Текст книги "Алчность"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

– Автомобиль? – застыл на месте Джейми.

–. Да. Почему у тебя такой удивленный вид? – рассмеялась Салли.

– Вообще-то я против машин – от них больше проблем, чем пользы.

– О, тебе наверняка понравится завести автомобильчик. Ну что ты? – Она прижалась к нему. – Поехали в «Хэродс» или в «Питер Джонс», нам надо посмотреть мебель.

Список вещей, которые Салли считала жизненно необходимыми, все рос, и Джейми поздравил себя с тем, что по неясной ему самому причине не сказал невесте о чеке матери, иначе эти деньги также уплыли бы. Он сохранит их на черный день.

День свадьбы приближался. У Джейми было такое чувство, словно он все глубже увязает в болоте, куда сам же и забрел. Уолтерсы взяли все заботы на себя, ему оставалось только решить, где провести медовый месяц. Он сказал Салли, что уже все устроил, хотя это было не так.

За неделю до свадьбы он встретил в пабе старого школьного друга, который теперь занимался разведением беговых лошадей. Этот друг сообщил ему информацию, которую он просто не мог оставить без внимания: взял немалую часть свадебного подарка матери и поставил экспрессом на четырех лошадей.

На следующий день он нервничал не меньше, чем лошади, от которых зависела судьба его денег. Он не мог расслабиться, не мог работать – на тот момент он работал помощником киномеханика в кинотеатре «Эссольдо», – не мог сидеть дома и терпеть непрестанные расспросы Салли о том, что с ним такое.

Итак, Джейми отправился в букмекерскую контору. Попав в такую родную для себя атмосферу, он прождал некоторое время, с трудом сдерживая волнение, и наконец услышал, что победила его первая лошадь, затем вторая. Потом его сердце чуть не остановилось: чтобы определить победителя в третьем заезде, понадобился фотофиниш, но все закончилось счастливо для него. Когда же и четвертая лошадь выиграла, на этот раз со значительным отрывом, он уже едва стоял на ногах от нервного истощения.

Получив свой выигрыш, он подумал было, не повторить ли все завтра, но затем выскочил из конторы и побежал по улице так, словно за ним гнались черти. Забежав в бюро путешествий, он заказал авиабилеты в Канны и номер в отеле. Теперь прекрасный медовый месяц был обеспечен.

4

Англия, 1971–1974

Много позже Джейми со смехом рассказывал знакомым о том, как его брак дал трещину уже в медовый месяц. Годы спустя на эту тему легко было шутить, но в то время, все это было совсем не смешно.

В один из дней своего свадебного путешествия он наткнулся на Басти Мортимера, также считавшегося когда-то в свете завидным женихом, а теперь банкира, женатого на наследнице кондитерского магната. Тем же вечером, играя с Басти в нарды, он спустил весь подарок матери. На следующий день, решив отыграться, он проиграл и треть той суммы, которую дал ему отец. К его удивлению, именно Басти положил этому конец – очевидно, совесть подсказала ему, что он лишает Джейми слишком многого, и он ушел под тем предлогом, что договорился встретиться с женой.

Они вернулись в Лондон. Салли сильно располнела, и теперь с ее лица почти не сходило кислое выражение. Джейми торжественно поклялся, что больше не будет совершать таких глупых поступков. Запланированный ими домик с садиком, в котором можно было бы гулять с ребенком, превратился в небольшую квартиру с двумя спальными комнатами. Заказы на мебель и коляску от фирмы «Сильвер Кросс» пришлось отозвать, они купили все в магазине подержанных вещей. Разумеется, миссис Уолтерс этого не одобрила. Поскольку Джейми так и не нашел хорошую работу, работать пришлось Салли. Он потерял место киномеханика после того, как выскочил в паб опрокинуть пару бокалов, не заметив, что вставил в кинопроектор не ту пленку. Новую работу он так и не нашел – работодателей настораживало то, что он ни на одном месте не задерживался подолгу.

Охваченный скукой, Джейми бродил по квартире и ждал письма, от Свена, но оно так и не пришло. Он постоянно думал о том, в какой тупик себя загнал, и разрабатывал невероятные планы, как вырваться из него. Но эти планы были чистыми утопиями, ничего конкретного и реального в них не было, всего лишь мечты идущего ко дну.

В тот день, когда родилась его дочь, Джейми стал другим человеком. Он лишь взглянул па девочку сквозь стекло, отделявшее приемную от комнаты, где лежали новорожденные, и тут же влюбился в нее.

Он и не знал, что ребенок может быть так красив. Его охватили незнакомые ему доселе чувства – гордость, любовь, желание заботиться о дочери. «Что ж, придется пересмотреть свои взгляды на жизнь», – сказал себе Джейми.

Он хотел назвать девочку Эммой, но Салли и миссис Уолтерс отвергли это имя, они заранее объявили миру об ожидаемом появлении Фионы.

Шли недели. По недомолвкам и сердитым взглядам Джейми начал догадываться, что Уолтерсы злы на него за то, что он не работает. Теперь он со страхом ждал воскресенья и поездки в Лутон на малолитражке, которую отдал Салли ее отец, после того как стало ясно, что Джейми не в состоянии сам купить машину. Его смущал размер сумок, которые родители каждый раз передавали дочери, зятю и внучке. «Благотворительная помощь бедным», – пытался шутить он.

Салли начало раздражать то, что он непрестанно слонялся по крохотной квартирке, и он стал шататься по Лондону – просто для того, чтобы держаться подальше от жены.

Как-то, когда Джейми, брел по Риджент-стрит, ему показалось, что он увидел Лу. Он бросился вперед, расталкивая прохожих.

– Лу! – закричал он на всю улицу.

Женщина обернулась.

– Джейми! – воскликнула она и улыбнулась ему все той же улыбкой, от которой его сердце всегда таяло. – Какой чудесный сюрприз! – Она подставила щеку для поцелуя.

– О, Лу, ты ничуть не изменилась!

– Да ладно тебе, Джейми, не надо мне льстить. Мне уже почти сорок.

– Я не льщу. Ты действительно выглядишь прекрасно.

И он говорил это вовсе не для того, чтобы сделать Лу приятное – у нее был просто чудесный вид. Ее кожа оставалась гладкой, Джейми не заметил ни одной морщинки. Да, светлые волосы были чуточку неухоженными, но лишь самую малость. На Лу был элегантный брючный костюм синего цвета, на плечах – шаль, закрепленная брошью.

– Правда, я слежу за модой? – улыбнулась женщина. – Давай зайдем в кафе, возьмем по чашечке чая и поболтаем – мы не виделись слишком долго.

Ведя светскую беседу, она подождала, пока им подадут чай.

– Джейми, почему ты ни разу не приехал домой?

– А меня никто не приглашал.

– Не глупи, с тех пор уже много воды утекло. Ты знаешь, что твой отец скучает по тебе?

– Так ты все еще?… – робко улыбнулся Джейми.

– Все еще с ним? Да. Удивительно, правда? А моя мама, упокой Господи ее душу, говорила, что это не будет длиться долго, – рассмеялась Лу.

– Ты любишь его?

– Очень. Тебя я тоже любила, знаешь ли, как оказалось, это вполне возможно.

– Но, почему же тогда ты так поступила? – спросил Джейми. Хотя прошло столько времени, ему все равно хотелось узнать, почему она была так жестока с ним.

– Потому, что я была нужна твоему отцу больше, чем тебе. Ты был еще ребенком, перед тобой лежала вся жизнь. Мне не следовало допускать этого – я знаю, что поступила ужасно глупо, но я просто не смогла устоять, понимаешь?

– Да, теперь понимаю, – засмеялся Джейми.

– Мне пришлось оттолкнуть тебя. Я знаю, что ты при этом чествовал. Иногда мне даже казалось, что ты хотел бы жениться на мне.

– Так и есть.

– Вот видишь? Теперь ты понимаешь, почему мне не следовало так поступать?

– А что случилось с ребенком?

– Я избавилась от него, – проговорила Лу, стараясь не глядеть на него и энергично размешивая сахар в чашке.

– О, бедная моя Лу!

– Никакая я не бедная. Я сама решилась на это, ведь Гарри предложил поддерживать ребенка материально. Но это было бы нечестно. Подумай: я воспитывала бы незаконнорожденного ребенка, который знал бы, что все на свете достанется тебе и Эсмонду. Нет, его нельзя было оставлять.

– Отец мог бы и жениться на тебе.

– И стать посмешищем для всего графства? Джейми, ты говоришь ерунду.

– Да кто сейчас обращает на это внимание?

– Ты думаешь? Тогда ты совсем ничего не знаешь о классе, к которому принадлежишь. А как ты? Как семейная жизнь?

От внимания Лу не ускользнуло грустное выражение, промелькнувшее по его лицу.

– Я вижу, не очень? Ну признайся же Лу!

Джейми словно мгновенно перенесся назад, в свою детскую: он рассказывал няне о том, что его тревожит, и знал, что она все исправит. Он рассказал, как Салли забеременела, как сильно она изменилась, рассказал о своем медовом месяце, Басти Мортимере и деньгах.

– А что ты чувствовал, когда потерял все эти деньги? – явно заинтересованная, спросила она.

– Это было просто прекрасно – глупо, правда? Если ты думаешь, что я весь изошел слезами, то ошибаешься. Мне казалось, что я очутился на самом краю пропасти, но это ощущение было таким острым, что я ни на что бы его не променял. Тем не менее, это меня кое-чему научило – больше такого не произойдет.

– Ой ли? – Лу склонила голову набок и понимающе улыбнулась ему.

– Не надо так улыбаться, а то я опять в тебя влюблюсь, – шутя сказал Джейми. Или это была не совсем шутка?

– А ведь ты теперь женатый мужчина! – заметила Лу. – У тебя есть работа?

Неделю спустя отец прислал Джейми приглашение. Еще через неделю у него уже была должность в брокерской фирме в Сити. Он знал, что все это организовала Лу – она, как и прежде, опекала его.

Уолтерсы и Салли пришли в восторг. Салли снова начала улыбаться и строить планы насчет дома с садиком, а в почтовом ящике опять стали появляться проспекты с рекламой мебели.

Были счастливы все, за исключением самого Джейми. Он сразу возненавидел свою работу, у него появилось ощущение, что он обменял тюрьму своей квартиры на тюрьму офиса, а настоящая жизнь по-прежнему проходит где-то в другом месте. Если бы не Фиона, он, наверное, уже давно сбежал бы.

На протяжении двух лет он зарабатывал хорошие деньги. Обаяние и связи сделали Джейми ценным работником, и его комиссионные все росли.

Ему очень нравилось проводить время с Фионой, он был горд ею, любил играть с дочерью, но все дело в том, что еще сильнее его влекла жизнь за окнами. Ребенок, дом, магазины, телепрограммы – у Салли не было никаких других тем для разговора. После ужина (обычно приготовленного на скорую руку из полуфабрикатов – Салли слишком уставала, чтобы готовить что-то свое) они включали телевизор и смотрели его, пока не подходило время ложиться спать. Ее любимыми передачами были телесериалы и игровые шоу Джейми частенько думал: всегда ли она была такой и как получилось, что он не замечал этого раньше?

Теперь он постоянно мечтал о сексе. Да, они занимались любовью, хотя назвать это так было бы большим преувеличением. Скорее, они спаривались удобства ради – всякое волнение безвозвратно ушло из этого процесса. Он знал каждый сантиметр тела жены, и иногда, когда его руки занимались ею, он задумывался, зачем ему это нужно, ведь никакой реакции его усилия не вызывали.

Взяв кредит, он таки купил дом с садом, но не прошло и года, как Салли уже начала уговаривать его купить домик за городом.

– Лучше где-нибудь в районе Данстейбла, так ближе к маме. Да и Фионе там будет лучше.

Эти слова прозвучали в ушах Джейми похоронным звоном.

Его жизнь изменил кухонный комбайн. Родители купили Салли его, в то время диковинку, во Франции, и теперь она только и говорила что об этом аппарате, а их еда ничем не отличалась от детских пюре, которые ела Фиона. Джейми начал засиживаться в офисе допоздна и ужинать по пути домой.

Он уже собирался войти в кафе, чтобы съесть там большой бифштекс с кровью, когда услышал знакомый голос.

– Джейми Грантли, дорогой друг, как дела?

Джейми обернулся и увидел Гатри, но это был совсем другой Гатри – великолепное когда-то тело стало попросту толстым, а красивые черты лица заплыли жиром.

– Гатри! Сколько лет, сколько зим!

– Да уж, старик, давненько не виделись. Не хочешь зайти со мной в мой клуб? Мне скучно ужинать одному, а остальные там – просто легкомысленные болтуны.

За столом Гатри скоро оказалось с десяток знакомых – тут были и французы, и американцы, и немцы. Одни работали в киноиндустрии, другие были писателями, третьи художниками. Разговор, который они вели, буквально оживил Джейми: никто из них даже не заикался о деньгах.

Джейми жадно вслушивался в беседу, получая от этого острое наслаждение. Но потом он обратил внимание, что сидевший рядом с ним Гатри, который обычно был душой любой компании, словно витает где-то далеко.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Со мной? Да, – ответил Эвримен.

– Нет, я чувствую: что-то произошло. Ты здесь, за столом, но в то же время тебя нет с нами, и у тебя грустный вид.

– Какой ты проницательный! – рассмеялся Гатри, но Джейми знал, что это всего лишь маска – глаза его друга так и остались грустными.

– Расскажи мне, что случилось. – Джейми положил руку на запястье Гатри и сжал его.

Эвримен глубоко вздохнул, и Джейми к своему ужасу заметил, что друг может в любую секунду расплакаться. Ресторанный шум сразу отошел на задний план, и в мире остались только они двое.

– Ты слышал такое:

Рождение, и смерть, и тел соединенье -

Вот все, что в мире преисполнено значенья,

Я был рожден, но мой черед пришел.

– Гатри, я не понимаю, о чем это ты.

– Дорогой мой, я работал над тобой, но всегда знал, что твоя внешность не позволит тебе получить хорошее образование. В данном случае Элиот все сказал за меня.

– Что все? Почему ты так мрачен?

– Говорят, что смерть прекрасна. Так вот, дорогой мой Джейми, это ложь. Смерть уничтожает красоту, а не создает ее. Смерть – это боль и страх, разложение и вонь, это сочащиеся гноем тела, это ад. – Он говорил это так, словно боялся, что Джейми не поймет его.

– Кто умер, Гатри? – тихо спросил Джейми.

– Ты что, действительно не знаешь? А я, дурак, был убежден, что об этом известно всему миру, что мое горе должны разделить все без исключения. Зиты больше нет.

– О, Боже! Это просто ужасно.

– Да, ты прав. Насколько я понимаю, ты хотел бы узнать, как это произошло, но считаешь, что спросить напрямую было бы невежливо. Что ж, похвально. Так глупо: у нее болел живот, но все были так жестокосерды, что не обращали на это внимания. Оказалось, что у нее аппендицит, перешедший в перитонит, и она просто сгорела в лихорадке. Я ничего не мог поделать – это со всеми-то моими деньгами. – Гатри посмотрел на свои похожие на сардельки пальцы. – Знаешь, незадолго до ее смерти мы поженились, это такая милая церемония. – Он улыбнулся, но Джейми увидел, что в его глазах блестят слезы. – Она была очень довольна. Что же теперь? – Он пожал плечами. – Я знаю, что никогда не найду другую такую женщину, она была уникальна. Теперь я ем и пью до отвала и надеюсь, что таким образом смогу ускорить собственный конец.

– Гатри, пожалуйста, не надо так говорить. – Джейми украдкой вытер слезу.

– Милый, милый Джейми! Я всегда знал, что не ошибался в тебе, ты мне понравился с первого взгляда. Среди всех этих людишек только ты наделен душой. – Внезапно он встал. – Все это слишком грустно, чтобы можно было подобрать нужные слова. Эй, народ, поехали в «Элизиум», немного посорим деньгами! – Он почти мгновенно вновь сделался веселым, а Джейми опять стал слышать окружающий шум и видеть сотрапезников, ему даже показалось, что этот разговор он вообразил.

В казино Джейми с головой окунулся в азарт – это было неизбежно. К полуночи он проиграл все деньги, которые откладывал на идиллический дом неподалеку от Данстейбла.

Но это еще не все: Гатри познакомил его с кинопродюсером по имени Форест Элингем.

– Вы – мой Питер Аскот! – возбужденно сказал мужчина, наставив указательный палец на Джейми.

– Прошу прощения?

– Вы смотрели какие-нибудь фильмы о Джеймсе Бонде?

– Ну конечно!

– Открою вам секрет: мои фильмы из серии про Питера Аскота затмят «бондиаду». До сих пор меня сдерживало только то, что я не мог подобрать актера на роль Питера.

– Но я никогда не играл в кино!

– О, Джейми, дорогой, пусть это тебя не беспокоит. Если Форест говорит, что ты годишься на эту роль, хватайся за его предложение обеими руками и начинай благодарить его, – посоветовал Гатри. – Но, Форест, на всякий случай: этот парень натурал. Видел бы ты, как он играл Джульетту в четвертом классе – у меня просто слезы на глаза наворачивались, – и Гатри от души рассмеялся.

– Бросить работу? Да ты просто спятил! – визжала Салли па следующее утро.

– Мне стоит хотя бы попробовать, – ответил он, чувствуя, что попал в дурацкое положение.

– Попробовать? Ты должен всем сердцем хотеть играть, иначе у тебя ничего не выйдет!

– Думаю, им нужны мое лицо и тело, а не игра, – застенчиво улыбнулся Джейми.

– Черта с два! Есть тысячи актеров, которым ты даже в подметки не годишься! – Салли сердито скомкала кухонное полотенце. – Так вот, ничего у тебя не выйдет. Я просто не позволю тебе все испортить, ты задолжал мне и Фионе и обязан держаться за свою работу. Это всего лишь одна из твоих дурацких азартных игр. Если ты уйдешь из фирмы, я также уйду – клянусь тебе в этом!

– Тогда уходи, – тихо произнес Джейми.

– Я серьезно!

– Я тоже.

– А что будет со мной и с Фионой? – спросила Салли, подбоченившись; ее когда-то красивое личико исказилось злобой.

– Три проклятых года я только и думал о тебе и Фионе. Теперь мне подвернулся шанс, и я не собираюсь упускать его.

– Джейми, ты просто никуда не годный мерзавец.

– Именно так. Хочешь узнать еще кое-что? Сегодня ночью я проиграл деньги, отложенные на дом, и мне это понравилось до чертиков.

– Ах ты ублюдок! – заверещала Салли. – Я тебя ненавижу!

Она выскочила из комнаты.

Утром их с Фионой уже не было.

5

Англия, 1977–1984

Далеко не все знали, что у Джейми есть дочь: он старался не говорить об этом, а когда заполнял анкету для справочника «Кто есть кто», то не упомянул о своем браке с Салли. Иногда ему казалось, что он поступил так, чтобы внушить самому себе, что семьи у него никогда и не было, и таким образом избавиться от тяготившего его бремени вины. Разумеется, это не помогло. Для тех, кто знал его достаточно долго, чтобы быть осведомленным о существовании Фионы, все это выглядело так, словно память внезапно изменила ему. Но это было лишь уловкой, чтобы скрыть свою тоску.

Редкий день проходил без того, чтобы Джейми не думал о Фионе и не ощущал острого, до боли, желания увидеть ее. Она часто снилась ему, и это всегда был один и тот же сон: Фиона, четырехлетняя, как в день, когда он их бросил, лежит в его объятиях. Когда же он приходил в себя и понимал, что это всего лишь сон, то его глаза становились мокрыми от слез.

С тех пор как маленькая ручка дочери в последний раз доверчиво лежала в руке Джейми, прошло шесть лет, шесть месяцев, две недели и три дня. Ей было пять, когда он перестал видеться с ней. Разлука причиняла ему сильную боль, но встречаться с дочерью на короткие часы, гулять по парку или зоопарку и потом прощаться было еще больнее, кроме того, это не нравилось Фионе. Она цеплялась за него, плакала и кричала каждый раз, когда они расставались. Джейми любил свою дочь слишком сильно, чтобы еженедельно подвергать ее такому испытанию. Он решил, что будет лучше, если исчезнет из ее жизни и позволит ей забыть его – ведь это неизбежно случится. Сам он никогда ее не забудет, он будет хранить свою любовь к ней, надеясь, что однажды, когда Фиона подрастет, она отыщет его.

Его надежда на то, что Салли найдет себе кого-нибудь еще, сбылась менее чем через два года после того, как они расстались. Раньше она отказывалась дать ему развод, теперь же сама торопила его. Зная, что в жизни Фионы появится «новый папа», Джейми несколько недель мучился от ревности, которую у него никогда не вызывала ни одна женщина. Однако рассудок все же победил – он сказал себе, что Фионе станет только лучше, если у нее будет более надежный отец, такой, который сделает ее мир устойчивым и безопасным – в конце концов, новый «выбор» Салли оказался бухгалтером.

Само собой, его намерение больше не видеться с Фионой, хотя и тщательно разъясненное Салли, было неверно понято. Каждый раз, звоня Джейми, она намекала на то, что как отец тот несостоятелен. Иногда он получал сухие письма от мистера Уолтерса и слезливые – от бывшей тещи. Ему удалось немного улучшить их мнение о себе тем, что он всегда вовремя платил алименты, и гораздо больше, чем было установлено судом.

Его решимость не вмешиваться в воспитание Фионы сильно поколебалась, когда Салли сообщила ему в письме – не спросила совета, а именно проинформировала, – что отныне девочка будет носить фамилию отчима. Салли объяснила это тем, что так Фионе будет проще учиться в школе. Джейми пригрозил, что в таком случае не даст им больше ни пенса, и настоял-таки на своем. Пару лет спустя он ничуть не удивился, когда пришел запрос дать разрешение на формальное удочерение Фионы новым мужем Салли. Джейми сообщил, что никогда не даст на это согласия и будет бороться до конца, чего бы это ему ни стоило. Салли пошла на попятную, но сначала дала ему знать, что считает его бездумным эгоистом. Однако это было не так. Он регулярно писал Фионе – что было для Джейми непростым делом, ведь он терпеть не мог писать письма, кроме того, теперь он совсем не знал девочку, которой адресовал эти письма. Он отправлял веселые письма, где описывал свою работу в кино, свои поездки, но Фиона никогда не отвечала. На каждое Рождество и на каждый день рождения он посылал подарки, однако даже не знал, доходили ли они. Он всегда вовремя платил алименты, оплачивал учебу дочери, давал деньги на все, чего просила у него Салли.

К тридцати годам Джейми Грантли стал Джейми Грантом, высоким мускулистым блондином с голубыми глазами, всемирно известным и высокооплачиваемым киноактером. Форест Элингем оказался прав, а Салли ошибалась: Джейми прошел кинопробы без малейшей заминки. Спустя восемнадцать месяцев первый фильм из серии о Питере Аскоте уже собирал огромную кассу по всему миру – как и четыре его продолжения. Шестой фильм обещал стать не менее успешным. С каждой серией гонорар Джейми рос, и теперь он был одним из наиболее высокооплачиваемых актеров в мире. Джейми заработал целое состояние, но богатым человеком так и не стал.

Он хорошо знал свою натуру и, чтобы обеспечить Фионе будущее, немалую часть своих доходов передавал в доверительный фонд, который основал для нее. С тем что у него оставалось в результате, он, разумеется, был волен поступать, как ему заблагорассудится.

И он так и делал.

Джейми жил, что называется, на полную катушку. У него была роскошная квартира в Лондоне, в придачу к которой он собирался приобрести виллу в Швейцарии. Он всегда фигурировал в списках наиболее стильно одетых людей Англии и США. У него была масса женщин, и ни одна не жаловалась на его скупость. Он питался в лучших ресторанах, пил только изысканные вина, водил спортивные автомобили последних моделей. У Джейми было абсолютно все.

И при этом он был несчастлив, потому что редко видел единственного человека, которого по-настоящему любил, и никогда с ним не разговаривал.

Он начал кутить. Теперь он был знаменит не только благодаря своим ролям, но и из-за выходок в барах и ночных клубах всего мира. Когда не было работы, он мог пить неделями напролет, в таком состоянии часто ввязываясь в драки. Само собой, поблизости всегда оказывались репортеры. Его подвиги освещались в газетах всех стран, где демонстрировались его фильмы.

Это беспокоило кинокомпанию, и Джейми несколько раз предупреждали о возможном разрыве контракта. Когда это случалось, он ощущал себя школьником, которому сообщают, что, если его выходки повторятся, его исключат. Джейми всегда извинялся, признавал ошибки, улыбался своей озорной улыбкой, от которой женщины всего мира млели, и продолжал жить той жизнью, которая, как он знал, только и способна немного приглушить постоянную тупую боль.

Настал день, когда у дирекции киностудии наконец открылись глаза на то, какую рекламу фильму делает разгульная жизнь их звезды. А поскольку, приступая к съемкам очередной серии, Джейми всегда на месяц заезжал в санаторий, чтобы протрезветь и вернуть себе физическую форму, и никогда не пил во время съемок, то компания начала делать заявления для прессы, описывая дебоши, в которых Джейми никогда не принимал участия.

Испания, 1984

Джейми очень устал. Он гордился тем, что, по его словам, никогда не использовал в своих фильмах дублера. На самом деле это было не так – иногда, когда трюк был так опасен, что страховые компании отказывались покрывать возможный ущерб, Джейми уступал место в кадре каскадеру. Но поклонники, конечно же, об этом не знали. Все остальное он делал сам. Сегодня Джейми жалел об этом – он почти весь день провел в седле, ведь по сценарию Питер Аскот должен скакать по песчаным дюнам на берегу Черного моря, преследуемый агентом КГБ. Разумеется, съемки проходили не в СССР, а в Испании – это было намного дешевле. Джейми едва держался на ногах от усталости, после ряда падений все его тело покрылось синяками, ему было жарко, и у него вконец испортилось настроение, что так не походило на него, ведь он был известен своим добрым нравом. А еще Джейми раздумывал над тем, не слишком ли он стар для таких нагрузок – ему исполнилось уже тридцать пять, и за плечами остались пять фильмов о Питере Аскоте.

– Джейми, не желаешь сегодня сходить на одну вечеринку?

– Ты что, шутишь? Я чуть жив, – ответил он своей партнерше по фильму Шин Стори. Тем временем костюмер пытался снять с него плотно облегающие ногу сапоги.

– Да ладно тебе, пошли! Вечеринка пройдет в том сказочном замке, который мы вчера видели – ее устраивает какой-то то грек-судовладелец. Там будут только сливки общества.

– Даже не знаю… Вообще-то я мечтаю о джакузи и мягкой постели.

– О, Боже, Джейми, ты что, стареешь? Не знала, что ты стал таким занудным. Пойдем, я не хочу идти туда одна! – Шин встряхнула знаменитой копной рыжих волос и надула свои не менее знаменитые пухлые губки.

– Ну ладно – но только на часок. Журналисты будут в восторге.

На протяжении всех съемок масс-медиа лепили из Джейми и Шин влюбленную парочку. Это до колик смешило всех знающих людей, ведь Шин была убежденной лесбиянкой.

Она оказалась права насчет замка – тот действительно был просто сказочным. Камень его стен был необычайного желтовато-розового оттенка – наверное, за столетия, проведенные на горячем испанском солнце, он выгорел и стал словно фреска. Замок был квадратным по форме, отталкивающим и в то же время прекрасным. «Мавританский стиль», – предположил Джейми.

На вечеринку пригласили массу народу, но иначе и быть не могло, ведь только так можно заполнить большие залы, под сводами которых непрестанно звучало эхо. «Если бы гостей было меньше, вечеринка производила бы впечатление одинокой горошинки, попавшей в железнодорожную цистерну», – решил Джейми, поднимаясь по длинной каменной лестнице. Он шел под руку с ошеломляющей Шин. С хозяином он до этого не встречался, тем не менее, его встретили как друга детства, пропавшего много лет назад.

Слава имела для Джейми хотя бы тот плюс, что он никогда не оставался один. Как только они с Шин вошли в необъятный зал. их тут же окружили какие-то люди, похоже считавшие себя их близкими знакомыми, хотя Джейми почти никого из них не помнил.

– Джейми, я хотел бы представить тебя своей жене. Она давно мечтает познакомиться с тобой.

– Уолт! Рад тебя видеть, – искренне ответил Джейми – кого-кого, а этого человека он знал. Он несколько раз встречался с Уолтом Филдингом на благотворительных мероприятиях в Нью-Йорке и даже снимался в рекламе шампуня из натуральных компонентов, который производила компания американца. Разумеется, он делал это не из дружеских чувств, а ради огромной суммы, которую выплатил ему Уолт и большую часть которой он проиграл на скачках в Кентукки.

– Лорд Грантли, мне так приятно. – Черити Филдинг протянула худую, напоминающую клешню руку, которая казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать все надетые женщиной украшения из золота и драгоценных камней.

– О, пожалуйста, называйте меня Джейми, – проговорил он своим чарующим голосом, и это заставило Черити по-детски хихикнуть, так что с ее лица на мгновение сошло неизменное кислое выражение, наводившее на мысль, что она только что проглотила лимон.

– Как это мило! Я буду звать вас Джейми, если вы станете называть меня Черити. – Женщина по-прежнему глупо улыбалась и держала Джейми за руку. – Мне только непонятно, почему мы не встречались раньше.

– Да, Черити, это даже странно, – убежденным тоном произнес Джейми.

– Я уже говорила Уолту, что мы могли бы пригласить вас отправиться вместе с нами в круиз, который мы собираемся совершить на арендованной яхточке, – быстро проговорила Черити.

– Ты называешь этот корабль яхточкой? – сказал Уолт, и по его тону Джейми догадался, что идея взять судно наверняка принадлежала не ему, а Черити.

– Сочту за честь – если вы согласны терпеть мою морскую болезнь. – Джейми всегда принимал подобные приглашения: это позволяло ему экономить деньги.

– Джейми, говорят, что здесь будет Гатри Эвримен. Вы ведь его знаете? Не могли бы вы познакомить нас с ним или, еще лучше, уговорить его отправиться с нами в этот круиз?

Джейми внимательно посмотрел на женщину, худобой и хищными повадками напоминавшую ему богомола.

– Мне очень жаль разочаровывать вас, но Гатри никогда не покидает сушу, он даже не летает самолетами.

– Правда? Как необычно. А как он передвигается по миру?

– Автомобилем и поездом.

– Но как же Ла-Манш?

– Он дожидается, пока под ним пророют туннель. – Утомленный этим разговором, Джейми оглянулся, и почувствовавший его настроение Уолт указал жене на только что прибывшего короля Испании. Очевидно, в представлениях Черити монархи имели намного более высокий ранг, чем кинозвезды, и она бросилась к очередной жертве.

Джейми поискал глазами Шин и увидел, что та прогуливается под руку с ошеломительно красивой блондинкой, немецкой графиней. Было видно, что это не просто светская болтовня, и Джейми мысленно порадовался, что не стал ухлестывать за Шин.

– Да, дорогуша, настали трудные времена. Теперь сложно определить, кто натурал, а кто нет, правда? – Человек, которому принадлежал этот голос, словно читал его мысли.

– Гатри! Как я рад тебя видеть!

– А как я рад!

– Я говорил, что считаю тебя своим ангелом-хранителем?

– Как забавно! Меня по-всякому называли, но чтобы ангелом?! – Гатри рассмеялся своим чудесным рокочущим смехом, который, казалось, берет начало где-то ниже пояса, громыхает в круглом животике, набирая силы, пробегает вверх по туловищу и выходит наружу громким торжествующим фальцетом.