Текст книги "Иной разум. Тетралогия"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 69 страниц)

Они проснулись.

...

Из темного здания инкубатора вышел Дрог и направился прямиком к костру.

Ксенобианин что-то нес в руках, когда он подошел ближе, стало ясно, – чужой обеспокоен тем, что люди, недавно покинувшие зал сна, предпочли расположиться на «свежем воздухе».

– Одеяла. – С трудом произнес он слово из человеческого лексикона.

Ван Хеллен приподнял голову. По укоренившейся привычке он дремал, не позволяя сознанию расслабиться, провалиться в глубокий сон.

Увидев, как ксеноморф укрывает людей отрезами живой полупрозрачной ткани, Доминик мгновенно проснулся, дрема исчезла, будто ее и не было.

– Мне не нужно! – Он приподнялся на локте, давая понять, что не спит.

– Вы все простудитесь, заболеете и умрете.

Доминик сел, скрестив ноги. Автомат уже лежал поперек колен, одна рука машинально поглаживала пластиковое цевье.

– Почему вы не остались в гнезде? – Теперь шипение Дрога можно было истолковать как ворчание. – Я сделал вкусную пищу, вы сожгли ее на огне.

Пальцы Ван Хеллена расслабились.

Нет, это не кошмар, не бред переутомленного сознания, – ворчание чужого, заботливо укрывающего спящих у потухшего костра людей, заставило его почувствовать что-то непривычное.

Даже исходящий от ксенобианина запах уже не казался таким противным, Доминик еще не дошел до того, чтобы понимать его оттенки,придающие шипяще-щелкающим звукам речи эмоциональную окраску, но, по крайней мере, ужин спокойно оставался в желудке, не подкатывая к горлу тошнотными спазмами.

Это и есть мир? Война между нами действительно закончена, и я не сплю?

– Да, мы сожгли приготовленное тобой мясо, Ксеноб, – внезапно хохотнул он. – Садись, попробуй, это вкусно.

Дрог покосился на него, передернул плечами, очевидно от мысли, что его действительно заставят попробовать экзотическое блюдо, но все же сел на поваленный ствол черного дерева, рядом с Логиновым. Ван Хеллен, опиравшийся спиной о шершавую кору, запрокинул голову.

– А тебе что не спиться? – Спросил он у Димы.

Логинов пожал плечами.

– Думаю.

Как странно порой оборачивается судьба, будто насмехается над нами...

Они сидели рядом: представители разных поколений двух рас, еще вчера воевавшие друг с другом, каждый по-своему отчаявшиеся выжить... потрескивал остывающими углями догоревший костер, смутными тенями кружила искусственная ночь, над огромной палубой утратившего контроль, одичавшего сектора биологической ассимиляции слышались невнятные шорохи и звуки, – не то зверь крался среди молодой поросли хвойных деревьев, не то полуразрушенные системы сипло дышали зарешеченными глотками вентиляционных шахт, и все это складывалось в маленькую, ничтожную по космическим масштабам, хрупкую, полуразрушенную конструкцию, песчинку материи, затерявшуюся в бездне пространства...

– Как ты думаешь, увижу я Землю? – Внезапно спросил Ван Хеллен.

– Это зависит от нас самих. – Без тени иронии ответил ему Логинов. – А ты Дрог, хотел бы увидеть родной Ксеноб?

Ксеноморф повернул голову, одновременно втягивая ее в плечи, так что отчетливо хрустнули хитиновые пластины.

– Да. – Прошипел он.

– Тогда чего мы тут сидим? – Неожиданно спросил Логинов. – Я уже достаточно окреп, ты, – он выразительно посмотрел на Доминика, – судя по всему, выспался, давайте разбудим Андрея, и попробуем подняться на командную палубу станции.

– Прямо сейчас?

– А что тянуть?

Ксенобианин, пытавшийся уловить знакомые слова человеческого языка, видимо не понял сути предложения.

Логинов перевел ему и добавил от себя:

– Я бы хотел, чтобы ты пошел с нами, Дрог.

– Зачем? Станция, до монтажа «Тандема», принадлежала людям. Там только ваши системы.

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов относительно Иных. – Ответил Логинов. – А заодно увидишь все своими глазами. Так будет лучше.

Ксенобианин недолго подумав, согласился.

– Ждите. Я должен отдать распоряжения, прежде чем мы покинем гнездо.

* * *

Они отправились в путь, когда над просторами смежного сектора начал разгораться бледный рассвет.

Впереди разделившись на две группы, шел отряд ксенобианских бойцов. Они бесшумно продвигались через молодой лес, то, исчезая среди подросших до человеческого роста деревьев, то появлялись вновь, там, где растительность не смогла или еще не успела захватить жизненное пространство небольших прогалин.

Сиреневая дымка, постоянно укутывавшая иллюзорный горизонт смежного сектора, постепенно начала редеть, – верный признак того, что где-то рядом высятся стены.

– Дрог, ты помнишь, с чего начался конфликт между вами и Иными?

– Мы допустили ошибку. – Признался ксенобианин. – Если использовать понятные вам термины... мы не заметили их. Не обратили внимания.

– Как такое возможно? – Недоверчиво усмехнулся Ван Хеллен, внимательно прислушивавшийся к разговору.

– Они – не живое. – Попытался пояснить свою мысль Дрог. – Для нас мертвая материя никогда не имела значения. Вы же не обращаете внимание на мелкие камни под ногами, пока случайно не споткнетесь о более крупный...

– Все равно непонятно. Как можно не заметить цивилизацию?

– Можно. – Вступился за Дрога Логинов. – Ксенобиане сначала заселили брошенные колонии Иных, где действительно не было ничего, кроме руин и пришедших в негодность механизмов. Для вас они являлись не более чем частью неживой природы, я правильно понял, Дрог?

Ксенобианин утвердительно щелкнул в ответ.

– История Ксеноба. – Прошипел он. – Нужно понять наш путь развития, прежде чем судить. – Он покосился в сторону Ван Хеллена и пояснил:

– Наше общество исторически состояло из отдельных семей. Каждая семья владела гнездом и небольшим участком Ксеноба. Это перед самой войной все смешалось, а раньше мы жили обособленно друг от друга.

– Между вами существовали различия? – Поинтересовался Андрей, так же внимательно прислушивавшийся к разговору.

– В биологическом плане – нет, если не учитывать форму жвал и цвет хитина. Семьи различались по внутренней иерархии, и сформировавшемуся на протяжении веков стереотипу поведения. Одни были более агрессивны, другие наоборот, предпочитали не проявлять территориальных притязаний, решая внутренние проблемы роста путем развития... науки. – Последнее слово он произнес на языке землян. – По вашим меркам нас трудно назвать единой цивилизацией, и, тем не менее, это так. Мы никогда не воевали в крупных масштабах: если две или три семьи вступали в конфликт, все завершалось, как только одна из популяций достигала минимального предела...

– Побежденных просто оставляли в покое, отобрав часть излишних для сократившейся популяции территорий? – Уточнил Логинов, не заметив, что прервал Дрога встречным вопросом.

– Да. Именно так. – Подтвердил ксенобианин.

– А наука? Как вы сумели достичь таких высот в вопросах генной инженерии? – Поинтересовался Лозин.

– Это сложно назвать наукой, в вашем понимании, человек. Способность воздействовать на окружающую природу, выработалась у нас в процессе эволюционного развития. Если человек изобретал орудия труда, учился рубить деревья, строить дома, то мы... – Он замялся, подбирая наиболее близкий по семантике термин, – мы не пользовались внешними приспособлениями, все изменения происходили внутри наших организмов. На протяжении миллионов лет выживали лишь те представители нашей расы, кто мог воздействовать вырабатывающимися внутри организма веществами на окружающую природу. Например, чтобы построить гнездо молодой ксенобианин находил ростки дерева кронг, надкусывал точки роста и вводил в порез особое органическое вещество, которое вы называете ДНК. После этого деревья продолжали расти, постепенно сплетаясь друг с другом, даже срастаясь в некоторых точках...

– Но это долгий процесс.

– Да. У нас есть понятие – основатель семьи. Тот, кто видоизменил молодые побеги. Он никогда не доживал до той поры, когда становились видны результаты его вмешательства в развитие поросли крога. Гнездо формировалось постепенно и по мере увеличения внутреннего объема пригодных для обитания помещений, увеличивалась численность особей в семье. Это самый простой и понятный для вас пример. Все начиналось именно со строительства гнезд. Потом, спустя тысячи лет, мы научились выращивать их быстро, начали менять не только форму, но и структуру материала, однако принцип вмешательства остался прежним.

– А вы изучали самих себя? – Задал вопрос Логинов. – Чтобы синтезировать «запрограммированную» ДНК нужны глубокие знания и адекватная биохимическая аппаратура.

– Ты применяешь критерии своей расы. – Ответил Дрог. – Знание пришло позже, сначала был инстинкт, полезный для выживания навык, выработанный эволюцией. Главным является мысль: неважно, что потребуется мне завтра, новое гнездо или космический корабль, – я буду думать о форме, свойствах желаемого предмета, и в результате размышлений в моем организме начнут вырабатываться соответствующие возникшей потребности вещества, потом я найду молодую поросль кронга и введу в ростки накопленный за время размышлений генетический материал.

– И вырастет то, что ты задумал?

Дрог кивнул в ответ.

– Я объясняю упрощенно. – Вновь повторил он. – Вы можете найти аналогию среди собственных понятий: я знаю, есть люди, которые называют себя конструкторами. Они мысленно представляют формы, свойства проектируемого объекта, затем рассчитывают его характеристики, подбирают материалы и дают соответствующие задания другим людям, которые облекут его мысль в форму задуманной конструкции.

– Да, сравнение верное. – Поддержал его Логинов. – Скажи, а передача наследственной памяти имеет в своей основе тот же механизм? – Спросил он.

Дрог кивнул.

– Прежде чем оплодотворить клетки зародыша, каждый родитель проводит долгое время в состоянии транса, вспоминая все, чему научился в течение жизни. – Кратко, но точно охарактеризовал он принцип передачи наследственной памяти.

– Неисповедимы твои пути Господи... – прошептал двигавшийся чуть в стороне Ван Хеллен.

Никто не слышал фразы, невольно сорвавшейся с уст Доминика.

– Мы отклонились от темы, Дрог. – Напомнил Логинов.

– Я помню твой вопрос человек. Семьи Ксеноба развивались разными путями. Искусство создания новых форм давало ощутимые преимущества в вопросах выживания, и постепенно мыслящие семьи возобладали над воинствующими. Некоторое время Ксеноб был мирной планетой, но потом, нас стало так много, что между семьями вновь начали обостряться территориальные трения. В результате возобновились локальные стычки, мы стали выращивать то, что вы называете «техникой», начался новый виток «прогресса» и в конечном итоге моим предкам удалось вырастить гнездо, которое не было привязано корнями к земле.

– Началась эра воздухоплавания, затем выход в космос и полеты к иным мирам?

– Это сделали мои предки. – Вновь повторил Дрог. – Я принадлежу к семье, первой покинувшей пределы родной планеты.

– То есть у вас не было четко сформулированной программы освоения космоса? – Задал Логинов неожиданный вопрос.

– Каждая семья сама решала, как ей развиваться в дальнейшем. Некоторые прочно держались за Ксеноб, иные предпочитали покинуть планету, в поисках новых жизненных пространств, и когда они были найдены, новые миры дали возможность отдельным семьям к бесконтрольному, неограниченному размножению.

Он немного помолчал и добавил:

– Мне кажется, в ту пору многие из нас просто лишились разума. После тесноты Ксеноба мы как одержимые плодились на новых мирах, меняя их природу, строя все новые и новые гнезда.

– Вы не пытались исследовать колонизируемые планеты?

– Мы исследовали их. – Ответил Дрог. – Но нас интересовало только живое. – Тут же добавил он. – Все остальное проходило мимо внимания. Мы не увидели Иных, потому что наш разум никогда не сталкивался с неживыми формами разума. Мы не умеем видоизменять металл или камень, значит, они не представляют для нас интереса и не имеют ценности. Сейчас я не могу в точности ответить на твой вопрос человек. Родную планету Иных осваивала не моя семья. Их уничтожили. Всех. Не осталось ни одной особи, способной донести правду, но спустя время уже десятки семей ощутили на себе мощь неживого разума, обрушившего на нас свои механические боевые формы.

* * *

Их разговор был прерван появившейся впереди, поднимающейся ввысь стеной.

– Внутренняя обшивка. – Логинов на миг застыл, погружаясь в ощущения собственного разума, который сканировал окружающее пространство, используя встроенные в кибермодули датчики.

– Секция подъемников в полукилометре от нас.

– Они работают? – Поинтересовался Ван Хеллен.

– Нет. Придется подниматься по несущим конструкциям.

Еще через четверть часа все увидели секцию подъемных механизмов. Прозрачные исполненные из стеклопластика кожухи уходили ввысь, смыкаясь с потолком палубы, кабины пневматических лифтов лежали внизу, некоторые из них выглядели целыми, иные деформировались от падения с высоты, большинство прозрачных сегментов защитных стволов были разрушены в момент декомпрессии, и теперь острые осколки стеклопластика усеивали все пространство вокруг неработающих лифтов.

– Мои бойцы смогут легко подняться наверх. – Произнес Дрог.

– Да мы и сами не безрукие. – Усмехнулся в ответ Ван Хеллен.

– Будет лучше, если мы воспользуемся страховкой. – Осадил его Логинов. – Нет смысла подвергать себя риску падения с такой высоты. – Дрог, – обратился он к ксенобианину. – Боевые особи умеют выделять вещество, похожее на паутину?

– Мне придется подняться с ними, чтобы отдавать инструкции.

– Хорошо, мы подождем внизу. Нам нужно три прочно закрепленных вверху каната. Ты понимаешь меня?

– Вполне. Это не займет много времени.

Ксенобиане стали карабкаться вверх.

Логинов подошел к Ван Хеллену:

– Ты зря пытаешься пренебречь их помощью. – Сказал он.

Доминик сощурился.

– С каких это пор начал командовать мной? – С вызовом осведомился он.

Дима пожал плечами.

– С тех пор как проснулся. – Не обратив внимания на тон Доминика, ответил Логинов. – Сейчас я старший офицер корабля.

Ван Хеллен хотел резко возразить, но передумал, демонстративно отвернувшись, от секции подъемников, будто его на самом деле нисколько не интересовало происходящее наверху.

В принципе он не имел ничего против Логинова.

Ему было трудно сжиться с мысль о том, что с чужими можно сотрудничать, вот где скрывался корень проблемы, не дававшей покоя Ван Хеллену.

Он не верил им, и не мог ничего поделать с этим предубеждением.

* * *

Пока ксенобианские бойцы карабкались наверх, Андрей отозвал в сторону капитана Логинова.

– Дмитрий Николаевич, надо поговорить.

В обращении Лозина ощущалась нервозность. С момента пробуждения Логинова они еще ни разу не общались тет-а-тет, словно оба подсознательно побаивались этого.

– Называй меня по имени, Андрюша. – Попросил капитан.

Андрюша...

Отеческое обращение полоснуло по нервам.

– Я репликант. – Лозин вскинул голову, хотел что-то добавить, но Логинов остановил его полуобняв за плечи.

– У тебя суровый взгляд. Как у отца. Иван мечтал о втором сыне, и мне кажется, его мечта сбылась. – Дима улыбнулся. Не смотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте он не испытывал дискомфорта в общении, – война быстро учит людей коммуникабельности. На старой Земле, еще до вторжения ксенобиан, Логинов привык делить невзгоды с рано повзрослевшими восемнадцатилетними ребятами, которые чаще называли его «товарищ лейтенант», или просто Дымпо позывному.

– О чем ты хотел поговорить? – Нарушая неловкую паузу, спросил он.

– Да я сам толком не знаю, как сформулировать. Ты слышал, наверное, про Николая Астафьева?

– Да, Доминик подробно рассказывал мне о нем.

– Он упоминал о покушении, которое едва не состоялось накануне выхода нашей штурмовой группы?

Логинов кивнул.

– Есть новая информация?

– Я говорил по этому поводу с Дрогом. Это он послал боевую особь, чтобы уничтожить Астафьева.

– Причина? – Голос Логинова вдруг утратил отеческую мягкость, став деловым.

Андрей подробно пересказал ему разговор с ксенобианином, добавив от себя:

– Я не стал делиться информацией с Ван Хелленом.

– А что ты ему сказал?

Лозин отвел взгляд.

– Пришлось солгать. – Признался он. – Свалил все на кибернетический протез.

– И правильно сделал. – Логинов помрачнел, новая информация не просто насторожила его, – с самого пробуждения, как только капитан понял, какие страшные коллизии претерпел «Тандем», его не покидало интуитивное предчувствие, словно внутренний голос постоянно нашептывал: они где-то рядом.

В памяти Логинова были свежи воспоминания о микромодуле, извлеченном из височной области Джона Херберта.

Можно ли допустить, что действиями Астафьева руководил Иной?

Да, вне сомнения, если у чуждой формы был мотив, руководствуясь которым он вернул отдельно взятому человеку частицу утраченных знаний.

Значит и репликанты могли пройти соответствующую обработку, сами не подозревая того? Но какую, и главное – зачем?

– Андрей, сними боевой шлем.

Лозин машинально повиновался, лишь мельком недоуменно взглянув на Логинова.

– Стой смирно. Я отсканирую твой имплант.

Дима закрыл глаза. Так ему было удобнее работать.

Через минуту с облегчением выдохнув, он произнес:

– Все чисто.

– Что ты искал?

– Любые, аномальные структуры. В моей жизни был случай когда микромодуль Иных управлял действиями человека. При этом носитель не подозревал, что находится под контролем.

Андрей одел шлем.

– Мне показалось Дрог имел в виду нечто подобное, когда говорил про Астафьева.

– Может быть. – Дима поморщился. Мысль о том, что они перестанут доверять друг другу, подействовала на него удручающим образом.

– Никому не говори о разговоре с Дрогом и проверке, которую я сейчас произвел. Смертельно обидеть человека подозрением, легко, труднее вновь завоевать его доверие. Но ситуация не позволяет быть беспечными. Поэтому я отсканирую всех репликантов. Но не стану оповещать их об этом, договорились?

– Да.

...

Вернувшись к неработающим секциям подъемников, они обнаружили что ксенобиане уже спустили вниз черные, легко гнущиеся, но прочные подобия тросов, а Ван Хеллен нервно озирается по сторонам.

– Где вы ходите?

Логинов улыбнулся краешком губ.

– Все в порядке, Доминик. Естество. – Он выразительно посмотрел на кусты.

Ван Хеллен фыркнул. Он замечал эту странность за репликантами – стесняться друг друга, ища укрытие, чтобы отлить, будто находишься под огнем врага.

– Давайте подниматься. Все готово.

Они привязали страховочные тросы к ремням экипировки и начали восхождение, поднимаясь по разбитым секциям подъемников.

Первым, наступив ногой на непрочно закрепленный осколок пластика, сорвался Ван Хеллен, но не пролетел и метра: по мере подъема людей, ксенобианские бойцы постоянно укорачивали страховку, так что Доминик лишь обмер внутри, на секунду ощутив чувство свободного падения.

Разглядев метрах в двадцати под собой заостренные, погнутые балки он, раскачиваясь, успел мысленно поблагодарить Логинова за предусмотрительность.

– Не дергайся. – Тут же услышал он его голос. – Постарайся схватиться за опору.

Ван Хеллен, поборов тошноту, внял его совету, поймав руками первую, оказавшуюся в зоне досягаемости металлоконструкцию.

Дальше пошло уже без приключений и через десять минут все трое стояли на верхней площадке, где гулял ощутимый ветер.

– Здесь запертые люки. – Сообщил Дрог.

– Сейчас разберемся. – Ответил ему Логинов.

* * *

Не смотря на прозвучавший в голосе Димы оптимизм, провозиться с люками пришлось около часа, пока один из них не поддался механическому напору ручного привода.

– Старая конструкция. – Прокомментировал Логинов. – Но надежная. – Добавил он, первым входя в тамбур шлюзовой камеры.

Внутренний люк открылся без проблем, – на верхней палубе присутствовала затхлая атмосфера, хотя вокруг все было обесточено, и царил плотный мрак.

Ван Хеллен включил фонарь.

– Чем мы сможем управлять отсюда? – Спросил он, осматривая длинный коридор с плотно запертыми дверями.

– В данный момент – ничем. – Ответил Логинов. – Прежде всего нам нужно отыскать аварийный источник энергии, запустить системы а там будет видно, каким потенциалом мы располагаем.

– Почему ты думаешь, что здесь заработают компьютеры?

– Потому что палуба была законсервирована, сначала оборудование хотели демонтировать и использовать ее как дополнительный грузовой модуль, но потом изменили решение, оставив всю аппаратуру на местах, в качестве резерва локационных систем на случай непредвиденных обстоятельств. Будь спокоен, компьютерные сети не пострадали, в момент атаки они были обесточены. У меня вызывают большие опасения внешние датчики локации...

– Что именно мы должны искать? – Прервал его Доминик, обшаривая лучом света пустой коридор.

– Генераторный отсек. Сейчас, дай мне сориентироваться.

Он на минуту прикрыл глаза.

– Прямо по коридору, третья дверь направо. – Уверенно произнес Логинов, закончив сканирование.

– Откуда ты узнал?

Дима не стал вдаваться в подробности строения своих имплантов.

– У меня хорошая память. – Ответил он.

Указанная дверь действительно вела в генераторный отсек.

Взглянув на исправное оборудование, Ван Хеллен вдруг подумал, что он, считавший себя знатоком смежного сектора, на самом деле практически ничего не знал он нем.

Мог ли он подумать, что призрачная, серо-фиолетовая дымка, то и дело орошавшая дебри моросью мелкого дождя, скрывает за собой еще одну палубу?

Старший офицер корабля... – Вспомнилась Доминику фраза капитана.

Похоже, непонятная формулировка начала обретать практический, здравый смысл.

...

Свет в отсеках и коридорах появился спустя пол часа, сначала желтовато-тусклый, он с каждой минутой становился все ярче, зашипели пневматикой двери, проверяя собственную работоспособность после долгого забвения, на стенах осветились вмонтированные в переборки информационные экраны, – все оживало на глазах, подтверждая слова Логинова о том, что кибернетические системы законсервированной палубы не пострадали в момент Внешней Атаки.

– Если внешние датчики локационной системы в норме мы сможем не только увидеть окружающее пространство, но и произвести точные вычисления по звездным ориентирам. – Пояснил Логинов, пока они шли по длинному коридору к расположенному в самом конце залу управления. – К тому же отсюда будет доступна информация по состоянию внутренних систем «Тандема». – Добавил он. – Когда перед окончательной сборкой конструкции консервировали эту палубу, ее соединили с глобальной сетью корабля.

– Что это значит? – Уточнил Ван Хеллен.

– Это значит, что любые работающие в данный момент кибернетические системы, будь то аварийный резерв, или основная автоматика «Тандема», выйдут на связь с резервным постом управления, конечно в том случае, если не повреждены оптические кабели, проложенные между двумя слоями корпуса.

– Мы сможем связаться с Астафьевым и сообщить, что живы? – Сделал свой практический вывод Доминик.

– Думаю, да. – Согласился с ним Логинов. – Сейчас все станет ясно. – Он остановился перед плотно сомкнутыми дверями, подле которых располагался блок системы доступа.

Тускло зардел огонек сканирующей системы, Дима подался вперед, позволяя датчикам распознать структуру сетчатки глаза и сравнить ее с хранящимся в памяти эталоном.

– Капитан Логинов. Полномочия доступа подтверждены. – Внезапно раздался ровный голос, исходящий из скрытых динамиков аудиосистемы.

Двери резервного поста управления скользнули в стороны, открывая проход в небольшой по размерам зал.

* * *

Ван Хеллен в жизни не видел столько одновременно работающей аппаратуры.

От обилия контрольных сигналов, поначалу даже закружилась голова, зрение никак не могло сосредоточиться на чем-то одном, но Логинов похоже знал, что следует делать. Не обращая внимания на прихотливые изменчивые узоры световых индикаторов, он прошел к нескольким креслам, расположенным перед основным терминалом поста.

– Прошу. – Он указал на соседние кресла. – Только руками пока ничего не трогать, договорились?

Ван Хеллен, Лозин и Дрог сели, ксенобианские бойцы, выслушав шипение своего командира, удалились назад в коридор.

– Приступим.

Логинов расслаблено откинулся на спинку центрального кресла, чем немало удивил сидящего рядом Доминика.

Взгляд Ван Хеллена скользнул по ближайшим приборным панелям, но не нашел на них привычных текстоглифных клавиатур, лишь датчики неведомых систем перемигивались крошечными огоньками индикации.

Впрочем, задать вопрос он не успел, внезапно воздух перед креслами начал терять прозрачность, формируя виртуальные системы управления и мониторинга: перед Логиновым без видимой опоры разместились покрытые текстоглифами панели ввода, чуть дальше смыкаясь друг с другом, обозначились секции голографических мониторов.

Дима даже не шевельнул пальцем, лишь слегка поворачивал голову, глядя из-под полуприкрытых век на нужные ему участки сформировавшейся на глазах сервисной оболочки управления.

С тихим щелчком статики включилась аудиосистема:

– Локационный контроль. Тест датчиков внешней периферии. Пожалуйста, ждите.

– Внутренний мониторинг систем управления. Режим глобального опроса сетевых устройств.

– Команда на расконсервацию подсистем станции «Танаис» принята, полномочия оператора подтверждены.

Машинный голос стих.

Некоторое время они провели в молчании, ожидая зримого эффекта от инициированных Логиновым действий.

– Датчики локационной системы прошли тест. Получен отклик от сорока процентов устройств. Начало трансляции данных.

Аудиосистема продолжала доклад, но вряд ли в эти секунды кто-то из присутствующих слышал слова: виртуальные мониторы внезапно наполнились чернотой космического пространства, затем последовало плавное перемещение ракурса, одновременно во всех секциях стереоскопических экранов, и в их объеме появилось изображение планеты!...

Шок от увиденного превосходил все мыслимые ожидания.

Обломки.

«Тандем» двигался в сплошном поле обломков, не опоясывающих серо-коричневый шар планеты, а окружающемего.

Дрог внезапно издал резкое шипение, смешанное с клекотом. Таких звуков от ксенобианина еще не слышал никто, чужой был в шоке, он инстинктивно подался вперед, словно это движение могло помочь ему лучше разглядеть и без того предельно детализированную картину.

На экранах, вне сомнения был Ксеноб.

Родной мир ксеноморфов, планета, обращающаяся вокруг звезды, которую люди называли Проксимой Центавра.

Рассеянные во всем обозримом пространстве обломки являлись останками двух космических флотов, принимавших участие в битве за планету: в виртуальном пространстве голографических мониторов проплывали фрагменты черных подковообразных ксенобианских крейсеров, рядом плыли уродливые, рассеченные ударами лазерных лучей металлокерамические конструкции, тускло отсвечивающие плоскостями, изломами и гранями в свете далекой звезды системы.

Зрелище подавляло разум.

Трудно было представить, что творилось на орбитах планеты в момент столкновения, сознание то и дело выхватывало из общей картины различные фрагменты, был ли это фрагмент крейсера чужих с рваными будто бы разлохмаченными краями, за которым тянулись маленькие, но хорошо узнаваемые фигурки ксеноморфов, чьи мертвые тела навек законсервировал вакуум, и тут же, без плавных переходов, взгляд соскальзывал на немыслимые конструкции: иссеченные потоками когерентного излучения, они больше походили на творения секульпторов-механореалистов далекой Земли... Ровные но прихотливые срезы обнажали сюрреалистические ракурсы, взгляд проникал внутрь кораблей Иных, не в силах постичь их конструкции.

Логинов первым очнулся от наваждения.

Сейчас его импланты работали на пределе своей мощности, передавая мысленные команды человека системам управления, он по своей воле укрупнял одни обломки, или отдалял всю панораму, пытаясь понять, насколько глубоко увяз «Тандем» в облаке обломков окружающих планету, затем изображение на центральном мониторе погасло, и вместо него стали появляться скупые строки отчета:

Данные предварительного сканирования: обнаружено остаточное напряжение в энергосетях крупных объектов.

Управляемого движения не зафиксировано. Малые космические тела придерживаются траекторий, сформированных под влиянием гравитационного поля планеты...

Обломки великой битвы.

Судя по показаниям локационной системы, которые теперь отражались непрекращающимся потоком данных, в зоне сканирования не маневрировал ни один корабль, и первый вывод, который напрашивался из всего увиденного, можно было сформулировать так: Иные ушли, разгромив флот ксенобиан.

Логинов привык доверять интуитивным предчувствиям, он уже не раз убеждался, что первое впечатление бывает наиболее верным, но сейчас его смущала масса сопутствующих вопросов, которые не вписывались в общую логику: во-первых, почему Иные покинули систему? Это, кончено еще не факт, но останься они в околопланетном пространстве Ксеноба, датчики «Тандема» обязательно фиксировали бы их активность, однако вокруг простиралось лишь неуправляемое, подчиненное гравитации планеты облако покалеченной органики и изуродованных металлокерамических конструкций, причем, как показывала статистика, неорганических обломков было в десятки раз больше чем останков ксенобианского флота.

Неравенство сил, так ярко, недвусмысленно выраженное в отчетах датчиков слежения, наводило на мысль, что защищавший планету флот ксенобиан не мог нанести столь сокрушающего удара.

Дима смотрел на показания приборов и понимал: здесь произошло нечто странное выходящее из ряда вон, будто в заранее предопределенные события внезапно вмешалась некая третья сила.

Но откуда ей взяться? Предположение об еще одной расе, даже в мыслях звучало полным абсурдом...

В напряженной тишине прерываемой лишь лаконичными докладами кибернетических систем, раздался шипящий голос Дрога:

– Мы можем увидеть поверхность моего мира?

– Сейчас попробую. – Логинов мысленно передал команду локационной системе и обломки, окружающие планету, вдруг рванулись навстречу наблюдателям, в последний миг уходя в стороны и исчезая из поля зрения, – это заработали оптико-электронные умножители, нацелившиеся на зримую прореху в плотной облачности.

Через несколько секунд они увидели фрагмент поверхности Ксеноба.

Там где раньше высились сплошные заросли черных деревьев, образующих сложную структуру «гнезд», сросшихся за тысячелетия развития в единый покров, сейчас ветер гнал серые облачка праха, наметая отлогие барханы пепла с подветренной стороны отдельных, чудом уцелевших витиеватых образований.

Жалобный клекот вырвался у Дрога когда он увидел во что Иные превратили его мир.

Даже Ван Хеллену в этот миг захотелось взвыть вместе с ксеноморфом, его очерствевшая душа на миг впитала всю горечь вырвавшегося крика, и он, оглушенный внезапно раздвинувшимися границами восприятия, понял: все беды и горести, выпавшие на его долю, ничто, по сравнению с прахом, который гнал по поверхности чуждой планеты равнодушный ко всему ветер...