Текст книги "Опасная связь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
Изнасиловал и закопал в лесу.
– Сучара блять.
– Надо решать, че делать, Илюх. Менты, не менты… Сообщить родителям.
Родителям.
Бедные люди, Боже!
Мои глаза наполняются слезами.
– Понял. Я сам позвоню им. Этот еще живой?
– Пока да. Лежит, блюет своими кишками.
– Место сам показал?
– Ну да, пушкой и пиздюлями язык ему развязали.
Илья поднимается с постели, натягивает штаны, подходит к окну и берет с подоконника пачку сигарет.
Они разговаривают, а я все думаю о восемнадцатилетней девочке-студентке, лишившейся жизни из-за какого-то больного ублюдка.
Марина Якушева училась в престижном столичном университете. У нее было много друзей и любимая кошка, Глаша.
А теперь ее нет.
– Ментам не звоните. Я сейчас приеду, – сбрасывает вызов, и в полутьме комнаты мы встречаемся глазами.
– Я… – пребывая в шоке, даже не нахожу, что сказать.
– Соображаешь башкой, где могла закончить? – выпаливает он гневно.
Киваю.
– А мне кажется, что ни черта!
– Илья…
– Не трогай меня сейчас. Тут жди. Вернусь – отвезу домой, – информирует коротко.
– Мне к подруге надо.
– Еще раз повторяю: тут сидишь и ждешь. Это ясно? – орет на всю квартиру.
– Ясно, – отзываюсь сипло.
Он достает из шкафа свитер, громко хлопает дверцей и уходит.
Глава 40. Яся и Кучерявый
Илья
Осень в Москве выдается холодной. Вскоре выпадает снег, и температура опускается ниже нуля.
– Симка активна! Объявилась, падла! – Дымницкий резко подрывается со своего стула.
– О ком речь? – нехотя отрываю взгляд от экрана. Нехотя, потому что там у меня Санька дразнится.
Вышла из аудитории в туалет и шлет мне оттуда свои фотки эротического содержания. Одна из них прям намертво отпечаталась на сетчатке. Моргай, не моргай – толку нет. Вижу перед собой и все…
Рыжие локоны перекинуты на одну сторону. Прищур. Томный взгляд. Красная помада.
Расстегнутая ментовская рубашка, черный кружевной лифчик, как-то по-особенному подчеркивающий ее сиськи. И стройный плоский живот. С сережкой в пупке.
Отвал башки.
Первый порыв – срочно сорваться к ней, выманить из универа и трахнуть прямо в машине.
– Объявилась та стерва, что украла мой бумажник! – Кир принимается мельтешить перед глазами, расхаживая взад-вперед.
Мне прилетает сообщение.
Беsстыжая: «Скучно на паре)»
Молчу в ответ, несмотря на то, что она видит две синие галочки, информирующие о том, что фотка доставлена, и я ее посмотрел.
Беsстыжая: «Нравится?»
Сперва набираю «огонь», но потом стираю и печатаю «пойдет». Чтобы не особо о себе в очередной раз возомнила.
Беsстыжая: «Ты занят, что ли?»
Прям представляю ее недовольную обиженную мордаху. Явно ожидала другую реакцию.
«Да, дела» – отправляю и пытаюсь сконцентрироваться на том, что бубнит себе под нос Дымницкий, оскорбленный выходкой незнакомки, обслужившей нас как-то на заправке.
– Надо выщемить ее, – цедит он сквозь зубы. – Какие у нас планы на сегодня?
– Визит к Авдаляну. Ты забыл?
– Точно, совсем вылетело из головы, – кивает он, задумчиво потирая подбородок. – А к Бронникову когда наведаемся?
– В ночь с субботы на воскресенье, когда он явится в свою подмосковную резиденцию.
– Заметано.
– Пойду, кстати, заберу план территории. Наш Малевич обещал подсобить.
Поднимаюсь с дивана.
– Не нравится мне этот тип, – недовольно заявляет Динамит. – Мутный какой-то.
Прекрасно понимаю, почему он так считает, но от любых комментариев на эту тему пока воздерживаюсь.
– Щас курьер подъедет, пиццу пожрите.
– Опять пицца… – недовольно скулит Черепанов. – А Саня на выходных у нас случайно не появится?
– А ты с какой целью интересуешься? – хмурой мордой на него смотрю.
После того, что они устроили на пару, доверия нет. Ни к Тохе, ни к ней.
– Попрошу ее сварить нам борща и приготовить плов, – бессовестно выдает этот говнюк. – Еще блинов и оладиков хотелось бы…
– Точняк, – шуршат они.
– Обойдетесь.
Рыжая реально разбаловала мою братву своей стряпней. А эти и рады пожрать. Ждут ее появления в доме как второго пришествия Христа. Разве что Динамит открыто ее игнорит. И тут я не вмешиваюсь, ясно что он имеет на это полное право.
– Блин, Илюх, ну реально, капец как хочется домашней еды! – продолжает ныть Череп.
– Подарю тебе на новый год поваренную книгу, будешь развлекаться на кухне, – бросаю уходя, и пацаны начинают ржать. Видать, в красках представляя себе эту картину…
В кармане снова брынькает телефон, оповещая о входящих сообщениях.
Достаю его, открываю мессенджер и едва не роняю свой новехонький смартфон.
Сучка.
Подкуриваю сигарету и зажимаю губами.
Открываю фотку еще раз. Рассматриваю сочную пятую точку своей ведьмы, упакованную в сексуальные кружевные стринги, и у меня опять встает.
Эта девчонка точно нарывается… Получит завтра по этой самой жопе.
Харитонова видит, что я в сети, и тут же принимается бомбить по клавиатуре.
Беsстыжая: «А так пойдет?»
«Да» – печатаю коротко.
«НЕ ХУЖЕ ТОЙ ДЕВИЦЫ, ЧТО СТОИТ У ТЕБЯ НА ЗАСТАВКЕ!» – прилетает спустя пару секунд.
Ржу.
Так и знал, что она будет из-за этого конкретно бесится. Полуголую бабу в купальнике я поставил на заставку нарочно. Естественно, чтобы просто вывести эту фурию из себя.
Беsстыжая: «И??? Че молчишь? НЕ СОГЛАСЕН???»
Закатываю глаза.
«Иди учись» – выдаю только.
Беsстыжая: «Завтра встретимся или ты опять будешь занят?»
«Посмотрим, смогу ли» – отсылаю в ответ и убираю трубу в карман.
Естественно от нее приходит еще пара-тройка эсэмэсок, но я не читаю. Целенаправленно.
Затягиваюсь поглубже, смотрю на падающий снег, чтобы отвлечься, но мысли все равно возвращаются к дерзкой рыжей девчонке.
Опять нас друг на друге жестко заклинило…
Обоюдно двинутыми становимся, когда совместно время проводим.
И вроде стараюсь теперь держать дистанцию и не воспринимать всерьез все то, что между нами происходит, но ни хрена почему-то не выходит. Порой она такая ласковая и нежная, что моя хваленая броня трещит по швам. Не всегда могу показушно игнорить и грубить ей в такие моменты…
Или вот на днях зарядила тихое «хочу собачку». Тяжко вздохнула и расстроилась, что кроме рыб дома ничего никогда не было.
Естественно, сказал, что куплю. А она вдруг громко возмутилась. Мол нет, покупать не вздумай. Если уж брать, то животное из приюта. Чтобы кого-то осчастливить и спасти.
Ладно. Приют так приют. Отвезу ее туда на следующей неделе.
Выбрасываю окурок и направляюсь в покрасочный цех. Там трудится Мрачный Ян, как называет бывшего одноклассника Сашка.
Интересный пацан, между прочим. Есть в нем и характер и сила, и мощная энергетика.
Впервые я увидел его у Сашкиной гимназии. Мажор за рулем мерседеса последней модели. Пафосный и высокомерный на вид.
Потом в октябре он явился сюда со своим другом, тем самым Романом Беркутовым, которого притащила в Бобрино моя невеста Алена.
Тот разыскивал меня для того, чтобы узнать, куда она пропала, однако его поиски завершились неудачей.
Мне-то откуда знать, куда она свинтила. Лисицына никого о своем исчезновении в известность не поставила. Что я и попытался ему донести.
Правда один хрен не получилось. Все закончилось, как всегда, мордобоем.
Третья встреча с Кучерявым Яном удивила. Он устроился на работу к нам в автосервис.
Мажор. На работу.
Вот где нонсенс!
И мерседеса дорогущего, и понтов как ни бывало. Пешком вон, как все смертные, передвигается. Явно проблемы с баблом нарисовались. И не только с баблом. Не так давно его нехило отмудохали. По ходу, толпой.
– Здорово, – обхожу по кругу ауди.
Крутая аэрография. Очередной шедевр. На этот раз наш художник качественно изобразил ночное небо.
Невольно засматриваюсь и снова прихожу к выводу о том, что Ян – реально талантище.
– Ты набросал то, что я просил? – останавливаюсь, и мы обмениваемся рукопожатиями.
– Конкретнее.
– Я про чертеж, а не про Сашкин портрет.
Его я тоже попросил нарисовать.
– Держи, – достает из кармана листок, сложенный вдвое.
– От души, – разворачиваю и киваю.
Все срисовал мне с квадракоптера как надо.
– Отблагодарю. Ты подумал насчет моего предложения?
– Подумал, – распыляет какую-то хрень. То ли лак, то ли че и выдерживает паузу.
– И? – громко чихаю. Дважды.
– Я согласен, – изрекает он мрачно, без особого энтузиазма.
Ну наконец-то.
По какой причине Кучерявый решил сменить решение, не знаю, но скрывать не буду, я очень доволен. Этот парень однозначно мне пригодится. Надеюсь, что я в нем не ошибся…
*********
Дымницкий порядком задалбывает этой своей навязчивой идеей.
Задетое самолюбие настойчиво требует найти девчонку, скомуниздившую его кошелек, поэтому уже на следующее утро мы с ним выезжаем по тому адресу, что показывает приложение.
– Пять утра, Кир. Нельзя было дождаться обеда? – потираю отяжелевшие веки. Спать хочу капец.
– Нет, вдруг опять исчезнет, – хмуро отзывается он с пассажирского.
– Откуда у тебя вообще ее номер?
– Хозяин заправки дал. Правда эта овца на дно залегла, после того, как от него смылась.
– Правильно, двадцатка-то в кармане, на фиг ждать зарплату, – зеваю и откидываюсь на подголовник, пока стоим на светофоре.
– Он сказал, что эта краля работала у них неофициально. Не была оформлена по трудовой. Вроде как пристроил ее туда кто-то.
– Заправка – странное место работы для молодой, красивой девчонки, – размышляю я задумчиво.
– Согласен. Поверни направо на перекрестке, – командует, глядя на экран планшета. – Она где-то здесь. Радиус – метров двести-триста.
– Здесь? – с сомнением осматриваю тот участок дороги, на который указывает программа.
А райончик-то – дерьмо.
– Слушай, вон автомойка. Сдается мне, что наша Сонька Золотая Ручка[22]22
Со́фья Ива́новна (Шейндля-Сура Лейбовна) Блювштейн (в девичестве Соломониак) – российская преступница-авантюристка еврейского происхождения, известная под кличкой «Сонька Золотая Ручка».
[Закрыть] вполне себе может находиться там.
– Как вариант, – сворачиваю в нужном направлении.
– Припаркуйся тут.
Делаю, как он просит.
– Пошли, – с решительным настроем выбирается из тачки.
– Кир, дело в двадцатке или в чем-то еще? – спрашиваю, вылезая следом.
– Хочу забрать свой бумажник.
– Купить новый не?
– Бывшая жена дарила. Он мне дорог.
Че-че бля?
– Ты был женат? – охреневаю от услышанного.
– Да.
– Хера се новости! – сказать, что я удивлен, – это ничего не сказать.
– Давно дело было, еще когда я жил в Америке, – нехотя делится подробностями он.
– Развелись потом, что ли? Ты же вроде в Рашку один вернулся?
– Один. Дана погибла, и я не хотел бы об этом говорить, Илюх.
Офигеть.
Молчу. Оказывается, ни хрена-то мы не знаем про нашего Дымницкого.
– Закрыто?
– Написано, что работают круглосуточно.
Кирилл громко стучит по железной двери, но в ответ нам только тишина.
– И че?
– Да нет там никого, наверное. Место тут так себе. Не особо клиентов ночью, смысл работать.
Дымницкий упрямо дубасит кулаком, и минуты две спустя мы наконец слышим, как щелкает засов.
– Да иду я, иду! – раздается недовольное изнутри.
Дверь открывается, и перед нами стоит та самая девчонка с заправки. Сонная, лохматая, с выпученными от изумления глазами.
На ней тот самый серый растянутый свитер, широкие спортивные штаны и резиновые сапоги. А еще не сразу, но замечаю, что на симпатичной мордахе красуется пара серьезных синяков. И губа явно была разбита.
– Здрааасьте, – тянет она растерянно.
– Ну здорова! – стиснув челюсти, цедит Кир, вытаскивая ее наружу.
– Эээ! Че такое-то!
– Думала, не найду тебя, коза?!
– Отпусти! Я буду орать! – пытается освободиться от захвата, но у нее ничего не выходит.
– Ори сколько влезет!
Перспективка и впрямь так себе. Полупустырь на окраине Москвы. Раннее утро. Никого вокруг.
– Отпусти!
– Где мое портмоне?
– О чем речь вообще? – девчонка невинно хлопает ресницами.
– Ты стырила мой бумажник! – Кир потихоньку начинает беситься.
– Не-а.
– Да не гони мне! – дергает ее на себя, и она морщится.
– Не брала я твой кошелек! Отвали!
– Не брала, значит?
– Нет. Ааай! Ааа! – вопит, пока тот выкручивает ей руку.
– Слушай, подруга, просто верни бумажник, – решаю вмешаться я. – Ему нужна эта вещица, хер с ними с деньгами, если потратила.
– Да нет у меня его! Блин больно, отпусти!
– Как это нет?
– Вот так, сдала барахольщику! Ссс, – шипит и хнычет.
– Покажешь, где это было. В машину, – приказывает Кирилл.
– Погоди, я не могу бросить мойку. Арсен меня уволит!
– Да насрать мне! Я сказал, села в тачку! – кричит на нее Дымницкий.
– Дайте хоть переобуться!
Друган опускает взгляд на резиновые калоши.
– Пусть переобуется, Кир.
– У тебя минута! – рявкает он, отпуская ее.
– Хорошо-хорошо. Щас я вернусь, парни! Спокуха! – в примирительном жесте выставляет перед собой ладони и пятится назад.
Исчезает в гараже, а мы с Киром возвращаемся к бэхе.
– Дрянь. Не брала она! – возмущается друг, доставая из пачки две сигареты.
– Не хочу тебя расстраивать, но бумажник вряд ли найдется, – щелкаю зажигалкой.
– Как будет…
– А девчонку-то, по ходу, кто-то отмутузил… – оперевшись о крыло, выдыхаю дым наверх.
– Учитывая, чем она промышляет, неудивительно.
– Мойщиком теперь работает.
– И? – поворачивается ко мне.
– Че-то не то у этой мелкой в жизни происходит.
– Меня это вот вообще не заботит. И тебя не должно.
– Да понятно. Просто как-то не вяжется с ней все это. В смысле мож помощь нужна какая…
– Сама выплывет. Ворует, судя по всему, давно.
– Мы же не знаем, почему.
– Завязывай, Доброе Сердце, – отмахивается он раздраженно.
– Не, ну мало ли!
– Твою мать, вот сука!
Ниче понять не успеваю. Дымницкий швыряет сигарету и срывается с места.
– Какого…
А потом я вижу это: девчонка, с рюкзаком наперевес, прихрамывая, топит вдоль дороги. Наверное, вышла через запасную дверь, поэтому мы ее и не заметили.
Усмехнувшись, выбрасываю окурок и сажусь в тачку. Завожу мотор, разворачиваюсь.
Дымницкого и Соньку Золотую Ручку вижу кувыркающимися на обочине. Конечно, он ее догнал и теперь, думаю, злится еще больше.
Опускаю стекло.
– Эээ, Кир! Не дури!
Этот придурок тычет девке в живот пистолетом. То-то она не сопротивляется больше. Замерла в ужасе.
– Кир, остынь! – выбираюсь наружу.
Совсем у него крыша из-за этого бумажника поехала, что ли?
– Встала!
– Ладно-ладно, я встаю, – тихо бормочет она, поднимаясь.
Поправляет задравшийся свитер, но я успеваю заметить черноту.
Не отбиты ли там вообще почки? Она и бежала-то как-то странно.
– Села, блять, в машину! – он по-прежнему направляет на нее пистолет.
– Я сажусь, только не стреляй, пожалуйста, – ее голос дрожит, но она не плачет.
– Пошевеливайся!
– Давай в салон, – открываю дверь и киваю. – Пушку убери, Кир.
Малая со стеклянным лицом залезает в тачку, а этот придурок засовывает ТТ за ремень, поднимает потасканный рюкзак, расстегивает молнию и вытряхивает его содержимое на землю.
– Эй! Это мои вещи вообще-то! – возмущается девчонка.
Расческа. Щетка. Паста. Дезодорант. Спички…
Выглядит, честно говоря, как набор первой необходимости.
– Бомжуешь, что ли? – очумело интересуюсь я.
– Это временно, – выдает она обиженно.
Дымницкий тем временем поднимает с земли паспорт, открывает его и направляется к машине.
– Ну что, Ярослава Андреевна, – обращается к ней по имени, – это пока побудет у меня.
– Да с какого перепугу!
– Рот закрыла, – рявкает он. – Двигайся!
*********
Барыга, которому Яська продала кошелек, прописывает нам болты. Как я и предполагал, портмоне уже ушуршало, и этот факт очень расстраивает Дымницкого.
– Ну и на хрена ты притащил ее к нам домой? – недовольно на меня смотрит.
– По-твоему, стоило отвезти ее на «дачу»?
Дачей мы именуем одно местечко, спрятанное в подмосковном лесу от посторонних глаз.
– Стоило. В воспитательных целях, – хмуро отзывается он.
– Кир, – цокаю языком.
– Что?
– Пусть девчонка приведет себя в порядок. Тебе жалко воды, что ли?
– Ну давай теперь всех будем подбирать с улицы. Она сперла мой кошелек. Не забыл, не?
– Ты сам докопался до нее на заправке. Деньги начал ей совать, вот она и оскорбилась.
– Че? Оскорбилась? – закатывает глаза. – То есть я сам виноват в том, что она меня обчистила?
– Ты так-то тоже от святого образа далек, – напоминаю ему я. – Ладно. Давай уже посмотрим, что на нее имеется, – занимаю на диване место рядом с ним.
Дымницкий запускает на ноуте одну из этих своих крутых программ и вбивает туда данные паспорта Яськи.
– Пока прогружается система, глянем, что есть в поисковике.
Повторяет запрос, но уже используя браузер.
– Это она? – мои брови медленно ползут вверх.
– По ходу, только тут она совсем мелкая, лет тринадцать-черырнадцать, – прокручивает колесиком фотки. Профессиональные причем, студийные.
Очень красивая девчонка.
– В модельном агенстве числилась.
– Говорил же, что не вяжется ее внешность с тем, чем она занимается.
– Ой, бля, сейчас каждая вторая – модель, – раздраженно отмахивается он.
Читаю.
Бортич Ярослава Андреевна. Дата рождения. Судя по которой, восемнадцать ей исполнилось совсем недавно. Рост, вес, параметры, бла-бла-бла. Портфолио.
– Вот и скажи, че она делает на мойке? В Москве. Учитывая, что сама из Екатеринбурга.
– Да мало ли че.
– Дичь какая-то.
– База прогрузилась, – оповещает он, сворачивая страницу яндекса.
Наклоняюсь ближе к экрану.
Место рождения – Екатеринбург. Больница такая-то. Дом малютки. Детский дом.
– Хера се поворот…
То, что видим ниже, мягко говоря, озадачивает. Я, конечно, ожидал чего угодно, но чтоб такое…
Дымницкий, кстати, тоже в шоке. Подвис на том же отрывке информации.
– Я все.
В комнате появляется разрумянившаяся Ярослава. С рюкзаком в руках и уже одетая в свое потасканное шмотье.
Надо сказать, прямо-таки по-солдатски приняла душ, будто кто-то стоял за дверью и ее подгонял.
– Присядь, – киваю в сторону кресла.
– А можно я уйду, пожалуйста. Деньги верну, и за кошелек тоже. Просто дайте мне время, – просит она, натягивая край рукава на кулак. – Теряться не буду.
– Да неужели? – язвит Дымницкий.
– Ты сначала объясни, как в Москве оказалась, – осведомляюсь спокойно.
– Переехала, как все, – дергано пожимает плечом.
– Про четыре года колонии не расскажешь? – рубит в лоб Кир.
– А вот это – совсем не ваше дело! – тут же ершится девчонка, моментом ожесточившись. – Отдайте паспорт!
– Увлекательная у тебя биография, Бортич, – хмыкает он, утыкаясь в экран.
– Досье нарыли? Вы менты, что ли? – спрашивает испуганно. И в глазах такой неподдельный страх плещется. – Нет, вы же не менты, ребят…
– Не думай, что тебе повезло больше.
– Верните паспорт, – повторяет решительно. – Дайте мне уйти!
– А есть куда? – уточняю, внимательно глядя на нее.
– Есть!
Ну врет же.
– На мойку? Ты же там ночевала, верно?
– Вас это не касается!
– Повторю вопрос. Тебе жить есть где?
– Не пропаду.
Я в ауте. Девчонке восемнадцать. Она в Москве одна. Без места жительства.
Отчаянная, однако.
– Бумажник украла, чтобы проучить тебя, – обращается она к Дымычу.
– Чего-чего?
– А нечего было понты кидать! Или думаешь, я денег никогда не видела? – потешно задирает нос. Точно как моя Санька.
– Дура, я помочь хотел!
– Засунь свою помощь в жо…
– Яся, не разжигай, – вовремя перебиваю.
– Ой, строите из себя не пойми что! Да у вас на мордах написано, что вы сами мутные! Особенно у него! – продолжает нападать на Кирилла. – Я таких, как вы, на раз идентифицирую!
– А че ж очканула, что мы – мусора, – смеюсь. Нравится мне эта девчонка.
– Да потому что и они бандиты тоже! Волки в овечьей шкуре! Никому верить нельзя!
Дымницкому кто-то звонит, и он направляется в коридор. При этом эти двое не могут разминуться в проеме. Она вправо, и Кир. Она влево, и Кир влево. Синхронно.
– Отойди уже! – бесится он, отодвигая ее.
– Так ты присядешь? – интересуюсь, когда остаемся с ней вдвоем.
Девчонка вздыхает, с минуту медлит, но потом все же шагает к дивану. Осторожно и нехотя.
– Квартира закрыта изнутри, ключ у него. Так что не надо хватать щас паспорт и бежать со всех ног к двери, – предупреждаю заранее и отмечаю, как она меняется в лице. Стопроцентно угадал наперед, что собирается сделать.
– Я верну деньги, правда. И кошелек этот дурацкий ему куплю! – обещает она снова.
– Никуда не берут на работу в нормальное место? – предполагаю, припоминая печальный опыт Черепанова.
– Не берут, – не отрицает.
– Сколько ты уже находишься в Москве?
– Три месяца, – опускает глаза. Смотрит на свои переплетенные пальцы.
– Три месяца бродяжничаешь?
– Кочую, – обиженно поджав губы, поправляет меня она.
Кочевник блин.
– Не тот город для такого образа жизни выбрала. Тут очень опасно.
– Я в курсе.
– Можешь пожить у нас. Работу тоже тебе организуем, – не вижу смысла тянуть резину.
– И с чего вдруг такая щедрость? – поднимает на меня взгляд. Взгляд, полный недоверия и сомнений. – Зачем тебе помогать мне?
Что ж. Резонный вопрос.
– Да чисто по-человечески, – говорю, как есть.
– Не верю я в это…
– Мой друг, Данила, вырос в детском доме. Кое-что рассказывал о своей жизни. Думаю, твое детство тоже не было радужным.
– Нормальное у меня было детство, – чеканит бесцветным голосом.
– Мне кажется, ты сейчас в тяжелой ситуации. Или я ошибаюсь?
– Справлюсь.
Справлюсь. Не, ну что за человек!
– Пожить можешь на балконе, там есть раскладушка. Большего предложить не могу. Другие комнаты заняты.
– Твой друг будет против такого расклада, – криво улыбается.
– Ничего, потерпит. Тем более, что это временно, верно?
– Ты сказал, что другие комнаты заняты. Сколько вас тут? – подозрительно прищуривается.
– Трое.
– Три мужика. Отлично! Пожалуй, я выберу план Б. Уйти.
– За что в колонию загребли в четырнадцать?
Упрямо молчит. Рассказывать однозначно не собирается.
– Кто тебя избил?
– Неважно.
– А не боишься, что найдут? – давлю на больную мозоль.
Застывает как статуя. Нервно трогает собранные в хвост волосы и сглатывает.
Боится.
– Обворовала кого-то, как Кирилла? – что называется, пальцем в небо и попадаю.
– Да. Один гелик, оставленный открытым по стечению обстоятельств.
Нехило.
– Ясно.
– Я… не хочу это делать. Мне просто… надо было что-то есть и… – сокрушенно вздыхает, замолкая.
Оправдываться пытается. Хороший знак. Значит, не все потеряно.
– Если останешься в этом доме, знай, что воровства я не потерплю.
– А ты, типа, главный, что ли? – прижимает замызганный рюкзак военной расцветки к груди.
– Типа да.
– Понятно. Про какую работу ты говорил? – явно прощупывает почву. – Сразу предупреждаю: спать я ни с кем не буду!
– Че за бред она несет? – раздается голос Дымницкого, вернувшегося в комнату.
– Ярослава какое-то время поживет с нами, – озвучиваю свое решение.
– Ты спятил, Паровоз? – ошалело лупится на меня Кир.
– Ей некуда идти, – развожу руками.
– И че? Да на кой икс она нам тут нужна? – взрывается недовольством.
– Пусть переконтуется на балконе.
– Ты гонишь, Илюха! – качает головой. – Поселить в нашу квартиру воровку…
– А ты безгрешный можно подумать! – острит девчонка.
– Вынесет хату к чертям, вспомнишь мои слова! – игнорит ее, поддерживая разговор только со мной.
– Было б что выносить! – усмехается Яся, окидывая скептическим взглядом скромную совдеповскую обстановку. – И вообще, он тут главный. Не ты, – указывает на меня большим пальцем, разворачиваясь к Дымницкому. – Так что потерпишь… – припечатывает моими же словами.
Бляха-муха, еле держусь, чтоб не заржать.
Морда Дымницкого вытягивается. Вот-вот треснет по швам от злости и гнева.
Ой чувствую, весело нам будет…
