Текст книги "Опасная связь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

– Не надо, Камиль я сама, – с опозданием пытаюсь остановить его, но он упрямо продолжает завязывать шнурки на моих кедах.

– Идем, – уверенно берет за руку. – Родителей предупредишь, чтобы не волновались?

– Чуть позже напишу маме, – поднимаюсь с пуфика и вместе с ним выхожу на лестничную клетку…

Глава 34. Кавказское гостеприимство

Камиль

Весь день по территории снуют какие-то незнакомые люди. Под руководством матери готовят дом и двор к празднику. Украшают периметр цветами, шарами, гирляндами. Выставляют у бассейна столы, устанавливают шатер. И уже вечером, когда в открытые ворота одна за одной въезжают машины, все это и правда выглядит недурно. Очень даже.

Стою на балконе и, застегивая пуговицы белоснежной рубашки, ищу в потоке знакомый автомобиль.

– Камиль, – в комнате появляется именинница. – Ты готов?

– Да.

– Что скажешь? Как я выгляжу? – крутится передо мной, поправляет высокую прическу и широко улыбается.

– Все хорошо, мам.

– Скупое «хорошо»? – разом меняется в лице. – Да я, как минимум, рассчитывала на твой восторг!

– Так я и говорю, что ты отлично выглядишь…

– Ну да, ну да… Сын своего отца. Такой же сухарь, что поделаешь, – машет рукой и тяжело вздыхает, расправляя на платье невидимые складки. – Идем. Нет, постой, – подступает на шаг ближе ко мне.

– Сколько их? – позволяю поправить воротник. Хоть и знаю, что с ним все в полном порядке.

– Кого? – отступает назад и внимательно оценивает результат.

– Гостей твоих.

– Много, милый. Как всегда, много. Правда… все ли будут, не знаю.

– Как всегда, все, ведь о твоем кавказском гостеприимстве ходят легенды. Ты напомнила Харитоновым о юбилее? – интересуюсь как бы невзначай.

– Не стала, – глядя на меня, признается она. – Это как-то странно, не находишь?

– Что такого, мам?

– Приглашение они получили. Посчитают нужным – придут. Зря ты переживаешь, сын, – подергивает плечом. – Можем идти, – кивает в сторону двери и цепляется за мою руку.

Значит, не позвонила Сашиной маме, и я, олень, накануне не спросил, помнят ли они о празднике.

Придут ли?

Появится ли здесь сама Саша?

Очень надеюсь.

– Торт будет превосходный! – улавливаю только окончание эмоционального матушкиного рассказа.

Спускаемся по лестнице на первый этаж. Через просторный холл выходим на улицу. Приветствуем прибывших и без конца останавливаемся.

В какой-то момент нахожу взглядом отца. Он общается с Абрамовым-старшим, а я, заприметив у бассейна младшего, устроившегося на лежаке, извиняюсь и оставляю мать в компании незнакомой пары преклонного возраста.

– Эй, художник!

– О, Кэмэл, Салам! – Ян откидывает голову назад, зажимает губами сигарету и протягивает мне ладонь.

– Как оно? – крепко пожимаю руку и присаживаюсь рядом.

– Да все в ажуре, брат, – ухмыляется Кучерявый. – Зачетное тут у вас пойло, кстати. Что надо!

– Уже успел попробовать? – замечаю стакан, зажатый меж пальцев.

– Юнусов, давай только не загоняй всю эту нудную дичь про здоровый образ жизни. Расслабься, я себя контролирую.

– Давно приехали?

– Минут пятнадцать назад.

– С отцом помирились?

– Да ни хрена, – хмурится, с ненавистью глядя на Игоря. – Заблокировал мне счета, старый хрыч. Отжал мерс. Думает, эти воспитательные меры подействуют, – черные глаза загораются недобрым блеском.

С Яном Абрамовым мы знакомы с детства, и с четкой уверенностью могу сказать, что отцу он не уступит. Какие бы методы тот не использовал.

– Где Рома? На связь вообще не выходит, – искренне беспокоюсь за нашего общего друга.

– Страдает баклан. Горе у него, ты забыл? – опрокидывает в себя стакан.

– От Алены по-прежнему никаких новостей?

– Какие новости? Она его кинула. А я говорил, – кивает и задумчиво пялится на водную гладь. – Говорил, что хлебнет наш Ромео по самые гланды. А почему? Да потому что все телки одинаковые…

Опять двадцать пять.

– Нет и ты знаешь, – в очередной раз с ним не соглашаюсь.

– Знаю? Что еще за долбаные намеки? – упорно делает вид, будто меня не понимает.

– Я про Дашу Арсеньеву.

– Твоя вера в людей меня убивает, – фыркая, качает головой.

– Хорошая ведь девчонка. Порядочная.

– Порядочная не будет сосаться по углам с лучшим другом своего парня, – холодно бросает он и стреляет окурком четко в урну.

– Какая-то мутная история там была, Ян. Говорю тебе.

– Предавший единожды, предаст дважды. Да вообще плевать на эту конченую, – по обыкновению начинает люто злиться, когда разговор заходит о его бывшей девушке.

– Кто конченый в той вашей ситуации я бы поспорил.

– Ну еще бы!

– Ты любил ее. И так некрасиво с ней по итогу поступил! – упрямо гну свою линию. – Не отрицай.

– Чего-чего? Любил? Ты здоров вообще? – возмущенно на меня косится.

– Вполне себе здоров.

Как быки таращимся друг на друга.

* * *

– Не отрицаю, что дерьмово вышло, – принимает сидячее положение. – Вот только ты не угадал. Мне глубоко по хер. Она не первая и не последняя в моем списке.

– Списке? И чем ты гордишься, Ян? Не по-мужски ведь!

– Что конкретно?

– Относиться к женскому полу, как к мусору, – расшифровываю я этой кучерявой бестолочи.

– Мусор и есть. Называй вещи своими именами, – допивает виски.

– Ничего. Дойдет когда-нибудь.

– Глуши эту шарманку, святой Кэмэл, и не пытайся надавить на совесть. Там глухо, ибо ее у меня отродясь не было, – цинично усмехается.

– Ошибаешься. Она в глубокой спячке, но скоро проснется, я уверен!

– Ну-ну. Жди-жди. Кстати, я уезжаю на днях, не потеряй меня. А то решишь, что забухал или снаркоманился.

– Мухоловку твою поливать, что ли, надо?

Не просто же так сообщает об отъезде.

– Схватываешь на лету, родной.

Только у Яна в доме может жить хищное растение. Ей Богу!

– Камиль… – голос матери кажется излишне взбудораженным и высоким. – Смотри, кто приехал к нам в гости, дорогой!

– Опа-на! – Кучерявый присвистывает и толкает меня локтем в бок. – Шахерезаду тебе пригнали из Дагестана.

Поворачиваю голову. По направлению к нам движется моя родительница, под руку ведущая девушку, с которой мы уже единожды пересекались.

– А вот и мы!

– Аминат, – встаю и, соблюдая дистанцию, чуть склоняю голову в приветствии.

– Здравствуй, Камиль.

– Аминат, это Ян, лучший друг моего сына, – с осторожностью представляет Кучерявого мама.

– Добрый вечер, Ян. Приятно познакомиться, – вежливо отзывается Аминат, обращая робкий взгляд на Абрамова, бессовестно исследующего ее вдоль и поперек.

– А мне-то как приятно, – подмигивает, и девчонка, густо краснея, тут же опускает вниз черные ресницы. – Пляшем первую лезгинку, красавица? Зададим жару, м?

– Ты давай мне тут не хулигань! – журит его мать.

– Комплимент – преступление, что ли, Эльмир? – беспечно осведомляется этот идиот.

– Амина погостит в нашем доме пару дней. Так удачно совпало, Рамзан приехал в Москву по делам…

– И любезно прихватил с собой невесту для Кэмэла, и впрямь, вот совпадение! – продолжает за нее Ян. Явно надо мной издеваясь.

– Ты не завидуй, дорогой. И тебе достойная девушка когда-нибудь достанется. Не из Дагестана, конечно, но…

– Он свою достойную уже упустил, – не могу обойтись без комментария.

Никогда не устану повторять: Арсеньева была единственным спасением для этого беса.

– Как добрались? – адресую свой вопрос Аминат.

– Хорошо, я люблю летать, – отвечает она, смущенно улыбнувшись мне лишь уголками губ. – Твоя мама сказала, что ты поступил в университет МВД?

– Да. Через неделю начнутся занятия.

– Ментяра… – Ян презрительно корчит морду.

– А как твоя учеба? Выпускной класс впереди? – не обращаю на него внимания.

– Да.

– А потом куда? – мой друг услужливо помогает поддержать неловкую беседу.

– Я бы очень хотела стать врачом. Но папа сказал… что решать судьбу моего дальнейшего обучения будет муж.

В воздухе, несмотря на окружающий шум, повисает неудобная пауза.

– Что за гребаное Средневековье, – первым нарушает затянувшееся молчание Абрамов.

Замечаю притормозившую у ступенек камри. Вижу, как из машины выбираются Павел Петрович с женой, а потом и Саша.

– Вы извините, я отлучусь, – незамедлительно направляюсь к ним.

Пока иду встречать, любуюсь.

До такой степени Саша хрупкая, женственная и красивая в этом белом кружевном платье, подчеркивающем ровный морской загар…

– Привет, Камиль! – обнимает, на долю секунды прижимаясь к груди. – Как здорово у вас здесь! – вертит головой, а я все никак не могу на нее насмотреться.

– Ты как? – позволяю себе поймать ее пальцы, хоть и понимаю, что, возможно, делать этого не следует.

– Нормально, – звучит почти шепотом.

Да. Выглядит она действительно на все сто. Платье. Макияж. Прическа. Украшения. Все кажется идеальным, но…

Мы наконец встречаемся глазами, и я с сожалением отмечаю, что это ее «нормально» не имеет ничего общего с тем, что происходит на самом деле.

Саша страдает. Страдает по Нему.

Явно не спит ночами и много плачет.

Ее потухший взгляд красноречивее любых слов…

*********

Духоту и жар этого августовского вечера немного сбивает легкий ветер.

Мы сидим у искусственного пруда, расположенного в саду, за торцевой частью дома, и слушаем неугомонных сверчков.

– Ты прав, здесь гораздо тише, – улыбается Саша, осматривая окрестности.

– Я же говорил, – пожимаю плечом и поднимаю с земли плоский камень.

– Честно сказать, я не хотела ехать на этот праздник…

– Так и думал, – киваю, разворачиваясь к ней корпусом.

– Но я ведь обещала, что приеду.

– Рад, что ты здесь. Не выношу подобные мероприятия.

– И почему я не удивлена, – снова заставляет себя улыбнуться через силу, и я не выдерживаю.

– Саш, может, расскажешь о том, что тебя… беспокоит? Не давлю и не принуждаю, но…

– Знаю, – обхватывает руками коленки, прижатые к груди. Вымученно вздыхает.

Тактично жду, предоставив девушке возможность выбора. Настаивать на этом диалоге не стану. Пусть решит сама: делиться со мной своими переживаниями или нет. В любом случае, я намерен поддержать ее. Пускай даже как в прошлый раз. Если ей нужно, чтобы я просто находился рядом, значит так и будет. Всегда.

– Ты когда-нибудь чувствовал себя безумно виноватым перед кем-то? – убито произносит вдруг.

– Конечно.

– Обижал кого-то незаслуженно так сильно, что потом за свое поведение становилось очень-очень стыдно? – эмоционально продолжает она.

– Да.

– Понимаешь, – нервно заламывает пальцы. – Илья, парень, с которым я встречалась… В общем, я обвинила его друзей в краже маминых драгоценностей. На тот момент я почти не сомневалась в том, что это сделали они, а по факту, сам знаешь, как оказалось, – роняет лицо в ладони и качает головой. – Господи, я столько гадостей наговорила! Ему, им… Как теперь быть, не знаю! Меня жутко мучает совесть. У одного из ребят больная сестра, которой требуется операция… Короче, я полная дура, Камиль, – смотрит на меня, и глаза сверкают глубоким отчаянием.

– Почему сразу подумала, что это они? Были на то причины?

– Были, – отвечает нехотя. – Репутация у них, мягко говоря, не очень.

– А Илья этот… Чем занимается? – спрашиваю я прямо.

– Неважно, – хмурит брови и отводит взгляд.

– Ты никогда не рассказывала, как вы с ним познакомились.

– Через Алену Лисицыну. Илья раньше за ней ухаживал.

Подробности озвучивать явно не собирается, а я бы послушал эту историю от первого лица.

– Он старше тебя, да? – выдаю свое предположение.

– Весной ему исполнилось двадцать два.

– Ты рассталась с ним из-за той кражи?

– Это что, допрос? – возмущается она, ни на шутку раздражаясь.

– Прости, конечно нет. Не мое это дело, – бросаю шершавый камень вперед, и тот скачет вдоль водной глади.

– Не твое! – высекает громко. – Извини, сорвалась, – и тут же перегорает. Затухает быстро, как спичка…

– Не страшно. Я понимаю.

– Всегда понимаешь, – дотрагивается до моего плеча. – Не друг, а золото!

Снова встречаемся с ней глазами.

– Не обижайся на меня, пожалуйста. Пойми, я переживаю за тебя, Саша. Он мне не нравится, – заявляю прямо.

Может и грубо, зато честно. По-другому не умею.

– Ты его даже не знаешь! – тут же убирает руку и демонстративно поджимает губы. – Беркутов накрутил тебя, что ли?

– Нет, это всего лишь мое мнение, но да, ему этот тип тоже не по душе.

– Илья – хороший человек, просто он… пошел не той дорогой. Так бывает, – тут же остервенело бросается на его защиту.

– Пошел не той дорогой… Интересная формулировка.

– Беркутов рассказал тебе про поездку в Бобрино, да? – догадывается она.

– Недавно. Ясно теперь почему ты обманывала родителей.

С вероятностью до ста процентов они не пришли бы в восторг от связи с этим мутным персонажем.

– Обманывала, потому что кислород по всем фронтам перекрыли, – шмыгает носом.

– Бунт на корабле?

– Называйте как хотите! Я, может, только рядом с ним ощущала себя свободной! Ощущала себя самой собой! Такой, какая я есть внутри!

– Саш…

– Меня же толком никто не знает! О чем мечтаю, чего хочу!

– Ты влюблена, да?

Мазохизм чистой воды, но я все равно хотел бы услышать правдивый ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

– Похоже на то, – зажмуривается. Стреляя навылет. – Очень похоже на то, – повторяет еще раз.

Видимо, впервые признается в этом не только мне, но и самой себе. По крайней мере, именно так это выглядит.

– Я безумно скучаю по нему, Камиль, – срывается в слезы, беспощадно выжигая ими сквозную дыру в моем сердце.

Как и думал, все у них было серьезно. Для нее-то однозначно. Иначе бы так не штормило.

– Я его обидела!

– Извинись. И перед ним, и перед его друзьями, – советую, наступив на глотку невесть откуда взявшейся острой неприязни, которую чувствую к сопернику.

– Да как же мне теперь идти к ним после всего?

– Ногами, Саш. Ногами…

– Кажется, что не смогу, – шепчет она тихо. – Стыдно. Очень. А если прогонят?

– Пускай так.

Поднимаю с земли еще один камень. Сжимаю до побелевших костяшек пальцев.

– Ты прав, я пойду, – решительно кивает, а у меня тем временем в кармане оживает телефон.

Достаю его не сразу.

– Да, мама.

– Куда ты пропал, дорогой? Сейчас будут подавать десерт.

– Мы с Сашей у пруда.

– С Сашей… – в голосе отчетливо слышатся нотки недовольства. – Ты слишком много внимания ей уделяешь, а к тебе Аминат, между прочим, приехала.

– Она – твоя гостья, мама.

– И тем не менее. Возвращайся, пожалуйста, сын.

Сбрасываю вызов, убираю гаджет и потираю напряженный лоб.

– Невеста твоя, да? Та девушка в национальной одежде, – Саша вопросительно вскидывает бровь.

– Нет, но наши родители достаточно близко знакомы.

– И они точно хотят вас поженить. Абрамов так мне сказал.

– Нашла кого слушать. Он сегодня чертовски пьян, – поднимаюсь со скамейки.

– Скажи, а правда, что в Дагестане до сих пор сохранен обычай, при котором родители между собой договариваются о свадьбе?

– Так было раньше. В старину о заключении брака отцы могли договориться еще тогда, когда дети были в младенческом возрасте.

– Ничего себе! – искренне удивляется.

– Сегодня молодежь вправе сама определиться с выбором спутника жизни, но традиции никто не отменял. Одобрение родителей по-прежнему важно. Если старшие против, свадьба может и не состояться.

– Хм… А невест сейчас воруют?

– Кража невесты превратилась в красивый обычай. Когда-то для бедного жениха это был единственный способ создать семью. Похищение устраивали, если молодой человек нравился девушке, но его кандидатуру по какой-то причине не одобрили родственники.

– И что тогда? Ну, после похищения! – ее глаза загораются неподдельным любопытством.

– Девушка, которая провела с молодым человеком ночь и не вернулась в родительский дом до рассвета, считалась опозоренной. У родных оставалось два пути – дать согласие на этот брак, или объявить кровную месть.

– Обалдеть.

– Ну вот так…

– Ты обязательно должен жениться на дагестанке? – выдает внезапно.

– Скажем так: это желательно, – говорю, как есть.

– Ясно. Камиль, а насчет алкоголя… Это вроде как харам[20]20
  Харам – под этим понятием шариат подразумевает определенные деяния, которые ислам считает греховными и запрещает.


[Закрыть] для мусульман?

– Да, но ты же понимаешь, что сегодня весь этот расфуфыренный банкет для столичной тусовки. Депутаты, представители различных структур…

– Насколько знаю, подавать алкоголь тоже запрещено, – замечает она осторожно.

– В идеале да. Только жизнь в Москве развращает и порой диктует свои правила.

– Понятно.

– Если присмотришься, заметишь, что мать и отец не пьют, но ты права: само присутствие на подобных торжествах – уже грех. Идем, нас заждались, – беру ее за руку.

– Когда вы переехали?

– В Москву? Мне было шесть вроде, – подсчитываю в уме.

– Часто бываешь на родине?

– Пару раз в году навещаем наших родственников.

– Дагестан – «страна гор». Там, наверное, красиво, – размышляет вслух.

– Красиво. Взять тебя с собой в следующий раз? – предлагаю невозмутимо.

– А если не откажусь? – бросает с вызовом.

– Так я серьезно.

– Боюсь, твои родственники придут от гостьи в ужас.

– Да с чего бы?

– Не дагестанка. Не мусульманка. Не ношу хиджаб, и вообще… по этим вашим понятиям… я – та девушка, что опозорена и потеряна для будущего.

Она усмехается, а я ощущаю болезненный укол в левом подреберье. Как будто заточенная стрела пронзила сердце насквозь.

«Опозорена и потеряна для будущего»

Прикрываю глаза. Представлять ее с тем парнем в постели – настоящее испытание для моей психики.

Кровь моментально закипает. Стучит в ушах, бьется яростной пульсацией по венам и растекается огненной лавой по организму.

– Ай! Мне больно, Камиль! – останавливается и в недоумении косится на наши сцепленные руки.

– Извини, – только сейчас понимаю, что слишком сильно сжимаю ее ладонь.

Отпускаю.

После небольшой заминки убираю руки в карманы.

Пытаюсь успокоить зародившуюся в груди бурю. Все ресурсы на это затрачиваю.

Совсем некстати вспоминается тот их откровенный поцелуй у его машины, который я вынужденно лицезрел однажды.

Не то, чтобы я рассчитывал на то, что она будет благоразумна, но…

Хотя да, кого я обманываю?

Рассчитывал, идиот.

Глава 35. Королева бензоколонки

Илья

– Поджигай свечи, – передаю зажигалку Дымницкому.

– Бля, Виталик, ровно торт держи!

– Молодые люди, попрошу здесь не выражаться! – строго возмущается медсестра, получившая на лапу пять минут назад. – И давайте потише! Тут вам не кабак!

– Да расслабься, дохтор, все пучком, – беззаботно отмахивается Череп.

– Потопали уже, а, – Дима отходит от двери, пропуская нас вперед.

– Бляха, можно не толкаться! – возмущаюсь, цокая языком.

– Че, модник, черевички свои жалко? – подкалывает меня Антон.

– Чтоб ты знал, эти черевички от адидас стоят двадцать косарей, – отвечает ему Кирилл, глядя на мои белые кроссы.

– Ну ты епта… – Черепанов присвистывает. – Да я манал! Паровоз, на эти деньги можно купить обувь на все времена года! В двойном сука экземпляре.

– Заткнитесь уже. Готовы? – недовольно осведомляюсь.

– Типа того.

– Ща, подожди, еще одна свеча.

– Заходим.

В больничную палату к Ангелинке заваливаемся всей толпой. С гомоном, цветами, тортом и разноцветными шарами в руках.

– Хэпи бездэй!

– С днюхой, Геля!

– Ура!

Клим активно крутит в руках доверенную ему хлопушку, но ни черта не происходит.

Бракованная, по ходу.

В образовавшейся тишине этот казус кажется почти фатальным, однако Данила не теряется и быстро выходит из положения.

– А ну-ка, братва, еще раз поорите! – приказывает громко.

Нестройным хором повторяем незатейливое поздравление, и запасная хлопушка в тот же момент стреляет мелким разноцветным конфетти.

Ангелина, морщась, принимает сидячее положение, и удивленно на нас таращится. Не ожидала подобного идиотизма. Также как ее мать и соседки по палате.

– Цветы, где цветы? – щелкаю в воздухе пальцами. – Череп, не тормози, а! – хлопаю подвисшего друга по плечу.

– Здесь, – прочищает горло, подходит к больничной постели и протягивает девчонке пыльно-розовые розы. Между прочим, мной выбранные. Пацаны-то ни шиша в этой, как ее… флористике не соображают.

– Ой, какие они красивые, – растерянно бормочет она, принимая увесистый букет.

Как и предполагал, нежной, хрупкой блондинке Геле розовые розы к лицу. Прям угадал. Ну молоток же!

– Знакомься, Гель, мои друганы, – торжественно вещает Дима. – Слева направо: Илюха, Витос, Данила, Кирилл и Череп. В смысле Антон, – исправляется, поймав недовольный взгляд последнего. – Все здесь. Только Стасян прогуливает, к девушке своей поехал, но просил передать тебе большой привет.

– Спасибо. Приятно со всеми вами познакомиться, – робко улыбается она, задерживая взгляд на Черепанове.

И этот, что интересно, тоже на нее как-то странно пялится.

Мудило. Девчонке едва шестнадцать исполнилось.

– А мы к тебе с хорошими новостями, систер. Бабло на операцию собрали.

– Почти, – тихо поправляет его Антон, и я ощутимо наступаю ему на ногу.

– Не может быть! – Ангелина, все еще прижимающая к груди цветы, приоткрывает рот.

– Это ведь очень много! Неподъемные деньжища! – включается в разговор мать Динамита: большая, тучная, вечно всем недовольная женщина.

Но вообще-то она права, сумма и правда не маленькая, а вот риск, на который мы пошли ради этих бабок, был высок. Потому что наехали на крупную шишку. Действовали без крыши, самостоятельно. Надо отдать должное пацанам, нагло, жестко и не очкуя. А очковать, между прочим, повод был. Сунулись в самое пекло: чужая территория в лесу, серьезная охрана, дрессированные псины…

Слава Всевышнему, по итогу отделались лишь легким испугом, парой касательных пулевых и куском плоти Кабана, которого успел попробовать на вкус доберман Шатоева.

Рану пришлось шить, кровь с Витоса херачила как со свиньи. Ему потом еще и кучу уколов от бешенства вкололи в больничке. Так сказать, на всякий пожарный…

А если о позитивном, когда получили кэш, почувствовали: вот оно. То, для чего, мы переехали в гребаную столицу, покинув родные края.

Правда долго охреневать от счастья я пацанам не позволил. Предложил отдать бабос Диме, и парни эту идею поддержали. Единодушно согласились с тем, что так будет правильно. Только покусанный Кабан долго возмущался на тему того, что понес существенные потери, заимел новую фобию и теперь нуждается в нормальной маткомпенсации.

– И чем же нам отдавать бабки этой твоей гоп-компании? – зычно интересуется мать Динамита на всю палату.

Давлю усмешку. Она таким тоном это произнесла…

– Ничем, успокойтесь, это всего лишь помощь.

– Подкладывать под вас своих дочерей я не собираюсь.

– Вы че несете?

– Мама! – Ангелина заливается краской. Дебильные девицы, сидящие на кровати в углу, хихикают.

– Ты совсем уже? – Дима крутит пальцем у виска.

– А чего! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – умничает она.

– Короче, Гелич, мы уже поговорили с врачом и даже внесли предоплату, – сообщает Димас гордо, поворачиваясь к сестре.

– А недостающие где взять? Один из вас сказал, что там не вся сумма.

– Мам, прошу тебя, перестань, – одергивает ее дочь.

– Достану, – сквозь зубы обещает Динамит. – Гель, с датой врачи определятся уже к концу недели.

– О Боже… Спасибо! У меня просто слов нет! – Геля потрясенно качает головой.

– Потерпи еще немного, ладно? – подмигивает ей он и гладит по волосам. – Ты только прикинь, скоро встанешь на ноги! Гулять пойдешь, плясать.

– Ребят… – сестра Димана с минуту в шоке молчаливо переваривает полученную информацию. А после… Вдруг начинает беззвучно рыдать.

– Порадовали, мать вашу…

– Эу, так не пойдет, ты че ревешь? – спрашиваю, нахмурившись.

– Все хорошо, я просто… – трясущимися ладонями вытирает лицо. – Я так долго… Долго ждала, а вы… Это самый лучший подарок. Спасибо…

– Выпьешь? – предлагает Тоха, протягивая ей невесть откуда взявшийся пластиковый стакан с водой.

– Угу, – всхлипывает она.

– Я дико извиняюсь, но у меня тут это… Все свечи щас сгорят к херам, – раздается за нашими спинами голос Кабана.

– Давай его сюда, – Черепанов отбирает у него торт.

Вы на него посмотрите. Ишь ты какой активный!

– Задувай, систер, – Дима присаживается рядом с ней.

– Только желание перед этим загадай, – подсказывает Антон.

– Ладно, – девчонка кивает, шмыгает носом, набирает в грудь побольше воздуха, и вскоре свечи, одна за одной, гаснут.

– С Днюхой, Геля! – дружно орем, хлопаем и громко свистим.

– Счастья тебе!

– Исполнения желаний!

– А главное, здоровья…

*********

На парковке прощаемся с Климом и Кабаном. Им предстоит сгонять в одно место по моему поручению.

– Сколько лет сестре Динамита? – осведомляется Черепанов, усаживаясь в мою новую машину.

Нет, не купил. Откуда у меня деньги на бэху?

Это Эмиль Зарецкий подогнал в знак благодарности. Владелец крупного автоателье, бизнес которого мы отбили еще в конце лета.

– Какой из? У него их две.

– Младшей. Геле, – уточняет он.

– А ты с какой целью, собственно, интересуешься? – завожу мотор и зыркаю на него сурово.

– Красивая, – рефлектует невозмутимо.

– Забудь, – чеканю строго, крутанув руль влево. – Она маленькая, ей сегодня шестнадцать исполнилось.

– Просто интересно стало. По разговорам казалось, что она вообще мелочь.

– Просто интересно стало. Ну-ну, – тяну многозначительно.

– И че?

– Че-че… Шлангом не прикидывайся, Череп! А то я не видел, как ты на нее пялился, пуская слюни.

– Глаза на то и даны, чтобы смотреть, – рикошетит, пожимая плечами.

– Вот на этом и тормозни. Надеюсь, ты меня понял.

– Понял, – отворачиваясь к окну, кивает он.

– У Димыча еще братья есть. Младшему семь вроде. В школу в этом году идет. Пятеро детей в семье, капец. Тут бы на одного когда-нибудь решиться, – качает головой Дымницкий.

– А что за операцию Ангелине делать будут? – не унимается Антон.

– Да икс знает, как называется. Что-то связанное с позвоночником, в подробности не вдавался, – сигналю впереди стоящей белой ауди.

Уснул он там, что ли?

– Илюх, что решил насчет Кощея? Примем? – спрашивает Дымницкий, почесывая щетину на подбородке.

– Пусть работает с нами, но не спешите ему доверять. Время покажет, стоит ли…

– Лады.

– А я бы его послал. Надо было с самого начала к нам подключаться, – обиженно выкатывает Черепанов.

– Главное не с кем начинали. Главное, кто останется с тобой до конца, – обгоняю медленно плетущегося задрота..

– Гля, это случайно не Харитонова там в ауди, на пассажирском? – внезапно огорошивает Антон.

– Ты промолчать не мог? – недовольно произносит Кирилл.

А ну-ка…

Помимо воли все же оборачиваюсь.

Да. Она. Что-то печатает в телефоне, склонив голову.

Значит, не показалось, что видел рыжую копну кудрей на территории больницы. Думал, померещилось.

– А че за кавказец с ней рядом?

– Ее друг, Камиль, – поясняет всезнающий Дымницкий, в то время как у меня в груди от этой новости бомбит.

Камиль.

Мало того, что они вместе учатся, так теперь еще и выходные на пару проводят.

Ясно, че. Не дурак, понимаю.

В тот вечер, почти два месяца назад, он тоже ждал ее во дворе нашего дома. Когда Саша к пацанам моим пришла извиняться. Загорелая и одетая в ментовскую форму.

Я при этом, к сожалению, не присутствовал. Мы с ней позже в подъезде пересеклись. И пока она упражнялась со Свечкой в остроречии, я тупо прошел мимо, нарочно продемонстрировав свое безразличие к ней и ее визиту.

– Дружбы между мужчиной и женщиной быть не может, – давлюсь этими словами и жму на педаль газа.

– Хочешь, щеманем его и как следует вломим! – на ходу предлагает Череп.

– Ну и на хера? Мне плевать, пусть развлекается, – бросаю равнодушно и пытаюсь сфокусировать на дороге налитые кровью глаза.

– А че нет-то?

– Ты глухой, Антон? Она с ним дружит, – упрямо повторяет Дымыч.

– Ой блять, Кир, самому не смешно? – взрываюсь, перестраиваясь в другую полосу. – Взрослый человек, а веришь в подобную чушь!

– Ты скорость сбавь, Илюх… А то вон стрелку практически положил на полупустой дороге и не замечаешь даже, – спокойно отзывается тот. – Завязывай в шахматы играть. Разложимся.

Утрирует конечно, но тормоз все-таки поджимаю, а пять минут спустя и вовсе, как порядочный, встаю на регулируемом перекрестке. У черты.

Достаю сигарету и зажигалку, опускаю тонированное стекло. В нетерпении барабаню пальцами по рулю.

Когда затянувшееся молчание нарушает странное покашливание Черепанова, сидящего сзади, резко поворачиваю голову влево. И, сука, натыкаюсь взглядом прямо на Рыжую.

Ну пиздец!

Кажется, будто до костей друг друга просвечиваем.

Подгораем оба моментально.

Вовсю искрят высоковольтные провода, незримо натянутые между нами.

Вот-вот долбанет двести двадцать. Спасайся, кто может…

Она нервно сглатывает. Как и я, этой встречи не ожидала, оттого и отражаются картинкой все эмоции на ее лице. Спрятать-то не успевает. Преимущество было у меня одного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Секунда. Две. Три.

Замерла.

Таращится.

Удивление. Растерянность. Шок…

Принимаю, перерабатываю но ничего не даю взамен, хотя собственный «мотор» лубцует на самых высоких оборотах. Захлебывается кипящей от ревности кровью. Гулко тарабанит о ребра.

Ожил, твою мать. Здрасьте!

Заставляю себя прервать наш зрительный мазохизм. Отворачиваюсь первым. Сосредоточившись на трехглазом светофоре, вдыхаю порцию никотина в легкие. Сдерживаю кашель.

Полный игнор на нее положил после того нашего последнего разговора. Удалил ее номер и свой сменил на всякий случай.

Помимо личного, сильно зацепил тот факт, что она, толком не разобравшись, на пацанов моих ту кражу повесила. И хоть умом понимал, почему так решила, смириться по итогу не смог. Еще и поддался в какой-то степени ее словам, идиот. Сам в своих же друзьях усомнился.

Мы ведь разосрались тогда с братвой конкретно. Череп по беспределу физически от меня получил. Динамит словесно. Спасибо, Дымницкому.

А когда-то клялись, что ни одна баба причиной разлада не станет.

Ага, да-да…

Сжимаю челюсти, возвращаясь в сейчас.

Со стороны, наверное, выгляжу более чем достойно. В том плане, что морда кирпичом, и внешне я точно не отражаю того, что глубоко внутри топит.

А топит и разъедает душу дурацкое, незнакомое чувство – тоска по ней. По ее стройному, юному телу, нежной коже, ангельскому голосу, солнечной улыбке.

Гоню прочь настырные мысли.

Вот ведь дичь сопливая!

– Счастливой не выглядит, заметь, – ощущаю на себе пристальный взгляд Дымницкого.

«Мы расстаемся»

«Ты… и твои пацаны… Вы… вы просто социальное дно! Ничего святого!» – острым лезвием режут память слова Рыжей.

– Мне похуй, – отрезаю холодно. Поднимаю стекло и, едва загорается желтый, срываюсь с места, выжимая педаль газа до упора.

Ниче. Переживу как-нибудь.

Ну привязался. С кем не бывает.

Пройдет…

* * *

– Ты на заправку хотел заехать, не забыл? – напоминает Кир, какое-то время спустя указывая на удачно подвернувшийся знак.

Точно. Надо бы подлить бенза в тачку. Почти на нуле уже.

Включаю поворотник, смотрю на обстановку в зеркало, перестраиваюсь в крайнюю правую полосу. А там уже сворачиваю на узкую дорогу, ведущую прямиком к АЗС.