Текст книги "Чародеи. Пенталогия"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 120 страниц)

Настоящее, невыдуманное знакомство с представителями иной цивилизации и последующая жизнь среди них показали Дэвиду реальность несколько в ином свете. Всем было глубоко наплевать на маленькую, мало кому известную Землю Т–1158А. Ее даже завоевывать никому не хотелось.

Ну почти никому. То, что Лорд Ролег выбрал именно родину Дэвида для осуществления своих злобных планов, было простым (и крайне неприятным для Дэвидовых соотечественников) совпадением.

Прежде Дэвид считал, что любой невоенный контакт с другой цивилизацией – это безусловное благо. Теперь он сильно в этом сомневался.

Он вспомнил рассказ Тэльди о том, чем обернулся контакт с Хэллаэном для его родного мира, Алибона: социальной и технологической катастрофой. Вспомнил, что произошло с древней цивилизацией Нимриана после того, как Хеллаэн притянул к себе этот мир… Несомненно, были и другие жертвы, беспощадно раздавленные агрессивной культурой Темных Земель. И вряд ли Земля Т–1158А стала бы исключением в этом ряду.

Но признать вслух этот очевидный факт Дэвид не мог. Тем более перед Брэйдом.

– Мы и есть сильнейшие, – безапелляционным тоном заявил он.

– Ага, – хмыкнул Брэйд. – Только об этом никто, кроме вас, не знает.

Внезапно Дэвид осознал, что у него даже есть аргумент, подтверждающий бредовую идею о тотальном превосходстве землян.

– Приятель, я ведь с Земли Т–1158А, – небрежно напомнил он. – Знаешь, что значит буковка «Т» в номере мира? «Терра» – или «Тюрьма», как чаще у вас называют нашу метрополию. Земли Изгнанников, слыхал? Туда отправляют Лордов и богов, которых боятся даже в вашем зажравшемся Хеллаэне. А все сателлитные миры являются отражениями метрополии. Так что бойтесь и трепещите, ибо настанет тот день, когда…

– Ага. Уже трепещем. Уже…

– Откуда тебе знать, может я являюсь отражением какого–нибудь жуткого обитателя Пределов, давным–давно изгнанного на оригинальную Терру?

Брэйд с сомнением посмотрел на приятеля.

– Что, не похож? – скорбно вздохнул Дэвид.

– Не похож.

– Это потому, что я сегодня добрый.

– Как? – Брэйд сделал испуганное лицо. – Ты даже не будешь разрывать меня на куски и пожирать мою душу?

– Пока нет, – великодушно объявил Дэвид. – Если ты наконец расскажешь, что представляет из себя ИИП.

– Ну я не спец, с чистой информацией работать не умею и поэтому вряд ли смогу объяснить, как оно устроено. – Брэйд почесал затылок. – Только в самых общих чертах. Так вот, в естественном информационном поле информация не структурирована. Она оседает там как попало, слой за слоем, на манер пыли. Отец говорил, что если бы не было возможности проводить временные градации, информацию с того уровня из–за полного хаоса вообще нельзя было бы читать. Насколько я понимаю, ИИП – это часть естественного информационного поля, искусственным путем, так сказать, «упорядоченная». Там собирается информация не обо всем на свете, а только та, которую в нее помещают. Для выхода в ИИП необходим терминал. Сийт–карты, например, являются такими терминалами, только с очень ограниченными возможностями. Естественно, есть терминалы, дающие более широкий выбор к получению или передаче информации…

– Ясно. Магический Интернет.

– Что–что?… – не понял Брэйд.

– Ничего. На что похожи терминалы и где их можно приобрести?

– В магазине, где же ещё… Да, и за доступ в ИИП нужно регулярно платить, учти.

– Это понятно. А как они выглядят? Внешне?

– Да по–разному… Есть традиционные зеркала, есть браслеты и брошки…

– Брошки?! Там же не разглядеть ничего…

– А что ты собрался разглядывать? Брошь либо разворачивает голографический экран прямо перед твоей физиономией, либо вводит информацию непосредственно в сознание.

– Возможны оба варианта? Как кому больше нравится?

– Ага. Но полностью в виртуальный мир мало кто рискует погружаться.

– Почему? Разве это опасно?

– Конечно, опасно. Если в реале в этот момент тебя кто–то захочет убить, ты будешь совершенно беззащитен.

– Ах да… – потянул Дэвид. – Я и забыл, что у вас самая добрая планета во Вселенной…

– Напрасно. – Брэйд осуждающе поцокал языком. – Об этом всегда надо помнить… Всегда, всегда… Кстати, если хочешь, могу показать тебе ИИП. У меня есть свой терминал.

– Давай.

Дэвид встал и вслед за Брэйдом вышел в коридор. Как оказалось, там кто–то опять поменял потолок – теперь верхняя часть коридора была похожа на ледяной грот.

– Не нравятся мне эти постоянные изменения… – процедил Брэйд. – Как будто в Царстве Бреда живем…

– Ты что, был там?

– Я? – удивился хеллаэнец. – Нет, конечно. Я бы там не выжил. А если бы и уцелел чудом, по возвращении немедленно попал бы в приют для душевнобольных. Это самое ужасное из всех шести Царств. Даже хуже, чем Преисподняя и Пределы. Там все постоянно меняется, и нет разницы между реальным и воображаемым.

– Так это, наверное, здорово. Вообразил себе что–нибудь полезное, а оно тут же перед тобой и появилось.

– Ага, вместе со всеми монстрами, которые живут у тебя в подсознании. Подсознание–то ты контролировать не можешь. Вдобавок ещё и сознание распадается на части.

– Хмм… А если оградить психику с помощью заклятий?…

– Магия там тоже сходит с ума, – мрачно сообщил Брэйд, открывая дверь в свою комнату. – Это же Царство Бреда, владения Безумия… Там у всего едет крыша.

– Если так, откуда об этом Царстве вообще известно?… Если все, побывавшие там, сходят с ума, то…

– Ну не все, конечно… Лорд может и неповрежденным остаться. Если пробудет там недолго. Вдобавок есть Лорды, чья Сила напрямую связана с Царством Бреда. Некоторые из них даже способны длительное время притворяться разумными существами.

Комната Брэйда была, как всегда, не прибрана. Смятая постель хранила следы любовной битвы, бушевавшей на ней прошлой ночью. Пахло потом и женскими духами.

– Ты проветрил бы, что ли…

– Да, надо, – согласился Брэйд, копаясь среди подушек, книг и белья, грудой сваленных в углу. – Комната, проветрись!

Сразу стало значительно свежее.

– Так, тут нет… – Брэйд бегло оглядел шкаф и подошел к тумбочке у кровати. – Может, тут?…

– А все–таки откуда известно об опасностях этого Царства? Лорды сочли необходимым поделиться частью своих знаний с жалкими смертными?… В тот день медведь в лесу сдох, не иначе…

Брэйд хмыкнул.

– Они не о смертных заботились, когда информацией делились… Они своими подвигами хвастались, чтобы те в хроники попали.

– А, ну тогда понятно…

– Кроме того, есть маги, которые… скажем так, могут неглубоко погружаться в это Царство… Ты тут нигде не видишь серебряного медальона?… Нет?… Неужели эта дрянь сперла?…

– Ты о девушке? – Дэвид приподнял бровь.

– Ну–у… если суккуба, подрабатывающего в местном борделе, можно назвать «девушкой», то да.

– Да ты, я вижу, совсем опустился… Спишь с низшими демонами…

– Попробуй сам как–нибудь, – посоветовал Брэйд. – Уверяю тебя, ни с одной живой женщиной ты никогда не испытаешь ничего подобного…

– Избавь меня от подробностей. Кстати, что это там висит на крючке за твоей спиной?… Не то, что ты ищешь?

Брэйд повернулся.

– Оно! – обрадовался он.

Сняв медальон с крючка, хеллаэнец уселся на кровать. В воздухе замерцал полупрозрачный экранчик.

– Можно сделать изображение трехмерным, – прокомментировал Брэйд. – Но я обычно использую терминал для работы с текстом, и поэтому по умолчанию он настроен на…

– Подожди. Если информацию с этой штуковины можно напрямую ввести в память, зачем тебе что–то читать?

– Детский вопрос, – хмыкнул Брэйд.

– Почему?

– Потому что его задают все дети. Зачем что–то делать, если можно просто щелкнуть пальцами и все случится «по волшебству». К сожалению, волшебство работает не всегда и не во всем. Чтобы пользоваться полученными знаниями, мы должны осознать их, понять. Должен произвести некое умственное усилие. Иначе толку не будет, сколько в память инфы ни загружай.

Дэвид кивнул. В словах хеллаэнца была своя логика.

– И как это работает? – Он кивнул на экран. – Как вводится информация?…

– Кладешь руку вот сюда… – Брэйд легонько щелкнул по внутренней стороне медальона. – На первый раз вызови Око.

Дэвид последовал его совету. Магическое восприятие показало, что «экранчик» – достаточно простое иллюзорное заклинание на базе стихии Света, генерируемое медальоном. Сам терминал имел весьма запутанную энергетическую структуру, небольшую по размеру, но довольно яркую. Когда Дэвид протянул к ней руку, одна из нитей плавно оторвалась от общего сплетения и мягко ткнулась ему в ладонь, вызвав ощущение легкого электрического покалывания.

– В первый раз трудно вслепую настроиться, – произнес Брэйд. Повернув голову, Дэвид увидел, что и перед физиономией хеллаэнца висит Око. – Когда привыкнешь и будешь знать, чего ожидать, можно и не вызывать Форму…

– Сейчас я настроен?

– Да.

– И что теперь?

– Терминалом можно управлять словесными командами, но это слишком медленно, даже если команды ты произносишь мысленно. Лучше использовать тактильные ощущения. Ты должен почувствовать, что изображение на экране – как будто часть тебя, продолжение твоего тела… Естественно, это иллюзия, ты будешь ощущать не само изображение, а принимать те сигналы, которые посылает терминал…

– Я ничего не чувствую.

– Поначалу так обычно и бывает, – успокоил его Брэйд. – Теперь убери Око и представь, что ты дотрагиваешься до одной из этих выпуклых кнопочек на экране… Не представляй тянущуюся к ним руку, а именно вообрази, что прикоснулся. Только ощущение… Вот, например, сюда. – Он показал на изображение книги, под которой значилось «Тинольт кен Беркил. Общие алгоритмы трансфизических заклятий».

Дэвид вообразил, как прикасается к книге… «Интересно, какова она на ощупь?…» – Как только пришла эта мысль, возникла ассоциация со старым кожаным переплетом. Книга, застегивающаяся на ремешки… Нужно держать бережно и открывать не торопясь – как знать, хорошо ли закреплены страницы в этом старом издании…

Изображение на экране изменилось. Вместо бесформенного изумрудно–стального поля с разбросанными там и сям изображениями предметов появился белый лист с черными значками букв…

«Некоторые вещи одинаковы во всех мирах», – мысленно хмыкнул Дэвид, мельком проглядывая текст.

– Отлично, – похвалил его Брэйд. – Поначалу будешь вызывать воображаемые тактильные ощущение медленно, потом освоишься, и начнет казаться, что экран – твоя вторая кожа.

– С управлением все ясно. Покажи теперь, что в вашем ИИП есть интересного.

Брэйд показал. Как и земной Интернет, Искусственное Информационное Поле оказалось настоящей свалкой разнообразнейшей информации. В первую очередь Брэйд познакомил его с виртуальными библиотеками.

– Ну и кто после этого пойдет в книжную лавку? – пробормотал Дэвид, впечатленный увиденным. ИИП существовало уже несколько тысяч лет, и количество книг (написанных не только хеллаэнскими и нимрианскими авторами, но и привезенных из соседних миров) в его библиотеках исчислялось миллиардами.

– Мы пойдем, – вздохнул Брэйд. – Некоторые книги, которые нас попросят прочесть, в ИИП не найти. Их запрещено воспроизводить в виртуальном виде. Может, не на этом курсе, но на последующих – наверняка попросят…

– Почему?

– Правообладатели против.

– И что?

– И то.

Дэвид усмехнулся.

– Что мне мешает купить книжку, а потом выложить ее в общем доступе?

– Гм. Ты уверен, что хочешь совершить преступление против общества? – Брэйд скептически поглядел на приятеля.

– Эээ… Если ты так ставишь вопрос… Но вообще, мне казалось, общество должно быть только радо.

– Уверяю тебя, общество в лице разозленного правообладателя будет совсем не радо. Сам он мараться вряд ли будет, а вот в Гильдию Паучников настучать – запросто.

– Знаешь, иногда мне кажется, что у вас тут не анархия, а махровый тоталитаризм.

– Противоположности смыкаются, – выдал Брэйд глубокомысленную сентенцию.

– Шаг влево, шаг вправо…

– Надо просто знать правила игры. Тогда будешь понимать, где и как их можно нарушить.

Последние слова прозвучали как азбучная истина, и Дэвид не мог не поддеть приятеля:

– А ты–то сам их знаешь?

– На своем уровне – да. – Брэйд пожал плечами. – А большего мне пока не нужно.

– И как бы ты нарушил данное правило?

– А зачем мне его нарушать?

– Ну вот просто представим, что тебе это надо.

– Если б мне настолько приспичило сделать чужую собственность общедоступной, – без тени улыбки произнес Брэйд, – я бы нашел правообладателя и убил бы его. После чего делал бы с его книгой все, что душе угодно.

На это Дэвид не нашел что ответить – лишь в который раз ощутил пропасть между привычными ему отношениями и теми, что были приняты в этом мире.

4

…Дэвид повстречал ее в центральном коридоре второго этажа, по пути из лектория в кабинет прикладной ритуалистики. Как всегда, после двухчасовой лекции по теории волшебства мозги землянина слегка дымились под черепной коробкой, и смысл увиденного дошел до него не сразу. Шагов через десять мучительно вызревавшее ощущение «а ведь что–то тут не то» стало настолько сильным, что Дэвид не выдержал и остановился. Его тут же кто–то толкнул – центральный коридор во время перемены всегда забит народом под завязку. Не обращая внимания на раздраженные взгляды, Дэвид обернулся и стал выискивать то, что послужило источником этого смутного беспокойства. Аналитическая часть разума, перегруженная теоретиком, по–прежнему тормозила, беспомощно пытаясь выделить из массива получаемой информации единственный необходимый элемент. Вокруг двигались люди и нелюди, студенты кучковались у стен и окон, заходили в учебные помещения и выходили из них… Постукивая посохом, быстрым шагом прошествовал мимо Эйр кен Рийт, мастер Жизни… В противоположном конце коридора преподавательница системных заклятий, Делла из Трангулла, размахивала руками, собирая своих студентов… Чтобы не быть сбитым с ног, Дэвид перешел на другую «полосу движения» и медленно двинулся в обратную сторону.

В этот момент он ее и заметил.

Поначалу он подумал, что обознался. Решил, что девушка, сидящая на подоконнике с книгой на коленях, всего лишь слегка похожа на девочку, которую он знал когда–то. Но тут она, забывшись, почесала коленку, как делала и раньше, когда задумывалась о чем–то, и чувство узнавания вернулось с удесятеренной силой. Затем он вспомнил, что с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло более двух лет. Немного повзрослев, она и должна была превратиться в такую вот шестнадцатилетнюю девушку, которую он сейчас видел перед собой.

– Привет, – сказал он, подходя ближе. Она не услышала: полностью отключившись от окружающего мира, с головой ушла в книгу. Когда они повстречались впервые, в ней было что–то сказочное, делавшее ее похожей на Алису в Стране Чудес. Сказка ушла вместе с детством. Вместо Алисы на подоконнике сидела самая обычная девушка, в этом городке учатся сотни таких…

– Привет… Лайла, – произнес Дэвид, улыбаясь и продолжая разглядывать ее.

Впрочем, нет. Все–таки не совсем обычная. Сказка ушла, но волшебство осталось. Только теперь это было совсем иное волшебство – выверенное, практичное и целенаправленное. Во взгляде светло–синих глаз, когда она наконец оторвалась от своей книги и посмотрела на того, кто посмел ее побеспокоить, притаилась та же самая сила, что жила в ее старшем брате, Лэйкиле – сила, которая своей непреклонностью подчас пугала Дэвида до коликов (хотя он никогда и никому не признался бы в этом). Он вдруг подумал, что эта внутренняя сила – как отличительное клеймо здешней высшей аристократии: сколько ни маскируй, ни прячь, нет–нет да проглянет наружу.

Впрочем, пронзительный, беспощадный ледяной огонь почти сразу же угас, сменившись мягким дружелюбным светом.

– Дэвид?… – удивилась Лайла. Краешки губ поползли вверх в готовой вот–вот появиться улыбке. – Ты откуда тут?…

– Отсюда. – Он широко улыбнулся в ответ. – А ты?

– А я тут учусь, – гордо сообщила Лайла. Что–то сместилось в мире: незнакомая девушка пропала, на ее место вернулась девочка, которую он хорошо знал когда–то…

– Я тоже.

– Здорово!.. А ты на каком курсе? Первом?

– Да. Боевая магия. Ну ещё несколько вспомогательных предметов.

Он решил, что стоит ответить чуть поподробнее, и сказал первое, что пришло на ум:

– Интересная, оказывается, штука – прикладная ритуалистика. Я и не знал. Случайно, можно сказать, выбрал предмет, а оказалось… Очень увлекательно. И полезно.

– Да?… – Лайла наморщила носик. – А мне не нравится все эти загогулины вырисовывать. Слишком медленно. В настоящем бою – бесполезно.

– Зато если у тебя есть время подготовиться…

– Ну не знаю… – быстро произнесла Лайла. Видно было, что аргумент Дэвида ее не убедил, но спорить юная графиня не хочет.

– А ты чему тут учишься? – полюбопытствовал он.

– Классике. У Лэйкила нет времени, чтобы систематически со мной заниматься. Да и вообще… классику лучше изучать тут.

– А тебе есть что изучать? – улыбаясь, спросил Дэвид. – Ты в детстве заклятьями кидалась – дай боже мне так когда–нибудь… а уж сейчас–то, наверное…

– Нуу… – Лайла напустила на себя важный вид. – Есть всякие тонкости…

Толком разговориться они так и не успели. Сначала их прервал один из Лайлиных учителей, подошедший предупредить о переносе занятий, затем – Идэль и Брэйд. Сокурсники Дэвида выплыли из общего потока столь внезапно, словно возникли из–под земли. Им было очень любопытно, с кем это разговорился их приятель. Обычно Идэль вела себя сдержанно и не лезла в чужие дела, но сейчас, похоже, дурное влияние Брэйда перевесило ее природную тактичность. Что же касается самого хеллаэнца, то он вряд ли смог бы написать слово «тактичность» без ошибок и уж точно не представлял, что означает это понятие.

– О!.. – обрадованно воскликнул он, напористо влезая вперед. – Какая симпатичная девушка!.. Твоя знакомая, Дэвид?… Ты меня представишь?

Дэвид тяжело вздохнул.

– Лайла, это местный дурачок по имени Брэйд из Харе… Хири… в общем, из какого–то заштатного хеллаэнского городишки на букву «ха».

От такой рекомендации у Брэйда вытянулось лицо, а Лайла закашлялась от смеха.

– Так, – быстро сказала Идэль, отчаянно пытаясь сохранить серьезное лицо. – Можно, я сама представлюсь?

– Хмм… – Дэвид смутился. – Про тебя я ничего плохого не…

– Я все–таки предпочту не рисковать.

Идэль назвалась полным именем. В глазах Лайлы мелькнула тень интереса.

– Лигейсан–Саутит?… Вы из Кильбрена?…

Идэль кивнула.

– Там наши родственники живут, – сообщила юная графиня.

Теперь уже заинтересовалась кильбренийка.

– Вот как?… А что за семья?…

Во взгляде Лайлы промелькнуло какое–то неопределенное выражение… Растерянность пополам с сожалением. Как будто она сболтнула что–то лишнее. Дэвид решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы перехватить инициативу и завершить наконец процедуру знакомства, – Позвольте представить вам. – Он сделал театральный жест. – Лайлу кен…

– …кен Дэйбрит, – прервала его дочь Ролега. – Ты всегда забываешь.

– Кхм… Да. – Дэвид сообразил, что кое–что лишнее едва не ляпнул уже он. Почему так – он ещё не понимал, но портить отношения с Лайлой, раскрывая то, что она хотела скрыть, не собирался. Пока он решил помолчать и посмотреть, что будет дальше.

– Какое красивое имя, – сказал Брэйд, галантно целуя протянутую руку и одновременно заглядывая Лайле в глаза, – почти такое же красивое, как ты.

Дэвиду, который помнил Лайлу ещё ребенком, захотелось взять Брэйда за шиворот и оттащить куда–нибудь подальше. Желательно вообще из этого города. Он уже открыл рот, чтобы произнести что–нибудь максимально едкое и злое, что–нибудь, выходящее за грань дружеских шуток и взаимных «подколок» – но осекся, увидев, с каким выражением Лайла смотрит на хеллаэнца. Девочки, которую он рвался защищать, не существовало. Ее не было уже давно – это только ему на какой–то момент показалось, что она – все та же Алиса в синеньком платьице с белым передничком. Лайла смотрела на Брэйда так, как кошка смотрит на мышь.

– А ты ничего, – небрежно сообщила она. Убирая руку, она слегка, будто невзначай, потрепала Брэйда по щеке.

Ее покровительственный тон вкупе с непринужденной манерой поведения слегка обескуражили Брэйда, но он решил принять игру и ответил ей в тон:

– Рад, что ты оценила. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

– Встречаюсь с тобой в баре «Золотой единорог», – произнесла Лайла, разглядывая Брэйда, словно тот был большим необычным насекомым. – Устрицы и жирные блюда не заказывай – я их не ем.

Ухмыльнувшись, Брэйд самодовольно посмотрел на Дэвида – видал? Смотри и учись: пара реплик – и девица сама готова прыгнуть в койку…

– Значит, в семь? – полуутвердительно–полувопросительно произнес Брэйд, снова переводя взгляд на Лайлу.

– Нет. В полдевятого. А сейчас. – Она сделала пренебрежительное движение пальчиками, как будто необычное насекомое уже успело наскучить ей и она собиралась его отогнать. – Пойди, погуляй пока.

Лицо Брэйда окаменело. Это был второй плевок в чувствительную хеллаэнскую душу за последние три минуты.

– Ты что, не слышал? – В голосе Лайлы послышались металлические нотки. – Мне нужно поговорить с Дэвидом. Гуляй, голубок.

Натянутая улыбка Брэйда превратилась в оскал.

Было ясно, что он готов задушить эту маленькую сучку здесь и сейчас, голыми руками. Останавливало его только одно – он понимал, что в случае агрессии или ответного хамства будет выглядеть ещё более глупо, чем сейчас.

Оценив ситуацию, Идэль потянула Брэйда за рукав:

– Пойдем, не будем им мешать, – сухо сказала она. Неопределенно хмыкнув, Брэйд ретировался следом за кильбренийкой.

Когда они отошли, Дэвид негромко спросил:

– Ты и вправду собираешься на это свидание?

– Не знаю. – Лайла неопределенно покачала головой. – Наверное, да. Надо же как–то проводить время… – Она задумчиво посмотрела вслед ушедшему Брэйду. – Надеюсь, этот жеребчик хотя бы на четверть так хорош, как он о себе воображает.

– Знаешь, ты изменилась.

– Да?… – Рассмеявшись, она откинула назад прядь волос. – Не обращай внимания, это всего лишь подростковая гиперсексуальность. Скоро пройдет.

– Где ты таких слов нахваталась??? – Дэвид не знал, что делать: хохотать или разевать рот от удивления.

– В папиной библиотеке. Там много всяких умных книжек.

Случайное упоминание о ее отце, Ролеге кен Апрее, стерло улыбки с лиц. Это быта скользкая тема.

– Почему ты уехал, Дэвид? – помолчав, спросила Лайла. – Что произошло?…

– Лэйкил тебе не рассказывал?

– Сначала долго врал и изворачивался, а потом признался, что ты захотел прервать обучение. Но он так и не объяснил почему.

– Хорошо, я расскажу… Но это долгий разговор. Ты знаешь, откуда в моем мире взялись демоны–наездники?… ну помнишь, одного из которых мы тогда убили?…

– Да… То есть я помню демона. Но я не знаю, откуда они. А откуда?…

Дэвид растерялся. Из последнего разговора с Лэйкилом он сделал вывод, что тот все–таки поведал (или собирался поведать) сестричке правдивую историю исчезновения ее папаши. Теперь выяснилось, что если Лэйкил и рассказал, то далеко не все. Дэвид почувствовал, что вступает на зыбкую почву. Становиться человеком, который поведает Лайле, каким Большим Говнюком был ее дорогой отец, ему абсолютно не хотелось.

Лайла внимательно следила за выражением его лица. Она была не глупа, и сложить дважды два ей труда не составило.

– Наездники как–нибудь связаны с тем жутким Источником Силы, который превратил папу в чудовище?

– Значит, ты знаешь… – Он постарался не показать, какое облегчение принесли ему эти слова. – Да, можно сказать, связаны… Слушай, это долгая история. Как–нибудь… не сейчас, ладно?

– Хорошо.

Помолчали. Неожиданно под потолком вспыхнули и закружились фейерверки, по коридору поплыл мелодичный перезвон, а воздух на несколько секунд наполнился слабым цветочным ароматом – сегодня это были фиалки. До конца перемены оставалось двадцать секунд.

– Мне пора…

– Подожди. – Лайла спрыгнула с подоконника. – Вот что. Ты не говори никому, что я кен Апрей.

– Не буду. Но почему?

– Лэйкил настоял. Боится, что меня похитят.

– А что, могут?

– Не знаю. – Лайла дернула плечиком. – Наверное, нет… Но Лэйкил думает, что лучше перестраховаться. Он согласился оплатить обучение только при условии, что мое настоящее имя останется в тайне. Иначе он заберет меня из Академии. Ты ведь знаешь, какой он упертый.

– Угу. Буду молчать.

– Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Хотя… – Тут она мечтательно и чуть лукаво улыбнулась. – Вот если бы меня похитил какой–нибудь хеллаэнский Лорд…

– Древний и могущественный? – хмыкнул Дэвид.

– Обязательно. Темный и ужасный. Но в глубине души благородный… Хм, я бы подумала. Это было бы очень романтично.

– Все, я побежал на занятия.

– Ага. – Прощаясь, Лайла помахала рукой. – Увидимся!

Процесс составления монограммных заклинаний (именно им почти полностью был посвящен курс прикладной ритуалистики) всегда вызывал у Дэвида ассоциации с японской каллиграфией. Сами монограммы – графические отображения Форм, соединенных в одну конструкцию – чрезвычайно походили на сложные иероглифы, включавшие в себя несколько десятков элементов – прямых черт, изгибов и петель. Не узор и не надпись, а что–то среднее, каждое монограммное заклятье с чисто эстетической точки зрения казалось подлинным произведением искусства. В асимметричном рисунке ощущалась какая–то иная, потаенная гармония; при желании рисунок можно было рассматривать часами. Ошибок при начертании не допускалось, каждую линию следовало выводить уверенно, не торопясь и не медля. Остановка, сомнение, ошибка сводили все прилагаемые усилия на нет, ибо акт начертания Знака одновременно являлся и актом Творения. Рисунок следовало создавать в едином бесстрастном порыве, когда вся воля, все естество устремляются в одном направлении. Если такая воля, очищенная от всего лишнего, вела руку мага, из сплетения линий рождалось волшебство – губительное или благостное, по выбору того, кто творил его. Если закрадывалось сомнение в своих силах, или внимание отвлекалось на что–то ещё, или мастерства оказывалось недостаточно – все рассыпалось. Незримые токи стихийных сил оставались на одной стороне бытия, линии, проведенные на бумаге – на другой, зримой, соединения не происходило, не случалось и чуда.

В своей прошлой, теперь уже почти забытой жизни художника Дэвид одно время увлекался стилем «сумие»; хотя его интерес был достаточно поверхностен и сопутствующей восточной философией он толком так и не проникся – тем не менее полученные в юности навыки теперь весьма пригодились. Он не был лучшим учеником в группе: пока шло предварительное, лексическое комбинирование Форм, он в лучшем случае оставался крепким «середнячком» – многие его сокурсники составляли заклятья из Форм гораздо быстрее и реже допускали ошибочные, несочетаемые комбинации – но когда дело доходило до графического исполнения, Дэвид нередко справлялся быстрее прочих. Эта маленькая победа радовала его, пожалуй, даже сильнее, чем двадцать тысяч сийтов, вырученных за сердце Юийдиальи. Мир волшебства слишком часто тыкал его носом в грязь, в осознание собственной ничтожности и бесталанности, окружающее общество не забывало регулярно напоминать, что он – бесправное ничто; и его самолюбие, уязвленное всеми перечисленными уколами, молча страдало. И в этом крылась одна из причин его увлеченности уроками прикладной ритуалистики: хотя бы здесь он мог чувствовать себя наравне с местными уроженцами, от рождения обладавшими значительно большим, чем у землян, магическим потенциалом.

Сегодня, правда, ему пришлось рисовать «пустышку». Стихиальное заклятье, монограмму которого они должны были составить, содержало в себе пять Форм – и одна из них Дэвиду была неизвестна. Точнее, он знал, как рисовать эту Форму – однако самой энергетической структурой не владел и потому не мог составить работающее заклинание на ее базе. Это было неприятно. Во–первых, потому что он лишался возможности проверить точность собственного рисунка, приходилось домысливать по принципу «а как бы оно выглядело, если бы работало», во–вторых, неприятно было ещё и потому, что даже в случае удачного выполнения рисунка сама работа обессмысливалась: линии, проведенные на бумаге, оставались только линиями.

Поскольку вторую часть задания – энергетическое конструирование – он не выполнял, Дэвид закончил рисунок гораздо раньше остальных. Вот только сегодня никакой радости это обстоятельство ему не доставило. Поднял взгляд от письменного стола, посмотрел по сторонам. Прочие студенты напряженно трудились. Кто–то чертил узор, кто–то жестикулировал, подбирая действующую комбинацию заклятья. Орэлья из Сайгга, закусив губу, о чем–то напряженно размышляла. На ее столе валялись два смятых комка бумаги; кисточка с тушью скатилась на пол. Орэлья ошиблась ещё в первой стадии, во время составления «лексического соответствия» будущего заклятья, и теперь должна была делать всю работу заново. Джейгали – двулицый, синекожий и четырехрукий, как и прочие представители его расы – на задней парте уныло чертил свой рисунок. У него тоже не хватало одной из пяти необходимых Форм. Сидевший перед Орэльей Скеггель смотрел на кисть и бумагу как на своих кровных врагов. Скеггель являлся сыночком одного из адских владык и большую часть своей жизни провел в Преисподней; его родитель, видимо, был достаточно прогрессивным демоном и, понимая, что без образования в наши дни никуда, отправил подросшее чадо учиться в один из самых продвинутых по части магии миров Сущего.

В первое время Скеггель терялся, когда его просили составить заклятье, не нацеленное прямо на разрушение или порабощение: очевидная бессмысленность любой «мирной» магии разом выбивала его из колеи. Однако Скеггель был высшим демоном – то есть не просто злобной машиной для убийств, но сущностью, способной к саморазвитию. Он постепенно освоился и начал играть с Формами не хуже уроженцев Хеллаэна и Нимриана. Вот и сегодня он соединил Формы быстрее всех. На этом, правда, и остановился – необходимость выводить какие–то линии на дурацком листке бумаги его откровенно бесила. Он боролся одновременно и с непослушной кистью, и с собственной природой: ярость, вот–вот готовая вырваться наружу, велела одно, а разум – совершенно другое. Надо отметить, что в большинстве ситуаций сдержать свои эмоции Скеггелю все–таки удавалось. Он понимал: в случае чего его немедленно отсюда выпрут; а возвращаться домой, не оправдав возложенных на него надежд, Скеггель не стал бы ни за какие коврижки. В этом случае отец, вероятнее всего, сам отдаст неудачника на съедение своим слугам; взамен него в Академию будет отправлен какой–нибудь другой сынок. Благо, у любвеобильного папаши их было больше десятка.

К столу Дэвида тем временем подошел преподаватель прикладной ритуалистики, Дильбрег кен Аунблан. Несколько секунд рассматривал изображенный землянином узор.