Текст книги "Дурацкие игры магов. Книга первая."

Автор книги: Анфиса Кохинор

Соавторы: Полина Кохинор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

Глава 24.

"Д".

Из последних сил поддерживая иллюзию присутствия гвардейцев и шута в королевских покоях, Дима скользил прощальным взглядом по Лайфгарму. Белоснежные шапки инмарских гор, обрамляющие величественную котловину Герминдама, бескрайние поля и буйно цветущие лирийские сады, золотая гладь годарских степей, бирюзовые воды Зеркального пролива… Пейзажи и панорамы родного мира проносились перед глазами бесконечной красочной лентой, даря умирающему возможность насладиться последними, самыми сладкими мгновениями жизни. Диме казалось, что он слышит рокот горных рек, шелест деревьев и трав, гудение трудолюбивых пчёл, деловито перелетающих с цветка на цветок, и трели носящихся в поднебесье птиц. Маг почти целиком отдался чарующей музыке мира, но тут в гармоничное звучание вплелось какое-то назойливое, нудное жужжание. И как надоедливая муха будит задремавшего после обеда человека, так режущий слух звук вырвал Дмитрия из чарующих предсмертных грёз. Он моргнул, постарался сосредоточиться и тут же обнаружил, что на него, затаив дыхание, смотрит Совет в полном составе. Правда, как совершенно отчётливо видел Дима, отношение магов к его состоянию, было отнюдь не одинаковым. Фёдор гадал, сможет ли Смерть победить смерть. Корней и Михаил предвкушали скорый конец керонского выродка и расправу над Олефиром и временным магом. Витус с профессиональным интересом рассматривал изувеченное тело, обдумывая, может ли он исцелить полумёртвого Смерть. Марфу переполняла жалость. А Роксана и Арсений просто смотрели на него, и, казалось, не испытывали никаких чувств, разве что некоторое сожаление…

Дмитрий попытался понять, почему хозяин позволил коллегам заглянуть в Керон, но мысли разбегались, рассеивались, терялись… Маг почти не чувствовал тела, словно оно уже умерло, разум угасал, и перед глазами вновь поплыли беспорядочные, призрачные картины. Однако теперь, это были не прекрасные, умиротворяющие пейзажи, а зарисовки из будущей жизни близких ему людей. Он видел, как Артём потеряно бродит по Белолесью, как Стася беспомощно мечется по убогой запущенной квартирке и зовёт его, как спившийся Валентин бродит по московским улицам, а потерявший друзей Ричард ищет смерти в бою. Он увидел, как высшие маги со злобными, торжествующими улыбками окружают Олефира и закусил губу: "Какой же я кретин! Хозяин говорил об этом, а я не услышал и поднял на него руку! Я поступил, как последний мерзавец! Но зачем было убивать меня? Ведь пока я был жив, я мог всё исправить! А теперь и он, и все мои друзья – все погибнут! – Дмитрий скрипнул зубами. – И виноват в этом ты, хозяин! Решил покончить с собой, а, заодно, и со всеми нами?.. Хочешь умереть – умирай! Но друзей я тебе не отдам!"

Маг сосредоточился и, превозмогая боль, попытался поднять руку. На лбу выступили капельки пота, но рука не шелохнулась. Зато иллюзорные гвардейцы и шут пропали. Дима слабо улыбнулся, увидев, как заволновались высшие маги. Но улыбка тут же сползла с его лица: "Если я не справлюсь, они убью Тёму и остальных!" И он попробовал пошевелить пальцами.

– Я смогу… Я должен справиться… – шептал маг, но тело отказывалось повиноваться. "Ты оставил меня умирать! Высшие маги смотрят на меня и радуются моей беспомощности! – с тихой яростью подумал Дмитрий. – Ты говорил, что любишь меня, хозяин, и бросил! Ты отказался от меня! – В угасающих глазах мелькнула белая искра. – Это ты никогда не слышал меня! Я всегда был предан тебе! За тебя я был готов убить любого! Я готов был положить к твоим ногам Лайфгарм! А ты не смог простить мне маленькой слабости! Чем тебя задела моя дружба с Тёмой? Ты мог бы получить временного мага! А Стася? У тебя же есть Алинор! Неужели я не достоин хоть какой-то награды за свою службу? И чем тебе помешал инмарский принц?.. Ты всё сломал, хозяин!"

И тут в Белолесье появились друзья. Высшие маги отвлеклись от Керона и голодными глазами уставились на временного мага.

– Почему ты не ушёл по Времени, Тёма?!.. Я идиот! Я должен был объяснить тебе! Приказать!

Дмитрий взвыл от бешенства, и в угасающих голубых глазах запылал холодный белый свет. Он вырвался из глазниц, сияющим коконом окутал мага, и сломанные кости стали медленно срастаться, а жуткие раны – затягиваться.

Почувствовав возрождение Смерти, высшие маги забыли об Артёме и обратили свои взоры в Керон. Федор хищно вытянул шею. Корней и Михаил побледнели. Витус стал что-то быстро записывать в маленький потёртый блокнот. Марфа улыбнулась, а малая толика сожаления Арсения и Роксаны сменилась сдержанным удивлением.

Губы Смерти растянулись в холодной улыбке, а снежно-белые глаза заскользили по испачканным кровью стенам. Миг – и маг уже стоит на ногах, разглядывая тёмную лужу под ногами и свою рваную, заляпанную одежду. Крылья правильного носа затрепетали, и высшие маги невольно вздрогнули – Смерть был голоден. Подобный голод преследовал его в Маре, но тогда он не справился с ним и убивал всех подряд, пока Олефир не остановил Смерть. Однако сейчас он полностью контролировал себя: "Мне не нужен хозяин!" Маг сел прямо в кровавую лужу и уставился на дверь, терпеливо ожидая возвращения теперь уже бывшего хозяина.

В коридоре послышались шаги, дверь королевских покоев отворилась, и Смерть моментально оказался на ногах. Он широко улыбнулся и раскрыл объятья:

– Рад видеть вас, мама и папа. А вы?

Олефир улыбнулся в ответ:

– Молодец. Остался последний шаг – убей меня!

Улыбка сползла с губ Смерти, и он в ужасе уставился на учителя:

– Очередная проверка?

– Убей меня, иначе твоё обучение так и останется незаконченным!

– Не смей мне приказывать!

Смерть тихо рыкнул, и Алинор испуганно вскрикнула. "Бежать!" – пронеслось в голове, но королева не тронулась с места, продолжая оторопело смотреть то на приёмного сына, то на мужа.

– Почему ты медлишь, мальчик мой? Не хочешь становиться свободным?

– Я уже свободен. Твоя смерть ничего не изменит!

– Ты так ничего и не понял.

Олефир с досадой качнул головой, одарил ученика насмешливой улыбкой и исчез. Смерть и Алинор остались одни. Лицо королевы исказило отчаяние. В своей жизни она любила дважды, и оба возлюбленных предали её. Ради Фёдора она пожертвовала инмарским престолом, а Олефиру почти тридцать лет была верной женой, закрывая глаза на его частые исчезновения неизвестно куда и многочисленные интрижки. Алинор любила и мечтала быть любимой. До сегодняшнего дня она верила, что, несмотря ни на что, Олефир любит её, а он бросил жену на растерзание Смерти.

– Как Вам не повезло, моя королева! – с напускным сочувствием произнёс Смерть и дико расхохотался.

В пылу ярости маг не понял, что Олефир специально оставил ему жену, и, убивая Алинор, он выполняет приказ хозяина. Смерть смотрел на приёмную мать, втягивал ноздрями аромат её духов, страха и упивался предвкушением убийственного действа.

– Ублюдок! – крикнула королева и бросилась прочь.

Смерть пошёл за ней. Словно играя, он метал огненные шары и молнии. Под ноги летели камни. На стенах вспыхивали картины и гобелены. Жалобно хлопали обуглившиеся двери. Алинор едва держалась на ногах, но продолжала идти, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь. Слуги разбегались, завидев ошалевшую королеву и невменяемого наследника, и крыло замка, по которому они шли, быстро пустело.

Едва последний керонец покинул опасное место, Смерть остановился, и резким взмахом руки обрушил на голову Алинор каменную плиту. Время замедлило ход – маг видел каждую трещинку в плавно опускающейся глыбе, а когда она почти коснулась волос королевы, безразлично произнёс:

– Прощай, мама!

Холодный белый свет в глазах Смерти угас. Дима почувствовал предсмертную агонию матери, понял, что натворил, и ужаснулся:

– Прости…

Маг стоял возле каменной плиты, ставшей надгробьем Алинор, и горькие слёзы текли по его щекам. Он больше не чувствовал радости от свободы…

Артём и Валечка облегчённо выдохнули, а Ричард отпустил Стасю, и она забилась в угол, затравленно глядя на "гвардейца".

– Тёма! – Провидица бросилась к сыну и порывисто обняла его. – Мальчик мой! Ты вернулся!

– Здравствуй, – прошептал временной маг, обнял мать и взглянул на появившегося в комнате отца. – Привет, па.

Арсений улыбнулся сыну, подошёл к инмарскому принцу и крепко пожал ему руку:

– Я счастлив, что вы с нами. И спасибо тебе за Тёму!

– Дима умирает в Кероне! – встрепенулся временной маг, но отец лёгким магическим воздействием успокоил его и заверил: – Он не умрёт, сынок.

Артём покладисто кивнул, а Ричард озабоченно потёр лоб, размышляя, доверять словам высшего мага или нет, и склонился над Хранительницей:

– Не бойся, Стася. Мы в Белолесье. Вставай.

Но женщина лишь сильнее вжалась в стену и завизжала:

– Не трогай меня! Не надо!

– Отойди, Ричард! – крикнула Марфа. – Отойди, – чуть мягче повторила она, опустилась на пол и осторожно обняла дрожащую как в лихорадке принцессу.

Стася прижалась к провидице, уткнулась в её плечо и замерла, подрагивая всем телом, а Валечка с горечью посмотрел на бывшую жену и ринулся к буфету. Распахнув резные дверцы, он схватил первую попавшуюся бутылку и жадно приник к горлышку: шут короля Олефира хотел забыть свою службу в Кероне и знал, что не забудет её никогда.

Ричард устало опустился в кресло: он прекрасно понимал, чем вызвана истерика Хранительницы, и если б в этот момент ему подвернулся Олефир, то убил бы его не раздумывая, или, по крайней мере, попытался. Мрачный как ноябрьский дуб, инмарец сидел в кресле и буравил глазами Арсения – он хотел попросить помощи у высшего мага, но почему-то медлил. Артём же тянуть не стал, сглотнул подступившие к горлу слёзы и жалобно протянул:

– Помоги ей, папа, пожалуйста…

Марфа гладила Хранительницу по волосам, шептала на ухо слова утешения и тоже смотрела на Арсения: "Она безумна. Она не понимает, где находится. Она всё ещё там".

– Надо звать Витуса, – вздохнул наблюдатель, и в комнату тотчас вошёл пожилой гном, словно всё это время он стоял за дверью и ждал приглашения.

– Поспешим. Смерть скоро придёт. Нужно привести Хранительницу в чувство, чтобы она могла остановить его.

Витус начал шептать заклинание, но прикосновение магии привело Станиславу в ярость.

– Нет! – заорала она, оттолкнула Марфу и, вскочив, выставила перед собой руки, создавая щит из собственного безумия.

Огромный костёр объял Хранительницу. Прозрачные языки пламени лизали одежду, а бесцветные искры разлетались по комнате, точно отыскивая себе жертв. Высшие маги попятились и тревожно переглянулись – прикосновение к щиту несло сумасшествие и смерть.

– Но как? – ошеломлённо выдавил Арсений. – Он ничему не учил её!

– Артём! Ричард! Марш отсюда! – приказал Витус, но инмарец упрямо покачал головой:

– Нет!

– Здесь опасно! Вам нужно уйти. Вы не сможете себя защитить.

– Я не оставлю её!

– И я! – пискнул Артём, прячась за кресло, в котором сидел друг.

– Как хотите! – безразлично пожал плечами гном и повернулся к Хранительнице.

В его руках появился посох, и, взмахнув им, Витус громко произнёс магические слова. Прогремел гром. Щит остался на месте. Гном побледнел. Он вновь взмахнул посохом, и на этот раз голос его прозвучал вкрадчиво. Стены содрогнулись. Щит не шелохнулся.

Валечка мутным взглядом посмотрел на бывшую жену и вытащил из буфета следующую бутылку. Артём в ужасе вжался в стену, а Ричард выхватил из ножен меч и положил его на колени.

– Пусти нас, девочка, мы поможем тебе, – шептала Марфа, но Стася ничего и никого не слышала: после пережитого в Керонском замке маги казались ей воплощением зла, а магия мерзким, дьявольским инструментом, разрушающим людские судьбы. И Хранительница твёрдо решила, что не даст этой мерзости приблизится к себе.

Витус что-то тихо сказал Арсению, и, подняв руки вверх, они одновременно попытались потушить призрачный костёр. Щит выстоял. В глазах целителя мелькнуло удивление.

– Все сюда! Быстро! – решительно произнёс он, и в комнате появились остальные высшие маги.

Соединив усилия, они попытались погасить костёр безумия. Шесть высших магов и Арсений силились пробить оборону Хранительницы, но щит держался. Тогда маги опустили руки и стали ждать. Было тихо, лишь Валечка, время от времени, звенел стеклом о стекло.

Вспышка ослепила усталые лица магов. Дмитрий шальным взглядом обвёл комнату, ринулся сквозь призрачное пламя, и едва он обнял Станиславу, щит исчез.

– Дима…

– Я здесь, девочка моя, – тихо произнёс маг и зашептал заклинание, исцеляя возлюбленную.

– Невероятно… – выдохнул Арсений.

– Если он может такое сейчас, что же будет, если…

Михаил осёкся и задрожал. Высшие маги опасливо переглянулись, прикидывая – бежать или не бежать, и только Ричард и Артём не сводили глаз с Димы. Рваная одежда друга была в пыли и крови, на лице отчётливо проступали следы слёз, но голубые глаза с любовью и состраданием взирали на Хранительницу. Инмарец отвёл взгляд, а временной маг вдруг поймал себя на мысли, что не согласен делить друга ни с кем. Правда, за эгоистичные мысли тут же стало стыдно, и Тёма постарался задавить их на корню, но не особо успешно. Уныло вздохнув, он подошёл к Валентину, взял из его рук бутылку и припал к горлышку…

– Дима…

– Я здесь, девочка моя.

– Ты пришёл…

– Ты всё, что у меня есть.

Дмитрий слабо улыбнулся и коснулся губами её виска. Стася склонила голову на плечо возлюбленного, и затуманенный счастьем взгляд бессмысленно заскользил по комнате.

– Папа?!!

Хранительница кинулась к нему, но экспериментатор не выказал радости от встречи: поморщился, отшатнулся, и Станислава обняла руками воздух. Она растерянно посмотрела на то место, где секунду назад стоял отец, обернулась и с недоумением уставилась на Дмитрия:

– Почему он ушёл?

Маг с грустью смотрел на возлюбленную: она не помнила Совета в Белолесье, на котором Легенда Лайфгарма предложил убить дочь, и Фёдор всё ещё оставался для неё заботливым и любящим отцом.

– Он такой же, как все высшие маги, – хмуро произнёс Дима, обнял Стасю за плечи и усадил в кресло: – Мы ещё встретимся с ним, и ты поймёшь.

Хранительница оторопело кивнула, а Дмитрий повернулся к членам Совета и с ненавистью всмотрелся в их непроницаемые лица:

– Я не убью вас только потому, что не хочу марать руки вашей ядовитой кровью! Но я никогда – слышите?! – никогда не прощу вам того, что вы сделали с Артёмом! Зарубите себе на носу: временной маг под моей защитой! И остальные тоже! Только попробуйте прикоснуться к ним! Вы знаете, на что я способен!.. И не ждите, что я убью Олефира! Не дождётесь!

– Ты не можешь отступить! – вскричал Корней. – Вспомни, как он обошёлся с Хранительницей! Он должен умереть!

Дмитрий пожал плечами, повернулся к высшим магам спиной и с отчаянием взглянул в глаза Станиславы:

– Я убил Алинор.

– Я рада, что этой стервы больше нет! – Изумрудные глаза полыхнули удовлетворением. – Остался Олефир!

– Ты не слышишь? Я не убью его! Нужно бросить всё и уйти… Пока не поздно!

– Нет! Он должен умереть! Я не могу простить! Я сама убью его!

– Послушай меня… Поверь… Месть не так сладка, как кажется…

– Мне всё равно!

– А мне нет! Я не хочу, чтобы ты страдала!

– Ты не понимаешь! Я чувствую себя грязной! И эту грязь я смою кровью Олефира!

– Кажется, мы остались одни, – громко произнёс Ричард.

Дима обернулся. В комнате никого не было, а на столе одиноко блестел серебряный перстень. Маг надел его на палец и задумчиво посмотрел на алую букву "Д", светящуюся в глубине молочно-белого камня.

– У них были очень довольные лица… – пьяно пробормотал Валентин. Он стоял в обнимку с Артёмом, и кто кого поддерживал, было непонятно – раскачивались оба.

– Совет продолжает надеяться, что я убью Олефира, – пробормотал Дмитрий, повернулся к Ричарду и, наконец, избавил его от личины гвардейца.

– Эй, господин Смерть, ты ведёшь себя странно! – развязно крикнул Артём.

Дима вздрогнул и настороженно посмотрел на него:

– О чём ты?

– Перестань лить слёзы, Смерть! Разве ты не понимаешь? Олефир ни за что не оставит нас в покое! Так иди и убей его!

– Ты пьян, Тёма.

– Да, я пьян, – мотнул головой временной маг, – но даже пьяный, я соображаю лучше тебя! Олефир должен умереть!

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь! Пока твой хозяин жив, мы со Стасей не сможем спать спокойно! Убей его! Я видел, как он обращался с тобой! Если бы я мог, я бы сам убил его! Но ты не хочешь научить меня! А ведь ты обещал!

– Я обещал научить тебя защищаться. Но я не хочу, чтобы ты убивал.

– Какая трогательная забота! Ты всю жизнь собираешься водить меня за руку? – ядовито расхохотался временной маг. – Ты, также как Совет, хочешь, чтобы я продолжал играть и веселиться? Ты не знаешь, каково это – смеяться и бояться одновременно! Уж лучше стать Смертью!

– А ты не знаешь, каково быть Смертью, – хладнокровно произнёс Дмитрий и тихо добавил: – И лучше б тебе не знать этого никогда.

– Значит, ты не будешь меня учить? Хорошо! Тогда я сам! – Артём вытянул руку, и на его ладони появился ежедневник Фёдора. – Надеюсь, здесь есть все необходимые заклинания! Итак…

Дима метнулся к другу и выхватил из его рук блокнот:

– Сначала проспись!

– Ну, вот, я лишился единственного учебника магии. Теперь меня точно убьют! – нервно расхохотался временной маг и повис на шее Валентина: – Давай хоть выпьем напоследок!

Солнечный друг согласно угукнул, потянул друга к буфету и, опасно раскачиваясь, сдёрнул с полки бутылку.

– Как дети, – пробормотал Дима, открыл блокнот и уставился на дарственную надпись, которую не видели ни Артём, ни Стася, потому что эти слова предназначались лично ему…

– Что с тобой? – испуганно спросила Хранительница, глядя, как бледнеет лицо возлюбленного.

– Нам всем нужно отдохнуть, – устало произнёс Дима, захлопнул тетрадь и сунул её подмышку.

– А как же Олефир? – встрял временной маг.

– Я решу эту проблему, Тёма. Хочешь увидеть смерть Олефира? Она перед тобой! – не глядя на друга, выдавил Дмитрий и побрёл к дверям.

Ричард неодобрительно покачал головой:

– Зря ты так, побратим, мы не собираемся заставлять тебя убивать учителя.

Маг резко обернулся, и принца ошарашил его мертвенный взгляд. Ричард открыл рот, чтобы задать вопрос, но, пробормотав: "Мне надо отдохнуть", Дмитрий исчез.

– Дима… – разочарованно протянула Хранительница, и её голос заставил инмарца очнуться.

Он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, и успокаивающе погладил принцессу по плечу:

– Дай ему прийти в себя, Стася. Он отдохнёт и вернётся к тебе. Пойдём, я провожу тебя. Ты тоже должна поспать. – Он укоризненно посмотрел на Артёма и Валечку: – Сейчас не время напиваться!

– Отстань, зануда! – фыркнул временной маг и демонстративно хлебнул вина из бутылки. – Мы больше не в Кероне, Ричи! Я уволился со службы и могу делать всё, что захочу!

Спорить не хотелось, и, поджав губы, Ричард подал руку Хранительнице:

– Идём.

Всё ещё пребывая в растерянности, Станислава кивнула, встала и вместе с принцем покинула комнату.

– Наконец-то эти зануды убрались! За свободу! – провозгласил Солнечный Друг, заговорщицки улыбнулся собутыльнику и выудил из недр буфета здоровенный пузырь мутноватой браги…

Глава 25.

В путь.

Голова нещадно трещала, а временной маг никак не мог вспомнить, если в его арсенале заклинание, избавляющее от похмелья. Так и лежал в постели, старательно прикрываясь одеялом от яркого утреннего солнца, которое наглым образом заползало в комнату, норовя лизнуть лицо горячими лучами. Артём был недоволен: кровать казалась слишком жёсткой, подушка – слишком мягкой, стены – слишком пёстрыми, да ещё за окном истошно вопили птицы. И, самое ужасное, нестерпимо хотелось пить. С трудом повернув голову, временной маг тоскливо уставился на столик в дальнем углу комнаты, где сверкал глазированным боком кувшин с водой, и сухими губами зашептал заклинание. Вожделенный сосуд оторвался от столешницы и рывками, словно голубь с подбитым крылом, поплыл к кровати. Артём судорожно сглотнул, уже представляя, как в рот течёт живительная влага, запнулся, и кувшин рухнул на пол. Во все стороны брызнули осколки, а на ковре образовалось тёмное пятно. Разозлившись, маг попробовал восстановить "объект страсти", однако с похмелья перепутал заклинания, и вместо того, чтобы собраться вместе, черепки взмыли в воздух. Стукнулись о потолок и осыпались на кровать траурно-чёрным конфетти.

Решив, что это знак, поданный судьбой, Артём всхлипнул, сложил руки на груди и начал прощаться с жизнью: голова гудела, как набатный колокол, и, похоже, собиралась взорваться.

– Пить… – жалобно протянул он и закрыл глаза.

– Сейчас, – раздался с порога голос Димы.

Артём, мигом забыв о боли, юркнул под одеяло – ему было ужасно стыдно за вчерашние слова. Вздохнув, ученик Олефира подошёл к кровати, провёл над ней рукой, и временной маг замер, как пойманный с поличным воришка: похмелье исчезло, но он не спешил высовываться наружу.

– Вылезай, – страдальчески вздохнул Дима.

– Не-а. Мне плохо, я умираю.

– Не ври. Вылезай, Тёма, нам нужно поговорить.

– О чём? – раздалось из "кокона". – Я ничего не помню.

Дмитрий невольно улыбнулся:

– Да, вылезай же.

Он осторожно потянул одеяло на себя, но Артём мёртвой хваткой вцепился в пододеяльник:

– Нет!

Временной маг готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не смотреть в глаза другу. Ситуация становилась идиотской, и, вздохнув, Дмитрий разжал пальцы и сел на край постели:

– Если ты хочешь, я убью Олефира. Но прежде сделай одолжение – возьми Стасю себе.

Столь неожиданное предложение огорошило Артёма. Высунув голову из-под одеяла, он уставился на друга так, будто у того вдруг выросли рога или он внезапно спятил.

– Ты не ослышался. Я отказываюсь от неё, – повторил Дмитрий, глядя в растерянные шоколадные глаза.

– Почему?

– Я убийца. Я Смерть. Всё, к чему я прикасаюсь, гибнет. На моём счету множество покалеченных жизней и разбитых судеб. Я не имею права на счастье. Я принесу ей лишь боль. – Дима отвернулся, уставился в стену и монотонно продолжил: – Ты лёгкий, почти воздушный. Твоя магия – магия созидания. Ты играешь с ней, как ребёнок, и мне это нравится. Я так не умею и никогда не научусь. Ты должен быть счастлив, Тёма. Тебе должно принадлежать всё самое лучшее. Это будет правильно. А я… Я отойду в сторону. Она всё, что у меня есть, и я хочу, чтобы она стала твоей. Ты дашь ей ту любовь, которую она заслуживает.

Временной маг открыл рот, но не нашёл, что сказать. А Дима, приняв молчание за согласие, потрепал его по всклокоченным пшеничным волосам, встал и направился к двери.

– Подожди! – Артём спрыгнул с кровати. – Стася нравится мне, но я не люблю её! Она мой друг! Почему ты решил, что не подходишь ей?! Ты же любишь её! И она любит тебя!

– Меня нельзя любить. Я – Смерть! – не оборачиваясь, произнёс маг и быстро вышел из комнаты.

В коридоре Дмитрий столкнулся с Ричардом. Взглянув на бледного, осунувшегося побратима, инмарец нахмурился:

– Что с тобой? Ты не спал?

– Я подарил Стасю Артёму.

– Что ты сделал? С какой стати ты распоряжаешься ею? Она что, вещь? – в сердцах рявкнул Ричард и наградил друга подзатыльником. – Приди в себя!

Глаза Димы побелели, а голос стал тихим и каким-то казённым:

– Артём согласился. Не вмешивайся, Ричи!

– Ага! Как же! – Инмарец скрипнул зубами, схватил Смерть за руку и втащил в комнату временного мага. – Что здесь произошло, Тёма?

– Я не хотел, – пролепетал Артём, с ужасом глядя на друзей. – Не знаю, что на него нашло! Я сказал ему… А он всё равно…

– Не ной! – рявкнул принц и повернулся к побратиму: – Объясни, что с тобой происходит?

– Стася должна быть с Тёмой.

– А её ты спросил? Она не кукла, чтобы передавать её из рук в руки?

– Я – Смерть, и…

– И что? Стася любит тебя! А Тёма мне все уши прожужжал, расписывая прелести Вереники.

– Меня нельзя любить, – упрямо произнёс Смерть, и Ричард взорвался от негодования:

– Да, что ты говоришь?! Это почему же? Ты кривой, косой или горбатый? Хотя с головой у тебя явно проблемы! Я говорю тебе, что Тёма обожает Веренику, а ты суёшь ему Стасю. – Смерть открыл рот, но принц не дал ему высказаться: – Значит так, Смертушка, кончай дурить! Я прошёл с тобой огонь и воду, и, если ты будешь вести себя, как слюнтяй – рожу расквашу! Не забывай, ты названный брат инмарского принца! Ты – наследник годарского престола! Так что, изволь вести себя достойно!

– Я не могу быть…

– Заткнись! Ты достоин и дружбы, и любви!

– Я не знаю, что делать…

– Просто живи. Почувствуй себя свободным! А ты, алкоголик, – инмарец повернулся к Артёму и подбоченился, – увижу в руках рюмку – зашибу!

– Я, правда, не хотел…

Временной маг попятился, наткнулся на кровать и полетел на спину, болтая ногами в воздух. Ричард невольно рассмеялся, а Смерть резко обернулся к двери – в комнату влетела Стася.

– Валечка исчез! Мы готовили завтрак, и вдруг он пропал!

"Не волнуйся, сынок. Солнечный Друг со мной. Можешь убедиться", – услышал маг голос Олефира, и перед его глазами возник кабинет – точная копия керонского. Маг-путешественник сидел за столом, а перед ним стоял испуганный Валентин. Смерть пытался понять, где они находятся, но странный мир ускользал, словно был иллюзией.

"Не мучайся понапрасну, мальчик мой. Камия тебе он не по зубам! Ты, конечно, велик и могуч, но и я кое-что умею… Ты прост и прямолинеен, Дима, а путешествия по мирам требуют изворотливости и умения плести интриги против всех, включая сами миры…"

"Хватит! Чего ты хочешь?"

"Ты всегда был умным мальчиком. Может, сам догадаешься?"

"Источник?! Но зачем?"

"Поговорим на острове, Смерть. И не вздумай перемещаться! Поедешь верхом! Как обычный человек, к жизни которого ты так стремился. В пути вас ждёт встреча. Я хочу посмотреть, чем она закончится!" – приказным тоном сообщил Олефир, и голос его смолк.

– Ты слышал нашу беседу, Тёма?

Временной маг кивнул.

– Можешь найти их?

– Я пытался. Но этот мир ускользает и от меня. Камия не хочет, чтобы чужаки тревожили её.

– В таком случае, я отправляюсь к Источнику! – твёрдо сказал Смерть.

– Опять? – возмутился Ричард. – Мы отправляемся! Солнечный Друг дорог не только тебе!

– Хорошо, – кивнул маг и вдруг покачнулся: белоснежные глаза стали голубыми, а потом потемнели до иссиней черноты, словно в них поселились годарские скалы, и застыли, как у слепого – впервые в жизни Диму посетило видение.

– Не ходи к Источнику, Тёма! – Марфа появилась перед сыном и умоляюще посмотрела на него: – Останься в Белолесье! Прошу!

– Почему? – растерялся Артём. – Я не брошу друзей. Мы все вместе пойдём спасать Солнечного Друга. Он не должен погибнуть! Если б не он, я бы до сих пор жил в Кероне, а, возможно, был бы мёртв.

– Останься! Я не могу пересказать видение, от этого будет только хуже. Просто останься в Белолесье! – жалобно попросила Марфа, и временному магу стало страшно: мать никогда не паниковала зря.

Несколько секунд Артём пристально смотрел в лицо провидицы, а потом отрицательно мотнул головой и решительно заявил:

– Я не брошу друзей, мама! Я пойду к Источнику!

Марфа судорожно всхлипнула и с мольбой посмотрела на Дмитрия:

– Прикажи ему остаться.

– Здесь он точно погибнет. Там у него есть шанс. Я вижу, чего ты боишься, провидица, и постараюсь не допустить этого… – тихо произнёс маг, взял Стасю за руку и вышел из комнаты, бросив на ходу: – Собирайтесь. Мы уезжаем!..

На поляне перед крыльцом их ждали осёдланные кони – подарок Олефира, и, вскочив в сёдла, друзья помчались через волшебный лес по едва заметным тропам, которые безошибочно отыскивал временной маг.

Уже через несколько минут Дима подсчитал, что путешествие до Илиса займёт не меньше месяца, ведь в отличие от магических, кони из плоти и крови нуждались в отдыхе и еде, да и скакать галопом могли не слишком долго. "Придётся переходить на шаг, делать привалы. И ночёвки! А в Илисе нужно будет нанять корабль и плыть к Источнику…"

Дмитрию очень хотелось воздействовать магией и на коней, и на спутников, но ослушаться Олефира он не посмел, опасаясь, что пострадает Солнечный Друг, и, стиснув зубы, ехал позади побратима, уговаривал себя потерпеть. Получалось плохо, и ровно до тех пор, когда Ричард остановил коня и скомандовал:

– Будем ночевать здесь!

– Но мы даже Белолесья не покинули! – вырвалось у Димы.

– Волшебный лес мы покинем дня через три-четыре, – невозмутимо заметил принц, и, мысленно застонав, маг спрыгнул на землю.

С ненавистью взглянув на своего коня, он взмахнул рукой, и на поляне загорелся костёр, а рядом появился накрытый к ужину стол и лавки.

– Ты, пожалуйста, поосторожнее, – попросил друга Артём. – Белолесье и так нервничает из-за твоего присутствия, так что, колдуй поменьше, ладно?

– И ты туда же?!

– Успокойся, Дима.

Стася подошла к возлюбленному, взяла его под руку, и, взглянув в прекрасные изумрудные глаза, маг оттаял. Мирно поужинал с друзьями (даже беседу поддержать умудрился), помог им разместиться на ночлег в небольшой деревянной беседке, которую чертыхаясь и кривясь, соорудил Артём, но уснуть так и не смог. Мысль о том, что Олефир издевается над ним, наказывая за бегство, не давала покоя до самого утра. А ещё Дима гадал, что за встреча им предстоит…

Следующие четыре дня оказались похожими друг на друга как близнецы-братья. Галоп, шаг, галоп, шаг, привал… Дмитрий чувствовал, как с каждым часом, каждой минутой внутри нарастает напряжение, и на исходе четвёртых суток даже ласковые взгляды Хранительницы не помогали расслабиться. Друзья видели, что он на грани срыва, но причину столь сильной нервозности не понимали, а спросить не решались – плотно сжатые губы и лихорадочно блестящие глаза отбивали всякую охоту к общению. И решив, что Диме просто нужно время, чтобы принять себя таким, как есть, молчали, наслаждаясь поездкой по волшебному лесу. На губах Артёма застыла блаженная улыбка, а Ричард и Станислава любовались снежно-ствольными деревьями, диковинными зверями и птицами, попадавшимися на пути.

Дмитрия же чудеса и красоты Белолесья волновали мало. Впервые за всё время общения с Ричардом и Артёмом, Стасей и Валечкой, маг осознал, насколько он отличается от них. И больше всего его задела правота учителя, который ещё год назад говорил, что Смерти не прижиться в убогой трёхкомнатной квартирке. А Дима понял эту простую истину только сейчас, и, невзирая на безграничную любовь к Станиславе, решил, что ни за что не согласится жить в её мире, потому что сущность боевого мага не смирится с обыденностью никогда! Олефир вырастил его магом-воином, и душа Димы требовала схватки, пусть даже с хозяином и благодетелем…

В полдень пятого дня волшебные деревья расступились, открывая глазам путешественников широкий, укатанный тракт. И одинокую фигуру, тёмной скалой возвышающуюся посреди дороги – Легенда Лайфгарма грыз семечки, смачно сплёвывая шелуху в пыль.