Текст книги "Иной разум. Тетралогия"
Автор книги: Андрей Ливадный
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 69 страниц)
От торцов чужеродного корабля вниз били две струи белесого вещества, которое, соприкоснувшись с почвой, тут же начинало растекаться мутным клубящимся облаком.
– Скафандры есть?! – Резко спросил Иван, машинально подавшись назад от амбразуры.
– Только три, командир. – Встревожено ответил старшина.
– Так, – Лозин обернулся. – Всем надеть дыхательные маски. Включить антибактериологические фильтры. Обработать друг друга спрееем. – Он нашел взглядом танкистов и добавил: – Старшина, выдай им скафандры, только в темпе!
Булганин кивнул, указывая растерявшимся танкистам на смежное помещение, где было сложено подготовленное к марш-броску имущество взвода.
Пока лейтенант отдавал распоряжения, белесое облако начало накрывать передовые траншеи, расположенные чуть ниже по склону пологой песчаной возвышенности. Заметив, что Долматов уже натянул маску с дыхательным аппаратом и обработал открытые участки кожи специальным составом из баллончика, входящего в состав экипировки космического десанта, Лозин жестом указал ему на Биша, который, сотрясаясь всем телом, лежал в углу на холодном бетонном полу.
– Принеси сюда третий скафандр.
– Для него?
– Да. Без разговоров. Живее.
Проводив взглядом Андрея, Лозин натянул на лицо дыхательную маску. Рядом уже стоял Багиров с баллончиком наготове. Спрей, специально разработанный в химлабораториях ВКС, покрывал незащищенные экипировкой участки кожи, образуя непроницаемую эластичную пленку, предохраняющую от химических ожогов и препятствующую контакту с микроорганизмами.
Процедура обработки не заняла много времени, но, обернувшись, Иван увидел, что Долматов уже исполнил его приказ, и в данный момент герметизирует скафандр, включив для Биша свободную подачу кислорода.
Непонятное белесое вещество, клубясь, начало понемногу вползать в узкую щель амбразуры и лейтенант, понимая, что стремительные, непредсказуемые события в данный момент развиваются по сценарию пришельцев, глухо произнес из-под дыхательной маски:
– Без паники. – Объяснять бойцам об уникальных свойствах микромашин, которые обращались вместе с кровью в их организмах, сейчас не было времени, поэтому он ограничился коротким предупреждением: – Соблюдать максимальную осторожность. Дыхательные маски не снимать без моего приказа. Нам эта дрянь не повредит.
Неизвестно насколько его уверенность передалась остальным, но никто не дрогнул при виде вползающей в щель белесой, похожей на туман субстанции.
В бункер вернулся старшина.
– Успели, слава богу. – Отрапортовал он, имея в виду экипировку танкистов.
– Молодец. – Скупо похвалил его Иван. – Рассредоточь людей в укрытиях. – Распорядился он. – Со мной остается Долматов. Возможно, что Чужие после химической атаки захотят проверить систему укреплений. Если они высадятся и начнут прочесывание, разрешаю открывать огонь по выбору, без предварительного сигнала. Одно условие: бить с короткой дистанции, патроны экономить, чаще менять позиции.
– Может, попытаемся уйти, пока у них ограничена видимость? – Предложил старшина.
– С людьми в скафандрах далеко не уйдем. – Ответил ему Лозин и подытожил: – Все, по местам!
* * *
Белесый туман, накрывший укрепления, рассеялся в течение десяти-пятнадцати минут.
Иван, встав сбоку от амбразуры, наблюдал, как молодая клейкая листва на уцелевшем во время пожара кустарнике прямо на глазах теряет свой зеленый цвет, скручивается, рассыпаясь в прах, и падает на посеревшую подстилку мертвого мха, словно все живое в радиусе нескольких сот метров внезапно превратилось в пепел, утратив не только способность к жизни, но и структурные связи…
Значит, эта дрянь разрушает органические молекулы…– Мысленно предположил лейтенант, вспомнив, что отделяемые модули колониального транспорта «Россия» так же были снабжены специальными распылителями, снаряженными химическим веществом, которое предназначалось для разрушения чуждой органики в зоне предполагаемой посадки.
Не факт, что их средства идентичны нашим…– подумалось ему. Если Ивану не изменяла память, то разработанные земными учеными агрессивные соединения были опасны лишь в течение короткого промежутка времени, от пяти до десяти минут, затем они вступали в реакцию с другими активными химическими элементами окружающей среды, теряя при этом свои губительные свойства.
Предугадать состав и потенциальную "живучесть" использованной Чужими белесой взвеси он не мог, но и выводить людей из укреплений, как советовал старшина, казалось ему слишком рискованным шагом. До спасительного леса метров триста открытого пространства, за которым без сомнения пристально следят приборы чужих кораблей.
– Никому не высовываться из укрытий. – Еще раз напомнил он по связи. – Следить за подступами… Степан, что у нас с боезапасом? Есть хоть один РПК? – Обратился он к старшине.
– Нет, командир, – раздался в коммуникаторе ответ Булганина. – Только стрелковое оружие. На каждый автомат по два магазина и по три гранаты для подствольников, – две осколочные и по одной кумулятивной.
На пять минут нормального боя…– С досадой подумал Иван, а вслух спросил:
– Как самочувствие?
– Пока нормально. Дышим.
– Добро. Следи за обстановкой.
Прислушиваясь к ощущениям собственного организма, Иван не чувствовал недомогания, тревожных докладов не поступало, значит принятое решение, – ждать, не проявляя своего присутствия, – являлось верным.
Он хотел одного – сберечь людей. Пока что у Лозина были все основания полагать, что Чужие ограничатся химической атакой и, выждав какое-то время, улетят.
Пока он общался со старшиной, белесый туман окончательно рассеялся. Легкий ветерок поднимал теперь лишь мелкие облачка праха, который стелился вдоль земли, будто нереальная, серая поземка.
Долматов снял мягкую заглушку со снайперской оптики, и осторожно, не подходя к выщербленной по краям амбразуре, повел стволом оружия, осматривая дальние подступы…
…Огромный подковообразный корабль, завершив химическую атаку, неторопливо разворачивался над лесом, два других, размерами поменьше, по-прежнему висели в полутора километрах от укреплений, над старой дорогой.
Напряженное ожидание затягивалось. Иван пытался предугадать, что именно задумали пришельцы, но самые скверные предположения лейтенанта на поверку оказались лишь слабым призраком грядущих событий…
…Два инопланетных корабля вдруг плавно начали движение, скользя параллельно дороге и одновременно набирая высоту.
Уходят?…
Долматов, наблюдавший за действиями пришельцев через снайперскую оптику, тронул командира за плечо, привлекая его внимание.
– Ну?
Андрей молча указал на приближающиеся корабли, предлагая командиру самому взглянуть на них.
Лозин кивнул, включая цифровые видеокамеры своего шлема, которые эффективно работали на дистанции до одного километра.
При всем самообладании, картинка, спроецированная на забрало, заставила Ивана непроизвольно вздрогнуть. Он уже не раз сталкивался с подобным типом черных кораблей, и потому взгляд лейтенанта мгновенно различил броские, нехарактерные детали в их внешнем строении, которые ранее сливались с общим фоном причудливых конструкций из-за дальности расстояния: оба чужеродных корабля оказались густо обвешаны стокилограммовыми авиабомбами, явно человеческогопроизводства. Смертоносные боеприпасы были закреплены под их днищами посредством примитивных, похожих на клешни захватов…
…Он едва успел отпрянуть от амбразуры, выдохнув в коммуникатор короткий приказ-предупреждение, когда в небесах послышался короткий, характерный вой, и земля содрогнулась, вздымаясь черно-оранжевыми столбами разрывов.
От потолка посыпалась мелкая бетонная крошка, смешанная с едкой белесой пылью, следом ударил неистовый, адский грохот, стены, пол под ногами вдруг заходили ходуном, будто при землетрясении, а пустые давно заброшенные, глубинные помещения бункеров тут же отозвались тяжким эхом, словно земля застонала, издавая утробный гул…
Иван, машинально присев, посмотрел вверх и увидел что по потолку змеиться широкая трещина, в которой видны загнутые концы не выдержавших напряжения прутьев стальной арматуры. Оттуда щедро струился песок, образуя на полу растущие конические горки.
– Всем доложить о состоянии! – Хрипло приказал он.
Через минуту выяснилось, что от бомбежки в основном пострадала система укреплений. Лишь двое бойцов получили контузии, а вот надежность бункера вызывала сильные сомнения. Что-то продолжало рушиться в его глубинах, – нижние этажи укреплений, были давно подтоплены, и вот теперь, в результате удара, весь комплекс, внезапно начал претерпевать критические деформации, медленно проседая под собственным весом в незримые, промытые грунтовыми водами пустоты. По стенам с громким треском пробегали все новые трещины, пол под ногами продолжал вибрировать, хотя взрывы на поверхности прекратились.
– Всем наверх! – не найдя иного приемлемого решения приказал Лозин. – Рассредоточиться и укрыться в наружных ходах сообщения!…
* * *
Первым в полузасыпанную траншею, соединявшую два железобетонных укрепления, выбрался Долматов и тут же, обернувшись к лейтенанту, произнес:
– Хреново их учили обращаться с нашим оружием!
Иван в первый момент не понял, отчего в голосе Андрея звучат нотки мстительного удовлетворения, но, взглянув в указанном направлении, увидел, что один из черных кораблей лежит, перевернувшись набок, метрах в двухстах от их позиций.
Он сбросил бомбы, двигаясь на малой высоте и, естественно, не избежал удара мощной взрывной волны, да и разлет осколков похоже, внес свою роковую лепту в плачевный исход неумелого бомбометания: в корпусе чужеродного аппарата зияли внушительные дыры, откуда истекал густой черный дым, словно внутри горели автомобильные покрышки…
Мысленно списав его со счетов, Лозин оглянулся, и увидел, что второй корабль Чужих, ненормально кренясь на один борт, идет обратным курсом. Его захваты все еще удерживали бомбы, и было ясно, – не смотря ни на что, он сейчас сбросит их…
– Ложись! – Выкрикнул Иван, падая на дно бетонированного хода сообщения.
Спустя несколько мгновений мощнейший удар потряс окрестности. Бомбы легли густо, но неточно, усеяв столбами разрывов весь северный склон возвышенности, однако при таком количестве сброшенных боеприпасов промах в сотню метров уже не имел решающего значения: сумерки на мгновенье превратились в день, а затем свет померк, когда тонны земли вдруг поднялись в воздух, на мгновенье повисли в нем, и со стоном рухнули назад…
Обжигающий удар взрывной волны тяжкой судорогой прокатился по окрестностям, рваные осколки авиабомб крошили бетон обнажившихся из-под осевшей земли укреплений, уходя на излет с изматывающим душу воем. Лозина, который успел ничком упасть на дно траншеи, подкинуло вверх, ударив спиной обо что-то твердое, и он задохнулся от боли, не ощущая того, как тело безвольно скользит по дымящемуся оползню, скатываясь назад, в полузасыпанный ход сообщения.
В такие секунды контуженый разум избирательно выхватывает фрагменты реальности, навек запечатляя их в памяти…
…Иван не потерял сознания от оглушающего удара, и его помутившийся взгляд продолжал следить за сбросившим бомбы чужим кораблем, который по инерции следовал прежним курсом – казалось, что освободившись от своего смертоносного груза, тот остался невредим, но прошла секунда, другая и в наступившей вдруг ватной тишине чужеродный корабль внезапно начал разваливаться на отдельные фрагменты, которые падали в лес, с глухими ударами подламывая попадающиеся на пути деревья…
Все происходящее плохо укладывалось в помутившемся, контуженом рассудке, – глядя как распадается на куски легковесный, хрупкий корабль Иван не мог понять: сами ли Чужие совершили непоправимую для себя ошибку, не соизмерив мощь человеческих средств взаимного истребления с конструкцией собственных кораблей, или их "надоумил" кто-то из согласившихся на сотрудничество людей?!…
Впрочем, сейчас это было неважно…
Связь…– Эта мысль настойчиво, глухо билась в ритме пульса, отдаваясь в висках ноющей болью.
Лейтенант сел, с трудом выбравшись из-под осыпавшейся на него горячей супеси. Рядом, откапывая скафандр с Бишем, работал саперной лопаткой Долматов, бруствер траншеи дымился, серое небо застилали сизые, причудливо свитые ветром дымные полосы…
Коммуникатор, встроенный в боевой шлем, работал постоянно, но на несущей частоте сейчас слышалось лишь приглушенное потрескивание статики.
– Старшина?… – С трудом выговорил Иван, отряхивая песок с автомата.
– На связи… – После долгой паузы пришел, наконец, ответ Булганина.
– Потери?
– Хорина убило. Наповал.
Лозин не помнил такой фамилии в списке своего взвода и понял, что речь идет об одном из танкистов, возможно том самом, который пол часа назад рассказывал о гибели дивизии.
– Перегруппируй людей.
* * *
Пока бойцы рассредотачивались, занимая новые позиции в уцелевших при бомбежке отрезках ходов сообщения, которые теперь превратились в изолированные друг от друга укрытия, Иван не выпускал из поля зрения третий, наиболее крупный корабль пришельцев. Исполинская слоистая "подкова" все это время находилась на почтительном удалении от эпицентра событий, но сейчас, избежав пагубных последствий неумелого бомбометания, корабль Чужих вновь приблизился и начал снижаться, совершая непонятные маневры над просекой, которая была слишком узка, для его габаритов.
Совершить благополучную посадку он не мог, и лейтенант, в ожидании докладов, перевел взгляд на окружающее их позицию пространство.
Местность вокруг изменилась до полной неузнаваемости. Перепаханная взрывами прогалина окончательно утратила привычный контур покатой возвышенности, теперь она представляла собой изуродованную воронками, нивелированную общим оседанием почвы площадь, над которой торчали выступившие из-под земли железобетонные конструкции. Лес вокруг пострадал не в меньшей степени: большинство пограничных деревьев с корнем выворотило взрывной волной, повалив по радиусу окружности, в нескольких местах из чащобы валил жирный дым, – это горели фрагменты двух чуждых кораблей, бомбивших укрепления…
Взгляд Ивана обежал окрестности и вновь вернулся к подковообразному исполину, который неподвижно завис над дорогой всего в пятистах метрах от передовых траншей, покачиваясь на высоте древесных крон.
Глядя на чужеродный корабль, Лозин испытывал странное ощущение холодного, созерцательного равнодушия. Он не знал, виной тому контузия, или натянутые до предела нервы направляли мысль в определенное русло, но впервые он смотрел на порождение иного разума, не задыхаясь от ненависти, а спокойно, даже взвешенно, будто бомбовые удары вышибли из рассудка все чувства…
Людей и Чужих разделяла неодолимая пропасть. Они разнились настолько, что трудно было даже вообразить точку соприкосновения. Их логика не поддавалась осмыслению, и отгремевшая бомбардировка только усилила чувство злого недоумения, – они в буквальном смысле утюжили Землю, не считаясь ни с людскими жертвами, ни со своими потерями, будто над ними довлел непонятный Ивану психоз…
Так могли действовать существа, у которых есть веские причины ненавидеть человечество, но земная цивилизация едва перешагнула порог ближнего космоса и попросту не успела перейти дорогу никакой иной расе.
Все это не находило разумного объяснения. Даже если принять к рассмотрению особенности строения чужих кораблей, то они с вопиющей очевидностью указывали на совершенно иную природную среду и условия обитания, которые сформировали техническую мысль чуждых существ.
Что им было нужно? Какова конечная цель их действий?
Тотальное уничтожение людей, как вида, имело смысл лишь в одном случае, – если Чужие хотели колонизировать Землю, уничтожив разумных обитателей планеты, но сохранить ее природу. Однако Иван сильно сомневался в том, что биосфера Земли подходит чуждым существам. В случае победы над людьми они будут вынуждены коренным образом видоизменять природу завоеванной планеты, и простое сопоставление необходимых для этого усилий с термином "целесообразность" порождало у лейтенанта ощущение нонсенса.
Либо он грубо заблуждался в своих интуитивных оценках, либо…
Мысль оборвалась, будто ее отсекли ножом.
Иван до последнего момента надеялся, что им удастся избежать открытого боестолкновения, – до восхода солнца оставалось несколько часов и, не смотря на "белые ночи", лейтенант рассчитывал, что под серым покровом сумерек он сможет вывести взвод с развороченных позиций, но все надежды в один миг обернулись тщетой, когда от зависшего над просекой корабля вниз внезапно посыпались фигуры Чужих.
Их было не меньше сотни; появляясь из открывшихся в днище исполинского корабля отверстий, они соскальзывали на дорогу по тонким, едва приметным нитям, издали похожим на паутину, и тут же разбегались в разные стороны, прячась за поваленными взрывной волной деревьями.
Ощущение созерцательности исчезло в один миг, разом нахлынули, вернулись утраченные было чувства, словно голову окатило жаром…
Чтобы не потерять общего видения ситуации Иван не стал включать увеличение, – разглядывать экипировку или анатомию Чужих он не собирался, – в такие секунды главное морально не спасовать перед подавляющим численными превосходством врага, проявить выдержку, ударить наверняка, и нанести максимальный урон, используя фактор внезапности.
Прошло несколько минут томительного, напряженного ожидания, прежде чем стало ясно, что Чужие не ожидают серьезного противодействия со стороны перепаханных бомбежкой укреплений.
Темный вал, состоящий из сотни инородных фигур, спокойно, организованно сформировался под днищем высадившего их корабля, и ксеноморфы двинулись вперед, медленно накатываясь на развороченные укрепления, словно жуткая приливная волна.
Иван замер, в болезненном ожидании преждевременного выстрела, но, перепаханные воронками траншеи молчали, будто там не было никого живого…
Он посмотрел на жуткую волну приближающихся фигур, и дальномер послушно выдал на проекционное забрало боевого шлема цифровое значение дистанции:
Четыреста метров…
Триста пятьдесят…
Триста…
Позиции взвода молчали…
Вот когда дали свои рациональные всходы изнурительные марш броски, ночевки под открытым небом, сотни часов боевого слаживанияотделений, превратившие группу бойцов в единый организм, со стальными нервами, общим рассудком и несгибаемой волей…
Они ждали, буквально исполняя приказ командира: бить только наверняка…
Двести метров…
Уже невооруженным глазом можно было различить отдельные фигуры Чужих…
Сто пятьдесят метров…
В этот миг запредельного напряжения, когда черно-сизая масса инородных тел подступила почти вплотную к передовым траншеям, лейтенант услышал, как за его спиной в разных местах раздались приглушенные хлопки выстрелов из подствольных гранатометов, и секунду спустя яркие сполохи разрывов ударили посреди боевых порядков Чужих, нанося чудовищный урон наступавшим в полный рост ксеноморфам.
Видимо логика этих существ начисто отвергала саму вероятность того, что после химической атаки и двух волн ковровой бомбардировки, среди полузасыпанных траншей может скрываться хладнокровный, способный к яростному и осмысленному сопротивлению противник.
Их тактика массированных ударов была слишком проста, прямолинейна, она годилась для уничтожения гражданского населения, но в столкновении с закаленными бойцами, прошедшими все круги ада локальных внутричеловеческих конфликтов, Чужим следовало остеречься подобного примитивизма…
…Первые разрывы еще не отгремели, когда хлопнул второй уже синхронный залп, и Иван приподнял голову, наблюдая последствия беглого огня.
Он увидел, как смерть плясала среди поредевших боевых порядков наступающих существ: разрывы осколочных гранат вспухали огненными бутонами, с силой отбрасывая в стороны уже мертвые, либо агонизирующие тела, атака явно захлебнулась, но…
Лейтенант машинально взглянул на подковообразный корабль и увидел, как из открытых люков вновь начал соскальзывать вниз нескончаемый поток чуждых существ, – их прибывало с каждой секундой, словно внутри огромного корабля скрывались тысячи особей иной расы.
В этот миг Иван впервые почувствовал, что теряет самообладание.
Казалось, – настал их последний бой, копошащаяся впереди масса попросту неисчислима, и у людей элементарно не хватит патронов, чтобы уничтожить хотя бы половину высадившихся…
Отчаяние на миг цепко впилось в разум, но реальность завязавшегося боя столь же мгновенно уничтожила все чувства, – Лозин слишком высоко поднял голову, и тот час по песчаному, покрытому прахом погибшей растительности брустверу взметнулась цепочка султанчиков, будто по нему резанула автоматная очередь.
Он машинально отпрянул назад и вдруг увидел, что это было на самом деле: в маленькой конической воронке на уровне глаз лежал длинный острый шип, совсем не похожий на пулю, но явно аналогичный по предназначению.
– Не высовываться! Огонь выше! Целиться по кораблю! – Лейтенант на одном дыхании отдал эти команды, мгновенно сопоставив уже известную ему прочность корпусов черных кораблей, и тип боеприпасов для подствольных гранатометов, оставшийся у его бойцов.
Это был единственный шанс изменить баланс сил, и он не ошибся: бойцы правильно истолковали приказ командира, они видели то же что и он, мыслили в унисон с лейтенантом, и последний залп подствольных гранатометов послал по баллистической траектории восемь кумулятивных гранат, семь из которых попали по чужому кораблю, озарив его слоистую обшивку неяркими сполохами.
Иван не мог видеть точные места попаданий, но он зналпринцип действия кумулятивного заряда, и мог представить, как струя пламени прожигает обшивку подковообразной громады, создавая внутри гипотетических отсеков температуру до тысячи градусов по шкале Цельсия…
Словно в ответ на его наитие изнутри слоистой громады внезапно взметнулось несколько фонтанов чадного пламени, лишний раз подтверждая, что корабли Чужих в силу каких-то особенностей состоят из полимерных материалов и органики; возможно, их защита была изначально ориентирована на неизвестные людям типы энергетического оружия, но это являлось явным минусом в условиях Земли…
* * *
Первая атака Чужих захлебнулась на подступах к траншеям, но вторая волна высадившихся существ, уже не повторила тактической ошибки своих предшественников, тем более, что отступать им было по сути некуда, – за их спинами полыхал базовый корабль, извергая в небеса ревущие столбы пламени. Оставалось лишь гадать, каким образом ему удается держаться в воздухе, но на это у людей не было ни времени, ни сил…
Ситуация менялась с каждой секундой: из объятого пламенем корабля больше не соскальзывали фигурки Чужих, но те, кто успел высадиться, объединившись с отступившими остатками первой волны, вдруг ринулись в атаку, накатываясь на развороченные бомбовыми ударами укрепления уже не сплошным темным валом, а отдельными группами, которые перебегали от укрытия к укрытию, ведя попеременный огонь по позициям людей…
В момент первой атаки Иван успел отчетливо разглядеть, что в руках наступавших не было никакого оружия, однако, не взирая на это, земля вокруг дыбилась сотнями султанчиков, в воздухе стоял непрекращающийся высокочастотный свист, острые пятисантиметровые шипы вонзались в обнажившиеся стены железобетонных конструкций, вокруг вновь воцарился кромешный ад, где подавляющее превосходство мгновенно перешло на сторону Чужих…
Еще немного и горстку людей просто сомнут…
С дальних позиций ударили скупые, экономные автоматные очереди, но, пригнувшись за бруствером, Иван не мог определить, как далеко продвинулся противник, он лишь понимал, что они с Долматовым оказались на острие клиновидной позиции, и их легко могут обойти с флангов.
– Прикрой! – Крикнул он Андрею, резко выпрямляясь.
Он приподнялся всего на миг, чтобы оценить расстояние до атакующих, но и этого краткого промежутка времени хватило, чтобы несколько шипов вонзилось в опущенное забрало компьютеризованного шлема, покрыв его густой сеткой трещин.
Они были уже совсем близко, метрах в сорока, и лейтенант одной рукой отстегивая забрало, в котором застряло четыре шипа, другой выхватил из подсумка разгрузки ручную гранату и, не вставая, метнул ее за перепаханный бруствер.
Взрыв…
Мгновенный рывок, длинная очередь, падающие навзничь тела Чужих, свист, глухие болезненные удары в бронежилет, – все это слилось в единое ощущение гуляющей рядом с тобой смерти, ее горячее дыхание, казалось, обжигает незащищенное лицо, нервы уже порвались, и тело отделилось от разума, – он вел непрерывный огонь, давая остальным бойцам взвода возможность поднять головы, увидеть врага…
С расположенных за спиной позиций дружно ударили автоматы, и лейтенант резко пригнулся, – смерть все же разминулась с ним и от этого хотелось заорать, но из пересохшего горла рвался лишь хрип…
Рядом внезапно возникла фигура Долматова, – он пятился задом, непрерывно стреляя вглубь хода сообщения, – значит Чужие уже там, они все-таки обошли фланги и дело идет к рукопашной схватке…
Пользуясь секундой передышки Лозин перезарядил "Шторм", оглянулся, и как оказалось – вовремя: справа от него в ход сообщения уже прыгали фигуры Чужих, и автомат в руках лейтенанта вновь захлебнулся длинной очередью. Теперь он и Долматов стояли спина к спине, стреляя в противоположных направлениях, а поверх их голов летели ослепительные росчерки трассирующих пуль, вновь гулко ударило несколько гранатных разрывов, потом над развороченными укреплениями раздался долгий, иссушающий разум крик смертельно раненого человека, и вдруг оглушающий, ни с чем не сравнимый грохот судорогой прокатился по окрестностям…
Иван уже неадекватно воспринимал реальность. Ковер стреляных гильз покрывал дно траншеи, ноги тонули в нем по самые щиколотки, напротив, у изгиба хода сообщения громоздилась баррикада из мертвых, изрешеченных пулями тел Чужих, а вокруг на несколько мгновений вдруг воцарилась ватная, тишина.
Он обернулся, ощущая себя так, словно только что выпил бутылку водки, – оглушенный разум не мог собрать воедино целостную картину окружающего, он воспринимал лишь отдельные ее фрагменты, словно бесконечную вереницу застывших стоп-кадров…
Остро пахло гарью.
Запах пробивался даже сквозь фильтры дыхательной маски, и Иван, подняв голову, понял – почему. Дыхательный аппарат съехал набок, одно крепление было перебито, по щеке щекотливыми каплями струилась кровь из скользящего пореза, а источником зловонного дыма был внушительный обломок чужого корабля, который лежал метрах в десяти от полузасыпанной траншеи.
Огромная, слоистая "подкова" взорвалась, и этот, поколебавший окрестности удар заставил обе стороны на миг оцепенеть, прекратив огонь.
Чужие, которых оставалось не менее пяти десятков, внезапно оказались в невыгодном, уязвимом положении – сзади полыхали обломки их корабля, а с фронта вновь ударили автоматы, но они не дрогнули, будто такие чувства как "обреченность" или "страх" являлись для них несущественными.
Они с маниакальным упорством вновь полезли вперед, но в этой последней схватке численное превосходство уже утратило свою роль, – люди расстреливали последние патроны из скудного боезапаса, но оставшиеся в живых бойцы уже перешагнули грань рассудка, – невозможно сохранить здравую осторожность, когда отбрасываешь в сторону пустой автомат и нагибаешься на телом мертвого друга, чтобы взять из холодеющих пальцев наполовину разряженный "Шторм"…
…Иван, перепрыгнув через завал чужих тел, выскочил из траншеи и оказался между полыхающим обломком чужого корабля и последней группой атакующих. Они не видели его, и Лозин одну за другой швырнул две ручные гранаты, тут же упав, чтобы не попасть под шальной осколок.
Впереди громыхнул сдвоенный взрыв, и, подняв голову, лейтенант увидел, как по оглушенным ксеноморфам в упор бьют из автоматов уцелевшие в схватке бойцы. Они поднялись из траншей словно призраки, а Чужие совершенно потеряли ориентацию, – очереди опрокидывали их на землю, сопротивление было сломлено, и бой, только что суливший им победу внезапно обернулся полным поражением…
Гранаты, имевшиеся только у лейтенанта, и кинжальный перекрестный огонь сделали свое дело – десяток ксеноморфов, уцелевших под пулями и осколками все же не выдержали, побежали назад, но их догоняли посланные вслед очереди, пока последний не ткнулся лицом в горячий, смешанный с пеплом песок…
…
Багряное солнце еще не проклюнулось над далекой линией горизонта, но вокруг уже стало светлее.
В воздухе плавали сизые сгустки дыма, и Иван, лежа на прогорклой земле еще не понимая, что они победили…
Осознание вырванной неимоверной ценой победы придет позже, вместе с болью потерь, а сейчас он, пошатнувшись, встал, потом машинально посмотрел на индикатор зарядов, который указывал, что в последнем магазине "шторма" осталось всего восемь патронов, обернулся, и вдруг увидел старшину, который с окаменевшим лицом застыл над мертвым, облаченным в изодранный скафандр телом…
Его дыхательная маска была снята, губы Степана беззвучно шевелились, и по выражению лица Булганина становилось ясно, что это не немая молитва, а беззвучные слова страшной клятвы, которые идут из глубин души…
Сзади подошел Долматов. Автоматическая снайперская винтовка была заброшена за спину, а на руках он держал скафандр, куда перед боем поместили дрожащее тело Биша.
– Умер… – обессилено садясь на землю, произнес Андрей. – Умер он, командир…
Глава 6.
Опушка лесного массива, неподалеку от разрушенных укреплений. Ранее утро…
Изможденные боем, они похоронили тела четверых погибших, и только отдав последний долг товарищам, собрались на опушке леса, где не так пахло гарью от горящих обломков чужих кораблей.
Семь человек, выстоявших против целого сонмища. В их глазах не было ни капли от пережитого ужаса лишь немая скорбь.
– Что дальше, командир? – Спросил старшина, присаживаясь на мягкую прохладную подстилку лесного мха. – Самое время уходить, верно?
Лозин кивнул.
– Нужно отремонтировать два скафандра. – Произнес он.
– Зачем? – Вскинул голову старшина.
– Загерметизируем в них тела двух Чужих. – Ответил лейтенант. – Нас атаковала совершенно иная форма. Я не сталкивался с подобным.
– Ты хочешь сказать, что мы понесем на себе эту дрянь?
– Да, понесем. Так нужно, Степан. Двух Чужих и мертвого Биша. Их необходимо доставить в лабораторию для исследования.
– У нас осталось по десятку патронов на человека. – Сумрачно напомнил Булганин.
– Я знаю. Выполняй приказ. Отремонтируй скафандры и постарайся восстановить не только их герметичность, но и систему терморегуляции. Они должны работать как морозильники.
