Текст книги "Иной разум. Тетралогия"

Автор книги: Андрей Ливадный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 69 страниц)

Все невольно привстали, мгновенно заняв позиции для стрельбы.

Мир изменился в одну секунду, – только что он переставлялся клубком вопросов и противоречий, но стоило командиру предостерегающе вскинуть руку, как на первый план вышли совсем иные мысли и чувства. Мгновенное напряжение нервов до предела обострило восприятие, и Постышев вдруг услышал тихое, вкрадчивое поскрипывание. Словно под монотонным шелестом дождя кто-то легкий и гибкий осторожно ступал по хрупким ветвям давно погибших деревьев.

Издали снова пришел долгий, утробный стон.

Лихорадочные, обрывочные мысли метались в рассудке, будто пули в изматывающем визгливом рикошете.

Что-то приближалось к ним: шелест и поскрипывание становились все более громкими, явственными... Первое столкновение. Вряд ли по кронам черных растений пробирается разумный ксенобианин, скорее это их бойцовские особи, которых чужие выращивали как скот, вкладывая в их головы лишь ненависть к людям да инстинктивные навыки убийства.

Антон не думал, что его реакция на неожиданную опасность будет такой острой. Он едва сдерживал себя от порывистого, идущего изнутри желания сжать сенсорную гашетку, так чтобы от боли заныл палец, и пули с сиплым ритмичными выдохом хлестнули по зарослям, срубая черные ветки, словно это был не окаменевший лес, а его собственный черный страх рос вокруг, протягивая к нему корявые руки кошмарных предчувствий...

Наверное, остальные испытывали в этот момент схожие чувства. Постышев не видел лиц товарищей, но ощущал, как растет невыносимое напряжение, которое вот-вот должно было разрядиться в короткой смертельной схватке с врагом.

– Не стрелять... – Пришел внезапный приказ Ван Хеллена.

Вряд ли они слышали командира.

– Опустить стволы! – Рявкнул Доминик.

Первым, вздрогнув, отреагировал Лозин. Он не опустил короткий автомат, но оглянулся, через плечо покосившись на Ван Хеллена.

В этот момент над кроной ближайшего ксенобианского дерева появился паукообразный силуэт. Антон резко довернул ствол и...

Кто-то толкнул его в плечо, сбивая прицел, короткая очередь рубанула по ветвям, у Постышева помутилось в глазах, словно голова внезапно наполнилась горячей ритмично булькающей кровью, он даже ощутил на губах ее солоноватый вкус, затем в размытый фокус зрения попало лицо командира. Он что-то орал, но Антон видел лишь движение его губ.

Шум в ушах постепенно начал отпускать.

Покачнувшись, он встал с колена, и растерянно огляделся, опустив автомат.

Где враг? Что произошло?

Он как будто вынырнул из черного омута мгновенного беспамятства, вбирая взглядом странную картину: по поляне, огибая воронку со стоячей водой, прихрамывая, полз паукообразный механизм. Он передвигался на четырех суставчатых лапах, транспортируя на покатой спине двух собратьев, меньших по размерам и отличающихся по конструкции.

Глядя на комично прихрамывающую машину, Антон вдруг бессильно сел на поваленный ствол черного дерева и расхохотался, громко, безудержно...

Ван Хеллен присел на корточки, положил руку на плечо Постышева.

Взгляд Антона окончательно прояснился, гул в ушах сменился на звенящую тишину, в которой отчетливо слышался собственный хриплый смех, похожий на карканье воронов, живущих в оранжерее родного сектора...

– Это ремонтный механизм. – Дошел до сознания голос командира. – Обыкновенный ремонтный механизм.

– Да, я вижу. – Подавив истеричный смех, ответил Антон. Ему вдруг стало стыдно, но Ван Хеллен даже не думал порицать подчиненного за нервный срыв. Вместо суровой отповеди Постышев неожиданно поймал взгляд безмерно уставшего от жизни человека, который смотрел на него с отеческой заботой.

– Ничего... – Ван Хеллен потрепал его по плечу. – Я то же смеялся... и даже плакал. Эти проклятые просторы способны свести с ума кого угодно. Ты научишься. – Он обернулся. – Вы все научитесь. Здесь взрослеют за несколько дней. – Он встал и, посмотрев вслед карабкающемуся по черному узловатому стволу механизму, добавил уже сухим назидательным тоном:

– Машины желательно не трогать. По большинству они безвредны, могут разве что напугать своим внезапным появлением.

– Каждый должен заслужить свое право на существование. – Внезапно отозвался Курт. – Разве это не закон?

– Закон. – Соглашаясь, кивнул Доминик. – Я не точно высказался. Кибермеханизмы, живущие в смежном секторе не просто безвредны, – они полезны. Без них ты бы сейчас не стоял с открытым забралом гермошлема. После Внешней Атаки смежный сектор был лишен воздуха. Кто, по-твоему, занимался восстановлением пробитых стен Мира?

– Они? – Искренне удивился Зигель.

– А кто же еще? – Губы Ван Хеллена тронула привычная усмешка. – Люди и чужие приходят сюда исключительно ради взаимного истребления. Никогда ни одна ремонтная бригада не занималась восстановлением смежных территорий.

Пока он говорил, механизм успел скрыться из вида, исчезнув в зарослях на противоположном краю поляны, но ситуация, возникшая по его вине, не прошла бесследно для четверых людей.

Они стали ближе друг другу. Исчезла отчужденность, первое совместно пройденное испытание невольно сблизило их. Антон понял это, встретившись взглядом с Андреем. В период подготовки они не очень-то ладили друг с другом, и он ожидал встретить насмешку или осуждение, но нет, опять ошибся – Лозин лишь подмигнул ему, без тени иронии.

– Все привал окончен. Проверяем снаряжение и двигаемся дальше. – Уже обычным безапелляционным тоном приказал Доминик.

* * *

Час спустя группа Ван Хеллена вышла с узкой тропы на широкую просеку.

Чужой лес терял непроходимость чащобы, где один узловатый ствол плотно перекручивался с другим, не давая возможности сойти с прорезанного лазерным лучом прохода.

Перед людьми открылось нечто, подобное горизонту: пол сектора имел очевидный уклон, открывая взгляду туманную перспективу.

Доминик жестом остановил бойцов, приказав им рассредоточится, а сам присел за ствол поваленного поперек тропы дерева, опуская проекционное забрало своего гермошлема.

В скафандре Ван Хеллена работали не только системы жизнеобеспечения, но и встроенный набор сканеров, что позволяло командиру группы исследовать обширную площадь, не обнаруживая себя.

Постышев внимательно наблюдал за командиром. Вся экипировка разведывательных групп имела черно-серый камуфляж, и фигура Доминика сливалась с узловатыми ветвями поваленного ксенобианского растения, превращаясь в смутный, едва различимый контур. Командир медленно поворачивал голову, просматривая на проекционном забрале шлема отсканированные участки лежащего впереди склона.

Закончив осмотр, он вышел на связь:

– Никому не шевелиться. Впереди все чисто, но для верности нужно выждать. Патрули ксенобиан обычно прочесывают эту зону. Внимательно наблюдайте за склоном, а я, пока есть время, расскажу историю данного места. Сейчас по одному посмотрите вверх.

Антон приподнял голову.

Потолок смежного сектора здесь понижался, повторяя уклон, параллельной плоскости пола. Испарения, принимавшие над мертвым лесом вид серых пластов насыщенной влагой облачности, исчезли, дождь прекратился, и взгляду открывалась впечатляющая картина: приблизительно на высоте пятидесяти метров был виден решетчатый каркас. С потемневших металлических балок вниз свисали обрывки кабелей и причудливые потеки расплавленного, а затем застывшего пластика. В нескольких местах неведомая сила искорежила мощные несущие опоры; толстые балки были порваны и перекручены, словно их гнул и корежил обезумевший титан, вознамерившийся выйти за пределы Мира...

Судя по выпученным наружу, деформированным листам обшивки ему это удалось.

Постышеву стало не по себе, когда он увидел, что среди погнутых металлоконструкций застряло несколько вырванных с корнем ксенобианских деревьев. Какая сила смогла зашвырнуть их так высоко?

Словно угадав мысленный вопрос, на связь вышел командир:

– Все что вы видите впереди и наверху – последствия второй декомпрессии, произошедшей по вине людей.

– Как это случилось?... – Шепотом спросил Зигель.

Ван Хеллен покосился в его сторону. Забрало гермошлема Курта оказалось поднятым.

– Загерметизируй шлем.

На некоторое время в эфире воцарилась тишина, затем вновь раздался голос Доминика:

– Мне было пять лет, когда произошла Битва Машин. Я помню только холод, мрак и пугающую дрожь стен... казалось, что переборки не выдержат и начнут ломаться. – Ван Хеллен на минуту умолк сканируя горизонт, а затем продолжил:

– Позже, когда я повзрослел, моими наставниками оказались люди, принимавшие участие в той схватке. – Доминик не любил рассказывать о том, чего не видел собственными глазами, но сейчас ему захотелось сделать исключение. Он всегда считал, что Мир не подчиняется законам людей, а живет своей загадочной жизнью: разгадать суть процессов протекавших на огромных территориях, не мог ни один мудрец, и большинство явлений приходилось принимать как данность, но юношеская память Доминика сохранила случайно услышанные разговоры старшего поколения.

Возможно, они знали истину? – Невольно задумался Ван Хеллен, пересказывая сохранившиеся в памяти рассказы очевидцев.

В первую очередь это касалось годичного распределения ресурсов. Собственно, по словам немногих выживших после Внешней Атаки, люди и ксенобиане оказались надолго изолированы друг от друга, потерявшим герметичность смежным сектором, и поначалу смены периодов проходили практически незаметно, исчисляясь как даты, не более. Потом пришел так называемый «черный год» когда восстановленные предками системы жизнеобеспечения внезапно начали давать сбои. Автоматика, подающая энергию, тепло и воздух неожиданно стала испытывать дефицит ресурсов. Пытаясь разобраться в причинах происходящего, люди обратились к сохранившейся технической документации. Им удалось установить, что существует централизованная система распределения ресурсов, управляющий центр которой расположен на просторах смежного сектора, который после Внешней Атаки считался опасным для жизни, – там царил холод, вакуум и мрак.

Первая группа разведчиков, отправленная за пределы герметизированных помещений, принесла ошеломляющие вести: оказывается, смежный сектор был восстановлен, там снова появилась атмосфера и освещение. Им не удалось отыскать обозначенный на схемах центр управления – на подступах к нему среди мертвого черного леса протянулась линия недавно выстроенных укреплений.

Память о расе ксенобиан, обитавших в противоположной части Мира, получила внезапное и весьма болезненное подтверждение – оказывается, они не только пережили Внешнюю Атаку, но и размножились, первыми приступив к освоению смежного сектора.

Из полученной информации было нетрудно сделать очевидный вывод: сбой автоматики жизнеобеспечения произошел оттого, что чужие овладели глобальной системой управления, изменив баланс ресурсов в свою пользу.

Попытка вступить в переговоры не принесла результата, – вторая группа, отправленная в смежный сектор, была полностью уничтожена боевыми особями ксенобиан...

–...Во время первой схватки за компьютерный центр здесь применялось тяжелое оружие. – Продолжал рассказывать Ван Хеллен. – Когда мы отправимся дальше, то ниже по склону вы увидите линию укреплений, возведенную ксенобианами для защиты компьютерного центра. Чтобы прорвать оборону ксеноморфов, наши предки использовали движущиеся механизмы, оснащенные энергетическим оружием, поэтому первое столкновение с ксенобианами часто называют Войной Машин. Людям удалось прорвать линию обороны чужих, но разряды тяжелого оружия повредили свод сектора, куда с огромной скоростью устремился воздух. Это и называется декомпрессией. Воздушный поток имеет огромную разрушительную силу. По рассказам очевидцев он увлекал за собой все: людей, чужих, деревья, машины...

Антон, слушая командира, то и дело поглядывал вверх. Воображение, разбуженное рассказом Ван Хеллена рисовало лишь смутные, расплывчатые картины, – он ни разу не наблюдал воочию, как происходит декомпрессия отсеков, поэтому не мог представить мутных смерчей, которые, закручиваясь в неистовом порыве, вырывали из почвы деревья, поднимали вверх многотонные машины, взламывали опорные пункты ксенобиан, унося вместе с обломками крохотные фигурки чужих и людей... Он лишь понимал, что тут произошло нечто страшное, не поддающееся мгновенному осмыслению.

Доминик внезапно замолчал, оборвав свой рассказ.

Взгляды бойцов тот час же вернулись к пологому склону.

Там среди прореженных давней катастрофой зарослей черных деревьев двигались крохотные, едва различимые из-за дальности расстояния фигурки чужих.

– Не стрелять. Лежим тихо и ждем. Нужно выяснить периодичность патрулей и их состав.

Чужие приближались. Прошло несколько минут напряженного ожидания (время по хронометру засекал только Ван Хеллен) и патруль ксенобиан, состоящий из десяти бойцовских особей, вышел в зону прямой видимости, когда невооруженным глазом можно было с легкостью различить детали их анатомического строения и элементы экипировки.

Собственно, бойцовские особи чужих не носили ничего, подходившего под человеческий термин «одежда». Их тела покрывал неприятно поблескивающий коричневато-серый хитин. Руки и ноги казались тонкими, словно состояли не из плоти, а только из легких полых внутри костей; тела, прикрытые сегментированными пластинами природной брони, выглядели хрупкими, но внешние впечатления обманчивы, – на самом деле хитиновые экзоскелеты ксенобиан обладали высокой прочностью: отдельные фрагменты твердых покровов, растущие «внахлест», полностью закрывали жизненно важные органы, в то же время позволяя чужим изгибать свои тела самым невероятным образом...

Они подходили все ближе, и, не смотря на запрет командира, руки Постышева машинально изготовили оружие к стрельбе.

Взгляд холодел, но зрачки уже не расширялись от ужаса...

Еще ближе...

Вот уже видны тонкие расположенные вертикальными цепочками отверстия, идущие от плеч до середины торса, – это не что иное, как выходы дыхательных трубок, внутри которых заряжены тонкие, смоченные токсином иглы. Так называемые «бионические автоматы» – традиционное оружие ксенобианских бойцов. Тончайшие иглы, вылетая из дыхательных трубок со скоростью пули, легко пробивали оболочки скафандров, пронзали плоть, иногда в буквальном смысле «прошивая» человека навылет. Единственным средством защиты против игл являлись кевларовые бронежилеты. Токсин, которым смачивались заряды «биоников», не являлся смертельным для человека, но при нескольких попаданиях мог вызвать паралич, а в особо тяжелых случаях – отмирание пораженных тканей.

...

Поединок нервов. Он страшнее самого жаркого боя.

Ван Хеллен, сотни раз вступавший в схватки с ксенобианами, мог в этот момент поручиться лишь за самого себя. Он лежал под прикрытием черного ствола поваленного поперек тропы дерева, понимая, что если у кого-то из ребят не выдержат нервы, им придется туго... очень туго, учитывая неопытность бойцов группы... Собственно это будет равносильно провалу, потому что выстоять в бою против чужих могут лишь те, кто осознановступает в схватку. Все остальное означало психологический проигрыш, неважно уничтожат они этот патруль или нет.

Антон лежал по правую руку от командира. Короткий ствол ИПК медленно поворачивался, провожая мертвенным взглядом компенсатора растянувшиеся цепью фигуры.

Лица чужих выглядели как маски, – издали у бойцовских особей, в отличие от разумных ксенобиан, невозможно рассмотреть индивидуальных различий, – все они казались одинаковыми: узкий яйцеобразный череп, симметричные впадины вместо щек, тонкие ороговевшие дыхательные щели, безгубые рты, с острыми жвалами, и выпученные фасетчатые глаза, – наиболее уязвимое место, особенно когда дело доходит до рукопашной схватки.

Одного взгляда на эту мерзость хватало, чтобы породить стойкую внутреннюю неприязнь, граничащую с брезгливой ненавистью. К тому же чужие распространяли вокруг себя настоящее зловоние, – запахи являлись для них средством общения, а звуки, похожие на скрежет металлических пластин, лишь дополняли сложные флюиды, соединяя их в осмысленные предложения.

...Антон впервые видел живых ксенобиан так близко. Его снова, как на той поляне начало лихорадить, но после эксцесса с безобидным ремонтным механизмом он на удивление быстро справился с эмоциями: изнывая от отвращения, Постышев продолжал жадно разглядывать фигуры чужих... Схватка казалась неизбежной, дистанция между людьми и ксеноморфами уже сократилась до пятидесяти метров, когда последние внезапно повернули, двигаясь по уродливой просеке, проложенной много лет назад бесновавшимся тут смерчем декомпрессионного взрыва.

Сердца бились глухо и часто, мышцы дрожали, но никто не шелохнулся, провожая гротескные фигуры похолодевшими взглядами.

Наконец они скрылись из вида за клинообразным выступом леса.

Доминик вдруг осознал, что весь взмок от напряжения.

Давно он не испытывал такой кошмарной неопределенности, но теперь она прошла, сгинула, потому что ребята выдержали, никто не коснулся сенсора огня, не вскочил, не побежал в ужасе...

Это была победа, значение которой трудно переоценить.

В следующий раз, столкнувшись лицом к лицу с ксенобианами, никто из молодых бойцов уже не остановиться, в оцепенении разглядывая фигуры ксеноморфов, – за короткие минуты запредельного нервного испытания, каждый не только одолел собственный страх, но и ощутил себя полноправным членам боевой группы. Они стали ближе друг другу.

Моральное перерождение только начиналось, пройденное испытание – лишь первый шаг по краю пропасти, где лежит узкая, ненадежная тропа их линии жизни.

Доминик знал, что в конце пути всегда витает призрак смерти, но его ребятамсейчас не нужно таких откровений. Они справились, и теперь у него появилась надежда.

* * *

Просеку они преодолели парами, прикрывая друг друга. Ван Хеллен перебежал через открытое пространство последним.

Сверившись с известными только ему ориентирами, он рукой указал направление.

– Двигаемся в темпе. Мы должны войти в центр зоны патрулирования чужих. В темпе, – это не значит напролом. Я иду первым, остальные след в след. Ветки не обламывать, наступать по возможности на твердые участки почвы. По запаху они нас не обнаружат, – Доминик указал на толстый пористый слой мягкой подошвы сапог своего скафандра. – Это специальное дополнение, изобретенное много лет назад. Материал впитывает запахи почвы – ни один анализатор не покажет, что тут прошли люди. Забрала гермошлемов закрыть, – ксенобиане способны уловить даже ничтожные флюиды постороннего запаха, который разносят токи воздуха.

Опять тишина, нарушаемая лишь звуками собственного дыхания.

Они шли по мертвому редколесью, пологий уклон казался бесконечным, словно группа из пяти человек спускалась на дно исполинской воронки. Ни Антону, ни его товарищам было невдомек, что когда-то очень давно тут существовало искусственное мелководное озеро. Сейчас от него осталась лишь впадина, где царствовали утратившие листву мертвые узловатые деревья, почва под ногами была ненадежной, она то мягко пружинила, то предательски бугрилась завалами обломанных древним ураганом ветвей, то исчезала вовсе, открывая твердые участки серо-стального покрытия, похожего на уложенную плашмя переборку...

Несколько часов они двигались в изнурительном темпе, пока впереди не показалась внушительная пустошь, – мертвый лес расступился, открывая ассиметричное пространство с которого неведомая сила смахнула не только деревья, но и слой почвы, обнажая вздувшийся пузырями металлопластик.

По всей площади исковерканной пустоши виднелись остовы разбитых машин, в центре ломаной линией протянулись странные постройки, издали похожие на островки ксенобианских джунглей.

Ван Хеллен остановился.

– Здесь происходил тот бой... – Скупо пояснил он. – Черная линия впереди – это древние ксенобианские укрепления. Мы сможем укрыться в одном из них, чтобы сделать привал.

Он замер, сканируя окрестности, потом сделал знак рукой, указывая направление.

* * *

Бег в скафандре – удовольствие ниже среднего.

Андрей Лозин старался не отставать от командира, постоянно поглядывая по сторонам, – он уже начал интуитивно опасаться открытых пространств, понимая, что в такие минуты, не смотря на камуфляжное покрытие экипировки, их отряд все-таки можно обнаружить простым визуальным наблюдением.

Очевидно, Ван Хеллен мыслил приблизительно в том же ключе: когда они удалились от пограничных зарослей примерно на километр, командир резко сбавил темп, заставив бойцов лечь и двигаться ползком.

Линия черных как смоль укреплений теперь приближалась очень медленно, но зато восстановилось сбившееся дыхание, да и нервозности поубавилось. Андрей полз по правую сторону от командира, невольно сравнивая все пережитое за последние часы с теми ощущениями, что возникали при виртуальных тренировках.

На поверку все оказалось не так, как предлагал смоделированный компьютерами полигон. Ощущения не те, – острее, однозначнее, резче.

Исчез азарт, физическое напряжение оказалось в десятки раз выше, чем в тренажерных залах, сознание перестраивалось буквально на ходу, – сейчас не хотелось даже вспоминать, как они бесшабашно гонялись за фантомами ксеноморфов по виртуальным джунглям...

До линии укреплений оставалось метров сто, когда командир приподнял руку в предупреждающем жесте.

Отряд замер.

Ван Хеллен сканировал окрестности, используя исправную систему своей гермоэкипировки, в то время как его подчиненным оставалось полагаться лишь на собственное зрение.

Впрочем, первое впечатление оказалось верным: все постройки ксенобиан были выращены, оставалось лишь гадать, каким образом чужие придают своим растениям нужные формы. У каждой расы свои технологии. О том, что ксенобианские деревья после полного высыхания приобретают прочность металла, Андрей знал не понаслышке, – среди наглядных пособий в школе выживания имелись образцы чуждой флоры, но он никогда не видел, чтобы черные деревья росли в строгой геометрической симметрии, образуя сводчатые куполообразные постройки, соединенные тоннелеобразными переходами.

То, что в прошлом являлось монолитной линией укреплений, сейчас было разбито на отдельные фрагменты конструкций, между которыми простирались опаленные бреши, часть куполов оказалась взломана в момент декомпрессии сектора, – в основном это относилось к тем участкам защитных сооружений, которые на момент разгерметизации уже были повреждены.

Взгляд повсюду находил немые свидетельства бушевавшей тут схватки.

Лозин успел рассмотреть несколько разбитых планетарных машин, – изображения подобной техники сохранились лишь на информационных носителях обучающих программ, в реальности он видел их впервые. В душе просыпалась незнакомые щемящие чувства, когда взгляд падал на покореженные остовы былой технической мощи. Вот бы сейчас нам такие машины...– невольно подумал Андрей. Из уроков прошлого можно извлекать разные выводы, и мысль ненароком скользнула дальше: декомпрессионный взрыв то же оружие, так почему бы ни попробовать восстановить часть тяжелой техники? С ее помощью можно прорваться к сектору чужих, и взломать стены Мира, разгерметизировав его. Пусть ксенобиане исчезнут в мутных смерчах истекающего в пустоту воздуха, – автономные механизмы, восстановившие смежный сектор, наверняка справятся с последствиями еще одной катастрофы, но Мир станет совсем другим, он будет полностью принадлежать людям...

Обрывочные мысли мелькали в голове в такт участившемуся дыханию, – первые признаки усталости уже давали знать о себе, а бежать предстояло еще не менее километра.

– Поднимаемся. – Пришел по связи приказ Ван Хеллена. – Короткими перебежками – вперед, ориентир, разрушенный купол.

Лозин вскочил, наметив взглядом новое укрытие, расположенное метрах в двадцати, и, пригибаясь, рванулся к нему, успев заметить, что почва под ногами стала неровной, бугристой, из под тонкого плодородного слоя выступали волдыри расплавленного, а затем остывшего металлопластика.

Бежать стало еще труднее, подошвы скользили по неровностям, но фрагментарные, обрывочные картины разыгравшейся тут много лет назад битвы между людьми и ксенобианами воздействовали на рассудок, будто стимулятор, один лишь вид покореженной техники, взорванных укреплений, остекленевших воронок в какой-то момент подавил усталость, словно под воздействием разыгравшегося воображения у Лозина внезапно открылось второе дыхание...

Упав в небольшую воронку, он подтянулся к импровизированному брустверу, давая понять, что контролирует прилегающие окрестности.

Ствол ИПК смотрел на отдалившиеся заросли, в которых исчез ксенобианский патруль, дыхание вновь успокаивалось, руки уже не дрожали, – он постепенно втягивался в ритм,начиная действовать осознанно, будто рассудок переплавил опыт виртуальных тренировок, отмел весь шлак, оставив лишь каплю рационального, которая тут же начала вбирать в себя новые ощущения, формируя новый взгляд, иную модель поведения, порождая другие мысли.

В десяти метрах от Андрея, за вплавленной в землю металлоконструкцией, занял позицию Постышев.

Ван Хеллен и Курт под их прикрытием совершили рывок на пятьдесят метров, приблизившись к ксенобианским укрепления почти вплотную.

– Постышев остаешься на месте, Лозин, – вперед.

Андрей вскочил, оскользнувшись на остекленевшем скате неглубокой воронки, и, с трудом удержав равновесие, отыскал взглядом командира, который коротким жестом указал на группу из трех полуразрушенных бункеров, связанных между собой короткими тоннелями.

Войти в обособленный участок укреплений оказалось несложно: в черных стенах зияли внушительные пробоины; объясняя их появление, неподалеку от куполообразных построек застыли две тяжелые планетарные машины, – их огромные литые колеса сгорели, броня была иссечена глубокими шрамами от попаданий лазерных лучей, покатые башни плазмогенераторов казались разрубленными на отдельные бесформенные фрагменты, чуть ниже на скатах лобовой брони в гофрированных гнездах навек застыли повернутые в сторону бункеров автоматические орудия, – судя по количеству пробоин в стенах укреплений, они работали до последнего, поливая шквальным огнем бункера чужих, пока смерч декомпрессии не убил экипажи планетарных машин.

Глухая ярость билась в висках ритмом участившегося пульса.

Здесь все было пропитано аурой трагического противостояния, картины разрушения и смерти подавляли рассудок, низводя разум до инстинктивных чувств.

Нырнув в пролом, Лозин внезапно оказался на границе света и тьмы.

* * *

В помещении, куда он попал, царил глубокий сумрак.

Зрение медленно адаптировалось к темноте, и вскоре неяркий, проникающий через пробоины свет позволил рассмотреть детали окружающей обстановки.

Пол бункера усеивали мелкие обломки, среди них под ноги попадались фрагменты хитиновых панцирей, сложная внутренняя архитектура, присущая всем ксенобианским сооружениям была сломана: колоннаду черных столбов снесло вбок, завалив ими дальнюю часть помещения, куполообразный свод треснул, но не обрушился...

Убедившись, что в бункере нет засады, Андрей вернулся к пролому и сделал знак командиру: можно заходить, все чисто.

– Привал. – Ван Хеллен осмотрел помещение, взглянул на датчики анализаторов атмосферы и освободил фиксаторы забрала, сдвинув его на затылок гермошлема.

Несмотря на усталость, он был доволен, и не пытался скрыть этого.

– Молодцы. Пол часа на отдых, я подежурю. Кому неудобно – можно снять скафандры, дальше все равно пойдем без них.

– Почему командир? – Спросил Курт, устраиваясь подле пробоины, чтобы тоже наблюдать за окрестностями. Они постепенно, сами того не замечая, перенимали манеру поведения Доминика. Ван Хеллен молча одобрил выбор бойцов, порадовался, что не разбрелись и не поддались усталости, – все до единого устроились на отдых с таким расчетом, чтобы при малейших признаках угрозы не метаться в поисках позиции, а быть готовыми к немедленному отпору.

– Скафандры не защищают от бионических автоматов, при этом сильно стесняют движения. – Ответил он. – Вообще гермоэкипировка нужна лишь для преодоления разрушенных отсеков в нашей зоне. Поэтому мы оставим скафандры здесь, чтобы забрать на обратном пути. К компьютерному центру пойдем налегке. – Он выглянул в пробоину и добавил:

– Думаю, что мы сможем существенно увеличить свои шансы на успех.

Постышев проследил за взглядом командира и понял, что тот рассматривает две застывшие неподалеку планетарные машины.

Неужели он собирается проникнуть внутрь, чтобы снять дополнительную экипировку с останков экипажей?

В первый момент это показалось Антону надругательством над теми, кто погиб тут много лет назад, но его внутреннее смятение длилось недолго, ровно до очередной фразы Ван Хеллена:

– Те, кто сейчас подумал о кощунстве, могут оставить свое мнение при себе. Мы не на прогулке. – Резко добавил он. – Ксенобиане используют боевых особей, которые для них не более чем скот. Они имеют подавляющий численный перевес, и с этим придется считаться. Поэтому мы обязательнопойдем к древним машинам и возьмем оттуда любое оборудование или экипировку, способную дать нам дополнительный шанс на выживание. Это приказ, он не обсуждается и не комментируется.

Антон сидел, привалившись к черной глянцевитой стене, глядя на кромку леса, где исчез ксенобианский патруль.

Командир прав. – Невольно подумалось ему. Только двое из всего отряда имели бронежилеты. Односторонняя связь то же причиняла массу неудобств, и случись вступить в бой с ксенобианами, такой способ общения может стать фатальным для всей группы.

И все же от мысли, что кому-то придется лезть внутрь древних машин, неприятно сосало под ложечкой.

– Можно я пойду туда, командир? – Неожиданно произнес Андрей.

Ван Хеллен обернулся, внимательно посмотрев на Лозина.

– Не боишься?

– Боюсь.

Доминик на секунду задумался, а затем кивнул.

– Хорошо, снимай скафандр, Не будем откладывать. Всем остальным внимательно следить за окрестностями. Антон, в мое отсутствие ты старший. Если появятся ксенобиане, десять раз подумай, прежде чем открывать огонь. Пока что наше главное оружие – скрытность.

Постышев кивнул.

– Я понял командир. Если они не пойдут прямо сюда, никто не станет стрелять. Мы уже выдержали это.

* * *

Возвращаться к планетарным машинам пришлось ползком. Километрах в пяти от укреплений на пределе видимости появился новый патруль ксенобиан. Ван Хеллен посмотрел на хронометр и недовольно пробурчал, сравнивая интервал между прочесывающими местность патрулями и воображаемой окружностью их маршрута:

– Особей двести в совокупности... Туговато нам придется...

От Андрея не укрылось, что командир ни словом не обмолвился о других группах, следовавших к компьютерному центру различными маршрутами. Нас ведь тоже человек сорок не меньше, – подумал он, выползая вслед за Домиником на бугристую оплавленную поверхность.