Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга первая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

– Что происходит, Дима? Скажи, чем тебе помочь?

Внезапно одежда мага задымилась, расползлась уродливыми клочьями, и на бледной коже вздулись жирные багровые полосы.

– Оставь его, дядя!!! – с надрывом выкрикнул Дмитрий и закусил губу, подавляя мученический стон.

Валечка беспомощно посмотрел на Ричарда, и они одновременно выдохнули:

– Олефир…

Повелитель Камии отшвырнул плеть и метнул ядовито-желтую нить, которая змеёй обвилась вокруг шеи ученика. Отчаянно ловя ртом воздух, Артём рухнул на колени, и на его губах выступила пена.

"Я убил твою Стасю! Пришла очередь Тёмы! Будешь смотреть, как он умирает, племянничек? Или всё же придёшь?"

Дмитрий захрипел и схватился за шею. Взгляд его стекленел.

– Прекрати… дядя… – одними губами прошептал он и перестал дышать.

– Нет! – заорал Ричард, схватил со стола графин и выплеснул воду в лицо побратиму. – Лекаря!..

"Вот упрямый осёл! Неужели так трудно было хоть немного подумать и понять, что всё это для твоего блага!"– зло подумал Олефир, пнул Артёма ногой и повернулся к жене:

– Идём, любовь моя. Завтрак окончен.

Очаровательно улыбнувшись, Алинор поднялась из кресла, переступила через окровавленное тело и подала руку мужу:

– Я люблю тебя, Фира.

Супруги слились в поцелуе и исчезли, а полумёртвый временной маг остался лежать на каменном полу оранжереи под изумрудной сенью лиан с весёлыми огоньками экзотических, похожих на лайфгармских бабочек цветов…

Инмарские лекари оттеснили Валечку от Димы и беспомощно уставились на безжизненное тело: их король требовал невозможного, ибо оживлять мёртвых они не умели. Солнечный Друг сумасшедшим взглядом обвёл столпившихся вокруг мага инмарцев.

– Идиоты!

Он растолкал лекарей, вновь плюхнулся на колени и приник к губам друга, лихорадочно вспоминая мамочкины уроки. Розалия Степановна считала, что делать искусственное дыхание должен уметь каждый порядочный человек.

Лекари скептически заворчали, но, к их удивлению, через несколько минут Дима очнулся. Он открыл глаза, жадно вдохнул и сел.

– Как я люблю мамочку! – воскликнул Солнечный Друг и вытер потный лоб.

– Ты гений, Валя. – Ричард похлопал землянина по плечу, присел на корточки и требовательно посмотрел в глаза побратима: – Рассказывай, что случилось!

Но Дмитрий не ответил: едва придя в себя, он потянулся в Камию, чтобы помочь Артёму…

Временной маг дёрнулся и закашлялся. Перевалившись на бок, он сплюнул кровь и уставился на ярко-оранжевую орхидею: "Спасибо, но мне не нужна помощь, Дима. Моя жизнь принадлежит магистру, он может распоряжаться ею, как пожелает".

"Ты выполнил приказ, а он едва не убил тебя. Разве это справедливо?"

"Так захотел магистр".

"Подумай!"

"Отстань! Мне не нужны советы предателя!"

"Да, опомнись же, Тёма! Я никогда не бросал и не брошу тебя. Хранительница умерла. У меня остался только ты. Возвращайся в Лайфгарм!"

– Хорошо, я подумаю, – сдался Артём и устало закрыл глаза…

Дима посмотрел на друзей и слабо улыбнулся:

– Он вернётся.

– Надеюсь, ты прав, – проворчал Ричард, помогая другу подняться и сесть за стол, а Валечка наполнил высокий бокал крепким лирийским вином и с категоричной миной вручил магу:

– Пей!

Дима не стал спорить. Он жадно выпил вино и потребовал:

– Ещё!

Землянин расцвёл, как девушка, получившая долгожданное предложение руки и сердца, мигом долил Димин бокал, а потом требовательно посмотрел на топчущихся рядом лекарей и рявкнул:

– А ну браги несите! И побольше! Его величеству лечиться надо!

Инмарцы растерянно переглянулись, но спорить со знаменитым Солнечным Другом не рискнули, и вскоре на столе перед друзьями стояли три прозрачные бутыли с лучшим верлитским самогоном, стаканы и тарелки с закусками.

Ричард ухмыльнулся, жестом отослал офицеров и лекарей восвояси и, взяв заботливо наполненный Валечкой стакан, провозгласил:

– За Тёму!..

Дима кивнул, выпил, и землянин вновь схватился за бутылку…

Маг пил стакан за стаканом, смотрел на счастливые лица друзей, и у него язык не поворачивался сказать им, что Стаси больше нет. "Потом", – решил он и, запретив себе думать о сестре, улыбнулся…

Поздно вечером Дмитрий перенёс Ричарда и Валентина в Зару, а сам отправился в Литтийский дворец. Каким бы мертвецки пьяным маг ни был, он чётко помнил, что оставлять государство без присмотра – непозволительно. Ногой распахнув двери тронного зала, Дмитрий громко приказал придворным собраться, уселся на белый резной трон и закурил, лениво наблюдая, как зал наполняется взволнованными лирийцами. Бедняги ещё не опомнились после ночного землетрясения, разрушившего половину зданий в городе, а один из Смертей уже вновь пожаловал в Литту. Люди и маги со страхом смотрели на самого сильного мага Лайфгарма и ждали новой беды.

"Ну, уж утешать я вас точно не собираюсь", – мысленно хмыкнул Дмитрий, обвёл лирийцев мутным взглядом и решительно произнёс:

– Мой дядя, царь Лирии Олефир, безвременно покинул нас. Я его единственный наследник и муж принцессы Вереники. Властью, данной мне… – Дима затянулся и, выпустив ароматный дым, продолжил: -…самим собой, объявляю: Лирия становится частью Годара. Есть желание – перебирайтесь в столицу, господа. Надеюсь, вы в курсе, где находится Керон. – Рассеянный взгляд мага упал на пожилого лирийца в роскошном мундире: – Ты кто?

– Командующий Лирийской Армией, маршал Крейн! – отрапортовал придворный.

– Будешь моим наместником в Литте. Перемещаться умеешь?

– Да.

– Отлично. Утром жду с докладом, – распорядился Дима и перенёсся в Керонский замок, к покоям жены.

Приоткрыв дверь, маг заглянул в спальню и с умилением улыбнулся: Вереника в белоснежной кружевной рубашке лежала в постели, подперев щёку ладошкой, и с горящими глазами слушала сказку, которую читала ей фрейлина.

– Дима?!

Девочка соскочила с кровати, стрелой пронеслась по комнате и повисла на шее мужа, едва не повалив его на пол.

– Я на минутку. – Маг ухватился за дверной косяк, силясь удержать равновесие, и чмокнул Нику в кудрявую макушку. – Зашёл спросить: не хочешь ли ты стать царицей Лирии?

– Не-а, – замотала головой Вереника. – Мне нравится в Годаре.

– Тогда спокойной ночи. – Дима поставил девочку на пол, подтолкнул её к кровати и подмигнул фрейлине. – Извините, что прервал Вас, мадам.

С этими словами король Годара вывалился в коридор и, насвистывая бравурный мотивчик, зашагал к своему кабинету…

Олефир явился в оранжерею около полудня. Пнул ученика ногой и приказал:

– Вставай!

Тяжело дыша, Артём поднялся и смиренно склонился перед хозяином. Он не понимал, почему магистр до сих пор злится на него, но с обречённой безропотностью ждал наказания. А безумие разрушительной волной раз за разом накатывало на мага.

Путешественник хмуро оглядел рваную одежду ученика, вздувшиеся, гноящиеся раны на лице и теле и вытащил из кармана ларнитовую полоску:

– Что ж, раз ты не умер, продолжим наши игры.

Артём не шелохнулся. Олефир защёлкнул ошейник на его шее, взял за руку, и они оказались в уютном каминном зале. Белые стены, лёгкие гипюровые занавеси на окнах, мягкая мебель пастельных тонов. И огромный, сложенный из розовато-коричневого мрамора камин.

Временной маг равнодушно взглянул на бывшую королеву Годара, восседающую в низком бархатном кресле, на четырёх офицеров вытянувшихся в струну у дверей и уткнулся взглядом в терракотовый ковёр под ногами. Артёму было всё равно, что будет дальше. Он потерял расположение любимого магистра, а, значит, жизнь лишилась смысла. "Остаётся лишь умереть", – тоскливо подумал временной маг, и, прочитав его мысли, Олефир раздражённо хмыкнул, но утешать ученика не стал. Уселся в кресло, напротив жены, побарабанил пальцами по подлокотнику и, прикрыв глаза, позвал:

"Дима!"

"Что?"

"Иди сюда!"

"Не дождёшься! Что бы ты ни делал, я не буду убивать тебя, дядя!"

"Неужели ты простил мне смерть Хранительницы?"

"Нет. Но убивать всё равно не буду!"

"Посмотрим!"

Олефир взглянул на гвардейцев:

– Вы знаете, что делать! – И перевёл глаза на Артёма: – Твой выход, чародей!

Временной маг всхлипнул, переступил с ноги на ногу и, зажмурившись, шагнул вперёд. Солдаты тотчас швырнули его на пол и, стараясь угодить повелителю, рьяно заработали ногами.

"Смотри, Дима. И не смей отворачиваться! Это ты избиваешь друга!"

"Чего ты ждёшь, Тёма? – закричал Дмитрий. – Ты – великолепный маг. Ты – Смерть. Ты сильнее магистра. Сними ошейник и иди ко мне!"

– Не могу! – завыл временной маг, силясь закрыться от яростных ударов.

"Сними ошейник, Тёма! Ты – Смерть! Тебе не нужен хозяин! Иди ко мне!"

"Он не придёт, – зло усмехнулся Олефир. – Он умрёт здесь и сейчас, если ты не выполнишь мой последний приказ. Убей меня!"

"Нет! – рявкнул Дима и вновь обратился к другу: – Сними ларнит! Смотри, как это делается!"

Он распахнул сознание, и Артём увидел, как Дмитрий снимает ларнит. И не только это! Сознания магов сплелись, и они ощутили чувства друг друга, как свои собственные. И безумный сын провидицы наконец узнал, кто все эти годы скрывался за маской надменного годарского принца и сколько мук причинял он Диме своими нападками и оскорблениями. Артём забыл о боли и гвардейцах, терзающих его плоть. Все его мысли и чаяния сосредоточились на маге, который любил и оберегал его более пятнадцати лет.

– Прости, я…

"Ты понял, как снять "кошмар магов"?" – взволнованно перебил его Дмитрий.

– Понял, – хрипло ответил временной маг, и Олефир схватился за голову:

"Дима! Зачем?!"

Вспышка оглушающей боли пронзила гвардейцев, изломала тела, под неестественными углами вывернула руки и ноги. Но сегодня кровожадный принц Камии не стал затягивать игру, и его мучители умерли за мгновение до того, как их обезображенные тела коснулись каменного пола. Даже не взглянув на трупы, Артём переместился к хозяину и абсолютно сумасшедшими глазами уставился ему в лицо:

– Ты солгал! Дима не бросал меня. Он любит меня. Он и тебя любит, магистр, поэтому не может убить. Но тебе зачем-то нужно умереть. И я выполню твой приказ. За Диму!

Временной маг дико расхохотался, обдав Олефира смрадом безумия, расправил плечи, и "кошмар магов" разлетелся по залу белыми брызгами осколков.

"Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, Дима. Ты не внял моей просьбе, и теперь вы обречены! И ты, и Тёма, и все ваши друзья! Но это твой выбор, мальчик, и я вынужден смириться с ним. Что ж, жребий брошен, и теперь ничего не изменить. Слушай мой последний приказ, Смерть: ни при каких обстоятельствах не пей из Источника! И не позволяй Артёму играть со Временем, пока он безумен! А теперь не мешай. Я хочу поговорить со своим чародеем! Камия!"

Блуждающий мир в мановение ока разорвал связь между учениками и исчез.

"Учитель…" – Дима бессильно откинулся в кресле и прикрыл ладонью глаза: он чувствовал, что сейчас Олефир был искренним, как никогда, но понять, что изменилось бы, явись он в Камию лично, не мог…

Бросив предупреждающий взгляд на бледную, как полотно, жену, Олефир откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе:

– Начинай, Тёма. Я жду.

Глаза временного мага сейчас же вспыхнули ледяным серебряным светом, словно только и ждали приказа магистра, а губы растянулись в игривой, радостной улыбке, при виде которой Алинор вжалась в кресло. Почти не дыша, женщина переводила испуганные глаза с мужа на его ученика и отказывалась верить в то, что станет свидетелем убийства.

А сумасшедший Смерть уже чувствовал себя на сцене: притопнул каблуками, как заправский танцор, взмахнул полами чёрного плаща и истерично хихикнул:

– Я вспомнил, каким был! Как тебе не стыдно, магистр? Ты убил светлого мальчика Тёму!

– Я сделал его Смертью. И ему понравилось! – Олефир широко улыбнулся. – А сейчас я преподам тебе последний урок, чародей. Ты вспомнил, каким был? Я покажу, каким ты стал! – И, вперив взгляд в ледяные серебряные глаза, маг, не торопясь, по ниточке, стал рвать связь "учитель-ученик".

Магические нити лопались, Смерть видел лица, искажённые ужасом и болью, чувствовал тёплую кровь на руках, а в ушах звучали дикие крики. Он шёл по трупам, и трупы всё не кончались и не кончались. Артём тонул в крови, захлёбывался ею. Его мутило. Только сейчас он до конца осознал, кем стал. Маг вскинул голову, убийственно спокойными глазами посмотрел на учителя и слегка поклонился:

– Спасибо за урок, магистр. Я – Смерть.

Артём плавно поднял руку, и над его ладонью закружился разноцветный шар. Олефир стиснул подлокотники кресла, подался вперёд и невероятно ласково произнёс:

– Играй, мой мальчик.

И Смерть повиновался: на правильных губах расцвела блаженная улыбка, искрящейся шар превратился в маленькую, сияющую всеми цветами радуги птичку, потом – в забавную серенькую мышку, умильно водящую носиком, затем – в пушистого котёнка, который, умывая мордочку лапкой, искоса поглядывал на Олефира.

– Я был одним, стал другим, но всё вместе гораздо потешнее. Ты не находишь, магистр? – лукаво промурлыкал Артём, но, в противовес весёлому голосу, ледяные глаза мага с благоговением и обожанием взирали на учителя.

– Ты замечательный Смерть, Тёма. Мне нравятся твои зверушки.

– И какая из них тебе нравится больше?

– Они все прекрасны. Заканчивай, чародей!

– Фас! – зажмурившись, пискнул Смерть, и по его щекам потекли хрустальные горькие слёзы.

Он не видел, как магические зверушки ринулись к лицу Олефира, как их маленькие коготки впились в кожу, и не слышал, как магистр скрипнул зубами, подавляя болезненный стон. Смерть очнулся лишь тогда, когда тишину каминного зала сотряс истошный крик Алинор. Открыв глаза, маг взглянул на бьющуюся в истерике женщину, перевёл взгляд на умирающего учителя и прерывисто прошептал:

– Ты права… Я увлёкся…

И тут Артёма затрясло. Он зашатался, как пьяный, то вскидывая, то опуская руку, и никак не мог решить, что делать: остановить убийство или довести его до конца. Да ещё душераздирающие крики Алинор беспрестанно сбивали с мысли.

– Заткнись!!!

Но женщина продолжала кричать, неотрывно глядя на кровавое месиво, в которое превращалось лицо её мужа – высшего мага, бывшего короля Годара, бывшего царя Лирии и нынешнего повелителя Камии.

"Прекрати истерику, Артём! – прозвучал в голове Смерти суровый голос Олефира. – Играй! А потом отправишь Алинор обратно под плиту! В Лайфгарме не должно остаться Хранительниц! Это важно, мальчик! От этого зависит жизнь Димы!"

– Да, магистр! Я выполню Ваш приказ! – в бездумном экстазе воскликнул Смерть, рухнул на колени, и безумие затопило каминный зал Ёсского замка. – Я счастлив служить Вам, мой господин!

Временной маг ликующе взвизгнул, растянулся на каменных плитах, кончиками пальцев коснулся сапог учителя, и Олефир умер.

– Олефир умер… – прошептал Дмитрий, и почувствовал, как внутри что-то оборвалось.

Из всей семьи в живых остались лишь он и Алинор, но маг откуда-то знал, что и мать не задержится в его жизни надолго. "Впрочем, какая разница?" – отрешённо подумал он и перенёсся в Зару. Опустился на ступени перед инмарским престолом, "выдернул", усадил рядом Ричарда с Валечкой и хмурым голосом сообщил:

– Сейчас придёт Тёма.

Друзья не успели ни о чём спросить: золочёные двери распахнулись, и в тронный зал вступил временной маг под руку с серой, как покойница, Алинор. Он подтащил безвольную женщину к возвышению, разжал пальцы и отвесил комичный поклон:

– Рад приветствовать вас, господа!

Ричард и Валечка встревожено переглянулись, а Дмитрий до боли сжал кулаки.

– Почему вы такие мрачные? Я же вернулся! – Временной маг поднялся на две ступени и, склонив голову к плечу, подмигнул землянину: – Выпьем за встречу?

Солнечный Друг побледнел, ощутив удушающий смрад безумия, нетвёрдой рукой вытащил из-под трона бурдюк с вином и рассеянно заозирался, силясь вспомнить, куда спрятал бокалы и кубки. Дмитрий бросил на Валю сочувственный взгляд и встал:

– Прекрати дурачиться, Тёма.

– Прости. – Временной маг отвёл взгляд: – Я люблю тебя, Дима.

– Я тоже люблю тебя.

Дмитрий шагнул к другу, обнял его, и Артём уткнулся лицом ему в плечо.

– Нам придётся расстаться.

– Не говори ерунды, Тёма!

Дима погладил спутанные пшеничные волосы, стремясь передать другу частичку своего спокойствия, но временной маг отстранился и протестующе замотал головой:

– Я убил магистра, и его смерть всегда будет стоять между нами…

– Ты ошибаешься.

– Нет! – Артём неожиданно исчез и возник рядом с Алинор. – Прощайте!

– Тёма!!! Нет!!!! – иступлёно заорал Дмитрий и, не задумываясь, ринулся за другом.

– Дима! – вскрикнули Валечка и Ричард, но их крик потонул в пустоте…

Артём, Алинор и Дмитрий стояли в разрушенном крыле Керонского замка, а над их головами нависала каменная плита. Словно отзвуки кошмара до Димы донеслись его собственные слова: "Прощай, мама", и, вздрогнув, он протянул руку к другу.

– Уходи, сын! – взвизгнула Алинор, мёртвой хваткой вцепившись в Артёма. – Он убил моего мужа и умрёт вместе со мной!

– Отпусти его, мама!

– Я не хочу твоей смерти, сынок, – сквозь слёзы простонала бывшая королева, – но убийца твоего учителя должен умереть!

– Дима! Уходи! Я не смогу долго удерживать Время!

Всеми силами Артём тормозил неумолимое движение плиты, давая другу возможность спастись.

– Слышал? Уходи, сын!

– Нет! – отрезал Дмитрий и попытался вырвать друга из железных объятий матери, но та лишь сильнее прижала к себе Артёма:

– Значит, ты умрёшь с нами!

– Только не это… – прошептал временной маг, умоляюще взглянул в глаза другу и вдруг обмяк, безвольно уронив голову на плечо королевы.

– Тёма!!!

Лишившись поддержки, плита начала медленно опускаться, и Дмитрий вскинул руку вверх, удерживая её.

– Отпусти его, мама! Пожалуйста!

– Ни за что!

Алинор рухнула на камни, увлекая временного мага за собой, вцепилась руками в его шею и стала душить, словно подозревала, что проклятый безумец уйдёт от возмездия, обманув и её, и смерть.

– Тёма!!!

Дмитрий в панике метнулся к другу, и гранитная плита снова устремилась вниз. Она почти коснулась тёмных волос, когда маг вырвал Артёма из рук матери и, прижав к себе, ринулся сквозь Время. Страх невосполнимой потери затмил разум, и Смерть не рассчитал сил – чудовищная ударная волна потрясла Зару, в секунду превратив столицу Инмара в руины…

Артём очнулся и вскочил, растеряно озираясь по сторонам. Над головой ярко светило оранжевое солнце, кругом, до самого горизонта, простирались руины, а среди них лежали трупы. Тысячи изувеченных, мёртвых тел. Стон горя и ужаса сорвался с губ кровожадного принца Камии: Дмитрий положил к его ногам не только свою жизнь, но и жизни Ричарда, Валечки и всех обитателей инмарской столицы.

– Зачем, Дима? Почему?

Артём, не мигая, смотрел на изуродованные тела, страшась узнать в одном из них друга. Время остановилось. Руины подёрнулись серым налётом, трупы скрыл ковёр мохнатого пепла, к оранжевому солнцу потянулась стальная пелена густых, беспросветных туч.

– Тёма! Почему, Тёма?

Временной маг обернулся и ошалело уставился на Солнечного Друга:

– Ты?

– Не сейчас, Тёма! – Валя схватил друга за плечи, встряхнул и, как в бреду, проговорил: – Я же люблю их! И ты! Мы не можем оставить всё, как есть!

– Ты жив? – ошеломлённо прошептал временной маг, не слишком вслушиваясь в слова землянина. – Но ведь Дима… Этого не может быть… Ты…

– Исправь всё, Тёма! Ты знаешь как. Ты можешь… – Валентин отпустил друга, отступил и продолжил повторять, раскачиваясь, как тонкое дерево под порывами ветра: – Исправь всё, Тёма. Ты знаешь как. Ты можешь…

Голос землянина обволакивал, ласкал, настаивал, в нём сквозила магия, неизвестная временному магу. И, сам не зная почему, Артём подчинился.

– Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.

Он поднял глаза к небу, резко вскинул руки, и Время двинулось вспять… Маг стирал день за днём, вбирая в себя Время, и бережно, словно великую драгоценность, нёс в памяти образы своих друзей. Артём желал увидеть их такими, какими запомнил: со всеми причудами и недостатками, мыслями и чаяниями. Временной поток бурлил и прогибался по воле мага, а Тёма, сияя сумасшедшей улыбкой и не особо задумываясь над последствиями, возвращался к Источнику, к тому моменту, когда все они последний раз были вместе. Он ступил на красные плиты, остановился перед рубиновой чашей, и, словно снятый с паузы кадр, в небо взметнулся факел красной воды…

Часть третья.
Глава 1.

Новое время.

– Наконец-то. Привет, брат, – машинально произнёс Олефир.

– Здравствуй, братик, – пробормотал Фёдор, и высшие маги отпрянули друг от друга, словно опасаясь подцепить заразу.

Мгновение над красными плитами висела тишина, ибо каждый из присутствующих пытался связать воедино два неоспоримых факта: они снова живы и всё помнят, несмотря на то, что от последних прожитых лет не осталось и следа.

– Я вернул тебя… – прошептал Артём и обессилено привалился к другу. – Я вернул всё, даже твою треклятую сестру, и теперь ты можешь построить своё будущее заново.

Дмитрий обнял временного мага, погладил спутанные пшеничные волосы и тихо шепнул:

– Только не бросай меня снова, Тёма. Я хочу, чтобы в моём будущем был ты.

– Это вряд ли, – хмыкнул Артём и благоговейно взглянул на Олёфира: – Я счастлив видеть Вас живым, магистр!

Путешественник хотел что-то сказать, но его перебила Хранительница.

– Папа! Ты жив! – закричала она и повисла на шее отца, лихорадочно тычась в его шею и лицо губами. – Слава Богу! Обещаю, больше никто не посмеет тронуть тебя! – Стася стремительно развернулась к Олефиру, яростно сверкнула изумрудными глазами и неестественно низким голосом проревела: – Ключ!

Артефакт с такой силой рванулся к хозяйке, что едва не опрокинул мага на землю. Путешественник взмахнул руками, сохраняя равновесие, и сердито посмотрел на племянницу, точнее на Ключ, багровым заревом мерцающий у неё на груди. "Все напрасно. Что бы я ни делал – ничего не меняется!" – с досадой подумал маг и скрестил руки на груди, решив, что не будет вмешиваться, пока не поймёт, что собой представляет новое время.

А Станислава ликовала. Заклинание, наложенное отцом и "заботливо" перенесённое временным магом в новую реальность, буйным цветом цвело в её сознании, подогревая ненависть ко всем и вся, кроме обожаемого родителя.

– Я люблю тебя папа! – шептала Стася, прижимаясь к отцу и не обращая внимания ни на его удивлённо-ошеломлённое лицо, ни на расстроенные взгляды Ричарда и Дмитрия. – Теперь ты в безопасности, родной! Я сумею тебя защитить! Дима! – Внезапно, словно опомнившись, выкрикнула Хранительница и требовательно взглянула на брата: – Пойдёшь со мной!

– Зачем? – крепче прижимая к себе ослабевшего друга, мрачно спросил маг. – У тебя есть Ключ и любимый отец. К чему тебе брат, которого ты ненавидишь?

– Ты должен защищать нас от таких, как этот! – Станислава хищно оскалилась и указала на Олефира. – Убей Артёма, и марш домой! Мы будем жить на Земле!

Услышав заявление сестры, Дима опешил. Он пытался подобрать слова, чтобы достучаться до околдованной Хранительницы, но понимал, что это бесполезно. Фёдор ни за что не позволил бы разрушить своё заклятья без боя, а драться с измученным Артёмом на руках Дмитрий не рискнул. "Да ещё Валя…" – Маг украдкой покосился на землянина, висящего над острым лесом клинков, и нервно сглотнул: спасая его прошлый раз, Дима остановил Время, но как это получилось, он до сих пор не знал. А просить помощи у Артёма, когда тот и сам едва живой, казалось святотатством.

Молчание ученика рассердило Олефира, и он с досадой покачал головой:

– Ну, давай, убей Тёму и лижи руки этой дуре.

– Ты прекрасно видишь, дядя, что это говорит не она! – отчеканил Дмитрий, с ненавистью посмотрел на сияющего самодовольной улыбкой Фёдора, и в голубых глазах полыхнул холодный белый огонь.

– Чушь! Мой братец лишь вытащил дочернюю любовь на первый план и добавил глупой курице толику решительности, которая в её исполнении больше похожа на хамство!

– Заткнись, мразь! – рявкнула Стася.

– Я же говорил. Слышишь, Дима? Вот истинное лицо твоей дражайшей сестрицы! Пора признать, что образ наивной и беззащитной малышки существует лишь в твоей бестолковой голове!

– Можешь болтать, что хочешь, мразь, но Дима – мой! – Хранительница топнула ногой и обратила пылающий взор на брата: – Ты обещал защищать меня, и я предоставлю тебе такую возможность, Смерть. Отныне, ты у меня на службе!

– Нет, – покачал головой маг, до боли стискивая плечи друга.

Артём кривился, но молчал, понимая, что именно в эту минуту решается судьба нового времени. Больше всего он боялся отвлечь друга в самый неподходящий момент и очень надеялся, что разговор не затянется, и слабеющий рассудок позволит продержаться до его окончания.

А Дима смотрел на сестру, и его душа разрывалась от горя. Сердце кричало: "Борись! Не отпускай её!" А разум упрямо твердил, что борьба бесполезна, что нужно ждать, ибо сейчас у них нет шансов на победу. Решение далось с трудом, каждое слово казалось кусочком мозаики, из которой он собственными руками складывает надгробный памятник их любви, но в его объятьях умирал Тёма, над острыми пиками висел бесшабашный землянин, рядом стоял хмурый Ричард, а чуть поодаль – Олефир, ненавидимый и в тоже время любимый учитель. "Я не могу предать их", – мелькнула горькая, но правильная мысль, и, вскинув голову, Дима решительно произнёс:

– Я люблю тебя, Стася, но служить тебе не буду. Можешь идти на Землю, можешь остаться в Лайфгарме, но пока ты с Фёдором, на мою помощь не рассчитывай.

– Мерзавец! Ты пожалеешь! – взревела Станислава. – Идём, папа! Увидишь, он приползёт ко мне, и будет молить о прощении! А я не прощу!

– Правильно, дочка, – ухмыльнулся экспериментатор, многообещающе улыбнулся сыну и, обняв рычащую дочь за плечи, исчез.

– Хоть на это тебя хватило, племянничек, – раздражённо проворчал Олефир и приказал: – Ричард, сними Валентина!

Инмарец, всё это время стоявший тише мыши, метнулся к землянину, подхватил его на руки и поставил на каменные плиты.

– Спасибо, Ричи.

Валя нервно поёжился, переступил с ноги на ногу, разминая затёкшие мышцы, и с опаской взглянул на Олефира.

– Не трусь, шут! Ведь ты знаешь, убиваю я только ради дела.

Землянин неопределённо пожал плечами и придвинулся ближе к Ричарду, а тот, в свою очередь, вытащил меч из ножен.

– С вашей ненавистью мы разберёмся после, – сухо произнёс путешественник и направился к ученикам.

– Магистр… Мой магистр…

Артём всхлипнул, потянулся навстречу учителю и безжизненно обмяк в руках друга. Дмитрий бережно уложил временного мага на каменные плиты, с беспокойством вгляделся в мертвенно бледное лицо, и голубые глаза затопил холодный белый свет.

– Погоди, Дима!

– К чёрту разговоры!

Олефир, не раздумывая, накинул на Ричарда и Валечку защитное поле, и остров потонул в беспощадном, ослепительно-белом пламени…

Розалия Степановна на автомате чиркнула по пустому листу, выронила перо и испуганно подняла голову, вспомнив, как на неё рухнул потолок кабинета инмарского короля, и пришло забвение…

Несколько минут землянка смотрела вверх, точно ожидая, что потолок обрушится вновь, а потом решительно встала, вышла в коридор и направилась к тронному залу, не обращая внимания на удивлённые взгляды гвардейцев, слуг и придворных. "Я положу конец их дурацким играм! А временному магу голову оторву за его выходку!" Розалия Степановна так зыркнула на гвардейцев, нёсших караул у дверей тронного зала, что те не только не посмели остановить незнакомую даму, а, напротив, поспешно распахнули двери и отсалютовали ей, будто королеве. Землянка вступила в тронный зал, гордо прошествовала к возвышению и растерянно остановилась: на троне сидел крупный русоволосый мужчина в королевской мантии, а на его голове сияла золотая корона Инмара.

– Вы кто? И где Ричард? – требовательно спросила Розалия, проигнорировав возмущённые взгляды толпящихся около трона министров.

В первый момент Леонид Степенный оторопел от наглости незнакомки, и с заминкой ответил:

– Я король Инмара Леонид.

– Ясно. Где Ричард?

– Честно говоря, я бы тоже хотел знать, где носит моего наследника. Последний раз его видели в Лирии, он ехал на юг страны в компании Смерти и сына провидицы.

– Ну, Дима! – прошипела Розалия. – Доберусь я до вас!

Придворные настороженно переглянулись, а король недоверчиво поинтересовался:

– Вы знакомы с годарским принцем?

– Он друг моего сына, – кисло ответила землянка, раздумывая, как выйти из щекотливого положения: "Похоже, во всей Заре только я одна помню, как развлеклись чокнутые дружки Вали! Интересно, сколько лет стёр Артём?"

– А кто Ваш сын, мадам?

– Валентин.

– Солнечный Друг?! Как же я сразу не догадался! Ваш сын очень похож на Вас, мадам!

И, придя в восторженное состояние от знакомства с мамочкой легендарного землянина, Леонид поднялся с трона, подошёл к гостье и церемонно поклонился:

– Рад приветствовать Вас в Лайфгарме, мадам! Как давно Вы прибыли?

– Только что, – буркнула Розалия, продолжая мысленно ругать временного мага, который, никого не предупредив, повернул время вспять.

Придворные возбуждённо заговорили, обсуждая магические способности пришлой землянки, но король поднял руку, и в зале вновь воцарилась тишина:

– Как Вас зовут, мадам?

– Розалия.

– Будьте моей гостьей, мадам Розалия. – Леонид чуть качнул головой. – Я знаком с Вашим сыном, и он произвёл на меня очень благоприятное впечатление. Мы с женой будем рады оказать Вам гостеприимство.

– Спасибо, – без особой радости поблагодарила Розалия. – Но я бы хотела попасть на юг Лирии. Мне нужно срочно встретиться с сыном!

– Так Вы не маг? – недоумённо воскликнул король.

– Нет.

– Тогда как Вы попали в Лайфгарм?

– Мне помог Дима.

– А… Но почему он перенёс Вас в Зару?

– Именно это я и хочу у него спросить, – сухо произнесла землянка. – Так Вы поможете мне?

– Боюсь, что нет, мадам… В Заре сейчас нет магов, способных переместить Вас к Дмитрию и Вашему сыну.

– А если обратиться к высшим магам? Они, кстати, живы?

Инмарцы хором ахнули, и молчание в зале стало всепоглощающим. Леонид нервно кашлянул, и, вздрогнув от звука собственного голоса, с опаской переспросил:

– Что, значит, живы?

– Да, живы мы, живы, – прозвучал сварливый голос, и рядом с троном появился пожилой гном. – Моё почтение, мадам Розалия.

Розалия Степановна внимательно посмотрела на высшего мага и удовлетворённо сказала:

– Вы всё помните! Вы – Витус, так?

– Да, мадам, – кивнул целитель и с поклоном подал землянке руку. – Давайте поговорим в каком-нибудь другом месте. Не будем мешать королю вершить государственные дела.

Окинув гнома оценивающим взглядом, Розалия слегка улыбнулась и согласно кивнула…

В это же самое время принцесса Вереника бродила по своим покоям в Литтийском дворце и с раздражением пинала разбросанные по полу игрушки. "Что они натворили?! – с досадой думала девочка. – Я королева Годара! Я хочу править страной, а не играть в куклы! Дима, где ты? Забери меня в Керон!" Но Дмитрий не отвечал, и Вереника злилась всё больше и больше. Она испепелила плюшевого медведя, оторвала голову фарфоровой кукле и в бессильной ярости опустилась в кресло.