Текст книги "Опасная связь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Глава 53. Продюсер

Илья

– Понял. Вижу.

– Надери этим тварям задницу!

– Давай, до связи, – сбрасываю вызов, прощаясь с Бортич.

Стучу по стеклу.

Ноль реакции.

Жму на кнопку.

– Слушаю. Здравствуйте.

Молчу.

– Здравствуйте, – повторяет курица с ресепшн, словно робот.

– Сюда подойди.

Что непонятного? Тупица.

Приоткрывает дверь.

– Добрый день, а вы…? – у блондинки, забавно вытягивается лицо.

– Я к вашему продюссеру. Старицкому.

– Ставрицкому.

– Не суть.

– По какому вопросу?

– Короче, есть куча бабла, хочу стать звездой, – сообщаю я этой дуре.

– Ааа… вы записаны на встречу?

– Нет.

– Ну тогда я посмотрю свободное время и…

– Эля, – читаю по бейджу, приподнимаю солнцезащитные очки. – Я похож на человека, который будет ждать?

– Нннет, – мямлит она, хлопая ресницами.

– Тогда давай договоримся. Я даю тебе щедрые чаевые, а ты организовываешь мне встречу с этим Стариковым.

– Ставрицким.

– Один хрен, – вытаскиваю из бумажника несколько крупных купюр, и она, театрально вздыхая, наконец пропускает меня в здание звукозаписывающей компании.

– Константин Валерьевич сейчас занят. Как только освободится, пойдете сразу же к нему. Найдем небольшое окошко… – ловко прячет лавэ в карман.

– Ну вот видишь, как замечательно.

– Это ваш автомобиль? Большой, черный внедорожник марки бмв, – осведомляется она, раздвигая жалюзи.

– И?

– Вы припарковались там, где нельзя.

– Мне можно, – усаживаюсь в кресло.

– Там ставит машину наш гендиректор.

– Ничего. Поставит в другом месте.

– Кхм. Кофе? – растерявшись, предлагает жертва пластики.

– Давай, американо, – закидываю ногу на ногу и внимательно осматриваюсь.

Здесь я впервые. В прошлый раз с моей подачи всем занималась неугомонная Яська. Вот у кого нездорового энтузиазма хоть отбавляй…

– В каком стиле хотите петь?

Вскидываю бровь.

Ах да.

– Еще не решил.

– Уверена, Константин Валерьевич подскажет нужную концепцию, – наклоняется. Ставит на стол чашку с кофе, отсвечивая при этом надувными буферами.

Уже успела расстегнуть пуговицы. Фокусница.

– Типа спец?

– Да. Костя раскрутит кого угодно. А у вас вон… внешность такая… – пытается растянуть вареники в улыбку.

– Какая?

– Медийная.

Медийная! Ох бля, ну надо же!

– Думаешь, выйдет из меня какой-нибудь Жастин Бибер?

Эля хохочет.

– Вы по типажу совсем другой!

– Какая досада! – делаю глоток кофе.

Она внимательно меня рассматривает.

– Женат? – вдруг меняет тему и переходит на ты.

– С какой целью интересуешься?

– Ну так… – кокетливо строит глазки.

Понятно.

– Поедешь со мной в Подмосковье на выходные? – топлю с ходу.

– Зовешь меня на свидание?

– Нет. Исключительно потрахаться.

– Я… кхм…

– Не ломайся. Номер напиши и цену.

– А если тебе это будет очень дорого стоить?

– Разберемся.

– Даже так? – тянется за ручкой. – Ладно.

В этот же момент срабатывает селектор. Или как там его называют.

– Эля, я вернулся из сортира.

Занят был, ну-ну.

– Мм. Константин Валерьич, к вам тут клиент. Очень серьезный, – добавляет она.

– Пусть поднимается, – разрешает тот снисходительно.

Щас я, блять, поднимусь.

– Боря где? – спрашивает недовольно.

– На обеде. Через полчаса будет, – отвечает ему секретарша. – Идите. Он ждет, – а это уже мне.

Отставляю чашку с кофе. Встаю.

– Прямо и налево, – подсказывает шкура.

Киваю.

Убираю вибрирующий телефон в задний карман. Иду в заданном направлении. Закатываю рукава рубашки повыше.

Дверь студии открываю с ноги.

– Эээ, что такое?! – лупится на меня эта гнида.

– Здорово, Костян, – левым кулаком бью по морде. Правым наношу четкий удар по печени.

Он, явно не ожидавший такого поворота, сразу же валится на пол.

– Вставай давай, чего разлегся! – поднимаю его за шмотки.

– Ты кто? – орет он испуганно.

– Сел, – швыряю его в кресло. – Разговор есть.

– Ээээля! – пытается нажать на кнопку.

– Так. Не беси меня, – достаю пистолет.

– Ладно-ладно, – вытирая окровавленный нос, пятится назад. – Говори, зачем пришел.

– Вот так бы сразу, – беру стул и присаживаюсь напротив.

– Что нтебе надо? – гундосит.

– Обсудить одну пренеприятнейшую ситуацию.

– Какую? – тянется за салфетками.

– Ты, Костян, не ту девочку обидел. Некрасиво себя повел…

– Какую девочку? – кипишевать начинает.

– Не булькати, продюсер.

– О ком речь?

– Рыженькая такая. Недавно к тебе приходила. Ты спиздил у нее песню, – терпеливо поясняю.

– Не знаю таких.

Ну падла!

Хватаю его за патлы и впечатываю фэйсом аккурат об тэйбл.

– Аааа!!! – стонет от боли, дрожащими пальцами щупает носяру.

Судя по всему, там перелом. Теперь уже точно.

– Ну как? Вспомнил? Или повторим?

– Вспомнил. Вспомнил. Не надо… – сипит, отгораживаясь от меня руками.

– Значит расклад такой, Костян. Звонишь ей, приглашаешь сюда. Выплачиваешь за песню гоноррар. Как положено, понял?

Мычит что-то нечленораздельное, подтирая сопли.

– Помимо прочего, подписываешь с ней контракт и раскручиваешь по максимуму. Альбом записываешь, ротацию на радио обеспечиваешь. Короче, все, как ты умеешь, – хлопаю его по плечу. – Бабла я дам сколько надо. Секретарша твоя сказала, что ты спец. Так что не подведи.

– Я…

– Лучше тебе согласиться на мои условия. Иначе останешься с голой жопой. Отожму студию.

– Ты кто такой?

– Я тот, в чьих руках твое будущее.

– М.

– Семью трогать не буду. Жену, сына… Это – святое. Но тебя, поверь, сотру в порошок, в случае чего. Уяснил?

Поднимаюсь со стула.

– Она не согласится.

– Не понял.

– Девчонка…

– А ты постарайся как следует, – покручиваю на пальце диск. – Позвонишь ей в четверг утром. Завтра она мне самому нужна.

– Позвоню, – обещает нехотя.

– Отлично. И еще… Я оставлю секретарше адрес электронки, скинешь договор. Мой юрист с ним ознакомится до того, как ты предложишь его Сане.

– Какому Сане? – недоумевает он.

– Ее так зовут, придурок!

– Ясно.

– До скорого. Буду наведываться время от времени, отслеживать процесс, – подмигиваю ему, стоя у двери.

Стонет по новой. Возмущенно ворчит, но я уже не слушаю.

Спускаюсь вниз.

– Ну, как прошло? – любопытничает секретарша.

– Зашибись. Все порешали, – расправляю воротник.

– Круто. Вот, ты забыл… – протягивает мне визитку. – Там, на обороте.

– А, ты про свои услуги…

– Звучит не очень.

– Да неужели? Оскорбилась?

– Так мы едем в Подмосковье или нет?

– Нет, не едем. Идиотка, в курсе сколько таких дур пропадает без вести?

– Ты…

– Находят потом по частям в лесополосе. Жопу в одном месте, руки-ноги в другом.

– Зачем ты мне это говоришь? – в шоке пучеглазится.

– Затем, чтоб башкой своей думала в следующий раз, когда предлагать себя кому-нибудь будешь.

– ЭЛЯ! – вопит в селектор горе-продюсер.

Направляюсь к выходу.

Как заебала эта продажная Москва! Все вокруг строится исключительно на лавандосе…

*********

Паркуюсь у серой, невзрачной многоэтажки. Глушу мотор, опускаю передние стекла и бросаю взгляд на часы приборной панели.

Семь.

Рань несусветная.

А учитывая, что с вечера я еще не ложился, совсем состояние отстой.

Зеваю. Устроившись поудобнее, откидываюсь на подголовник и жду. По моим расчетам Рыжая вот-вот появится на улице.

Это если ее не перемкнет конечно. В случае с Харитоновой все возможно.

Прищуриваюсь.

Настырное солнце светит прямо в морду.

Смотрю через лобовик на ярко-синее небо. Замечаю, что сегодня на нем ни единого облака. Редкое для столицы явление. Хороший знак…

– Миу.

Включаю трубу. Листаю список пропущенных, читаю сообщения в мессенджере.

– Миу. Миииу.

Ну что за падла разоралась?

Поднимаю голову. Ищу глазами объект, издающий сей противный звук, но никого не вижу. Зато в этот момент открывается дверь подъезда, являя миру Александру, одетую в форму курсанта полиции.

Белая рубашка с нашивками, галстук, юбка-карандаш, каблуки. Две туго сплетенные косы.

Сегодня она не похожа на ту Сашу, которую я обнаружил в Бобрино.

Сидел и пялился тогда на нее спящую. Чертовски хорошенькую. Маленькую. Беззащитную…

Рыжие локоны в творческом беспорядке развевались на ветру, а она тихо сопела, прижимая маленькую ладошку к розовым губам.

Ресницы трепетали. Время от времени забавно дергался кончик обгоревшего носа. И я, как полный кретин, пытался сосчитать веснушки, перебегающие с него на щеки.

Мне всегда нравилось, когда она не красилась. Природная красота никогда не сравнится с искусственной. Жаль, что современные бабы этого не понимают.

Приосаниваюсь.

Девчонка, спускается по ступенькам и копошится в сумке. Останавливается у лавочки. Что-то достает. Через минуту понимаю, что сигарету.

Надавать бы по заднице.

Затягивается. Выдыхает дым. Запрокинув голову тоже таращится на небо. И почему-то это вызывает улыбку.

– Миииу.

Смотрит по сторонам. Выбрасывает окурок и заглядывает под лавочку. Никого там не обнаруживает, подходит к дереву. А потом делает то, отчего мои глаза лезут на лоб.

Какого хера…

Скидывает туфли, цепляется за ветку и, подтянувшись, ловко взбирается наверх, словно обезьянка. Лезет все выше и выше.

– Киса-киса-киса… – доносится до меня ее голос.

Кота блять спасает. Ну, пиздец. Говорю же, совсем не изменилась…

– Кис-кис!

Несколько минут его уговаривает, рискуя свалиться и переломать кости.

Когда уже решаю пойти помочь, она спускается вниз с жирным рыжим педрилой на руках. Тот орет как потерпевший на всю улицу. И дает деру, стоит девчонке поставить его на землю..

Какая-то бабка выходит из подъезда. Притормаживает. Здоровается с Харитоновой, влезающей в свои туфли. Начинает про что-то чесать ей. Как я понимаю, жалуется на шумных соседей.

– Примите уже меры! – даже отсюда слышу ее возмущения.

Сашка поправляет рукава на рубашке, что-то спрашивает у тетки, кивает и уходит, прихватив с лавочки свою сумку.

Запускаю движок, медленно еду следом.

Залипаю на загорелые ножки. Поднимаю взгляд выше и наблюдаю за тем, как соблазнительно покачиваются при ходьбе бедра, обтянутые узкой юбкой.

Вспоминаю сколько раз задирал ее. В машине и в той старой квартире, где живет сейчас Черепанов.

Поджимаю газку, чтобы поравняться с ней.

– Девушка, а девушка…

Замечает меня. Сперва удивляется, но затем, мастерски переключившись, хмурится. Вытаскивает наушник.

– Давайте знакомиться, – широко улыбаюсь.

Я ж обаятельный. Должно сработать.

Поднимает руку вверх. Показывает средний палец.

Сучка.

– Ладно, шучу. Давай садись в машину.

– Еще чего.

– Надо поговорить.

Реакции никакой. Продолжает упрямо идти в заданном направлении. Таким темпом скоро окажемся у метро. Оно тут где-то поблизости.

Жму на педаль газа. Проезжаю немного вперед и кручу руль вправо. Заехав на бордюр, перекрываю ей дорогу.

– Ты спятил? Что делаешь?

Открываю пассажирскую дверь.

– Садись.

– С какой стати? – ожидаемо ерепениться.

– Садись в машину. Если планируешь вернуть себе это, – показываю блокнот, и она резко меняется в лице.

– Ну?

– Ладно, – соглашается и, стиснув зубы, забирается в салон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты забыла его на качелях, – даю понять, что нашел эту вещь случайно.

Молча вырывает записную книжку у меня из рук.

Включаю заднюю передачу, сдаю.

– Я прочитал ее, – сообщаю будничным тоном.

– Ты… что сделал?

Замечаю, что ее щеки краснеют.

– Все прочитал, – повторяю, подъезжая к перекрестку.

И чтоб мне сдохнуть, если вся эта разрывающая нутро писанина не про нас.

– Ты переехала к жениху? – я смотрю на нее. Она – на дорогу.

– Нет.

Не врет.

Знаю, что живет с подругой матери, Региной. Пробил через Дымницкого еще вчера. Просто было интересно, что она сама скажет.

– Мне в другую сторону!

– У нас дело, – поворачиваю налево. Перестраиваюсь в нужную полосу.

– Какое еще дело? Ты спятил? Мне в универ надо! – отзывается недовольно.

– Это в тот, который ты собиралась бросить? – уточняю я.

– Останови, я выйду.

– Сань, не кипишуй. Говорю же, надо в одно место заглянуть.

Она явно не в восторге от происходящего, однако за последующие полчаса не произносит ни слова.

Молчу и я. Нам тяжело находиться в ограниченном пространстве. Поговорить бы, но слова даже в мыслях не складываются в предложения. Потому тупо дышу с ней одним воздухом. Наполняю легкие знакомым ароматом.

Даже духи у нее прежние… И от этого разматывает еще больше.

* * *

– Ты зачем меня сюда привез? – спрашивает взволнованно, когда добираемся до конечной точки.

– Сегодня в Гнесинке проходят вступительные испытания. Я подал за тебя заявку на творческое прослушивание. Эстрадный вокал.

– Ты… – открывает рот. Закрывает.

– Сейчас или никогда, Сань.

Смотрим друг на друга. Она явно растеряна и напугана. Сказать, что не ожидала, это ничего не сказать.

– Ты обалдел? Я не могу туда пойти! – отрицательно качает головой.

– Почему? – беру бутылку с водой.

– Я не готовилась!

– До прослушивания два часа, – выдвигаю невозмутимо.

– Ты издеваешься?

– Нет.

– Посмотри на меня, как я так пойду? – убирает сумку и я только сейчас замечаю, что разодранные колготки в крови. Кожу на коленке содрала. Да хорошо прям.

– Снимай их.

Выхожу из тачки и сканирую местность. Вижу большой супермаркет через дорогу. С брелока закрываю Рыжую в машине и направляюсь туда.

Внутри довольно быстро нахожу секцию со всякими женскими прибамбасами. Отыскав колготаны темного цвета, подвисаю. Ни хрена не понимаю, что обозначают цифры. Два, три, четыре. А дены? Двадцать. Сорок.

Это возраст, кому подходят? Или, мать их, что?

Заглядываю в соседний отдел.

Толстая бабулька. Ребенок. Мужик. Пацан-тинейджер. О!

Бодрым шагом двигаю к стойке с овощами. Нужный мне субъект ковыряет виноград.

– Девушка, а какой у вас размер колготок?

– Оригинальный способ познакомиться, – хмыкает она, обернувшись.

– И все-таки?

– Молодой человек, я замужем! – толкает тележку и гордо удаляется.

Короче…

Иду на выход.

Кассирша, посильно сдерживая улыбку, пробивает мне колготаны всех размеров и возрастов. Надеюсь, хотя бы что-то Сане подойдет.

Расплачиваюсь. Возвращаюсь на парковку.

– Ты на фига меня тут закрыл? – возмущается девчонка.

– Держи, – отдаю упаковки с капроном, сам иду к багажнику, чтобы взять аптечку.

– Зачем столько? – она машет колготками.

– Сама выбери, какие нужны. Тормози, сперва надо колено обработать, – открываю чемоданчик. Беру в руки перекись и вату. Присаживаюсь.

Прям дежавю…

– Я сама!

– Да погоди ты, – прихватываю за щиколотку.

Она вздрагивает.

– Я в состоянии сс… – морщится, когда на рану попадает перекись.

– Сдалось тебе это орущее чувырло? – задираю юбку повыше.

– Он застрял. К тому же… был рыжим, – поясняет причину своего поступка.

– Типа своих не бросаешь? – усмехаюсь.

– Да. Блин, так щиплет! Подожди! – пытается отодрать от себя мои руки.

– Подуть надо, Сань…

– Паровозов… – шелестит что-то протестующее, только я уже ни хрена не соображаю.

Обдаю потоком воздуха пострадавшую коленку. Наблюдаю за тем, как на гладкой коже проступают мурашки и торкает меня как сопляка…

Смотрю в ее глаза. Влажные, подернутые дымкой. Смотрю на горящие румянцем щеки и пересохшие губы.

Она в эту секунду замирает и, кажется, совсем перестает дышать. Тоже чувствует, как не по-детски между нами искрит. До сих пор. Спустя столько гребаных лет, проведенных порознь.

Уверенно веду ладонью вверх и блять дурею, ощущая дрожь желанного тела.

Скучал пиздец…

– Молодые люди! Не стыдно? Это, между прочим, территория учебного заведения! – раздается за моей спиной.

Оборачиваюсь. Замечание нам делает Божий Одуван, проходящий мимо. Какой-то старикан в нелепом блестящем костюме.

Сашка розовеет пуще прежнего, и, словно опомнившись, отодвигается от меня подальше, вынуждая таким образом убрать руку.

Контакт однозначно потерян.

Старый козел. На кой икс ты тут вообще нарисовался?

– Дай, пожалуйста, пластырь, – прочистив горло, просит она, глядя при этом куда угодно, но только не на меня.

Протягиваю пластырь.

– И мне надо переодеться.

Понятно. Типа свали.

Встаю. Закрываю двери и поднимаю с брелока тонированные окна, чтобы она спокойно могла сделать все, что ей надо.

Отхожу. Опираюсь задом о багажник. Достаю сигареты и зажигалку. Выкуриваю две подряд, но ни черта не отпускает. Распотрошило. Как тогда, у клуба.

Поворачиваю голову влево, когда девчонка показывается из машины.

– Нормально все?

– Да.

– Я подожду тебя.

– Не надо, – собирается уйти, однако я успеваю поймать ее за руку.

– Сань… – сжимаю тонкие пальцы. Тяну к себе.

– Илья… – наконец осмеливается поднять на меня взгляд, – прошу тебя, пусть все останется как есть.

Высвобождает свою ладонь из моей, и минута тишины затягивается.

– Иди, и не очкуй, они тебя возьмут, – убираю руки в карманы.

– С чего ты взял?

– Просто знаю, – пожимаю плечом.

Как можно ее не взять? Надо быть слепым и глухим одновременно.

– За колготки спасибо.

– Да брось…

– Все оставшиеся упаковки на заднем сиденье. Отдай своей Лене, пригодятся.

Выплеснув концентрированную порцию яда, удаляется.

А я еще долго смотрю ей вслед.

Отдай своей Лене.

Почему так сказала, становится ясно, когда сажусь за руль.

Загорается экран телефона, по привычке брошенного в подстаканник.

«Лена» – вибрируя, оповещает он.

Семь пропущенных.

– Сука, дебил…

Глава 54. Ветер перемен

Саша

В последнее время в мою жизнь приходит столько нового, что только и успеваю обалдевать от происходящего.

Сначала у дома Регины появляется Паровозов, который отвозит меня на вступительные в Гнесинку. Затем раздается звонок от Ставрицкого с просьбой подъехать в студию. Потом он же дает мне конверт с гонораром за украденную песню и, внимание, предлагает контракт. На весьма неплохих условиях.

С чего бы ему вдруг менять свое решение?

Короче все это было максимально странно, нелогично. И лично для меня индикатором того, что случайности не случайны, стало его пострадавшее лицо. Синяки, сломанный нос… В общем, свои выводы я сделала.

Доплетаю левую косичку-колосок. Фиксирую резинкой. Готово.

Бросаю придирчивый взгляд в зеркало. Расправляю рубашку и юбку, завязываю галстук. Оцениваю свое отражение, когда раздается звонок в дверь.

И кого там принесло так рано? Восьмой час.

Предположение только одно. И из-за этого я начинаю жутко волноваться. Прямо-таки трястись…

Ну что за нездоровая реакция? Расслабься!

Ругаю себя, настраиваю режим лицо-кирпич. Вздыхаю и иду открывать.

Главное, не нервничать. Спокойно.

Какой там! Сердце заходится как ненормальное. Его ритмичный барабанный стук у меня в ушах слышно.

Все сказала ведь уже. Чего хочет?

Зажимаю пальцы. Разжимаю. Смотрю в глазок и с неописуемым облегчением выдыхаю, физически ощущая, как разом отпускает напряжение.

Проворачиваю щеколду дважды.

– Мама?

– Привет, моя радость, – она делает шаг вперед и стискивает меня в крепких родительских объятиях.

– Ты чего здесь? – обнимаю в ответ.

Она скучала. Я тоже.

– Зашла узнать как ты и пожелать удачи.

– Не стой на пороге, – отхожу в сторонку и пропускаю ее.

– Привет, дочь.

– Красивые туфли, – наблюдаю за тем, как она разувается.

– Вчера купила. По-моему, с этим костюмом смотрятся отлично, да?

– Да, класс, – киваю, рассматривая ее модный прикид. – У тебя новая стрижка?

– Решила немного поэкспериментировать с длиной и челкой, – широко улыбается. – Понравилось, правда, не всем.

Кому «не всем» понятно. Главный критик преображения, похоже, не оценил.

– Идем, я как раз завтракать собиралась.

– Идем.

Проходим в небольшую по размерам кухню.

– Санечка, ты похудела… – с тревогой выдает она.

– Мой вес совершенно не изменился, – щелкаю кнопкой электрочайника и достаю с полки две кружки.

– Ого! Откуда у вас столько цветов? – спрашивает удивленно.

– Да так… поклонник у Регины новый… – лезу за пачкой коричневого сахара.

– Странно…

– Что именно?

– Она мне ничего не рассказывала, – в ее голосе с легкостью можно распознать обиду. Смешно, но мама стала ревновать свою подругу ко мне. – Такие шикарные букеты… – подмечает восхищенно. – Розы, альстромерии, калы, гортензии.

– Угу, – разливаю кипяток.

– И что? Поклонник этот… каждый день цветы ей дарит? Судя по количеству. Там в прихожей ведь тоже есть…

– Угу.

– Кто-то обеспеченный? Я его знаю? – наседает с вопросами.

– Без понятия, – ставлю перед ней чашку с зеленым чаем. – Извини, что нет кофе. Я знаю, ты любишь его больше.

– Неважно, – машет рукой и внимательно на меня смотрит.

Отмечаю про себя, что у нее глаза красные. Опять плакала, и это меня искренне ранит.

– Как дела дома? – присаживаюсь на свой любимый барный стул.

– Да как… Никак, – удрученно выдыхает. – Сашенька…

– Мам, только не начинай, – уже наперед знаю, о чем будет просить.

– Без тебя так пусто в нашей квартире, и папа сам не свой.

Молчу.

– Возвращайся, – берет меня за руку.

– Нет, мам. Все, хватит.

– Он сожалеет, Саш.

– Сожалею я. О том, что не ушла от вас раньше.

– Санечка…

– Мам, не надо, пожалуйста. Ту пощечину я ему не прощу!

Да-да. Получила буквально с порога. И случилось это в тот день, когда я приехала из Бобрино.

Боже, как он орал! Но мне было уже все равно. Унижение. Стыд. Обида. Эти чувства разрывали нутро. Раньше отец никогда не поднимал на нас руку. Ни на меня, ни на мать.

В общем, какое-то время простояла молча… Прижимая дрожащую ладонь к щеке.

Терпеливо выслушала гневную тираду о своем раздолбайстве и безответственности. А потом пошла к себе. Собирать вещи. И ушла уже насовсем, пока родители были увлечены ссорой друг с другом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ты не можешь ютиться здесь! Ты привыкла к другому уровню жизни. Ну что это…

– Мам…

– К тому же, стесняешь человека. Вдруг Регине нужно будет привести сюда мужчину?

– Регина не водит сюда кавалеров.

– Кстати, о них. Что у вас с Богданом?

Ну конечно. Не могла не затронуть эту тему.

– Мы расстаемся, что. Сегодня верну ему кольцо.

– Но как же так, дочь? Все хорошо ведь было…

– Нам всем так казалось, – печально усмехаюсь.

– Зай, я так и не поняла, в чем причина разлада в ваших отношениях? Ты испугалась свадьбы? Или что? Может, не стоит, что называется, рвать с корнем? М? Все решаемо…

– Вряд ли решаемо то, что я его не люблю, – говорю как есть.

– Но вы были вместе целый год!

– Да, были, – пожимаю плечом. – И я благодарна Бандалетову за эти двенадцать месяцев.

У нас почти получилось стать нормальной парой. Почти…

– Мы со Светой поругались, она мне такое начала про тебя говорить! Все границы перешла.

– Вот даже знать не хочу, – перебиваю сразу же.

Не сомневаюсь в том, что мать Богдана вылила на меня ушат дерьма.

– У меня есть новости, мам, – сообщаю, не желая разговаривать про семейство Бандалетовых.

– Какие?

К чаю, между прочим, так и не притронулась. Впрочем, как и к пирожным, выставленным на стол. Очевидно, сидит на очередной здоровой диете.

– Я была на прослушивании. В Гнесинке, – добавляю, наблюдая за ее реакцией. – В общем… если меня возьмут, то форму я сниму.

Ключевое слово «если». Что пройду, совсем не факт. Спела я вроде хорошо, но, к моему несчастью, в комиссии сидел тот самый модный дедок с парковки, сделавший нам с Ильей замечание. И его взгляд не выражал ничего хорошего. Завалит, однозначно!

– Саш… – наконец отмирает она.

– М?

– Снять форму… – испуганно на меня смотрит, широко распахнув глаза. – То есть ты хочешь уйти из полиции, я правильно понимаю? Ты же помнишь, что не все так просто.

Намекает на то, что мы должны отдать государству пять лет службы.

– Я петь хочу, мам. Всегда хотела и ты об этом знала. Скажи, почему не попыталась тогда мне помочь? – оглаживаю указательным пальцем кромку чашки. – Может, вдвоем мы убедили бы его в том, что музыкант – тоже профессия.

– Папа хотел как лучше, – бормочет она растерянно.

– Да перестань ты без конца повторять эту фразу!

– Но это правда!

– Ладно, не будем, – останавливаю бессмысленный спор.

На телефон прилетает сообщение, но открывать его я не спешу. Потом посмотрю.

– Идем? А то я опоздаю на экзамен.

– Да, конечно, – встрепенувшись, встает с диванчика. – Я тебя подвезу, не против?

– Не против.

Обуваемся. Выходим на лестничную клетку. Там меня поджидает настырная соседка, Варвара Михайловна.

– Саша, что по моему вопросу? – деловито интересуется.

– Участкового ждите. Информацию я передала.

– Так не придет он…

– Придет сегодня. Ждите.

Спускаемся с мамой вниз. Михална продолжает что-то говорить вслед, но мы уже не слушаем. Про салон разговариваем. Мама в следующем месяце открывает еще новый.

Выходим из подъезда на улицу.

– Массажный кабинет еще хочу. И спецпрограммы. Массаж для беременных, к примеру. Он…

Перестает болтать.

Я, завязывающая шнурки, поднимаю голову, когда она резко замолкает.

Таращится куда-то вперед.

Смотрю туда же.

Блин…

Прямо напротив подъезда, через дорогу, припаркован черный икс Паровозова. Сам он стоит у капота. В какой-то нереально красивой, стильной рубашке. С внушительным букетом ромашковых хризантем.

Ёпрст. Там на капоте еще и огромный рыжий Гарфилд сидит! Кошак из известного мультика.

Встаю. Выпрямляюсь во весь рост.

Илья выбрасывает окурок, забирает игрушку и уверенной походкой направляется к нам…

– Санечка, а это кто? – после долгой паузы наконец выдает мама.

* * *

Мысленно посылаю Вселенной сигналы SOS.

Спасите-помогите. Кто-нибудь!!! Хэлп!

Паникую.

Я думала, что нервничала дома.

Хаха! Смешно.

Вот теперь, когда он стоит напротив, я нервничаю по-настоящему. Чего, кстати, не скажешь про самого Паровозова. От него-то как раз спокойствием и уверенностью за километр веет. Убийственная мужская энергетика. Вот как это называется.

– Доброе утро, Евгения Владимировна, – здоровается с моей обалдевшей от происходящего матушкой.

Имя-отчество запомнил. Ну надо же!

– Здравствуйте, – тихо произносит она, растерянно хлопая ресницами.

– Сань, – обращается парень теперь уже ко мне.

– Может, потом… – намекаю, что сейчас явно не самый подходящий момент, но ему, очевидно, по барабану.

– Потом? Предлагаешь взять плюшевого кота на встречу с партнерами? – интересуется, хохотнув.

На встречу с партнерами. Деловой блин стал.

– Я на минуту. Поздравить, – отдает мне игрушку и гигантский букет ромашковых хризантем.

Как занимательно! Мои любимые цветы он почему-то решил доставить сам, а не через курьера, с которым за эти две недели мы успели перейти на ты.

– Поздравить? – переспрашиваю, нахмурившись.

– Ну да, – снимает солнцезащитные очки, и я ни к месту думаю о том, насколько он все-таки хорош собой. – Ты поступила в Гнесинку. Я только что оттуда.

– О Господи… Ты… Ты шутишь? – спрашиваю взволнованно.

– Нет, не шучу. Сам лично проверил твою фамилию в списке, – улыбается. Так искренне и обезоруживающе, что я понимаю: не врет. Я и правда поступила.

Поступила! Поступила! Как я хотела! Как мечтала!

Мне бы скакать от радости, но я впадаю в некий ступор. Деревенею. Дышу через раз. Глаза помимо воли наполняются слезами. Моргаю, и они скатываются по щекам.

– Не плачь, Сань, – Илья вдруг берет мою ладонь в свою. Крепко, но бережно ее сжимает.

И еще сильнее накрывает от этого жеста. Окружающий меня мир плывет, а грудь такая противоречивая смесь чувств разрывает…

Поступила! Только благодаря ему, по большому счету. Сама на прослушивание в реальности ни за что не пошла бы. Давно смирилась с тем, что безвозвратно упустила свой шанс.

– Спасибо, – тихо выдыхаю, шмыгая носом.

Смотрим друг на друга пристально, и я по-прежнему ощущаю тепло его горячих пальцев.

В тот день, когда он коснулся ими моей лодыжки, я чуть не умерла от тех переживаний и эмоций, что нахлынули. Горело все внутри. Тело отозвалось. Так страстно его возжелало.

– Кхм, – деликатно напоминает о себе мама. – А вы…

– Да, извините, не представился. Илья.

– Илья. Друг… Саши? – уточняет она более чем корректно.

– Ваш будущий зять, – невозмутимо отвечает он, и где-то тут я резко прихожу в себя.

Будущий кто?

– Ты… – пытаюсь выдернуть руку, но он не позволяет. – Мы… Мам…

Открываю рот. Закрываю. Как рыба. Не могу вымолвить и слова, зато краснею до корней волос.

Будущий зять. Ну дает!

– Даже так…

– Не слушай его, мам, – ко мне наконец-то возвращается способность говорить. – Мы с Ильей давно расстались.

– Что однозначно было ошибкой, – добавляет он.

– Так вы встречались? – мама забавно округляет глаза. Поражена. Ни больше, ни меньше. Ведь как это так случилось, что она ничего об этом не знает!

– Встречались. И я намерен вернуть Александру, – всерьез заявляет этот идиот.

Вернуть Александру!!! О Боги!

– Так… Ты чего о себе возомнил? – у меня все-таки получается выдрать руку из его мертвой хватки. – Мам, подожди меня в машине, пожалуйста. Нам надо переговорить. Я быстро.

– Угу, – родительница послушно удаляется.

– До встречи, Евгения Владимировна, – бросает Илья ей вслед. – Отлично выглядите, кстати!

– Кхм. Спасибо, – она расплывается в кокетливой улыбке и, приосанившись, продолжает дефилировать по тротуару.

Ёпрст…

Это что сейчас такое было?

– Не смей заигрывать с моей матерью! – шиплю возмущенно.

– А что? Шикарная женщина, – пожимает плечом.

– И что ты вообще несешь? До какой еще встречи? – нападаю на него, когда мама отходит к машине, припаркованной у соседнего подъезда.

– Да не кипишуй ты, мелкая.

– Перестань посылать мне цветы! – требую строго.

– Нет.

– Денег до фига? Так пойди лучше отдай их тому, кто в них нуждается!

– Отдаю периодически.

– Паровозов… – вздыхаю и качаю головой. – Это все бессмысленно, понимаешь?

– Тогда на хрена ты поешь в своих песнях обо мне? – достает зажигалку и сигарету. Зажимает ее губами. Подкуривает.

– Да с чего ты решил, что это о тебе? – пищу, ощущая, как предательски начинают полыхать щеки.

– Не обо мне? – прищуривается, затягиваясь. Выдыхает дым в сторону.

– У меня было много парней. Так что…

– Неважно. С кем бы ты не спала, стихи – мои, – голос становится жестче.

– Слушай, иди… иди к своей Лене! Она наверняка снова тебя потеряла! – советую раздраженно.

– Ты все также к ней ревнуешь, – его глаза откровенно надо мной смеются.

– Тебе хочется так думать, – естественно ухожу в отрицание. Не признаваться же в том, что до сих пор на дух ее не переношу. И ненавижу. Адски ненавижу! За то, что она по итогу получила свое. Точнее мое.

– Лена… болеет, Саш. Почти никто об этом не знает, – глубоко затягивается и какое-то время молчит. – Я действительно часто у нее бываю, но совсем не потому что мы вместе, как многие считают.

– Ну и зачем ты мне это рассказываешь?

– Затем, что однажды обещал тебе. Помнишь?

– Ничего не помню, – перекладываю цветы в другую руку. Тяжело.

– Маленькая лгунья, – дергает за косу.

– Мне пора. У меня экзамен сегодня.

– Ментяяяра…

– Криминальный элемент, – отбиваю рикошетом.

– Отличная пара. Да?

– Смешно, – недовольно поджимаю губы.

– Это всегда пиздец как заводило…

– Оставь свои фантазии при себе!

– К Абрамовым идешь на годовщину? Или, как всегда, постараешься избежать встречи со мной?