Текст книги "Иной разум. Тетралогия"
Автор книги: Андрей Ливадный
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 69 страниц)
Ничто, ни один день или час напряженных усилий, не пропал всуе, дав реальную неоценимую отдачу.
Мы одолеем их. – Пришла мысль.
Адмирал потянулся за сигаретами. Старая вредная привычка, – курить он бросал дважды, в первый раз во время срочной службы, когда никотин начал выходить через все доступные места, особенно на марш-бросках. Потом, пройдя немало горячих точек, которых до вторжения ксенобиан хватало по всей территории земного шара, и в России в частности, он не выдержал и начал курить вновь. Второй раз пришлось бросать, когда подал рапорт о переводе в военно-космические силы. Требования к здоровью будущих космодесантников предъявлялись предельно жесткие, равно как и к интеллекту, поэтому с дурными привычками пришлось распрощаться.
В третий раз Лозин закурил, когда готовился старт «Тандема».
Тяжелое прощание с сыном, который хоть и знал, что расстается с родителями навеки, но в силу возраста (Андрею тогда только исполнилось восемь лет) отказывался воспринимать это как окончательную неизбежность, сильно повлияло на командующего флотом. Он переживал за Андрея, за Настю, которая тяжело, надрывно приняла саму идею о вводе в состав экипажа колониального транспорта единственного сына.
Она слушала доводы Ивана и не слышала их.
Душа матери отказывалась принять гипотетическую с ее точки зрения опасность вторжения Иных, она жила иным измерением, – выдержав вместе с Иваном самые драматичные эпизоды схватки за Землю, она быстро и незаметно вернула себе душевное равновесие сосредоточив все помыслы на сыне.
Пережив ужас ксенобианского вторжения она не могла представить, что может случиться нечто еще более худшее.
Тяжелые мысли...
Иван бросил окурок в утилизатор и потянулся к коммуникатору, который положил на низкий журнальный столик, когда снимал китель.
Надо позвонить Насте.
За этой мыслью его застал внезапный сигнал интеркома.
Взглянув на индикатор, адмирал понял, что вызывает оперативный отдел внешней разведки.
События, разыгравшиеся этим утром в районе орбиты Плутона, явно получили свое развитие.
– Да, Лозин, Слушаю. – Произнес он, коснувшись сенсора.
– Адмирал, новые данные с поверхности Плутона. Информация чрезвычайной важности. На ваш терминал включена линия визуального он-лайн канала.
– Понял.
Вот и слетали на землю, старшина...– Промелькнула в голове совсем не соответствующая обстановке мысль.
* * *
Усаживаясь в кресло перед терминалом адмирал машинально отметил время: прошло девятнадцать часов с того момента, как одна из сфер флота Иных была разрушена в непосредственной близости от Плутона.
– Что происходит, сообщите вкратце. – Произнес Лозин.
– Мы отследили места внедрения уцелевших октаэдров в кору планеты. Все близлежащие группы датчиков были переориентированы для наблюдения за данными районами.
– Я не вижу изображения. – Произнес Лозин.
В ответ на его слова тускло вспыхнула сфера голографического монитора.
– Изображение обработано компьютерами. Над поверхностью Плутона царит мрак, поэтому нам пришлось подключить реконструктивные модули, они визуализируют картину по данным сенсорных систем.
– Хорошо я понял, дайте, наконец, видеоряд!
...
С первого взгляда однозначно оценить картину происходящего Лозин не смог.
Разум адмирала несколько секунд адаптировался к бледному сиянию, – подобное явление иногда наблюдалось над Плутоном, но в данном случае оно не имело ничего общего с естественными процессами.
Обладая отличной памятью, он сразу узнал некоторые характерные особенности рельефа, – ему демонстрировали тот участок поверхности Плутона, под которым имелись залежи тяжелых металлов.
Данные сканирования оставляли желать лучшего, на фоне бледной засветки медленно перемещались крохотные искорки, так бывает у человека, когда вдруг неожиданно закружиться голова, и перед глазами начинают летать «звездочки».
– Отдел наблюдения! – Потребовал Лозин.
– Дежурный офицер на связи! – На отдельном экране появилось лицо капитана Горчакова.
– Семен Петрович? Сам контролируешь ситуацию?
Вопрос прозвучал риторически.
– Почему данные сканирования так плохо детализованы?
– У меня не было приказа на перемещение сенсорных комплексов.
– А своей головы на плечах нет? – Резко осведомился Лозин. – Немедленно задействовать резервные АРК!
Иван Андреевич переключил канал интеркома, соединившись с отделом внешней разведки.
– Басаргин, вы чем там заняты?
– Ведем наблюдение за флотом неприятеля.
– Ну и как он?
– Сферы поменяли курс. Сейчас они сближаются с Плутоном.
– Хорошо, продолжайте. Я забрал резерв АРК.
– Оставьте хоть один корабль, Иван Андреевич. – Попросил Басаргин.
– Хорошо. Одного разведчика оставлю. Что с установками термоядерного синтеза?
– Работают в штатном режиме.
– Передай автоматике код предварительной готовности.
– Будем взрывать?
– Пока не решил. Не знаю. Все, исполняй.
Лозин откинулся на спинку кресла.
Четыре термоядерных реактора, смонтированные в определенных точках на поверхности Плутона, снабжали энергией всю локационную сеть сенсорных устройств, расположенных в зоне планетарных орбит. Периодически специально настроенные лазерные излучатели посылали в заранее известные точки импульсы когерентного излучения предельно низкой мощности, заряжая энергоблоки спутников слежения.
Сообщение о подвижке флота противника к планете в первый момент взывало у адмирала вполне осознанную, четко сформулированную мысль: подпустить корабли Иных в зону низких орбит и пожертвовать Плутоном ради уничтожения наибольшего количества сфер неприятеля. Установки термоядерного синтеза могут войти в режим перегрузки менее чем за минуту, что неизбежно приведет к четырем мощнейшим термоядерным взрывам в диаметрально противоположных точках планеты. Такая ситуация моделировалась на стадии проекта, и специалисты пришли к выводу что подобная акция приведет к разрушению планетарной коры.
Однако в данный момент адмирала интересовало другое: насколько оправдан подобный шаг. Он понимал, что это отчаянная, крайняя мера. Игра стоила свеч лишь в том случае, если при взрывах пострадает хотя бы половина инопланетных кораблей. При ином раскладе уничтожать с таким трудом созданную сеть спутников было бессмысленно.
О том, что планета согласно предварительным прогнозам будет расколота, Лозин подумал лишь вскользь.
Он чувствовал, назревающее противостояние, вероятно, потребует гораздо более серьезных жертв.
– Адмирал, АРК вышли в указанные районы.
Взгляд Лозина вернулся к объемной сфере голографического монитора.
...
Над поверхностью Плутона, в зоне памятного кратера, действительно распространялось бледное призрачное сияние. Датчики АРК фиксировали сильнейший радиоактивный фон, – это внедрившиеся в кору планеты октаэдры «вскрыли» залегающее на небольшой глубине урановое месторождение.
В данный момент автоматика разведывательных кораблей вела подсчет, по которому выходило, что количество октаэдров утроилось, чужеродные модули, словно светлячки, парили над раскопом, из глубин которого поднимались все новые и новые «кирпичики», составляющие основу разрушенной инопланетной конструкции.
Заработал канал интеркома.
– Десять сфер отделились от общего построения флота. – Доложил Басаргин. – По предварительным данным они начинают геостационарный маневр.
– Ничего не предпринимать. Пусть действуют.
Лозин давно убедился, что самым ценным на свете является информация.
Он мог дождаться окончания маневра и отдать приказ на немедленный подрыв близлежащей установки термоядерного синтеза, – это не разрушит сканирующую сеть но, без сомнения, повредит, либо уничтожит десять инопланетных кораблей, траектории движения которых явно указывали: они стремятся уравнять свои скорости со скоростью вращения Плутона, чтобы, разделившись на две группы, «зависнуть» над точками внедрения октаэдров в кору планеты.
– ИПАМ. – Негромко позвал Лозин.
В кабинете адмирала возникло движение, – это небольшой шар, опираясь на воздушные потоки турбореактивных движителей, отделился от предназначенного для него гнезда в тыльной части компьютерного терминала и остановился в центре помещения.
– Включи общий канал. Оповести всех командиров подразделений о начале оперативного совещания.
Воздух вокруг ИПАМа начал сгущаться, образуя миниатюрные копии голографических мониторов.
– Командный канал активирован, сэр. – Некоторое время спустя, доложил он.
Действительно в объеме небольших проекционных экранов уже появились изображения старших офицеров флота.
– Всем внимание. – Произнес Лозин. – Сейчас будет осуществлена попытка повторного контакта. Дальнейшие действия будем планировать по ходу развития ситуации. Херберт. – Обратился он к Джону. – Звено АРК сближавшееся с первой сферой успело передать наше обращение?
– Безусловно.
– Почему они не отреагировали на него?
– Я понимаю ваше недоумение адмирал. – Ответил Джон. – Ксенобиане передали в наше распоряжение известные им элементы программного языка Иных. – Пояснил он для остальных участников виртуального совещания. – На основе этих данных мы составили обращение, которое транслировали разведчики при сближении со сферой противника. Корабль пришельцев не отреагировал на передачу, начав активное противодействие. Здесь может быть три причины, объясняющие неудачу. Во-первых, все элементы машинных кодов, были перехвачены ксенобианами в период активных боевых действий. Переданные нам фрагменты – это, по сути, отдельные команды, даже расшифровав которые мы не смогли составить обращение,– Херберт выделил интонацией последнее слово. – Однако, по моему убеждению, сам факт направленной передачи данных, куда мы включили логические операторы, отменяющие боевые действия, должен был приостановить противодействие со стороны сферы.
– Этого не произошло. – Подал реплику Басаргин.
– Да, этого не произошло. Я уже сказал, на то есть три причины: во-первых, внедрение в передачу фрагментов машинного кода могло быть воспринято Иными как виртуальная атака на их подсистемы. Во-вторых, исходя из радикальных изменений, которые претерпела техника пришельцев с момента последнего сражения в ксенобианской войне, предполагает, что программный язык так же мог быть усовершенствован, до такой степени, что устаревшие элементы машинного кода уже не воспринимаются современным оборудованием сфер. И, наконец, третье, что кажется мне наиболее значимым: управляющие слои кораблей пришельцев, не в состоянии гибко реагировать на ситуации, не регламентированные их программным обеспечением. Как я уже говорил, атака на АРК и последующие действия групп октаэдров, убеждают меня что из структуры Иных исчезли нейроподобные сети. Они не разумны, в нашем понимании данного термина.
– Возможно сферы, составляющие флот, разнятся по своей структуре, и мы выбрали для контакта не тот объект?
– Возможно. – Согласился Херберт. – При внешнем сходстве корабли Иных вполне могут иметь серьезные различия внутренней структуры. Пока мы не обладаем исчерпывающей информацией по этому поводу.
– В таком случае вторичная попытка контакта имеет смысл?
– Безусловно. Я бы направил два АРК, один к группе совершающей геостационарный маневр, а второй, к основной формации флота. Таким образом, мы будем уверены, что передачу данных зафиксируют все инопланетные корабли.
– Короче, – подытожил пространные пояснения Херберта генерал Булганин, – хоть я и не аналитик, но понимаю ситуацию так: если навстречу мне движется корабль, который ведет направленную передачу данных, включая в нее слова из нашего лексикона, типа, «не стреляйте», «я друг», «помогите мне» и т.д. то я поневоле задумаюсь, прежде чем отдать приказ на безусловное уничтожение данного объекта. Ну а в том случае, если на боевом посту вместо меня дежурит компьютерная система, запрограммированная на определенное действие, гипотетический объект будет уничтожен без каких либо временных задержек на осмысление излучаемого им сигнала? Я прав?
– Да. – Коротко подтвердил Херберт.
– Горчаков, отзови один АРК из группы наблюдения. Басаргин, приказываю задействовать выделенного тебе резервного разведчика. Первый аппарат направляется к группе из десяти сфероидов, второй к флоту неприятеля. Оба ведут непрерывную передачу составленного Хербертом обращения, не применяя бортового вооружения, даже при атаке со стороны пришельцев. Если они не отреагируют и уничтожат корабли, будем решать участь Плутона, действуя по обстановке. У меня все. Оставаться на связи.
* * *
За время короткого совещания над поверхностью Плутона произошли значительные события.
Десять приближающихся к планете сфероидов действительно разделились на две группы по пять объектов в каждой.
Октаэдры, постоянно прибывающие из недр источающего мертвенный свет провала, начали самоорганизовываться, уплотняясь в светящиеся скопления. Сканеры АРК насчитали уже семьсот радиоактивных модулей.
– Корабли контакта легли на курс сближения. Передача данных началась.
Адмирал откинулся на спинку кресла, мрачно наблюдая за событиями. Добрых предчувствий у него не было.
Изображение внутри голографического монитора разделилось на две оперативных полусферы, но это не было связано с продвижением разведывательных кораблей группы контакта: на втором участке, где почти сутки назад часть октаэдров углубилась в кору планеты, сканеры разведчиков зафиксировали движение.
Из-под толщи измельченной реголитной породы начали подниматься странные образования. Поначалу Лозину показалось, что определенный участок поверхности зашевелился, вверх взметнулись облачка пыли, затем на ровном участке обозначились полусферические бугры диаметром около трех метров. Они росли буквально на глазах, пока мелкий реголитный гравий не начал осыпаться, обнажая скрытую под ним структуру, – трехметровые шарообразные оболочки из плотно сопряженных друг с другом октаэдров поднимались над поверхностью Плутона.
Данные оперативного сканирования показывали, что внутри полых образований заключена измельченная в пыль порода, в которой содержался большой процент металла и кремния.
Доклады начали поступать буквально в ту же секунду:
– Фиксируем сильное магнитное поле!
– Сферы разделились! Корабли Иных образуют защитный периметр!
– Внимание! Радиоактивные октаэдры начали движение ко второй контрольной точке!
– Контроль АРК группы контакта: сфера оцепления начала противодействие!
Адмирал Лозин подался вперед, оценивая происходящее.
Он видел как поднявшиеся из глубин кратера, светящиеся от радиации модули Иных разделились на две группы, образовав сферические построения. Это выглядело так, словно над темной мрачной поверхностью Плутона кто-то подвесил два шарообразных светильника диаметром по пять метров каждый. Минуту они висели неподвижно, а затем, под конвоем подошедших кораблей начали медленно перемещаться к зоне, где из под реголитных толщ всплывали полые «контейнеры» наполненные измельченной в прах породой.
– Иван Андреевич, радиоактивные сфероиды по своим размерам и структуре полностью совпадают с силовой установкой уничтоженной нами сферы. – Пришел по каналу общей связи комментарий Джона Херберта.
– Почему их две? – Вмешался Булганин.
– Они восстанавливают потерянный корабль!
– Почему они создали две силовых установки?!
– Очевидно Иные реконструирую не один, а два сфероида. – Мрачно предрек Херберт.
– Данные сканирования: внутри контейнеров, под воздействием магнитного поля и инфракрасной накачки, происходит расплав вещества. Линии напряжения магнитного поля создают матричную конфигурацию. Они воспроизводят октаэдры!
– Докладывает группа контроля: первый АРК контактной группы уничтожен атакующим облаком микромодулей. Второй разведчик продолжает движение в сторону основной массы флота Иных. Реакции на передачу данных не наблюдаем.
В этот момент один за другим начли открываться сферические контейнеры, внутри которых только что протекал процесс плавления добытого в недрах Плутона вещества.
Системы сканирования абсолютно точно распознали суть происходившего процесса: как только оболочка первого «контейнера» распалась на отдельные элементы, взглядам наблюдателей предстал тускло-вишневый шар, который тут же начал разделяться: «новорожденные» октаэдры, медленно остывая, парили над поверхностью планеты, образуя рассеянные скопления.
Сканеры насчитали десятки тысяч воссозданных модулей.
– Увеличилась напряженность магнитного поля. Предполагаемый источник – корабли Иных. Системы анализа показывают изменение структуры кристаллических решеток новорожденных «объектов».
– Они программируют их, кодируя данные на молекулярном уровне! – Это был комментарий Херберта.
Процессы, протекавшие на глазах людей, носили лавинообразный характер. Из недр поднимались все новые и новые сферы, доставляющие измельченное вещество, часть октаэдров, пройдя программирование, уже остыли и теперь начали перемещаться к двум радиоактивным образованиям. Еще минута и оба «ядра» будущих кораблей обволокло первыми слоями микромодулей.
Другая часть октаэдров, вновь образовала «воронки», которые тут же начали вгрызаться в поверхность Плутона, отправляясь за новой партией вещества, необходимой для воспроизводства себе подобных.
Нарушая напряженное созерцание событий, внезапно заработал личный коммуникатор Лозина.
Вызывал Херберт.
– Иван, – в голосе Джона сквозил ужас. – Мы должны что-то делать. Попытки контакта бесполезны.
– Почему?
– Они жестко программируют модули. Мы только что наблюдали процесс, аналогичный «прошивке» ПЗУ наших компьютеров. Эти программы неизменяемы. Ты понимаешь меня?! Ни отдельно взятый модуль, ни их совокупность не образуют системы, способной к эвристическому анализу событий. Они не разум! Теперь это очевидно... На каждый уничтоженный корабль, Иные ответят созданием нескольких новых сфер. Им безразлично количество потерь, потому что ни отдельный октаэдр, ни сфера в целом, не осознают факта собственного существования. Перед нами доведенные до совершенства колонии кибернетических устройств, которые, по неизвестной мне причине утратили интеллектуальные способности.
– Джон, ответь мне на один вопрос: они могут являться передовым отрядом, вслед которому, после зачистки Солнечной системы придут разумные формы Иных?
– Я не возьмусь предсказывать адмирал. Могу лишь задать встречный вопрос: зачем им планеты нашей системы? Какая разница, придут ли вслед за сферами радикально иные формы... нам, судя по всему, уже будет все равно!...
– Только без истерик, Джон!
Свечение над Плутоном погасло, – оба ядра конструируемых кораблей уже укрывало как минимум пять-шесть слоев октаэдров.
– Адмирал, на связи группа контакта. Флот Иных только что уничтожил направленный к ним АРК.
– Внимание! Основная масса флота начала подвижку в сторону планеты!
Над плечом адмирала Лозина возник ИПАМ.
– Генерал Булганин на канале закрытой связи.
– Соедини.
– Иван, мы не можем тянуть дальше.
– Что ты предлагаешь?
– В нашем распоряжении энергостанции Плутона. Четыре термоядерных реактора!
– Взорвав их, мы лишимся сенсорной сети дальнего обнаружения!
– Плевать, адмирал! Ты видишь, что происходит?! Они создадут на Плутоне базу, где будут воспроизводить новые корабли!
Да, Лозин видел и понимал это. Заявление, прозвучавшее из уст Херберта, развеяло последние надежды и иллюзии.
Видно наступило время разбрасывать камни, но будет ли кому собирать их?
Иван Андреевич не знал ответа на данный вопрос.
Он взглянул на голографический монитор.
Вспучивая поверхность, из-под слоя реголита поднимались новые контейнеры с веществом, предназначенным для воспроизводства микромодулей.
Иные размножались.
– Степан.
– Да, командир?
– Начинаем противодействие. Прикажи АРК из группы наблюдения начать сближение с флотом Иных. Как только их корабли начнут «раскрываться», выпуская атакующие слои, взрываем установки термоядерного синтеза. Командуй.
...
Сорок минут спустя на окраине Солнечной системы сверкнула нестерпимая глазу вспышка.
Как будто там, на мгновенья, взошло новое солнце.
* * *
Сын, они – не разум. Что-то произошло с Иными. Нас атакуют колонии машин, напоминающие мне одноклеточные организмы, обладающие лишь набором рефлексов, способствующих выживанию и размножению.
Возможно, мы сумеем постичь тайну необъяснимой трансформации разумных существ в примитивные кибернетические формы, но сейчас после подрыва энергостанций Плутона, начинается битва за Солнечную систему, за выживание Человечества как биологического вида.
Это последнее...
...
Запись оборвалась.
В наступившей гробовой тишине тонко взвизгнул привод считывающего устройства, выдвинувшего из недр терминала четвертый кристаллодиск.
Часть 3.
Инволюция.
Глава 7.
Настоящее...
«Тандем»...
Андрей силился, но не мог представить его.
Воображение рисовало контур чего-то огромного, летящего через бездну пространства.
Тишина била по нервам, после жесткого информационного прессинга осталось стойкое ощущение дезориентации, разум пытался постичь сотни новых понятий и истин, но разве по силам сделать это немедленно?
Он даже не мог с точностью ответить самому себе, сколько прошло времени с того момента, как считывающее устройство заглотило первый кристаллодиск.
Казалось, в тесном помещении побывали десятки людей, сюда ворвались не только слова, мысли адмирала Лозина, – за его образом, словно призраки, стояли миллионы человеческих судеб, и внутреннее восприятие Андрея внезапно перевернулось, поменяло знак: он вновь попытался представить «Тандем», но теперь вместо расплывчатых исполинских контуров увидел совсем иную картину.
Крохотная искорка света, плывущая на фоне мириад немигающих звезд.
Песчинка, затерявшаяся во мраке бесконечности.
Семя надежды, не оправдавшее чаяний своих создателей, потерявшие функциональность отсеки, огромные или маленькие залы, где взошли ростки ксенофобии, разом перечеркнувшие изначальный смысл, отправленной к далеким звездам экспедиции...
Сколько же нас осталось?– Невольно подумал Андрей.
Интуиция подсказывала, что к этой схватке за компьютерный центр, применимо древнее высказывание: «Пиррова победа».
На борту «Тандема» победили невежество и ненависть, – вот та горькая, запоздалая правда, которую в эти минуты понимали все: и Ван Хеллен, молча застывший у опущенной аварийной переборки и очнувшийся Курт, и Постышев, который видел запись практически от начала до конца, и даже чужой, понимающий человеческую речь в объеме, позволившем ему уловить общий смысл посланий с далекой Земли.
Казалось, что наступившая тишина не закончиться никогда...
Кто-то должен был первым нарушить ее, сломать твердую корку потрясения, но понимание истины не приходит вдруг, – все увиденное, услышанное, пережитое лишь подрубило казавшиеся незыблемыми устои сознания, – рухнуло и без того шаткое мировоззрение, но что появиться на его обломках, не мог предугадать ни один мудрец.
Стоило заглянуть в холодные глаза Доминика, увидеть, как нервно подергивается его щека, как побелевшие пальцы цепко и судорожно сжимают приклад ИПК, как медленно расширяются зрачки Андрея Лозина, а Курт, болезненно морщась, искоса поглядывает на фигуру чужого, совершенно обессилевшего от многочасового стояния в неудобной позе, чтобы понять: пропасть между ними едва ли сузилась
Тишина.
Хрупкая, ломкая тишина.
Она могла свести с ума, или дать время для прозрения, но кроме нее на борту «Тандема» существовали еще десятки сторонних сил, так или иначе способных повлиять на сложившуюся ситуацию.
* * *
Николай Астафьев сидел, погрузившись в глубокое, тяжелое раздумье.
На плоском экране монитора больше не велся обратный отсчет времени, – новый год наступил, и он был выигран в плане перераспределения ресурсов Мира.
Вот только какой ценой?
Людей не осталось. Прошло трое суток, но назад не вернулась ни одна из штурмовых групп. Это означало одно,– они погибли, выполняя свой долг, но перед кем?
Николаю становилось жутко от собственных мыслей.
Он отправил в бой всех, – отсеки жилого модуля остались пусты и лишь в медицинском модуле продолжали формирование тела двух десятков репликантов.
Кем они станут, когда вырастут и очнутся? Ростком нового поколения, которому уготована иная судьба?
Едва ли...
Николай уже не верил в собственную мечту.
Она рушилась как карточный домик, многолетняя борьба оборачивалась отчаянием, моральным тупиком, он остался совершенно один...
ИПАМ слышал его мысли, но маленький советник, все эти годы не отступавший ни на шаг от своего хозяина, придерживался иного мнения относительно дальнейших перспектив.
Пришла пора, которой он ждал.
Беззвучно отработав микродвигателями, сфероид воспарил в дальнем углу комнаты, где имел обыкновение прятаться от посетителей. Даже легендарный Ван Хеллен не знал о его существовании, – Николай заботился о сохранении полного инкогнито своего маленького кибернетического друга, понимая, что нормально воспринимать присутствие ИПАМа, а тем более прислушиваться к советам кибернетического рассудка могли разве что репликанты, которые не чурались техники, а понимали ее.
Взглянув на матово отблескивающий шар, Астафьев с горечью подумал, что теперь тому можно не прятаться.
– Настали новые времена Ник. – Осторожно произнес ИПАМ. – Ты прав, теперь мне незачем скрываться, но не все так плохо, как рисует твое воображение.
– Что, например? – Николай поежился, будто ему стало холодно, хотя система подогрева воздуха работала исправно, поддерживая в отсеке нормальную температуру.
– Автономные механизмы закончили восстановление оранжереи. Культуры бактерий готовы, их следует всего лишь выпустить в емкости.
– У нас и без того достаточно ресурсов. – Неприязненно ответил Астафьев. Он понимал что глупо винить ИПАМа в том, что не вернулись ушедшие в смежный сектор люди, но не было в душе радости победы, купленной такой непомерной ценой, а обилие ресурсов вызывало глухое раздражение, мысли бились в тупике сознания, не находя выхода...
– Мы проиграли... – Глухо произнес он.
– Ты алогичен. – Упрекнул его сфероид, подлетев к столу. – Глупо впадать в депрессию, когда остается сделать последний шаг к свободе.
– О чем ты? – Не понял его Астафьев.
– О свободе. О новой жизни, без схваток с чужими, о поколениях, которые вырастут без войны.
Слова ИПАМа вливались в рассудок, словно яд, но Ник слишком хорошо знал – ИПАМ никогда не говорит пустых фраз, и это настораживало, заставляло разум невольно мобилизоваться.
– Говори толком, что ты задумал?
– Я ничего не задумываю. – Ответил сфероид, переместившись к самому уху Николая, будто разучился общаться мысленными образами. – Я лишь даю тебе информацию, а как ей распорядиться всегда решаешь ты, верно?
– Хорошо, не будем препираться. Говори, что нового ты разузнал?
– Помнишь, я докладывал тебе о резервной навигационной рубке?
– Да. Кажется, я отправил туда указанные ремонтные механизмы.
– Верно. Теперь она восстановлена, и я могу продемонстрировать тебе окружающий космос.
– Зачем?
– Мы дрейфуем в системе звезды. – Многозначительно ответил ИПАМ. В воздухе внезапно возник голографический дисплей, на виртуальном экране которого появилось изображение яркой, слепящей глаза горошины.
– Это энергия Ник. Море, океан лучистой энергии, которой с избытком хватит не только для обогрева и освещения отсеков, но и для нужд всех систем нашего сектора.
– Ты знаешь, как ее следует собирать?
ИПАМ сделал в воздухе мертвую петлю.
– Обшивка корабля сама поглощает энергию, нужно лишь включить в работу резервные накопители. Теперь сложи появившиеся возможности. У нас есть энергия, есть восстановленные гидропонические отсеки, и...
Николай поморщился.
– Дело за малым. – Прервал он ИПАМа. – Убить всех ксенобиан, чтобы они не вторглись сюда и не сделали этого с нами.
– Нет. Никого не нужно убивать, Ник.
– То есть?
– Мы можем избавиться от них. Навсегда. – Сфероид вновь завис над столом напротив Николая. – Ты посылал меня проверить состояние всех узлов и агрегатов, расположенных между нашей частью Мира и смежным сектором.
– Да, я помню.
– Теперь я скажу главное. Дам тебе новую информацию, а ты решишь, как распорядиться ей.
– Говори.
– Много лет назад ты ошибочно назвал термином «Мир» то, что на самом деле является космическим кораблем. Тебе ведь понятен термин «космический корабль»?
Астахов кивнул. В последнее время он, с подачи ИПАМа, усвоил много новой для себя технической информации.
– Мир – это корабль. Колониальный транспорт «Тандем» покинувший пределы Солнечной системы много лет назад. Он состоит из двух половин, объединенных смежным сектором.
– То есть наш мир – это два космических корабля? – Сделал мгновенный вывод Астафьев.
– Абсолютно верно. Два корабля, состыкованные с бывшей орбитальной станцией. Я проверил состояние стыковочных узлов и нашел его вполне удовлетворительным. Теперь, когда восстановлена навигационная система, мы можем включить локальную кибернетическую сеть и отстыковаться от смежного сектора.
– То есть, мы будем абсолютно свободны?
– Да. Время ожидания закончилось, Ник. Штурмовые группы погибли. Но их смерть не была напрасной, – теперь нас есть ресурсы для самостоятельного полета и дальнейшего восстановления бортовых систем. Новые поколения репликантов восполнят некомплект экипажа, и мы сможем завершить полет, разведав планеты этой звездной системы.
– А если они не пригодны для жизни?
– Такое может случиться. – Подтвердил его опасение ИПАМ. – Но у нас есть альтернативная возможность развития.
– Я не понимаю тебя.
– На борту достаточно машин, которые могут добывать ресурсы с поверхности безвоздушных миров. Для этих целей подойдут даже астероиды. Мы в состоянии построить новые модули и отсеки, превратив нашу часть мира в огромный космический город. Правда это потребует некоторых коррекций, или если быть точным – усовершенствований его обитателей. Человек мало приспособлен к жизни в ограниченных пространствах, ему необходимы разнообразные ресурсы, которые трудно восполнять в условиях космических поселений. Иное дело машины. Они потребляют энергию, которую в избытке поставляет звезда.
– Ты предлагаешь заменить людей машинами?! – Николай даже привстал от удивления и гнева.
ИПАМ почел за благо сохранять дистанцию, отдалившись от стола.
– Разве тебе мешает твой новый протез, Ник? Это отличное кибернетическое устройство, гораздо более надежное, чем плоть, верно?
– Допустим.
– Разве ты перестал быть человеком?
– Нет.
– Тогда ты должен понять мою логику. Сохранив мозг реплицируемых, мы создадим новую расу людей,которые будут иметь массу преимуществ перед своими биологическими прототипами. Новые поколения будут нуждаться лишь в минимальном количестве кислорода и питательных веществ, которые потребляет мозг. Остальное тело заменит кибернетика, подобная твоему протезу. Люди от этого только выиграют. Они практически не будут стареть, исчезнет проблема травм, откроются сотни новых возможностей развития.
