Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

Побегу побежденного дербентского хана поначалу не придали сколько-нибудь серьезного значения. Но вскоре Ших-Али-хан объявился в Горном Дагестане и начал поднимать его жителей на войну с русскими. Впоследствии он наделал много хлопот не только Валериану Зубову, но и его преемникам.

За покорение крепости Дербент и Дербентского ханства благодарная Императрица Екатерина II пожалавала генерал-аншефу Валериану Александровичу Зубову Военный орден Святого Георгия 2-го класса. сЕго была полководческая награда. В Высочайшей наградной грамоте говорилось:

«Во уважении на усердную службу и мужественных подвиги, оказанныя им в предводительстве войск, вступивших в Персию, где он, достигнув города ДерЬента, благоразумными и искусными распоряжениями своими принудил оной к сдаче».

На большом кресте Георгиевской награды щедрость матушки государыни не ограничилась. За взятие Дербентской крепости Валерий Александрович получил еще бриллиантовое перо шапку и алмазные знаки к ордену Святого Андрея Первозванного. И естественно, пришло и личное благодарственное письмо самодержавной правительницы Российской державы. Она во вое времена высоко ценила победы русского оружия.

Все генералы, участвовавшие в так успешно начатом Персидском походе, получили Анненские ленты. Награды получили многие офицеры и особо отличившиеся нижние чины. А храбрый гренадерский поручик Чекрышев, первым «вошедший» в крепостную башню, удостоился ордена Святого Георгия 4-й степени. Он во все времена был редкой боевой наградой для младших обер-офицеров.

Молва о столь быстром падении неприступного, как считалось на Кавказе особенно с виду, города-крепости Дербента быстро распространилась по Дагестану и Северному Азербайджану. Горские владетельные князья и старейшины, до того опасавшиеся прихода полчищ безжалостных персов, стали прибывать в город, чтобы изъявить дружественные чувства к России.

Царский главнокомандующий Валериан Зубов принимал всех с неизменной лаской и щедро одаривал приезжавших...

ПРИСОЕДИНЕНИЕ К РОССИИ ХАНСТВ СЕВЕРНОГО АЗЕРБАЙДЖАНА

Дальнейший план Персидского похода был таков. Генерал-аншеф давал главным силам экспедиционного корпуса две недели на заслуженный отдых 'прд стенами Дербентской крепости. За это время должны были подойти свежие силы с Кавказской укрепленной пограничной линии, а по Каспию – транспорты судов с боеприпасами и провиантом. Предстояло еще установить связь и отладить взаимодействие с Каспийской военной флотилией, ожидавшейся со дня на день из Астрахани.

Однако как главнокомандующий Валериан Зубов время зря не терял. Он отправил в Северный Азербайджан (Южный, собственно персидские владения, находился за рекой Араке) несколько сильных отрядов. Перед ними ставилась задача мирными средствами, а в случае отказа – военной силой, добиться от правителей небольших мусульманских ханств признания над ними протектората России.

Высылаемые в азербайджанские земли передовые отряды имели и еще одну задачу. В случае необходимости они могли и задержать авангард шахской армии. Если бы, конечно, персидские военачальники вознамерились двинуться на север’ и со своими преимущественно конными войсками перейти пограничный Араке, а затем переправиться и через более полноводную реку Куру.

За время двухнедельной стоянки русского корпуса у стен Дербента в городе окончательно установилось спокойствие, и он зажил прежней мирной жизнью. В корпусной штаб-квартире из разных источников собиралась разведывательная информация о

33

2 А.В. Шишов «Полководцы кавказских воин»

предстоящем пути экспедиционных войск. Тогда же к генерал-аншефу Зубову прибыли посланцы от Хамутай-хана с извинениями за сделанные ханскими людьми «шалости». Они возвратили захваченных в полон обозных солдат.

Командиры высланных вперед отрядов вскоре известили графа Валериана Зубова об успехах. Генерал-майор Рахманов без сопротивления занял город-крепость Баку, расположенный в просторной и очень удобной для стоянки судов бухте. А отряд генерала Булгакова занял Кубинское ханство. Впереди этих армейских войск шел со своими казаками атаман Матвей Платов, нацелившийся на Муганьскую степь и берега Куры.

Высланным вперед от главных корпусных сил отрядам пришлось в трудных условиях переходить реку Самур, имевшую в то время девять бурных протоков. Провиант снимали с фур и перевозили его через бурлящие потоки воды на верблюдах. Пехота переправлялась через протоки на повозках. При той переправе через Самур вольные фурщики и маркитанты лишились нескольких повозок, лошадей и людей. Бурная горная река смыла их в Каспийское море.

Поскольку Ших-Али бежал в горы, Дербентское ханство осталось без управления. Валериану Зубову пришла в голову мысль назначить местным правителем родного дядю беглеца – Кассим-хана. Тот с откровенной благодарностью принял от представителя Императрицы престол своего племянника.

К началу развертывания главных сил экспедиционного корпуса в Северном Азербайджане к Кавказскому каспийскому побережью подошла русская военная флотилия. Она бросила якоря у Низа-батской пристани, доставив туда из Астрахани запас провианта. Узнав об этом, Зубов направил туда Хоперский казачий полк. Ему предстояло принять и препроводить в главную квартиру привезенные морем припасы. Их погрузили на огромный караван, состоявший из 250 обозных фур и сотни верблюдов.

Русские войска начали продвижение на юг. 11 июля авангардный казачий отряд генерал-майора Платова уже стоял на берегах реки Ата-чай, а главные силы действующего корпуса – на реке Гелгели. Персидский поход продолжал складываться вполне удачно.

Однако доставленные с Кавказских гор известия встревожили Валериана Зубова. Беглец Ших-Али-хан успешно вербовал в горах в свое войско воинов, намереваясь в скором времени перейти к активным действиям. Выйдя из кавказских ущелий, ханская конница могла нанести серьезный ущерб тылам ушедшего из-под Дербента действующего корпуса, равно как и все более растягивающимся корпусным коммуникациям.

Пришедшие с гор сведения заставили генерал-аншефа отделить от себя арьергардный отряд генерал-майора Булгакова. Ему было приказано расположиться («стать на квартиры») в Кубинском ханстве и оттуда «наблюдать» за действиями бежавшего дербентского владельца, а также его союзника – хана Казикумыкского. Булгакову предписывалось в случае их «нападательных» действий принять ответные и самые решительные меры.

15 июня Каспийская военная флотилия под флагом адмирала Федорова стала спускаться вдоль Кавказского побережья на юг к городу Баку. Флотилия имела в своем составе четыре вымпела – фрегат с сильной артиллерией и три военные шхуны.

На судах находился сильный десантный отряд: 700 человек бывших запорожцев, по воле Императрицы Екатерины II превратившихся в казаков^Черноморцев. Они находились в Каспийском походе под командЪванием полковника Головатого. В состав десантных сил входили также две роты Кабардинского пехотного полка.

На следующий день, 16 июня, в ставку главнокомандующего прибыли партии платовских казаков из Баку и города Шемахи. Они привезли с собой хорошие вести.

С первой казачьей партией приехал окруженный большой свитой бакинский хан, который просил принять его под «высокое» покровительство Российского государства, чем, впрочем, владелец Бакинского ханства пользовался и прежде.

В доказательство своей преданности и усердия как вассала хан Баку представил следующее. Когда персидский шах Ага-Магомед-хан наступал на него с конной армией, то он постарался во всем угодить ему и тем отвлек персидского владыку от намерения идти на помощь осажденному русскими Дербенту. А когда получил «приятное» известие о взятии Золотых ворот Кавказа, запиравших собой вход в Закавказье, то в знак великой радости приказал стрелять из пушки.

Другая казачья партия, возвратившаяся из города Шемахи, донесла, что дорога к нему весьма плохая. Но верстах в 30 от столицы Шемахинского ханства расположено лесное урочище Курт-Булак с множеством родников, с чистейшей питьевой водой и отменным подножным кормом для лошадей. В урочище можно было расположить со всеми походными удобствами боль-

шой военный лагерь. К тому же оно находилось в удобном месте, рядом проходило несколько дорог.

Это сообщение сильно обрадовало русского главнокомандующего, обеспокоенного дальнейшими перспективами продолжения Персидского похода. Трава в закавказских степях уже выгорела, и все труднее было в кавалерийских и казачьих полках находить корм коням, не говоря уже об обозных верблюдах и волах. Запасов фуража в корпусных тылах не было уже давно.

Кроме того, доносил начальник второй платовской казачьей партии, местный хан также изъявил покорность и желание встать под «высокую» руку России. Он даже сделал поистине широкий и дружественный жест: каждому казаку выдал по рублю денег серебром, а их усталых лошадей заменил на своих, свежих. На Востоке подобное означало очень многое.

К генерал-аншефу Валериану Зубову прибыл также знатный посол от ширванского хана Мустафы. Прибывший ханский посланник в доказательство усердия своего владельца на пользу России привел следующий случай. Во время последнего нашествия персидских конных полчищ на Закавказье хан Ширвана вместе со своими подданными укрылся от врага в горах и находился там с половины февраля до весны. Действиями отрядов ширванских воинов хан препятствовал шаху Персии в продвижении за Дербент, при этом было уничтожено три тысячи вражеских конников. За это Ага-Магомед-хан на обратном пути из разгромленного Тифлиса разорил город Шемаху до основания. Посол просил Зубова не сомневаться в самых дружественных чувствах ширванского населения и его владыки к России.

Оно в действительности так и было. Граф Валериан Зубов благосклонно выслушал бека-посланника, одарил его и обещал правителю ханства всяческое пособие. С чем тот и возвратился к Мустафе-хану Ширванскому, одному из самых влиятельных владельцев в землях Северного Азербайджана.

НУРИ-АЛИ-ХАН, ШИХ-АЛИ-ХАН И ДРУГИЕ

Валериану Зубову вскоре пришлось на себе испытать все вероломство восточных правителей за доверчивость к ним. Причем измена свила гнездо в самом русском походном лагере, и генерал-аншеф чуть не поплатился за дела свои собственной жизнью.

■sSsi.

Дело обстояло так. Брат персидского шаха, Нури-Али-хан, владевший одной из богатых прикаспийских провинций, убоялся скорой мести грозного Али-Магомеда. Причина была для Востока веская: хан не захотел уступить брату-шаху редкой красоты жеребца, купленного им за четыре тысячи золотых червонцев. Персидский владыка в подобных случаях ослушания его шахским желаниям был скор на расправу. Родственные связи при этом во внимание никак не принимались.

Нури-Али-хану пришлось бросить все и спасать собственную жизнь и судьбу тайным бегством. Бежал же он на удивление многим на север, в Россию. В столичном Санкт-Петербурге он просил у российской Императрицы всяческого заступничества. Случилось это за год до начала Персидского похода.

Когда граф Валериан Зубов прибыл из столицы в город Кизляр, то с ним вместе приехал на Терек и шахский брат. Он не скрывал своих расчетов на то, что в случае полного успеха русского оружия сможет воссесть на персидский престол. Нури-Али-хану в русском лагере Оказывали самые высокие почести. Достаточно сказать, что он находился на полном государственном обеспечении и имел личную свиту почти в 100 иранцев, которые содержались, как сам их беглый хан, тоже за счет российской казны.

Валериан Александрович Зубов насчет шахского брата имел, вне всякого сомнения, соответствующие указания Императрицы. Он не случайно относился к претенденту на персидский престол как к близкому другу и далее подарил ему все драгоценности, оставленные в шатре бежавшим Ших-Али-ханом и доставшиеся русским в качестве законных на войне трофеев.

Такие почести и ожидание блестящего будущего не сделали коварного по характеру Нури-Али-хана благороднее или просто благодарнее. По своему характеру он был готов на самую низкую измену. Такой случай «отблагодарить» генерал-аншефа графа Зу-бова-младшего ему представился довольно скоро.

В это время шекинский и карабагский ханы, «устрашенные участью» кубинского, бакинского и шемахинского владык и не желавшие следовать их примеру, заключили между собой тайный договор о противодействии русским. Однако на открытое вооруженное сопротивление они не решились пойти, хотя в военных действиях могли надеяться на полную поддержку Персии.

Как ни странно, но к ханам-заговорщикам вскоре присоединился и старый Кассим-хан, поставленный графом Валерианом

Зубовым управлять дербентскими владениями бежавшего Ших-Али. При этом Кассим-хана не смущало даже такое серьезное обстоятельство, как начавшиеся действия его воинственного племянника, вознамерившегося силой оружия вернуть себе город Дербент и все небольшое по территории родовое ханство.

Нури-Али-хана, как говорили, подкупили красотой дочери кара-багского владетеля, о чем ходило много разговоров в закавказских землях. Шахский брат взялся убить русского генерала в назначенный день. Беглец должен был проникнуть к главнокомандующему, который никогда не держал возле себя никаких караулов, и своей рукой поразить его. Сумятица в походном лагере должна была стать для ханов-заговорщиков сигналом к внезапному нападению на русский стан. Так три восточных хана решили добыть себе военную победу и милость шаха Персии, а шахский брат-беглец – первую красавицу Карабага.

Только случай помешал осуществить этот злой умысел. По утрам претендент на персидский трон любил джигитовать на своем любимом иноходце, который стал причиной всех его бед. На этот раз конь споткнулся, и всадник, удержавшись в седле, уронил с головы папаху. Подбежавший казак поднял ее и вернул владельцу.

Но тот казак оказался человеком бывалым и на войне бдительным. Он сумел незаметно спрятать записку, выпавшую из ханской папахи. Записка была передана сотнику, а тот отнес ее генерал-аншефу Валериану Зубову. Записку с помощью доверенного толмача прочитали. То было послание одного из ханов-заговорщиков, правда из-за осторожности им не подписанное.

Шахского брата арестовали в тот же день и вместе с разоруженной свитой посадили под крепкий караул. С первой оказией вероломного и неблагодарного Нури-Али-хана отправили морем в город Астрахань под строгий надзор местного губернатора.

Проведенное следствие не дало прямых улик против владельцев Шеки, Карабага и Дербента. Но в ответ на готовившееся вероломство Зубов приказал немедленно занять войсками эти ханства и, если потребуется, силой оружия привести их в подданство России. За ханами сохранили власть, но, чтобы воспрепятствовать их дальнейшим враждебным действиям, заставили дать аманатов – заложников из сыновей самых знатных семейств этих ханств.

Тем временем атаман Матвей Платов, чьи казаки бедствовали в поисках подножного корма для своих коней, перешел со своей конницей в урочище Курт-Булак и удобно расположился там. Люди и их лошади получили необходимый отдых. Из урочища Платов дальними разъездами вел «наблюдение» за возможными действиями персов, чьи войска пока не давали о себе ничего знать.

Главные силы экспедиционного корпуса выдвинулись к реке Ата-чай, направляясь на Шемаху. Причиной столь медленного движения русских войск стала затянувшаяся выгрузка с судов доставленного из Астрахани провианта у Низовой пристани. Неспокойный Каспий мешал выгрузочным работам, поскольку грузы с кораблей военной флотилии доставлялись на берег лодками.

Но это было еще полбеды. Огромный войсковой транспорт еще медленнее передвигался к новому месту походного корпусного лагеря под прикрытием казаков-хоперцев. Для тяжелых обозных фур местные дороги оставляли желать много лучшего. То есть все было как на войне – тылы не поспевали за авангардными силами.

20 июня в штаб-квартиру пришло неприятное известие. Ших-Али-хан во главе большого конного отряда дагестанских горцев напал на азербайджанский город Кубу, владетельный хан которого заявил о добровольном переходе в российское подданство. Ших-Али-хан взял находившихся там свою мать и жену и с отрядом умчался обратно в горы. Тогда Валериан Зубов впервые пожалел, что не отправил сдавшегося в плен дербентского владельца в Астрахань или в Кизляр для проживания там за казенный счет под строгим надзором.

Этот лихой налет на Кубу показал, что бежавший и низложенный хан собрал крупный отряд и, по всей видимости, теперь готовился к нападениям на русские войска в предгорьях Кавказа. Генерал-аншеф незамедлительно принял меры безопасности. Он приказал прикрыть провиантский подвижный магазин корпуса кавалерийской бригадой генерал-майора Беннигсена, решив, что двух драгунских полков вполне хватит для защиты тылов. В городе Кубе был поставлен крепкий гарнизон на случай повторного налета с близких гор.

Одновременно Валериан Зубов приказал генералам Платову и Булгакову сделать в горах поиск против бежавшего Ших-Али-хана. Однако экспедиция в горы результатов не дала. Стало известно, что бывший дербентский владелец беспрепятственно забрался еще выше и обосновался в Горном Дагестане с единственной потерей. Жители селения Калалык, где остановились на время мать и жена хана, выпустили их, но предварительно до нитки обобрали обеих беглянок из Кубы.

Местный бек просил русское командование наказать селение Калалык за содеянное оружием. В такой просьбе ему решительно отказали. Тогда бек послал в горное селение своих чиновников-есаулов с воинами, которые доставили к нему 40 человек виновных в том, что за богатый откуп они выпустили ханскую семью. Разбирательство с виновными долгого времени не составило.

Судья – кади местного правителя – наложил на всех арестованных большой штраф. К этому он добавил еще и наказание битьем толстыми палками. После такой судебной процедуры по всем восточным обычаям мулла привел жителей селения Калалык к присяге на верность России. Она принималась перед Кораном и под штандартом Нижегородского драгунского полка.

В начале июля генерал-аншеф Зубов стал стягивать главные силы действующего корпуса к урочищу Курт-Булак. Русские воинские отряды, расходившиеся по Северному Азербайджану, всюду встречались приязненно. Местные ханы, беки и юз-баши один за другим присягали на верность России. Русское командование строго следило, чтобы во взаимоотношениях с местным населением не было никакого насилия или произвола, а в войсках соблюдался строгий порядок.

Персидская конница из-за Аракса, разделявшего Азербайджан на Северный и Южный, все не показывалась. Высылаемые на юг легкоконные казачьи разъезды и лазутчики из местного населения никаких тревожных вестей из речного приграничья не приносили.

Наступившее жаркое лето приносило русским войскам все больше трудностей с обитанием. Совсем сложно стало с кормом для лошадей. Теперь их приходилось сбивать в отгонные табуны, которые паслись под надежной охраной. В главный походный лагерь наконец-то пришел подвижный корпусной магазин, прикрывавшийся двумя драгунскими полками генерала Леонтия Беннигсена.

Войска, предназначенные для участия в Персидском походе, постепенно подтягивались из-за Кавказа. Из Тифлиса от генерала Ивана Васильевича Гудовича с отрядом прибыл князь Павел Ци-цианов, назначенный вскоре комендантом Бакинской крепости. Из России подошли Углицкий пехотный и Острогожский легкоконный полки. Из гарнизона Дербента прибыли две роты Казанского пехотного полка.

Вскоре вся обширная территория от реки Куры до пограничной реки Араке оказалась под контролем отрядов военной Персидской экспедиции. Вооруженного противодействия русские войска при этом не встречали.

Наличие достаточных сумм денег в серебре позволяло русскому командованию делать закупки продовольствия на месте. Здесь на помощь, не бескорыстно, конечно, пришел Вальи-бек, собравший своей властью с Кубинской провинции пшеничную муку. В войсках она превращалась, как правило, в сухари. Вместо круп нижним чинам и офицерам выдавали немолотую пшеницу.

БОЙ В АЛПАНСКОМ УЩЕЛЬЕ

Военные события в азербайджанских предгорьях Кавказа не заставили себя долго ждать. Ших-Али-хан, собрав вместе с кази-кумыкским ханоМ;зйачительные силы конных воинов, решил спуститься с гор на равнину. Он вознамерился еще раз напасть на город Кубу и внезапным нападением истребить немногочисленный отряд генерала Булгакова. Однако боевые действия дагестанских горцев приняли вскоре привычный для них набеговый характер.

Приверженцы Ших-Али-хана совершили ряд нападений на русских солдат и офицеров, занялись угоном лошадей и скота. Так, они попытались ночью на мельнице близ окраин города Кубы захватить в плен пост из четырех солдат, похитили поручика-интен-данта, закупавшего провиант у местных селян. Затем напали на войсковой транспорт и отбили 40 пар волов с фурами. В довершение всего горцы угнали еще 50 пар волов из корпусного обоза, которые паслись под самым городом.

У селения Алпаны произошел настоящий бой с Ших-Али-ханом и его союзниками-казикумыкцами. Противник скрытно пришел с берегов Самура, занял это селение и блокировал вход в узкое ущелье, по которому только и можно было как" спуститься с гор на равнину Кубинского ханства, так и с равнины подняться к Алпанам. Бывший дербентский хан стал готовиться к новому набегу на город Кубу, достоверно зная, что главные силы русских ушли далеко на юг.

Благодаря местным жителям генерал Булгаков вовремя узнал о грозящей опасности. Он выслал по направлению на Алпаны роту егерей под командованием капитана Семенова для разведки. Она своевременно обнаружила неприятеля в Алпанском ущелье и остановилась в ожидании помощи. Скоро к егерям Семенова подошел отряд подполковника Бакунина с тремя ротами того же егерского батальона, сотней казаков и двумя полевыми орудиями.

Как сообщили местные жители, воинственный в своих намерениях Ших-Али-хан сумел собрать под свои знамена до 15 тысяч вооруженных горцев. По всей вероятности, эти данные были сильно завышены, чтобы запугать с помощью такой дезинформации стоявший в Кубе небольшой русский гарнизон.

Как бы там ни было, подполковник Бакунин не стал дожидаться подхода всех сил своего отрядного начальника генерал-майора Булгакова. Он решил сам идти вперед и на рассвете атаковать неприятеля, который разместился походным лагерем в самом селении Алпаны и окрест его на лесных полянах. Офицеры, собранные на военный совет, единодушно одобрили это намерение.

В телшую, непроглядную ночь батальон стрелков-егерей с сотней казаков, почти всю дорогу перенеся на руках две полевые пушки с зарядными ящиками, втянулся в узкое лесистое дефиле. Спустя несколько часов Алпанское ущелье станет для многих из них братской могилой.

Горное ущелье, по которому, далфсо растянувшись, с трудом продвигался русский отряд, было сплошь покрыто дремучим чинаровым лесом. Извилистая дорога все время шла по каким-то косогорам, ямам и рытвинам. Измученные лошади едва двигали орудия и зарядные ящики. Егеря взводами, постоянно меняясь, помогали артиллеристам подниматься вверх по дороге.

Здесь-то неприятель и приготовил сильную засаду, будучи заранее предупрежден дозорами о приближении русских. Начинался рассвет, когда отряд подполковника Бакунина увидел вдали селение Алпаны, расположенное на покатости горы, очерченной глубоким лесистым оврагом. Вблизи селения дорога стала заметно лучше.

Едва егеря по узкой дороге стали выходить из девственного леса, как несметное лшожество горцев вдруг ринулось на них с яростными криками из близкого оврага. Главный удар нападавших пришелся по той части колонны, где двигались орудийные расчеты. Пушки, не сделав ни одного выстрела, сразу оказались трофеями в руках ханских воинов. Из-за внезапности нападения егерский батальон, не успевший даже развернуться для боя, понес большие потери. В рукопашных схватках погибли подполковник Бакунин, капитан Семенов и большинство офицеров.

Уцелевшие во время внезапной атаки егеря и казаки отступили от оврага к лесной опушке. Там они хорошо укрылись за сложенными в штабеля бревнами. Здесь стрелки и казаки отбивались |от наседавших на них горцев до тех пор, пока на помощь не подоспел Углицкий пехотный полк под командованием полковника Стоянова с несколькими орудиями.

Увлеченные азартным боем, горцы заметили подход нового русского отряда только тогда, когда в их ряды ударил первый картечный залп. Ших-Али-хан, командовавший боем в Алпан-ском ущелье, тоже оказался застигнутым врасплох. Вскоре его войско оказалось окруженным почти со всех сторон. Не прошло и часа, как «превосходное» в силах ханское войско было совершенно разбито.

Противник в полном беспорядке бежал в горы, стремясь укрыться в лесах. Пешие и конные горцы, бросая по пути своих раненых и вещи, которые были сняты с убитых солдат и офицеров, быстро рассеклись по округе. Пехотинцы-угличане преследовали бегущего неприятеля.

Потери отряда подполковника Бакунина в Алпанском ущелье составили около 250 человек. Горцев погибло в тот день, как показали пленные и местные жители, до двух тысяч человек и примерно столько же оказалось ранеными. Причиной таких больших потерь в рядах ханского войска стали картечные залпы в упор и штыковые удары рот Углицкого пехотного полка.

Генерал-майор Булгаков, не довольствуясь одержанной полной победой над войском Ших-Али-хана, в наказание казикумыкцев решил опустошить ханские селения. Войска, имея надежных проводников, уже двинулись в горы, к аулам, как сам Хамутай-хан явился с повинной в русский лагерь. Чтобы отклонить угрозу собственного разорения, он заявил о безусловном выполнении им всех русских требований.

Хамутай-хан вооруженной рукой изгнал из своих владений Ших-Али-хана с его отрядом, дал аманатов. И со всем «своим народом», который представляли ханские приближенные, присягнул на подданство российской Государыне. Хамутаевцы стали возвращать угнанных с пастбищ вблизи города Кубы обозных волов...

В Персии истребление части отряда подполковника Бакунина признали, однако, крупной победой над «неверными». В Тегеране по повелению шаха Али-Магомед-хана ее отпраздновали торжественно, с иллюминацией. Теперь дербентский вассал, лишенный русскими отцовского трона, оказался в большом почете у персидского владыки, получив его большое доверие. В том числе и на будущее.

Это и другие происшествия задержали главные силы экспедиционного корпуса Валериана Зубова в Шемахе более чем на месяц. Тем временем с Кавказской укрепленной линии пригнали для ремонта корпусной кавалерии 500 коней – то есть для замены выбывших из строя по разным причинам. Последние обозы, прибывшие на судах Каспийской военной флотилии, были под надежной охраной препровождены в корпусной походный лагерь.

В середине октября по вежливой, но настойчивой просьбе графа Зубова, стремившегося устроить мирную жизнь в присоединенном к России крае, в город Кубу приехала сестра Ших-Али-хана княжна Беке. По пути из Дербента ее сопровождала немалая вооруженная свита. Беке отправила в горы письмо своему младшему брату Гассан-беку, приглашая скрывавшегося у горцев-дагестанцев родича приехать без опасения за свою жизнь в Кубу и принять там от русского главнокомандующего ханство в управление.

Через день Гассан-бек в сопровождении близких ему людей прискакал в город. Его встречали пушечным салютом, полковой музыкой. Знатного гостя сопровождал эскорт – драгунский эскадрон. Все жители столицы Кубинского ханства вышли навстречу своему новому владыке. Вскоре состоялась торжественная церемония возведения младшего брата Ших-Али-хана на ханский престол.

Ших-Али-хан, узнав о том, собрал сотни две своих приверженцев и задумал напасть на кубинские зеллли, грозя пойти еще дальше. Однако обещанных шаху Персии «несметных» войск из горцев дербентский беглец не собрал. Более того, ему уже не верили и свои люди, прежде всего те, кто счастливо пережил разгром в Алпанском ущелье.

ГЯНДЖИНСКОЕ ХАНСТВО. НА БЕРЕГАХ АР АКСА

После «замирения» Кубинского ханства, отдавшегося под покровительство России, генерал-аншеф Зубов направил свои действия в сторону Грузии. Там, на пути к Тифлису, лежали владения

ВАЛЕРИАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЗУБОВ ^–

Гянджинского хана Джавата. Надо думать, что русский главнокомандующий ожидал встретить здесь серьезное вооруженное сопротивление. Дело было в том, что во время последнею нашествия (персидского хана на грузинскую столицу правитель Гянджи со своими воинами участвовал в кровавом погроме города Тифлиса и его окрестностей.

I Оставаясь сам при главной штаб-квартире, граф Валериан Зу-Цов двинул на хана Джавата трехтысячный отряд генерал-майора Римского-Корсакова. 13 декабря тот подошел к крепости Гяндже, известной мощью своих укреплений и высокими двойными стенами. Однако никакого «дела» под ней не случилось.

Из Гянджи навстречу русским выехал сам Джават-хан, сразу же заявивший о своем добровольном переходе под «высокое» покровительство России. Однако спустя всего несколько лет, когда огромная конная армия персидского шаха вновь встанет перед рекой Араке, Джават-хан изменит данной присяге. Князю Ци-цианову, царскому, наместнику и главнокомандующему на Кавказе, придется штурмовать сильную крепость Гянджу и овладевать ею с боя.

Одновременно с движением отряда генерала Римского-Корсакова к Гяндже главные силы экспедиционного корпуса перешли со своими тылами к урочищу Джеват и разбили там походный лагерь. Урочище находилось в операционно важной точке – оно лежало на водоразделе Северного и Южного Азербайджана. Знамена полков русской армии поднялись у слияния рек Куры и Аракса. Для участников Персидского похода 1796 года это было знаменательным событием.

И вновь шахская армия не давала о себе знать, хотя на противоположном речном берегу и начинались собственно персидские владения. Зубов, как главнокомандующий, прекрасно понимал, что неприятель в числе нескольких десятков тысяч конников мог довольно быстро появиться перед его походным лагерем. Поэтому усиливается сторожевая и дозорная служба, ведется дальняя конная разведка, через штабных толмачей опрашивается едва ли не каждый путник, следующий по своим делам из персидских пределов.

Валериан Зубов задумал на месте слияния двух больших рек заложить укрепленный город. Фаворит Императрицы и ее царедворец хотел назвать его Екатериносердом. В ожидании такого исторического события русские войска стали походным бивуа-

ком на обширной равнине, примыкавшей к левому берегу реки Куры. За ней начиналась Муганьская степь, где проживали кочевые азербайджанцы.

Вся корпусная казачья конница переправилась на другую сторону реки Араке. Ею командовал деятельный и умеющий рисковать в принимаемых решениях атаман Матвей Платов. Казачьи усиленные разъезды высылались по территории Северной Персии почти до самого прикаспийского Гиляна. Однако и там не показывалось неприятельское войско, если не считать крепостных гарнизонов персидских городов, которые при приближении русских казаков закрывали перед ними крепостные ворота.