Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

> Более того, эрзерумский сераскир попытался вытеснить русских из крепости Топрах-Кале. Однако у Паскевича-Эриванского нелегко было отнять завоеванное. К тому времени персидский долг Рсх> сии в счет контрибуции значительно уменьшился. Посему наместник на Кавказе уменьшил число русских войск в Северной Персии.'' Высвободившиеся войска он направил в Баязетский пашалык.

Приближалась зима, всегда суровая в горах. Кампания 1828 года успешно заканчивалась. Русские войска овладели Карским, Ахал¹’ цыхским и большей частью Баязетского пашалыков. Воины-кавказцы взяли шесть крепостей и три укрепленных замка, захватив при этом около восьми тысяч пленных, 313 орудий и 195 знамен и' 11 бунчуков. ^Vi

Потери Отдельного Кавказского корпуса составили 3200 чело¹¹ век: убитыми, ранеными и главным образом от чумы и других болезней.

Боевые действия прервались с наступлением зимы – в конце' октября. На завоеванной у турок территории в крепостях оставь лялись сильные гарнизоны – 15 батальонов пехоты, четыре каза-’ чьих полка и три роты артиллерии. Остальные войска отошли в Грузию...

^f' Блистательные победы русского оружия за Кавказским хребтом разительно отличались от дел 2-й действующей армии, пока безуспешно осаждавшей в Болгарии крепости Шумлу и Варну. Боевые донесения Паскевича-Эриванского Императору Николаю I,

его приказы по кавказским войскам с восторгом читались по, всей России. Воинов Отдельного корпуса сравнивали с суворовскими уудо-богатырями.

Находившийся в то время на Кавказе Александр Сергеевич Пушкин присутствовал на празднике в честь взятия крепости Эривань. И возможно, был рядом с Иваном Федоровичем, объез-жавшим русский строй после падения Ахалцыха. Не случайное великий поэт России написал следующие памятные строки:

Видали ль в Персии Ширванскии полк?

Уж люди! Мелочь, старички кривые, _v А в деле всяк из них, что в стае волк —

Все с ревом так и лезут в бой кровавый. ^v Ширванский полк могу сравнить с октавой.

._г Известный публицист Булгарин писал из Санкт-Петербурга

A. С. Грибоедову в Персию:

_Y: «Повсюду пьют за здоровье Эриванского, портреты его у всех. Я, еще не помню, чтобы который-нибудь из русских генералов, дожил до такой славы. Энтузиазм к нему простирается до невероятной степени. В столице против него нет ни одного голоса... Одним словом, герой нынешней войны, наш Ахилл – Паскевич-Эриванский». . Я

, Успехи русского оружия в Азиатской Турции вызвали переполох в Стамбуле и сильное негодование султана. Эрзерумский сераскир Галиб-паша и Киос-Мухаммед-паша лишаются постов; и ссылаются в отдаленные пашалыки. Звание сераскира получа-г. err паша Гаджи-Салех Мейданский, который наделяется неогрзт ниченными правами. Главнокомандующим назначается Гакки-паша Сивазский.

V Им выделяются зачительные средства для одной-единственной ■ цели – вернуть Блистательной Порте потерянные пашалыки.

B, ближних и дальних приграничных землях объявляется поголовное вооружение. Новый сераскир думал таким путем иметь к , весне до 200 тысяч человек под ружьем и 136 орудий. Гаджи-,, ^алех-паша усиленно укрепляет Эрзерумскую крепость.

Султан требовал отвоевать крепость Ахалцых. Он обещал Axrl л^ад-беку Аджарскому, влиятельнейшему феодалу в Ахалцыхском пашалыке, титул трехбунчужного паши, звание правителя этой, области и богатую денежную награду за исполнение столь труд? ного предприятия. мп

ПОПЫТКИ ОСМАНОВ ВЕРНУТЬ ПОТЕРЯННОЕ

...Русское командование всю зиму готовилось к кампании 1829 года. На укомплектование Отдельного Кавказского корпуса назначается 20 тысяч рекрутов. Однако новобранцы могли прибыть в Тифлис не ранее апреля, а ведь их еще требовалось обмундировать и обучить. Так что возобновлять боевые действия приходилось с небольшими, в сравнении с противником, действующими силами.

Сераскир Армении и Анатолии задумал вернуть не только утерянное, но и перенести войну во владения России – Карталинию, Гурию, Мингрелию и Имеретию. Грузинским землям в который уже раз грозило опустошительное нашествие турок-осман.

Паскевич-Эриванский, в свою очередь, намечал развернуть наступление на Эрзерум, взять его и пойти дальше – на Сивас, отстоящий западнее на 350 верст. Тем самым азиатские провинции Оттоманской Порты раскалывались пополам. Перерезалось сообщение ее столицы с Багдадом. И выполнялся начертанный ранее план на войну.

Кавказскому наместнику пришлось искать пути пополнения людьми вверенных ему войск. Он постарался привлечь к себе куртинцев, составлявших в султанской армии большую часть иррегулярной конницы. Переговоры велись через пленных пашей, находившихся в Тифлисе. Ряд курдских племенных старшин и мушский паша охотно приняли предложение служить России. Последний просил денежной субсидии и сохранения за собой звания паши – генерал-губернатора Муша.

К нему с тайным поручением от наместника под видом армянского купца выехал капитан Вочнадзе. Султанский сановник принял предложение русского главнокомандующего набрать 12 тысяч конницы при условии ежемесячной выплаты ей 10 тысяч червонцев. Такое соглашение обеспечивало безопасность левого крыла границы с Турцией.

Кроме того, по распоряжению Паскевича-Эриванского в закавказских провинциях для усиления «действующего отряда» из добровольцев формируется четыре 5-сотенных полка азербайджанской конницы, два армянских полубатальона (в Эривани и Нахичевани) и еще один батальон из баязетских армян.

Попытка же наместника на Кавказе создать 5-тысячное «земское ополчение» в Восточной Грузии – в отличие от местной временной милиции – вызвала серьезный ропот среди простого люда. Прошел слух, что в Грузии вводится рекрутская повинность и берут в солдаты на двадцать пять лет.

Крестьяне решительно заявили о готовности поголовно вступить в ряды ополчения и защищать свои дома от скорого нашествия османов, как это было при грузинских царях. Но они требовали гарантий возвращения ополченцев к домашнему очагу после окончания войны.

Пришлось отказаться от идеи создания грузинского «земского ополчения». Оставалась милиция – конная и пешая, которую местные князья набирали из добровольцев, прежде всего дворян И их крестьян.

Пока шли приготовления к новой военной кампании, пришло тревожное сообщение из Персии. В Тегеране «чернь истребила» российскую миссию. Русский посол Александр Сергеевич Грибоедов, который, как мы писали ранее, приходился родственником Жены Ивана Федоровича, вместе с казаками охраны отбивались До последнего. Писатель как будто предчувствовал свой конец и, отправляясь в столицу побежденной страны, говорил друзьям; «Там моя могила! Чувствую, что не увижу более России...»

Э" За убийцами-фанатиками стояли шахский двор и английские посланники. Запахло новой войной с Персией. Однако шах быстро осознал всю опасность нового вооруженного столкновения с Россией и поспешил уладить отношения с Санкт-Петербургом. Это соответствовало и планам Императора Николая I.

Даже после всех стараний Паскевич-Эриванский весной 1829 года мог отрядить в действующие силы из почти 50-тысячного Отдельного корпуса всего лишь 11 800 штыков и 3800 сабель при 70 полевых орудиях, только 19 пехотных батальонов и восемь кавалерийских и казачьих полков. Всего около 17—18 тысяч человек. Остальные войска оставались разбросанными небольшими отрядами для защиты Грузии, Черноморского побережья, на Кавказской линии, несли гарнизонную службу.

^f С началом весны наместник прежде всего предпринимает Меры для защиты Грузии. Он перекрывает отрядом полковника Бурцева Боржомское ущелье. Затем добавляет к нему отряд генерал-майора Муравьева. Все прочие проходы через ущелья занимаются дружинами и сотнями грузинской милиции. Распускается слух, что сам главнокомандующий намеревается прибыть к Ахалцыху.

Однако первыми перешли в наступление турки. Ахмад-бек торопился исполнить волю султана. 20 февраля до пяти тысяч регулярной пехоты и 15 тысяч ополченцев при шести полевых орудиях через горные перевалы вышли к Ахалцыху.

Русский гарнизон крепости насчитывал всего 1164 человека пехоты, три орудия и несколько трофейных полевых пушек. Начальствовал над гарнизоном генерал-майор князь В.О. Бебутов. Ночной штурм крепости был успешно отбит. Свою неудачу османы выместили на христианском населении городских предместий, вырезав его. Однако положение Ахалцыха оставалось серьезным. Двенадцать дней шла осада с бомбардировкой крепости и попытками лишить русских воды.

Ахмад-бек прикрылся 3-тысячным отрядом со стороны Бор-жомского ущелья и сумел перехватить гонцов Бебутова в Тифлис. Там долгое время не знали о беде.

Все предложения османов о капитуляции русский гарнизон отверг. Более того, на рассвете 4 марта он совершил неожиданную дерзкую вылазку и разгромил неприятеля, обратив его в бегство.

В тот же день на помощь защитникам Ахалцыхской крепости подошел отряд полковника Бурцева, который, переправившись через Куру, сумел обойти без боя турецкие заслоны. Однако к бою он не поспел.

На другой день была одержана еще одна победа. Отряд генерал-майора Гессе разбил при урочище Лимани, близ Николаевской крепости, 8-тысячное войско трапезундского паши, изготовившееся для вторжения в Грузию.

О планах эрзерумского сераскира Паскевич-Эриванский узнал от лазутчиков. Тот намеревался с главными силами войти в Закавказье со стороны Карса через Гумры. Чтобы отвлечь внимание русских, Салех-паша приказал тревожить границу всюду. Особые надежды он возлагал на действия против Гурии. Перебежавший на сторону Турции гурийский князь Мачутадзе поклялся «возмутить» местных жителей против России.

Вскоре оправился от поражения и Ахмад-бек Аджарский, сумевший вернуть беглецов под свои знамена. В Ахалцыхской же крепости свирепствовала эпидемия чумы, подтачивавшая и без того малые силы русского гарнизона.

Разгадав план сераскира, Паскевич-Эриванский решил нанести упреждающий удар по главным силам султанской армии – на Эрзерум. Он оставляет в крепостях Баязетского пашалыка только четыре батальона пехоты, один казачий полк и 12 орудий. Остальным войскам под командованием генерал-майора Панкратьева приказывается занять позицию у селения Агузюм, чтобы прикрыть собой Восточную Армению. Со всех концов Грузии к границе подтягивались воинские отряды.

Наместник начал боевые действия против сераскира только тогда, когда убедился, что Персия не нанесет предательского удара в спину. 19 мая главная штаб-квартира Отдельного Кавказского корпуса прибывает под Ахалкалаки, затем вместе с отрядом генерал-майора Н.Н. Муравьева переходит к Ардагану. Теперь главные силы русских находились на равном расстоянии и от Карса, и от Ахалцыха.

В Ардагане главнокомандующий получил свежие данные разведки о силах Салех-паши, находившихся в районе Саганлукско-го хребта. Лагерь Гакки-паши в 20 тысяч человек находился в 50 верстах от Карса, на Эрзерумской дороге. За ним невдалеке стоял сам сераскир с корпусом в 30 тысяч человек пехоты и конницы. Кягья (начальник штаба) Салех-паши с 15-тысячным отрядом и 20 орудиями держался пока в горах Шаутетского санджака, производя там поголовный набор в султанскую армию и ожидая удобного случая для нападения на Ахалцых.

Последнее обстоятельство побудило Ивана Федоровича разделить свой резерв. На переходе он отправил к Ахалцыху сильный отряд генерал-майора Муравьева на соединение с полковником Бурцевым для действий против кягьи. Сам же с остальными силами двинулся северной дорогой, в обход лагеря Гакки-паши, на соединение с отрядом генерал-майора Панкратьева.

10 июня, к началу сражения в районе селения Котанлы, в 18 верстах от Карса, сосредоточились главные силы Отдельного Кавказского корпуса. Всего 12 430 человек пехоты и 5770 кавалерии при 70 полевых орудиях. Превосходство турецкой армии оказалось весьма значительным.

Первоначальный замысел разгромить войско Гакки-паши до подхода к нему сил сераскира и разгром их поодиночке не удался. Трудный горный марш и турецкие заслоны помешали тому – силы противника успели соединиться.

То, что не удалось Паскевичу-Эриванскому, не удалось и кя-гье, решившему разбить поодиночке отряды Бурцева и Муравьева. В день сражения у селения Чабории на берегу реки Посхов-чай русские тоже успели соединиться и вместе наголову разбили более чем вдвое превосходящие силы начальника штаба сераскира. Теперь Ахалцых был в безопасности, а его гарнизон подкреплен пехотным батальоном. Для прикрытия Карталинии, оказавшейся в ближнем тылу, был отряжен Крымский пехотный полк, который пришел в Сурами из Тифлиса.

После разгрома кягьи граф Эриванский немедленно подтянул к себе отряд Муравьева и часть сил полковника Бурцева.

СРАЖЕНИЕ ПРИ КАИНЛЫ

Разыгравшееся под деревушкой Каинлы полевое сражение стало одним из крупнейших в русско-турецкой войне 1828—1829 годов.

Русский полководец разделил войска на три части. Первой (главной) колонной он назначил командовать генерала Муравьева, вверив ему 4164 человека пехоты и 1167 – кавалерии при 20 полевых орудиях. Отряд располагался на правом фланге, к северу от реки Загин-Кала-су.

Левой (вспомогательной) колонной, действовавшей на левом фланге, южнее реки, начальствовал Бурцев, только что произведенный за разгром аджарского хана в генерал-майоры. Он имел 1124 человека пехоты и 12 орудий.

Примерно в километре от главных сил располагался сильный резерв – три с половиной тысячи регулярной и милицейской конницы под начальством опытного кавалериста генерал-майора Н.Н. Раевского. Недавний полковник, к которому так стремился Пушкин во время своего путешествия в Зрзерум, он был олицетворением передачи эстафеты военных традиций от одного поколения к другому. Раевский имел еще и 20 орудий в двух линиях. В состав резерва вошли четыре «мусульманских» полка из добро-вольцев-азербайджанцев, курды и конница из Нахичевани.

Остальные войска под командой генерала Панкратьева при 16 орудиях прикрывали походный лагерь, укрепившись на горе Чахар-баба. Вагенбург состоял из трех тысяч повозок с войсковым имуществом и припасами.

Выстроив таким образом к 13 часам 19 июня войска для генерального сражения, генерал от инфантерии Паскевич-Эриванский сказал окружающим:

– Теперь мой корпус похож на корабль: я отрубил якорь и пускаюсь в море, не оставляя себе обратного пути...

Еще в 10 часов утра русские войска, спустившиеся с высот Чахар-баба, увидели в открывшейся перед ними долине выдвижение лшоготысячной турецкой конницы. Неприятель занимал обе параллельные дороги, ведущие на Эрзерум.

Около 14 часов вражеская конница атаковала правый фланг кавказцев. Для отражения массированной атаки полководец вновь применил хорошо известный в русской армии прием «наведения» противника под огонь артиллерии. Конники колонны Муравьева вырывались вперед, схватывались с османами и быстро отходили назад, увлекая их за собой и подводя под картечные залпы. Турки начали нести большие потери.

Видя безуспешность атак на левом крыле, сераскир приказал ударить по отряду Бурцева и сбить его с позиции. В атаку пошло шесть тысяч всадников Гакки-паши. Им удалось дважды прорвать цепь русских стрелков, миновать выстроившуюся в каре пехоту и пройти в ближние тылы отряда и даже разграбить там часть офицерских вьюков.

Бурцев, оказавшийся в тяжелом положении, стал перебрасывать имевшиеся у него пушки с одного опасного места на другое. Это имело успех, и Паскевич-Эриванский, внимательно следивший за ходом событий, вовремя подкрепил левую колонну резервной пехотой и легкими орудиями. Прибывшие на помощь сразу же оказались в бою.

Турецкой коннице и здесь не удалось охватить фланг противника. Потеряв немало людей и два знамени, османские всадники снова отхлынули назад. Часть их ускакала в лагерь Гакки-паши, часть бежала к сераскиру, войска которого укрепились в окопах на Эрзерумской дороге.

Уловив выгоднейший момент, кавказский полководец атаковал центр султанского войска, не давая тому опомниться. Потом И.Ф. Паскевич-Эриванский писал:

«...Увидев... возможность разрезать неприятельские войска надвое... я обратил стоявшие в центре 4 полубатальона пехоты и 8 орудий артиллерии в полуоборота направо и... открыл по оному (неприятелю. – А. Ш.) сильнейший огонь из артиллерии. Турки не могли выдержать меткой стрельбы наших орудий, действовавших по одному направлению, и разделились надвое...»

То был переломный момент в сражении при Каинлы. Прицельный огонь русских пушкарей расчленил вражескую армию на две части. Сераскир и Гакки-паша оказались отрезанными друг от друга. Войска первого были отброшены за реку Каин-лых-чай, второго – за Ханское ущелье, к своему походному лагерю.

Чтобы закрепить успех, Паскевич-Эриванский немедленно ввел в образовавшийся разрыв между двумя частями турецкой армии Грузинский гренадерский полк с восемью орудиями Кавказской гренадерской артиллерийской бригады. К 16 часам вечера наступавшие русские войска подошли к реке Каинлых-чай.

Иван Федорович намеревался дать здесь отдых измученным в сражении войскам и стать на ночлег. Он отдал распоряжение становиться лагерем и выслал вперед разведку.

Та к 17 часам донесла, что турки закрепляются на весьма выгодных высотах перед рекой Исти-су. Новый штурм турецких укреплений никак не входил в планы полководца. К тому же взятые пленные показали, что сераскир ожидает к исходу дня 18 тысяч подкрепления.

Полученные сведения заставили наместника изменить прежнее решение и немедленно атаковать позиции сераскира. Он выставляет против Гакки-паши заслон из двух полков пехоты, одного – конницы и 20 батарейных орудий под командованием генерал-майора Бурцева.

Главные силы кавказцев вновь разворачиваются в три колонны. Правой из двух полков пехоты и 16 легких орудий начальствует Муравьев. В левую колонну Панкратьева вошли три пехотных батальона и 10 легких орудий. Центр занимает Раевский с восемью полками конницы и 18 конными орудиями. Особенностью такого построения было то, что пехота стояла на флангах боевого порядка, упиравшегося в горные отроги.

Остальные силы пехоты и кавалерии с шестью батарейными орудиями составили охрану подошедшего к Каинлых-чаю ваген-бурга. Главнокомандующий не оставлял походный лагерь без надежного прикрытия.

Наступление началось в 19 часов 30 минут, как только начало смеркаться. Русские шли вперед, чтобы навязать врагу ночной бой. Для турок подход кавказцев оказался совершенно неожиданным; что сразу же вызвало замешательство. Особенно когда обнаружилось, что сильные пехотные колонны генералов Панкратьева и Муравьева стали обходить фланги позиции сераскира.

Турецкие пушки начали поспешный обстрел подходившей в полном молчании русской пехоты. Но к тому времени солдаты

Салех-паши стали местами бросать свои окопы. В эти минуты вперед к вражеским шанцам и вынеслась на галопе 3-я Донская конно-артиллерийская рота подполковника Полякова и с близкого расстояния открыла беглый огонь «ближней» картечью. Отход турецкой пехоты сразу же превратился в повальное бегство.

Граф Эриванский послал в неотступное преследование и пехоту, и кавалерию. Османы бежали в ночи, бросая все по пути. Затем полководец приказал пехоте остановиться, а сам повел кон-лицу на рысях дальше в преследование, до замка Зивин.

Там преследование и закончилось: донцы и азербайджанские милиционеры с налета ворвались в походный лагерь сераскира. Тот едва сам ушел от погони. Турки потеряли в тот день 12 орудий, все войсковые припасы, много людей убитыми и 300 человек пленными.

, Войска сераскира Салех-паши, вернее, то, что от них осталось и не разбежалось, были отброшены к Эрзерумской крепости.

На следующий день участь сераскира разделил и Гакки-паша, так и не сумевший ничем помочь своему начальнику. Ночью кавт казцы пошли атакой на второй неприятельский лагерь близ деревни Милли-Дюз, совершив марш-бросок в 13 верст по трудной горной дороге.

В восемь часов утра русские колонны зашли в тыл войску Гак-ки-паши. Турки, выставив знамена в окопах и изготовив батареи, решили защищаться. Взятый пленный показал, что здесь еще не знают о полном разгроме сераскира. Солдата отпустили в лагерь, И вскоре там начался видимый издалека переполох. Его попытались «замять» пушечной стрельбой по русским.

Через полчаса пальба прекратилась, и из лагеря прибыл парламентер. Султанский главнокомандующий предлагал «покорность», но просил личной пощады. Паскевич-Эриванский ответил: Положить оружие без всяких условий...

Едва переговорщик убыл, из лагеря вновь возобновилась ртрельба. Царский наместник в ответ двинул в атаку свои войска. Турки в ужасе бежали, только в одном-единственном месте оказав сопротивление. Казаки и конная милиция пошли вдогонку. Бегущих гнали почти 15 верст, захватив больше тысячи пленных и 16 знамен.

Гакки-паша со свитой и чиновниками сумел ускакать в лес, Где его настиг личный конный графа Эриванского. И взял в плен. Представленный Ивану Федоровичу полководец султана отдал свою драгоценную саблю и попросил пощады. Наместник его обласкал, угостил чашечкой кофе по-турецки и приказал разместить плененного пашу в его же богатом шатре.

Итогом двухдневного сражения у деревни Каинлы стал полный разгром 50-тысячной Анатолийской армии Блистательной Порты.

Сераскир Салех-паша потерял всю артиллерию (31 орудие), 19 знамен, около трех тысяч палаток в двух брошенных лагерях, около двух тысяч человек пленными и столько же – убитыми. Султанские войска рассеялись в горах. Потери русских не превышали 100 человек.

ПАДЕНИЕ ЭРЗЕРУМСКОЙ КРЕПОСТИ. БЕЙБУРТ

Полководец султана Махмуда II попытался засесть в крепости Гассан-Кале, но бежавшие воинские отряды отказались ему повиноваться. Пришлось бежать дальше и самому сераскиру.

Сделав за три дня переход в 80 верст, Кавказский корпус занял Гассан-Кале, в которой нашлось 29 пушек. До столь важного в войне Эрзерума оставалось всего 40 верст, и путь к нему был свободен.

Паскевич-Эриванский приказал восстановить полуразрушенные укрепления старинной византийской крепости, вооружить ее трофейными пушками на исправных и надежных лафетах. В Гассан-Кале свезли все военные и продовольственные запасы неприятеля, взятые 19-го и 20 июня. Так была создана тыловая база для действий против Эрзерума.

Русская кавалерия Приблизилась к нему на 15 верст. Почти 100-тысячный город, один из крупнейших в Оттоманской Порте, был охвачен паникой. Жители не знали, что делать: или отважиться на защиту, или отдаться на милость победителя. Сераскир заперся в своей резиденции, никого не принимая. Большого войска у него рке не имелось.

Узнав через лазутчиков о положении дел в городе, кавказский наместник отправил туда двух добровольцев – пленных эрзерум-ских старшин. Один из них, Мамиш-ага, пользовался большим авторитетом у горожан. Под охраной конвоя они ускакали в Эр-зерум, увозя с собой письмо «сераскира белого царя».

В Эрзеруме парламентеры при содействии губернатора города зачитали письмо на совете местных старшин. Началось возмуще-

ние горожан. Более того, вскрылся обман Салех-паши, утверждавшего, что у него много войск – большинство же палаток в военном лагере пустовало. Сераскир хотел бежать, но его не выпустили за крепостные ворота.

Кавказские войска подступили к городу. Рано утром 26 июня из него навстречу русским выехал эрзерумский Капиджи-паша, везший согласие сераскира на безоговорочную капитуляцию. Город-крепость сдавался без боя. Туда для окончательных переговоров ускакал генерал-майор князь Бекович-Черкасский, свободно владевший турецким языком.

В 17 часов 27 июня 1829 года войска Отдельного корпуса вступили в Эрзерум. Правда, с передового укрепления Топ-Дага открыла было стрельбу батарея из пяти пушек, но османы вскоре сбежали оттуда. Над цитаделью подняли флаг России.

Армянское население города с восторгом встретило победителей.

Огромные военные склады Анатолийской армии, арсенал, обозы, 150 полевых и крепостных орудий, шесть знамен, в том числе и сераскирское, жезл Салех-паши стали военными трофеями.

За Эрзерум Иван Федорович Паскевич-Эриванский удостоился высшей военной награды Российского государства – ордена Святого Георгия 1-й степени и благодарственного Императорского рескрипта. Полководец стал полным георгиевским кавалером, обладателем всех четырех степеней этого ордена...

Падение Эрзерума – центра управления Азиатской Турцией – и разгром султанской Анатолийской армии под Каинлы обеспечили русскому командованию стратегическую инициативу на Кавказском театре военных действий. Последствия достигнутого успеха не заставили себя долго ждать.

Ванский паша, подступивший с сильным войском к Баязету, немедленно снял осаду крепости. 7 июля генерал-майор Бурцев овладевает важной крепостью Бейбурт в 117 верстах от Эрзерума. Отряд полковника Лемана 9 июля занимает крепость Хнисс, в которой оказались значительные запасы хлеба. Она стояла на дороге в Мушский пашалык. При посредничестве местного паши курды прекратили набеги на захваченные русскими территории Порты.

Вскоре, однако, пришла печальная весть о гибели в горах под Бейбуртом генерал-майора Ивана Григорьевича Бурцева, подлинного героя войн на Кавказе.

i&r,

Оставив в Эрзеруме крепкий гарнизон под начальством Панкратьева, получившего тогда чин генерал-лейтенанта, наместник выступил к Бейбурту. Туда же подошел из Ахалцыха бывший Ширванский, а ныне пехотный графа Эриванского полк. Встреча между старыми ширванцами и полковым шефом получилась самой трогательной.

Проведя рекогносцировку, полководец 26 июля наносит из Бейбурта удар по селению Харт, где почти в 500 каменных домах укрепилось до 12 тысяч ополченцев султана из числа местных воинственных горцев. Хартский бой закончился полной победой русского оружия. Затем от неприятеля очищаются местности вокруг Сивасской дороги, наносятся поражения отрядам беков Лазистана.

Перед наместником, да и всем русским командованием, встал вопрос о направлении дальнейшего наступления в еще не закончившейся войне. Идти на далекий Сивас, в глубь Малой Азии? Или Отдельному корпусу нанести удар по немного более близкому Трапезунду на берегу Черного моря, где можно было получить поддержку от севастопольской эскадры?

Один из участников той войны, полковник А. Родожицкий, писал в своем дневнике:

«По пословице «куй железо, пока горячо», пользуясь паническим страхом, наведенным на турок, мы, казалось, могли с одной пехотой и артиллерией дойти до Трапезунда и взять его...»

Подобные мнения разделяли едва ли не все воины-кавказцы, настолько силен был тогда их наступательный дух. Но войны имеют собственные законы, с которыми не считаться нельзя.

Паскевич-Эриванский трезво взвесил все «за» и «против». Он знал, что во вверенных ему Государем кавказских войсках царит самый что ни есть боевой настрой. Люди были просто готовы идти за прославленным полководцем хоть на край света. Но...

Движение к Сивасу удлиняло и без того растянутые коммуникации корпуса. Больших же запасов боевых зарядов и продовольствия, равно как и резервов, не имелось.

С другой стороны, взятие портового Трапезунда позволяло организовать снабжение корпуса морским путем из Крыма и Грузии, отрезать от Турции еще не занятые Аджарию и Лазис-тан. Однако на пути к морю лежали труднопроходимые горные кряжи Понтийского Тавра. Разработка прямой дороги в горах требовала в лучшем случае месяца. Приближалась осень, и корма для конницы в каменистых ущельях среди теснин просто не оставалось. Трава к концу лета всегда выгорала от солнца.

Хотя русско-турецкая война близилась к логическому завершению, Иван Федорович склонялся к действиям быстрым и решительным. Он хотел добиться полного осуществления «высочайше одобренного» плана боевых действий на Кавказе. После взятия Эрзерума предусматривалось дальнейшее наступление на запад, в глубь Османской империи.

Наместник писал Императору Николаю I из Эрзерума: «На войне все зависит от благоприятной минуты, ее не надобно упускать... ибо если неприятелю дать время опомниться, то он соберет новые силы и восстановит дух народа».

Посылка ранее к Бейбурту отряда Бурцева и к Аш-Кале на Сивасской дороге кавалерийской бригады Раевского, усиленной двумя конными азербайджанскими полками, гренадерами и артиллерией, свидетельствовала о намерениях полководца действовать и дальше весьма активно. Он ждал только подхода из Грузии четырех тысяч подкреплений. Однако они задерживались в пути.

Тем временем в завоеванных пашалыках османы возобновили враждебные действия. Теперь даже доставка почты требовала сильного конвоя. Иван Федорович понимал, что с горстью отважных воинов невозможно углубляться в сердце Анатолии. Тем самым на произвол судьбы покидалась 200-верстная операционная линия, которая Никем не защищалась.

Кроме того, наместник Кавказа знал, что на западе осуществляет свой Забалканский поход И.И. Дибич. Именно на полях Болгарии, на подступах к Стамбулу, решалось главное в исходе войны.

Поэтому крайне рискованная операция к Сивасу или Трапе-зунду казалась просто нецелесообразной. К тому же русские войска находились на чужой территории с фанатично настроенным населением. Серьезную опасность несло все большее дробление сил по гарнизонам в захваченных крепостях.

Чтобы хоть как-то избежать растягивания корпусных коммуникаций, Паскевич-Эриванский приказал взорвать крепостные укрепления Бейбурта, доверив управление городом офскому беку, изъявившему покорность России. Тот за хорошую плату обязался содержать в нем собственный гарнизон в три тысячи человек. Однако именно там османы стали собираться с силами. Бек, казалось, не собирался держать данную им клятву.

UZ-

Тогда наместник, составив экспедицию из восьми батальонов пехоты, двух полков регулярной и пяти иррегулярной кавалерии при 34 орудиях, 24 сентября снова пошел на Бейбурт. Лазутчики и пленные показали, что город спешно укрепляется и что там скопилось от 12 до 15 тысяч турецйих ополченцев.

Русский отряд, совершив ночной марш-бросок через горы, на рассвете вышел на высоты западнее Бейбурта. Неприятель появления русских никак не ожидал. Однако с восходом солнца он убедился в малочисленности подошедших войск, смело вышел из городских шанцев и атаковал кавказцев сразу силами пятитысячного «скопища».

Паскевич-Эриванский двумя колоннами пошел вперед с барабанным боем. И под прикрытием артиллерийского огня пехотинцы ударили в штыки. Турки бросились назад. Тогда кавалерия, рысью обскакав пехотные батальоны, отбила у врага пушки и стала преследовать бегущих. Османам пришлось отступать по самой нет выгодной дороге – вьючной, меж крутых горных высот.

К вечеру преследование прекратилось. Победителям достались шесть орудий и двенадцать знамен. Турки потеряли более 700 человек убитыми и 1236 пленными. В русском отряде из строя выбыло 110 офицеров и нижних чинов.