Текст книги "Иной разум. Тетралогия"
Автор книги: Андрей Ливадный
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 69 страниц)
– Если копирование моей личности пройдет успешно, мы выделим из области воспоминаний некоторые моменты памяти, например сегодняшний разговор, который может многое объяснить поколениям репликантов «Тандема». Думаю, что закодировать небольшой объем информации, непосредственно в геном, по силам специалистам твоей расы, верно?
– Я не могу ответить немедленно. – Признался Дрог. – Но обещаю, что сделаю все возможное. Каков лимит времени до старта «Тандема»?
– Могу гарантировать тебе еще пол года, не больше.
– Мы будем работать. Все без исключения. Если решение есть, оно будет найдено. Последний вопрос, адмирал.
– Да? – Обернулся Лозин.
– Твое правительство будет знать о старте «Тандема»?
– Нет. Я рассекречу проект, когда уже никто не сможет помешать его осуществлению.
– То есть все должно сохраняться в тайне?
– Несомненно. Более того, стыковка всех компонентов колониального транспорта будет происходить в глубоком космосе, уже за границами Солнечной системы. В точку рандеву будет заранее выведен крейсер «Ио». Позже к нему присоединиться станция «Танаис», на ней еще ведутся работу по монтажу стыковочных узлов. Ваш корабль покинет земные орбиты последним, и только когда «Тандем» будет собран и ляжет на избранный курс, я обнародую все факты, касающиеся первого колониального транспорта.
– Это разумно. Но ты остаешься на Земле, Иван, и быть может лучше держать информацию в тайне? По крайней мере пока сохраняется неопределенность с расой Иных?
– Я подумаю, Дрог. Возможно, ты прав. – Иван усмехнулся в ответ своим мыслям и добавил:
– Пусть тебя не тревожит судьба адмирала Лозина. Пока существует угроза со стороны Иных, меня не посмеют тронуть. Максимум, на что способны мои недоброжелатели, – это называть меня «летехой», которому повезло разгромить пришельцев.
– Они ошибаются.
– Да. Многие не понимают главного: к моменту вашего вторжения на Землю мой взвод уже несколько лет готовился к первому полету в космос. Мы мыслили иными критериями, наша подготовка не сводилась к владению продвинутыми образцами техники и вооружений. Победу принесло не столько оружие, сколько разум.
Дрог кивнул.
– Я чужой, но понимаю это лучше чем многие из людей. Ты мог сжечь Мадагаскар с остатками моей расы, но остановился у последней черты. Ты нашел в себе мужество придти сюда и задать вопрос: Почему?
Лозин выслушал его и ответил:
– Давай не будем ворошить прошлое, Дрог. У нас много дел в настоящем и будущем. В конце концов, время все расставит на свои места. Это проверено.
...
Он открыл глаза.
Дезориентация была полной, всеобъемлющей, Андрей не понимал где находиться и что с ним происходит, его разум в данный момент походил на кибернетическую систему, которая пережила глобальный бой и теперь пыталась восстановить целостность своего программного обеспечения с резервных копий.
Ничего не получалось.
Фрагменты далекого прошлого, невероятным образом востребованные из глубин подсознания, никак не стыковался с реальностью.
В информационно-техническом плане – да, но в моральном, – нет.
Первые несколько секунд он боялся даже думать о четких, недвусмысленных воспоминаниях своего отца. внезапно вырвавшихся из потаенного узилища памяти. Он не мог оспорить их правдоподобность, потому что теперь они являлись частицей собственного "я".
Сон, или морок, разом перечеркнувший логику недолгой сознательной жизни.
Перед глазами плыли, не желая обретать резкости, картины происходящего...
Доминик Ван Хеллен...
Командир стоял посреди зала, рядом со связанным ксенобианином.
В руках Доминика был нож. Андрей внезапно увидел его с неправдоподобной отчетливостью: тускло отливающее синевой лезвие с широким кровостоком, готовое вонзиться в горло врага, вдруг стало главной деталью в восприятии окружающего мира.
Пощелкай, дядя Дрог...
– Не делай этого, командир!...
Крик вырвался из пересохшего горла, помимо воли Андрея, – это был неподвластный разуму порыв, – кричала душа, безотчетливо поверившая в наваждение странного сна.
Рука Доминика дрогнула, остановилась на коротком взмахе.
Он повернул голову, недоброжелательно посмотрев на Лозина.
– Очнулся?
– Не убивай его командир!
В голосе Андрея звучала не мольба – короткий вскрик прозвучал как приказ, и Ван Хеллен откровенно опешил, непроизвольно опустив руку.
– Ты рехнулся? На что нам Чужой? – Доминик не понимал, откуда в голосе Лозина взялись эти властные подействовавшие на негонотки.
Он не чужой...– Рвался из глубин сознания Андрея немой крик, но губы не шевельнулись, рассудок, болезненно оценивающий двойственность ситуации подсказывал: еще секунда и все встанет на свои места, удивление, остановившее руку Ван Хеллена, пройдет, и все кончится с коротким взмахом ножа.
Если он не до конца верил самому себе, то как объяснить остальным произошедшую с ним коллизию?! Подсознание, интуиция, – неубедительные доводы для Доминика. Он жил по своим понятиям, сообразуясь с личным опытом, который подсказывал, что пожар внизу уже пошел на убыль, с минуты на минуту слабый ветер смежного сектора выгонит дым из обуглившихся помещений, и автоматика откроет аварийный шлюз, за которым их ожидают сонмища ксенобианских бойцов.
Оставлять в живых разумную особь врага, способную корректировать действия своих сородичей одним только запахом, было как минимум глупо, поэтому намерениями Ван Хеллена руководила не кровожадность, а жестокий, здравый смысл борьбы за существование.
Гордиев узел.
Взмах ножа разрубит его.
Какова истинная ценность внезапных воспоминаний, так некстати прорвавшихся из глубин подсознания?
Имеют ли они отношение к настоящему?
Андрею казалось что голова сейчас лопнет от боли, напряжения, – ситуация казалась безвыходной, по крайней мере для него.
Душа требовала одного, разум внезапно замолчал, а рука Ван Хеллена вновь начала подниматься.
Пощелкай, дядя Дрог...
Из пересохшего горла Андрея вдруг вырвался непотребный для человека звук.
Ксенобианин дернулся, словно его ударило током.
Голова ксеноморфа медленно повернулась, и серия щелчков ответила Андрею.
Ван Хеллен вновь опустил нож.
Да что же это такое, на самом то деле?!
Ситуация начала откровенно доставать его, внимание Доминика переключилось на Лозина, который проспал пять часов кряду, отключившись вследствие наступившей после изматывающих переходов и злоупотребления стимуляторами депрессии.
Он что, не выдержал? Полетел с катушек, боец?
Раньше надо было применять свое знание примитивной речи чужих, в тот момент, когда от ксенобианина требовалось совершить определенные действия, подтверждающие перераспределение ресурсов, а теперь-то какой смысл в общении с врагом?
И все же Доминик решил дождаться объяснений. Не верилось, что Андрей просто помутился рассудком.
Пусть говорит, если считает это необходимым, – участь чужого все равно предрешена.
Андрей мыслил в эти мгновенья с лихорадочной скоростью, он действительно был не в себе, – забастовавший было рассудок все же включился, пытаясь отыскать приемлемый выход из сложившейся ситуации.
Доказательства.
Ему нужны доказательства.
Гортанные звуки чужой речи, похожей на скрежет изношенного механизма, рвались из горла, отдаваясь болью в голосовых связках, не приспособленных для модуляции фонем чуждого языка.
Он отчаянно боялся ошибиться.
– Общее информационное поле. – Медленно выдавливал из себя Лозин. – Ты обладаешь памятью предков?
Это был тот миг, когда чужой вздрогнул всем телом.
– Да. – Односложно ответил он.
– Я репликант. Твои предки зашифровали в мой геном память о прошлых событиях. Это верно?
– Да. – Ксеноморф ответил на заданный вопрос, не колеблясь. Он знал ответ.
– Твоя помять сохранила сознание Дрога?
– Я не могу помнить частностей, человек. Только главное.
– Главное – «Тандем».
– Да.
Андрей скосил глаза.
Курт Зигель по-прежнему лежал, не приходя в сознание. Его шея раздулась от воздействия токсина.
– Почему на нас воздействует токсин?
– Я не понимаю вопрос.
– В крови людей живут микромашины. Раньше, они успешно нивелировали воздействие органических соединений вашей биосферы, в том числе и токсинов. – Это знание пришло к Андрею вместе с воспоминаниями отца.
– Мы изменили формулу. – Признался ксенобианин.
– Ты должен спасти его, – взгляд Лозина красноречиво указал на раненного товарища. – Тогда мы сможем говорить дальше. Нейтрализуй токсин. Ты в состоянии это сделать?
– Да. Но я не могу двигаться.
– Сейчас.
Андрею стоило неимоверного усилия воли, чтобы переключить свой рассудок с общения на чуждом языке, к нормальному восприятию реальности.
– Доминик. – Хрипло выдавил он. – Командир...
Ван Хеллен услышал страшный надрыв в голосе Лозин и, окончательно подчинившись возникшей ситуации, опустил нож, присев на корточки подле кресла.
– Андрей? Что с тобой происходит? – Спросил он.
– Есть способ... – Лозин мучительно подбирал слова. – Способ выйти отсюда без боя...
– Не он ли обеспечит нам проход? – Недоверчиво кивнул в сторону ксенобианина Ван Хеллен.
– Он.
– Нельзя верить врагу.
– Он разумная особь. С ним можно договориться.
– Ты, верно, бредишь.
– Нет, командир. Помнишь, когда мы остановились в бункере чужих, ты сказал: «если существует что-то, способное дать нам шанс на выживание, я использую это».
– Помню.
– Ксенобианин может нейтрализовать токсин. Посмотри на Курта. Ему не выжить. Автодок бессилен.
– Ты всерьез предлагаешь развязать эту тварь?
– Доминик, я знаю – для нас он чужой. Но он разумен и хочет жить. Ты слышал, как мы общались.
– Я не понял ни слова, хотя немного знаю их язык.
– Курт умирает. Дай ему шанс. Только чужой может выработать антитоксин. Этим он докажет что способен на сотрудничество.
– Ты что-то не договариваешь Андрей.
– Я сам едва понимаю, что случилось. Все не так, Доминик. Наша жизнь... – Он не смог подобрать нужных слов, чтобы завершить невысказанную мысль.
– Ты что-то узнал? – Попытался помочь ему Ван Хеллен, покосившись на контрольные мониторы компьютерного терминала.
Поведение командира можно было понять. Измученный ранением, он с обреченной решимостью ждал, когда автоматика откроет аварийные переборки. Он не строил иллюзий, понимая, – они совершили главное: дали людям еще один год передышки, и все что оставалось теперь – это умереть с честью. Имея на руках двух тяжело раненных бойцов им ни за что не пробиться через заслоны ксенобиан, даже не покинуть здания компьютерного центра, который наверняка окружен чужими.
В этой ситуации рассудок командира не мог не искать выхода, пусть даже тот попахивал безумием. Не ведая о генетической памяти репликантов, внезапно пробудившейся в сознании Андрея, Доминик видел ситуацию гораздо проще: Лозин использовал свое знание «низшего» языка чужих, чтобы договориться с ксеноморфом. Такая трактовка ситуации еще укладывалась в логику...
– Дай ему шанс... – Повторил Андрей, невольно подтверждая выводы командира. – Пусть чужой поможет Курту. Возможно, это перевернет наш мир...
Ван Хеллен давно не испытывал такой двойственности. Он чувствовал, что не в состоянии принять взвешенного решения, – с одной стороны вроде бы шанс, с другой – сплошной блеф, – ксенобиане не люди, их психология устроена совершенно иначе, они запросто жертвуют собой ради муравейника, но, вновь взглянув в глаза Андрея, он прочел в них не безумную надежду и даже не мольбу, – там таилось нечто, неподвластное разуму...
Он на секунду задумался, а потом махнул рукой.
– Скажи ему, – пусть действует, но я буду стоять сзади. Если Курт умрет, я порву эту тварь на куски...
* * *
Операция по введению антитоксина выглядела отвратительно.
Ван Хеллен с трудом сдерживал себя, глядя, как жвала ксеноморфа выделяют зеленоватую жидкость, которой тот смачивал коготь указательного пальца, используя его как скальпель. Теперь опухоль на шее Зигеля рассекали неглубокие надрезы, но чужой не прекращал выделять мутную субстанцию.
Доминика понемногу начинало трясти. Оказывается, существовали вещи, которые не мог выдержать его взгляд.
Андрей словно чувствовал его состояние.
Говорить. С ним нужно говорить.
– Командир, ты можешь рассказать, как мы появились на свет? – Спросил Андрей, с трудом вставая с кресла. Пошатнувшись от слабости, он едва не упал, ухватившись рукой за высокий подголовник.
– Это нужно спрашивать у Астафьева. – Ответил Ван Хеллен. – Он разгадал предназначение некоторых систем медицинского модуля.
– Как он учился? По книгам?
– Не знаю. Ник потерял ногу в смежном секторе. Два месяца провел в госпитале, наедине с компьютерами. Потом я встретил его во время холодных месяцев, когда чужие постоянно атаковали наш сектор, пытаясь окончательно разделаться с людьми.
– И что произошло?
– Ник спас нас. Он нашел схемы, где были обозначены аварийные переборки. Они каким-то образом связаны с автономной системой жизнеобеспечения жилых отсеков, но чтобы привести механизмы в действие пришлось взорвать три тоннельных перехода, спровоцировав декомпрессию.
Все верно. Автоматические системы работают по сей день.
Мир – это космический корабль. Колониальный транспорт «Тандем».
Откуда у Николая Сергеевича взялись знания, позволившие оперировать автоматическими системами? – Этот вопрос возник в голове Андрея и уже не исчез, принимая внезапную остроту, – ведь именно Астафьев запустил процессы репликации. На фоне общей деградации знаний, мистического страха людей перед машинами его действия выглядели слишком логичными, правильными. Словно он тоже знал истину, не решаясь поделиться ей с остальными.
Он, наверное, может подтвердить, либо опровергнуть мою врожденную память. – Подумалось Андрею.
В этот момент ксеноморф, наконец, разогнулся, отступив на шаг от тела Курта Зигеля.
– Я сделал все что мог. – Проскрежетал он. – Для наступления эффекта потребуется некоторое время. Не могу сказать сколько.
– Что он там скрежещет? – Насторожился Доминик.
– Он ввел антитоксин. Нужно ждать реакции организма. Сколько – он не знает.
– Хорошо, подождем. – Проявил несвойственную покладистость Ван Хеллен. – Скажи ему, чтобы не сопротивлялся, я снова свяжу его.
Андрей перевел.
Ксеноморф ничего не ответил; покосившись на Лозина, он покорно поднял руки, чтобы Доминик мог связать его запястья.
Разум ксенобианина так же пребывал в состоянии информационного шока. Он то и дело поглядывал на Андрея, испуская при этом сложные флюиды запахов, от которых, не будь на людях кислородных масок, вывернуло бы внутренности.
Закончив связывать чужого, Доминик хмуро покосился на опущенные аварийные переборки и склонился над Постышевым.
– Как он? – Спросил Андрей, решившись сделать шаг.
Ноги казались чужими, ватными, но постепенно организм приходил в норму, – слабость не в счет, с ней можно справиться усилием воли, – главное, что я не сошел с ума – внезапно подумалось Андрею.
Он все еще не знал, как объяснить Доминику свое внезапное поведение, и вообще стоит ли что-то объяснять сейчас?
Его мысли прервал ответ командира.
– С Антоном все будет в порядке. Рана затягивается. С пулевыми ранениями автодок справляется отлично. Видишь, я уже свободно работаю рукой.
В относительной тишине зала внезапно раздалась серия характерных щелчков.
Лозин и Ван Хеллен одновременно обернулись на звук.
За всеми событиями оба совершенно позабыли о загадочных посланиях, которые упорно пытался востребовать сетевой терминал, для передачи их адресату.
Похоже, что, не смотря на многократные сбои, автоматике удалось принять все информационные пакеты.
Щелчки, привлекшие внимание людей, оказались связаны с работой устройства записи, завершившего процесс сохранения данных.
На выдвинувшемся из терминала лотке аккуратной стопкой лежало пять кристаллодисков.
* * *
Андрей первым пришел в себя после внезапного звука.
Когда нервы напряжены до предела, все кажется зловещим, не несущим добра, и он уже не в первый раз подумал, что долгий путь к компьютерному центру, схватки с боевыми особями ксеноморфов бледнели перед тяжестью моральных испытаний. Стрелять, пробивая себе путь через подконтрольную врагу территорию, оказывается легче, чем узнавать правду о себе самом...
Небольшие носители свободно умещались на ладони. Пять аккуратно маркированных порядковыми номерами дисков. Лозин смотрел на них в полном замешательстве, ощущая лишь холодок, проскальзывающий вдоль спины.
Тепло ладони воздействовало на носители информации, они словно чувствовали его состояние, – откуда Андрею было знать, что медленно проступающие на поверхности буквы и цифры, – это всего лишь заурядная функция кристаллических устройств долгосрочной памяти: воспринимая тепло руки, считывая верный генетический код адресата, встроенные микропроцессоры проецировали на защитную полимерную пленку дополнительные сведения:
Источник данных: ретранслятор направленного сигнала станции дальней связи Солнечной системы.
Отправитель: Командующий флотом адмирал Лозин Иван Андреевич.
Информационные пакеты приняты в период с 17 октября по 24 ноября 2069 года по универсальному летоисческлению планеты Земля.
Адресат: Лозин Андрей Иванович.
Вставьте кристаллодиск в любое доступное устройство чтения для инициализации и воспроизведения данных.
Он ничего не понимал.
Где-то поблизости вновь раздался нарушивший тишину щелчок, сопровождаемый коротким ноющим звуком.
Андрей резко обернулся, увидев, как на ближайшем терминале компьютерной системы автоматически выдвинулось, одновременно раскрываясь, словно механический бутон, приемное гнездо устройства, предназначенного для чтения кристаллодисков.
Он понял: кибернетическая система следит за ним, настойчиво предлагая свои услуги. Медленно повернув голову он посмотрел на Доминика.
Лицо Ван Хеллена выглядело осунувшимся, кожа посерела, черты заострились. Вследствие ранения он потерял много крови, но держался, не позволяя слабости взять верх над силой воли.
Проследив за взглядом Андрея, Доминик лишь коротко кивнул, не желая показывать, что усиливающийся с каждой минутой информационный прессинг для него гораздо тяжелее, чем последствия боя, ранений и нескольких суток непрерывного бодрствования.
Красноречивый взгляд командира был понятен без комментариев.
Окрестности кишели боевыми особями ксеноморфов, переборки наглухо задраены, двое из четверых членов группы все еще пребывают без сознания.
– Давай Андрей... – Ван Хеллен присел у стены. – Нам все равно остается лишь ждать. Так хоть проведем время с пользой...
Лозин перевел взгляд с землистого лица командира на свою ладонь.
Пальцы слегка дрожали.
Взяв кристаллодиск, пронумерованный цифрой "1", он вставил его в гнездо считывающего устройства.
Механический бутон начал закрываться, принимая носитель информации, и тот час в полуметре над полом чуть в стороне от терминала воздух как будто сгустился, формируя объемный голографический монитор.
Внутри ограниченного объема уплотнившегося воздуха внезапно начало проступать изображение: за рабочим столом, окруженным блоками кибернетических устройств сидел человек лет сорока.
– Андрей, он похож на тебя... – Невольно вырвалось у Доминика.
Ксенобианин, прикованный к стойке, издал резкий шипящий звук.
Лишь Лозин молчал, в немом потрясении глядя на отца...
Глава 5.
Прошлое...
– Запись первая. – Прозвучал в наступившей тишине ровный синтезированный голос, и вдруг губы человека шевельнулись:
– Здравствуй сын. – Негромко произнес он. – Я знаю, что ты сейчас спишь. Мне трудно думать о том расстоянии, что разделило нас.
Сегодня в границах Солнечной системы сенсоры зафиксировали появление Иных.
Ты знаешь, что после падения родной планеты ксенобиан мы ждали их... и, тем не менее, даже в моей душе теплилась слабая надежда, что Землю минует повторное вторжение. Когда ты улетал, мы только приступали к строительству второго оборонительного рубежа, защищающего орбиты нашей родины. Сейчас я нахожусь на новом командном пункте, надежно укрытом и замаскированном в толще лунных пород. Отсюда мне предстоит в ближайшие дни руководить флотом.
Пока мы не владеем подробной информацией о силах вторжения. Датчики, расположенные за орбитой Плутона фиксируют до двухсот материальных объектов, имеющих геометрически правильную форму. Это сферы, каждая не меньше ста километров в диаметре. Флот Иных еще слишком далек для эффективного сканирования, но предварительный анализ показывают, что внешняя оболочка кораблей имеет сложную структуру, составленную из миллионов отдельных сегментов, выполненных из композитного материала. Кремний, благородные металлы, небольшой процент легированных сплавов, кварц. Вот, пожалуй, все сведения, что известны мне на данную минуту.
Я уже отдал приказ о всеобщей мобилизации и приведении флота в боевую готовность. Навстречу объектам стартовали малые автоматические корабли.
Буду отсылать тебе подробные записи событий. Возможно, мои личные впечатления и выводы пригодятся вам в будущем.
Сейчас подумал: пока сигнал достигнет корабля здесь, у нас, уже все свершиться.
Не прощаюсь. Мама шлет тебе привет.
Адмирал космического флота Земли протянул руку, видимо желая отключить устройство записи, но вдруг передумал, добавив:
– Не забывай о своем детстве Андрей. На Земле сохранилось множество фобий, потому мы и решили, что к звездам должно лететь молодое, не отравленное ненавистью поколения людей, родившиеся уже после конфликта. Если рассуждать беспристрастно, то у экипажа «Тандема» одна родина, ведь многие ксенобиане, так же рождены на Земле.
Все. Заканчиваю.
Буду ждать информации от разведчиков.
Мы постоянно думаем о вас.
* * *
В тишине тонко взвизгнул механический привод, вытолкнувший из недр терминала прочитанный кристаллодиск.
Следующим звуком, резанувшим по нервам, стало протяжное шипение ксенобианина.
Андрей поднял взгляд, посмотрел на него, а затем, вдруг горько подумал, что обманул надежды адмирала Лозина.
Он не искал оправданий: как и у остальных репликантов, у него не было ни детства, ни юности, – память цепко держала тот миг, когда, открыв глаза, он словно проснулся, ясно представляя, где находиться, и что ему предстоит сделать в жизни.
Их воспитали для войны с ксеноморфами, – этого не скрывали, наоборот, три последующих года, проведенные в непрекращающихся виртуальных занятиях всячески подчеркивали данный факт. Репликантов учили убивать, им прививали неприязнь к чуждым формам жизни, не допуская в сознание молодых людей самой мысли о возможном сосуществовании с расой ксенобиан.
Победа или смерть.
От прошлого остались лишь мифы, смутно намекающие на какие-то непонятные цели, а ныне живущие мечтали лишь об одном: установить тотальный контроль над известными территориями, уничтожить чужих, искоренить даже память об их существовании, и...
Дальше этой заветной цели мысленно не заглядывал ни один человек. По определению после победы над ксенобианами должна наступить новая эпоха, в этом не сомневался никто, не задумываясь до времени какой она будет?
...
Огромный, истерзанный катастрофами Мир равнодушно взирал на попытки взаимного истребления двух рас.
Он не был добрым или злым, не принимал чью-либо сторону, а принадлежащие ему механизмы, не обращая внимания на стычки людей и чужих, постепенно восстанавливали разрушенное, пытаясь вернуть отсекам и палубам их изначальный вид.
Никто не знал истинных виновников Внешней Атаки.
В память о катастрофе на просторах смежного сектора остался лишь окаменевший черный лес, таивший множество более поздних свидетельств непрекращающихся столкновения людей и ксенобиан. Прожженные лазерами тропы вели через мрачные чащобы к центру управления, на подступах к которому теперь решалась судьба враждующих сторон.
Никто даже и не думал о примирении, ни людям, ни ксенобианам не приходил в голову простой и логичный вопрос: кто создал окружающий их мир и по чьей воле две расы оказались заперты в его границах, за которыми царила вселенская пустота и мрак?
Был ли изначальный смысл в сосуществовании, и если да, то какой?
...
В голове царил хаос мыслей, душу терзали противоречивые эмоции, информационный удар оказался настолько силен, что сознание как будто расслаивалось, потеряв ощущение непрерывности темпорального потока.
Андрей взглянул на Ван Хеллена и прочитал в глазах командира ужас.
Что было благом – святое неведение, или труднодоступная для понимания правда?
Никто за исключением ксенобианина не проронил ни звука... и без слов было ясно: прошлого уже не вернешь, оно исчезло, сгинуло, но настанет ли будущее? Изменится ли Мир или деградировавший экипаж «Тандема» не сможет отринуть память о многолетнем противостоянии, завершив последний акт трагедии, как предполагала логика сиюминутных проблем?
Ни Андрей, ни Доминик еще не верили, что им уготована иная судьба, а жизнь не оборвется спустя несколько минут после того, как поднимутся аварийные переборки, открывая выход из зала управления резервными системами «Тандема».
Обменявшись взглядом с командиром, Андрей подошел к открытому гнезду и вставил в считывающее устройство второй кристаллодиск.
* * *
– Запись вторая. – Прокомментировал машинный голос.
В объеме голографического экрана вновь возник образ Ивана Лозина.
Адмирал сидел за тем же столом, сцепив в замок побелевшие пальцы рук.
Его голос зазвучал глухо, напряженно:
– Сферы приближаются. Они уже вошли в зону прямого визуального контакта с датчиками дальнего обнаружения.
Уточненные данные: Диаметр каждого корабля семьдесят пять километров, структура внешней обшивки сегментированная, собранная из миллиардов микрочастиц, сопряженных друг с другом так плотно, что места соединения могут обнаружить лишь сканеры. Проникнуть глубже слоя внешней обшивки излучению наших приборов пока не удалось.
В ставке царит напряжение. Есть два мнения относительно наших действий, одни предлагают выждать, пока флот Иных не войдет в зону внешнего периметра оборонительных сооружений, то есть, врага следует подпустить к поясу астероидов, и только тогда начинать активные действия.
Другая группа предлагает атаковать немедленно.
Обе стратегии содержат свои «за» и «против». Начав противодействие сейчас, мы получаемый выигрыш во времени, и заставляем противника ответить, демонстрируя потенциальные возможности своих вооружений. Говоря проще – разведка боем. На мой взгляд – это сомнительная авантюра, учитывая явное неравенство сил.
Я склоняюсь к первому варианту, – позволить сферам беспрепятственно продвигаться вглубь Солнечной системы, вплоть до периметра стационарных оборонительных рубежей, где в нашем распоряжении будет грамотно спланированная оборона: в плоскости эклиптики труднопроходимый для таких огромных кораблей пояс астероидов с множеством укрепленных огневых точек, станциями слежения и локационно-сканирующими комплексами. Если флот Иных попытается подняться выше плоскости эклиптики или «поднырнуть» под нее, чтобы миновать опасную зону, его встретят пространственные минные поля: миллионы термоядерных зарядов, несущих двойную разрушительную мощь. Во-первых, сам выброс плазмы, и, во-вторых, сопутствующий взрыву электромагнитный удар, который, как мы смогли однажды убедиться, воздействует на кибернетические системы Иных самым пагубным образом.
Основной аргумент против: мы не знаем потенциальных возможностей этой загадочной обшивки. Разрушится ли она под воздействием энергии ионизированного газа? В материалах, переданных в наше распоряжение ксенобианами, нет информации о подобных конструкциях: корабли Иных, атаковавшие их колонии, выглядели совсем иначе, они состояли из модулей, гораздо большей величины.
Ксенобиане успешно боролись с ними, применяя лазеры и генераторы магнитного поля. Ты знаешь, что современные формы Иных – это машины. Когда-то они являлись живыми существами, но многовековая киборгизация собственных тел, привела не только к утрате гуманоидной облика, – я убежден, что изменился сам образ их мышления, и этим нельзя пренебрегать. Я считаю, что понять мотивы их действий гораздо важнее, чем разрушить энное количество кораблей.
Кто вторгся в границы Солнечной системы? Эволюционировавшие кибернетические механизмы, утратившие своих хозяев, или необратимо изменившиеся наследники биологического вида разумных существ?
Мой мысленный разговор с тобой – хороший стимулятор. Я размышляю над сложившейся ситуацией и постепенно прихожу к выводу, – оба плана хороши и их следует использовать вместе. Наверное, мы поступим так: попытаемся войти в контакт с Иными (глупо хранить молчание, зная, что они осведомлены о нашей цивилизации) и, если попытки общения закончатся провалом, мы атакуем их в границах орбиты Плутона, силами базирующихся там малых автоматических кораблей.
После короткой атаки мы будем наблюдать за ее последствиями, анализируя полученные данные.
Мама все время беспокоиться за тебя. Она никак не хочет понять, что ты уже не десятилетний мальчик, с которым она прощалась на борту тандемного корабля. Ты повзрослел, и телом и разумом, – вчера мы разбудили добровольцев, которые дублировали экипаж «Тандема»: они проспали пять лет под воздействием ксенобианских препаратов, и все благополучно вышли из состояния искусственного сна.
Говорю Насте, что опасаться за твое здоровье нет причин, но в ее глазах тревога, и понятно, что дело не процессах анабиоза.
Близиться час вашего пробуждения.
Я то же беспокоюсь за тебя, за вас всех, потому и пишу эти строки, дублируя информацию, регулярно отсылаемую автоматическими станциями вслед «Тандему».
Использую служебное положение в личных целях.
До связи, сын.
* * *
Запись третья.
Кристаллопривод принял очередной диск, но на этот раз сфера виртуального монитора некоторое время оставалась пустой, изображение отсутствовало, был слышен только голос адмирала Лозина:
– Андрей, сегодня у меня нет времени диктовать очередное послание к тебе. События начинают разворачиваться стремительно. Мне неведомо, что произойдет с нами в ближайшее время. Поэтому я поступлю проще: мой ИПАМ будет фиксировать все, что я вижу и думаю, а затем отправит информацию вслед «Тандему»...
Голос адмирала смолк, в объеме голографического монитора внезапно появилось изображение, снабженное поясняющей надписью:
Съемка с видеолокационной системы автоматического корабля– разведчика.
Дата начала записи: 12 сентября 2069 года 23 часа 5 минут.
...
Огромная сфера, покрытая темной броней, выглядела как серое, размытое пятнышко, застывшее на фоне звезд.
Включение системы локации.
Оптическое умножение.
Пятнышко рванулось навстречу, стремительно превращаясь в огромную гладкую сферу, на внешней обшивки которой не было заметно ни единой надстройки.
Семидесяти пяти километровый шар двигался по инерции; войдя в поле тяготения Плутона, он немного изменил курс, в полном соответствии с законами небесной механики. Если бы не идеальная геометрическая форма и химический состав наружного слоя, то пришельца можно было принять за крупный астероид.
