Текст книги "Алчность"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

Глав 8
Поиски сокровища

1

«Где розы цветут в доме, что плох…»

Дитера не было ни на первом красном автобусе, выехавшем в Париж в два часа ночи, ни на втором, который отъехал в три. Не оказалось его и на последнем, четырехчасовом.

– Этот гад уже удрал в Париж! – заявил Джейми, когда они с Уолтом и Винтер расположились на втором уровне омнибуса: очевидно, на обратном пути кондуктор не был нужен. – Интересно, в подсказке имеется в виду именно Париж?

– Уолт, но почему ты до сих пор не прочитал ее? – сонно поинтересовалась Винтер.

– Если учесть, сколько мы за вечер выпили шампанского, понадобится хороший завтрак, чтобы мои мозги заработали на полную мощность.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Уолт. Наверное, мы уже староваты для таких забав с головоломками, – усмехнулся Джейми.

– Я попросил бы не обобщать! – улыбнулся в ответ Уолт.

– Возможно, нарушив правила и не поехав на автобусе вместе с нами, Дитер сам исключил себя из участников состязания, – предположила Винтер.

Уолта эта мысль явно обрадовала, Джейми же заметил:

– Но разве кто-то говорил, что этого нельзя делать? По-моему, Гатри лишь заметил, что так будет честно. Я надеюсь, что Дитера не исключили – без него наша охота потеряет половину своей притягательности. Мне бы очень хотелось обыграть этого самоуверенного хама.

– Ты говоришь про коротышку в сапогах выше колен? – Какой-то человек с заднего сиденья похлопал Джейми по плечу.

– О, привет, Тверп! Я не видел тебя в замке: где ты прятался, бродяга?

Джейми представил своим спутникам виконта Темсайда, лучше известного друзьям и ведущим отделов светской хроники под именем Тверп.

– Джейми, мне жаль, что у тебя так все вышло с Микой, – сказал мужчина, и его не обезображенное интеллектом лицо на секунду стало серьезным.

– Спасибо, Тверп, но что поделаешь, такие вещи случаются со всеми, – Джейми с беззаботным видом пожал плечами и улыбнулся. – Так тебе что-то известно о нашем исчезнувшем боше?

– Что-то? Он несколько лет назад выдурил у меня картину Рембранта, сказав, что ее происхождение весьма сомнительно. Да так оно и было, ведь эти полотна висят на одном месте многие столетия, а наши предки редко когда вели учетную книгу, правда?

Джейми сочувственно улыбнулся: он точно знал, что произойдет дальше.

– Так вот, этот чертов Дитер сказал, что он сомневается в подлинности картины, но потом все равно купил ее – за гроши. После этого он перепродал ее, заработав несколько миллионов. Кусок дерьма! – раздраженно проговорил полупьяный виконт и тут же извинился перед Винтер за свои слова. – Тем не менее, сегодня я хоть немного отомстил ему. Смотрите. – Он сунул руку в нагрудный карман, достал пачку банкнот и помахал ею в воздухе. – Я продал свой старый «рендж-ровер» вдвое дороже, чем он стоит. Тупой ублюдок! – Тверп во второй раз извинился.

– Ну, что ж, теперь мы знаем, как он выбрался из замка, – произнес Джейми.

– Но для нас более важно, куда он поехал, – заметил Уолт.

Они договорились вместе позавтракать в снятом Уолтом «люксе» отеля «Риц». Джейми остановился не в таком дорогом «Отель де Лувр». Проспав всего часа четыре и ощущая, что если он не подзаправится чем-нибудь, то похмелье омрачит ему весь предстоящий день, Джейми уговорил своих сотрапезников заказать к завтраку шампанское «Бак Физз».

– Без бутылки нам с этой подсказкой не разобраться, – заявил он.

– Ну что ж, начнем, пожалуй. – Уолт, который отказывался вскрыть свой конверт до того, как подадут завтрак, разрезал конверт ножом для масла и вытащил лист плотной бумаги кремового цвета.

– Что там написано? – вытянув шею, спросила Винтер.

– «Где розы цветут в доме, что плох», – с озадаченным видом прочел Уолт, потом еще несколько раз повторил эту фразу. – Ненавижу кроссворды! Ну почему я согласился участвовать в этом дурацком розыгрыше?

– Кажется, кто-то сегодня встал не с той ноги? – проговорил Джейми и приступил к своему омлету. Винтер тем временем отламывала кусочки круассана и отправляла их в рот, Уолт с хмурым видом сидел за столом.

– Мы оба сошли с ума: заплатили такие деньги за участие в глупой игре с невразумительными подсказками, а наш маленький немецкий друг уже, без сомнения, намного нас опережает!

– Не все так плохо… – начал Джейми.

– Я хотя бы могу позволить себе выбросить эти деньги на ветер. А ты?

Винтер подняла глаза на своего босса, подумав, с чего это вдруг он сделался таким агрессивным.

– Интересно, что означает «плох» – имеется в виду «не хороший» или «испорченный»? – произнесла она, чтобы рассеять напряжение.

– А вы знаете французский язык? – с понимающим видом спросил ее Джейми.

– Нет! – рявкнул Уолт.

– Я кое-что помню из школы, – сказала Винтер.

– Ну, так?… – Джейми ободряюще улыбнулся ей, и женщина вновь подумала, насколько он все же красив, и сама же удивилась тому, что находит человека порядком за сорок таким привлекательным.

– Так, сейчас подумаем… – произнесла она и помотала головой, словно отгоняя от себя ненужные мысли.

Уолт с таким видом, словно он уже отказался от участия в игре, протянул Винтер листок бумаги, и она, нахмурив брови, стала изучать его. Джейми поймал себя на том, что любуется ее красотой, и в который раз подумал: что же связывает ее с Уолтом? «Что-то должно быть», – решил он: ему было хорошо известно, каким женолюбцем был Уолт. Тем не менее, англичанин не мог уловить никаких признаков существования между ними близких отношений: Винтер зашла в номер Уолта уже после него, вежливо постучав в дверь.

– Что ж, с розами все понятно, – начала женщина.

– На твоем месте я бы сосредоточил внимание на окончании фразы, – вежливо подсказал ей Джейми.

– Ты что, уже знаешь, о чем речь? – взглянула на него Винтер, и он кивком головы подтвердил это.

– Сколько денег ты хочешь за то, чтобы рассказать нам это? – резко спросил Уолт.

– О, Уолт, разве можно так жульничать? – упрекнула его Винтер.

– Но это сэкономит нам немало времени, разве не так?

– Да ладно тебе, Уолт, это не очень…

– Джейми, если ты хотел сказать «по правилам», то не стоит утруждать себя!

– На самом деле я хотел сказать «не очень красиво», – улыбнулся Джейми.

– Так что, «плох» следует перевести на французский как mal или как mauvais? А дом – это maison. – Винтер покачала головой. – Не вижу никакого смысла. Может быть, имеется в виду сумасшедший дом или что-то в этом роде? Может, когда-то такие заведения французы называли «плохими домами», maison mal?

Джейми молчал, терпеливо ожидая продолжения.

– Мезон моль… Мезон мове, мове мезон, маль мезон… – перебирала варианты Винтер. – Стоп! Что-то знакомое. Мальмезон – это какое-то место, так? Но какое? Уолт, вспомни, ты должен знать его!

Уолт покачал головой.

– А, вспомнила! – воскликнула женщина. – Это какой-то дом, но кто там жил? Кто-то знаменитый, кажется женщина… Я знаю! – Она вскочила на ноги. – Там жила Жозефина Богарне, она любила выращивать цветы, и, наверное, у нее был розовый сад. Нам нужна дорожная карта! – затараторила она.

– Жозефина – жена Наполеона? – спросил Уолт.

– Именно.

– Я считаю, это нечестно. Если бы не ты, я никогда не догадался бы: откуда мне знать историю Франции?

– Уолт, но я же рядом! – Винтер коснулась его руки, и внутри Джейми все оборвалось: этот жест был слишком интимным для простой служащей.

Закончив завтрак, они сели в автомобиль Уолта и выехали в холодное, слякотное парижское утро.

– Это далеко?

– Нет, миль десять, – заверил их Джейми. Он мастерски вел большой «вольво» по забитым транспортом улицам в направлении ультрасовременного здания Министерства обороны. Его немного удивило, что у Уолта такая заурядная машина, но американец объяснил, что обычно ею пользуется, и то довольно редко, жена. По его словам, когда они приезжают в Европу, Черити любит объезжать антикварные магазины, выискивая там вещи, которыми можно было бы украсить их многочисленные дома, а «вольво» значительно облегчает перевозку этих грузов. Но Джейми обратил внимание на то, что, разговаривая о жене, Уолт выглядел смущенным – похоже, из-за того, что рядом была Винтер, – и ему это вновь очень не понравилось.

Почти всю дорогу они молчали: сказывалась бурно проведенная ночь. Джейми решил, что ему следует прекратить думать о Винтер. Что он может ей дать? Денег у него нет – они появятся лишь в том случае, если фильм станет успешным. Предложить ей сердце, разбитое неудачным браком? Кроме того, у него был дом, поглощавший все деньги, которые попадали в его руки, и до сих пор не решена проблема с азартными играми. Нет, с Уолтом ей будет лучше! Его пальцы крепко сжали руль: лучше ли? Всем известно, что Уолт Филдинг – неисправимый бабник, что он лишь использует женщин, а потом выбрасывает их, как ненужные вещи. Джейми сказал себе, что ни за что не допустит, чтобы это случилось и с Винтер.

Уолт погрузился в раздумья о том, с какой стороны ему лучше подойти к мисс Салливан. Он не переставал удивляться тому, что; вопреки страстному желанию, до сих пор так и не сделал попытки затащить ее в постель. Наверное, столь долгие отношения без секса были его личным рекордом – но ведь Винтер не такая, как прочие женщины! Уолт чувствовал к ней уважение, более того – ему казалось, что он уже начинает влюбляться в нее.

Винтер задремала.

– Запущенное местечко, правда? – проговорил Джейми, глядя на проплывающие мимо полуразрушенные дома, невзрачного вида магазинчики и многочисленные гаражи и автостоянки.

– Что-что?

– Этот район – совсем не то место, где императрице подобает уйти из жизни. Правда, я думаю, что в те времена он выглядел приличнее.

Чуть было не пропустив поворот на узкую, обсаженную деревьями дорогу, ведущую к особняку, он резко повернул машину. Толчок разбудил Винтер.

– Мы уже приехали?

– Почти, – ответил Джейми. – Вот черт! – воскликнул он и резко вывернул руль вправо, чтобы избежать столкновения с «рендж-ровером», вылетевшим из ворот замка. Джейми ударил по тормозам, но на сырой мощеной дороге «вольво» занесло: по стеклам хлестнули ветки деревьев, и когда автомобиль, наконец, застыл на месте, оказалось, что они смотрят в ту сторону, откуда только что приехали.

– Дерьмо! – выругался Джейми и, опустив голову на руль, подождал, пока его пульс хоть немного придет в норму. – Слава Богу, что машина такая устойчивая: более легкая наверняка перевернулась бы.

– Сукин сын! – крикнул Уолт, ударив себя кулаком по колену. – Это был Дитер! Он сделал это специально: хотел столкнуть нас с дороги.

– Ты уверен в этом? – спросил Джейми.

– Ты что, ослеп? Это был тот самый «рендж-ровер»!

– Но они очень популярны во Франции – такая крутая тачка!

– Мне тоже показалось, что я видела его и Магду, – заявила Винтер. – Кроме того, руль был расположен с правой стороны.

– И все же, как он узнал, что мы в этой машине? Скорее всего, он просто плохой водитель, – спокойным, рассудительным голосом проговорил Джейми, и у Винтер возникло такое чувство, словно она очутилась в одном автомобиле с Питером Аскотом, самым известным из сыгранных Джейми персонажей.

«Интересно, – подумала она, – играет ли он сейчас или он такой и в жизни? Но ведь в этом случае ему можно было совсем не играть перед камерой? Да уж, загадка…»

– Он знает, что у меня есть такая машина. В прошлом году я подвозил его в Антиб, а потом он взял ее у меня на пару дней – мне она была не нужна. Кстати сказать, Дитер вернул ее с вмятиной на крыле и с пустым баком.

– Неспортивно, вы не находите? – Джейми вновь завел мотор.

– Мне нравится твой английский, он такой сочный! – рассмеялась Винтер с заднего сиденья.

– Не могу же я разговаривать на американском! – повел широкими плечами Джейми.

Винтер влюбилась в Мальмезон с первого взгляда.

– Замок такой красивый и в то же время такой грустный! Я так и вижу, как по этим дорожкам прогуливается Жозефина, оплакивая свою утраченную любовь… – мечтательно проговорила она.

Джейми сказал, что ему тоже представляется нечто подобное, но Уолт промолчал: он не отличался богатым воображением.

– Как вы думаете, эти розы посадила Жозефина сама? – спросила Винтер, когда они зашли на территорию розария.

– Не уверен, – ответил Джейми, но, заметив разочарование на лице женщины, быстро добавил:

– Наверное, лишь некоторые из них.

– Мне тоже так кажется, – произнесла Винтер, уловив, что Джейми говорит это, только чтобы не расстраивать ее.

– Так что нам теперь делать? Искать пергамент, привязанный к кусту? – спросил Уолт, с несчастным видом посмотрев на небо, откуда сыпался мелкий дождь.

Словно услышав эти слова, из небольшой беседки вышел промокший хмурый мужчина и, не говоря ни слова, подал им два конверта.

– Он мог хотя бы убедиться, что мы – именно те, кто ему нужен, – пробурчал Уолт, разрывая конверт.

– Думаю, у него есть фотографии вас обоих. Когда мы подошли, он взглянул на какую-то бумагу, которую достал из кармана – наверное, это были ваши фото. Что там написано, Уолт? – Пытаясь прочесть подсказку, Винтер даже встала на цыпочки.

– Что скажешь, Джейми?

– Послушай, Уолт, я был не прочь помочь тебе с первой подсказкой мне показалось, что это несправедливо, ведь ты совсем не знаешь французского. Но неужели ты думаешь, что я буду помогать тебе до самого конца? Это будет нечестно, кроме того, кому из нас достанется приз?

– Мы могли бы поделить его, – предложил Уолт.

– Ну да, или, к примеру, столкнуть конкурента с дороги, – как бы в шутку произнес Джейми. Однако в этой шутке была изрядная – доля правды: он не знал, способен ли Уолт убить человека ради денег, но теперь был уверен, что Дитер способен.

2

«Где карибу стоит на страже в поле смерти…»

Дитер был очень доволен собой: ему удалось вырваться из замка раньше своих соперников, и теперь он опережал их на час – два. «В конце концов, – сказал он себе, – Гатри не говорил открытым текстом, что выезжать из замка следует только на автобусе».

– Я думала, это всего лишь игра, – сказала ему Магда, все еще не пришедшая в себя после утреннего инцидента с «вольво».

– Когда на карту поставлена такая сумма, это уже не игра, – ответил Дитер и прибавил газу. Неуклюжий «рендж-ровер» он оставил в Париже и сейчас на своем спортивном «порше» несся по автостраде, ведущей на север.

– Думаю, что у Джейми другое мнение: не могу себе представить, чтобы он воспринимал все это всерьез.

– Джейми – идиот. Ему все в жизни доставалось слишком просто. Он совсем не уважает деньги, иначе не спускал бы их в казино.

– А Уолт?

– Тот любит деньги, я уверен, что ради победы он готов па все.

– Даже столкнуть конкурентов в кювет?

– Бога ради, ты про что?

– В машине, в которую ты чуть не врезался сегодня утром, сидели именно они.

– Но, Магда, дорогая, ты наверняка ошиблась. Скорее всего, за рулем той машины был пьяный, и нам удалось избежать столкновения лишь потому, что я отличный водитель.

– На пустынной дороге? – спросила Магда и потянулась к зажигалке на приборной панели.

– Тебе обязательно курить? Ты хорошо знаешь, что я терпеть не могу, когда ты куришь в салоне.

– Я очень нервничаю, когда ты так быстро водишь машину по мокрым дорогам, – ответила женщина, затягиваясь сигаретой. Раздраженно хмыкнув, Дитер чуть опустил стекло, и в машину ворвались ветер с дождем. Магда еще раз втянула дым й покорно затушила сигарету.

«Ну почему я так груб с ней? – спросил себя Дитер. – Почему бы ни признать, что ради победы я действительно пойду на что угодно, ведь согласиться на чье-либо верховенство – это выше моих сил! Нет, причина вовсе не в возбуждении от игры».

Обычно он был внимателен к жене: сделать ее счастливой было одним из его жизненных приоритетов. Вообще-то Магда знала его с такой стороны, о существовании которой его партнеры по бизнесу не подозревали. Он никогда не пропускал дня ее рождения и памятных дат, и хотя Магда знала о его бесприютном детстве, он ни разу не жаловался, никогда не использовал это как оправдание своих поступков. В бизнесе он мог быть безжалостным, но с женой – никогда. Иногда Дитер подавлял ее, но по ее реакции он догадывался, что ей это нравится: возможно, это хоть как-то сглаживало тот факт, что в постели он доминировать не мог Дитер знал, что Магда винит себя за его неспособность заниматься с ней любовью. Им следовало бы открыто обсудить проблему, но он никак не мог на это решиться: тема была слишком неприятной. Но как же он хотел любить ее по-настоящему! Дитер вздохнул. Магда протянула руку, погладила его, а он нежно пожал ее пальцы.

Ему пришло в голову, что причиной раздражительности является Гретель, его нынешняя любовница. Обычно он был осторожен, но на этот раз, похоже, пару раз утратил бдительность – Магда могла видеть их в одном мюнхенском ресторане. Теперь в глазах жены часто появлялось еще более грустное, чем обычно, выражение, кроме того, она постоянно ощущала непреодолимую потребность утешать его и доставлять ему приятное. Это лишь усугубляло его чувство вины перед ней, но также, как ни странно, раздражало его. Дитер никогда прежде не ощущал ничего подобного, а потому стыдился своих чувств. Его мучила неприятная мысль о том, что, даже если Магда узнала о его связи, она не собирается препятствовать ей, что в своей самозабвенной заботе о муже она понимает, почему ему необходима Гретель. Дитер настолько хорошо знал жену, что легко мог представить себе ход ее мыслей: «Если я не могу сделать его счастливым, то слава Богу, что хоть кто-то может!» Кроме того, ей наверняка приходило па ум, что если она не станет поднимать шум, он всегда будет возвращаться к ней. Но в результате Дитер лишь ощущал себя еще большим подонком. Он до отказа нажал педаль газа.

Его мысли потекли дальше. Для всех будет лучше, если он покончит с Гретель. Ему обязательно надо это сделать, но способен ли он на это? Гретель была не такой, как остальные его женщины. Разумеется, она была блондинкой – единственным исключением из этого правила в его жизни оставалась Магда, – но, кроме того, это была умная, добрая, терпеливо сносящая его выходки женщина. Во многих отношениях она походила на Магду. Дитер не зашел бы настолько далеко, чтобы утверждать, что любит Гретель, но она ему очень нравилась.

А еще он нуждался в ней. Дитер знал, что без их встреч и без подвигов в ее постели он может превратиться в бледную лень самого себя: потерять уверенность в своих силах, а потом и вовсе сделаться неудачником. Но он не был добр с ней – не в смысле денег, тут он абсолютно не скупился. Его жестокость чаще всего проявлялась в постели: он словно мстил Гретель за то, что она не Магда.

Он понимал, что окончательно запутался.

Если бы Магда узнала о Гретель, Дитер счел бы своим долгом расстаться с любовницей. Больше всего, на свете он боялся, что женщины могут встретиться и подружиться: ведь они так похожи друг на друга! И тогда, возможно, Магде станет известен его тайный план, которым он поделился лишь с Гретель.

Ему хотелось иметь сына. Было время, когда он от чистого сердца убеждал Магду в том, что его не тревожит тот факт, что у них нет и не будет детей. В определенном смысле ее бесплодие помогало ему хоть как-то мириться с собственной импотенцией – по крайней мере, в том, что у них нет детей, были виноваты они оба. Но со временем у него возникло желание зачать наследника, и это желание с каждым годом становилось все сильнее. Гретель была бы дня его сына идеальной матерью. Дитер предусмотрел два варианта: либо она оставит ребенка у себя, а когда тот вырастет, он усыновит его и таким образом превратит в законного наследника, либо же они с Магдой усыновят ребенка еще во младенчестве и будут воспитывать вместе. Дитер все не мог решить, какой вариант предпочтителен, и боялся сообщить о своих намерениях и той, и другой женщине. Стоит ли ему притворяться перед Магдой, что ребенок является найденышем, или следует честно признаться ей, что это его сын? Кто знает, какой будет ее реакция? Его опасения были настолько сильны, что он даже подумывал, не отказаться ли вообще от своего замысла.

Дитер не мыслил своей жизни без Магды, но и не хотел терять Гретель и ту физическую радость, которую она ему давала – это и было главной причиной его раздражительности. Он вновь прибавил скорость и обогнал какой-то грузовик.

– Дорогой, что случилось? Ты такой нервный!

– Ты считаешь? Да нет, вроде бы ничего не случилось, – покачал он головой.

– Ты не хотел бы обсудить все со мной?

– Да нет же, говорю тебе – просто небольшие проблемы с аукционом…..

В этот момент автомобиль замедлил ход.

– Где мы? – спросила Магда.

– Это городок Альбер возле реки Соммы. Чуть позже мы пообедаем и подумаем над очередной подсказкой. Ты такая задумчивая, что тебя тревожит?

– Да так, ничего. Просто я устала. – Магда улыбнулась мужу и подумала: когда он наконец осмелится рассказать ей о ребенке, которого им должна была родить ее новая подруга Гретель.

Сидя в своем номере, Джейми размышлял над второй подсказкой. Карибу – это североамериканский олень, то есть прямое указание на этот континент. А поле смерти – это определенно место какого-то большого сражения. Джейми позвонил одному своему другу, когда-то женатому на женщине, брат которой какое-то время работал в канадском посольстве в Париже, и через десять минут уже получил ответ на свой вопрос.

Он позвонил в агентство по прокату автомобилей, пообедал и полчаса спустя уже ехал в город Альбер, расположенный на севере Франции.

В это время Уолт и Винтер уже были в Альбере. Винтер весьма впечатлило то, что Уолт разгадал эту подсказку менее чем за минуту.

– Это было очень просто. Это Бомон-Хэмел – во время сражения на реке Сомме там стояла канадская дивизия. Там оставили нетронутым поле битвы. Карибу – это памятник, который там стоит.

– Но откуда ты это знаешь?

– Меня всегда интересовала Первая мировая – война, главной причиной которой была человеческая жадность.

«Откуда начинать искать?» – думал Дитер, ставя «порш» на стоянку Бомон-Хэмел, пустынного в это время года, но обычно людного места паломничества туристов. Они с Магдой прошли через поле сражения, сохранившееся настолько хорошо, что было понятно, что за ним постоянно ухаживают.

– В таких местах обычно есть книга отзывов посетителей, – сказал Дитер, когда стало понятно, что к ним не подойдет человек с конвертом. – Может, там?

Он быстро отыскал книгу в бронзовом переплете, хранившуюся в нише каменной пирамиды, на каждом камне которой был барельеф в виде листа клена. Дитер пролистал книгу и на последней странице увидел три конверта. Не раздумывая ни секунды, он сунул все три в карман.

– Пошли, – сказал он Магде.

– Я хотела бы посмотреть здесь все…

– У нас нет времени. Пошли!

Как только его машина отъехала на сотню метров, из маленькой рощицы вышел садовник. Подойдя к пирамиде, он открыл книгу и вложил в нее три конверта, адресованные Дитеру фон Вайлеру, Уолту Филдингу и Джеймсу Грантли.

Полчаса спустя Дитер с Магдой встретили на дороге, ведущей к Альберу, Уолта и Винтер. Уолт мигнул фарами и подал сигнал, но Дитер сделал вид, что не заметил их.

– Уолт, ты только посмотри на эти поля! Они не плоские: на них повсюду видны какие-то неглубокие канавы, – сказала Винтер, когда они мчались по обсаженной деревьями прямой дороге, ведущей, из Альбера к мемориалу.

– Это остатки окопов – до сих пор хорошо видно, где они пролегали. Наверное, они останутся здесь навечно.

– Хорошую же память мы оставляем своим потомкам!

– Это точно.

– Наверное, эта дорога когда-то была запружена солдатами.

– Да, по ней подвозили боеприпасы, увозили раненых… На ней было полно выбоин от снарядов.

Они свернули с шоссе и въехали в переплетение извилистых второстепенных дорог, пролегающих мимо многочисленных деревень и кладбищ. Белые однообразные надгробия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, напоминали солдат из камня – и действительно, они были воздвигнуты над могилами павших в той войне.

– О, Боже, Уолт, ты только посмотри! Остановись, пожалуйста.

Они смотрели на дорожный указатель.

– «На родину», – тихо прочла Винтер. – Имеется в виду Англия?

– Да, но эти бедняги так туда и не вернулись.

– О, как грустно! – На глазах Винтер показались слезы. – Это место навевает такое уныние!

– Сейчас ведь зима, Винтер, – проговорил Уолт и улыбнулся своему невольному каламбуру, но женщина, очевидно слышавшая его много раз, никак не отреагировала. Уолт поехал дальше.

– Даже не знаю, нравится мне это или нет, – сказала Винтер, когда они зашли на территорию парка Бомон-Хэмел. Поле боя выглядело точно так, как в то жуткое лето 1916 года. Эти поросшие травой, осыпающиеся траншеи бесчисленное число раз становились свидетелями того, как молча или с криком «Мама!», обливаясь кровью, падали на землю взрослые мужчины, как других разрывало на куски, а третьи утопали в грязи, от слабости не в состоянии даже поднять руку. Отталкивающего вида, искореженные, ржавые металлические обломки лежали там же, где и семьдесят пять лет назад. Впечатление от этого зрелища было бы еще более сильным, если бы не наполовину скрывавшая все ухоженная трава. Поле, лежавшее перед Уолтом и Винтер, напоминало море, а бугры и впадины – застывшие зеленые волны. В этом месте веяло умиротворением и покоем, но и бесконечной грустью.

По тропинке они взошли на усаженный аккуратными рядами кустов курган, где стоял на страже большой бронзовый карибу. Бронзовая стрелка на стене указывала расстояние до Ньюфаундленда.

– О, Боже, Уолт, мне хочется заплакать, – сказала Винтер, и Уолт, также тронутый увиденным, обнял ее за плечи. Вдруг где-то рядом раздался громкий детский смех. «Какое неподходящее место!» – разом подумали они, обернулись и увидели шагах в тридцати от себя маленькую девочку. Выбившиеся из-под ярко-красного берета светлые волосы развевались на ветру, а маленькие ножки топали по сырой земле: девочка, визжа от возбуждения, убегала от преследовавшего ее старшего брата.

– Именно за это они умерли: чтобы она могла вот так бегать, – сглотнув ком в горле, произнес Уолт.

– Надеюсь, они об этом знают, – сказала Винтер и вложила свою ладонь в его руку. – Я хотела бы что-нибудь написать в той книге отзывов.

– Я тоже, – согласился Уолт, не отпуская ее руки.

Когда они подошли к пирамиде, там уже был Джейми.

– Привет! Эти подсказки не слишком трудные, правда? – завопил он, размахивая в воздухе конвертами. Винтер нахмурилась: его оживление показалось ей неуместным. – Вы остановились в Амьене или в Альбере? Или решили вернуться в Париж? Здесь есть вполне приличный отель…

– Мы собирались переночевать в Амьене, – сказал Уолт.

– Вот и отлично, я тоже. Может, поужинаем вместе?

– Мне не хочется оставлять их, – тихо произнесла Винтер.

– Кого?

– Этих бедных мертвых солдат.

– От этого места мурашки по спине бегают, правда? – бодро проговорил Джейми.

– Тебе ни капельки не грустно? – спросила женщина, явно озадаченная его безразличием.

– Винтер, советую тебе не вдаваться в бесполезную меланхолию – ни к чему хорошему это не приведет. Где-то здесь лежат останки двух моих дедушек, дяди моего отца и полудюжины других родственников.

– И тебе не хочется найти их могилы?

– Вообще-то не очень. Видишь ли, это довольно неприятно. – Джейми отвернулся и начал рассматривать зеленовато-серое поле боя.

«Я никогда не научусь понимать этих англичан», – решила Винтер.