Текст книги "Опасная связь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Глава 44. Миротворец

На следующий день Юнусов ведет себя так, будто ничего из ряда вон выходящего между нами не произошло. Будто это не он обнимал меня. (Причем совсем не по-дружески). И будто не он предлагал мне встречаться накануне.

То ли причина в Машке, постоянно тусующейся поблизости, то ли он и правда решил дать мне время, что вполне логично, учитывая некоторые обстоятельства…

Вот казалось бы, чего тут думать. Соглашаться надо, ведь о таком парне, как мой друг, можно только мечтать. Камиль… он же… абсолютно положительный по всем фронтам: порядочный, честный, воспитанный, надежный, спокойный и уравновешенный. Он уважительно ко мне относится. Готов беречь, заботиться и защищать.

Ну и чего тебе еще надо, Сань? Давай, попробуй.

Но я понимаю, что не могу.

Даже назло Паровозову не могу.

Как-то это низко и несправедливо по отношению к Камилю. Убеждена в том, что он заслуживает лучшего. Будем честны, если взглянуть правде в глаза, я – точно не его счастье. У меня мозги набекрень, дурной нрав и масса недостатков.

Вопрос теперь в том, как поговорить с ним так, чтобы он все правильно понял и не обиделся. Положа руку на сердце, я не хочу терять друга в его лице, поэтому очень надеюсь, что мы сможем безболезненно «расставить точки над i» и забыть тот странный эпизод, который произошел на лестничной клетке.

– Свободны!

Построение наконец-то заканчивается.

Аллилуйя!

– И в понедельник, чтоб без опозданий! Харитонова, Буров, Гарин!

– Так точно!

– Так точно!

Я как будто в армии, ей Богу!

Закатываю глаза, и Уваров недовольно на меня таращится.

Хочется поступить по-детски. Например, показать ему язык или продолжить жевать жвачку, но я уже итак проштрафилась на год вперед. Совсем задушит.

– Шесть десять блин, – тяжко вздыхает Машка, когда мы плетемся вслед за одногруппниками к воротам.

– Остальные студенты в три-четыре уже дома, – ворчу я недовольно.

– А мне еще на электричку.

– На фига?

– Я к матери еду.

– Сразу отсюда, что ли? – не нравится мне эта идея.

– Ну да.

– Может, утром поедешь? На ночь глядя одной опасно.

– Может, отвезем? – предлагает Камиль.

– Ой, да вы что, не надо. Это ж далеко! Не заморачивайтесь. В восемь электричка.

А я мысленно подсчитываю, что это два часа езды туда и два обратно. Как раз поговорили бы.

– Поедем? – спрашивает Камиль и берет меня за руку.

Вот вроде ничего такого, но в контексте последних событий…

Ничего ответить не успеваю. Кто-то очень громко свистит. Когда вижу кто, аж жвачка в горле застревает…

Какого черта ей тут надо???

– Это к тебе? – Юнусов смотрит на десятку Черепа, припаркованную неподалеку.

– Тащи сюда свою задницу, – орет мне эта коза, спрыгивая с багажника.

– Вы идите, я задержусь, – цежу сквозь зубы.

Разжимаю пальцы и направляюсь в сторону той самой Яси, из-за которой все полетело в тартарары.

– Саш, может, не надо, – слышу обеспокоенный голос Машки за спиной, но никак не реагирую, по той причине, что внутри адская буря поднимается.

Приближаюсь.

На девчонке расстегнутая дутая куртка, серый свитер, широкие штаны и какие-то калоши. Да, она полностью одета, но мозг участливо подбрасывает мне ту Ясю, стоящую в дверях Его квартиры. Красивую, благоухающую после душа, полураздетую.

– Капец, Тоха, Харитон реально учится на мента? – выдает она ошарашено. – Жееесть! Угораздило Паровоза… – качает головой и хохочет, а вышеупомянутый Черепанов в ответ лишь разводит руками.

– Мало получила? – останавливаюсь напротив.

– Кто еще получил! – скептически хмыкает.

– Пришла за добавкой? – делаю еще шаг вперед.

– Сань, Ясь, вы это… не надо, девочки, – Черепанов на всякий случай встает между нами.

– Спокуха, Тош, мы просто перетрем с ней, – кладет ладонь ему на плечо.

– Ничего я с тобой перетирать не собираюсь! – ору раздраженно.

– Притухни, Девочка-война, – она достает из куртки сигареты и зажигалку. Один в один точно такие, как у Ильи. – Покурим, Бешеная?

– Эу, ты помнишь, че Дымницкий за курево тебе сказал? – Антон пытается отобрать у нее пачку.

– Да пошел он в жопу, твой Дымницкий! – цокая языком, ловко уворачивается. – Так и передай.

– Ему это не понравится.

– А мне начхать. Пусть вон кобылу свою пергидролевую уму разуму учит. Тоже мне, воспитатель нашелся… – кривится она.

Либо мне мерещится, либо слишком много в этих ее словах какой-то девичьей обиды.

– И вообще, топай давай в цветочный. Выбери нежные розочки, веточками. Так, чтобы свежие и побольше. Андэстэнд?[23]23
  Андэстэнд – (от англ. understand) Понимаешь?


[Закрыть]

– Андэстэнд, – кивает тот в ответ.

– Деньги не забудь.

– Да, – шарит по карманам.

– Чего? Нема? – нахмурившись, интересуется она и тут же опять заливисто хохочет.

– Яся, ну харэ! Завязывай со своими фокусами! – выжидающе на нее смотрит и протягивает ладонь.

– Да ладно-ладно. На, – возвращает несколько купюр, сложенных вдвое, и хулиганским жестом взъерошивает волосы парня.

– Все, я пошел.

– Давай. И это… чтоб без цыганской упаковки. Просто и со вкусом. Окей?

– Да понял я понял, – шурует к пешеходному переходу. Если мне не изменяет память, дальше по улице через дорогу, есть цветочный магазин.

* * *

– Так будешь курить или нет? – спрашивает она еще раз.

Я отчего-то очень сильно нервничаю, поэтому, пожалуй, не откажусь.

– Буду.

– Ну и дура. Курить – здоровью вредить. Не слышала такое? – вставляет отраву в рот.

– Кто бы говорил! – выдираю из ее пальцев зажигалку.

– Короче, Реактивная… – опирается о крыло десятки, затягивается и выдыхает дым наверх. – Ты, по ходу, конкретно так облажалась.

– Чего?

– Того, глупая женщина! Не было у меня ничего с твоим Паровозом. Он, конечно, классный… – ее губы растягиваются в улыбочке, и мне хочется хорошенько ее треснуть. – Расслабься, выдохни. Он просто позволил мне пожить на их территории.

– Ну конечно…

– Ой, а то б я тратила на тебя свое время! – заявляет, закатывая глаза. (Прям как я, ей Богу!) – Меня итак Эмиль еле отпустил на пару часов.

– Эмиль? Который держит автомастерскую? – уточняю зачем-то.

– Ага… – делает очередную затяжку.

– Там-то ты что забыла?

– Работаю на мойке, но мы сейчас не обо мне. Я приехала сказать, что насчет Ильи ты заблуждаешься.

– Ты знаешь его без году неделю!

– Я конкретно про ситуацию, возникшую в квартире. Ты накинулась на меня как самка богомола. Ни в чем толком не разобравшись.

Самка богомола!

Рукалицо.

– А нечего чужие вещи на себя напяливать! – выбрасываю сигарету в урну и прячу замерзшие пальцы в перчатки.

Погода не айс. Минус. С темнеющего неба срывается снег.

– Нечего было надеть. Зарплату получу, отдам долю за съем квартиры и куплю себе пижамку с мишками, – язвит, стреляя окурком в мусорку.

– Ты пришла по его просьбе? – хочу прояснить чисто для себя.

– Да куда там! Он уже неделю дома не появляется. Забухал на пару с каким-то Ромой.

– Не от большого ума… С Ромой? – до меня только сейчас доходит смысл сказанного. – С Беркутовым, что ли?

– Да черт знает, – ныряет носом в горловину свитера.

Беркут и Паровоз. Вот это поворот… Кто бы мог подумать!

– Поговори с ним, что ли. Сопьется.

– Пусть спивается. И вообще, как-нибудь обойдусь без твоих советов! – начинаю злиться по новой.

– Хоспаде! Как он тебя терпит? Ты ж невыносимая! – восклицает гадюка.

Криво усмехаюсь.

– Свечку знаешь? – закидывает в рот пару дражже mentos и протягивает упаковку мне.

– Ну допустим, – при упоминании этой девушки напрягаюсь всем телом.

– Зачастила к нам в квартиру после вашей ссоры. Как-то даже сообщила, что остается на ночь.

– А мне эта информация к чему? – чувствую, что аж потряхивать начинает.

Достала уже эта Лена!

– Да к тому, что он ей от ворот поворот дал. Выводы делай, тупица! – хлопает меня по лбу. Ощутимо так, я вам скажу.

– Ты офигела? – резко дергаю ее за куртку.

– Ой да расслабь батоны, Сашок. Нет настроения драться, – лениво отмахивается. – Mentos еще будешь?

– Иди ты… со своим ментосом! – поправляю рюкзак на плече.

Какого я блин тут стою с ней, скажите кто-нибудь!

– Сколько щас времени? – интересуется вдруг.

Вскидываю руку и в недоумении смотрю на запястье.

– Часы вернула быстро! – требую строго.

И когда только успела!

– Взамен обещаешь быть паинькой, если Илюха вдруг появится на горизонте? – хитро прищуривается.

– Отдай часы!

– Слушай, а приходи за ними к пацанам в гости, – принимается шантажировать. – Они обрадуются. Просили передать, что очень ждут. Оладушки, – в конце добавляет эта зараза.

– Часы папкины сюда! Или я тебе глаза выцарапаю! – угрожающе на нее надвигаюсь.

– Папкины – это святое. Я бы тоже… – не договаривает, но вкладывает их мне в руку.

– Тебе твои родители в детстве не донесли, что воровать – нехорошо? – застегиваю браслет.

Ожидаю очередную колкость, но девчонка почему-то молчит. Вообще никак не реагирует.

– Саша!

Оборачиваюсь. Это Камиль меня зовет. Он на парковке.

– Мы едем?

– Да. Сейчас иду!

– А ты, я смотрю, времени зря не теряешь. Парниша рядом. Двойные стандарты, Саня! – склоняет голову влево.

– Какие двойные стандарты? Это мой друг!

– Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.

– Бывает! – спорю я.

– Глупая твоя голова, спорим, что нет?

Снова испытываю желание приложить ее чем-нибудь.

– Я вернулся!

Синхронно поворачиваемся на голос Черепанова.

– О, молодец, ты отлично справился с поставленной задачей! – хвалит его эта язва.

– Красиво, да? А, Сань?

– Быстро сказала, что красиво! – девчонка стаскивает с меня головной убор.

– Еще раз так сделаешь и…

– Череп, мне идет? – вытягивается во весь рост и прикладывает к виску руку. – Служу России!

– Идет, Ясь!

Клоунесса!

– Отдай, дура! – забираю свою шапку назад.

– Здорово, что вы… целы. Не подрались? – улыбается Тоха, глядя на нас.

– Да мы ваще, по ходу, поладим. Эта ваша Харитошка ничего так в принципе, при всех очевидных минусах, – заряжает она, указывая пальцем на нашивку «полиция». – Ладно, закругляемся. Погнали! Закинешь меня в автосервис и поедешь к Ангелине.

Пока эта ненормальная усаживается на пассажирское, я думаю о сообщении, которое получила вчера.

Дима Динамит:  Я знаю, что это твоя семейка оплатила недостающую сумму за операцию. Все верну до копейки. Мне от вас, ментов, ничего не надо.

Признаться, эти слова меня очень расстроили. Я понимаю, что обидела Диму, когда обвинила его в краже маминых драгоценностей, но неужели нельзя дать мне шанс? Я ведь попросила прощения.

– Все прошло хорошо? – все-таки решаюсь узнать у Антона.

– Дальше станет ясно. Врачи пока осторожничают с прогнозами.

– Надеюсь, Ангелина поправится.

Искренне желаю ей здоровья. Молодая девочка и кресло – это тяжело. И для семьи, и для нее самой.

– Ну давай, Санек, мы поехали, – приобнимает меня он.

– Пока! – наблюдаю за тем, как кладет цветы на заднее сиденье.

– Приходи, ладно? – занимает водительское место.

– Антон, как там собакен? – наклоняюсь, спохватившись.

– Не переживай. Отец-одиночка справляется, – бесцеремонно влезает в наш разговор Яська.

– Илюха даже понянчить Гномыча не дает, прикинь? – смеется Черепанов.

– Гномыча? – вскидываю бровь.

– Да. Его теперь так зовут. Пацаны зачморили его предыдущую кличку.

– Поехали, Тох. Время поджимает, – подгоняет девчонка.

– Санька, не прощаемся! – парень машет мне рукой.

– Веди себя хорошо, – тоном училки наставляет Ярослава. – И это, с другом своим поосторожнее, кисуль.

Кисуль!

Шибанутая!

Показываю ей средний палец и провожаю машину Черепанова взглядом до тех пор, пока она не исчезает за поворотом.

Глава 45. Иссопов-младший

Илья

Ощущаю нечто шершавое и мокрое.

– Мать твою. Какого…

Минутой позже до моего порядком захмелевшего мозга доходит тот факт, что гадский пес лижет мне лицо.

– Уйди, – отодвигаю его от себя, но он опять настойчиво лезет. – Да епрст!

Переворачиваюсь на другой бок и натягиваю одеяло до самого носа.

Морщусь от звонкого «тяф». Бедные мои перепонки.

– Сгинь…

Однако маленький террорист всерьез вознамерился меня разбудить. Сперва начинает делать подкоп, а потом и вовсе переходит в прямое наступление. Как следует по мне потоптавшись, принимается с энтузиазмом облизывать мой лоб, и я понимаю, что уснуть уже однозначно не светит.

– Сукин ты сын! – ложусь на спину, и этот птеродактиль тут же забирается ко мне на живот. – Приставучий. Че тебе от меня надо?

Тяф!

Противная кваказябра!

Хочу спихнуть его с кровати на хрен, но он, будто почувствовав, что перегнул, укладывается и лупится на меня своими зеньками.

Потомок НЛО бля.

– Страшный… Че она в тебе нашла? – закрываю глаза и вспоминаю, как Сашка умилялась этому недоразумению, когда мы первый раз приехали с ней в приют. Так расчувствовалась, что аж расплакалась. Дурочка.

– Тяф! – на высоких нотах звучит в тяжелой башке. Звонко и мерзко.

– Ну, падла! Ты у меня щас получишь! – хватаю летучую мышь, намереваясь укатать ее в одеяло.

– Развлекаешься? – хохотнув, интересуется нарисовавшийся в комнате Беркут.

– Типа того, – дергаюсь, когда пес кусает меня за палец. – Вот же пиздюк…

Опять лезет мне в морду, и я принимаю сидячее положение.

– Скулил ночью в коридоре, пришлось запустить к мамке.

К мамке епта.

– Тяф!

– Сука…

– Он хочет поссать, – подсказывает мажор услужливо.

– Точняк! Ну пошли продышимся, – изрекаю, глядя на беснующегося пса. А того реально накрывает. По ходу и правда на клапан конкретно давит.

Нехотя опускаю ступни на пол и потираю кулаком глаза.

– Ну и видооок, – издевательски тянет Птицын.

– На свою помятую рожу в зеркало глянь, – бросаю я ему, стягивая со стула свитер.

– Ой, да начхать. Мне торговать ею, что ли? У тебя там, кстати, труба разрывается. Свечка. Череп. Кабан. Калаш. Малевич. Любопытная компания… Видать, потеряли своего Сашу Белого. Ищут.

– Ответил бы, сказал, что перезвоню.

– Я тебе не долбаная секретарша, – кудахчет Птенчик, когда мы выходим из дома на улицу во двор.

Гномыч, двигаясь по диагонали, шурует к кустам. Этот усаживается на деревянные ступеньки, а я, чиркнув зажигалкой, вставляю сигарету в рот и отправляюсь рубить дровишки. Это занятие – мой личный дзен.

– Хорошо тут у вас, – выдает мажор минут пятнадцать спустя. – Тишина. Лес кругом. Сосны. Чистый воздух.

– Да, заебись, – соглашаюсь с вышесказанным и делаю замах.

– Слышь, дровосек, а тут всегда так было?

– Как? – беру следующий чурбан.

– Тухло. В плане… местных здесь немного же?

– Поразъехались кто куда. Людям работать негде. Все вон позакрывали: школу, сад, больницу, завод.

– Ты в этих местах вырос?

– Да. Раньше все было по-другому.

Такая вдруг дикая тоска накатывает…

Перед глазами проносится беззаботное деревенское детство. Шальная юность. Столько разных картинок в голове всплывает… Как бегали с пацанами на речку, играли в «казаки-разбойники». Как жрали горстями землянику в поле, пасли скот, купались в карьере и прыгали с тарзанки. С каким размахом праздновались дни рождения и свадьбы. Как провожали нас с Черепановым всем поселком в армию.

Клянусь, когда-нибудь я подниму родное село с колен. Отвечаю!

* * *

– Чего завис?

– Да так, вспомнил кое-что.

– Твоя мать… она…

– Умерла.

– Я просто видел фотки на стенах.

– Болела, – поясняю коротко, дабы избежать последующих вопросов. На эту тему я говорить не люблю.

– Столько детей на снимках. А Лиса моя часто тут бывала?

– Часто. Она у бабы Маши каждое лето безвылазно проводила, пока мать с очередным хахалем в Москве бухала, – метнув топор в сук, снова тянусь за сигаретами. Мне всегда с утра одной мало.

– А вы с ней типа дружили? – с силой давит из себя это безобидное слово.

– Дружили, мечтали… Виды у меня на нее были, ты же в курсе, – присаживаюсь рядом.

– Че, прям влюблен был? – уточняет, забавно нахохлившись.

– Нет, – честно говорю, как есть. – Но Лялька всегда виделась мне идеальной кандидатурой для создания семьи. Добрая, порядочная, скромная, неглупая. Во всяком случае так казалось, до того момента, пока я не узнал, что она спуталась с тобой, – добавляю, скривившись.

– Слышь… Спуталась, – повторяет недовольно.

– А че, не так? Никогда не думал, что Алена поведется на понты, бабло и сахарную морду, но как вышло…

Ясень пень растеклась. Столичный упакованный мажор. Как тут не ответить взаимностью?

– Дурень, ни черта ты не понимаешь! Бабло и понт ни причем. Мы с ней с девятого класса друг на друга капитально запали.

– Да уж, Харитонова рассказывала про вашу войну. Если бы я знал, что ты регулярно портишь Лисицыной жизнь, закатал бы в бетон, поверь.

– Сука, я так ее люблю… – выдыхает, хватаясь за голову. – И найти не могу, и забыть не получается. Намертво внутри засела, понимаешь?

Понимаю блять.

– Спугнул девчонку, – констатирую очевидное.

– Да чем спугнул, мать твою? Я же наоборот все по фэн-шую продумал. Поженились бы, забрал бы их с Ульяной к себе в квартиру. Моя семья нас поддержала бы.

– Лисицына всегда думала о других больше, чем о себе.

– Поясни-ка…

– Она не хотела стать для тебя обузой.

Мне почему-то это видится именно так.

– Обузой не стала, но стала моим проклятьем, – произносит он потерянно.

Повисает пауза.

– С бухлом надо завязывать, – чуть позже озвучиваю первую здравую мысль за неделю.

– Мне итак нормально. Ваш самогончик ваще отлично зашел.

– Чердак трещит.

– А у меня ни фига! – самодовольно ухмыляется.

– Пошли кофе бахнем, – поднимаюсь со ступенек и зову Чунга-Чангу, обоссавшую весь забор.

– Замути еще жареного картофана с салом. По-братски… – хлопает меня по плечу.

– Лады. Только не надо помогать.

– Это я могу!

Столичная белоручка.

– Искромсал вчера кило картошки до размера сливы. Идиот безнадежный!

– Мне всю жизнь готовили и подносили, откуда у меня, по-твоему, возьмутся подобные навыки?

– Барин херов, – машу на него рукой.

– Зато у тебя отлично получается.

Даю ему подзатыльник.

Вы, наверное, не понимаете, как мы тут оказались в компании друг друга…

А дело в том, что мы с Беркутовым случайно пересеклись в прошлую субботу. Потом вышло так, что зависли у него на хате. В четверг вечером и до моего Бобрино добрались.

Я затопил баню. Ужрались до поросячьего визга. Так и тусим тут уже три дня…

– А я по Харитошке тогда понял, что между вами заискрило и закрутилось, – достает вилкой огурцы из пузатой банки. – Она такая странная была наутро.

Молча срезаю кожуру.

– Я тебя спалил, – признается вдруг.

Вскидываю на него вопросительный взгляд.

– Видел, как ты выходил из той комнаты, где она ночевала. – Зажгли уже тогда, что ли? – тянет лыбу и многозначительно подмигивает.

– Не твое птичье дело.

Та ночь была особенной. Столько времени прошло, а я до сих пор гоняю на повторе те кадры. Томный взгляд. Смелые, жаркие поцелуи. Юное, дрожащее, никем не тронутое тело. Разметавшиеся по подушке рыжие волосы. Сбивчивый шепот. Мокрые ресницы. Искусанные губы.

Моя Саня в тот момент – самое прекрасное из того, что я видел в своей жизни.

– Ай-да, Харитошка! – смеется этот олень. – Она меня удивила основательно. Помнишь, как пушку у тебя забрала? Пхах, лошаро!

Бросаю в него последнюю целую картофелину.

Но да. Впечатление на всех присутствующих Рыжая произвела неизгладимое.

– Я Кэмэлу когда рассказал о своих Бобринских приключениях, он не поверил.

– Кому?

– Дружбан мой, Камиль. Тоже сохнет по ней. Давно, чтоб ты знал, – подчеркивает зачем-то.

– Это который кавказец?

– Да, он.

Знал, что трется около нее неслучайно.

– И че бездействует? – справляюсь любопытства ради, отправляя почиканую картошку из миски на сковороду.

– Ни хрена подобного. Вот встречаться ей предложил, – выкатывает невозмутимо.

– Че? – оборачиваюсь.

– Вы же вроде разбежались, не? – вскидывает бровь.

– Пусть даже не рыпается в ее сторону. Так и передай, – возвращаюсь к процессу готовки. Солю, перчу. Перевариваю услышанное.

– Если смотреть на ситуацию здраво, ты не хуже меня понимаешь, что тебе с Харитоновой не по пути, – доносится из-за спины очередной приговор.

– Как вы задрали! Меряете все бабками, да статусом, – цежу сквозь зубы.

Не пара. Не по пути.

– Але, РЖД, у нее отец – мент. А ты в Москве явно чем-то противозаконным занимаешься.

– В нашей стране каждый второй чем-то противозаконным занимается.

– А работать не пробовал? Я вот пашу. Уже цифры по ночам снятся.

Усмехаюсь. Легко давать совет, когда ты – сын строительного магната. Можно поиграть в офисного работника. На всем готовом. Почему нет?

Работать не пробовал?

Пробовал. И мешки разгружал, и на стройке пахал после армии. Только ни хрена мне не хватало даже матери на лекарства…

– Не втягивай ее в это, Илья. Найди себе кого-то…

– Из своего окружения? – подсказываю я ему.

– Без обид, – пожимает плечом. – Вообще пока не вижу вас вместе…

* * *

В дверь громко стучат.

Забираю пистолет с холодильника.

– Присмотри за жратвой, – обращаюсь к тепличному.

– Помешивать типа красоту эту? – поднимает крышку и глубоко вдыхает аромат жареной картошки.

– Да.

– Окей. Без Бэ…

Иду открывать.

– Здорово, Паровоз.

На пороге сын Виктора Иссопова в сопровождении своих прихвостней. Сколько их, вот так сразу и не сосчитаешь.

– Значит, правда ты? Пацаны донесли, что видели тебя. Решил проверить. Мы войдем?

– Я никого не приглашал, – хмуро взираю на его рожу.

– И все же… Разговор имеется. Надо перетереть, – задевая меня плечом, внаглую запирается в дом. А следом за ним и его верные псы. Один, второй, третий и дальше.

Шестеро. Игорь седьмой.

Дерьмо расклад.

Мне остается только гадать о том, какова цель его визита. В целом понимаю, что ничего хорошего ждать не стоит, учитывая те взаимоотношения, что между нами были раньше…

– Как житуха в Москве? – усаживается за стол, по первой проигнорировав присутствие Беркутова.

– Не жалуюсь, – отвечаю сухо.

– Обосновался? Как там босота, двинувшая за тобой?

– Тебе какое до них дело?

Тошнит от этого фарса. Его отец, мразь, со своей опг чуть не положил нас тогда, на хате у Кабанова.

– Ну так не чужие ведь. На одной земле росли, – тянет клешни к моим сигаретам. – Не против?

Убираю руки в карманы, стискиваю челюсти.

– Ароматы тут у вас приятные. Обедом не угостишь, братан? – наглеет до крайности.

– Я тебе не брат. Угостить могу только свинцом, – выдвигаю холодно. – Давай, говори, что хотел, и проваливай.

Пересекаемся взглядами с Беркутовым, и он по моей морде безошибочно определяет, что нежданным гостям я, мягко говоря, не рад на полном серьезе.

– Что ж так неприветливо, Илюх… – Игорь качает головой.

– Рожай быстрей. У меня дела, – поторапливаю я его.

– А твои дела с моими фурами случаем никак не связаны? – прищуривается.

– На кой хер они мне сдались? Давно уже не моя тема.

– Не твои, значит, пасут?

– Нет, не мои. Это все? – уточняю сразу.

– Зачем в наших краях нарисовался?

– Домой приехал, в бане попариться. Еще вопросы? Напомню, что не обязан перед тобой отчитываться о каждом своем шаге.

– Обязан, Илья, обязан. Территория-то моя, – гаденько улыбается.

– Бати твоего, называй вещи своими именами, – поправляю, дабы указать ему его место.

– Мы с ним – одно целое. Это ты, дурак, со своим в вечных контрах. Слышь, парниша, – направляет взор на Романа. – Ты не стой, накладывай.

– А ты не попутал? – спокойно интересуется Беркутов.

– Че за фраер? – смеется Иссопов. – Столичный поди, – внимательно его разглядывает.

– Что-то против столицы имеешь? – бычится тот.

– Чет у него, по ходу, борзометр зашкаливает, – басит бритоголовый халк, двигаясь вперед.

Я же в этот момент уже сжимаю в кармане пальцами ствол.

– Спокуха, Олежек. Пацанчик просто не втыкает, с кем общается, – снисходительно притормаживает его рукой Игорь.

– Да кем ты ни был. Подносить тебе никто тут не будет.

Уважаю.

Птицын явно в ударе. Так и думал, что не стерпит подобного.

– Часы мне его нравятся, – тянет Петька Бурунов. Учился когда-то со мной в одном классе.

– Да и перстень зачетный. Пожалуй, сойдет в качестве извинения, – заявляет Иссопов-младший, не сводя глаз с мажора.

– Хер тебе, а не перстень, – отвечаю я.

– Ты действительно так считаешь?

Ну пиздец. Ясно было с первой минуты, что Иссоповским тупо нужен был повод.

Дальнейшие события происходят очень быстро. Халк скалой движется на Беркутова. Тот не теряется и заряжает ему по печени.

Тем временем между мной и Буруновым тоже завязывается драка. Перемещаемся по кухне, натыкаясь на старую мебель.

С грохотом валится навесной шкаф, из которого со звоном сыпется посуда.

Прикладываю жирного рожей о плиту.

Пока он в прострации, поворачиваюсь. Очень вовремя, потому что на меня надвигается второй. С пером в руке.

Терпеть не могу холодное оружие. В особенности когда оно не у тебя.

Бритоголовый, приближаясь, размахивает ножом и довольно скалится.

– Иди-иди сюда, – резко хватаю сковороду и отправляю ее содержимое ему в морду, тем самым выигрывая драгоценные секунды.

Пожрали, мать твою!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Моя попытка достать пистолет с треском проваливается. Потому что со спины на меня нападает очередной бычара.

– Падла!

В поле зрения попадает Беркут. Там тоже двое на одного, но парень справляется. Ебашит кулаками как гребаный Джеки Чан, и я, выдохнув, концентрируюсь на своем противнике.

Валю его с ног.

Поочередно лупим друг друга, после чего я бью его деревянной табуреткой по хребту.

– Сукадла! – держится за разбитый чердак. – Мочи его, Гена!

А вот и бритоголовый Гена снова на горизонте. Не дает мне встать, усаживается сверху и давит долбаным тесаком в направлении моей груди.

Раздается выстрел.

Вспоминаю один армейский прием. По итогу режу пальцы, но выбиваю-таки нож.

Встаю. Пытаюсь сориентироваться в царящей здесь суматохе.

Замечаю у печи Беркутова. Его под руки держат двое. Третий тычет ему пушкой в живот. Направляюсь туда, к нему.

– Стоять, Паровоз, – моего затылка тоже касается пистолет.

Слышу характерный щелчок. Предохранитель.

– Следующая навылет в твою черепушку, – сообщает Иссопов, все это время вальяжно сидевший за столом.

Надо же! Точь-в-точь как его папаша. Тот вот также любит смотреть, а не участвовать.

– Грохну тебя. Отец будет страшно мной гордится, – вещает убогий.

– Это вряд ли. Он в курсе, что ты гнида сыкливая.

– Обоснуй, – толкает дуло вперед.

– Заявился ко мне с бригадой из шести человек. Один прийти очканул.

– Кто об этом узнает? Вальну тебя и дружка твоего. По-тихому.

Мой мозг лихорадочно соображает. Что-то подсказывает, нам с Птицыным реально кабзда.

– Закопаю во дворе, и все, поминай, как звали. Пропали без вести, – весело подытоживает.

Намереваюсь рискнуть и испытать судьбу, но вдруг слышу это:

– Не сегодня.

В хате раздаются выстрелы.

Кто-то шмаляет из АК по коленям иссоповцев.

Толкаю Беркутова влево за печь, сам присаживаюсь за холодильником, уже оттуда наблюдая за тем, что происходит.

Внезапная тишина режет по перепонкам.

Стрельба прекращается также резко, как началась.

– Илюха, ты цел? – громко спрашивает Данила.

– Да, – поднимаюсь на ноги.

Перешагнув через бритоголового, осматриваю поле боя. Поднимаю взгляд. У двери с невозмутимой мордой стоит Кучерявый Ян. Вот так сюрприз, с тем самым автоматом Калашникова в руках.

Справа от него Дымницкий с пистолетом. Слева Клим. Фэйсы, надо сказать, порядком перепуганные.

– Оружие забираем у дырявых и валим, – первым отмирает Кир.

Киваю.

Пока они заняты ползающими и стонущими от боли иссоповцами, я направляюсь к пацану, волей случая оказавшемуся не в том месте.

– Ромыч, ты в норме?

Беркутов, сидящий у стены, явно в ахере. Зато протрезвел по полной.

– В норме? Нет? – осматриваю его на предмет ранения.

– В норме.

Вроде и правда цел.

– Сматываемся, Илюх, – Дымницкий, поторапливая, хлопает меня по плечу.

Не знаю, как они тут оказались, но визит их состоялся пиздец как вовремя.

Прежде, чем покинуть дом, снимаю на ходу матушкины фотки со стен. Те самые, что оставил по тупости в прошлый раз.

Усаживаясь в машину Кирилла, уже знаю, что обратной дороги сюда не будет.

Спалят родную хату, как пить дать.

Проходили…