Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга первая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)

Глава 13.

Прозрение.

Тихая, безмятежная гладь озера переливалась и искрилась, хотя небо целиком и полностью находилось во власти туч. Тишина, ни единой живой души вокруг.

– Ну, где же ты, олень? – в отчаянии позвала Хранительница, но ответом было молчание.

Минуты то тянулись, как патока, то летели со скоростью света, а женщина всё стояла у самой воды и ждала, толком не представляя, чего именно.

Неожиданно откуда-то сбоку послышался шорох. Стася резко обернулась, открыла глаза и с недоумением вытаращилась на миловидную девушку в тёмном платье и белоснежном накрахмаленном переднике. Короткие светлые волосы, открытое простецкое лицо, россыпи веснушек на пухлых щеках. Девушка заискивающе улыбнулась и присела в лёгком реверансе:

– Доброе утро, Ваше высочество.

– Доброе, – пробормотала Хранительница, откинула одеяло и с удивлением обнаружила, что облачена в тончайшую шелковую рубашку, хотя она отчётливо помнила, что уснула не раздеваясь. "Узнаю, кто меня трогал – руки поотрываю!"

– Мы к Вашим услугам, принцесса.

Горничная вновь присела в реверансе, на этот раз более глубоком и церемонном, и только теперь Стася сообразила, что в спальне полно народу: две служанки держали в руках роскошное бледно-зелёное платье, ещё одна стояла у туалетного столика с расчёской наготове, а возле дверей топтались четыре пожилых дамы в пышных нарядах, которые, казалось, полностью состояли из рюшечек, кружев и оборок.

Хранительнице стало не по себе от пристальных и подобострастных взглядов. "Как в кино. Вот бы ещё припомнить, как положено вести себя принцессе? Интересно, если я их сейчас прогоню, они уйдут? – рассеяно подумала она, но проверить на практике своё предположение не решилась. – Эх, в кои веки выпало стать принцессой. Была не была!" – И Стася слезла с кровати.

Едва её ноги коснулись пола, в спальне поднялась суета. В мгновение ока со Станиславы стянули ночную рубашку, отёрли тело и лицо мокрыми полотенцами, облачили в платье и усадили на мягкий пуфик перед огромным зеркалом. Четыре пожилые дамы подобрались поближе и, заявив, что король назначил их фрейлинами принцессы, принялись сыпать комплименты, превознося её красоту, ум и грацию. "Стукнуть бы их чем-нибудь тяжёлым!" – в сердцах подумала Хранительница и даже поискала глазами что-нибудь увесистое, но, к своему глубокому сожалению, ничего не нашла.

Тем временем горничная заплела длинные рыжие волосы в косу и возложила на голову принцессы серебряный обруч с изумрудом. "Как у Алинор", – подумала та и поморщилась: перед глазами возникло искажённое злобой лицо матери…

– Король ожидает Вас к завтраку, – раздался звонкий голос горничной, и Стася вздрогнула.

– Извините, что Вы сказали?

Глаза служанки распахнулись от ужаса, по опыту она знала: чем ласковее обращение, тем суровее наказание.

– Король ожидает Вас к завтраку, – дрожа, как осиновый лист, повторила она и низко поклонилась.

– Спасибо, – улыбнулась Стася, и служанка в полуобморочном состоянии попятилась к стене.

Горничные, присутствующие на церемонии утреннего туалета принцессы Инмара и Годара, с нескрываемым сочувствием посмотрели на несчастную. Однако взрыва не случилось. Как ни в чём не бывало, Хранительница поднялась и вопросительно посмотрела на фрейлин, но те благоразумно молчали. Немного помешкав, Стася поняла, что от неё чего-то ждут, и, состроив исполненную достоинства физиономию, громко сказала:

– Моё высочество хочет есть. Где столовая?

Дамы недоумённо переглянулись и поспешили распахнуть двери. Беспрерывно щебеча и улыбаясь, они повели принцессу по полутёмным и почти пустым коридорам замка. Станислава недовольно морщилась, глядя на радостно-подобострастные лица фрейлин, а те, словно не замечая её раздражения, продолжали угодливо лопотать комплименты. Перед резными дубовыми дверями трапезного зала дамы присели в низких реверансах и, к великому облегчению Хранительницы, удалились. Так что в зал она вошла в гордом одиночестве.

Сквозь тяжёлые, неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи яркого утреннего солнца. Они падали на каменные стены, ласкали дорогую мебель и плясали на громадном столе, уставленном невероятным количеством еды. Обычно Стасин завтрак состоял из стакана сока или чашки кофе с бутербродом, и при виде такого обилия блюд, ей тут же расхотелось есть. Оторвав взгляд от подноса с сиреневатой птицей, чьё оперение отдалённо напоминало павлинье, и мельком взглянув на Диму, Хранительница во все глаза уставилась на короля. Сегодня Олефир был одет по-домашнему: простая батистовая рубашка и тёмная накидка без рукавов. Ни мантии, ни янтарной короны. "Завтрак в кругу семьи", – мысленно улыбнулась принцесса и плавной походкой приблизилась к столу.

– Доброе утро, дитя моё, – мягко произнёс Олефир и, поднявшись, поцеловал её руку.

Стася зарделась, покосилась на Дмитрия и вежливо ответила:

– Доброе утро, Ваше величество.

Король благосклонно кивнул и усадил принцессу напротив воспитанника.

– Здравствуй, Дима.

Молодой маг молча приложил руку к груди и церемонно склонил голову, приведя Станиславу в замешательство. Она не поняла, чем вызвана его холодность, а спросить ничего не успела, поскольку к ней обратился король:

– Ты хорошо спала, Марго?

– Да, спасибо, – пробормотала принцесса, продолжая смотреть на Диму, который сегодня выглядел ещё более мрачным, чем накануне.

– Надеюсь, нам удалось угодить тебе, принцесса. Если что-то не так, скажи мне.

Слова Олефира сочились мёдом. И, возможно, Стася приняла бы их за чистую монету, если б не вчерашняя стычка с Алинор и разговор с Димой. Теперь она не испытывала иллюзий – Керонский замок был насквозь пропитан ложью.

– Спасибо, я всем довольна.

Стася скромно улыбнулась королю и вздохнула: на самом деле, ей хотелось вместе с Димой перенестись в Москву, в свою маленькую уютную квартиру, где они могли бы быть счастливы… Но возлюбленный не хотел уходить из Керона. "Ничего, я подожду! Он обязательно поймёт, что со мной ему будет лучше! И тогда мы уйдём!"

"Вот нахалка!" – зло подумал Олефир, внимательно наблюдая за Хранительницей.

Маг-путешественник привык контролировать ситуацию. В любое время. При любых обстоятельствах. Но рыжая пигалица, ничего толком не предприняв, сумела расстроить его далекоидущие планы. И особенно скверным было то, что маг не мог остановить катастрофический процесс распада семьи. Дмитрий и Алинор словно обезумели. Один от любви, другая – от нестерпимой жажды мести. Вчера, после стычки с дочерью, Алинор, аристократка до кончиков ногтей, в бешенстве ворвалась в его кабинет и закатила тошнотворную плебейскую истерику, а всегда сдержанный Дима, пообщавшись со Стасей, устроил в своих покоях погром. И ни одному из них так и не удалось до конца взять себя в руки. От королевы Олефир избавился, спровадив в Инмар с длительной дипломатической миссией, а вот с воспитанником надо было что-то решать, и решать быстро…

Маг-путешественник смотрел на Хранительницу, которая не сводила глаз с Димы, и думал о том, что самый простой выход из ситуации – убить мерзавку – совершенно не подходит ему. Дима ни за что не простит смерти возлюбленной и всю оставшуюся жизнь будет думать, что хозяин разбил его счастье. "Нужно чтобы он сам отказался от неё, – продолжая елейно улыбаться, думал Олефир. – Он должен понять, что его драгоценная возлюбленная вовсе не так хороша, как кажется. А для начала нужно снять с неё Ключ! Посмотрим, способна ли она сделать хоть что-то не хватаясь за спасительный кристалл. Глядишь, и у Димы в голове проясниться! Тогда-то, оказавшись целиком и полностью в моей власти, она расплатится сполна! Мерзавка!" – мысленно прорычал Олефир и состроил участливое лицо:

– Я понимаю, что сейчас огорчу тебя, дочка. Только вчера ты обрела маму, а сегодня она вновь вдали от тебя. Прости, но дела королевства не могут ждать. В Инмаре требуется присутствие Алинор. От имени Годара она будет поддерживать притязания гномов. Этот гордый народ должен иметь собственное государство.

– Алинор уехала? – удивилась Стася и подумала: "Как быстро здесь всё происходит!"

Она бросила взгляд на Дмитрия, не понимая, почему возлюбленный расстроен и подавлен, если его мучительницы нет в замке, и вновь посмотрела на короля: "Или Алинор не единственная, кто обижает тебя?"

– Королева покинула Керон на рассвете. Ты должна знать, принцесса: правителю приходится жертвовать личными чувствами, во имя благополучия родной страны.

– Я понимаю, – быстро вставила Стася. Разговор о матери был ей неприятен.

– Но не расстраивайся, Марго, мама скоро вернётся. К тому же, сейчас ты не одна. Дима – мой приёмный сын, ты – приёмная дочь, значит, вы – брат и сестра, и должны заботиться друг о друге.

Лицо Дмитрия приобрело землистый оттенок. Он стиснул зубы и уткнулся в тарелку, а Стася недоверчиво посмотрела на Олефира.

– Да, да, дитя моё, именно так. Не знаю, что наговорили тебе Артём и Ричард, но Дмитрий – мой любимый сын и ученик. Моя надежда и опора. Когда я увидел его среди грязных и оборванных крестьянских детей, моё сердце едва не разорвалось от боли. Я узрел в нём яркую искру магического таланта и взял в Керон. Я сделал всё, чтобы он забыл о своём несчастном детстве и стал истинным наследником годарского престола.

Король тепло посмотрел на воспитанника, и тот сжался под его взглядом. Сокрушённо качнув головой, Олефир положил руку на его плечо и виновато добавил:

– Прости, что напоминаю тебе о прошлом, мой мальчик.

Стася нахмурилась: чем ласковее был король, тем хуже становилось его наследнику. Она чувствовала, что Дима готов вскочить и убежать. "Господи, ну, что его удерживает?"

"Долг, моя дорогая, но тебе этого не понять!" Олефир оставил ученика в покое и обратился к Хранительнице:

– Почему ты ничего не ешь, детка? А, понимаю, ты пока не привыкла к нашей еде. – Он улыбнулся, и перед Стасей появился бокал сока и бутерброд с сыром: – Приятного аппетита.

– Спасибо.

Хранительница пригубила сок, надеясь, что этого будет достаточно, но под неотрывным взглядом Олефира стушевалась и была вынуждена до капли выпить сок и съесть бутерброд. Как только тарелка принцессы опустела, король поднялся из-за стола:

– Молодой девушке не пристало сидеть в четырёх стенах. Пойдём, я покажу тебе парк.

Идти куда бы то ни было Стасе не хотелось, но король стоял над ней с протянутой рукой и, бросив на возлюбленного беспомощный взгляд, она вложила пальцы в его ладонь…

Дмитрий остался один. Он смотрел в тарелку, яростно сжимая в руке хрустальный бокал, и думал: "Олефир загнал меня в угол! Он ненавидит мою девочку! Он надругается над ней, а потом заставит меня медленно убивать её". Раздался хруст. Маг разжал кулак и уставился на осколки бокала и многочисленные порезы на ладони. Не чувствуя боли, он отстранёно наблюдал, как на белоснежную скатерть падают капли крови, а в голубых глазах разгоралось холодное белое пламя…

Тем временем Олефир вёл Стасю по тенистой аллее парка. Под ногами тихо шуршал гравий. По обеим сторонам дорожки топорщилась низкая жесткая трава. Её сочный зелёный цвет красиво оттенял тёмно-коричневые, почти чёрные стволы стройных лип с густыми ветвями, усыпанными мелкими пушистыми шариками на ножках. Ветви тянулись друг к другу, создавая над дорожкой тенистые арки и наполняя воздух сладким ароматом, от которого слегка кружилась голова. Путешественник с затаённой ухмылкой поглядывал на Хранительницу и вспоминал, каким был Керон четверть века назад, когда здесь жил Легенда Лайфгарма.

На Острове Синих Скал Фёдор выстроил дворец для любимой женщины. Он создал величественную, устремлённую ввысь обитель страсти, над которой витал волшебный дух любви. Белые каменные стены, островерхие золотые башни, большие окна с лёгкими ажурными решётками и замысловатыми витражами. Огромный живописный сад с диковинными деревьями, зелёными лужайками, мраморными статуями и бесчисленным количеством изящных фонтанчиков. Керонский художественный ансамбль был общепризнанным архитектурным шедевром Лайфгарма.

Воцарившись в Кероне, Олефир в пику своему предшественнику превратил дворец в замок. Появились мрачные крепостные стены и глубокий ров, наполненный тёмной водой. Золотые башни приобрели багровый оттенок. Цветные витражи исчезли, а изящные решётки преобразились в тяжёлые ставни. Сад потерял своё очарование, лишившись прекрасных статуй и забавных фонтанчиков, и стал строгим, хорошо ухоженным парком с аккуратно подстриженными газонами… И лишь одна деталь осталась неизменной – в воздухе по-прежнему витал аромат любви. Олефир сохранил его для Алинор, а сейчас, прохаживаясь под руку с её дочерью, с удовлетворением наблюдал тлетворно-сладкое влияние волшебного запаха. С начала прогулки прошло всего несколько минут, а Стася уже "поплыла". Зелёные глаза затуманились, рот приоткрылся в блаженно-мечтательной улыбке, на щеках появился нежный розовый румянец. Ощутив расслабленное состояние Хранительницы, Олефир приобнял её за плечи и заговорил низким, елейно-сладким голосом:

– Ты красавица, Маргарет. Ты прекраснее и умнее матери, а твоя скромность достойна восхищения.

Он медленно и осторожно оплетал женщину заклинанием покорности, но когда ему оставалось лишь стянуть в узел многочисленные нити магических слов, заклятье рассыпалось. А ведь Стася не сделала ни единой попытки противостоять его магии. Она вообще не понимала, что происходит, однако заклинание растаяло, как дым. Олефир сосредоточился и почувствовал мысленное присутствие Дмитрия. "Подглядываешь, щенок? А ну, отвернись!" И, списав неудачу на вмешательство ученика, вновь стал накладывать чары. Но ситуация повторилась – волшебство не сработало. "Ключ! Подсознательно она всё же использует его силу!" Олефир чертыхнулся и вкрадчиво произнёс:

– Какое интересное украшение. Сними его, дитя, я хочу получше рассмотреть твоё сокровище.

Дима смотрел на возлюбленную, затаив дыхание: Хранительница медленно потянулась к Ключу, собираясь снять его…

– Нет! Не снимай!

Стася услышала его крик и, встряхнув волосами, взяла амулет в руку. Тёплый родной камушек моментально прогнал сонливость и вернул мыслям ясность. Не снимая Ключ с шеи, она поднесла его к лицу Олефира. Глаза мага метали молнии, лицо искажала злоба: если бы не вмешательство ученика, Ключ уже был бы у него в руках.

– Что со мной случилось? – спросила Хранительница и с подозрением взглянула на короля.

С трудом подавив ярость, Олефир улыбнулся и картинно вздохнул:

– Как же ты испугала меня, милая: внезапно побледнела и едва не упала в обморок. Пожалуй, нам следует прервать прогулку.

И, дождавшись кивка, маг перенёс принцессу в её покои и оставил на попечение пожилых фрейлин.

Дамы усадили Станиславу в мягкое кресло, сунули в руки изящные серебряные пяльцы, а на колени поставили корзиночку с разноцветными клубками. Одна из фрейлин опустилась на подушку у ног принцессы и ноющим голосом принялась читать нудный слезливый роман о любви бедного инмарского рыцаря к лирийской пастушке. Стася пришла в ужас. Она держала в руках пяльцы, не зная, что с ними делать, а от возвышенных причитаний керонки самой захотелось завыть. "Не могу!" Хранительница резко встала, и клубки рассыпались по полу.

– Во-он!!!

Дамы в панике бросились прочь, а принцесса бессильно упала в кресло и закрыла пылающее лицо руками. Она не понимала, что происходит, но жгучий, изматывающий страх помимо воли расползался по телу…

Дверь в кабинет тихо отворилась. Дмитрий сделал несколько шагов к столу и замер, не смея поднять взгляд на учителя.

– Кретин!

Олефир мгновенно оказался перед ним, наотмашь ударил по лицу, и воспитанник рухнул, как подкошенный.

– Ты пропустил мимо ушей всё, что я сказал тебе вчера! Чего ты добиваешься? Ничего я с твоей Хранительницей не сделаю! Она мне даром не нужна! Мне нужен Ключ! Я не могу позволить, чтобы этот могущественный артефакт оставался в руках бездарного глупого мага! Прошу тебя, не вмешивайся! Моё терпение не беспредельно! Ещё одна подобная выходка, и мне придётся заставить тебя рыдать кровавыми слезами!

Дмитрий неподвижно лежал на полу, и Олефира взбесило отсутствие хоть какой-то реакции на его слова. Он пнул ученика ногой и прорычал:

– Повторяю последний раз: не вмешивайся! А теперь вставай и отправляйся изображать счастливого наследника престола! И чтоб я больше не видел тебя с такой рожей, как за завтраком.

Маг вскочил и пулей вылетел из кабинета. "Он врёт! Он сам говорил о праве первой ночи! Я заставлю её уйти, иначе Олефир изнасилует её! Я не хочу, чтобы он прикасался к ней!" Дима ворвался в гостевые покои и нервно огляделся – Стася была одна.

– Ты должна бежать! Прямо сейчас! Я перенесу тебя!

Хранительница испуганно взглянула на искажённое отчаянием лицо возлюбленного:

– Что случилось?

– Олефир хочет тебя!

– Бред! Я не буду спать с Олефиром!

– Думаешь, он будет испрашивать твоего согласия? Да ты и не заметишь, как окажешься в его постели! Он – высший маг!

– И что мне делать? – растерялась Хранительница.

– Бежать! – настойчиво повторил Дмитрий. – Я отправлю тебя к Ричарду и Артёму. Они помогут.

– Без тебя я не уйду!

– Ты должна уйти одна!

– Уйдём вместе. Ты нужен мне!

– Нет! Я не могу покинуть замок.

– Почему?

– Я Смерть! Олефир мой хозяин!

Стася в ужасе посмотрела на возлюбленного и, хотя внутри у неё всё сжималось от страха, твёрдо повторила:

– Без тебя я не уйду!

– Ты сошла с ума! Ты обрекаешь себя на гибель! Соглашайся, и Ключ позволит перенести тебя на материк! Уходи! Пожалуйста, уходи!

Двери с шумом распахнулись, и в комнату влетел запыхавшийся слуга:

– Мой господин! Его величество желает видеть Вас! Немедленно!

– Ты должна уйти! Решайся! – не обращая внимания на вопли посланца, продолжал молить Дмитрий.

– Нет!

Ответ Стаси прозвучал, как приговор. Дима отшатнулся, его взгляд потух, а голос стал безжизненным:

– Пусть будет так, как ты хочешь…

– Я хочу, чтобы ты сказал Олефиру, что мы решили быть вместе! Попроси его отпустить нас!

– Как прикажете, принцесса.

Дмитрий церемонно поклонился и быстрым шагом покинул покои. Сообразив, что сделала что-то не то, Стася в замешательстве посмотрела вслед возлюбленному, попыталась понять, где совершила ошибку, но не смогла. С её точки зрения она поступила правильно: любящие друг друга люди должны быть вместе и никто не вправе мешать их счастью!

– Ни короли, ни маги, никто! – твёрдо произнесла она и бросилась следом за Димой, но двери захлопнулись перед её носом – ученик Олефира не желал, чтобы возлюбленная видела, как расправится с ним хозяин.

Он вошёл в кабинет и, не дожидаясь разрешения, заговорил:

– Мы любим друг друга и хотим быть вместе, господин. Отпустите нас!

– Ты уже поступил на службу к Хранительнице? – сквозь зубы процедил Олефир, до белизны в костяшках стискивая пальцами подлокотники кресла.

– Я люблю её, хозяин, и хочу, чтобы она была только моей. Я не буду делиться ею ни с кем, даже с Вами! Я никогда ничего не просил у Вас. Я помню, что обязан Вам всем. Вы для меня больше, чем отец. Отпустите нас, и я буду предан Вам вовеки!

– А если я не соглашусь, ты убьёшь меня?

Маг нервно рассмеялся, а Дима стал белее мела:

– Я предан Вам, хозяин. Я готов отдать за Вас жизнь. Но и Стася значит для меня слишком много. Я помню, что я Смерть, и у меня не должно быть привязанностей, но сделайте для неё исключение. Подарите её мне. Вы же великий маг и можете всё! Отпустите нас!

– Ты окончательно свихнулся! Зациклился на этой девке и перестал соображать! От боевого мага, на которого я возлагал столько надежд, остался пшик! – Плечи ученика поникли, руки безвольно повисли, а взгляд уткнулся в пол. – Клянусь, мальчик мой, я не хотел идти на крайние меры, но ты не оставляешь мне другого выхода!

– Тогда она не достанется никому… – прошептал Дмитрий и поднял голову – его глаза сияли холодным белым светом.

– Хорошо. Я скажу, когда убить Хранительницу.

– Сейчас!

– Ты будешь мне указывать?

– Да!

– Гадёныш! – прошипел Олефир и вскинул руку.

Воздушная волна приподняла Смерть, впечатала его в стену, и холодный белый свет в глазах потух. Дима судорожно пытался выдохнуть, но из горла вырывался лишь свистящий хрип. Лицо его посинело, и Олефир ослабил хватку. Ученик рухнул на пол, перевалился на бок и закашлялся, жадно глотая воздух: "Сейчас он убьёт меня, и я больше не смогу защищать её".

Маг-путешественник горько усмехнулся:

– Я не собираюсь убивать тебя, мальчик! Ты получишь заслуженное наказание и продолжишь жить так, как я велю.

Диме было всё равно, что с ним будет: лёжа на полу, он представлял, как хозяин развлекается со Стасей. Перед его глазами плыли гнусные, непристойные картины. Маг гнал их прочь, но картины становились лишь живописнее. Понимая, что Олефир тоже видит их, Дмитрий обхватил голову руками и умоляюще посмотрел на него:

– Простите. Простите меня, хозяин. Это сильнее меня…

– Не скули! Я прощаю тебя, но наказания ты не избежишь.

Маг-путешественник присел на корточки, и в его руках матово блеснула белая полоска. Дима затрясся от ужаса:

– Не надо, хозяин! – В безотчётном порыве бежать, он дёрнулся, но на шее уже щёлкнул замок. Ошейник из ларнита блокировал магическую силу, и ученик тихо простонал: – Лучше бы Вы убили меня…

Вцепившись в тёмные волосы, Олефир заставил воспитанника смотреть себе в глаза.

– Ты сам виноват, мальчик. Стража!

Двери тотчас распахнулись, и в кабинет вбежали Кир и Изот.

– Друзья мои! – продолжая смотреть в глаза Диме, весело и злобно воскликнул король: – У меня есть для вас приятная работа. Сделайте её профессионально, но учтите, мой сынок должен остаться живым.

Маг рывком поставил Дмитрия на ноги.

– Это пойдёт тебе на пользу! – холодно бросил он и толкнул ученика в руки палачей.

Стася металась по комнате, не в силах остановиться, и ругала себя на чём свет стоит. "Нужно было говорить с ним помягче! Ему и так приходится несладко… И отпускать одного к королю не стоило. Нужно было идти вместе!". Внезапно тело пронзила дикая боль и, вскрикнув, Хранительница упала в кресло. Дыхание перехватило, на лбу выступили капельки пота: "Что со мной? Олефир? Нет!" Минута, и тяжесть ушла. Станислава вдохнула полной грудью и вздрогнула, услышав пронзительный крик. Испуганно посмотрела по сторонам, но в комнате никого не было. И подскочила: двери с громким хлопком распахнулись, открывая утопающий в загадочном полумраке коридор.

– Что происходит? – жалобно всхлипнула она, и новая волна боли захлестнула разум, а перед глазами возникло окровавленное лицо возлюбленного. – Боже… – прошептала Хранительница и, превозмогая боль, встала.

Стиснув пальцами амулет, она сделала первый, самый трудный шаг. Следующий дался чуть легче. Стася добрела до двери.

– Дима… – выдохнула она и, словно разрушив невидимую преграду, побежала, не зная, куда и зачем.

Коридор был пуст: едва услышав, что воспитанник короля впал в немилость, слуги и придворные благоразумно попрятались. Принцессе было очень страшно, но она продолжала бежать вперёд, пока не услышала гулкие, тяжёлые шаги. Из темноты показалась странная процессия, и, затравленно оглядевшись, Станислава нырнула за портьеру. Шаги прозвучали совсем рядом и стали удаляться. Почти не дыша, женщина выглянула из укрытия и едва не закричала: двое солдат волокли бесчувственного Диму.

– Тяжёлый, зараза, – пожаловался один, поудобнее перехватывая ношу.

– Ага, – согласился другой и добавил: – Что-то сегодня он дольше обычного держался.

– Ну, и дурак!

– Точно дурак. Притворился б, что отрубился, целей бы был.

Испуганный взгляд зацепился за скользящий по ковровой дорожке чёрный, отлично сшитый кожаный сапог. И, как под гипнозом, Стася выбралась из-за портьеры и пошла за процессией. Проследив, в какую из комнат затащили Дмитрия, она снова спряталась за портьерой. Солдаты вышли почти сразу и, прикрыв двери, зашагали прочь. Хранительница дождалась, пока они скроются за поворотом, и бросилась к возлюбленному.

Дмитрий лежал на кровати лицом вниз, и в первую минуту Станислава подумала, что он мёртв.

– Дима, – тихо позвала она, но возлюбленный не шелохнулся.

Прикрыв дверь, Стася на цыпочках подошла к постели и дрожащей рукой коснулась его плеча:

– Дима.

Маг шевельнулся.

"Слава Богу, жив!" Путаясь в складках роскошного платья, Хранительница взобралась на кровать, перевернула возлюбленного на спину и испуганно вскрикнула.

– Тише, – запёкшимися губами выдохнул Дмитрий.

– Сволочи! – прошипела Стася, не в силах оторвать взгляд от разбитого, окровавленного лица.

Маг застонал, и его стон вывел Хранительницу из ступора. Она вскочила, выхватила из-за корсажа платок и, смочив водой из серебряного кувшина, осторожно приложила ко лбу возлюбленного.

– Не надо… Уходи… Прошу…

– Я не оставлю тебя!

– Не снимай… амулет… Иди к себе… Прошу…

Дима попытался отыскать её руку, и Стася сама сжала его ладонь. Маг попробовал открыть глаза, чтобы увидеть любимую, но не смог. Мысли путались, боль становилась невыносимой, сознание утекало, как песок сквозь пальцы, но он всё-таки успел сказать то, что окончательно понял в тот миг, когда кованый сапог опустился на его лицо:

– Ты всё… для меня…

Склонившись над возлюбленным, Стася осторожно коснулась губами его виска и с тяжёлым сердцем покинула комнату. Она брела по тёмным коридорам Керонского замка, захлёбываясь от ненависти к его владельцу. "Хочешь войны, Олефир? Ты её получишь!" Хранительница сжала Ключ в кулаке и, гордо вскинув голову, зашагала к своим покоям.