Текст книги "Иной разум. Тетралогия"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 69 страниц)

Кошмарное появление крупных механоформ на миг парализовало волю и сознание, но секундой позже, Светлов увидев как плазма испаряет кубометры построек, вдруг осознал – автоматика БПМ успела отреагировать на угрозу, и машина совершила единственный возможный в такой ситуации маневр – за доли секунды до рокового залпа отработали донные ускорители. Реактивная тяга рванула многотонную машину вверх и вбок, – БПМ с грохотом рухнула на покатые кое-где сохранившиеся крыши чуждых построек, пропустив мимо себя убийственный удар плазмы.

Связи не было все кибернетические системы сейчас находились в процессе перезагрузки, но Светлов с Фогелем действовали, не сговариваясь, словно заранее знали единственное уязвимое место олонгов.

Антон, выхватывая из подсумка гранату, еще успел оглянуться на полузасыпанный щебнем контейнер и подумал: пронесет ли?Но времени на большее уже не оставалось, следующий плазменный разряд будет приговором им всем, так что выбора, по сути, не было…

Две гранаты полетели в открытые люки ближайшего олонга, за которыми скрывались генераторы плазмы.

– Сюда! – Антон схватил Фогеля, и буквально втолкнул его в широкий разлом стены.

Оскользнувшись они оба упали и покатились – за стеной оказывается располагалось несколько проложенных археологами шурфов.

Секундой позже свет померк: все поглотила нестерпимая, полыхнувшая высоко над их головами вспышка, земля задрожала, стены шурфов начали осыпаться, а они словно безумные карабкались вверх, из последних сил цепляясь за какие-то торчащие из стен шурфа погнутые конструкции, потому что понимали, – спасительный узкий разрез, который уберег их от последствий взрыва через мгновенье станет братской могилой.

* * *

Антон едва воспринимал реальность, он не помнил каким чудом им удалось вырваться из под осыпающейся почвы, но даже в этом состоянии Светлов, почему-то беспокоился о контейнере со спасательной капсулой внутри.

Он увидел его, сразу, хотя пространство улицы изменилось до полной неузнаваемости, – взрыв трех крупных механоформ снес как минимум половину квартала…

Всюду валялись обломки рухнувших зданий и взорванных олонгов, но на фоне хаоса, взгляд тут же нашел темный покрывшийся окалиной продолговатый корпус спасательной капсулы, которую отшвырнуло взрывной волной метров на пятьдесят, как раз по направлению к БПМ, полузасыпанной обломками рухнувших зданий.

Фогель, пошатываясь, пытался идти следом, зажимай руками кровоточащие ссадины на голове, но, не пройдя и трех метров, Курт упал, – в отсутствии шлема он получил сильнейшую контузию.

– Курт, лежи там! Я сейчас!

Антон, не знал можно ли спасти положение. Он еще плохо соображал после чудовищного взрыва, инстинкты толкали вперед, ему казалось, что планетарная машина не так сильно повреждена, как могло показаться.

Пробегая мимо спасательной капсулы, лишившейся дополнительной защитной оболочки (весть термостойкий пластик контейнера попросту испарился) он успел заметить, как сквозь слой окалины на корпусе продолжают перемигиваться индикаторы, отражающие состояние протекающих внутри процессов.

Успею– глухо стучало в голове. – Успею…

Он боялся в этот миг одного – внезапного появления рагдов.

… Запрыгнув на лобовой скат брони планетарной машины, он с трудом сумел открыть единственный не заваленный обломками зданий люк, и ужом сполз внутрь БПМ.

Электроника не работала, в кабине как и в десантном отсеке горело тускло-красное аварийное освещение, кресло водителя пустовало, из соседнего отсека доносились стоны, Антон протиснулся между кресел, увидел волны металла на смятой переборке, и выгнутый, полузаклинивший люк, чрез который можно было только выглянуть, но не пройти.

В десантном отсеке находились двое. Их лица были неузнаваемы, искаженны от боли, залиты кровью, – огромный обломок рухнувшего здания продавил верхнюю часть корпуса БПМ, вогнав внутрь отсека две орудийные башни.

– Ребята, как?

– Раневского… убило…

– Подержитесь? Отползите к кормовой части, я попробую вывести машину из-под обломков.

Двое бойцов без слов поползли к кормовой переборке, мимо выбитых тактических экранов, продавленных внутрь орудийных башен, прямо по крошеву стекла и пластика.

Светлов не понимал, почему пустует место водителя. Но сейчас было не до рассуждений – пристегнувшись к креслу, он рванул рычаг ручного открывания смотровых триплексов, тот сначала не поддавался усилиям, затем со скрежетом пошел вверх, открывая бронированные шторки смотровых окошек.

Двигатель БПМ продолжал работать на холостых оборотах и Антон начал действовать, меняя реверс передач, он понемногу раскачивал БПМ, стряхивая с покатых бронеплит обломки зданий, затем, почувствовал, что машина освободилась от большей части рухнувших не нее фрагментов, резко дал газ, рывком вырвав искалеченную БПМ из-под завала.

С трудом справляясь с управлением, он вырулил на относительно свободное пространство образовавшейся после взрыва олонгов площади и включил связь.

Эфир полнился проклятиями, командами, призывами о помощи, в этой неразберихе было невозможно понять, что происходит на самом деле, но Светлов и без того начал понемногу осознавать масштабы происходящего.

Надеяться следовало на себя, все пошло не по планам, и теперь нужно спасть бойцов… и контейнеры, потому что на поверку в них тоже оказались люди.

Внезапно заработал выделенный канал коммуникатора.

– Земля, Раневский, вызывает небо-1. Ответь…

– Капитана Раневского убило… – Хрипло ответил Антон. – Я за него…

– Кто?

– Сержант Светлов.

– Доложи обстановку сержант! У нас всю электронику вышибло!

К Светлову вдруг вернулось спокойствие. Он понял: хуже уже не будет. Наверное, не будет…

– Мы сожгли трех олонгов. У меня нет связи ни с отделением, ни с взводом. Передайте всем, что олонгов можно подорвать: перед залпом они открывают люки. Это их уязвимое место.

– Понял тебя сержант… Что намереваешься делать?

– Вывел поврежденную БПМ из зоны завалов. Забираю третий контейнер, кстати, в них спасательные капсулы с людьми. Попробую прорваться к центру на площадку подбора. Встречайте нас там…

– Не понял, Светлов, повтори про контейнеры!..

– В них люди. – Светлов резко затормозил подле обугленной спасательной капсулы. – Их нельзя тут бросать!…

Неизвестно, услышал майор его последние слова или нет, связь внезапно оборвалась помехами, но Антон надеялся, что все сказанное им будет доведено до остальных бойцов.

В этом аду оставалось лишь надеяться и действовать, действовать…

Из трех рамп боевой машины открылась лишь кормовая, остальные заклинило из-за деформации корпуса.

Светлов выбрался через люк на лобовой скат брони.

Фогель сидел у стены, хватая окровавленными губами воздух. Антон сделал ему инъекцию, и глаза Курта постепенно начали принимать осмысленное выражение.

– Вставай!

Он поднялся, опираясь о руку Антона, выпрямился, пошатнувшись, и вдруг спросил:

– Где мы?…

Светлов не ответил. Через минуту Фогель придет в себя.

– Курт, помоги!

Взводный снайпер действовал словно сомнамбула, но Антону в одиночку было не поднять тяжелую спасательную капсулу.

– Тащим к корме бронемашины!

Фогель старался. Старался изо всех сил, еще не совсем понимая, что и зачем делает. Перед его постепенно проясняющимся сознанием плавал образ командира отделения, и этого было достаточно, чтобы рефлекторно выполнять приказы. Они с трудом затолкали капсулу в грузовой отсек, где у неповрежденных контейнеров сидели, оказывая друг другу первую помощь, Фриенбагер и Федоровский.

– Где остальные?

– Мертвы. – Глухо ответил Федоровский. – Они были в орудийных башнях, когда рвануло…

– Проверял?

– Да!..

– Не ори. Успокойся.

– Что успокойся?! Встряли мы сержант! Встряли!

– Я выведу вас. Только без истерик. – Антон и сам бы взвыл от отчаянья, если б не понимал, что сейчас он для контуженых, раненых ребят – единственная надежда.

Непонятно откуда в такие секунды берутся силы, как моральные, так и физические, но он продолжал командовать, так, будто не вокруг не было крови, мертвых тел… будто он сам не понимал, что выбраться отсюда им фактически не светит…

– Так, Фогель, хватай шлем, бери ИПК, будешь страховать из люка, в лобовом скате брони. На тебе – защита от рагдов, ты понял?

– А мы? – Фриенбагер повернул голову, и Антон вдруг с ужасом увидел, что у Клауса обожжена половина лица, кожа вздулась волдырями и лопнула, глаз заплыл, волосы сгорели…

– Ты останешься тут, Клаус. – Принял моментальное решение Светлов. – Охраняешь контейнеры. Если нас атакуют с тыла, я открою рампу, чтобы ты мог стрелять. Справишься?

– Не знаю… – прохрипел Фриенбагер. – обезболивающего… побольше бы…

– Будет. – Антон посмотрел на Федоровского. – Автоматика отрубилась, Саша. Возьми из НЗ ручной реактивный комплекс, прикроешь зенитными ракетами.

– Как прикрывать? – Федоровский выглядел подавленным.

– Молча. Через пролом, оставшийся на месте орудийной башни. Высунешься по пояс, и будешь стрелять. Для стаи рагдов зенитная ракета – то, что доктор прописал.

– Антон ты не спятил?

– Нет, Саша. Мы либо вырвемся отсюда, либо нет. Нас прикроют «восьмисотые», я только что разговаривал с майором.

– А что с остальными? Как они?

– Не знаю. – Сквозь зубы процедил Антон. – Двигаемся по маршруту, будем подбирать всех, кого сможем. Задача ясна?

– Больно… – Прохрипел Фриенбагер.

– По местам. – Отрезал Светлов, понимая, что дальнейший разговор просто не имеет смысла…

* * *

События разворачивались стремительно, и все равно Антона не покидало ощущение, что он видит затянувшийся кошмарный сон.

Ходовая часть БПМ практически не пострадала, после отстрела оси поврежденной колесной пары машина стала набирать скорость, и подчиняться управлению.

Курт, которого только контузило и поцарапало осколками при взрыве, пришел в себя и теперь молча, до рези в глазах вглядывался в панораму окрестностей, готовый отреагировать на внезапное появление рагдов. Об олонгах он предпочитал сейчас не думать – чем меньше панических мыслей в голове, тем лучше.

Они двигались по намеченному Раневским маршруту, который вел через две контрольные точки к непонятному «сверхсекретному объекту», где всех раненых и контейнеры должен был подобрать грузовой вертолет.

Первый и второй перекрестки, где следовало взять на борт бойцов первого взвода и охраняемый ими груз, оказались пусты. Повсюду в теснине улиц валялись сбитые рагды, дважды потрепанные малочисленные стайки механоформ пытались атаковать покалеченную боевую машину, но получали «по зубам» и рассеивались меж руин.

На месте подбора, во второй контрольной точке Антон остановил БПМ. Во-первых, надо было определиться куда двигаться дальше, во-вторых, Светлову показалось, что постоянные попытки связаться по коммуникатору со взводным наконец увенчались успехом.

Сквозь непонятные, накатывающиеся волнами помехи, действительно прорвался голос лейтенанта Крамера:

– Светлов, ты? Доложи, где находишься?

– Двенадцатый перекресток, считая от съезда в раскоп. Точнее сказать не могу, не работает система позиционирования.

– Что с отделением?

– Галич убит. Суханов тоже. Фриенбагер тяжело ранен. Федоровский и Фогель почти не пострадали. Об остальных сведений нет.

– Остальные со мной, – успокоил его Крамер. – Почему нет связи с Раневским? Ты ведь на его БПМ?!

– Капитан погиб…

На секунду в коммуникаторе воцарилась тишина, затем Крамер, все же нашел в себе силы говорить:

– Слушай меня, Светлов. Связи с «восьмисотыми» нет, но, думаю, они будут действовать по плану. Мы закрепились в центре раскопа, тут археологи возвели постройки огороженные периметром. Тебе сейчас нужно повернуть налево и два квартала двигаться по прямой. Увидишь бетонный забор. Повернешь направо, и вдоль периметра до ворот. Как понял?

– Маршрут принял. – Антон был рад полученным новостям. Оказывается, у остальных дела не так плохи. – Ждите, скоро будем.

Они успели миновать только один из кварталов, и это спасло их жизни.

Антон за секунду до события ощутил резкую тревогу. Машинально остановив БПМ, он открыл второй люк и выглянул наружу.

– Что? – Спросил Курт, не понимая причины остановки.

Над раскопом местами клубилась пыль, судя по вытянутым шлейфам остальные бронемашины спустились в раскоп, мгла, похожая на непонятную дымку, витала над сумеречной котловиной, и из-за этого не было видно машин прикрытия, но ровный гул в небесах действовал успокаивающе, подсказывая, что звено «восьмисотых» по-прежнему прикрывает потрепанную роту, теперь пилоты группы знали, что в руинах скрываются олонги, и церемониться на станут…

Антон не ошибся – сквозь эфемерное марево, приблизительно километрах в полутора от них показались контуры штурмовых флайботов.

Он хотел спуститься назад в кабину, чтобы побыстрее добраться до позиций взвода, когда взгляд заметил странное движение – часть руин как будто вздрогнула, некоторые, наиболее пострадавшие от времени постройки вдруг начали терять свои очертания… Антон и Курт одновременно ощутили сильную вибрацию, будто по руинам прошла волна дрожи…

В следующий миг не выдержавшие сотрясения, оседающие постройки выметнуло вверх.

Зрелище оказалось настолько внезапным и масштабным, что не поддавалось мгновенному осмыслению – площадь руин в несколько квадратных километров вдруг зашевелилась, но не очагами, а вся разом, будто из-под земли наружу стремилось вырваться нечто исполинское.

Через несколько секунд стало ясно – так оно и есть.

Антон, как и все остальные, видел хитваров только на картинках да компьютерных моделях, но поднимающееся из недр механическое чудовище нельзя было перепутать ни с чем – это действительно был хитвар, – одна из самых крупных и остававшихся до сих пор загадкой реликтовых механоформ, чей вероятный образ был воссоздан по найденным обломкам.

Пилоты группы прикрытия отреагировали немедленно – похожий на многокилометрового ската корпус хитвара еще не успел полностью появиться из-под скрывавшего его слоя земли, строения продолжали оседать и рушиться, пыль поднималась густым бесформенным облаком, а в очнувшуюся от тысячелетней спячки механоформу уже ударили первые ракетные залпы.

На миг Светлову показалось, что новый акт трагедии закончится, не успев начаться, сотни кустистых оранжево-черных разрывов хлестнули по площади, но это не остановило поднимающуюся в воздух механоформу.

Хитвар лишь увеличил скорость подъема и начал разворачиваться, стряхивая с себя остатки зданий.

Антона захлестнула волна настоящего ужаса.

Он много повидал за этот день, и теперь его не могла ввергнуть в шок встреча с сотней рагдов или несколькими олонгами, но этооказалось выше понимания, за пределами адаптивности человеческой психики, он десятым чувством осознавал, что спасения уже нет…

Хитвар развернулся, по раскопу теперь скользила его исполинская тень, казалось, она полностью затмила белый свет…

Антон в шоке наблюдал, как из чрева древней механоформы, словно струйки дыма, высачиваются стайки рагдов…

Дальше начался абсолютный кошмар.

Рагдов становилось все больше, уже не сотни, а тысячи сферических механоформ окружали поднявшегося на стометровую высоту хитвара, когда тот, закончив разворот, внезапно озарился десятками ослепительных вспышек.

Этой картины Светлов не забудет никогда: плазма ударила по группе прикрытия, от беспощадного удара не могла спасти ни броня, ни слабенькие энергетические поля боевых машин.

«К-800» словно горящие птицы падали в раскоп и взрывались, все происходило прямо на глазах, быстрее, чем это возможно описать, – еще секунда и второй залп плазмогенераторов хитвара накрыл центральную часть раскопа, где располагались выстроенные археологами здания временного лагеря.

Светлов отчетливо видел, как оттуда к мрачным потемневшим средь белого дня небесам ударили многометровые фонтаны похожего на магматические выбросы расплава – горела, плавилась земля, здания, все, что попало под удар плазмогенераторов исполина.

Не было больше ни надежды, ни цели, остался я только стынущий в груди ужас…

Рассудок Антона как будто выпал из нормального темпорального потока, – он потрясенно наблюдал, как медленно движется вал взрывной волны, ломая постройки, вздымая землю в тяжкой, вязкой судороге…

Его спас Курт, который не попал под смертельное наваждение, – он сам подался назад в кабину, и насильно, за ноги, втащил туда Светлова.

Секундой позже ударная волна настигла БПМ и, подхватив многотонную машину, понесла ее, переворачивая, сквозь иззубренные руины…

* * *

Когда к Светлову вернулось сознание, хитвар, в окружении роящихся рагдов, медленно двигался на высоте двухсот метров по направлению к мегаполису.

Связи не было, коммуникатор не работал, но БПМ, несколько раз перевернувшись, в конечном итоге вновь встала на колеса.

Перекличка по внутренней связи показала, что все живы, только Клаус отозвался едва слышно, ранение у Фриенбагера было слишком серьезным, и он скорее бредил, чем отвечал внятно.

Лицо Курта Фогеля выглядело землисто-серым.

– Что теперь, командир?..

Светлов уже не мог думать, принимать взвешенных решений: боль, страх, отчаянье – все смешалось внутри, но посреди морального пепелища еще тлел робкий, безрассудный огонек надежды.

Он попробовал завести двигатель БПМ, и это удалось.

– Куда?! – закричал Фогель, когда понял, что Светлов разворачивает покалеченную машину к центру раскопа.

– Помолчи… – Сквозь зубы выдавил Светлов. – Мы не простим себе, если там остался кто-то живой. Мы не можем уйти…

– Ты спятил.

– Не дергайся Курт. Хуже уже не будет…

Фогель молча откинул люк, и полез наружу. Если налетят рагды, кому-то надо отстреливаться. Он не мог спорить с Антоном, потому что чувствовал, – им все равно не выбраться отсюда.

* * *

Центр раскопа встретил их картиной тотальных разрушений. Бетонный периметр, о котором упоминал Крамер, был практически полностью уничтожен ударами плазмы. В огромные бреши поднявшийся ветер нес облака пепла, за которыми едва просматривались оплывшие от адских температур контуры строений.

Они не нашли живых, зато сумели подобрать еще два обуглившихся, но все еще подающих сигналы индикации контейнера со спасательными капсулами.

– Все поворачиваем назад. Будем прорываться к городу. – Светлов говорил мертвенным тоном, его рассудок больше не мог выдерживать страшных картин тотального разрушения и постоянно попадающихся на глаза свидетельств гибели людей.

Раскоп словно опустел после удара плазмогенераторов хитвара.

Антон не искал объяснения наступившей вокруг тишине, не думал, почему их больше не атакуют рагды или олонги, – он и так понимал, что все механоформы вслед за хитваром ушли по направлению к мегаполису.

Обратный путь был мучителен и страшен. Казалось, что БПМ движется слишком медленно, все происходило как в полусне или в бреду…

Черный лес встретил их глухой, молчаливой стеной деревьев. Сканеры планетарной машины не работали, и единственным ориентиром оставалась дорога, проложенная через чащобу.

Давно наступил вечер, но у горизонта, в том направлении, куда прорывались четверо израненных бойцов, растекалось бледное, зловещее зарево.

Антон не думал, удастся ли им проскочить черный лес, после всего случившегося он не загадывал вперед, душа и разум как будто окаменели. Светлов не знал, что чувствуют остальные, но он уже как будто не жил, лишь одно стремление – вытащить уцелевших ребят и обугленные спасательные капсулы – удерживало онемевшие от напряжения пальцы на манипуляторах системы ручного управления БПМ.

Они пошли черный лес, и, уже фактически вырвавшись на опушку, увидели далекий город, охваченный заревом пожаров.

В этот момент, когда Светлов машинально заставил машину притормозить, справа вдруг начали валиться корявые деревья.

– Олонги! – Неистово закричал Федоровский.

Курт, понимая, что ИПК бесполезен против бронированных исполинов, нырнул в кабину управления.

– Что делать Антон?!

– Вытаскивай Фогеля и уходите. Я открою рампу. Скажи Саше, пусть не стреляет. Уходите все вместе, так больше шансов. – Повторил Антон.

– А ты?!

– Я останусь.

– Зачем?!

– Спасательные капсулы, Курт. В них тоже люди. Попробую оторваться. Если все получиться – подберу вас. Иди же!

* * *

Фогель успел выполнить приказ только наполовину. Он вытащил из грузового отсека мешковатое, бессознательное тело Фриенбагера, и они вместе, в обнимку откатились к крайним деревьям, почти у той самой опушки, где утром приняли бой с рагдами, когда два олонга, не спеша догонявшие БПМ, остановились и произвели залп.

Удар плазмы пришелся точно на середину корпуса.

Последнее, что видел Курт, было страшное зрелище разорванной пополам боевой машины, – Федоровский погиб, его сожгло, испарило вместе с металлом корпуса, чудовищный взрыв, оставивший после себя остекленевшую воронку, поднял обломки БПМ, словно невесомые пушинки, и швырнул их в разные стороны – кабину понесло к городу, а кормовую часть взрывной волной подняло высоко в воздух: грузовой отсек взмыл над черным лесом, роняя через открытую рампу продолговатые цилиндры спасательных капсул, а потом упал сам, подломив кроны черных деревьев.

Сознание Курта померкло.

Он думал, что умер.

Светлов очнулся в госпитале, через две недели после того рокового дня.

Только позже он узнал, что Фогелю удалось добраться до города и вызвать помощь.

Курта с тех пор он видел не часто, иногда они сталкивались по службе, но страшные воспоминания каждый раз превращали их встречи в короткие скомканные диалоги.

В тот роковой день город лишился компьютерного центра и большинства жилых кварталов.

Для всех его жителей начался трудный период возведения Цитадели, и постоянной борьбы с периодически атакующими строящуюся крепость механоформами.

К черному лесу больше никто не посылал ни разведывательных, ни спасательных групп, – там начиналась территория, контролируемая олонгами.

Часть 2

Глава 4

Настоящее…

– Ну что добились своего полковник? – Герхард Миллер зло посмотрел на Зарезина, который, нужно сказать выглядел далеко не лучшим образом, – воспоминания Светлова, пропущенные через собственный рассудок, вызвали на лице смертельную бледность, его пошатывало, Зарезину даже пришлось придержаться рукой за приборную панель, чтобы устоять на ногах.

– Что с ним? – Хрипло спросил он, имея в виду состояние Светлова.

– Рассудок не выдержал. – Коротко и неприязненно ответил Миллер.

– Это обратимо?

– Боюсь, что нет.

– Он умер?! – В глазах полковника промелькнула… досада.

– Физически Светлов жив. – Ответил Генрих. – Но он находится в состоянии комы. Это крайняя реакция организма на многократные стрессы.

– Жаль. Я должен был задать ему пару уточняющих вопросов… Хотя теперь мы и так знаем где находятся спасательные капсулы. Наш призрак явно оттуда. И все же жаль, что Светлова нельзя допросить еще раз…

– Вы в своем уме полковник?! Угробили человека и досадуете?!

– Ладно, Миллер, не горячитесь. У каждого своя работа. Есть шанс, что Светлов очнется?

– Мне нечего ответить господин Зарезин. Уймитесь, наконец! Вы получили информацию, так довольствуйтесь ей. Мы приложим все усилия, чтобы стабилизировать состояние Светлова, но не надейтесь, что в ближайшие месяцы я вас подпущу к нему.

– Сдается мне, темните вы Миллер.

– Да. Темню. – Док подошел к компьютерному терминалу и вынул из гнезда пишущего устройства кристаллодиск. – Здесь полная телеметрия данных с датчиков медицинского комплекса аппаратуры. Покажите запись своим специалистам. Пусть они дают вам пояснения и прогнозы, а я говорю: убирайтесь! Эксперименты окончены. Если Светлов и выкарабкается, то он вряд ли сможет ответить хотя бы на один вопрос.

Гнев Миллера был неподделен, полковнику Зарезину показалось, что док сейчас броситься на него с кулаками.

Псих долбанный…– подумалось ему.

Взяв кристаллодиск, эмиссар отдела безопасности сети угрожающе приблизился к Генриху и произнес, наклонившись к самому уху дока:

– Советую унять свой «праведный гнев»!.. – Словно змея прошипел он. – Все что произошло, является государственной тайной. Любая утечка информации, и вам крышка, Миллер, обещаю.

Доктор побледнел, но скорее не от страха, а от гнева:

– Убирайтесь! – Повторил он

* * *

Едва за полковником сомкнулись двери лаборатории, как Миллер тут же включил блокировку помещения, чтобы Зарезин не смог снова сунуть сюда свой нос с угрозами или требованиями, и, не теряя ни секунды, направился в дальнюю часть помещения, где располагался основной модуль системы поддержания жизни.

Вскрыв кожух, под которым находилось несколько десятков тонких трубочек, через которые к камере пациента подавались различные растворы, он извлек оттуда мягкий тубус с прозрачной жидкостью, который был подключен к одной из питающих магистралей.

Эффект не заставил себя ждать. Прошло всего несколько секунд и графики, отражающие жизненные показатели Антона резко изменились, утратив характерные для состояния комы сочетания кривых.

Генрих выбросил почти полный резервуар с непонятной жидкость в утилизатор отходов, сделал несколько ручных переключений на главном терминале лаборатории и вернулся к своеобразному «саркофагу» с прозрачной выпуклой крышкой, под защитой которого находилось тело капитана Светлова.

Глаза Антона были открыты.

Колпак издал характерный чавкающий звук разъединившихся уплотнителей и начал подниматься вверх.

– Светлов, вы меня слышите? – Миллер присел на край жесткого пластикового ложа.

Мутный от перенесенных мучений взгляд остановился, сконцентрировавшись на Миллере.

– Слышу… – едва шевельнув губами, ответил Светлов.

– Не напрягайтесь капитан. Я на вашей стороне.

– Почему?.. – Слабо выдохнул Антон. – Почему… вы…. позволили… мне… слышать…

Миллер покосился на синусоиды графиков, отражающих как физические параметры жизнедеятельности организма Светлова, так и его мысленную активность.

– Вы действительно слышали мои диалоги с полковником?

– Да…

– В таком случае мне не придется многого объяснять. Меня принудили…

– Я знаю… – Благодаря новым препаратам, начавшим поступать в кровь, Светлову стало намного лучше, рассудок постепенно прояснялся, по непонятной причине вдруг начали самопроизвольно сокращаться некоторые мышцы.

– Все нормально. – Успокоил его Миллер. – Я ввел стимуляторы общего действия.

– Вы не ответили на мой вопрос, док…

– Все очень просто, капитан. Мне не безразлично происходящее вокруг. Мы влачим жалкое существование, колония коллапсировала до размеров Цитадели, но это не спасет нас от неминуемого и закономерного финала.

– А кто спасет?… Зарезин?…

– Тупица. Раб системы, мнящий себя личностью. Ему вовек не разобраться в сути происходящего. Вы должны понять меня капитан, – выбора не было. На мое место полковник мог призвать менее опытных специалистов, которые действительно причинили бы непоправимый вред вашей психике и здоровью. Я сделал, что в моих силах.

– Все равно, не понимаю – Антон нашел в себе силы посмотреть в глаза Миллеру. – Почему вы рискнули, помогая мне?

– Все достаточно просто капитан. Я, уж простите за прямоту, имел возможность понять, кто вы на самом деле.

– И как?.. – губы Светлова исказила саркастическая усмешка.

– Вы на протяжении жизни задавались многими вопросами, возникавшими и у меня. – Признался Миллер. – В противоположность Зарезину я не усматриваю злого умысла в виртуальном общении между вами и столь беспокоящем его загадочным призраком. Дана, вне сомнения, помнит вашу детскую дружбу, которая по непонятной мне причине не переросла в более глубокие чувства. Я думаю, что обстоятельства, так насторожившие полковника, имеют свое объяснение: девушка принимала участие в загадочной экспедиции, которую возглавлял Андрей Сергеевич Лытнев. Он был моим учителем, по специальности – экзобиологом, и еще до роковых событий, связанных с раскопками, напрямую говорил нам, своим студентам, о некоторых странностях, обнаруженных им в архивах колонии.

– Подмена информации? – Антон чувствовал уже не просто прилив сил, а лихорадочное возбуждение.

– Пожалуй, я отключу стимуляцию организма, – произнес Генрих, вставая. – Есть тема для беседы, но боюсь, что полковник не смириться с потерей столь ценного свидетеля, как вы. – Раздался его голос из противоположной части лаборатории.

– Он вернется?

– Обязательною

– И? – У Светлова в груди возникло неприятное ощущение холода. Мнемоническое испытание далось ему нелегко, что-то надломилось внутри, и в то же время он ощущал себя свободным, до такой степени, что чувство начинало граничить с помешательством. О какой свободе может идти речь, когда огромный город-крепость запутался в тенетах тотального контроля со стороны всевидящей кибернетической системы?

Пока он думал над этим, Миллер вернулся, принеся с собой комплект одежды.

– Вам необходимо исчезнуть, Антон Андреевич, и тщательно все обдумать.

– Вы шутите. Исчезнуть из поля зрения СКАДа?

– Я вполне серьезен. Справка о вашей смерти уже готова. Вы, к слову сказать, находитесь в клинической больнице полицейского управления. Не все люди, даже работающие тут, бездумно верят в могущество системы. Иногда мне кажется, что Цитадель с ее несомненными достоинствами, – это золотая клетка, подвешенная над тлеющими углями готового вспыхнуть костра. Вы слышали мой разговор с Зарезиным. Я могу повторить вам: «формы жизни» обитающие на планете, не дающие нам развиваться и осваивать новые территории не имеют никакого отношения к понятию «живое существо». Они кибернетические последыши загадочной цивилизации, населявшей этот мир задолго до нашего появления. Все живое уничтожено, превращено в прах, но пока мы заперты в границах Цитадели, где-то на просторах планеты возрождаются все новые и новые производства, оставшиеся от былых хозяев данного мира. И продукция упомянутых производств далеко не мирного характера.

– Я понимаю. Извините, док, что отвлекаю от интересной темы, но в данный момент меня волнует собственная судьба. Вы ведь не просто так накачали организм стимуляторами, верно?

– Извините, капитан, я действительно увлекся. Ваши воспоминания заставили взглянуть на картину данности в ином свете. – Он подошел к нише, куда обычно доставлялась внутренняя пневмопочта, и извлек оттуда герметичный пластиковый цилиндр. – Знаете, работа в коллективе имеет свои плюсы. В наших лабораториях хранятся базы данных по биометрии всего городского населения, здесь же, как вы понимаете, они вносятся в удостоверения личности. Я держу пару чистых статкарточек, так на всякий случай. Сейчас посмотрим… О по информации финансового отдела управления у вас скопилась приличная сумма на личном счету.

– Док, что вы затеяли?

– Маленькую махинацию.

– Вы преступаете закон?

– Ну, зачем так? Исправляю ошибки и перегибы системы. Вот, пожалуйста, – это ваше удостоверение личности. Деньги переведены на другой счет. Советую обналичить их, и исчезнуть из поля зрения системы.