Текст книги "Алчность"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

2

Европа и Африка, 1957–1962

Маршрут, по которому Дитер собирался переправить оружие, начинался в Голландии. За год до этого юноша для прикрытия учредил в Роттердаме небольшую экспортно-импортную фирму. Истинная принадлежность фирмы была скрыта за лабиринтом холдинговых компаний, зарегистрированных в Лихтенштейне. Первое время деловые партнеры Дитера из-за его молодости не воспринимали его всерьез, но вскоре они признали гордого юношу равным себе – в конце концов, его деньги были ничуть не хуже любых других. Он импортировал с Востока ковры и деревянные изделия, шелковые и другие ткани, а экспортировал сыр, офисную мебель и запчасти для автомобилей – по крайней мере, так было написано в выданной ему лицензии.

Поскольку он не мог и не хотел проводить все свое время в Голландии, ему нужны были сотрудники, которым он мог доверять: предполагалось, что через фирму будут, проходить значительные суммы денег, да и вообще, подобные операции требовали совершенно определенных исполнителей. Он знал, что единственный способ добиться такой лояльности от наемных рабочих – нанять людей, которые чем-то ему обязаны.

С Йеном он познакомился в баре – тот топил свои горести в алкоголе. После войны он попал в тюрьму за сотрудничество с оккупантами. Отсидев срок и выйдя на свободу, он обнаружил, что общество так и не простило его: он стал безработным изгоем. Когда он понял, что в стране полно людей, которые помогали врагу намного больше, чем он, но избежали наказания и теперь процветают, то затаил обиду на весь мир. Такой человек – обозленный, безденежный и умный – был именно тем, кого искал Дитер. Он подружился с Йеном, накормил его, одел, обеспечил жильем, а потом предложил работу в компании «Ист-вест импорт-экспорт», сокращенно ИВИЭ. Благодарность Йена не знала границ.

Чуть позже Дитер увидел на скамье в парке Реналту, горько плачущую маленькую блондинку. Присев рядом с ней и молча взяв девушку за руку, он подождал, пока поток слез не начал иссякать.

Рассказанная ею история была самой обычной. Она познакомилась с американским матросом, который кормил ее баснями о плантациях на Юге США и о том, как он распивал мятные джулепы. Такой впечатлительной девушке, как Реналта, эти россказни показались чем-то вроде романа «Унесенные ветром», а моряк – живым Рэттом Батлером. В результате он легко ее соблазнил. Обнаружив, что она беременна, девушка сделала еще одно неприятное открытие – оказалось, что в стоявшей неподалеку американской воинской части нет матроса с таким именем. Когда она призналась во всем своему отцу-пастору, тот в лучших традициях дешевых мелодрам выгнал ее из дома. Денег у Реналты не было, и она уже раздумывала над тем, не совершить ли ей самоубийство, когда ее увидел Дитер.

Он заплатил за аборт, который девушка сделала в приличной частной клинике, и подыскал ей чистую симпатичную комнатку. Затем предложил ей должность секретарши Йена. Для полной уверенности в том, что Реналта его не подведет, он пару раз с ней переспал – разумеется, девушка по уши в него влюбилась и теперь готова была ради него на все.

Шкипер Дитера Брюс был огромным, зловещего вида шотландцем со шрамом на щеке и хромотой, причину которой он упорно не хотел раскрывать. Он прошел через ад войны в тихоокеанских джунглях, и мирная жизнь казалась ему невыносимо скучной и пресной. Брюс перепробовал десятки профессий, но через несколько недель – или месяцев его неизменно увольняли, потому что, когда ему становилось скучно, он уходил в запой.

До того как их пути пересеклись, Дитер успел прочесать бары десятков портов. Они с Брюсом сразу прониклись уважением друг к другу, и, как показали дальнейшие события, Дитер не ошибся в шотландце: перспектива жить полной опасностей жизнью контрабандиста и получать за это большие деньги убедила Брюса, что ему наконец-то подвернулась действительно стоящая работенка.

По совету Брюса Дитер приобрел списанный после войны торпедный катер. Он долгое время колебался, стоит ли это делать – мотор катера оказался настолько большим, что места для всего остального просто не оставалось. Но когда шотландец разъяснил ему, что катер развивает скорость, намного превосходящую скорость всех прочих плавательных средств, он согласился. Вообще-то такой прожорливый мотор очень ограничивал дальность плавания и часто требовал дозаправки, но Брюс решил эту проблему, предложив сделать двигатель дизельным, превратить заднюю кабину в дополнительный топливный бак, а немногочисленный экипаж размещать в особых гамаках.

Они предусмотрительно оборудовали корабль тайниками для оружия, разместив их за переборками, вдоль днища и под металлической обшивкой машинного отделения. Деньги на операцию Дитер раздобыл, избавившись еще от нескольких бриллиантов. Как обычно, он скрепя сердце заставил себя продать дорогие его душе камни.

Работающий в Берлине военный атташе одной из западных стран ознакомил Дитера с основополагающими принципами подобных авантюр. Следовало выбрать какую-нибудь африканскую страну, в которой после борьбы за независимость все еще царил хаос и которой предстояло ощутить на себе все прелести революции, а потом воспользоваться многочисленными связями, приобретенными Дитером за годы жизни в Берлине.

Значительная часть его груза была получена с американской военной базы в Германии, за что следовало благодарить продажных американских интендантов. Чтобы перевезти оружие через советскую оккупационную зону, понадобилась сложная и дорогостоящая система с использованием грузовых и легковых автомобилей, оборудованных тайниками и замаскированных под перевозку других грузов. Операцию прикрывал один советский дипломат, жадно копивший доллары Дитера для претворения в жизнь своей мечты сбежать на Запад. На последнем этапе они встретились с офицером одного элитного полка британской армии, который проиграл большую сумму и потому согласился передать им крупную партию боеприпасов. Рандеву состоялось на пустынном участке западного побережья Англии.

За время, прожитое среди развалин Берлина, Дитер постиг одну чрезвычайно важную истину: у каждого человека есть цена, и сердца предателей могут биться под самыми уважаемыми мундирами. Кроме того, теперь у него была своя команда.

Когда весь груз оказался на борту, Дитер наконец почувствовал, что может расслабиться, лег на койку в крошечной каюте на носу своего катера и задумался. Он собирался назвать корабль «Софи», но в последний момент передумал: теперь, на черном боку были выведены большие буквы «РЕНАЛТА». Дитер хотел оставить невыразительную серо-зеленую краску, так хорошо сливавшуюся с цветом моря, но Брюс посоветовал поступить по-другому.

– Перекрась катер – это будет вызывать меньше подозрений. Если он останется серым, все встречные будут думать: «А что они скрывают?»

Когда они наконец вышли в море, Дитер понял, что совершенно вымотан. Он никогда не забудет того нервного напряжения, которое давило на него, когда на борт грузили лично им разработанные маскировочные контейнеры. На всех контейнерах стояла надпись «Запчасти», а оружие, мины и гранаты лежали под настоящими запчастями, находились в головках сыра, в заново закатанных консервных банках и в тайниках. Лежа на целом плавучем арсенале, Дитер. ощущал легкое головокружение и острое удовольствие.

Торпедный катер явно не предназначался для комфортабельных прогулок по морю, и как только они вышли в Бискайский залив, началась болтанка: судно демонстрировало свой вздорный характер. Дитеру еще никогда в жизни не было так плохо, и это, кажется, чрезвычайно забавляло Брюса.

– Тебе нужна двойная порция рагу, – посоветовал шкипер, после чего обратился к немому ирландцу, выполнявшему на катере обязанности кока. – Налей-ка миску побольше для мистера Вайлера.

– Брюс, не надо шутить со мной, мне и так плохо.

– Я не шучу. – тебя тошнит потому, что в твоем желудке пусто. Поешь, и тебе полегчает. После этого выходи на мостик: будем любоваться океаном.

Дитер остался в каюте: у него не было ни малейшего желания любоваться чем бы то ни было. Но Брюс оказался прав: проглотив рагу и запив его парой стаканов бренди, он мирно заснул.

Проснувшись утром, Дитер почувствовал, что с его желудком все в порядке. Похоже, море приняло его: он понял, что получает от качки удовольствие, а колючий морской ветер бодрил его. А еще он полюбил наблюдать за неугомонным, вечно меняющимся морем.

Чем дальше они продвигались на юг, тем больше Дитера очаровывало небо. Южные звезды светили намного ярче, казались гораздо ближе, а когда он всматривался в черноту бесконечности, то ему казалось, что ее можно коснуться рукой.

Плавание выдалось спокойным, но когда они приблизились к месту назначения, Брюс удвоил вахту: экипаж день и ночь следил за возможным появлением военных, судов, береговой охраны, таможенников – всех тех, кого могли заинтересовать контрабандные бренди и сигареты, которые, как было сказано членам команды, они перевозили.

В ночь накануне запланированной встречи они на тихом ходу приблизились к берегу. Почти все бортовые огни были погашены, а людям было приказано разговаривать только шепотом. Наблюдая за тем, как растет темная громада Африки, Дитер чувствовал, что от возбуждения его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Все случилось абсолютно неожиданно: еще минуту назад он был погружен в поэтические мысли о загадке великого континента, а теперь ощутил, как ему в затылок уперлась холодная сталь.

– Таможня, – послышался за его спиной низкий голос. – Вы не шевелиться, мы не вредить.

Борясь с гневом, Дитер подчинился. Но как часовые могли пропустить гостей? Неужели они зашли так далеко лишь для того, чтобы потерпеть неудачу?

– У вас оружие. Давай мне.

– У меня нет никакого оружия, только сыр и запчасти. Можете посмотреть мои документы, – спокойно и вежливо заговорил Дитер. – Вам нет необходимости тыкать в меня этой штукой. Это небезопасно, вам не кажется?

Он начал медленно поворачиваться, сам удивляясь тому, насколько он спокоен – и это несмотря на душивший его гнев. Мгновение спустя Дитер уже смотрел в полные страха глаза на потном черном лице. На чернокожем были только футболка и шорты, его ноги были босыми.

– Таможня, мать твою! – донесся из темноты рев Брюса. В следующую секунду шотландец прыгнул вперед, выбил пистолет из рук ночного гостя и ударил его по голове рукояткой своего револьвера, после чего одним быстрым, почти грациозным движением сбросил тело в море. – Акулы позаботятся о нем!

Где-то рядом раздался выстрел, и пуля пролетела так близко от щеки Дитера, что он машинально поднял руку, уверенный, что его задело.

– Ложись, придурок! – Брюс без лишних церемоний толкнул его на металлическую палубу.

Перестрелка была короткой, но ожесточенной. У человека, назвавшегося таможенником, оказалось три товарища, однако стреляли они препохабно: их пули рвали воздух, Плющились о металл корабля, рикошетили в море, били в лежавший на палубе груз – словом, стрелки попадали куда угодно, только не в цель. Брюс был далеко не единственным вооруженным членом экипажа катера: не прошло и нескольких секунд, как три черных тела свалились в темную воду.

После такого шума мертвая тишина показалась Дитеру почти осязаемой. Он резко поднялся.

– Как ты думаешь, кто они такие? – спросил он.

– Да кто знает? Скорее всего, бандиты. С другой стороны, не исключено, что это дело рук твоих клиентов: я уже слышал о таких случаях. Теперь нет смысла притворяться, что нас здесь нет. Полный вперед, быстро выгружаемся и сматываемся – как ты считаешь?

– Ты думаешь, это безопасно?

– Безопасно, говоришь? Пойди поищи безопасность у мамки под юбкой! Нам что, возвращаться с этим грузом в Роттердам? – Брюс бросился к штурвалу, а Дитер остался стоять на месте, чувствуя себя полным идиотом.

Катер проскользнул в глубокую узкую бухточку, где должна была состояться встреча. Они стояли на палубе и вглядывались в ночь, дожидаясь сигнала и вполголоса матерясь. Прошло минут пять, и они увидели, как в темноте замигал фонарь. У Дитера появилось чувство, что он участвует в приключенческом фильме про войну, и он улыбнулся, но тут же выругал себя за такое легкомыслие.

Они с Брюсом вышли на берег. На подножке большого грузовика сидел элегантно одетый джентльмен с «дипломатом» у ног. Они представились и пожали друг другу руки.

– Поблизости есть какие-нибудь неприятные людишки? Солдаты, полиция или что-то подобное? – вежливо поинтересовался Брюс.

– Нет. Они все подмазаны и не станут нас беспокоить, – произнес джентльмен на безупречном английском. Было похоже на то, что он когда-то закончил Оксфорд.

– Подмазаны? – переспросил Дитер.

– Получили взятки, – пояснил Брюс.

– Считаю своим долгом поздравить вас со столь пунктуальным прибытием, – сказал мужчина. – Я слышал выстрелы – были какие-то проблемы?

– Когда мы подплывали, на борт взобрались какие-то пираты, но они уже мирно спят на дне.

Разгрузка ускорилась: к людям Дитера присоединились шесть африканцев в пятнистой форме.

– Итак, к делу. – Мужчина щелкнул замком своего «дипломата». В свете фонаря Дитер увидел аккуратные стопки долларов, и у него потекли слюнки.

– Брюс, пожалуйста, подержи лампу, пока я все пересчитаю.

– В этом нет необходимости, – сказал мужчина.

– И все же, я хотел бы сосчитать деньги. – Дитер начал быстро и четко, словно бывалый кассир, пересчитывать купюры.

Подошел солдат и что-то прошептал на ухо безукоризненно одетому джентльмену. Тот встал, поправил брюки, смахнул с туфель песок, подозвал еще одного своего человека и взял в руки какой-то портфель.

– Кажется, все в порядке. Мой помощник сообщает мне, что все заказанные нами товары на месте. Теперь деньги у вас, так что позвольте откланяться, – проговорил он.

– Пожалуйста, не торопитесь. – В позе Брюса, который произнес эти слова, чувствовалась скрытая угроза. – На вашем месте я бы снова сел и подождал, пока мой партнер не закончит считать.

– Это настолько необходимо?

– Даже очень. – Брюс толкнул мужчину, и тот с глухим стуком сел на подножку.

Некоторое время спустя Дитер нахмурился и поднял глаза на – Брюса:

– Здесь только половина условленной суммы.

– Как я и думал. Ах ты ублюдок! – прорычал Брюс.

– Джентльмены, минутку! – Мужчина помахал в воздухе рукой с большим количеством колец на пальцах. – У нас возникла небольшая проблема. Наши русские друзья передали нам меньше денег, чем мы рассчитывали, и…

Он не закончил фразы: Брюс выстрелил ему в переносицу, и тело мужчины мягко завалилось на спину. Он так и остался лежать, невидяще глядя в великолепное небо, но на звук выстрела начали сбегаться его люди, что-то крича на своем языке и нащупывая оружие. В них начали шлепать пули, разбрызгивая по песку кровь, ее теплый сладковатый запах ударил Дитеру в ноздри. Крик усилился, но его тут же заглушило стрекотанье пулемета. Дитер резко обернулся и увидел на небольшом возвышении кока-ирландца, быстро водящего стволом и хохочущего, как ему показалось, в такт пулеметной очереди. Прошло лишь несколько минут, и на песке уже лежали убитые и стонущие африканцы. Брюс подошел к ним и выстрелил каждому в голову – так же деловито, как охотник, приканчивающий раненого оленя.

– О, Господи, ты что, сбрендил? – подскочил к шотландцу Дитер.

Брюс неторопливо отхлебнул из висевшей у него на поясе фляжки и протянул ее партнеру. Тот раздраженно замотал головой.

– Но зачем?!

– Этот говнюк хотел надуть нас. – Брюс нагнулся и подобрал черный портфель, не обращая ни малейшего внимания на кровь на нем. Когда он щелкнул застежкой, Дитер увидел, что портфель также набит пачками долларов.

– Вот видишь?

– Но как ты догадался?

– Мне не понравились его жуликоватый вид и покрой его костюма, – усмехнулся шкипер.

– Но разве можно убивать людей только за то, что тебе нс нравится, как они выглядят?

– В таких обстоятельствах это было правильное решение. Ты же не думаешь, что наши местные друзья просто так отпустили бы нас с деньгами? Оружие мы оставляем, иначе заказчики обязательно расправятся с нами.

– Но ведь мы договорились, что поставим еще две партии.

– Тогда, я полагаю, мы оказали этому парню большую услугу. – Брюс ткнул труп носком ботинка. – Мне кажется, что он был простым наемником. Его боссы могли бы убить нас во время последнего рейса, но не первого. И он явно тянул одеяло на себя. Нет, мы определенно оказали ему любезность: легкая быстрая смерть – я не думаю, что его друзья были бы так добры к нему.

– Но зачем ты перестрелял остальных?

– На всякий случай.

– Брюс, ты безнадежен! Но что бы я делал без тебя?

– Вероятно, уже был бы мертв. Вот что я тебе скажу, друг Дитер: ты ввязался в грязный бизнес. Если ты хочешь выжить, тебе понадобится кое-какое руководство. – Брюс хлопнул немца по спине, обнял за плечи, и они медленно пошли к катеру. Дитер так и не оглянулся на следы бойни, оставшиеся позади них.

Они отчалили и быстро поплыли на север. В ту ночь они с Брюсом напились до чертиков.

– Брюс, мне немного стыдно в этом признаться, но я получил от нашего вояжа настоящий кайф. Я и не помню, когда в последний раз так остро ощущал радость жизни, – признался Дитер.

– Пробирает, правда? – усмехнулся Брюс.

– Но что, если в следующий раз это повторится?

– Не повторится. Видишь ли, ты оставил свою визитную карточку. Тот шикарный покойник передаст им всем твое предупреждение: «Не надо шутить с герром Дитером!» И можешь не беспокоиться: те, кто тебе нужен, это предупреждение услышат.

И действительно, ни один из последующих вояжей не принес ни малейших проблем. Дитер обнаружил, что с нетерпением ждет этих поездок, что он пристрастился к веселящему кровь волнению, которое они вызывают. Они с Брюсом быстро превращались в очень богатых людей.

Дитер иногда благодарил Небо за то, что встретил Брюса. Он безоговорочно доверял шотландцу и многое от него перенял – не только умение контрабандно провозить оружие, но и знание человеческой природы. Пять лет они работали вместе, поставляя все более крупные партии и используя для этого большие корабли. Вопросы морали и последствия их деятельности никогда не волновали эту пару. Когда разражалась революция или локальная война, когда надо было обойти международные санкции, за помощью обращались к Брюсу и Дитеру. Политикой они не интересовались, их интересы лежали в другой области: они оба хотели разбогатеть и получали удовольствие от того, что делали.

Наступил 1962 год. Как-то в ночь после успешной доставки груза группе террористов Брюс, как обычно, напился с Дитером, после чего отправился на поиски какой-нибудь шлюхи. Дитер, почти равнодушный к такого рода удовольствиям, пошел спать.

На следующее утро Брюса нашли мертвым. Его сердце было пробито ножом, а бумажник украден.

Дитера вызвали в морг на опознание. Увидев безжизненное окровавленное тело, он вынужден был отвернуться, чтобы скрыть слезы. После всех формальностей, оставшись наконец один, он дал волю чувствам: его плечи сотрясли мучительные рыдания. Он остался совсем один, и с этим уже ничего не поделаешь! Брюс был его другом, более того, его единственным другом. Дитер понял, как сильно он любил шотландца. Потом он вспомнил отца и то, как ребенком сдерживал слезы – а теперь, став взрослым мужчиной, он плакал не стесняясь. Брюс стал ему вторым отцом, и он знал, что сейчас горюет по ним обоим.

Больше Дитер ни разу не поставлял оружие лично – он оставил это другим.

3

Германия, 1963–1965

Нелегальные поставки чередовались со вполне законными деловыми операциями – Дитер никогда не забывал о том, что привлекать к себе внимание властей нельзя ни в коем случае. То, что началось как экспортно-импортная компания, необходимая для того, чтобы усыпить бдительность дирекции Амстердамского порта, превратилось в важный источник его доходов.

Реналта, похоже, в конце концов, примирилась с тем, что Дитер не собирается жениться на ней. Но ее босс понимал, что гарантировать рассудительное поведение обиженной женщины невозможно, и чтобы добиться ее преданности, поселил ее в небольшой комфортабельной квартирке, которую оплачивал сам. Кроме того, на день рождения. Реналты или в годовщину их встречи он никогда не забывал дарить ей дорогие подарки. Казалось, она целиком довольна таким положением, а Дитер считал, что эти затраты вполне оправданны.

Большой антикварный магазин в Мюнхене, переделанный из старого склада, оказался очень прибыльным делом. Чтобы добраться до старинных безделушек, продававшихся на верхних этажах, покупатели вынуждены были проходить мимо дорогой мебели и многих других красивых вещей, и часто они с ходу влюблялись в предмет, о существовании которого до этого даже не подозревали. На всем, что продавалось в магазине, стояла цена, поэтому покупатели были избавлены от неприятной для многих необходимости спрашивать стоимость вещей – хотя Дитер следил за тем, чтобы молодые, вежливые и знающие продавцы всегда были рядом на тот случай, если кому-нибудь понадобится консультация.

Но любимым детищем Дитера была небольшая лавка, в которой он торговал военными сувенирами – формой, медалями, старинным оружием. Вскоре коллекционеры из многих стран уже сами искали знакомства с ним. Он даже начал рассылать по почте роскошно оформленные каталоги.

Его коллекция живописи стремительно росла. Современное искусство и почти все то, что было создано в двадцатом веке, его не интересовало: взгляды Дитера на творчество позднего Пикассо заметно отличались от общепринятых. Больше всего ему нравились картины старых итальянских мастеров на религиозные сюжеты, хотя сам он был атеистом. Тем не менее, в его художественной галерее всегда находилось место для многочисленных портретов английских аристократов. Эти картины терпеливо ждали, пока их купит какой-нибудь нувориш, которому не хватало изображений собственных предков, – он называл таких людей «чужими потомками». Дитер обнаружил, что больше других неравнодушны к таким вещам американцы, и всерьёз задумывался о том, не открыть ли филиал где-нибудь в Штатах.

К тридцати годам он уже был очень богат и даже решил, что может принимать участие в аукционах, где продавались предметы высокого искусства. Деньги от нелегальной торговли оружием он хранил на номерном счете в швейцарском банке – это обстоятельство почему-то особенно радовало его.

Рост благосостояния сделал для него возможным одно большое удовольствие – щедрую финансовую помощь матери. Первое время Боб принимал это в штыки, заявляя, что и сам вполне способен позаботиться о Софи. Раздраженный его глупым самомнением, Дитер продолжал настаивать: ему хотелось, чтобы у матери было все самое лучшее. Он также пытался уговорить их переехать в новый дом, но Боб категорически отказался. Приезжая по делам в Англию, Дитер всегда старался увидеться с Софи. Они встречались исключительно в Лондоне: кембриджский дом слишком угнетал Дитера, кроме того, он всегда ощущал себя там незваным гостем. Однако недавно такие встречи прекратились – не по его желанию, а по инициативе Софи: она утверждала, что слишком занята. Дитер часто задумывался над тем, что мешает ей увидеться с сыном, и такое поведение матери очень обижало его.

После смерти Брюса Дитер сильно и долго скорбел по другу. Прошло не меньше года, прежде чем рана на сердце немного зарубцевалась. Он до сих пор иногда ощущал горечь этой утраты, но к ней примешивалась ностальгия по золотым временам, когда они вместе перевозили незаконный груз, обводя правительства многих стран мира вокруг пальца. Но потом он вспоминал свой первый вояж в Африку: запах крови, песок, испачканный человеческими внутренностями, крики умирающих… Вздрогнув, он сказал себе, что лучше оставаться анонимным организатором, должным образом вознаграждая других за риск.

Его жилище в старинной части Мюнхена – он и представить себе не мог жизнь в современном здании – было весьма скромным, но в те времена он не ощущал необходимости подыскать себе что-то более роскошное. Квартира была обставлена уникальной старинной мебелью и украшена картинами из его коллекции. Ничто не задерживалось здесь надолго: все вещи предназначались для продажи. Дитеру нравилось постоянно менять внутреннее убранство, по крайней мере, так ему ничего не надоедало.

Впрочем, кое-какие вещи он ни за что не продал бы – в частности, все то, что принадлежало его отцу и было украдено нацистами. По своим каналам Дитер тщательно отслеживал появление на рынке этих вещей, приходил на аукционы или распродажи и, не торгуясь и не спрашивая, откуда они взялись, покупал их. Все приобретенное он хранил в несгораемом, всегда запертом помещении на своем складе.

Дитер был весьма неравнодушен к хорошей одежде – его рубашки были от торговых марок «Тернбул» и «Асер», костюмы ему шили лучшие парижские и мюнхенские портные, а туфли он носил только ручной работы, лондонские или итальянские. Его нижнее белье было шелковым, с вышитой на нем его личной монограммой. Одежда обычно сидела на нем отлично: Дитер был строен и всегда поддерживал хорошую физическую форму.

Жил он довольно просто: приходящая домработница убирала его квартиру, стирала и гладила его вещи. Если не считать утреннего кофе с тостами, он всегда питался в ресторанах.

Хотя Дитер никогда не собирался заводить животных, как-то к нему приблудилась большая черная кошка. Забавы ради он назвал ее английским именем Могги. Ему очень нравилось то, что, когда он по вечерам возвращался домой, кошка всегда встречала его. Он наливал себе на сон грядущий стакан виски, Могги вспрыгивала ему на колени, и он рассказывал ей о том, как провел день, поверяя кошке многие свои мысли и мечты – чего никогда не сделал бы, общаясь с людьми. Могги была хорошей слушательницей и не доставляла никакого беспокойства: ее кормила домработница. Со временем Дитер очень привязался к своей непрошеной сожительнице.

По правде говоря, он относился к Могги с большей теплотой, чем к любой из женщин в своей жизни. Он всегда встречался исключительно с невысокими блондинками. Мода 60-х на мини-юбки и мини-брючки ему совсем не нравилась, и он сам выбирал стиль одежды для женщин, которые его интересовали. Они всегда подчинялись, но он лишь презирал их за такую покладистость. Одни его подруги были умными, другие – глупыми как пробки. Его это абсолютно не волновало: он подбирал женщин не по уровню интеллекта, а лишь для удовлетворения своих плотских желаний.

Его романы редко длились больше месяца-другого. Личным рекордом Дитера была связь продолжительностью три месяца, и он встречался с женщиной так долго лишь потому, что она была стюардессой на международном рейсе и обычно отсутствовала. Через два месяца женщины неизбежно влюблялись в него. Признаки всегда были одними и теми же они приглашали его к себе, сообщив, что хотят лично приготовить для него какое-то блюдо. Дитер неизменно отвергал подобные приглашения: он любил вкусно поесть и не хотел рисковать пробовать пищу, приготовленную не профессионалом. Как только женщина проявляла интерес к его грязным вещам, предлагала погладить его белье, интересовалась расположением мебели или декором его квартиры, он понимал, что она собирается переехать к нему жить, и сразу же разрывал с ней отношения, всегда делая это одинаково дарил большой букет с вложенной в него вежливой запиской, сообщавшей, что все кончено.

Дитер ни разу не был влюблен, и его озадачивало то, как много женщин в него влюблялось. Он не считал себя обделенным из-за неспособности любить, ибо не ощущал потребности в этом чувстве и был уверен, что оно лишь отвлекает человека от дела и убивает его время, а значит, очень вредно. В каком-то смысле он был даже рад тому, что любовь обходит его стороной.

Зато он обожал секс. Дитер был очень хорош в постели и знал это. Ему часто приходило в голову, что это одна из причин того, что женщины постоянно в него влюблялись. Он презирал их и за это тоже: как можно путать секс и любовь? Любовь была для него terra incognita, неведомой страной, но он хорошо знал, что секс является лишь дополнением к любви, а не ее основой.

У него было несколько приятелей – не друзей, а только знакомых, с которыми он время от времени с удовольствием ужинал или обедал. Почти все они работали с ним в одной области, так что с ними всегда было о чем поговорить. Однако своими чувствами Дитер никогда ни с кем не делился.

Он переехал в Мюнхен не из-за красоты города или окружающей местности, а потому, что Мюнхен был расположен ближе, чем другие большие города, к имению, когда-то принадлежавшему его отцу. Он еще в юности решил, что увидит дом, где прошло его детство, лишь после того, как встанет на ноги, в том числе приобретет отличный новый автомобиль. Но, приехав наконец к замку, он не проехал через, центральные ворота, а объехал поместье стороной и, оказавшись; в удобном для наблюдений месте на склоне долины, достал бинокль. У здания стояло несколько роскошных машин – даже более дорогих, чем его собственная. Дитер заметил каких-то людей и решил, что это гости. Потом он, наконец, увидел и своего дядю, Йоганнеса фон Вайлера, с достоинством расхаживающего между гостями. Долгое время он просидел так, охваченный яростью человека, несправедливо лишенного наследства. Эти поездки сделались регулярными, чаще всего он приезжал сюда в выходные дни.

Как-то в четверг, приобретая неподалеку от замка какую-то мебель, Дитер решил, что заодно сделает и вылазку к замку. Он занял свой наблюдательный пункт, но не прошло и нескольких минут, как автомобиль с дядей Йоганнесом за рулем выехал из ворот замка и на большой скорости понесся прочь. «А почему бы и нет? Ведь дядя вряд ли быстро вернется», – подумал Дитер и завел мотор. Он спустился по горной дорожке и проехал через величественные ворота замка. Его сердце бешено колотилось от воспоминаний, которые вызвал у него этот путь. Ему совсем не понравилось то, что он заметил, пока ехал от ворот до главного здания. Небольшой лесок с деревьями ценных пород, так и не успев вырасти, бьи вырублен, а живые изгороди находились в запущенном состоянии – было видно, что их давно никто не стриг Поля заросли бурьяном, то же безобразие творилось и в окружающем замок саду: траву не подстригали, а от когда-то безупречных клумб осталось одно название. Словом, по сравнению с тем временем, когда за поместьем присматривал его отец, все казалось жутко заброшенным. Перемены, произошедшие с замком, его замком, произвели на Дитера гнетущее впечатление.

Он остановил машину перед входом в дом. Белый замок казался таким же величественным, как когда-то, но деревянные части нуждались «покраске, со стен давно следовало счистить образовавшийся мох, ступеньки центральной лестницы потрескались, а некоторые окна были заколочены. Сточные желоба провисли, а в черепичной крыше виднелись дыры. Дом напоминал прекрасную женщину, переживающую тяжелые времена, но знающую, что ее красоте не может повредить ничто на свете. «Какой он все же красивый!» – подумал Дитер. Его охватили смешанные чувства: гордость, сожаление, грусть, радость, но прежде всего – гнев на того, кто довел поместье до такого запустения. Ему захотелось взбежать по ступенькам и постучать в высокую тяжелую дверь, но осторожность подсказала ему, что следует поступить иначе. Он не сомневался, что, заметив здесь племянника, дядя тут же приказал бы ему убираться вон. Юноша не боялся встретиться с братом отца лицом к лицу, однако знал, что если его выгонят с территории поместья, по праву принадлежащего ему, он может просто не вынести такого унижения. Поэтому он подъехал к тыльной стороне замка, туда, где была расположена кухня. На заднем дворе признаки запустения бросались в глаза еще сильнее.