Текст книги "Алчность"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

«По крайней мере, холодная вода приглушила боль», – подумал мальчик, поворачиваясь сначала в одну, потом в другую сторону, чтобы осмотреть свое тело и посчитать синяки. Необходимости вытираться насухо не было, ибо погода стояла жаркая и комната напоминала натопленную печь.

Он любил свою комнату, считая весь второй этаж дома своими личными апартаментами – здесь было всего две комнаты, и вторая использовалась как кладовая. Мальчик знал, что эта вторая комната предназначалась для второго ребенка, но, видно, этому уже не суждено сбыться. Когда-то у него была сестренка, но она умерла от полиомиелита. Тогда обезумевший от горя отец разорвал розовое одеяльце на клочки и, снеся детскую кроватку вместе со всей одеждой вниз, устроил большой костер.

Девочку звали Алисией, но Уолт совсем не помнил ее – когда она умерла, ему было всего два года. От нее осталось только несколько черно-белых фотографий в альбоме, который мать спрятала от отца, чтобы не будить в нем горя.

Если он и думал о своей умершей сестре, то эти мысли всегда сопровождались чувством ревности, ведь было очевидно, что отец любил ее. Получается, он был способен на любовь; почему же в таком случае отец ненавидел Уолта?

Однажды комнату раскрасили в оттенки бледно-желтого цвета. Купили новую кроватку, и мать Уолта проводила много времени в этой комнате, раскладывая детское белье и что-то напевая. Но как-то раз она легла в постель среди бела дня, чего никогда не делала раньше, а ребенок так и не появился в желтой комнате.

Комнату еще два раза готовили к появлению маленького жильца, и дважды мать Уолта теряла ребенка. Мальчик уже лучше разбирался в жизни и начал понимать, что происходит. Судя по всему, после очередного такого случая мать отказалась от мысли родить Уолту сестренку или братишку, потому что вскоре в комнату стали сносить всевозможные ненужные вещи. Мальчик время от времени осматривал эти вещи в надежде найти там что-нибудь полезное для себя.

Уолт очень любил свой дом и, если бы не отец, был бы в нем счастлив. Дом стоял в двух милях от ближайшего городка, что вполне устраивало мальчика, потому что, когда он начал ходить в школу, отцу пришлось купить ему велосипед. Дело в том, что через лес, отделяющий их дом от городка, не проложили дорогу и желтый школьный автобус не мог заехать за Уолтом. Поэтому он каждое утро проезжал милю до дома своего друга Габби и поджидал автобус там.

Дом был полностью деревянным – камень и кирпич выглядели бы в таком окружении чем-то чужеродным. Из окна комнаты Уолта были видны гигантские секвойи и кедры, казалось охранявшие дом. Когда он взбирался на одно из таких деревьев, то видел оттуда океан, а часто – и огромные стаи китов, куда-то стремившихся по своим делам. Он запросто мог доехать до пустынного берега, с его впечатляющими каменными образованиями, где он так любил играть. Уолт рыбачил на реках, сбегавших с гор, и от его дома было рукой подать до большого озера с прозрачной голубой водой – даже более голубой, чем небо в разгар лета. Его берега спускались почти отвесно, и добраться до воды было непросто, но это вполне устраивало Уолта, ведь по этой причине озеро было практически безлюдным.

В лесу, окружающем дом, водилось много диких животных – самыми опасными из них считались медведи, – в кристально чистом воздухе парили орлы, а совы своим уханьем убаюкивали мальчика по ночам. Он никогда не чувствовал себя одиноким – ведь у него был целый лес, в котором можно играть.

Они жили небогато, но их нельзя было назвать и нищими. Его отец Стив работал лесником. Это был настоящий потомок викингов: светлые волосы, голубые глаза, мускулистое тело, ноги, напоминающие деревья, за которыми он ухаживал. Он был высоким, очень красивым мужчиной и всегда производил своим присутствием много шума. Именно от него Уолт унаследовал комплекцию и внешность.

От матери – невысокой, темноволосой, мягкой в обращении и музыкальной – он, казалось, не взял ничего. В ее жилах текла кельтская кровь, и занесло ее в эти места по чистой случайности. Ее отец Дензил был английским шахтером из Корнуолла, который на стыке двух веков почувствовал, что работы в шахтах, добывающих олово, становится слишком мало, и, подобно многим другим, отправился в Америку в поисках лучшей доли. Он осел в Калифорнии и долгое время работал в принадлежащей семье Борн золотой шахте Эмпайр, одной из самых глубоких в мире. Дензил не был простым чернорабочим и трудился весьма усердно, так что зарабатывал он немало, что-то даже удавалось отложить. Когда ему стукнуло тридцать и он решил, что пора бы уже и обзавестись семьей, он вернулся в Вест-Пенвит и женился на своей Розе – что он пообещал ей, еще когда они были детьми.

Роза забеременела уже в первую брачную ночь, и Дензил вернулся в Америку один: жена и ребенок должны были последовать за ним, когда Роза почувствует, что достаточно окрепла для такой поездки. Вот как случилось, что мать Уолта Розамунда родилась в Англии. Она совсем не помнила Сен-Джаст – городок, в котором родилась, – ей было всего два года, когда Роза наконец набралась мужества, чтобы расстаться с родителями и отправиться в великое путешествие через океан.

От раннего детства в Калифорнии у Розамунды остались только счастливые воспоминания, но затем почти одновременно приключились три катастрофы.

Владелец шахты Эмпайр Уильям Борн, убитый скорбью после смерти единственной дочери Мод, утратил всякий интерес к своему бизнесу и закрыл шахту. В последний рабочий день Дензил упал и заработал смещение диска – к работе в шахте он был теперь непригоден. Неделю спустя его возлюбленная Роза умерла при родах, а с ней – и сын, которого Дензил так ждал.

С больной спиной и черный от горя, Дензил решил уехать из Калифорнии, подальше от своих воспоминаний. Загрузив все имущество, которое он мог увезти, в старый автомобиль, купленный несколько лет назад, он посадил на сиденье рядом с собой взволнованную Розамунду и поехал на север, в сторону Орегона.

Отец и дочь сразу влюбились в красоту этого безлюдного штата. С гор стекали бурные реки с прозрачной водой, кишащей рыбой. Глубокие озера, защищенные вздымающимися стеной утесами, сверкали невероятной голубизной своих вод. Густые леса из секвойи и кедров, таких высоких, что, казалось, они задевали небо, служили прибежищем для разнообразных живых существ, повсюду цвели дикие цветы. Путешественники решили, что отыскали земной рай, и обосновались здесь. У Дензила, всегда рачительно относившегося к деньгам, лежало в банке достаточно сбережений, чтобы приобрести домик с участком, на котором можно было бы разбить огород и выращивать овощи; кроме того, он купил корову и свинью. Теперь, с больной спиной, он не мог позволить себе держать большое хозяйство.

Среди всего прочего он привез с собой книгу рецептов, унаследованную от бабушки, которая была известна в Вест-Пенвите как знахарка. Книга содержала не кулинарные рецепты, а указания по приготовлению лекарств и мазей. Скорее из любопытства, чем ради заработка, Дензил стал экспериментировать со смесями, но то, что начиналось как безобидное хобби, вскоре превратилось в серьезное занятие. Отправляясь в лес на поиски растений и мхов для своих снадобий, он обычно брал с собой Розамунду и обучал ее всему, что знал сам. Известия о роде его занятий быстро распространились среди местных жителей, которые в своем консерватизме верили в целебную силу природы намного больше, чем в то, что им мог предложить доктор из города. Отныне тропа, ведущая к двери жилища Дензила, никогда не зарастала. Неожиданно для самого себя он обрел новый источник средств к существованию, к тому же этому занятию не мешала его больная спина.

Уолт знал, что, пока он принимает душ и переодевается, его мать уже готовит зелье, которое залечит их раны и восстановил' силы быстрее, чем любое из предложенных врачом лекарств.

Не успел он подумать об этом, как с лестницы послышались медленные шаги матери. Она вошла в комнату и увидела, что мальчик лежит на кровати и ждет.

– Я знал, что ты что-то принесешь, – улыбнулся он ей и поднял рубаху. Женщина аккуратно обработала его синяки и раны. – Что это такое?

– Настой на коре гамамелиса, – ответила мать.

– Я ненавижу его, мама!

– Тсс! – Она прижала к губам палец. – Не смей говорить подобные вещи!

– Я не шучу! Почему он так с нами поступает?

– Он не нарочно. Это случается, только когда он напивается, и потом он всегда чувствует себя виноватым.

– Тогда почему он пьет? – задал мальчик логичный, на его взгляд, вопрос.

– Потому что ему грустно. Он все еще горюет по Алисии.

– Ты тоже горюешь по моей сестре, но ты же не пьешь!

– Но ведь я не мужчина! Я могу плакать, а он – нет. Его гнев и огорчение находят себе другой выход. Попытайся понять и простить его, – тихо сказала Розамунда.

– Я все равно ненавижу его, мама. Я ничего не могу с собой поделать.

– Он ненавидит сам себя еще сильнее, – ответила мать, сложив ткань, которой она обрабатывала ушибы, и закрыв пробкой бутылку с настоем. На спине мальчика в двух местах лопнула кожа, и мать начала втирать в эти места мазь – настолько осторожно, что он даже ни разу не поморщился.

– А это что? – Он спросил не потому, что беспокоился, а просто из любопытства.

– Мох, который всегда использует твой дед, в животном воске.

– Понятно, – ответил Уолт, наслаждаясь прикосновениями материнской руки и исходящим, как обычно, от нее ароматом лаванды.

– Ну вот, это должно облегчить боль и не допустить воспаления. – Мать встала, чтобы уйти. Мальчику хотелось сказать ей, как сильно он ее любит, но, как обычно, не решился на это.

Розамунда была права – ему действительно полегчало. Но потом он задумался: кто промоет ее собственные ушибы? Возможно, ему стоило предложить свою помощь, но ведь он никогда не видел мать раздетой, и это было бы неприлично.

Она оказалась права и в отношении отца. На следующий день тот вернулся с налитыми кровью глазами, красным одутловатым лицом и трясущимися руками и принялся умолять мать простить его. Уолт увидел, как Розамунда с улыбкой взяла отца за руки и они обнялись. Отворачиваясь, он успел заметить, что отец принес матери какой-то коробок в яркой упаковке. Она взвизгнула от восторга и, раскрыв подарок, увидела там флакон своих любимых лавандовых духов.

Уолт получил новую бейсбольную перчатку. Он принял ее и даже поблагодарил отца, но это ничего не изменило: он все равно ненавидел своего отца и желал, чтобы тот исчез из его жизни.

2

Штат Орегон, 1958–1960

Уолту было двенадцать, когда его отослали в школу-интернат. Сначала он решил, что его предали – никто не предупредил мальчика, что это может случиться. У матери состоялся долгий телефонный разговор с ее отцом – в чем не было ничего необычного, дедушка звонил каждую неделю. Необычным было то, что, положив трубку, мать стала очень серьезной и попросила Уолта пойти на улицу поиграть, пока она поговорит с мужем.

Мальчик подчинился, хотя и неохотно. Он терпеть не мог, когда мать приводила подобные предлоги – после этого он начинал ревновать ее к отцу. Такое поведение Розамунды только подбрасывало дров в никогда не угасавшее пламя ненависти к нему.

Когда полчаса спустя его позвали в дом, он увидел, что мать плакала. Мальчик перевел взгляд на отца, но его мужественное лицо было бесстрастным – на этот раз причиной слез матери был не Стив, а Уолт.

– Звонил твой дедушка, – непонятно к чему сказала мать.

– Я знаю, – угрюмо проговорил мальчик, все еще сердитый из-за того, что его выгнали.

– Он сделал нам чудесное предложение. – Женщина помолчала, как будто подыскивая нужные слова. – Просто великолепное предложение.

Уолт стоял и терпеливо ждал, что она скажет дальше.

– Он предложил дать тебе хорошее образование и для этого послать учиться в школу получше. – Розамунда произнесла это на одном дыхании, как будто опасалась, что если она не скажет этих слов быстро, то не сможет выговорить их вообще.

– Я не хочу никуда ехать! – выкрикнул мальчик, ощутив, что в любую секунду может заплакать. Он знал, что, если отец увидит его слезы, он от стыда никогда не сможет смотреть ему в глаза. – Я не поеду!

– Ты сделаешь то, что мы тебе скажем, сын. Не совершай большую ошибку, – вступил в разговор отец.

– Уолт, я знаю, что новость стала для тебя потрясением. Но когда ты все как следует обдумаешь, то поймешь, что это не такая уж плохая мысль.

– Я не могу оставить тебя, мама. – Верхняя губа мальчика задрожала.

– О, бедняжка! – проговорила мать, и от чувства, проявившегося в ее тоне, Уолт не смог сдержать тихое всхлипывание.

– Уже этого достаточно, чтобы я принял решение, что ты должен ехать. Ты превращаешься в плаксу, в маменькиного сынка, – уколол его отец.

– Никакой я не плакса. – Шмыгнув носом, Уолт выпрямился. – Я не могу ехать, потому что кто тогда будет заботиться о маме? Кто поможет ей, если ты снова на нее набросишься?

– Ах ты маленький… – Стив сделал шаг вперед и занес для удара руку. Уолт уклонился.

– Стив, ради Бога, не надо! Дай мне поговорить с ним. Пожалуйста, оставь нас одних!

К удивлению мальчика, отец подчинился и вышел, но в дверях повернулся и наставил на сына указательный палец:

– Ты все равно поедешь, парень! Можешь не сомневаться в этом.

Когда отец скрылся за дверью, Уолт наконец дал выход своим чувствам и, не стесняясь, заплакал. Мать засуетилась вокруг него, издавая воркочущие звуки утешения и этим напоминая голубя.

– Уолт, ты слишком умен, чтобы остаться здесь. Неужели ты сам этого не видишь? До некоторых пор местная школа нас вполне устраивала, но здесь ты не можешь получить того образования, которое тебе необходимо. С твоими мозгами ты можешь достичь чего угодно. Если захочешь, то когда-нибудь даже сможешь стать президентом!

Уолт знал, что это так. Он уже был на голову выше одноклассников в вопросах учебы, знал, что учитель напрягает последние силы, чтобы хоть как-то сохранить свое лицо перед не в меру умным учеником. Местная неполная средняя школа подходила тем, кто решил стать лесником, рыбаком или водителем. Он слышал, что некоторые дети, закончив городскую школу, уезжают, чтобы получать дальнейшее образование в другом месте, но таких было немного. Уолт понимал, что, если он хочет воплотить свою мечту в жизнь, ему необходимо хорошее образование. Этой мечтой он поделился только с одним человеком – Габби Хорнбимом, сыном помощника шерифа. Только Габби он поведал о своем желании стать богатым. Это нужно было ему не для себя – он хотел как-нибудь сбежать с матерью, купить ей хороший дом со слугами и кучу шелковых и атласных вещей, а главное, никогда больше не видеть синяков на ее лице. И вот ему выпал шанс, но для этого придется оставить ее, беззащитную, во власти отца.

– Я не могу бросить тебя с ним, мама. Я буду каждый день дрожать от страха за тебя.

– Все будет нормально, сынок, можешь за меня не волноваться. Ты же сам знаешь, что в последнее время отец ведет себя намного лучше.

Это было правдой – если согласиться с тем, что побои раз в месяц лучше, чем раз в неделю. Уолт опустил глаза. Он понимал, что выбора, по существу, у него нет: уехав, он бросал мать одну но и оставшись, также подводил ее.

– Уолт, милый, езжай, пожалуйста, ради меня. Я хочу увидеть тебя богатым и знаменитым, а если ты останешься, то никогда этого не добьешься.

Так и получилось, что Уолт уехал, и в утро накануне отъезда, прощаясь с матерью, он опять плакал. Опустив плечи, мальчик с мрачным видом сидел в грузовике, в котором отец вез его на станцию.

– Папа, можешь не дожидаться поезда, я не убегу, – сказал он, не в силах вынести мысль о том, что вместо оставшейся дома матери ему придется дожидаться поезда в компании отца.

– Нет, я останусь, это то немногое, что я могу сделать для тебя. – Голос отца был каким-то необычно глухим. Уолт поднял взгляд и, к своему изумлению, увидел, как отец смахивает слезу. – Вот, возьми, это тебе пригодится. – Отец передал ему тонкую пачку долларовых купюр. – И пиши почаще, хорошо? – Отец отвернулся, но Уолт успел заметить, что по его щекам текут слезы. Самому мальчику плакать совсем не хотелось.

Когда поезд наконец-то отошел от станции, Уолт пересчитал деньги – у него было целых двадцать долларов! А его отец настолько расстроился, что даже плакал! Нет, все это действительно очень странно…

Он не ждал от новой школы ничего хорошего, но вскоре сам удивился, увидев, как ему там понравилось. Ему нравилась сама обстановка школы для мальчиков: он был крупным, шумным парнем, и здешняя суматоха вполне его устраивала. До сих пор он вел довольно уединенную жизнь – его контакты с другими детьми были ограничены школьными часами, ведь он жил очень далеко от других. Лишь в последний год мать стала разрешать, ему ночевать у Габби Хорнбима. Не зная ничего, другого, Уолт никогда не был против одиночества, но теперь, постоянно находясь среди людей, он почувствовал, что это ему по душе. Сперва он был весьма робок, но его внушительный вид и умение играть в футбол, помноженное на умение по желанию громко выпускать газы, быстро сделали его популярным.

Мать писала ему каждую неделю, и сначала он отвечал ей тем же, но затем школа заняла все время, и его письма стали более редкими. Однажды ночью, когда он чуть ли не впервые в жизни долго лежал без сна на своей постели в общей спальне, Уолт осознал, что ощущает себя счастливым. Оттого, что он не знал, что происходит дома, у него с души словно свалился груз ответственности.

Этому настроению способствовали и письма матери – казалось, она вполне довольна жизнью. Уолт подумал было, что она писала бодрые письма вынужденно, ведь Стив наверняка их прочитывал, но, к его облегчению, к каждому посланию был приписан постскриптум, в котором мать сообщала, что с ней все в порядке и что Стив ведет себя нормально. Это удивляло мальчика, и он задумывался, не был ли он в какой-то степени причиной отцовской жестокости. Окончательным доказательством того, что отец сделался другим человеком, стала новость о том, что дома теперь есть настоящая ванная с душем, а на следующий год планируется приобретение современной кухоньки. «Все непонятнее и непонятнее», – думал Уолт.

Ему и в школе не удавалось избегать розги – он был слишком шаловливым и буйным, чтобы персонал не применял к нему мер физического воздействия. Но стойкость, с которой Уолт выносил эти наказания, лишь прибавляла ему авторитета в глазах других учеников. Они не знали, что по сравнению с тем, что ему приходилось терпеть раньше, эти порки были сущим пустяком.

В первый семестр он по-настоящему расстроился лишь однажды – когда понял, что дом находится слишком далеко от школы, чтобы можно было поехать туда на День благодарения. Но ведь оставалось Рождество!

Это было, наверное, самое счастливое Рождество его детства. Отец очень изменился – он стал более подтянутым, смеялся и пел, был добр к сыну. И Уолт должен был быть слепым, чтобы не увидеть, как светилась счастьем мать. Хотя он был рад увидеть ее такой и узнать, что маму больше не избивают, Уолт испытывал чувство, словно он что-то потерял. Раньше они вместе противостояли Стиву – их связывало то, что они были его жертвами. Мальчику казалось, что эту связь не может разорвать ничто, но теперь у него даже складывалось ощущение, что он чужой в собственном доме, что мать снова предала его.

– Что случилось с папой? – спросил он однажды у матери, сидя за кухонным столом и наблюдая, как она делает его любимое печенье.

– Ты про что?

– Он изменился, как будто стал счастливым человеком.

– Ты тоже заметил? – проговорила Розамунда, и на ее лице появилось рассеянное, мечтательное выражение, которого мальчик не мог понять.

– Я вижу, что он больше не пьет, – сказал Уолт. – Но почему? Почему он прекратил это делать?

Розамунда оглянулась, чтобы убедиться, что они одни.

– У него был сильный приступ головокружения, – сообщила она и коснулась виска. – Он был так напугался, что обратился к врачу – наверное, впервые в жизни. Доктор сказал ему, что если он не прекратит выпивать, то может в любое время протянуть ноги. Вот он и завязал.

– Слава Богу! – с чувством воскликнул Уолт. – Так он больше тебя не избивает?

– Избивает? Уолт, не преувеличивай! Я признаю, он иногда бил меня, но какой же мужчина не поколачивает свою жену? Наверное, я сама на это напрашивалась.

От изумления мальчик раскрыл рот, он не мог поверить собственным ушам.

– Но ведь… Но как… – забормотал он. – Я знаю точно, что меня он избивал!

– Ну что ж, иногда ты был непослушным ребенком. – Мать тепло улыбнулась ему, и он решил, что либо у нее неладно с головой, либо же только что свершилось самое крупное предательство.

Первое время Уолт воспринимал перемену, происшедшую с его отцом, с подозрением – он был уверен, что долго это не продлится. Но каждый раз, возвращаясь домой, он попадал в счастливую семью и видел всем довольную мать. Как и обещалось, за ванной комнатой последовала кухня. Единственное, что расстроило родителей Уолта – не его самого, – так это пришедшее через пару месяцев после новости о беременности матери известие: у нее в очередной раз случился выкидыш. Письмо, сообщившее Уолту об этом, было все залито слезами. Но он совсем не интересовался маленькими детьми и был вполне доволен тем, что является единственным ребенком в семье, так что эту новость он воспринял спокойно.

Теперь, когда Трудные времена были позади, Уолт увидел, как похож он на своего отца. В четырнадцать лет он уже был таким высоким, что стало понятно: мальчик вырастет настоящим гигантом. Как и отец, он не любил оставаться в четырех стенах, и они начали вместе охотиться и ловить рыбу. Он также замечал в себе некоторые отцовские качества: склонность к грубому юмору и шумливость. А еще он теперь понимал, что острый ум, отсутствовавший у отца, он унаследовал от Розамунды и деда. В конце концов, он был сыном своих родителей!

Были времена, когда одна мысль о том, что он чем-то похож на Стива, наполняла Уолта ужасом. Но теперь все изменилось – к собственному удивлению, он почувствовал, что гордится своим популярным в округе здоровяком-отцом.