнадцатая УК РФ, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов – лишение свободы от двенадцати до двадцати лет, либо пожизненное. Как тебе такой расклад?

Ох мать твою… По коже мороз.

– Я слушаю тебя, Паровоз. Начни с момента твоего появления на парковке. Павел утверждает, что ты набросился на него с кулаками.

– Так и было, – подтверждаю я.

– Поражаюсь твоей тупости! Идиот совсем? Нашел место!

– Разбить ему морду было делом принципа.

– Принципа! – повторяет возмущенно. – Баран! Вот и посмотри, куда тебя это привело!

– Я долго терпел, – цежу сквозь зубы.

– Дальше что было? – торопит недовольно.

– Между нами завязалась драка. Он достал пистолет. Я в ту же самую секунду понял, что не готов умирать молодым. Хотя мне всегда казалось, что именно так и будет.

– Такие, как ты и Ян, долго не живут. Потому что без конца ищут неприятности на свою задницу! – ворчит Абрамов-старший. – То, что имеем, – окидывает взглядом невзрачное помещение, – ожидаемый итог. Волею случая, но ты все-таки очутился за решеткой.

– Да, печально. Особенно учитывая, что статья не моя, – усмехаюсь невесело.

– Ты стрелял в него намеренно?

– Нет. Я в него вообще не стрелял.

– На пистолете отпечатки твоих пальцев.

– Естественно, они там есть, я ведь предпринял попытку отобрать его, – кашляю. Резкая боль в районе сломанного ребра вынуждает меня на какой-то промежуток времени заткнуться.

– Я бы на твоем месте на баллистическую экспертизу особо не надеялся. Ты ведь понимаешь, какими будут результаты…

Конечно понимаю. Не тупой. Криминалисты все как надо на бумаге изложат, и правда однозначно будет не на моей стороне.

– Слишком быстро все произошло, – кладу руки на стол, сцепив ладони в замок.

– Это был случайный выстрел?

– Случайный? – моя очередь выказать свое возмущение. – Его переклинило. Он сам спустил курок! Целенаправленно.

До сих пор не верится, что тесть пошел на это. Я, положа руку на сердце, с такого поворота знатно охерел.

– Мне все ясно, – поднимается со стула и поправляет галстук. – Дебил ты, Паровозов. Ехал к своей Саше, так и ехал бы! Какого, блять, рожна за Харитоновым понесся?

– Не знаю, само собой вышло.

Разумеется, ничего такого я не планировал.

– Что ты, что Ян! О последствиях не задумываетесь! Горячка всегда одни беды приносит…

– Вы видели Сашу? – не могу не спросить. Адски болит за нее душа.

– Видел. Приходила навестить Павла.

Неприятно, но я понимаю, как для нее выглядит эта ситуация. Я напал на ее отца. Избил его и ранил.

– Как она?

– А ты как думаешь? – осведомляется зло.

– Думаю, подполковнику удалось убедить свою дочь в том, что я – та еще сволочь.

– Осел безмозглый, вот ты кто! А Саша твоя уехала.

Уехала.

И радуюсь, и расстраиваюсь одновременно.

– С ней мать и мой отрок

А вот это уже хорошо. Не одна.

– Никакие бумаги не подписывай. Даже под страхом смерти. Понял?

– Понял. Это…

– Дело принципа, блять, – закатывая глаза, заканчивает за меня фразу.

– Вы…

– Я обещал своему непутевому сыну, что попробую помочь скосить тебе срок, – перебивает меня он. – Учитывая сложившиеся обстоятельства и некоторые факты, это – почти нереально. Поэтому будь готов к тому, что отсидеть придется, – лезет во внутренний карман пиджака. – Держи. Тебе передали, – отдает мне сложенный вчетверо листок А четыре.

– Кто? Саня?

– Да.

Испытываю странное чувство. Не могу предположить, что там написано.

– Все, я пошел.

– Игорь Владимирович, – обращаюсь к нему, встрепенувшись.

– Что? – оборачивается у выхода.

– У меня в квартире две собаки. Я был бы благодарен, если бы вы куда-нибудь пристроили этих ребят.

– Девчонка забрала их с собой, – отвечает напоследок.

*********

Абрамов-старший и впрямь становится моим адвокатом. Видимся мы редко. Что-то происходит, однако время неумолимо летит. Проходит месяц за месяцем. Заканчивается весна. Заканчивается лето, а следствие по моему делу все ведется.

В один из дней узнаю от Игоря информацию о том, что наконец назначено заседание суда. На двадцать пятое сентября.

Абрамов не кормит меня иллюзиями. Скорее наоборот. Морально готовит к тому, что мне придется там услышать. Его поведение и настрой дает понять, что ничего хорошего ожидать не стоит. Влепят мне до хрена.

Прислонившись спиной к стене, закрываю глаза.

Снова не спится.

В такие моменты я обычно думаю о Ней. О моей Сане.

Сейчас, накануне заседания суда, особенно жестко накрывает. Лишь сидя в этих стенах в полной мере осознаю, насколько безответственно поступил по отношению к своей семье. Игорь прав. Вспыльчивость, горячность и несдержанность – наши злейшие враги. При мысли о том, что я мог бы быть там, где нужен, сердце на ошметки рвется…

У меня родится сын или дочь. Только как же горестно, оттого что я не буду рядом в этот знаменательный день.

Не услышу первое слово.

Не увижу первые шаги.

Не смогу наблюдать за тем, как мой ребенок растет.

Как пойдет в сад и первый класс.

Один Бог знает, сколько лет ему или ей будет, когда меня выпустят.

«Я буду ждать Тебя»

В своей записке написала моя Рыжая.

Но давайте будем реалистами. Мне грозит не год, не два и не пять. Глупо надеяться на то, что она сдержит слово. Да и не обязана после всего того, через что мы прошли. Одна свадьба чего стоит.

Никогда не забуду тот ее потерянный взгляд, когда она сидела у машины, в испачканном кровью платье и смотрела на то, как расстреливают наших друзей.

Не забуду и то, как горько плакала на похоронах Кабанова. Регины. Калашникова…

Впервые за много лет я подумал о том, что тогда, в Бобрино, мне не стоило поддаваться искушению. Ну или как вариант, не стоило искать встреч с ней после… Или не стоило начинать все по второму кругу.

Зачем было ломать жизнь девчонке?

Эгоист.

Не смог дать ей шанс на счастливое, спокойное будущее. Вместо этого крепко привязал к себе, автоматически подставив под удар.

«Замутим, Бесsтыжая?» Замутил, конченый.

Но, сука, если бы не Сашка? Как вообще существовал бы?

Перебирал в памяти каждый яркий эпизод из нашего общего прошлого и понимал, что без нее, без моей Бесстыжей, своей жизни совершенно не представляю. Она ведь ворвалась в нее диким ураганом. Разнесла все к чертям в щепки и засела железной занозой в сердце. Не вытащить…

Это моя девчонка. Моя.

Тем сложнее заставить себя представить, что с ней будет кто-то другой. Тот же Юнусов, к примеру. А стоит признать, что вот он-то как раз кандидат более чем достойный. И если игнорировать свою антипатию к нему и смотреть на вещи здраво, то да. Именно такой человек должен быть с ней рядом. И будет, скорее всего. Ведь та безусловная любовь, которую он испытывает к Саше, не позволит ему остаться в стороне. Если она позволит…

Стиснув челюсти до скрежета зубов, призываю себя к спокойствию. Однако бурная фантазия, как назло, издеваясь надо мной, подбрасывает картинки с их участием.

Не будет она тебя ждать. Да и чего ждать по факту? Ты выйдешь отсюда нескоро. И кем? Бывшим депутатом, лишенным своей должности при крайне нелицеприятных обстоятельствах? Бандитом, отмотавшим срок?

Зеком. Вот кем ты будешь.

Ни одна нормальная женщина не захочет связываться с таким персонажем.

Утопия в общем. И Боже, как я рад, что мать всего этого не видит. Самый большой ее кошмар стал явью. Она так опасалась того, что я пойду по стопам отца и повторю его судьбу…

Молодец, Илья. Ты его, похоже, переплюнул.

– Эй ты, через десять минут будь готов на выход.

Приподнимаю голову. Прищуриваюсь. Встаю, иду умыть лицо.

Голова неимоверно тяжелая. Тело напряжено до предела. Сердце колотится в ускоренном ритме.

Сегодня суд. Сегодня озвучат приговор, который разделит мою жизнь на «до» и «после».

– Пошли.

Меня ведут не на улицу к буханке. Я оказываюсь в том помещении, где обычно встречался с Игорем. И вот так сюрприз, за столом сидит подполковник Харитонов. Аж дар речи теряю.

Сказать, что это полнейшая неожиданность, – ничего не сказать.

– Оставьте нас, – требует, глядя на моего конвоира. Тот беспрекословно подчиняется. – А ты, сядь.

Ну хер с тобой.

Выполняю его пожелание. После чего мы с минуту молча испепеляем друг друга.

– Позлорадствовать пришли, товарищ подполковник?

– Хотел бы, – отзывается зло.

– Ну так есть повод. Поздравляю с победой. Вы выиграли нашу войну.

Подлостью и хитростью. Этого у него не отнять.

Уничтожает меня взглядом, полным ненависти и презрения.

– Нормально спите? – имею наглость спросить. – Выглядите неважно, тесть.

– Не тебе давить на совесть. И не смей так меня называть, – кривит губы.

Киваю.

– Я никогда не одобрю выбор Александры.

– Вы повторяетесь. Это я уже слышал.

– Но она моя дочь. И ты… рожа бандитская, все сделаешь для того, чтобы она была счастлива.

– Я потерял нить нашего разговора.

– Заткнись и слушай сюда! – стучит кулаком по столу. – Если ты, падла, ее бросишь или обидишь… Если, сука, опять из-за тебя ее жизни будет угрожать опасность, – резко хватает за футболку, – я тебя найду и убью собственноручно. Ты меня понял? – орет мне в лицо.

– Понял.

– Один неверный шаг – и тебе конец.

– К чему все это?

– Я предупредил! – отпуская, рычит, оскалившись. После чего поднимается со стула, забирает фуражку и выходит. Оставляя меня в состоянии полнейшей растерянности.

– Встал. На выход. Вещи получишь у дежурного, – говорит мне сотрудник СИЗО.

Вещи.

– Ты оглох, что ли? Вставай!

Непонимающе на него таращусь.

– Але!

Сглотнув, делаю то, что сказали. И все то время, что иду, не верю в происходящее

Дежурный выдает мне пакет и сует под нос журнал.

– Свободен. Выход слева.

Только стоя на улице под лучами утреннего осеннего солнца, понимаю, что это все – не долбаный розыгрыш.

– Ценить свободу начинаешь лишь тогда, когда ее теряешь, – доносится из-за спины голос Абрамова-старшего.

Оборачиваюсь.

Игорь курит около урны и внимательно на меня смотрит.

– Поехали, – выбрасывает окурок и направляется к машине. – Тебя долго ждать, тормоз?

Иду следом. Начать разговор не решаюсь. Хотя беспокоящих меня вопросов с десяток.

Игорь Владимирович отвозит меня в мою квартиру. Мы оказываемся там сорок минут спустя.

– Там на кухне обед. Марьяна приготовила.

– Ваша бывшая жена?

– Бывшая, нынешняя, какая, к дьяволу, разница? – машет рукой. – У тебя есть время принять душ и собрать шмотье. Я заеду за тобой ровно в семь и лично проконтролирую, как ты сядешь в поезд, – бросает взгляд на часы и собирается уходить.

– Погодите, Игорь Владимирович, – останавливаю его уже в тот момент, когда тянется к ручке.

– Ну чего?

– Как так вышло, что меня отпустили?

– На все воля подполковника Харитонова.

– Вы серьезно?

– Более чем, – кивает он. – Дело закрыто.

– И как это расценивать?

Он вздыхает.

– Как херов чудо-шанс начать все сначала. С чистого листа. Второго такого не представится.

– Но почему он это сделал? – ошарашенно моргаю.

– Вырастет твой ребенок, поймешь.

– Куда едет поезд? – продолжаю атаковать его вопросами.

– На вокзале узнаешь. Про Москву забудь раз и навсегда. Все давай, меня клиент ждет. Увидимся в семь. Из дома ни ногой! Документы пока побудут у меня.

Хитрожопый жук исчезает за дверью.

Протупив в прихожей минут пять, отправляюсь на балкон, чтобы медленно выкурить сигарету. Две.

Глядя на суетливую столицу, впервые за долгое время позволяю себе улыбнуться. Широко так. По-дебильному.

Шагаю в ванную комнату. Провожу там целый час, дабы привести себя в нормальное состояние и снова стать похожим на человека. После водных процедур подкрепляюсь пловом, заботливо оставленным Марьяной на плите. Покидав вещи в спортивную сумку, ложусь на кровать, раскинув руки.

Просто-таки рай для ноющей спины.

*********

– Нам на пятую, – ворчит Игорь уже на вокзале. – Поторопись. Мало мне гребаных пробок, так еще и тут куча остолопов! – распихивает зазевавшихся прохожих. – Сюда.

– Илюха!

– Паровоз!

Словами не передать, что чувствую, когда вижу друзей, поджидающих меня на платформе.

– Братан! – Дымницкий лезет обниматься первым.

– Кир…

– С возвращением! – отстраняется, улыбаясь.

– Отойди, Дым. Илья, – Данила крепко пожимает мне руку и тоже обнимает. – Как ты?

– Отлично.

– Готов отправиться на мою малую родину?

– Да после СИЗО я куда угодно отправиться готов, хоть на Северный Полюс.

Смеется и хлопает меня по плечу.

– Илюх…

– Иди сюда, – сгребаю в объятия Черепанова, стоящего позади Клима. Приподнимаю, отрывая от земли и даже целую. – Тоха…

Сука, до слез.

– Как я рад тебя видеть!

Живого и улыбающегося той самой улыбкой, которую я так люблю.

– И я рад. И я… – отзывается он приглушенно.

– Прости меня, братан. Прости… – стискиваю его сильнее.

– Да не гони ты. Нормально все. Как тебе моя новая прическа? – отклоняется назад.

– Шикардос.

– Ага, – сдувает челку назад.

– О, бизнесмен наш явился, да не один, – сообщает Дымницкий, глядя вдаль и прижимая ко лбу ребро ладони.

Замечаю на перроне Беркутовых. Алена, спешно вручив мужу ребенка, бежит ко мне. Рома кричит ей, чтобы смотрела под ноги, но она не реагирует. Несется сломя голову.

– Илья! – налетает на меня. Облепив худенькими руками мою шею, ревет.

– Привет, Ален.

Хочет что-то сказать, но не может. Только шмыгает носом, рыдая.

– С возвращением, – подошедший к нам Роман протягивает руку.

– Здорово, Беркут, – принимаю рукопожатие. – Здорово, Беркут-младший, – дотрагиваюсь до маленьких, пухлых пальчиков мальчугана, сидящего у него на руках.

– Артем, – представляет его Алена, к которой вернулся голос.

– Прикольный. На папашу похож.

– Я же тебе говорил, – хорохорится Рома.

Девчонка в ответ лишь вздыхает, поправляя лямку на детском комбинезоне.

– Как у вас дела?

– Хорошо.

– Ой да что хорошего! Сутками его дома наблюдаю! – возмущенно выдает Алена. – Сидит в этом своем офисе безвылазно. Разводиться, наверное, буду.

Еще одни.

– Чего-чего? – фыркает Рома.

– Того-того. Ребенок соседа видит чаще, чем собственного отца.

– Какого соседа? – наезжает на нее Рома.

– Парня из тридцать второй квартиры. Он думает, что я мать-одиночка. Постоянно помощь предлагает.

– Помощь понадобится ему, – бросает он сердито. – Дома поговорим.

– Поезд, – вклинивается в их перепалку Абрамов-старший.

– Он стоять еще будет.

– Лучше подойти к проводнику и занести вещи заранее, дай посмотрю, какой вообще вагон, – Аленка забирает из моих рук билет. – Пятый.

Состав с грохотом шурует по рельсам.

– Нам туда.

Толпой движемся в нужном направлении. Черепанов орет, толкаясь с Дымницким. Беркутовы ругаются. Игорь пытается поговорить с кем-то по телефону.

Вскоре мои вещи оказываются в нужном купе, а сам я иду прощаться с ребятами.

– Молодой человек, пять минут и отправляемся, – информирует женщина-проводник.

– Понял.

– Это передашь Саше, – Алена сует мне в руки большой подарочный пакет.

– Ладно.

– Ой, ну давай, пока, – целует меня в щеку.

Ржу, глядя на перекошенный фэйс Ромы. Все-таки некоторые вещи неизменны. Как например вот эта его реакция.

– Не дури. Берегите друг друга, – обнимаю девчонку.

– Да куда я от него денусь, итак уйму времени потеряли, – шепчет она тихо.

Отстраняется. Глаза опять на мокром месте. Плачет все время, наблюдая за тем, как мы с пацанами прощаемся.

– Яська почему опять одна? – не могу не спросить у Кирилла.

– Илюх, давай не будем об этом.

– Олень лесной, – цокает языком Черепанов. – Пока он цену себе набивает, Яську обхаживает голливудский актеришка.

Нет времени выяснять подробности, но услышанное меня огорчает.

– Хорошей дороги. Красоморску от меня привет, – а это уже Данила.

– Сам-то куда?

– Клуб продадим и двину в Питер. Насте предложили место в Мариинском театре.

– Понял.

– Пора! – подгоняет беспокойная Алена.

– Рома…

– Всех благ. Кучерявому привет.

– Обязательно.

– Игорь Владимирович, – отрываю его от телефонной беседы.

– Аркадий Петрович, перезвоню, – сбрасывает вызов.

– Спасибо. За все, – протягиваю руку.

– Не подведи, парень. Отроку от меня подзатыльник. Снохе вот это, – жестом фокусника достает из кармана маленькую бархатную коробочку. – Не потеряй. Все, ступай. Бесит этот вокзал и столпотворение! – по обычаю начинает брюзжать.

– Молодой человек, вы в Москве остаетесь?

– Нет. Пока, ребят! – запрыгиваю в тамбур, и проводник начинает складывать ступеньки.

Машу рукой, ощущая внутри дурное счастье. Оттого, что все они здесь, дружно меня провожают. И оттого, что уже через сутки я увижу свою Бесстыжую…

*********

Красоморск, про который нам не раз рассказывал Данила, встречает морем, ярким солнцем и синим, безоблачным небом.

Пока еду на такси до того адреса, что скинул мне Абрамов-старший, успеваю прослушать краткий обзор на этот курортный городок. Водила попался болтливый, но оно и к лучшему. Потому что волнение душит и справиться с ним не выходит абсолютно.

– Фестиваль парашютов будет на следующие выходные. Обязательно посмотрите. Приехали.

– Благодарю, – вылезаю из машины.

– Добро пожаловать в Красоморск, – сигналит, отъезжая.

Смотрю на симпатичный двухэтажный дом, огороженный высоким кирпичным забором, по которому вьется дикий виноград.

Снаружи мне все нравится. Хотя впрочем, выбрала бы Саша что-то другое, попроще, было бы наплевать. Главное ведь не где жить, а с кем.

Закинув сумку на плечо, подхожу к железным воротам. Не успеваю нажать на кнопку, как открывается дверь.

– Илья, ну наконец-то!

Передо мной Сашкина мать, одетая в яркий, спортивный костюм.

– Здравствуйте, Евгения Владимировна.

– Проходи скорее. Дай обниму, – шмыгает носом и действительно это делает. – Ты как?

– Я в порядке.

– Тяф! Тяф-тяф-тяф!

К нам несется маленькое лупатое чудовище.

Страсть Господня! Какой он жирный!

– Здорово, бандит, – отхожу от Евгении Владимировны и беру на руки сошедшего с ума пса, обоссавшего дворовую плитку.

– Дима, спасибо, – женщина машет охраннику. – Идем в дом, Илья. Ты с дороги. Кушать будешь? – спрашивает вполне дружелюбно. – Я как раз приготовила ужин.

– А Саня где? – опускаю Мелкого на землю.

– Она у моря. Часто там сидит. То стихи пишет, то на гитаре играет.

– Не знает о том, что я должен приехать?

– Нет. Игорь просил не сообщать ей заранее, чтобы не разволновалась.

– Я к ней. Как пройти?

– Туда, в сад, и вниз по ступенькам, – показывает рукой.

– Понял.

Иду в указанном направлении. Осматриваюсь.

Много зелени. Фрукты, ягоды. А вон и море прямо перед носом. Круто.

Срываю по пути пухлый крыжовник. Закинув пару ягод в рот, спускаюсь по лестнице. Лупатыч скачет впереди и первым добирается до лежака, скрытого под большим пляжным зонтом.

Скинув кроссы и носки, ступаю босыми ногами по еще не остывшим камням. Останавливаюсь. Любуюсь милейшей картиной.

Саша спит. Храпит и Тайсон, улегшийся рядышком.

Тоже мне охранник недоделанный!

Как завороженный смотрю на Сашкин живот, закрытый легким, воздушным платьем.

Такой большой уже. Офигеть!

Его наличие производит на меня неизгладимое впечатление.

– Тяф! – маленький гоблин звонко гавкает.

Девчонка медленно открывает глаза. Моргает. Моргает. Подкладывает ладошку под щеку. Вздыхает, глядя на меня мутным взором.

Тайсон тоже щурится. Спросонья не соображая, что к чему.

– Сань, – подхожу и присаживаюсь на корточки перед ней.

Красивая моя. Родная.

Беру за руку. Целую тыльную сторону ладони.

– Не хочу просыпаться, – лепечет она.

– Иди сюда, – осторожно тяну к себе.

Замешкавшись, привстает с подушки. Длинные, рыжие локоны рассыпаются по плечам.

– Илья… – опускает ноги с лежака. Широко распахнув глаза, ловит первый шок. – Ты здесь? Правда ты?

– Я, Сань.

Сидя перед ней, обнимаю за бедра и целую живот.

– Господи… Ты. Это ты! – дрожащими пальчиками гладит по волосам и, кажется, не может поверить в происходящее. Да что там говорить, я и сам до сих пор пребываю в подобном состоянии.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик. Матвей Ильич.

Пацан!

Улыбаюсь как придурок. Поднимаю на нее взгляд, полный восторга. Встречаемся глазами – и в груди становится тесно. Наполняется она трепетом, жаром. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Отпустили? – шепчет, трогая мое лицо.

– Да.

– Насовсем?

– Насовсем, – киваю, прикрывая от наслаждения веки.

Как же я мечтал ночами, находясь там, в СИЗО, чтобы она хотя бы раз еще ко мне прикоснулась.

Плачет.

Рвет своими слезами душу.

Встаю. Помогаю ей подняться. Усадив к себе на колени, крепко, но аккуратно обнимаю.

– Я так тебя ждала. Так ждала…

– Сань…

Если бы только знала, как много для меня это значит. Не отвернулась ведь. Не встала на сторону отца. Не смотря ни на что, упрямо верила в мою невиновность.

– И в горе, и в радости, ты же помнишь? – цепляется за меня, намертво стиснув в объятиях.

– Да, – глубоко вдыхаю ее запах.

– Мы по судьбе.

– По судьбе, милая.

Я так безумно скучал по ней. И она скучала также сильно. Взволнована. Переживает. Нервничает.

– Поцелуй, – просит, когда наши губы замирают в паре сантиметров друг от друга.

Притянув к себе, целую.

Медленно. Нежно. Чувственно.

А она отвечает со всей страстью. Так горячо, что кровь, бегущая по венам, мгновенно закипает.

Саня-Саня-Саня…

Скользнув губами вниз, зацеловываю тонкую шею, теряя связь с реальностью. Не удержавшись, поглаживаю и сжимаю ладонью налитую грудь.

Ох, черт возьми.

– Илья… – выдыхает рвано.

– Хочу. Люблю. Прости меня за все, – прижимаюсь своим лбом к ее.

– Ой.

– В чем дело? – обеспокоенно на нее смотрю. Сморщилась так, словно сделал больно.

– Вот в чем, – берет меня за руку и, к моему изумлению, кладет ее на живот.

– Обалдеть, – испытываю совершенно непередаваемые эмоции, потому что, клянусь, ощущаю нехилые такие толчки. Оттуда.

– Толкается?

– Видимо, услышал твой голос, – снова обнимает меня за шею. – Как тебе дом? Мы долго с Яном выбирали.

– Нравится, – поглаживаю докучливого Тайсона по морде. Стоит, исполняет ломбаду уже добрые пять минут.

– Он такой, как ты мечтал?

– Да.

– Отлично… Ты не думай, там твоих денег только половина. Остальные – мои. Чтобы все по-честному.

– Что за бред, Сань.

– Так надо! – спорит она.

– Ну пусть будет так, – соглашаюсь, не желая дальше развивать эту тему.

– Вы выиграли судебное заседание?

– Нет. Мы бы ни за что его не выиграли.

– Получается, что папа… – отворачивается к морю.

– Отпустил меня. Прикинь?

Закусывает губу, кивая.

– Уж было думала, что нет у него ни совести, ни сердца.

– Саш…

– Ян собирается со мной рожать, – резко меняет тему.

– Перебьется.

Она заливисто хохочет.

– Достал местных врачей. Знаешь, какой он дотошный?

– Знаю.

Приятно, что друг о ней заботится. Я бесконечно ему за это благодарен.

– У меня кое-что для тебя есть. Встанешь?

– И что же это? – выгибает изящную бровь.

– Секунду.

Возвращаюсь к лестнице и забираю оттуда букет ромашковых хризантем, чтоб их…

– О…

Сашка улыбается и всплескивает руками. Растрогана. И да, мне все-таки удалось поднять ей настроение.

– Спасибо. Они такие красивые!

– А главное, не розы, – подмигиваю ей.

– Илья… – она вдруг становится серьезной. – Пообещай мне, что больше никогда-никогда нас не оставишь!

– Не оставлю. Обещаю, – бережно прижимаю ее хрупкую фигурку к себе и целую в макушку, глядя на раскаленный шар солнца, уплывающий за горизонт…