Текст книги "Иной разум. Тетралогия"
Автор книги: Андрей Ливадный
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 69 страниц)
* * *
Вертикальная шахта уводила на неведомую глубину, по крайней мере, луч фонаря не доставал до ее дна, высвечивая из темноты лишь узкие стены бетонного колодца, да длинную череду покрытых пластиком скоб.
Иван первым полез вниз.
Минут пять они спускались в глухой тишине, которую нарушало лишь их собственное дыхание, да шорох подошв о скобы.
Наконец вертикальный колодец окончился, теперь они стояли в квадратном тамбуре размером два на два метра. В его стенах располагались массивные двери, открывающиеся при помощи ручного привода.
– Посвети. – Иван указал на стену, где были нанесены поясняющие надписи.
– Ага, направо склады, а налево центр управления. Значит, нам сюда – Он взялся за покрытый пенорезиной штурвал и начал откручивать его, вращая против часовой стрелки.
Многотонная дверь безропотно поддалась его усилиям, постепенно приоткрываясь. Когда зазор между мощной рамой и многотонной плитой достиг полуметра, Иван отпустил штурвал и первым шагнул во мрак.
Протиснувшись вслед за ним, Джон направил свет фонаря в глубины открывшегося коридора, по обе стороны которого располагались менее массивные, но, тем не менее, очень прочные двери, выполненные из того же нержавеющего сплава.
На каждой из них имелись свои поясняющие надписи, которые Лозин читал, по мере того как они с Хербертом медленно продвигались по коридору.
– Что ты ищешь? – Наконец, не выдержав, спросил Джон.
– Сейчас увидишь. – Иван повел лучом фонаря, высвечивая очередную поясняющую надпись: "Электрогенераторная".
Войдя внутрь обозначенного помещения, оба остановились в явном замешательстве.
Херберт ожидал увидеть огромный зал, с пультами управления, предназначенными для активации погашенного ядерного реактора, но быстро понял, что ошибся, впрочем, как Иван, который рассчитывал встретить тут более простую систему, типа водородного двигателя… но на самом деле в помещении располагалось лишь несколько мощных труб с перекрытыми в данный момент задвижками.
Прочитав в свете фонаря нанесенные прямо на поверхность трубопроводов инструкции, Лозин понимающе кивнул и пояснил, обернувшись к Херберту:
– Просто, как все гениальное. Рядом с нами озеро, мы сейчас находимся намного ниже его уровня. Эти задвижки открывают доступ воды к турбинам электрогенераторов.
– Гидроэлектростанция? – Изумился Херберт.
– Да, но миниатюрная. Вырабатываемой мощности хватит лишь на источники потребления внутри самого комплекса.
Следуя инструкции, Иван одну за другой открыл задвижки на трех трубопроводах, и они с Хербертом действительно услышали сначала бульканье, а затем плеск воды.
Прошло несколько минут и под потолком помещения вдруг начал разгораться тусклый свет, источаемый двумя вмурованными в потолок плафонами.
– Отлично, теперь двигаемся дальше. Нужно отыскать компьютерный центр и проверить насколько справедливы мои предположения. – Не скрывая радостного возбуждения, произнес лейтенант.
* * *
Теперь, при наличии освещения, они без проблем отыскали нужную им дверь.
Все электрозамки, заработавшие, как только в автономную электросеть бункера начал поступать ток, открывались простым нажатием расположенных у дверей кнопок, хотя рядом в стене располагались более изощренные системы доступа, снабженные окошками сканеров.
Видя растущее недоумение Херберта, Иван объяснил ему свое понимание ситуации:
– Джон, этот бункер, как я и полагал, проектировался на случай глобальной катастрофы, и его создатели не могли предугадать заранее, кто придет сюда – простой человек, обладающий средним уровнем технических знаний, высококвалифицированный специалист, или же вообще, кто-то из далеких потомков случайно выживших людей. Ты должен, наконец, понять – это не военный объект, а убежище, где мог бы найти спасение любой человек выживший после тотальной катастрофы. Поэтому здесь все функционально, примитивно, но как ты видишь, в конструкцию заложены и продвинутые системы, которые может включить только специалист соответствующего уровня. По сути, паролем доступа служат знания. Если ты не имеешь понятия о том, что такое компьютер, то не сможешь манипулировать кибернетическими системами, и они останутся мертвы, дезактивированы. – С этими словами Лозин открыл двери компьютерного центра и шагнул внутрь просторного помещения, оборудованного по последнему слову техники.
Херберт молча присоединился к нему.
Некоторое время они стояли посреди внушительного зала, пытаясь на взгляд определить предназначение возвышающихся вдоль закругленных стен компьютерных терминалов, пультов управления и контроля, пока Джон не нарушил гулкую тишину помещения:
– Очень похоже на центр управления полетами в Хьюстоне… – Произнес он, глядя на плотно состыкованные друг с другом панели плазменных мониторов, образующих полусферический свод зала. Несомненно, такое конструктивное решение означало, что на экраны при помощи спутников проецировалась масштабированная карта звездной полусферы, с отображением динамики всех объектов, находящихся в зоне низких и высоких орбит.
Чуть в стороне, у отдельного скопления аппаратуры на высоту двух метров от пола поднимались три прозрачных планшета. На один была нанесена контурная карта России, а два других отображали всю поверхность Земли, развернутую в виде полушарий и плоской сегментированной карты.
Еще одним, явно обособленным постом управления, являлся расположенный в центре зала овальный стол, который окружали комфортабельные кресла. Над поверхностью толстой матовой столешницы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась отключенным в данный момент огромным плоским экраном, с одного из закругляющихся торцов выступала прямоугольная подставка с панелью, сплошь покрытой заглушками, предохраняющими от влаги и пыли разъемы соединительных гнезд, которые явно предназначались для подключения к ним переносного компьютера.
Очевидно, подключение ноутбука, содержащего строго определенное программное обеспечение, вызывало активацию всего комплекса.
– Что будем делать Иван? – Ощущая некоторую нервозность момента, спросил Херберт.
– Думать. – Ответил ему Лозин, направляясь к дальней стене зала, где за дымчатым стеклом угадывалось наличие какой-то ниши.
Он не ошибся, там действительно находился встроенный в стену стеллаж, где за пуленепробиваемым стеклом лежали два портативных компьютера. На пломбе, опечатывающей створки, стояла дата: декабрь 2054 года. Для Лозина наличие пломбы и выдавленные на ней римские цифры говорили о том, что базы данных, заложенные в память ноутбуков, периодически обновлялись, и в последний раз подобная процедура происходила менее полугода назад, как раз накануне вторжения Чужих.
– О чем думать Иван? – Нарушил ход его мыслей голос Джона, который подошел к овальному столу и сел в одно из кресел. – Пред нами та самая резервная система контроля над орбитальными группировками спутников!
– Это понятно. – Ответил Лозин, усаживаясь в кресло напротив. – Ты сможешь дать точный прогноз: как поведет себя автоматический комплекс после его активации? – Спросил он, облокотившись о матовую поверхность огромного монитора.
Джон нахмурился, медля с ответом.
– Естественно, – нет… – Обведя взглядом два десятка пустующих рабочих мест, признал Херберт.
– Тогда чего мы добьемся необдуманными действиями? – Резонно спросил Иван. – Обнаружим себя, когда автоматические системы поднимут антенны спутниковой связи и начнут обмен данными с орбитальными группировками?
– То есть, ты против активации? – Напрямую спросил Херберт.
– В данной ситуации – против. – Кивнул Иван. – Мы нашли бункер, запустили систему электроснабжения, и на мой взгляд пока этого достаточно. Комплекс не должен проявлять себя, пока мы не разобрались в предназначении всех его функций. Не забывай, – сегодняшние события надолго привлекли внимание Чужих к этому региону…
– Будем прятаться? – С нотками неудовлетворенности в голосе спросил Джон.
– До поры. – Успокоил его Иван. – Лучшего убежища нам не найти, – здесь наверняка есть биологические лаборатории, жилой комплекс, и неприкосновенный запас провизии. Лейтенант Логинов поможет тебе разобраться в предназначении отдельных постов этого зала. Вы будете действовать крайне осторожно, ни под каким видом не обнаруживая активности, выходящей за рамки этого зала. Настя за это время подготовит медицинские модули убежища, для проведения необходимых операций по биологической защите от воздействия чужой микрофлоры.
– А ты? – спросил Джон, нервно барабаня пальцами по краю толстой столешницы.
– Я ненадолго покину вас. – Ответил лейтенант, который уже принял внутреннее решение. – Во-первых, ты хотел получить назад свой ноутбук, а во-вторых, мне необходимо проверить ту заброшенную ракетную базу…
– Почему ты хочешь действовать один?
– Потому что теперь у каждого из нас есть свой фронт работ, оборудование и надежное убежище. Будем считать, что нам крупно повезло, и теперь необходимо с максимальной отдачей использовать те преимущества, что предлагает найденный комплекс. Я не компьютерный техник и не биолог, поэтому займусь поиском выживших.
– Иван, я понимаю твою логику, но…
– Джон, если ты понимаешь, то не упрямься. В одиночку мне будет легче справиться с задачей, а ты нужен здесь. Поэтому давай прекратим пустые прения и займемся каждый своим делом. Добро?
Херберт тяжело вздохнул. С доводами лейтенанта не поспоришь, но остатки злой эйфории, резкий переход от ожидания неизбежной смерти к торжеству маленькой личной победы, все еще довлели над ним…
– Все, Джон, будем считать, что вопрос решен. – Произнес Иван, вставая с кресла. – У нас будет лишь одна попытка коренным образом повлиять на ситуацию, и ты должен, наконец, понять, что компьютеры, – это не панацея, а всего лишь уязвимое техническое средство для достижения цели. Прежде чем включить их, мы должны иметь ясное, недвусмысленное понимание происходящего вот тут, – Лозин выразительно постучал себя костяшками пальцев по лбу.
– Хорошо Иван. Я буду подчинятся тебе.
– Нет, Джон, ты должен подчиняться не столько мне, сколько собственному разуму. У тебя будет время чтобы подумать и придти к тем же выводам: шарахнуть парой ракет по скоплениям Чужих, – это не решение проблемы, а лишь один из способов самоубийства. А нам нужна глобальнаяпобеда. В этом вся сложность.
Глава 5.
Лесной массив неподалеку от военного городка. Сутки спустя…
Иван покинул базу МЧС ранним утром следующего дня.
С Настей они попрощались внизу, – расставание вышло сдержанным, натянутым, – за чередой неотложных ежеминутных проблем, связанных с осмотром подземных коммуникаций и реанимацией части оборудования у них так и не выпало возможности побыть наедине…
До выхода его провожал Логинов.
– Может возьмешь БМК, командир? – Спросил он.
– Нет. – Ответил ему Лозин. – Машина останется здесь. Нужно исправить повреждения и подготовить ее к предстоящим действиям. Подумай над этим Дым, и не забывай контролировать Джона, чтобы он не натворил дел с компьютерами.
– За это не беспокойся. Справлюсь.
Они крепко обнялись.
…
Направляясь к городу, Лозин невольно вслушивался, – не прогремит ли в отдалении взрыв, свидетельствующий, что Чужие вернулись на территорию части и пытаются добраться до второй БМК, но на всем протяжении пятнадцатикилометрового пути его окружали лишь мирные звуки пробудившейся природы.
Ни одного черного корабля не появилось в ясных лазурных небесах, хотя лейтенант постоянно следил за горизонтом.
Соблазн забрать вторую планетарную машину был велик, но, соизмерив степень риска, он отставил эту мысль.
В крайнем случае, воспользуюсь подручным транспортным средством.– Рассудил Иван. – Сначала надо забрать ноутбук Джона и освободить Биша.
…Город он обошел стороной, двигаясь по территории промышленных окраин, наиболее пострадавшим от цепной реакции техногенных катастроф, вызванных электроразрядными ударами трехмесячной давности.
Картины тотальных разрушений, которые ему пришлось наблюдать в протяжении этого отрезка пути, жутким образом воздействовали на разум, но Иван, по мере сил, сопротивлялся растущему внутри глухому чувству, состоявшему из смеси отчаяния и ненависти. Это была крайне трудная наука, – поставить себя выше обстоятельств, осознавая их непоправимость, но не отдать при этом душу на растерзание губительным порывам ненависти.
Сострадать, не совершая спонтанных, безумных поступков, продиктованных всплеском неконтролируемых эмоций, мог далеко не каждый, – не даром бойцов прошедших "горячие точки", при отборе в космический десант подвергали жестким психологическим тестам, одобряя, либо отвергая кандидатуры исключительно по совокупностиморальных и профессиональных качеств.
Среди подчиненных и сослуживцев Лозина было много парней с железными нервами, но истощенными, сгоревшими на войне душами, и они, как правило, не проходили отбор.
Со стороны это казалось странным, обидным, но комиссия не делилась с респондентами своими выводами, им только объявляли, – годен или нет, не объясняя причин и не вступая в прения с недовольными.
Сейчас Иван с особенной остротой понимал смысл тех тестов: Психологи, отвечавшие за укомплектование первых экипажей космических кораблей, искали золотую середину. Им не годились люди со слабой психикой, но и железная воля, при потере человечноститак же ставила жирный крест на кандидатуре.
Вечный конфликт между самоконтролем и состраданием, разумом и чувствами…
В итоге в космодесант попали лишь те, чья душа, пусть и покалеченная войной, сумела вернуться под власть рассудка, познав темную сторону жизни, но, не утратив при этом своей светлой составляющей.
Внешне, таких как Лозин, можно было счесть нелюдимыми, замкнутыми в себе циниками, но на самом деле, все обстояло иначе. Если они любили, то глубоко, верно, если дрались, то до конца, ну а что касается повседневной жизни, то здесь главную скрипку играл разум, отсекая ненужные, бесполезные контакты, и, тем самым, предотвращая возникновение конфликтных ситуаций, – если человек тебе неприятен или не интересен, то нет смысла вступать с ним в перебранку или пытаться переделать чужую душу.
Впрочем, данная жизненная философия, подспудно готовившая отобранный контингент к длительному полету в замкнутом пространстве космического корабля и непредсказуемым испытаниям по ту сторону бесконечности, лишь отчасти помогала лейтенанту не сойти с ума от открывавшихся взору картин.
Чуждая реальность сама пришла на Землю, в наихудшей из ипостасей, и никакая подготовка не могла выработать морального иммунитета, который защитил бы разум от повторяющихся на протяжении многих километров застывших немых сцен внезапно и бессмысленно прерванной жизни.
Сотни, тысячи ничего не подозревавших, невинных жертв орбитального удара казалось, вопиют о возмездии, среди закопченных руин промышленных комплексов Ивану все чаще попадались разлагающиеся человеческие тела… в некоторые моменты начинало грезиться, что он бредет сквозь нескончаемый кошмар затянувшегося сна, и в такие минуты лейтенант не мог объяснить самому себе, почему он направился к цели именно через зону руин, а не обошел стороной очаг катастрофы?
Разум впитывал страшные картины, что-то вновь надрывалось в душе, порождая непонимание, неприятие крайней формы жестокости, которую продемонстрировал чуждый разум…
Зачем?
Какая причина толкнула Чужих на массовое убийство? Что они пытались добиться варварским актом орбитального удара? Расчистить себе пространство для проживания? Уничтожить человечество как вид, или сломить техногенную мощь цивилизации? Каковы их этические ценности, если они допускают геноцид в масштабах целой планеты?
Иван знал, что будет искать ответ на эти вопросы. Не в душе, а в действии, в неравном противостоянии, на которое он, по сути, был обречен…
Разговаривая с Хербертом накануне своего ухода, он слукавил, не взяв его с собой. Джон на поверку казался честным, здравомыслящим человеком, но его психика была слаба, – это Лозин понимал со всей очевидностью, потому и оставил Джона на базе МЧС под благовидным, не надуманным предлогом.
Каждому свое. Херберт скорее реализует накопленный в НАСА потенциал и опыт, сидя в тиши подземного бункера у компьютерных терминалов. А вот Лозину выпала иная судьба, – его уделом был этот ад, через который нужно пройти, понимая, что не в силах ни похоронить всех мертвых, ни обернуть время вспять…
…Когда кончились руины производственных окраин и потянулись пригороды, часто перемежающиеся перелесками, Иван, не ощущая физической усталости, продолжал идти, словно в полусне. Казалось, все окаменело внутри, изменилось само мироощущение… и лес уже не нес успокоительного воздействия, – все застило мороком, жуткой хмарью тех картин, что накрепко запечатлел разум…
Это нужно было пережить внутри себя, как страшную болезнь, чтобы в критический момент уже не леденеть, не теряться от сонмища противоречивых чувств, что пытались сейчас разодрать его душу.
Лозин не знал, выдержит ли он это испытание реальностью, наверное, потому и пошел через зону руин…
Если он не способен к осознанному сопротивлению, то лучше захлебнуться ненавистью сейчас, дать ей волю, и погибнуть в неравной схватке с чуждыми существами, – так будет правильнее, чем отыскать людей, вселить в их души надежду, а потом сорваться на путь тривиальной мести, обрекая на бессмысленную смерть тех, кто пойдет за тобой…
Конечно, рассудок Ивана не формулировал столь четких, однозначных мыслей, – он переживал все этовнутри, на уровне ощущения несоизмеримой моральной боли…
…За знакомыми площадками приземления, где на непаханой целине уже повсеместно выкинул свои стрелы люпин, он вышел, наконец, к небольшой деревушке, в крайнем доме которой до последнего времени скрывались Настя и Джон.
Страшный путь был пройден, и когда Иван увидел Биша, застывшего, будто черное изваяние, у хлипких, подгнивших перил, ему показалось невероятной такая безоговорочная вера пса, в то, что за ним обязательно придут.
Что стоило сильному здоровому животному перегрызть веревку или хотя бы посильнее рвануть привязь, ломая потемневшие от времени деревянные балясины, но Бишь двое суток просидел рядом с нетронутой едой, которую второпях оставила ему Настя.
Иван дошел до крыльца, сел рядом с Бишем, положив на колени автомат, и вдруг понял, что иссиня-черный пес неизвестно где и как приблудившийся к Насте, не просто друг… Умное животное стало для него в этот миг немым символом веры, которую нельзя предать…
Лозин не мог видеть со стороны свое пепельно-серое лицо, как не ощущал того, что по щекам катятся слезы, пока теплый, шершавый язык Биша не начал слизывать их…
Пустота, рожденная чудовищными картинами разрушений и смерти, медленно отступала, а на ее место возвращалась душа, опаленная, почерневшая, но не сломленная.
Теперь он знал, как выглядит Земля, а теплый язык пса, что слизывал с его щек скупые слезы, говорил, нашептывал, на подсознательном уровне: ты не одинок в этом мире, тебя ждут, в тебя верят, как верил и ждал я, но каждый несет свое бремя…
Бремя воина.
Прошли годы с той памятной ночи, когда он, сидя на накрененной палубе изрешеченного пулями танкера, впервые осознанно решил порвать с войной, отдать себя делу не менее рискованному, но более здравому, осмысленному, и вот, круг замкнулся…
– Нам нужно идти… – вставая, сказал он Бишу. Сняв с пса ошейник, Иван зашел в дом, отыскал ноутбук, и вновь появившись на крыльце добавил, обращаясь к псу, как к человеку:
– Мы должны отыскать мой взвод. Они не могли стать рабами Чужих.
В ответ прозвучало лишь глухое рычание, но Лозин скорее говорил с самим собой, понимая, что в данной ситуации можно рассчитывать только на монолог…
Впереди лежало еще сто пятьдесят километров пути по оскверненной, изуродованной земле, навстречу слабой, призрачной надежде, но для Ивана она являлась единственным шансом отыскать тех людей, на которых он мог положиться в любой, самой немыслимой для человеческого рассудка ситуации.
Ему как воздух нужны были они, – бойцы его взвода, с которыми он мог без опаски разделить навалившееся бремя…
* * *
Корабли Чужих прочесывали местность.
Лозин издалека заметил растянувшуюся в небесах цепь черных объектов, которые беззвучно скользили параллельно поверхности земли на высоте полукилометра.
Опасность настигла их в тот момент, когда Иван, проходя через очередную обезлюдевшую деревню, обратил внимание на отдельно стоящий двухэтажный коттедж, окруженный сосновым редколесьем.
Не зная, какими системами сканирования оснащены черные корабли, Лозин поспешил укрыться под ближайшим крытым оцинкованной жестью навесом, в расчете, что тепло нагретого солнцем металла, скроет его не только от визуального обнаружения, но и стушует термальный всплеск человеческого тела.
– Биш, ко мне!… – Негромко приказал он, и понятливый пес, на протяжение всего пройденного пути демонстрировавший свою сообразительность, тут же внял команде, забежав под навес, где укрылся Иван. Высунув язык, он уселся между поленницами дров, часто дыша, и демонстрируя полное пренебрежение к скользящим в лазурных небесах объектам.
Минуту спустя Иван понял, что выбрал верный способ укрытия. Корабли Чужих проплыли над деревней, даже не притормозив свой полет, значит, их сенсоры не обнаружили внизу ничего экстраординарного, отличающегося от общего фона местности.
Задаваться риторически вопросом о причинах их появления Иван не стал, – все и так было ясно: черные корабли искали людей, оказавших столь жесткое сопротивление пришельцам на территории покинутой воинской части.
С точки зрения лейтенанта подобная акция выглядела запоздалой, но он по-прежнему не знал той логики, которая лежала в основе действий чуждого разума, а примерять к иной форме жизни чисто человеческие стереотипы, было, по его мнению, глупо.
На минуту в душу закралось острое беспокойство за оставшихся на базе МЧС, но Иван тут же отогнал эту мысль, – подземные бункера отлично замаскированы, и если Херберт не нарушил его запрета на развертывание каких бы то ни было устройств связи, то обнаружить комплекс с воздуха не представлялось возможным.
Пока он размышлял над вопросами безопасности, редкая цепь черных кораблей миновала деревню, и начала удаляться в сторону обширного лесного массива, раскинувшегося на сотни километров, до самой границы с прибалтийскими государствами.
Путь Лозина лежал в том же направлении, но теперь он знал, что Чужие заняты активным поиском горстки выживших людей, и, приблизительно оценив скорость прочесывания, мгновенно выработал адекватный способ защиты: ему следовало передвигаться по лесным дорогам, избегая основной автомагистрали, не превышая при этом скорости чужих кораблей. Соблюдая разумную дистанцию и осторожность, он сможет достаточно быстро добраться до места назначения, не рискуя при этом быть обнаруженным.
Дождавшись, пока темные силуэты скроются за кромкой леса, он вновь обратил свой взгляд к отдельно стоящему коттеджу, который, как успел заметить Иван, имел подземный гараж.
– Биш, за мной… – Произнес он, покидая укрытие.
Они миновали зарастающее сорной травой поле, и оказались перед высокой оградой, сложенной из обкатанных ледником гранитных булыжников, которыми изобиловали окрестности. Поверх каменного забора болтались обрывки сталистой проволоки, в углах, понурившись, застыли видеокамеры наблюдения.
Очевидно дача, ранее принадлежавшая кому-то из преуспевающих предпринимателей,– решил про себя Иван, пытаясь обнаружить признаки человеческого присутствия, но двухэтажное строение выглядело таким же пустынным и заброшенным, как все остальные окрестные дома. Оборванные и частично оплавившиеся провода системы сигнализации немо свидетельствовали, что пагубные отголоски электроразрядных ударов не минули и этого уголка сельской местности, но следов пожара Иван не заметил, и его надежда найти ту средство передвижения только окрепла.
Перелезть через двухметровый каменный забор не составило труда ни для него, ни для Биша, который, разогнавшись, без особого усилия одолел препятствие, первым спрыгнув на территорию внутреннего двора.
Иван на миг задержался на гребне забора, окинув взглядом окрестности.
Черные корабли уже удалились на добрый десяток километров, превратившись в едва различимые точки.
Спрыгнув вниз, он пружинисто приземлился на ноги, по инстинктивной привычке мгновенно обежав взглядом замкнутое пространство внутреннего двора, но вокруг стояла звонкая тишь, не было даже намека на движение, если не учитывать Биша, который обнюхивал стену здания.
Иван не стал заходить в дом, а сразу же направился к сомкнутым воротам подземного гаража. Они были снабжены электроприводом и открывались посредством пульта дистанционного управления, но в данной ситуации лучшей отмычкой мог послужить лишь лом.
Заглянув в хозяйственную пристройку Лозин без труда отыскал нужный ему инструмент и через несколько минут его усилия увенчались успехом – створы ворот скрипнули и начали раздвигаться, сантиметр за сантиметром скользя по направляющим.
Когда зазор между ними достиг полуметра, Иван боком проскользнул в образовавшуюся щель, оказавшись в прохладном сумраке полуподвального помещения.
В обширном гараже к его удивлению стояли сразу три машины: "БМВ" двадцатой серии мутно отблескивала тускло-черным глянцем плавных, обтекаемых форм, но Лозин сразу же мысленно забраковал комфортабельную иномарку. Во-первых, у него вызывала серьезные сомнения сенсорная система доступа и масса встроенного электрооборудования, во-вторых, низкая посадка машины не годилась для ухабистых лесных дорог, поэтому лейтенант прошел мимо, лишь мельком взглянув на глянцевитый призрак былого благополучия, равно как и на его собрата марки "Форд".
Благо ему было из чего выбирать, и Иван без колебаний направился к третьей машине. Российский внедорожник, класса "Тайга" хоть и уступал своим иностранным аналогам в плане комфортабельности, но отличная проходимость и традиционная система управления, ориентированная на условия сельской местности, в данной ситуации являлись неоспоримыми плюсами.
Водительская дверь машины оказалась не заперта, на приборной панели, как и предполагал Лозин, фактически отсутствовала электроника, что откровенно порадовало лейтенанта. "Тайга" являлась рабочей лошадкой, и пользовались ей для хозяйственных нужд, – это Иван понял не только по въевшейся в протектор широких колес глинистой почве, но и по трем магнитным карточкам активации системы зажигания, которые он нашел заткнутыми за уплотнитель лобового стекла.
В ногах пассажирского сидения ко всему прочему лежало нехитрое, но эффективное противоугонное устройство, явно изготовленное кустарным способом. Скоба, блокирующая руль, использовалась в тех случаях, когда машину приходилось надолго оставлять где-нибудь в лесу, или на окраине поля.
Все это Иван подметил пока открывал дверь и садился за руль. Взяв наугад одну из магнитных карточек, он вставил ее в узкую прорезь системы зажигания.
На приборной панели тускло зардели огни датчиков. По интенсивности их свечения было ясно что аккумулятор почти разряжен, и Лозин не стал экспериментировать, понимая, что если машина заведется, то ему уже нельзя будет ее глушить, а замкнутое пространство гаража тут же наполниться выхлопными газами. Взглянув на датчик топлива, он убедился, что бак полон, и извлек магнитный ключ из щели считывающего устройства.
* * *
Ему потребовалось более часа, чтобы разблокировать гаражные и въездные ворота. Наработавшись до ломоты в спине, он вернулся в прохладу подземного гаража, но не позволил себе и минуты отдыха, сразу же сев за руль "Тайги".
Вновь активировав систему зажигания, Иван коснулся сенсора, и стартер машины начал медленно нехотя проворачиваться, издавая затухающий, малоприятный звук…
Ну, давай же…
Двигатель завелся внезапно, когда Лозин уже не рассчитывал на это, собираясь убрать палец с псевдокнопки.
Все, теперь живем…– С облечением подумал лейтенант, зная, что заработавший генератор быстро зарядит аккумуляторную батарею в процессе езды.
Опустив ветровые стекла, он положил автомат на пассажирское сидение и, открыв заднюю дверь, громко позвал Биша, который все это время провел настороже у открытых ворот.
Пес черной тенью промелькнул меж машин и запрыгнул на заднее сидение "Тайги".
Иван осторожно вырулил из гаража, проехал по закругляющейся вокруг клумбы внутренней дорожке, и притормозил, окидывая взглядом небеса.
Черные корабли уже давно исчезли за горизонтом, но Лозин опасался второй волны прочесывания. От деревни до спасительного леса оставалось километров пять-шесть и он, убедившись, что небосвод чист, вывел внедорожник на асфальтированное шоссе, заставив машину набрать максимальную скорость…
…Через пару минут вокруг уже мелькали стволы вековых сосен, и он чуть притормозил, пытаясь высмотреть ближайшее ответвление уводящей вглубь леса грунтовой дороги. Память подсказывала, что ему подойдет любой правый поворот, главное, чтобы он не оканчивался тупиком, где-нибудь на лесной поляне. Не имея карты, он мог полагаться только на часы и солнце, которое уже медленно начинало клониться к закату, но это вполне устраивало лейтенанта, – он точно помнил, что искомая точка расположена в западном направлении.
* * *
Счетчик спидометра показывал, что он проехал уже пятьдесят километров, когда медленно, незаметно начали подкрадываться сумерки.
В лесу посерело, но полной темноты не наступило, и Иван не стал включать фары машины, справедливо опасаясь привлечь внимание Чужих. Он и так достаточно рисковал, используя в качестве средства передвижения машину, чей двигатель на любом детекторе инфракрасного спектра выглядел как вызывающе-яркий термальный всплеск. Кроны хвойных деревьев не могли скрыть движущуюся под их сенью внедорожник от подобных систем сканирования, и тут приходилось осознанно рисковать, выбирая между скоростью и скрытность перемещения.
Прохладный вечерний воздух, вливающийся в салон через открытые окна, нес сладкий, неповторимый, успокаивающий запах лесной свежести.
Хорошо отрегулированный двигатель "Тайги" работал почти бесшумно, а в эти предзакатные минуты ничто в природе не напоминало о постигшей человечество беде, – все пережитое накануне казалось лишь тяжким, кошмарным сном, однако готовый к немедленной стрельбе автомат, да сиплое дыхание Биша, распластавшегося на заднем сидении, подспудно давили на разум, рассеивая иллюзорность лесного покоя.
Еще через два десятка километров Иван, полагаясь на собственную память, свернул вправо на очередной развязке бессистемно проложенных лесных дорог. Места показались ему знакомыми, но сумерки скрадывали детали окружающего, не давая полной уверенности, что он движется, строго следуя маршрутам пеших марш-бросков, конечным пунктом которых для его взвода неизменно являлась старая, затерянная в лесной глухомани система бункеров, оставшихся после снятия с боевого дежурства части баллистических ракет.
