Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

Русский отряд, обремененный большим обозом, мужественно сражался среди скал, пробиваясь только вперед. И пробился-таки, во многом благодаря личной храбрости своего командира, героя еще Отечественной войны, стойкости в собственных рядах и мастерству пушкарей, действовавших выше всяких похвал. Однако поданная Эчмиадзину помощь досталась дорогой ценой: убитыми и ранеными отряд потерял половину своего состава и почти весь обоз.

Тем временем, с получением донесения о движении армии Аб-бас-мирзы к Эривани, Паскевич уже спешил на помощь Красовскому, оставив у Аракса часть сил под командой генерала Эрнстова. Тем самым прикрывался тыл. 5 сентября главнокомандующий прибыл в Эчмиадзин, где нашел осадную артиллерию, доставленную наконец-то из России.

Сын шаха тотчас же оставил занимаемую позицию и отошел к замку Каракалы на реке Араке, в 15 верстах от Сардар-Абада – преддверия Эривани. В крепости стоял двухтысячный гарнизон под знаменами самого эриванского Гассан-хана.

13 сентября к Сардар-Абаду подступили главные силы кавказцев. Проведя рекогносцировку, наместник решил атаковать южную сторону крепостной, почти во всех местах двойной, стены. Отрытие осадных траншей проходило под прикрытием большого сада, принадлежавшего эриванскому хану. Персы сделали вылазку из замка и стали вырубать сад, но их отогнали картечью.

16 сентября к Сардар-Абаду прибыла осадная артиллерия. Паскевич лично руководил бомбардировкой крепости, в которой веко-

п

I

У,

г

р

ре рухнула одна из башен, появились бреши, которые осажденные не смогли заделать.

19 сентября из крепости вышел парламентер с письмом от хана. Тот просил три дня на раздумье. Ему дали 24 часа и пригрозили в противном случае штыковой атакой. С наступлением ночной темени Гассан-хан с войском сумел улизнуть через противоположные к русскому лагерю ворота Сардар-Абада.

Узнав об этом, Паскевич приказал пехоте вступить в крепость, а кавалерии начать преследование беглецов. Оно прошло успешно: ханские отряды рассеялись в горах, потеряв полтысячи человек убитыми и ранеными, 250 – пленными. Победителям достались 16 орудий, а самое главное – огромные хлебные запасы, в которых стала появляться нужда.

Не теряя времени, Иван Федорович двинулся к Эривани и 24 сентября под обстрелом с крепостных стен лично убедился, что затворившая перед русскими ворота крепость не зря считается одним из оплотов Персии на ее границах.

Расположенная на крутом, утесистом берегу Занги, крепость имела двойные стены с башнями и водяной ров. К югу, на расстоянии в четверть версты, располагался сам город, окруженный каменными стенами.

Паскевич подтянул к Эривани войска. Еще в мае 1827 года он предписал тифлисскому губернатору Сипягину приступить к формированию добровольческих батальонов из местных жителей – грузин и армян. Тот набрал три дружины добровольцев: две ар-лошские и одну грузинскую. Они, выступив из Тифлиса, значительно выросли в пути. Так, 1-я армянская дружина численностью в 117 человек пришла к Эривани в составе уже почти тысячи добровольцев.

В ночь на 26 сентября в крепость полетели несколько первых бомб. В следующую ночь заложили осадные траншеи под сильнейшим огнем из крепости, на который приказано было не отвечать ни одним выстрелом, чтобы не прерывать инженерные работы и возведение осадных батарей.

28 сентября их канонада потрясла крепостные стены. Жители умоляли столь удачно спасшегося из Сардар-Абада хана Гас-сана сдать город. Но тот, гордясь успешной защитой крепости от русских в 1808 году, не терял надежды на помощь из-за Аракса и силой подавил ропот горожан-армян. Правда, до поры до времени.

_ъ ПОЛКОВОДЦЫ КАВКАЗСКИХ войн ,

_ мяи

Эриванский хан по тем временам считался лицом значительным в обширном Персидском государстве. Как правителю ключевого пограничного ханства, ему было присвоено высокое воинское звание сардара. В иранской иерархической лестнице он являлся третьим человеком. Гассан-хан носил также титул «бег-лербея», что давало ему от имени владыки Персии неограниченные полномочия. Он имел собственное войско, двор и диван (ханский совет). И полное право на жизнь своих подданных армян. Весь существующий строй в Эриванском ханстве держался на неограниченной власти правителя и страхе. Шариатский суд лишь освещал это.

Хорошо познавший механизм власти в персидской державе, Александр Сергеевич Грибоедов в своих путевых заметках так характеризовал ее в Эриванском ханстве:

«Лестница слепого рабства и слепой власти здесь беспрерывно восходит до бека, хана, беглербея и каймака и, таким образом, выше и выше».

После очередного обстрела рухнула юго-восточная угловая башня вместе с частью стены. 29 сентября Паскевич предложил Гас-сан-хану сдать крепость на условиях свободного выхода гарнизона. Правитель и тиран Эривани ответил гордым отказом. Он попытался привлечь к обороне города армян, но безуспешно. Те не , хотели ни защищать Эривань от русских, ни укреплять его.

Траншейные работы продолжались, все ближе подбираясь к крепости. Ставились новые батареи, которые вели огонь по крепостной ограде, проделывая в ней новые проломы. Беспрерывный , пушечный огонь поколебал осажденных. Хан выслал парламентера с изъявлением своего согласия сдать крепость, но просил подождать решения Аббас-мирзы. Хитрая уловка не удалась. Теперь,, наш главнокомандующий на Кавказе потребовал сдачи Эривани , без всяких условий.

Всю ночь на 1 октября продолжалась артиллерийская дуэль., Паскевич приказал подвергнуть крепость сильной бомбардировке,, чтобы разрушить укрепления и тем самым обеспечить успех предстоящего штурма. Одних бомб было брошено 900 штук. Пожары., охватили крепость, освещая все вокруг. На рассвете пальба утихла, и персы увидели, что осадные траншеи дошли до рва. Очевидец свидетельствовал:

«Я бы желал, чтобы ты сам лично был свидетелем сей... картины! Нет слов описать ее в полной силе! Скажу тебе только,

что все четыре стены Эривани, мало сказать, были освещены как нельзя более, нет! Они, казалось мне, все были огненные и сыпали на себя град ружейных и картечных пуль! В это же время до сорока наших разнородных орудий не огонь – ад открыли против крепости! Двадцатичетырехфунтовые пушки по части разрушенной стены стреляли картечами, а остальные громили ее бомбами, ядрами и гранатами. Только соедини в воображении своем все это вместе, и прибавь еще к тому с обеих сторон гром выстрелов, треск и шум разрушающихся стен, строений, визг пуль, ядер, дикий крик гарнизона».

Ядра и бомбы проделывали бреши в стенах. Персы в страхе, что сейчас в крепость ворвутся русские штурмовые колонны, спешно занимали проломы, стараясь хоть как-то заделать их. Тогда осадные батареи били уже картечью, на поражение людей.

Утром в Эривани вспыхнули волнения. 18-тысячное армянское население потребовало от Гассан-хана немедленной сдачи крепости, в противном случае угрожая восстанием. Армян было в шесть раз больше гарнизона, состоящего из сарбазов – шахских солдат и ханских дружинников! К тому же ночная бомбардировка, ожидание генерального штурма и вооруженного возмущения горожан просто деморализовали персов.

Гассан-хан, видевший неизбежность падения крепости, колебался. Он опасался мести шаха или его сына-наследника. Эриванский властелин еще надеялся на спасительное чудо в лице иранской армии.

Тем временем сотни армян, вооружившись чем попало, бросились на крепостные стены, прогнали с них почти без сопротивления ошеломленных сарбазов и стали размахивать белыми платками. Русские же войска стояли под крепостью в готовности к штурму.

Вскоре через зияющие в крепостной ограде бреши и открытые жителями городские ворота русские войска вошли в Эри-вань. Сопротивления со стороны персов они не встретили. Шесть рот лейб-гвардии Сводного полка стали занимать крепостные стены и башни. Ставились караулы у замолкших орудий. Сильный отряд Паскевич послал к северным воротам, чтобы пресечь возможную попытку шахского гарнизона прорваться через кольцо осадных войск.

Через несколько часов Гассан-хан, его телохранители и собравшиеся у главной мечети три тысячи сарбазов сложили оружие.

8 А.В. Шишов «Полководцы кавказских воин»

225

Эриванская крепость пала. Горожане-армяне высыпали на улицы, приветствуя своих избавителей.

Армянский просветитель-демократ Хачатур Абовян в романе «Раны Армении» запечатлел волнующую картину вступления русских войск в Эривань:

«Солдаты стали входить в крепость, а в тысячах мест, в тысячах окон люди не в силах были рот открыть, – так душили их слезы. Но у кого было в груди сердце, тот ясно видел, что эти руки, эти застывшие, окаменевшие, устремленные на небо глаза говорят и без слов, что и разрушение ада не имело бы для грешников той цены, как взятие Эриванской крепости для армян...

Старики, дети, девушки, старухи... бросаются на шею солдатам и замирают у них на груди в душевном умилении. С тех пор как Армения потеряла свою славу, с тех пор как армяне вместо меча подставили свою голову, не видали они такого дня, не испытывали подобной радости».

Жители древней армянской земли, расчлененной инозелшы-ми захватчиками и вынужденные бежать в чужие страны, приветствовали победу русского оружия. Так, армяне из далекой Индии прислали архиепископу Нерсесу Аштаракскому письмо, в котором заявляли:

«Армения воскресла из пепла... солнце жизни взошло над Араратской долиной... и в этом наша нация обязана человеколюбивой московской нации, среди которой мы всегда можем жить безопасно и защищенно».

Освобождение Эривани вызвало горячий отклик у народов Закавказья, веками страдавших от нашествий персидских полчищ, когда их земли предавались безжалостному мечу и всепоглощающему огню. Тысячи и тысячи людей, угоняемых в рабство, бесследно исчезали для родины. Грузинский поэт Григорий Орбе-лиани дню 13 октября 1827 года посвятил стихотворение «Заздравный тост».

К слову сказать, грузинские добровольцы участвовали в боях «за освобождение Эривани. Отличилась здесь конная грузинская милиция, руководимая князем Р.И. Багратионом, братом героя Бо+ родина и Отечественной войны 1812 года генерала от инфантерии П.И. Багратиона.

С началом второй русско-персидской войны грузинская и армянская православные церкви оказали самую активную поддержку кавказским войскам. Так, архиепископ Нерсес Аштаракский еще 29 июля 1826 года обратился с воззванием к армянскому народу, призывая «вместе с полками воинства Российского... в случае необходимости не пощадить и последней капли крови нашей».

Православное духовенство не только призывало народ к вооруженному сопротивлению, но и становилось во главе бойцов. На полях сражений доблестью отличался добровольческий отряд шамшадинского епископа Г. Манучаряна, который, как и Нерсес, участвовал в боях с шахскими войсками еще со времен князя Цицианова. Лишь архиепископ Саркис, захваченный в плен персами, был принужден обратиться к бесстрашным защитникам Шуши с призывом сдаться. И простой народ ему этого не простил...

Победителям в Эривани достались богатые трофеи: знамена, 38 пушек, две гаубицы, 9 мортир, 50 фальконетов, тысячи единиц огнестрельного и холодного оружия, множество артиллерийских зарядов и полторы тысячи пудов пороха. В главном пороховом погребе удалось вовремя найти и погасить горящий факел. Иначе мощный взрыв в самом центре крепости мог лишить жизни многих людей. На гарнизонных складах нашли до четырнадцати четвертей муки, зерна и круп, достаточных войску кавказцев на пять месяцев.

Немало знатных пленных оказалось в крепости: сам эриван-ский сардар, командир батальона шахской гвардии Касум-хан, хан Аслан, много других ханов и беков, рангом поменьше. А коменданта крепости Суван-Кули-хана поймали в одном из подземелий.

Победа досталась малой кровью. Со стороны русских во время осады убито и ранено оказалось только 52 человека, в том числе три офицера.

Среди участников взятия Эривани многие удостоились боевых наград и различных поощрений.

«За отличное мужество, твердость и искусство, оказанные при покорении Сардар-Абада и важном завоевании знаменитой в Азии крепости Эривани» самому Паскевичу был пожалован орден Святого Георгия 2-й степени...

Так 1 октября 1827 года пал оплот персидского владычества в Закавказье – Эриванская крепость. Значение победы русского оружия выходило далеко за рамки заурядного захвата сильно укрепленного неприятельского города с сильным гарнизоном. В силу исторических событий на древней армянской земле Ереван становился ее центром. Главнокомандующий России на Кавказе отмечал:

«Самое приобретение Эривани, по знаменитости ее, по сосредоточению в ней торговли персидской и турецкой, по местоположению на границе трех государств доставляют нам выгоды неизъяснимые».

ВХОЖДЕНИЕ ВОСТОЧНОЙ АРМЕНИИ В СОСТАВ РОССИИ

Присоединение к России Эриванского ханства для жестоко угнетавшегося армянского населения означало одно – раз и навсегда было покончено с деспотической системой персидского правления в Восточной Армении. Уходила безвозвратно в прошлое система ничем не прикрытого грабительства со стороны местных беков и ханов, самого сардара и полнейшего беззакония.

Для управления Эриванским ханством по настоянию кавказского наместника создается временное правление под председательством распорядительного генерал-лейтенанта А. И. Красовского. Ему давалась власть областного начальника и командующего войсками Эриванской области. Для «пособия» в состав правления вводились архиепископ Нерсес и комендант крепости Эривань подполковник А. Бородин.

Кандидатура Красовского удивила многих – в Кавказском корпусе знали о неприязненных отношениях между ним и главнокомандующим, выражавшихся не только в словесных колкостях. Но не зря Иван Федорович слыл за человека государственного ума. Он, хоть и не всегда, умел перешагнуть через личное.

В Эривани, расположенной в опасной близости от персидской и турецкой границ, поставили русский гарнизон, подчинявшийся непосредственно А. И. Красовскому. В него вошли четыре полка 20-й пехотной дивизии со всей ее артиллерией, пионерская рота, два казачьих полка, дивизион улан и добровольческие формирования – армянское и грузинское пехотные ополчения, отряд азерт байджанской милиции...

Русско-персидская война 1826—1828 годов поставила Импет ратора Николая I перед необходимостью усиления контроля над событиями, происходящими в Закавказье. Первоочередной зад$и-чей виделось определение контура южных границ империи, обеспечение их безопасности и выработка политики в отношении кавказских владений.

Государь Высочайшим указом прикомандировал в сентябре 1827 года к собственной канцелярии шефа корпуса жандармов А.Х. Бенкендорфа, в качестве чиновника для особых поручений служащего Министерства иностранных дел Х.Е. Лазарева. Выходец из известной армянской фамилии, он на свои средства основал Московский институт восточных языков. Лазарев организовал через собственных корреспондентов сбор информации о положении дел в Персии, Османской империи и Закавказье. Донесения докладывались лично Николаю I.

Вопросами Закавказья стал заниматься так называемый комитет 1827 года, возглавляемый управляющим штабом Его Императорского Величества графом Толстым. В состав комитета входили малороссийский военный губернатор князь Репнин-Волконский, командир поселенного резервного корпуса граф Витт и начальник штаба военных поселений генерал Клейнмихнель.

Они обсудили вопрос о переселении к иранской границе 80 тысяч малороссийских казаков, что позволило бы создать защитный пояс из христиан среди иноверцев. По своим масштабам план выглядел весьма впечатляющим и встретил в Санкт-Петербурге неофициальное одобрение. Более того, это способствовало бы дальнейшему сближению с народом армян «по вере и усердию к России, не вовсе нам чуждыми».

Однако Император не торопился с принятием решения. В кавказских делах он во многом доверялся лично Паскевичу. Проект плана был направлен на рассмотрение Ивану Федоровичу, который, однако, больше всего был озабочен тем, чтобы как можно скорее победно закончить русско-персидскую войну.

Паскевич, как опытный царедворец, не стал с ходу отвергать план переселения в Закавказье украинского казачества, хотя даже по тем временам это мероприятие не выдерживало серьезной критики. Потому главнокомандующий, исходя прежде всего из реальной военной обстановки в Закавказье, делает встречное предложение монарху. Задумка его виделась весьма дипломатичной, простой в исполнении и, самое главное, с реальной скорой отдачей на благо государства Российского.

Предлагалось следующее. При присоединении Эриванского и Нахичеванского ханств к России отдать их в качестве «царской награды» местным ханам, оказавшим услуги России. Обосновывалось это тем, что недостаточная «цивилизованность» местного населения и пограничное положение земель не позволяли в обозримом будущем ввести здесь российскую административную систему.

Паскевич вообще негативно относился к отмене своим предшественником Ермоловым ханского правления в мусульманских закавказских провинциях. Он предпочитал далее военные вопросы решать дипломатическими волеизъявлениями. Иван Федорович опасался, что лишенные былой власти ханы и беки во время войны перейдут на сторону персов и увлекут за собой часть своих приближенных. Главнокомандующий кавказскими войсками предложил вернуть Мехти-Кули-хана Карабахского, находившегося в бегах, а в Эривани оставить местного правителя, сардара Гуссейн-хана.

Конечно же здесь Паскевич хитрил. Он просто знал о письме Императора Николая I Павловича к наместнику А.П. Ермолову еще в октябре 1826 года. В нем говорилось:

«Не долхено, однако ж, упускать случая, если бы таковый представился, к овладению Ереваном силою ли оружия, посредством денег или тайных сношений с Ереванским сардаром».

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОЙ ПЕРСИДСКОЙ ВОЙНЫ

...Эриванская победа не дала кавказским войскам большой передышки. Паскевич вновь пошел «искать» неприятеля. Во главе основных сил он начал 6 октября движение через Нахичевань к Тавризу. Но перед этим вперед ушел авангард под начальством генерал-лейтенанта Эристова. Его отряд, переправившись через Араке, беспрепятственно прошел Дорадинское ущелье и занял город Маранд. Местные жители-азербайдхсанцы встретили русские войска самым дружелюбным образом.

Аббас-мирза стоял в верстах в 20, в городе Хое. Шахская армия таяла у него на глазах. В ней оставалось всего три тысячи человек с 12 орудиями. Сарбазы разбегались толпами, и никакие кары и увещевания не могли их остановить. Весть о падении Эривани привела в трепет все персидское войско.

Засевший в Тавризе «первый министр» шаха Аллаяр-хан готовился к обороне. При этом употреблялись все средства для принуждения жителей: угрозы и просьбы, уговоры и насилия.

Нарушителям ханских приказов отрезали уши и носы, выкалывали глаза. Но все было тщетно. Из 60 тысяч горожан лишь очень немногие изъявили желание воевать е русскими.

Тем временем кавказцы подходили к Тавризу. Когда 13 октября перед городом еще только появился русский авангард, то Аллаяр-хан приказал палить из пушек. И повел за ворота свое войско. Однако боя в поле не получилось. После третьего орудийного выстрела из рядов отряда князя Эристова персидская пехота разбежалась в разные стороны. А конница, состоящая из местных всадников, и «ожесточенная чернь» бросились грабить дворец наследного принца Аббас-мирзы.

В Тавризе начались беспорядки. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в события не вмешался глава азербайджанского духовенства тавризский муштеид (муджтахид) Ага-Мир-Феттах, тайный враг правящей шахской династии Каджаров. В сопровождении мулл он явился к Аллаяр-хану и потребовал от него отказаться от любых попыток защиты города.

Хан, лишившийся войска, бежал в пригороды и укрылся там в одном из домов. Ключи от городских ворот были по его приказу спрятаны. Муштеид обратился к верующим с призывом разломать ворота, что те и сделали. Процессия духовных лиц и почетных горожан вышла навстречу русским войскам.

Часть их под командованием генерал-майора Никиты Петровича Панкратьева с полковой музыкой и барабанным боем вступила в Тавриз и заняла цитадель. Походный же лагерь русские "расположили между крепостью и пригородами. К дому английского посольства на всякий случай выставили караул.

В Тавризе в качестве военных трофеев нашли: два знамени, «повелительный» жезл Аббас-мирзы, 31 пушку, 9 мортир, два фальконета, до трех тысяч ружей, много артиллерийского боезапаса и продовольствия, литейный завод. В число пленников попал и Аллаяр-хан вместе с талышским ханом Кельб-Гуссейном. Это было все, что осталось от разбежавшегося шеститысячного гарнизона.

Занятие почти без боя Тавриза произвел авангардный отряд, ушедший вперед главных сил налегке. Те подошли несколько позднее. Навстречу генералу от инфантерии Паскевичу выехал тавризский военный губернатор с обещанием оказывать содействие в управлении краем и обеспечении русских войск продовольствием. *

Одновременно царский наместник получил письмо от наследного принца. Аббас-мирза заговорил о мире, собирался приехать на переговоры, о которых уже сносился с шахом. Принц боялся и наступления войск России, и выхода из повиновения Южного Азербайджана. К русским по пути наступления присоединилось до двух тысяч азербайджанских добровольцев. В Ардебиле жители разоружили персидских сарбазов, а тавризское население изготовилось восстать против шах-задэ Аббас-мирзы.

По прибытии Паскевича к Тавризу состоялся его торжественный въезд в город. Духовенство, беки и старшины встречали у ворот. Дорогу «Победителю» устилали цветами и в честь его закалывали быков. Под артиллерийские залпы с башен и бастионов кавказцы прошли церемониальным маршем перед главнокомандующим. Вечером цитадель осветилась факелами. Город праздновал избавление от власти ненавистных Каджаров.

Персидские отряды торопились уйти из Южного Азербайджана. Была взята крепостица Аланжи, выстроенная на неприступных утесах, где хранились под защитой четырех пушек большие запасы хлеба. Город Марага добровольно отдался под покровительство России...

Главнокомандующий мог не без личной гордости подвести победные итоги трех месяцев боевых действий против шахской армии. Силой взяты три крепости, покорен важный в стратегическом отношении укрепленный Тавриз. В качестве трофеев взято 112 пушек, не считая мортир и фальконетов. Девять персидских батальонов сложили оружие. В числе пленных оказалось два сардара и двенадцать ханов. Остальная пехота и конница Аббас-мирзы или истреблена, или в большем числе разбежалась. Сам шах в великом страхе перед дальнейшим продвижением русских на юг оставил собственную столицу Тегеран.

Наследный принц выслал к Паскевичу для переговоров со всеми полномочиями Каймакама, третье лицо в шахском кабинете министров. Одновременно ему давалось тайное поручение взбунтовать жителей Тавриза. Предупрежденный об этом, Иван Федорович приказал задержать посла в семи верстах от города и под почетным караулом препроводить в местечко Карашелик. И отправил туда для ведения переговоров действительного статского советника Обрезкова.

Они и договорились о личной встрече генерал-адъютанта с сыном и наследником шаха на Марагской дороге в Дехкоргане, в

60 верстах от Тавриза. Туда с отрядом отправился генерал-майор Панкратьев.

Перед тем Паскевич решительно отказался от предложения ответственного сотрудника английской миссии в Персии Кембэл-ла. Дипломаты из далекой Британии навязчиво предлагали свои услуги в качестве посредника в деле заключения мира между двумя воюющими государствами.

По этому поводу кавказский наместник докладывал рапортом в Санкт-Петербург следующее:

«Англичане не скрывают своего опасения, что Азербайджан по всей справедливости может за нами остаться, и тогда могущество их истинного союзника рушится. Здесь, в Тавризе, в корне их настоящего влияния, кроме Аббас-мирзы, несмотря на расточительность их дипломатов, никто их не только покровительствовать, но и терпеть не будет; с утратой Азербайджана английские чиновники могут сесть на корабли в Бендер-Бушире и возвратиться в Индию».

На встрече двух посланцев условились: мирные переговоры начинаются после ухода всех шахских войск в саму Персию, южнее озера Урмия, а русские войска занимают весь Южный Азербайджан. В противном случае военные действия возобновлялись.

Создается управление Азербайджаном. Князь Вадбольский, ставший к тому времени генерал-лейтенантом, посылается с отрядом в Ардебиль для овладения крепостью с ее запасами.

24 октября царский наместник устраивает в Тавризе военный парад. Приглашенный на него английский посланник при тегеранском дворе полковник Джон Макдональд, первый советник шаха, не скрывал своего изумления бодростью и выправкой русских полков, состоянием их артиллерии.

Паскевич, как разумный полководец, старался не отягощать местное население постоем войск. Он их разместил в окрестностях Тавриза, что давало большие удобства в фуражировании и обеспечении дровами. В то же время шло исправление дорог на север. Этим делом занималась рота пионеров и пехотный батальон под прикрытием (на всякий случай) двух горных орудий и казачьих разъездов.

Чуть ли не каждый день в Тавриз прибывали посланцы из разных мест. Депутация из города Хоя изъявляла покорность. Мараг-ский хан, выражая личную преданность России, возвратил 42 человека из русских пленных. Старшины шахсеванские и шагганг-рийские говорили о своей преданности северной стране...

Аббас-мирза согласился на все предложения русской стороны, привезенные ему Каймакамом. Паскевич выслал на юг встречать наследника шахского престола отряд под командованием генерал-адъютанта Бенкендорфа.

Встреча состоялась на равнине близ озера Урмия. Шах-задэ пожелал, чтобы его встречали артиллерийским салютом – он любил пышность встреч. Ему отсалютовали залпом из шести орудий. Аббас-мирза проехался на коне вдоль фронта выстроившихся солдат, здороваясь с ними по-русски. Побежденный полководец сказал Бенкендорфу:

– Весьма рад, что генерал, обнаживший меч против меня в нынешнем году, первый и встречает меня в канун мира...

Затем Аббас-мирза, скромно одетый, но восседавший на великолепной белой лошади, украшенной богатой сбруей с бляхами, пожелал принять парад русских войск. Константин Христофорович Бенкендорф, боевой заслуженный генерал, доставил ему и такое удовольствие. Наследный принц казался весел. Лица же людей, составлявших его свиту, выражали только чувство оскорбленного самолюбия.

Русский конвой проводил шах-задэ до Чевистера. Там, у шатра наследника персидского трона, встали в почетный караул русские драгуны и курды из личной охраны Аббас-мирзы.

Узнав о его прибытии, Паскевич в сопровождении полка донских казаков выехал из Тавриза. На полдороге его встретил пятнадцатилетний сын наследника Хозрев-мирза, будущий шах Персии. Сойдя с коня, он почтительно приветствовал полководца России.

Встреча в «верхах» произошла, как и договаривались, в Дех-коргане. Принца встретил дивизион улан и офицеры штаба во главе с генерал-лейтенантом П.П. Сухтеленом. Русские офицеры заняли место впереди свиты Аббас-мирзы. Почетный караул у дома, где проходили переговоры, составили лейб-гвардейцы «штрафного» Сводного полка, отмывавшие кровью свою прича-' сгность к восстанию на Сенатской площади.

В честь гостей в гвардейском полку накрыли большой стол. Паскевич, Аббас-мирза с сыном втроем обедали в отдельной палатке. Только потом начались мирные переговоры, которые оказались для победителей намного труднее, чем ожидалось.

Дипломатическим советником Ивана Федоровича и официальным уполномоченным правительства России для ведения переговоров с Персией являлся А.С. Грибоедов. Паскевич приходился ему троюродным братом по жене. Поэтому он всячески протежировал своему родственнику.

Помимо территориальных приобретений, от Фетх-Али-шаха потребовали уплаты военной контрибуции в сулше 20 миллионов рублей. Как и следовало ожидать, Аббас-мирза не сразу принял предъявленные Грибоедовым требования, оспаривая каждый пункт будущего мирного трактата.

28 ноября после личной встречи с Паскевичем принц подписал два протокола: об уступке России Эриванского и Нахичеванского ханств и уплате контрибуции. Обстановка осложнялась.

В ответ на это шах открыто выразил неудовольствие действиями своего наследника. Британские дипломаты в персидской столице «трудились» не покладая рук. К тому же Блистательная Порта, готовившаяся после Наваринского морского сражения к новой русско-турецкой войне, вовсю старалась восстановить Персию против Российского государства. Шах приказал задержать уже отправленные контрибуционные деньги.

Наконец Фетх-Али-шах отказался утверждать предварительное соглашение, достигнутое в Дехкоргане. И лишил сына-наследни-ка всех полномочий для ведения мирных переговоров.

Для их продолжения с русским командованием из Тегерана отправили шахского министра иностранных дел Абдуль-Хасан-хана, получавшего от английской миссии в Персии ежегодное жалованье в три тысячи туманов. Под предлогом «нездоровья» посланец затратил на дорогу целых 22 дня и только 5 января 1828 года прибыл к столу мирных переговоров.

На первой же встрече с ним Паскевич решительно заявил, что главные статьи мирного трактата уже подписаны шах-задэ на основании грамоты персидского владыки. Если же Персия не признает их, то русская армия возобновляет военные действия.

К их возможности Иван Федорович подготовился заранее. По его приказу левый фланг кавказских войск продвинулся от Арак-са в Мешкинское ханство. Это давало русскому командованию возможность в случае продолжения войны сразу же «стеснить» неприятеля.

На последнем свидании с Аббас-мирзой генерал от инфантерии Паскевич прямо высказал наследному принцу:

ле=,

– Я давно примечал, что персияне хотят меня провести, и нарочно казался отдавшимся в обман. Но мое молчание происходило только оттого, что наш левый фланг был еще позади. Теперь мы готовы...

Шахское посольство поняло, что слова «сардара белого царя» не есть пустая угроза. В случае похода русских на Тегеран персидскую столицу вряд ли удалось бы защитить вооруженной рукой.

На другой день персам объявили декларацию о разрыве перемирия. Наследник шахского престола поспешил в Тегеран, чтобы лично обрисовать отцу все последствия возобновления войны с Россией. А тем временем русские войска начали наступление на юг во всю ширину своего фронта. Главнокомандующий «громогласно» объявил поход на Тегеран.

Зима в горных районах севера Персии отличалась относительной суровостью. Морозы по ночам доходили до 15 градусов. Дороги занесло снегом. Паскевич приказал расчищать их с помощью деревянного треугольника, употреблявшегося при подобных случаях в Финляндии. Шахское же войско ничем не смогло проявить себя.