Текст книги "Чародеи. Пенталогия"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 120 страниц)

– Горячий, прям как огонь… – отдуваясь, сказал Родерик. – Давай–ка, братец, к колодцу их…

Они снова опустили ведро в колодец. После второго ведра Дэвид закашлялся и содрогнулся, выплевывая воду вперемешку с гарью и пеплом.

– Ага! – обрадовано крикнул Алабирк. – Глянь–ка, живой!

– А раз живой, значица, уже не помрет, – ответствовал Родерик. – Давай–ка тепереча Янгана нашего польем…

6

Алабирк и Родерик перенесли умирающего Мелимона подальше от усеянного трупами поля битвы. Талеминка и очнувшийся Янган сумели дойти сами. Фили так и не нашли – впрочем, вскоре он нашелся сам: баюкая левую руку, прихромал в лагерь. Как и всегда, когда дух ярости покидал его, он почти ничего не помнил о произошедшем. Смутно помнил, что рубился, помнил, что в какой–то момент левая рука перестала его слушаться (удара моргенштерна, раздробившего локтевую кость на мелкие осколки, Фили не помнил совершенно), помнил, что дрался, дрался, дрался – до тех пор, пока не стало слишком тесно и душно… Тогда он очнулся – в темноте, под грудой трупов. Попытался пошевелиться – и заорал от боли в левой руке. Кое–как выполз наружу и нашел своих.

Когда загорелась примыкавшая к дому конюшня, лошади, оборвав поводья, вырвались на свободу и убежали в лес. Нескольких пони гномам удалось отыскать. Вернулись лошади Янгана и Талеминки. Примерно в это время, наконец, пришел в себя и Дэвид Брендом.

– С возвращением в наш бренный мир, Дэвид, – сказала Талеминка, увидев, что колдун зашевелился.

Дэвид едва смог сесть. Его бил озноб, перед глазами стояла кровавая муть. Он потратил слишком много сил на свои заклятия, вдобавок надышался дымом, и вот результат – потерял сознание и едва не сгорел.

Прополз несколько шагов, привалился спиной к дереву. Несколько минут отдыхал, затем начертил в воздухе знак Жизни. Соответствующим образом замкнул одни нити, другие же, как паутину, вытянул вокруг себя… Красная муть растаяла, все заслонил переливающийся зеленый цвет, состоявший словно из миллиона лоскутков – от светло–зелено–желтых до темно–изумрудных, почти черных. Энергия потекла в тело Дэвида со всех сторон. Он пил ее отовсюду – из воздуха, из леса, из земли и камней, старательно избегая касаться только своих спутников. Через минуту он расплел заклятие и встал на ноги. Вся его кровь, казалось, бурлила от избытка жизненных соков.

– Слышь, колдун, – усмехнулся Янган. – Тебя вообще можно убить или нет?

– Можно, – сказал Дэвид. Он попытался понять, как очутился в лесу. Память помочь ему в этом не смогла, зато выручила логика. – Я потерял сознание… Вы меня вытащили из дома, да?

– Да.

– Спасибо.

– Не за что. Что ж ты сам–то оттуда не вышел?

– Будь я Лордом, я бы и пожар погасил, и сотню солдат за милую душу в землю бы зарыл, и еще покурить бы успел за это время, – пробормотал Дэвид. – Но я всего лишь подмастерье… Слишком много огня… Я не мог двинуться с места, не мог ни на секунду отпустить узлы заклятий… Потом… Не помню.

– Спасибо, – сказал Алабирк. – Ты нас всех спас.

Дэвид подошел к Фили:

– Дай–ка руку. Попробую помочь.

– Ты ж говорил, что не умеешь! – удивился гном.

Поскольку вдаваться в подробности посвящения на острове не имело смысла, Дэвид, уже плетя заклятие для сращивания костей, коротко ответил:

– Знахарь научил.

Здоровой рукой Филлер оттолкнул колдуна:

– Вон, Мелимону помоги! У меня все… еб, больно–то как!.. все нормально.

Дэвид кивнул, приблизился к Мелимону. Опустился рядом на колени…

Через несколько минут он покачал головой.

– Не могу… Слишком серьезные повреждения… Слишком много крови потерял… Его гэемон не… Я хочу сказать – Мелимон уже не может принимать ту силу, которую я ему даю. Он умирает… Я могу задержать его душу еще, может быть, на час… на день… но не больше.

Фили, скрепя зубами от боли, поднялся. Превозмогая усталость, подошли и остальные.

– Тогда отпусти его, – негромко молвил Родерик. – Незачем мучить… Нет, погодь! Можешь сделать так, чтобы он пришел в себя? Хоть ненадолго. Мы хотим с ним проститься.

– Да, – сказал Дэвид, – могу.

Он соединил ладони и влил в тело гнома огромное количество энергии – все, что смог собрать. Он знал, что таким образом лишь ускорит смерть Мелимона – уже начавший разрушаться гэемон не мог справиться с такой порцией, но на какое–то время она оказала требуемое действие: Мелимон несколько раз моргнул, а затем широко распахнул глаза.

– Что… происходит?.. – Он молчал почти минуту. – Я… умираю?..

– Да, – не стал врать Родерик. – Дравнир и Дубалин уже, небось, заждались тебя на пиру, дурья твоя башка. Мыслю, Сеорида и Эттиля, ты тоже там встретишь. Хотя они были всего лишь человеками, а черт его знает, что с человеками после смерти происходит? – Но верю, в кружке пива Хозяин им не откажет. Уж больно хорошо сражались они. И пали, как герои.

Мелимон слабо улыбнулся.

– Прощай, – сказал Фили, высморкавшись. – Ты был хорошим товарищем. Я знал, что ты всегда сумеешь прикрыть мою спину.

– К тебе за спину… когда ты грызешь… щит… только дурак… встанет… – прошептал Мелимон.

– Он шутит, – тихо сказал Родерик. – Дэвид, можбыть он… все–таки… а?

Дэвид покачал головой, вливая в гнома очередную порцию энергии.

– Еще несколько минут… В лучшем случае.

– Колдун, завязывай… с ворожбой… – Лицо Мелимона на мгновение исказила гримаса боли. – Мне пора…

– Как это пора? – громко сказал Янган. – А обо мне забыл? Ладно, буду краток. Ты был самым веселым гномом на моей памяти. На ваших дурацких именах язык сломаешь, но уж твое–то имя я запомню – благо оно не слишком длинное. Если у меня когда–нибудь будет сын, так его и назову.

Мелимон выплюнул сгусток крови и с неожиданной силой сказал:

– А ты был… самым тупым… майрагином… среди всех, кого я знал.

Это, видимо, была какая–то старая обидная шутка, ходившая в отряде, поскольку Дэвид ее смысла не понял, а вот лицо Янгана вдруг напряглось, и улыбка слетела с лица. Через секунду, правда, он уже хохотал.

– Тебя даже смерть не изменит, чертов коротышка! Если бы ты не стоял одной ногой в могиле, я бы тебе сам голову открутил!..

– Нет… это я бы тебе… открутил все… лишнее… – сказал Мелимон. – Где Тали?..

– Я здесь. – Талеминка опустилась на колени. Она улыбалась и плакала одновременно. Плакала, видя смерть своего друга, и улыбалась, слыша его слова.

Мелимон долго молчал. Затем произнес:

– Мы… ссорились… слишком часто…

– Прости меня.

– Нет, послушай… я должен сказать… Мы верим, что после… смерти… будем пировать… под землей, за столом Хозяина… нашего бога… Но я… не хочу… в Чертоги… мне они… не нужны…

Мелимон сжал руку девушки.

– Я хочу… вернуться… родиться… среди людей…

– Что ты такое говоришь?!. – пораженно выдохнул старейшина. Ни одному живому гному он не простил бы такого кощунства.

– Почему? – спросила Талеминка.

– Потому что я всегда… только тебя… – тихо ответил Мелимон. – Мы слишком разные… Ты как ветер… Ты человек, а я… гном… Жалею только… что не отрезал уши… – Он яростно глянул на Янгана. – Этим трем… ебырям… Я любил тебя… больше жизни… даже больше… золота… больше всего… что у меня было… Я… вернусь.

Он содрогнулся и затих. Полуоткрытые глаза уставились в небо. Талеминка глухо зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

– Все, – сказал Дэвид, опуская руки. – Кажется, только со мной он попрощаться не успел…

Фили пожевал губами, а потом выдал:

– Я ж говорил: не надо было в этой гостинице останавливаться!

* * *

Близился рассвет. Когда они вернулись на поле боя, чтобы забрать тела своих друзей, обнаружилось, что лошадь Сеорида вернулась и теперь стоит над погибшим. Янган попытался отвести ее в лагерь, но она жалобно заржала и, мотая головой, отошла на несколько шагов. С большим трудом удалось ее успокоить и увести.

– Глядите–ка, – сказал Алабирк, указывая куда–то. – Живой кто–то.

Друзья оглянулись. Большая часть тяжело раненых к утру либо уже отмучилась, либо нашла в себе силы, чтобы уползти отсюда подальше. Солдат, выбиравшийся из груды трупов (именно там они нашли Дубалина), судя по всему, был попросту оглушен и провалялся все это время в беспамятстве.

Алабирк вытащил из–за пояса топор.

– Не надо, – сказал Дэвид. – Пусть уходит.

– Ну уж нет! – возразил Родерик. – Янган, приведи–ка его. Имеется у меня к этому людю задушевный разговор.

Через минуту Янган приволок «языка», который вблизи и без шлема оказался молодым пареньком, чем–то смахивавшим на Эттиля: такие же светлые волосы, такой же не знавший бритвы гладкий подбородок. Юноша ошалело оглядывался вокруг и никакого сопротивления Янгану не оказывал. Видимо, он все еще не мог понять, что же произошло.

– А… где наши? – Это были первые слова, которые он произнес.

Родерик хмыкнул и обвел рукой усеянное трупами поле:

– А ты сам, что, не видишь?

Парнишка сглотнул, не сводя широко распахнутых глаз с грозного лица старейшины гномов.

– Как зовут? – спросил Родерик.

– Малк из Сальбиты…

– Под чьей рукой ходишь?

– Барона Тарлета я человек… Если он еще жив.

– И какого ж хрена твоему барону от нас надо было?! – не выдержал Янган.

Малк передернул плечами.

– Не знаю… Герцог приказал – барон поехал.

– Так, значица, твой барон Ратхару Черному Герцогу служит? – ласково осведомился Родерик.

– Ага… – сказал Малк и сглотнул. – Попить дайте, а?.. Горло… – Он закашлялся.

– Ниче, потерпишь, – отрезал Родерик. – А герцогу твоему за какого ляда мы понадобились?

– Так ведь… – Малк снова начал кашлять. Дэвид снял с пояса флягу и протянул ее пленнику. Родерик посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.

– Я не знаю… – осекся Малк, увидев, как сдвинулись брови гнома. – По лагерю, правда, слухи ходили… Что, мол, какой–то отряд в столице за тыщу золотых нанялся, чтоб герцогову голову королю на блюдечке принести… И что, будто в этом отряде колдун сильный имеется… А как сотник нас собрал, так значит, и говорит: стреляйте, мол, в колдуна… Вот и все, что я знаю.

Друзья переглянулись.

– Во дворце кто–то стучит, – сплюнув, заметил Янган. – Ясно как день.

– И очень хорошо стучит, – согласился Дэвид.

– Громко и быстро, – добавил Алабирк.

– А кто во дворце на герцога твоего трудится, ты, мыслю, не знаешь, не ведаешь? – спросил Родерик.

Пленник закивал:

– Не знаю. Я же простой ратник…

– Ну тады все, – подвел итоги старейшина. – Больше у нас к тебе вопросов не имеется… Да, скажи еще – герцог сейчас в замке своем?

– В замке… Но он больше времени в лагере проводит… В замке только ночью.

– Ну вот и славно. Алабирк, убей его.

Прежде чем вскормыш успел взмахнуть топором, Дэвид положил руку ему на плечо.

– Не надо. Пусть уходит. Он всего лишь солдат, который выполнял приказ. Какой от него вред? Герцог про нас и так уже знает.

Родерик нахмурившись, долго глядел в глаза колдуну. Дэвид не отводил взгляд.

– Ладно, – буркнул гном. – Отпустим.

Не поворачиваясь, бросил Малку:

– Пшел вон.

Тот поспешно поднялся с колен и убежал по лесной дороге в сторону Ратхарова замка.

– Мыслю, – сказал Родерик, – что те, которые еще ночью убегли, до лагеря уже добрались. Облаву на нас теперь устроят такую, что в этих лесах не то, что человек или гном – мыша не проскочит. Есть, други, у вас на этот счет какие–нибудь соображения?

– Если совсем припрет, попробую сделать нас невидимыми, – ответил Дэвид. – Весь отряд, вместе с лошадьми… это будет трудно, но я попробую.

– А раньше почему не сделал?

– Раньше нас вдвое больше было. Сил бы не хватило… Да и сейчас я не уверен, что получится.

Предсказание Родерика сбылось уже через несколько часов. «Последний союз» только–только успел забросать землей пять могил, куда легли тела Дубалина, Мелимона, Дравнира, Сеорида и Эттиля, как Янган заметил облако пыли, висящее над северной дорогой. Дэвид выбрал четыре подходящих деревца и потребовал, чтобы все встали между ними. Туда же поставили и лошадей.

С помощью перстня накрыть определенный участок пространства «куполом невидимости» оказалось существенно легче, чем предполагал Дэвид.

– Надо б морды обвязать коняшкам, – озабоченно потер бороду Родерик. – Заржут еще…

– Не надо. – Дэвид вплел в узел еще одно заклинание. – И сами можете спокойно разговаривать. Даже орать, если захочется. Главное – за границы не выходите.

– А где твои границы–то? Мы их не видим.

– Стойте так, как стоите, и все будет нормально.

– А сесть можно?

– Можно.

В это время в просвете между деревьями показались всадники, подъезжавшие к месту побоища. Одна сотня, вторая, третья…

– Да–ааа… – протянул Родерик. – Крепко, вижу, разобиделся на нас господин Ратхар Черный Герцог.

– Ничего удивительного, – хмыкнула Талеминка, подбрасывая кинжал, который Алабирк специально для нее вытащил изо рта мертвого рыцаря. – Сколько мы там народу положили? Всю сотню? Или сбежало человек пять?

– Ну ты горазда хвалиться!.. – хрюкнул Родерик. – Половина убегла, не меньше. Они ж этих шаров Дэвидовых перепугались, как пьяный гном – вида собственной тещи.

– Да я сам чуть в штаны не наложил! – осклабился Фили.

Дэвид, продолжая плести заклятие, улыбнулся. Он знал, что Фили безбожно врет. Судя по всему, гном–берсерк вообще не знал, что такое страх, но похвала была приятна.

– Половина только? Всего–то пятьдесят человек полегли, когда на них десять напали? И еще пятьдесят задницы свои показали? – Талеминка фыркнула. – Фи, а я–то думала…

– Да ты, смотрю, снова в драку лезешь… Вон, гляди, сюда енти рыцари едут. Хошь посражаться с ними пойти?

– А что? – улыбнулся Янган, присоединяясь к шутливой перепалке. – Я бы пошел.

– Пошел бы? – Родерик прищурился. – Один против трех сотен?

– Конечно, пошел бы, – Янган обнял Талеминку. – Если бы колдун меня сзади прикрыл.

Три гнома и Талеминка весело рассмеялись.

– Эй, Дэвид! – позвала Талеминка. – Прикроешь Янгана? Он тут один против трехсот идти собирается…

– Не отвлекай его, – цыкнул на девушку Родерик. – Видишь, мастер колдователь делом занят… Не всем тут лясы точить, кому–то и трудиться приходится.

– Все нормально, – откликнулся Дэвид. – Вы мне не мешаете. Это заклинание я знаю наизусть. Сейчас закончу отлаживать кое–какие мелочи и присоединюсь к вашей беседе.

– А заклятие твое точно действовать будет? – обеспокоенно спросил Родерик.

– Точно. Надо будет только время от времени добавлять в него энергию… А так – можно хоть месяц тут сидеть.

– Что, Родерик? – хихикнула Талеминка. – Испужался? Уже штаны проверяешь на предмет каких–нибудь постыдных неожиданностей?

– Вот дуреха, – ответил Родерик, снимая с пояса мешочек с табаком. – Нюхнуть не желаешь? Нет?.. Ну да ладно. – Он втянул носом табак и вытер выступившие слезы. – Будешь, девка, пакостную клевету говорить про предводителя своего – за косу к ветке подвешу и по заднице ремнем надаю.

Талеминка улыбнулась и положила голову на плечо Янгану.

– Меня Янган защитит.

– Вместе с Янганом подвешу, – согласился Родерик.

– Да тише вы! – отмахнулся от обоих Янган. – Давайте лучше послушаем, что они говорят…

Всадники тем временем подъезжали все ближе, негромко переговариваясь. Все они были вооружены и облачены в доспехи, но чувствовалось, что это не простые кавалеристы. Каких–то особенных украшений ни у кого не имелось, но само качество доспехов и оружия говорило о том, что это люди не бедные. Как минимум рыцари, а может быть – и бароны.

– Глядите–ка! – Алабирк привстал на ноги. – Да это ж герцог!

– Верно баешь, выкормыш… – тихо сказал Родерик.

– Где? – спросил Дэвид.

– Да вон. – Алабирк показал на рыцаря в черном плаще. – Портрет его на золотых монетах видел?

– Нет…

– Точно он, – подтвердил Янган.

Дэвид, продолжая наполнять силой свое заклятие, присмотрелся. Человеку, на которого указывал Алабирк, было лет двадцать восемь. Максимум тридцать. Чисто выбритое лицо. Острый взгляд, прямая осанка. Злым черным жеребцом он правил уверенно и в седле сидел как влитой.

– Жаль, самострел сгорел… – вздохнула Талеминка. – Можно было б…

– Шшшш!.. – оборвал ее Фили.

* * *

– …Солдат, которого мы встретили на дороге, говорил, что утром они были еще здесь, – заметил один из спутников Черного Герцога.

Ратхар кивнул и сказал:

– Сколько человек занимаются поисками?

– Эээ… Этольф, Ладур… потом… эээ… Колеман… – ответил тот же самый рыцарь. – Стало быть, почти две сотни.

– Стрик, Даннор!.. Возьмите своих людей и присоединитесь к ним, – распорядился герцог. – Поднимите всех моих егерей, поставьте на уши всех лесников, обыщите все окрестные деревни. Они не могли далеко уйти. Найдете – не нападайте, тут же уходите. Ваша задача – разыскать этих наемников. И только. Героев из себя не изображайте. С ними то ли какой–то колдун, то ли огненный демон. По обнаружении мы блокируем этих ублюдков и попробуем издалека засыпать стрелами. Мне не нужны новые потери в людях.

– Будет исполнено, господин. – Указанные военачальники, как по команде коротко поклонились, пришпорили лошадей и ускакали.

– Даааа… – прошептал Алабирк. – Делааа…

Продолжая движение, всадники подъехали к пяти свежим могилам. Придержали коней.

– Их было одиннадцать, – сказал герцог. – Пятеро мертвы, осталось шесть.

– Одиннадцать – если Хагат не солгал, – заметил кто–то.

– Встретивший их разъезд утверждал то же самое, – возразил другой рыцарь.

– Одиннадцать человек, которые разогнали сотню Тарлета… – тихо сказал герцог. – Откуда они только взялись?.. И так не вовремя.

Они развернули коней и направились обратно.

– Когда Черного брать будем? – спросил Янган. – А главное – где? Уедет сейчас нас искать – ищи потом его самого, свищи…

– Рано или поздно он должен вернуться в замок, – напомнил Дэвид.

– А не лучше ли в лесу… как–нибудь ночью?

– Нет. Слишком много людей. В замке можно будет подкараулить, когда он будет один.

– А собаки нас не почуют? – подал голос Фили.

Дэвид покачал головой:

– Нет.

* * *

Вечером они снялись с места и неторопливо двинулись дальше на север. На этот раз не по дороге, а вдоль нее. Патрули на дороге стояли едва ли не через каждую милю, по лесу шарили егеря с охотничьими собаками. Но маг (пусть даже только подмастерье) перед обычными людьми – что шулер с четырьмя джокерами на руках перед остальными игроками. Дэвид постоянно прочесывал местность «Глазами Ветра» – так он назвал заклятие, впервые примененное им при поиске арахнида, и при приближении недоброжелателей прикрывал отряд куполом невидимости. Сложнее было с собаками, которые брали след отряда и четко двигались в заданном направлении. Тут неожиданно вновь пригодилась стихия Жизни. Дэвид обнаружил, что с ее помощью можно навязывать свою волю живым существам. Чем менее они были разумны, тем лучше. Собаки брали след, но на определенном этапе отказывались идти дальше: скулили, пытались убежать, огрызались, когда хозяева пытались заставить их выполнять свою работу. То, что велело им не приближаться, было сильнее их, сильнее приказов егерей и лесников.

К сожалению, людьми до такой степени управлять было невозможно, и поэтому каждый раз, когда поблизости оказывался патруль, «Последний союз» должен был останавливаться и пережидать опасность. Поддерживать чары невидимости вокруг всего отряда во время движения Дэвид не мог.

Три дня они стояли под самым замком герцога, разбив лагерь в живописной рощице напротив, откуда превосходно просматривалась ведущая к воротам крепости дорога. За армией, собиравшейся под стенами крепости, наблюдать отсюда было не так удобно, но Дэвид до приезда герцога успел побывать и там, по чисто хозяйственным нуждам. Почти все их вещи сгорели в гостинице, и «Последний союз» счел справедливым возместить свои убытки за счет имущества герцога. Таким образом, отряд приобрел несколько новых седельных сумок, два мешка еды, пару котелков и еще кое–какие мелочи.

На четвертый день вернулся Ратхар. Из пяти сотен, брошенных на поиски наемников, его сопровождали только двадцать человек. Остальные продолжали переворачивать в лесу каждый камень, заглядывать под каждый куст. Герцог и его свита остановились на подъемном мосту, дождались, пока перед ними поднимут решетку, проехали во внутренний двор.

– Видали? – сказал Филлер. – Ну что молчим? Берем Черного или как? Мне уже надоело на боку лежать. Скоро мхом обрасту.

– А ты на другом боку полежи, – посоветовала Талеминка. – Для равномерного обрастания.

– Цыть! – прогудел Родерик. – Что скажешь, колдун?

Дэвид выдохнул и сказал:

– Сегодня ночью.

– Ну, наконец–то! – обрадовался Фили. – Надо бы топор наточить… и меч… и второй топор… и еще…

– Можешь не стараться. Ты в лагере останешься. У тебя пока рука не зажила.

Это была правда. Хотя Дэвид каждый день не менее часа упражнялся на раздробленной кости Филлера в заклятиях Жизни, до полного исцеления было еще далеко.

– Ну и что? Да я одной рукой с любым охранником быстрее справлюсь, чем любой из вас двумя!

– Тише, берсерк ты мой мухоморный! – улыбнулся Дэвид. Во время вынужденной стоянки Фили как–то поведал отряду семейное предание, гласившее, что своим берсеркским способностям он обязан родной матушке, как–то раз во время беременности объевшейся мухоморами. – Мы ведь все–таки в замок не воевать идем, а тихо–мирно хотим прогуляться… до герцоговой опочивальни.

– По пути всякое может случиться… – буркнул Филлер.

– Вот если ты в замок полезешь, вот тогда «всякое» и начнет случаться.

– Ну–ну! Не говорите потом, что я вас не предупреждал!

– Ладно, уймись, – сказал Родерик. – Кому–то и за лошадьми присмотреть надо.

– Собственно говоря, мне нужен только один спутник, – продолжал Дэвид развивать свою мысль. – И лучше всего будет, если со мной пойдет Янган.

– Эт почему же?

– Да потому, что герцога надо будет еще тащить, а поддерживать невидимость, волоча на себе человека, мне одному довольно затруднительно. С другой стороны, весь отряд во время движения я сделать невидимым не смогу. Максимум двоих. То есть себя и того, кто понесет Ратхара. Янган для этого лучше подходит. У тебя и у Алабирка рост не тот.

– Делай, как знаешь, – пожал плечами Родерик. – Мне твои колдовские премудрости – скока человеков, да при каких условиях – неизвестны.

– А вот мне любопытно, – сказал Янган. – Каким же все–таки образом так происходит, что и не видит нас никто, и не слышит, и даже собаки запаха не чуют?

Дэвид почесал короткую бородку, которой оброс во время путешествия.

– Ммм… Ладно, попробую объяснить. Я умею использовать свойства некоторых простых стихий. Вот, к примеру, Свет. С его помощью я делаю нас невидимыми, Дело в том, что когда мы смотрим на какой–нибудь предмет, мы видим его благодаря свету, солнечному, лунному, еще какому–нибудь – который отражается от предмета и попадает нам в глаза. Таким образом, если сделать заклятие, позволяющее солнечным лучам свободно проходить через предмет, а не отражаться от него, данный предмет станет невидимым. Однако это было бы очень неудобно, поскольку в этом случае мы, находясь под моим «куполом невидимости», не видели бы ни друг друга, ни даже себя самих. Традиционный способ решения этой проблемы заключается в том, что солнечные лучи, попадая на «купол невидимости», не просто проходят сквозь него, а следуют через цепь преобразований. Часть лучей свободно проходит сквозь нас и создает у окружающих иллюзию, будто бы здесь никого нет. Другая часть – благодаря ей мы видим друг друга, – как и положено, отражается. Однако, покидая пределы круга, для того чтобы нас не увидели враги, эта часть гасится очередной функцией заклятия. Кажется, уже четвертой по счету. («Ты что–нибудь понимаешь?» – тихо спросил Филлер у Талеминки. «Нет… А ты?» «И я ни хера…») Вы можете задать вопрос: почему посторонние наблюдатели не замечают, что там, где находится наш с вами «купол невидимости», свет теряет яркость в два раза? Также вы можете поинтересоваться, почему, находясь внутри круга, вы сами не замечаете никаких изменений в освещении? И ваши вопросы будут совершенно закономерны! На эти вопросы отвечают пятая и шестая функции заклятия – обе усиливают расщепленный свет: одна внутри круга, и это делается исключительно для нашего удобства, а вторая – тот свет, который идет возне, и это делается для нашей безопасности. На перечисленных мною шести функциях, или шести основных узлах, данное заклятие не заканчивается. Всего в этом заклятии двадцать два основных узла, но на них я подробно останавливаться не буду – это уже никому не интересные технические детали.

Теперь что касается звуков. Это еще проще. Звук – колебание, передающееся окружающей средой, в данном случае – воздухом. Если бы не было воздуха, мы бы друг друга не могли услышать. Поскольку я могу использовать стихию Воздуха, я – вернее, мое заклятие – гасит те звуковые колебания, которые создаем мы и наши лошади. То же самое касается запахов. Наши запахи, покидая вместе с ветром границы купола, распадаются и перестают существовать. Если бы я располагал еще и стихией Земли, я мог бы сделать так, чтобы уничтожались даже те запахи, которые остаются там, где мы наступили на землю. Но – увы! – Земли у меня нет, и поэтому приходится воздействовать на несчастных собачек… Янган, я достаточно подробно ответил на твой вопрос?

– Эээ… – протянул наемник. – Да… Пожалуй, да. Все все прекрасно поняли. Завтра сами колдовать начнем.

Талеминка хихикнула, Родерик ухмыльнулся в бороду, а Фили и Алабирк, услышав Янгана, заржали откровенно и без всякого стеснения.

* * *

Похищение прошло без каких бы то ни было накладок. Поздним вечером Дэвид и Янган перелетели через стену, прогулялись в донжон, вежливо уступая дорогу обитателям замка. Герцог еще не спал. Он только что поужинал и как раз направлялся в свой кабинет, чтобы разгрести бумаги, скопившиеся за время его отсутствия, когда удар в висок рукоятью невидимого меча надолго отправил его за пределы сознательного, подсознательного и надсознательного – прямиком в бессознательное. Кряхтя, Янган взвалил обмякшее тело на плечи. Вышли тем же путем, что и вошли. Всех троих единовременно Дэвиду пролевитировать было слабо даже с кольцом, поэтому пришлось сделать два рейса. Возвращаясь за Янганом, он увидел двух стражников, оживленно беседующих буквально в двух шагах от наемника. Янган, уже привыкший к своему «незримому» состоянию, решил отколоть напоследок «веселую» шутку: расстегнув штаны, он по очереди мочился на плащи стражников.

– Кончай хулиганить, – сказал Дэвид. – Полетели обратно.

– Слушай, друг, научи меня этому заклятию, – попросил Янган, когда они были еще в воздухе. – Ну, чтоб невидимым становиться… Е, я ж таких дел наворочу! Бери что хочешь, делай что хочешь… Да я сам принцем через пару лет стану!..

– Техника в руках дикаря – груда металлолома, – проворчал Дэвид.

– Что–что?

– Обойдешься, вот что.

К тому времени, когда они добрались до лагеря, Ратхар был уже крепко связан и уложен на свободного пони.

– Мыслю, действовать так надобно, – заявил Родерик. – Ночью едем, днем отсыпаемся. Искать нас будут теперь так, как прежде не искали. Граблями землю будут прочесывать.

Возражений ни у кого не возникло.