Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга первая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)

– Выпей, сынок, за здоровье молодых! Стася и Ричи просто созданы друг для друга. Моя девочка прямо-таки расцвела, когда рядом с ней появился Ричард. Если б ты знал, с какой нежностью и обожанием Стасенька взирает на него! Да и Ричи глаз с жены не сводит – влюблён, как мальчишка. Я даже немного завидую ему…

Император мечтательно вздохнул, возрождая в памяти свои встречи с юной, прекрасной Алинор. Он намеренно не закрывал сознание, и Дима стал вынужденным зрителем его любовных воспоминаний. Аромат любви Керонского сада… Алинор, стройная и свежая, как молодая берёзка в весеннем лесу… Мать и дочь были похожи, словно капли росы… Во рту пересохло, к горлу подступил комок… "Стася… Моя Стася…" – мысленно простонал Дмитрий, глотнул вина и безжизненным голосом произнёс:

– Я перестроил Керонский замок и парк…

– Это была прекрасная идея, сынок! – Фёдор закрыл сознание, допил вино, и его взгляд вновь затуманился. – Вижу, словно наяву, как по цветным дорожкам топают маленькие ножки моих внуков. Думаю, они будут частыми гостями любимого дядюшки. Девочки – копии мамочки, а мальчишки – маленькие Ричарды… Представляю, как эти шустрые проказники бегают среди фонтанчиков, собирают цветы на лужайках, и девчонки, вместе с мамочкой, плетут венки. Идиллия!

В ожидании ответа император посмотрел на бледного, как полотно, сына, и тот механическим голосом сообщил:

– На материковых территориях Годара расплодилась чёрная мышь-сладкоежка. Тридцать процентов молодых посевов было уничтожено. Проведённое расследование показало: внезапный приплод мыши обусловлен необдуманными экспериментами группы природных магов. Лидер группы казнён, а его сообщники направлены на борьбу с вредителем. На данный момент численность мыши-сладкоежки снижена до нормы, посевы восстановлены.

– Стасенька будет рада получить в подарок от любимого брата манто из чёрной мыши. Их мех весьма труден для обработки, но, насколько мне известно, годарским скорнякам нет равных в выделке мышиных шкурок. Представляю, как моя девочка обрадуется! Ричи обожает чёрный цвет, а Стасенька старается одеваться так, чтобы всегда радовать глаза любимого мужа. Их трепетные, нежные отношения бальзамом льются на мою душу. – Император томно вздохнул и вновь наполнил бокал вином. – А ты что не пьёшь, сынок? Неужели счастливый брак родной сестры не веселит твоё сердце?!

По губам Фёдора скользнула ехидная улыбка – Дима держался изо всех сил, но глухое, безысходное отчаяние выплёскивалось из него, точно вода из переполненной бочки.

– Обильное цветение высокогорного винограда обещает небывалый урожай, – убитым голосом сообщил он. – По оценкам экспертов производство вина в этом году возрастёт в полтора раза, а…

– Замечательно! Осенью я планирую женить тебя на Веренике. Нужно же узаконить ваши отношения в этом времени! Так что на свадебном пиру мы вдоволь напьёмся сладкого, игристого вина, такого же весёлого и живого, как твоя Ника! И я лично прослежу, чтобы на этот раз твоя женитьба не оставалась фикцией!

Дмитрий поднял на отца бледные голубые глаза:

– Вереника ещё ребёнок…

– Ерунда! Наложницы, любезно подаренные мне Тёмой, рассказали, что в Камии не особо обращают внимания на возраст девушки. Ника вполне готова к браку, и тянуть не имеет смысла! Я бы взял её себе, но ради тебя…

– Хватит! – Дима вскочил, сверкая холодными, как снег, глазами. – Хватит издеваться! Доклад закончен!

Маг швырнул на стол папку и исчез, а император громогласно расхохотался.

– То ли ещё будет, сынок!

Дима с размаха упал на кровать в покоях Маруси и уткнулся лицом в подушку. Тонкая наволочка ещё хранила запах любовницы. "Ну, зачем я отослал её?" – нервно комкая шёлковую простыню, думал маг. – Пусть бы жила в Кероне! До сих пор никто не узнал о ней. И дальше бы не узнали!.."

– И я о том же! – Артём присел на кровать, в его ухоженных пальцах дымилась длинная коричневая сигарета. – Прикажешь вернуть её, хозяин? Я мигом!

– Нет… – простонал Дима и перевернулся на спину. – Не надо, Тёма. Я отпустил её на свободу, и не хочу снова заключать в клетку. Она ведь жила в Кероне на положении узницы. А на Земле Маша обзаведётся друзьями, любовником… – Маг сморщил нос. – Короче, я должен забыть её.

– Ну-ну…

Артём испепелил сигарету и скрестил руки на груди, выжидающе глядя на друга.

– И Стасю тоже, – добавил Дмитрий. – Ей хорошо с Ричардом. Пусть живут. Детишки пойдут, девочки, мальчики…

– Точно-точно, хозяин! Особенно интересно про мальчишек. Пара-тройка запретных сыновей Хранительницы, и Лайфгарму конец. Я знал, что ты неспроста отдал Стасю Ричарду! У тебя были далеко идущие планы на этот брак, хозяин. Гениальные планы! Мне, простому камийскому чародею, не понять… – Артём сплюнул и зло добавил: – Магистр в гробу перевернулся, слушая тебя, Дима. Знаешь, что он сказал бы?

Дмитрий утвердительно кивнул и с досадой закусил губу, поскольку его кивок не удовлетворил Артёма. Глаза временного мага вспыхнули льдом, а голос зазвучал твёрдо и повелительно:

– Тряпка! Сопливый щенок! Трус! Твои проблемы – яйца выеденного не стоят! Ты самый сильный маг в Лайфгарме! И у тебя есть я! Ты должен быть повелителем мира, а не служить какой-то вшивой Легенде! Убей Фёдора! Всё лучшее должно принадлежать тебе! Нравится Маруся – бери! И Хранительницу – тоже! Женись на обеих, а соответствующий закончик я тебе в секунду состряпаю! Сделай это, Дима, и магистр будет гордиться тобой!

– Но мир убьёт Стасю…

– Значит, туда ей и дорога! – рявкнул Смерть и осёкся. Серебряные глаза потемнели, голос задрожал. – Прости… – заскулил временной маг, бухнулся на колени и сквозь слёзы забормотал: – Прости, хозяин… Я больше не буду…

Артём уткнулся лицом в край кровати. Плечи его дрожали, из горла вырывались непонятные булькающие звуки, хрип…

– Тёма! – Дмитрий валиком скатился с постели, поднял друга с колен и прижал к себе. – Не надо, Тёма! Ты ни в чём не виноват! Пожалуйста, успокойся! Хочешь я…

– Я хочу, чтобы ты перестал хандрить… Пусть ты не будешь повелителем Лайфгарма, но зачем же хоронить себя в четырёх стенах? Давай устроим вечеринку, – причитал Артём, шмыгая носом. – В карты поиграем, я наложниц притащу…

Дима усадил друга на кровать, сел рядом и тихо заговорил:

– У меня нет никого ближе тебя, Тёма. Твоя жизнь мне дороже жизней всех лайфгармцев. Прекрати думать о новом повороте Времени! Пусть всё идёт, как идёт! Потому что, коснувшись Времени, ты можешь умереть, а этой потери, я уж точно не переживу. – Маг замолчал, ласково погладил друга по растрёпанным пшеничным волосам и заглянул в мокрые шоколадные глаза. – Потерпи немного, Тёма. Я разберусь, обязательно разберусь: и с Фёдором, и с миром, и с женитьбой. – Артём судорожно всхлипнул, и Дима с жаром продолжил: – Если тебе хочется, я стану повелителем Лайфгарма! Только не плачь, прошу тебя! – Маг сотворил белый носовой платок и бережно вытер слёзы друга: – В конце концов, кому, как не запретному сыну Хранительницы, править Лайфгармом? Тем более, такое уже было, а история, как говорят, развивается по спирали… Мне нужно успокоиться, всё обдумать…

– Думай, – неожиданно резко произнёс временной маг. – Только не долго. Иначе, я сам завоюю Лайфгарм и положу его к твоим ногам, хозяин.

Артём отобрал у друга платок, шумно высморкался и исчез.

– А он ведь может, – пробормотал Дмитрий, перенёсся в свои покои и подошёл к окну.

Апельсиновое солнце стояло в зените, щедро даря миру тепло. И ему, похоже, было наплевать, кто будет править Лайфгармом: запретный сын Хранительницы или маг-экспериментатор. Оранжевый раскалённый шар просто делал свою работу и беспокоился лишь о том, чтобы её не лишиться.

Глава 7.

Чужая жизнь и первая охота.

Пузырьки жались к хрустальным стенкам, словно пытаясь вырваться на свободу, и Маруся подумала: "Совсем, как я. Только… – Девушка шевельнула бокал, пузырьки выпрыгнули на поверхность и лопнули. – Что будет со мной, когда я узнаю правду?"

Вот уже несколько дней хозяйка успешного туристического агентства "Путешествуем по миру" чувствовала себя, что называется, не в своей тарелке, а, точнее, не в своей шкуре. Марусе казалось, что она по ошибке заняла чужое место и живёт чужой жизнью. "Каким образом у меня появилась собственная фирма и роскошный особняк?" – спрашивала себя девушка, но ответа не находила. Память упорно отказывалась предоставить хозяйке нужную информацию, а если Маруся упорствовала, заставляя себя вспоминать, у неё начиналась дикая головная боль. Так и сейчас, задумавшись о своём туманном прошлом, и не менее туманном будущем, девушка ощутила надвигающийся приступ мигрени. "Ой, не надо!" – мысленно воскликнула она, сосредоточилась и, как выяснилось, вовремя.

– … sont prets a signer le contrat a long terme (готовы подписать долгосрочный контракт), – донёсся до слуха приятный, чуть рокочущий голос.

Хозяйка компании "Путешествуем по миру" обворожительно улыбнулась собеседнику, чуть заметно кивнула, и импозантный мужчина с лёгкой проседью в чёрных, как смоль, волосах с воодушевлением продолжил:

– Et moi, en depit du bon sens, on vous voulait communiquer sur cela non dans l'atmosphere ennuyeuse officielle, mais ici, par le restaurant confortable et calme. Parce que vous etes charmants, Maria! (И мне, вопреки здравому смыслу, хотелось сообщить Вам об этом не в скучной официальной атмосфере, а здесь, в уютном и тихом ресторанчике. Потому что Вы обворожительны, Мария!)

Блеск светло-зелёных глаз будущего партнёра напомнил Марусе взгляд охотящегося за воробьями кота, и она едва не рассмеялась – очередная деловая встреча превращалась в любовное свидание.

– Merci pour la confiance, Philippe. J'espere, la cooperation de nos compagnies sera feconde et profitable (Спасибо за доверие, Филипп. Надеюсь, сотрудничество наших компаний будет плодотворным и прибыльным). – Маруся подняла бокал. – Pour le succes! (За успех!)

– Sur, oui! (О, да!) – восторженно отозвался партнёр, выпил вино и махнул рукой. – Du champagne! Le meilleur! (Шампанского! Лучшего!)

Молодой, элегантный официант поклонился и бросился было выполнять заказ, но Филипп остановил его, поманил к себе и что-то зашептал на ухо.

– Sera execute, monsieur! (Будет исполнено, месье!) – понимающе кивнул официант и умчался, успев, однако, бросить на Марусю восхищённо-удивлённый взгляд.

"Н-да… От этого, пожалуй, будет не просто отделаться!" – подумала про себя девушка, продолжая обворожительно улыбаться не в меру разгорячившемуся партнёру.

Немолодой солидный мужчина с юношеским пылом сыпал комплиментами в её адрес, а уж смотрел так, что у любой другой женщины сердце непременно растаяло бы. Но не у Маруси. И это было странно: до недавнего времени её тоже радовали и восхищённые мужские взгляды, и комплименты, а теперь хвалебные слова как будто бы исчезали в зияющей пустоте. Девушка опустила взгляд в бокал с шампанским, представляя, как некто в чёрном вырезает ей сердце и аккуратно помещает в банку с формалином, чтобы сохранить в качестве экспоната своей коллекции. Живое воображение тут же дорисовало огромную холодную комнату со множеством стеллажей, на которых громоздились литровые банки с сердцами… Бр-р. По лицу Маруси скользнула тень недовольства, и Филипп отреагировал мгновенно.

– Ce n'est pas cela, Maria? (Что-то не так, Мария?)

– Est absent-est absent… Ici un peu froidement, il ne vous semble pas? (Нет-нет… Здесь немного прохладно, Вам не кажется?) – Плавным движение девушка накинула на обнажённые плечи невесомое серебристо-белое манто и, мило улыбнувшись, подняла бокал. – Nous boirons? (Выпьем?)

– Pour vous, en lavant l'associee charmante! (За Вас, моя обворожительная компаньонка!)

Маруся сделала несколько глотков вина, обдумывая вежливый и тактичный способ расстановки точек над "i", но тут возле столика, как по волшебству, возник официант с небольшим серебряным подносом, на котором стояла тонкая ваза с дивной орхидеей. Нежные восковые лепестки пламенели оранжево-алыми прожилками, и, казалось, что на ветке горят маленькие живые огни… Девушка заворожено смотрела на чудесный цветок, и вдруг из глубин памяти, как пузырёк воздуха со дна бокала, стремительно вспорхнуло воспоминание. Предвкушая сладостный миг раскрытия тайны, Маруся замерла, но бархатный голос Филиппа, вмиг ставший неприятным и резким, пророкотал: "Acceptez cette image de mien негасимой de l'amour de vous, Maria! (Примите этот образ моей негасимой любви к Вам, Мария!)", и пузырёк-воспоминание лопнул, не достигнув поверхности. Лицо девушки побледнело, глаза стали отрешёнными и больными, а изящные пальцы сжали бокал так, словно хотели раздавить.

– Merci, Philippe, (Спасибо, Филипп), – едва шевеля губами, произнесла Маруся, аккуратно поставила бокал на стол и замерла, глядя прямо перед собой.

– Il vous est mauvais? (Вам плохо?) – забеспокоился незадачливый поклонник. – Appeler le medecin? (Позвать врача?)

– Oui. Non (Да. Нет). – Голос девушки был тих и бесцветен, губы дрожали. – Philipppe me faut a la maison (Мне нужно домой, Филипп).

– Certes-certes (Конечно-конечно).

Филипп выскочил из-за стола, метнулся к девушке, помог ей подняться и, бережно поддерживая под локоток, повёл к выходу. Свежий ночной воздух немного взбодрил Марусю. Она глубоко вздохнула, слабо улыбнулась французу и тихо произнесла:

– Pardonnez qu'a abime a vous le soir… (Простите, что испортила Вам вечер…)

– A une belle femme il faut etre enigmatique (Красивой женщине положено быть загадочной), – галантно отозвался её кавалер и с любовью заглянул в серые больные глаза: – Mais, probablement, demain…(Но, возможно, завтра…)

– Probablement (Возможно), – эхом отозвалась Маруся и облегчённо выдохнула: её верный секретарь и шофёр Костик заметил хозяйку, и к дверям ресторана подкатил белый "Лексус".

Филипп проводил девушку до машины, нежно коснулся губами её руки и прошептал:

– Je vivrai avec la rencontre avec vous, Maria (Я буду жить встречей с Вами, Мария).

Дверца тихо хлопнула, мотор заурчал. Белый автомобиль рванул с места и через минуту скрылся с глаз, а растерянный и огорчённый Филипп всё стоял у порога ресторана, размышляя о таинственных русских женщинах…

Всю ночь Марусе снились сны: чёрно-белые и цветные, мучительные и сладкие, жестокие и нежные… Она, как зритель в кинотеатре, смотрела фильм с собой в главной роли. "Наконец-то! – ликовала во сне девушка. – Наконец-то я узнала правду! И пусть всё сложилось не так, как хотелось, но теперь я помню!.."

Назойливое пение будильника ворвалось в драгоценный сон в самый неподходящий момент.

– Ещё чуть-чуть, – шептала Маша, шаря рукой по тумбочке, но безжалостный механический губитель грёз ни в какую не желал находиться. – Чтоб тебя разодрало! – выругалась девушка, открыла глаза и с силой нажала на кнопку. – Заткнись же, чёрт тебя дери!

Будильник покорно замолчал, а Маруся откинулась на подушки и прикрыла глаза. Минут десять она безуспешно пыталась вернуться в чудесный кинозал, а потом вдруг поняла, что не помнит ни единого кадра из захватывающей "документальной ленты". Эмоции, правда, остались – боль и наслаждение, страх и отчаянная решимость, печаль и радость…

– Только пользы от них никакой! Одно расстройство! – Маруся отбросила одеяло, села по-турецки и задумалась. – По крайней мере, теперь я точно знаю, что у меня в голове образовались какие-то склеротические дыры! А, значит, есть смысл искать, вспоминать и бороться за свою память!

Знакомая по "фильму" отчаянная решимость окатила ледяной волной, по телу прошла дрожь, руки невольно сжались в кулаки. "В бой!" Девушка по-кошачьи мягко спрыгнула с кровати и отправилась душ. Придирчиво оглядев себя в зеркальной стене ванной комнаты, Маруся осталась довольна фигурой, а вот лицо заставило тяжело вздохнуть: "Нелегко мне далась эта ночка… Но… Женщина я или нет?" Она показала отражению язык и приступила к утреннему туалету.

Когда девушка появилась в столовой, Костик со столь откровенным восхищением уставился на неё, что едва не выронил из рук поднос с кофе и бутербродами. "Красота – страшная сила", – мысленно прокомментировала его поведение Маруся, прошествовала к столу и указала секретарю место напротив:

– Садись, Константин, нам предстоит серьёзный разговор.

– Ага, – совершенно по-детски хлопнув глазами, отозвался мужчина, поставил перед хозяйкой поднос, уселся на стул и замер.

"Кажется, я перестаралась", – с досадой подумала девушка и доверительно начала:

– Ты очень ценный работник, Костя. Ты работаешь со мной уже…

– Почти год, точнее одиннадцать месяцев, – подсказал секретарь. – Меня ещё отец Станиславы Михеевны на работу принимал. Шофёром и охранником, а потом, когда они агентство Вам передали, Вы меня ещё и секретарём сделали…

– Правильно, – кивнула Маруся, сохраняя на губах доброжелательную улыбку. "Так вот откуда у меня фирма! Ещё бы узнать, куда делись Стася и Михей…" – А как думаешь, почему я повысила тебя в должности?

Константин покраснел, озабоченно потёр виски и со вздохом ответил:

– Вы анкету мою прочитали…

"Точно! – вспомнила Маруся. – Экономическое образование. Владеет иностранными языками (французским и испанским), холост… И как его в охранники занесло с таким-то образованием?"

Хозяйка с интересом рассматривала секретаря, и тот решил, что должен добавить что-то ещё:

– Сказали, что с таким образованием надо карьеру делать, а не штаны за баранкой протирать…

– Отлично! С сегодняшнего дня назначаю тебя директором агентства.

– Что?!

– Карьеру будешь делать!

– Э…

– Выезжаем через пятнадцать минут. Ровно в полдень ты подпишешь свой первый контракт в роли директора.

– А Вы? – оторопело поинтересовался Константин.

– По дороге поговорим, – отрезала Маруся, и неожиданно возвысившийся секретарь, бросился прочь из столовой. "У тебя всё получится, Костя. А нет, – девушка криво усмехнулась, – на нет, и суда нет"…

Представление нового директора прошло на редкость успешно. Маруся ожидала косых взглядов, быстро смолкающего шепотка за спиной и даже недоумённых вопросов, но её сотрудники словно ждали назначения Константина Игоревича. Ещё вчера Маша порадовалась бы столь благоприятной, деловой атмосфере в агентстве, но сегодня это показалось странным. "Складывается впечатление, что, если я станцую на столе голой, мои сотруднички радостно поаплодируют и продолжат спокойно работать!" – с раздражением подумала девушка, но проверять смелое предположение не стала. И, оставив Костю разбираться с текучкой, поехала по своим делам. Ещё утром она решила проверить старый адрес Станиславы, тем более что нужная связка ключей хранилась в сейфе загородного дома. Что она надеялась найти в Стасиной квартире, Маруся и сама не знала. Однако тянуло её туда, как магнитом.

Припарковав машину на крохотном пятачке перед подъездом, девушка огляделась. В разгар рабочего дня двор был почти пуст, лишь на детской площадке играли трое малышей под бдительным присмотром двух мам и одной бабушки. Неожиданно запищал домофон, тяжелая железная дверь отворилась и из подъезда выплыла старушка в старомодном кримпленовом жакете и темной шерстяной юбке. Окинув Марусю цепким взглядом, она с хозяйским видом уселась на скамейку, а девушка, воспользовавшись моментом, юркнула в полутёмный подъезд. Лифт был занят, и Маша не стала ждать, пока он освободится – поднялась на четвёртый этаж пешком. У дверей Стасиной квартиры она немного замешкалась, разыскивая в сумке ключи, а потом подбирая нужный. Но вот обитая дерматином дверь распахнулась, и, чувствуя себя начинающим вором-домушником, девушка шагнула в прихожую. Аккуратно закрыла за собой дверь, перевела дыхание, по привычке поискала глазами тапочки, и, не обнаружив, прямо в туфлях прошла на кухню. Стук каблучков по паркету прозвучал гулкой барабанной дробью, и Марусе тут же привиделось, как бдительные соседи звонят в милицию и на место происшествия выезжает группа захвата. "Трусиха!" – мысленно прикрикнула на себя девушка, уселась на табуретку и, осмотрев тщательно прибранную кухню, пробормотала:

– Не похоже, чтобы она уезжала в спешке… Посмотрим, что в других комнатах.

Обследовав квартиру полностью, Маша окончательно убедилась, что хозяева покинули жилище вполне сознательно, причём явно знали, что уезжают надолго – холодильник был вымыт и выключен, газ и вода – перекрыты. "Куда же они делись? – задала себе вопрос девушка, и тут взгляд упал на телефон. – Только бы работал! – с отчаянной надеждой подумала Маруся и ринулась в гостиную, где на журнальном столике лежала телефонная книжка. – Номер Валентина там точно есть! Как я могла забыть? Если не он, то его мамочка уж точно что-нибудь знает!"

В записной книжке оказался не только номер телефона, но и адрес Розалии Степановны. "Сначала позвоню", – решила Маруся, набрала семь цифр и, затаив дыхание, прижала трубку к уху. Длинный гудок. Один… Второй… Третий… На пятнадцатом девушка сдалась. Положила трубку, уселась в кресло и в задумчивости уставилась на светлые, почти белые обои гостиной. Мысли копошились в голове, словно муравьи в муравейнике, но, в отличие от деловитой суеты умных насекомых, их суета была бессмысленной и беспорядочной. Единственная ясная мысль – найти бывшую хозяйку агентства – вязла и путалась в болоте бесконечных вопросов. Куда уехала Стася? Почему оставила фирму, да и остальное своё имущество ей, Марусе? Почему никто ничего не помнит о самом отъезде? И откуда, в конце концов, я знаю французский язык? В голове вертелись и менее существенные вопросы, например, о странном поведении служащих, которые "на ура" воспринимали любое распоряжение и не задавали никаких вопросов о Станиславе, словно начисто забыли о бывшей хозяйке…

Неизвестно, сколько бы ещё Маруся просидела в кресле, но вдруг тишину гостиной разорвал телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, девушка несколько секунд таращилась на дзынькающую трубку, а потом нажала кнопку:

– Слушаю Вас.

В тайне Маруся надеялась на чудо – вдруг это Станислава? – однако размеренный голос, забубнивший о просроченной оплате за услуги связи, убил надежду наповал. Дослушав сообщение до конца, девушка отключила телефон и поднялась:

– Что я сижу? К Розалии ехать надо!

И Маруся торопливо покинула Стасину квартиру.

На скамейке у подъезда уже сидели не одна, а три пенсионерки. Машинально кивнув им, девушка направилась к машине, но вкрадчивый, настойчивый окрик: "Маша!" заставил её остановиться. Маруся нервно сглотнула и повернулась к пенсионеркам. Женщины довольно заулыбались, словно выиграли в лотерею, и обладательница кримпленового жакета начала:

– Ты ведь, деточка, к Стасе приходила?

– Да.

В сердце опять затеплилась искорка надежды: осведомлённость местных бабулек могла прийтись как нельзя кстати. Но, видимо, сегодня Марусино везение устроило себе выходной. Пенсионерки заговорщицки переглянулись, и на девушку посыпались вопросы:

– Ну и как Стасеньке на новом месте?

– Как здоровьице Михея?

– А замуж-то она вышла?

Маруся глубоко вздохнула и ответила всем сразу:

– У Стаси и Михея всё хорошо, а вот замуж…

Девушка запнулась, и во взглядах пенсионерок мелькнуло подозрение.

– Ты её подруга! – припечатала одна из старушек. – Ты обязана знать – вышла Стася замуж или нет!

У подъезда, точно холодом повеяло. Три пары настороженных глаз пристально изучали Марусю, и она покраснела.

– Ты точно Маша? – с интонацией опытного дознавателя уточнила кримпленовая. – А то ведь и милицию недолго вызвать! – Старушка с превосходством взглянула на подруг и достала из кармана сотовый телефон. – Мне зять всё объяснил!

– Что Вы! – Маруся с досадой махнула рукой. – Просто Стася не велела распространяться о её делах. Ну да ладно, вам скажу: замуж она вышла и уехала в круиз вокруг света. Так что, вернётся не скоро.

– Вот так новость! А мы-то думаем: куда она запропастилась?

– Даже беспокоиться начали: не случилось ли что? Участковому собирались сказать. Но теперь-то всё ясно!

– А ты, детка, стало быть, будешь в Стасиной квартире жить? – с любезной улыбкой поинтересовалась обладательница сотового телефона.

– Ага, – неожиданно для себя подтвердила её догадку Маруся. – Стася сама меня просила. Вот и ключи оставила.

Пенсионерки слаженно закивали головами, и, поняв, что аудиенция окончена, Маша направилась к машине. Её путь лежал в Ясенево. Ключей от квартиры Валентина у девушки, конечно, не было, однако, после беседы со словоохотливыми пенсионерками, она не без оснований рассчитывала на помощь любопытных соседей. Примерно так и произошло. Потоптавшись на площадке возле двери Валиной квартиры, Маруся привлекла внимание соседей, и говорливый мужичок в тренировочных штанах с пузырями на коленках и линялой футболке с радостью сообщил, что "Валька ещё пару лет назад смылся за границу, а Розалия переехала к любовнику, а тот какая-то шишка в правительстве, и ясеневская квартира теперь никому на фиг не нужна".

Круг замкнулся. Вопросы так и остались без ответов. И более того, к пропавшей подруге добавились Розалия, Валентин и Михей, которого Стася, как смутно помнилось Марусе, когда-то уже искала и вроде бы нашла или он вернулся сам – память молчала, как партизан на допросе.

"Что ж, – выезжая на проспект, подумала девушка, – как бы то ни было, события вертятся вокруг Станиславы, и если что-то и случится, то, скорее всего, на её старой квартире. Буду ждать там!"

Маруся надавила на педаль газа и помчалась в особняк, за вещами…

По Белолесью сияющей кометой мчался Волк. Густая шерсть отливала серебром, шоколадные глаза блестели, заострённые уши жались к голове. Снежноствольные деревья сплетали гибкие ветви, оберегая своего любимца от жаркого полуденного солнца, а точёные изумрудные листья взволнованно шелестели. Почуяв приближение Волка, лесные зверушки освобождали тропу, но не убегали: за всю жизнь, кем бы Артём ни был, он не пролил ни капли крови обитателей Белолесья.

Чуткий нос уловил запахи пищи, едва различимый дух камина, и зверь припустил ещё быстрее. Родители завтракали поздно, и он надеялся застать их за столом.

– Привет! – громко крикнул маг, ворвавшись в гостиную. – Я как раз вовремя! Вы ведь только начали, правда?

Артём по-волчьи встряхнулся, сбросил радужный плащ и, не обращая внимания на укоризненный взгляд отца и печальный вздох матери, подошёл к столу. Коротко чмокнув Марфу в щёку, он обезоруживающе улыбнулся Арсению: "Я такой, какой есть, папа, и с этим ничего не поделаешь!"

"Понимаю".

Наблюдатель кивнул сыну и уже вслух спросил:

– Как дела в Кероне?

– А то ты не заешь, – отмахнулся Артём и надкусил тёплую сдобную булочку. – В Годаре всё спокойно. По мне, так слишком спокойно.

– Дима по-прежнему бездействует?

– Сегодня день глупых вопросов, папа? – Глаза временного мага блеснули серебром. – Лучше скажи, что бы сделал ты, оказавшись на его месте?

– Ну… – протянул Арсений, продумывая ответ: злить сына не хотелось, но, кроме навязшего в зубах совета убить императора, предложить было нечего. – Я бы подождал дальнейшего развития событий, всё взвесил и…

Наблюдатель запнулся – в глазах Артёма бушевало серебряное пламя.

– И ещё подождал бы! – закончил за отца Смерть и язвительно добавил: – Вдруг само рассосётся?

Арсений болезненно скривил губы, нахмурился, но промолчал. Честно говоря, он, как и все высшие маги, надеялся, что Дима не позволит Фёдору занять императорский престол. Однако тот даже не попытался убить самозванца, напротив, присягнул ему да ещё отдал Стасе Ричарда или Ричарду Стасю. Это как посмотреть… "И чего он боится? – размышлял наблюдатель. – Убил бы Федю, а Хранительницу Тёма ему вытащит…"

– Нет, – замотал головой временной маг. – Мой любимый магистр и Дима запретили мне играть со Временем!

При упоминании "любимого магистра" глаза Марфы наполнились слезами. У неё в голове не укладывалось, как можно боготворить мага, который… "Лучше не думать об этом!" Провидица сглотнула подступивший к горлу комок и заговорила мягко, но уверенно:

– Мой дар почти покинул меня, Тёма. И всё-таки изредка видения приходят… Я вижу разрушенную Литту, гибнущие в огне города и деревни, обугленные белоснежные стволы и кровь… Много крови… А за всем этим стоит тёмная фигура мага. Думаю, это Фёдор. – Провидица замолчала, вглядываясь в серебристые глаза сына, и хриплым от волнения голосом произнесла: – Дима должен убить его!

– Вот, значит, как вы заговорили… – Взгляд Смерти метался между лицами родителей. – Высшие маги! Ничтожества! Мой магистр не зря презирал ваш жалкий Совет! Опять пытаетесь загребать жар чужими руками? Обойдётесь! Дима убьёт императора, с ним – Хранительницу, а потом сойдёт с ума. И по Лайфгарму будет разгуливать парочка сумасшедших Смертей! – Ледяной взгляд остановился на лице Марфы. – Не их ли прогулки ты зришь, мама? – Смерть моргнул, и в лицо провидицы посмотрели беззаботные шоколадные глаза. – Впрочем, не пугайся! Это не про нас! – Артём лучезарно улыбнулся и с беспечным смешком проговорил: – После прогулки сумасшедших Смертей не остаётся ничего, даже пепла. – Он поднялся и шутовски поклонился родителям. – Прощайте, дорогие мои высшие маги!

Вспышка серебряного света заставила Марфу и Арсения зажмурится, а, когда они вновь открыли глаза, сына уже не было.

– Куда он пошёл?

Руки провидицы дрожали, голос срывался.

– Не знаю, – облизнув сухие губы, ответил Арсений. – Наш мальчик умеет прятаться. – Он помолчал и раздражённо добавил: – Даже от меня…

В Лайфгарме вовсю хозяйничало лето, но здесь, на Небесном пике, лежал снег, холодный и колючий, как взгляд Смерти. Он жёг лапы и таял, обиженный тем, что не сумел добраться и поразить ледяной стрелой волчье сердце. Серебристый Волк едва заметно шевельнулся, втянул ноздрями жидкий горный воздух и завыл, глядя на оранжевое солнце. Тоскливый, отчаянный вой прокатился по отвесным склонам и бездонным ущельям, достиг густых хвойных лесов на границе снегов и умер, пронзённый миллионами острых, зелёных игл. Несколько хвоинок опустились на морду годовалого оленя. Лесной красавец тревожно вскинул голову и как бешеный сорвался с места, краем глаза уловив блеск серой лоснящейся шкуры. Как он мог так близко подпустить к себе хищника? Или человека? Донёсшийся до оленя запах, странный и резкий, не был похож ни на звериный, ни на человечий, скорее напоминал… Сердце животного едва не разорвалось – по пятам следовал дух смерти…

Погоня. Широкие лапы едва касаются мохового ковра. Упоительно громадные прыжки через поваленные деревья, пни, овраги, ручьи… Погоня. За оленем тянется ароматный шлейф первобытного страха, мокрой шерсти и обречённости. И охотник, и жертва знают, кто победит, но всё же…