Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Тяжелый, хотя и не столь продолжительный, бой у Салтановки привел к значительным потерям как с одной, так и с другой стороны. Урон русских войск составил до 2,5 тысяч человек. Под Паскевичем ранили лошадь. Но преодолеть сопротивление превосходящих сил французов нашему 7-му пехотному корпусу не удалось. Генерал от инфантерии Багратион лично убедился в превосходстве сил авангарда наполеоновской армии.

Тем самым исчезла надежда прорваться через Могилев на соединение с 1-й Западной армией. Оставалась последняя возможность: переправиться через Днепр в районе местечка Новый Быхов .и далее через город Мстиславль идти на Смоленск.

Об итогах боя под Салтановкой генерал-лейтенант Раевский сообщал князю Багратиону:

-fees,

«Единая храбрость и усердие российских воинов могли изба-, вить меня от истребления противу толико невыгодного для меня, места; я сам свидетель, как многие штаб-, обер– и унтер-офицеп ры, получив по две раны, перевязав оные, возвращались в сражение, как на пир; не могу довольно выхвалить храбрость и искуст ство артиллеристов; сей день все были герои, чему свидетельствует превосходная противу нашей потеря неприятеля, которая вашему сиятельству известна через многие донесения».

Спустя много лет, вновь возвращаясь к оценке ожесточенного дела у Салтановки, Николай Николаевич Раевский писал:

«Следствием сей упорной битвы было столь спасительное со-; единение обеих армий под Смоленском, ибо я узнад впоследствии, что маршал Даву полагал иметь дело со всей 2-й армией и стянул на сей пункт все свои силы».

Действительно, Даву, продолжая считать, что силы русских войск, ему противостоящие, значительно больше по численности, нежели это было на самом деле, начал укреплять свои позиции у Салтановки, ожидая вторичного наступления русских. Подобное решение введенного в заблуждение маршала Франции, который только в середине дня 14 июля узнал о движении 2-й армии на Мстиславль, более чем устраивало Багратиона. «Насилу выпутался из аду, – писал он генералу А.П. Ермолову, начальнику штаба

1-й Западной армии. – Дураки меня выпустили».

2-я Западная армия продолжала путь к Смоленску, не тревожимая больше французами. Этому, повторим, Багратион был обя-зан бою под Салтановкой, основная тяжесть которого легла на -, 26-ю пехотную дивизию И.Ф. Паскевича.

Заслуги ее в сражении под Смоленском оказались еще важнее, л Утром 3 августа Паскевич был послан подкрепить генерала Неве-т ровского, отходившего от Красного. В шести верстах от Смолен–, ска их дивизии встретились. ₍

Обстановка с каждым часом становилась все напряженней.^ Отряд Ивана Федоровича состоял из его дивизии, 36 орудий,); драгунского и казачьего полков и представлял собой корпусной ; резерв. Он встал за оврагом, изготовившись к отражению воз-, можной атаки.

Днем стали появляться передовые части французов. Отряд конницы в четыре тысячи человек занял позицию против дивизии; Паскевича. В связи с тем, что 1-я Западная армия находилась на о расстоянии 40 километров от города, а 2-я – в 30, генерал-лей-

J

тенант Раевский мог рассчитывать только на войска, располагавшиеся непосредственно под Смоленском. Ему выпадала исключительно сложная задача обороны города-крепости.

7-му пехотному корпусу, насчитывавшему не более 15 тысяч человек, довелось в течение суток сдерживать натиск основных сил наполеоновской Великой армии.

Собрав ночью военный совет, Раевский предложил расположить войска впереди города. Но, посоветовавшись с генералами и согласившись с мнением приехавшего последним Паскевича, командующий корпусом принял решение собрать все силы в город и организовать сопротивление внутри крепости и в смоленских предместьях. То есть решено было использовать старинные крепостные стены и городские строения.

Разговор на военном совете шел такой:

– Здесь будем мы совершенно разбиты, – сказал Иван Федорович, узнавший, что до него все участники военного совета высказались за сражение перед городом, на позициях, где корпус уже стоял. Оглядев присутствующих, он продолжил: – Если счастьем кто и спасется, то, по крайней мере, мы потеряем все орудия, а главное, Смоленск будет в руках неприятеля.

Старший на совете спросил командира дивизии:

– Отчего ж вы так думаете?

– Вот мои доказательства, – отвечал Паскевич. – Вы занимаете точно такую же позицию, как и я, впереди вас на три версты. Правый фланг защищен Днепром, но левый совершенно открыт. К тому же позади нас рытвина, непроходимая для артиллерии. Сегодня неприятель обошел с 4000 кавалерии мой левый фланг, завтра он повторит тот же маневр против вас. Если вы даже отобьете французов с фронта, то во время дела они обойдут вас с левого фланга и займут Смоленск. Вы принуждены будете отступить, и, к несчастью, на ваш левый же фланг, то есть в руки неприятеля, потому что туда идет дорога, а сзади вас овраг и стены Смоленска. Положим, что, ударив с пехотою, при самом большом счастье, вы даже прорветесь к мостам смоленским, но артиллерию не проведете.

– Где же вы думаете дать сражение? – спросил Раевский.

– В самом Смоленске, – ответил Иван Федорович. – Может быть, мы там удержимся. При несчастий принуждены будем отойти, но сохраним корпус. Во всяком случае, выиграем время и дадим возможность армии прийти к нам на помощь...

Ночью при лунном свете командующий корпус с генералами объехал Смоленск, выбирая места для расположения дивизий. Ночью же началось размещение войск на позициях.

Смоленск располагался по обе стороны Днепра, имел мощную крепость с 17 башнями. Стены из камня и кирпича имели бойницы для ружейной стрельбы. В городских кварталах имелось много кирпичных зданий. Главная, большая часть города находилась на левобережье. Здесь располагались Красненское, Мстис-лавльское, Рославльское и Никольское предместья.

Вся тяжесть обороны ложилась на 12-ю, 26-ю и 27-ю пехотные дивизии. Чуть позже подошли два полка 4-го кавалерийского корпуса. Задача, стоявшая перед Раевским, была предельно проста, но в то же время необычайно сложна: задержать неприятеля, пока не подойдут главные силы армий П.И. Багратиона и М.Б. Барклая де Толли.

Командование корпуса в течение всей ночи с 3-го на 4 августа активно готовилось к обороне Смоленска. То были напряженные часы приготовления к сражению. Полагая, что французы начнут наступление с западной и южной окраин города и попытаются нанести главный удар по Королевскому бастиону, Раевский доверил его защиту 26-й дивизии Паскевича, отличившейся под Сал-тановкой.

Полки ее заняли позиции у Королевского бастиона. Под начальство Паскевича поступали центр и правый фланг корпуса. Здесь занимали оборону 12 пехотных батальонов и расчеты 42 полевых орудий.

В шесть часов утра французы начали атаку Смоленска. Войска трех корпусов под командованием прославленных маршалов Франции Нея, Мюрата и Даву начали наступление. После сильнейшего артиллерийского обстрела города в атаку пошла кавалерия генерала Груши. Она устремилась на стоявшую в стороне у Рачевки русскую конницу, которая была вынуждена отойти.

Затем на Королевский бастион, Рославльское и Красненское предместья пошла в атаку пехота маршала Нея, участника всех наполеоновских войн. Он сам вел свои войска. Одна из трех его колонн пошла прямо на бастион и уже приближалась к остаткам крепостного рва. Паскевич успел выстроить батальоны, которые вместе с батареями отбили первую атаку французов. За ней последовали другие, отражаемые дружным залповым огнем русских.

Наконец пехотные Ладожский, Орловский и Нижегородский полки остановили натиск врага и штыковыми ударами даже выбили его из крепостного вала. Тому пришлось отойти на исходные позиции., Стрелки бросились преследовать французов, но Паскевич приказал барабанщикам бить отбой и вновь выстроил батальоны. Завязалась перестрелка из укрытий.

Штурмовые колонны неприятеля были отбиты повсюду. Новых «покушений» на Смоленск утром 4 августа не последовало.

Прибывший около девяти часов утра к Смоленску, Наполеон не решился до подхода основных сил своей армии начинать генеральный штурм. Однако он приказал продолжать артобстрел. Но эта попытка ослабить сопротивление защитников города не дала заметных результатов. К тому же на помощь осажденным форсированным маршем двигались 1-я и 2-я русские Западные армии.

Оборонявшиеся держались крепко. Большую помощь им оказывали смоленские ополченцы, принявшие участие в укреплении городских стен, а ^атем и непосредственно в боевых действиях.

Вечером 4 августа маршал Ней еще раз попытался штурмом овладеть городом, но безуспешно. Вновь отличилась 26-я пехотная дивизия генерал-майора Паскевича. Первый день борьбы за Смоленск закончился. Обе стороны подтягивали главные силы и готовились к продолжительному сражению. Много лет спустя Наполеон Бонапарт, пребывая уже на острове Святой Елены, вспоминал:

«Пятнадцатитысячному русскому отряду, случайно находившемуся в Смоленске, выпала честь защищать сей город в продолжение суток, что дало Барклаю де Толли время прибыть на следующий день. Если бы французская армия успела врасплох овладеть Смоленском, то она переправилась бы там через Днепр и атаковала в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось».

Поздно вечером к Смоленску подошла 2-я русская Западная армия, а ночью – и 1-я. Прибыли подкрепления и к французским войскам, численность которых теперь доходила до 183 тысяч человек. Армии же Барклая и Багратиона насчитывали 110 тысяч человек. Силы были еще далеко не равными. Наполеон надеялся, что уж на этот раз ему наконец-то удастся навязать русским генеральное сражение. К этому стремились и почти все русские офицеры и солдаты. В числе их находился и Паскевич.

Jfist,

Особенно желавший генерального сражения, Багратион писал близкому к Государю руководителю департамента военных дел Государственного совета генералу от артиллерии графу А.А. Аракчееву:

«Я клянусь вам моей честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он мог бы потерять половину армии, но не взять Смоленска».

В ночь с 4-го на 5 августа части корпуса Раевского были заменены свежими войсками 6-го корпуса генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова, перед которым стояла задача задержать наступление французов. Ему придали для усиления 3-ю и 27-ю пехотные дивизии и егерский полк. Командиры дивизий, удержавших Смоленск до подхода главных сил и давших им возможность соединиться, получили много слов благодарности...

БОРОДИНО. МАЛОЯРОСЛАВЕЦ. КРАСНЫЙ

В августе главнокомандующим русской действующей армией назначается Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов.

И вскоре наступил день Бородина.

7-й пехотный корпус в Бородинском сражении защищал Центральный редут на Курганной высоте, вошедший в историю под названием «батареи Раевского». Четыре полка 26-й дивизии защищали батарею, находившуюся в самом центре позиций русской армии. Именно здесь и на Багратионовых флешах проходили решающие схватки Бородинского сражения. Генерал-л1айор Паске-вич показал в битве образец бесстрашия и мужества.

Паскевич приказал при сближении с неприятелем орудия с Курганной высоты не свозить. Он только отослал назад лошадей и зарядные ящики. Отчаянные атаки французов следовали одна за другой. На приступ они шли сильными колоннами. Позиции защитников высоты беспрерывно обстреливались орудийным огнем. Полки таяли на глазах Паскевича.

Наконец настал момент, когда французы ворвались на Центральный редут и захватили 18 его орудий. Но им не пришлось воспользоваться пушками русских. Зарядные ящики были уже увезены.

26-я дивизия оказалась под мощнейшим ударом. Еще неллно-го, и она могла оказаться разрезанной неприятельской колонной.

Паскевич, собрав все, что имел под рукой, нанес удар по флангам атакующих. Положение удалось немного выправить, хотя натиск наполеоновцев не утихал. Русская пехота держалась у высоты из последних сил. И выстояла.

В критический момент подоспела небольшая помощь. Начальник объединенного штаба 1-й и 2-й армий генерал А.П. Ермолов и начальник всей артиллерии в Бородинском сражении генерал А.И. Кутайсов (погибший на батарее Раевского) подоспели с одним батальоном Уфимского полка. Затем подоспел на выручку генерал А.В. Богдановский с четырьмя пехотными батальонами.

Русские ударили в штыки и ворвались в Центральный редут, французов опрокинули и обратили в бегство, а частью перебили на батарее. Под Паскевичем убили одну лошадь и ранили другую. Полки его в беспрерывных схватках потеряли три тысячи человек.

26-ю дивизию, вконец обескровленную, сменила 24-я пехотная генерала Лихачеву Людей при орудиях на Курганной высоте переменили два раз'а^ -а для орудийной прислуги солдат брали из пехотных полков.

За Бородинское сражение генерал-майор Иван Федорович Пас-кевич удостоился ордена Святой Анны высшей, 1-й степени...

Его дивизия оставляла Москву одной из последних, находясь в арьергарде русской армии. Да и дивизией ее можно было назвать только с большой натяжкой. Под ружьем насчитывалось не более 1200 человек. Людей едва хватало лишь на полк. Остальные или остались на Бородинском поле, или лежали в госпиталях. Артиллерии в дивизии не имелось.

Командовавший арьергардом ученик Суворова генерал М.А. Ми-лорадович приказал сражаться на городских улицах и площадях до последнего человека, если французы не дадут русским время спокойно выйти из Москвы со всей артиллерией и обозами.

Неприятельские колонны угрожали отрезать арьергард. Но все обошлось. Прошло немного времени, и дивизию удалось пополнить обученными рекрутами.

Великая армия императора французов уже уходила с московских пожарищ.

Ее авангард попытался прорваться к Смоленску через Калугу. Под городом Малоярославцем произошло решительное сражение.

Сражение произошло 12 октября. На помощь сражающемуся корпусу Дохтурова в 14.00 подошел корпус Раевского. Малоярос-

лавец восемь раз переходил из рук в руки! С той и другой стороны участвовало по 25 тысяч человек. Паскевич со своей дивизией несколько раз врывался в город, под ним ранили лошадь. Все же русские выбили французов из горевшего Малоярославца. Русская армия вынудила великого завоевателя отступать по разоренной Старой Смоленской дороге. Стратегическая инициатива окончательно перешла к кутузовской армии.

Голенищев-Кутузов отправил к Медыни для блокирования пути к Калуге по Медынской дороге конный корпус атамана Донского казачьего войска Матвея Ивановича Платова. Тот ушел вперед без пехоты. В подкрепление ему главноколландуюхций 15 октября направил генерал-майора Паскевича с его дивизией.

Ей приказывалось стать на дороге из Медыни в Калугу и «воспрепятствовать покушению неприятеля... имеющего намерение идти по сей дороге в Калугу». Такое серьезное поручение полководца говорило только об одном: он верил в боевые качества командира 26-й пехотной.

19 октября Паскевич поступает под начальство генерала от кавалерии Платова, преследовавшего французов с тыла. Иван Федорович командует у казачьего атамана всей пехотой и регулярной кавалерией, а именно: своей дивизией, егерским и гусарским полками с 36 орудиями.

В тот же день Платов у Колоцкого монастыря настиг арьергард наполеоновской армии, которым командовал маршал Даву, атаковал его и взял 27 орудий. Началось настойчивое преследование отступающих.

22 октября произошло Вяземское сражение. Авангард русской армии под командованием генерала Милорадовича совместно с платовскими казаками (всего 25 тысяч человек) нанес поражение четырем французским корпусам, шедшим в арьергарде Наполеона. Противник имел 37 тысяч человек.

Дивизия Паскевича под Вязьмой вновь отличилась. Иван Федорович руководил центром и правым флангом атакующих. Его пехотинцы выбили французов с четырех позиций и ворвались в горящий город. В штыковой атаке полки 26-й дивизии прошли мост и заняли верхнюю, возвышенную часть Вязьмы. При этом было взято в плен около трех тысяч вражеских солдат и офицеров.

Ночью дивизия оседлала большую дорогу, заградив собой путь французам. Те безуспешно попытались прорваться сквозь русские ряды. Дело кончилось тем, что наполеоновцам пришлось взорвать 100 зарядных ящиков и сжечь собственные обозы. Только избавившись от всего лишнего, отступающие смогли продолжить бегство на запад в нужном им темпе.

После Вязьмы дивизия Паскевича присоединилась к главной армии и следовала с ней до Ельни. Затем вновь вошла в состав армейского авангарда генерала Милорадовича, наступая в голове его колонны.

Затем состоялось сражение под Красным, уже за Смоленском. Здесь русская армия нанесла жестокое поражение наполеоновской, еще имевшей в своем боевом составе 50—60 тысяч человек. Потеряв 32 тысячи из них и 116 орудий, французы в беспорядке отступили к Березине. Потери же победителей составили всего около двух тысяч человек.

Под Красным генерал-майор Паскевич с бригадой егерей своей дивизии напал на хвост колонны наполеоновской гвардии. Завязался упорный^бой... О том, как действовали бойцы 26-й и ее командир, говорив Следующее свидетельство.

Будущий блистательный английский генерал сэр Роберт Вильсон с большой свитой почти всю Отечественную войну находился при главной штаб-квартире русской армии. Имел он должность британского комиссара, причем получившего Высочайшее дозволение лично писать Императору Александру I о всем заслуживающем внимания.

Однако наделенный таким доверием, сэр Роберт Вильсон подробнейшим образом информировал о ходе военных действий не только своего царственного покровителя. При штабе М.И. Голенищева-Кутузова англичанин представлял прежде всего интересы Британии, пока еще союзницы России в антинаполеоновских войнах. И 7 ноября в письме своему шефу лорду Каткарту он писал:

«Имею честь уведомить вас, что корпус маршала Нея показался вчера на Смоленской дороге в пяти верстах от Красного и в предположении, что только отряд российской армии пересекает ему дорогу, неоднократно делал отчаянные усилия штыками открыть себе дорогу сквозь сильную артиллерию и бригаду генерала Паскевича.

Русские штыками же с неустрашимостью отразили нападения неприятеля и, наконец, гвардейские уланы, сделавши быструю атаку, истребили совершенно три колонны и при этом взяли одного генерала, шесть пушек и три штандарта...»

В том деле генерал-майор Паскевич лично возглавил штыковую атаку Орловского, Ладожского и Полтавского полков. Несмотря на то что французы с исступлением шли на картечные залпы 40 русских орудий, русских сбить не удалось. Маршалу Нею со своим корпусом пришлось уйти с большой дороги.

За сражение под Красным Иван Федорович был пожалован орденом Святого Владимира 2-й степени. А наиболее отличившийся Орловский пехотный полк получил в награду серебряные трубы – гордость орловцев, бережно хранившаяся ими до 1918 года.

Преследование Великой армии Наполеона Бонапарта, еще весной насчитывавшей 600 тысяч человек, продолжалось. 26-я дивизия вновь шла в авангарде русских войск. Сражение на Березине завершило полный разгром неприятеля.

Прибывший в Вильно Император Александр I устроил 12 декабря прием в день своего рождения. Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов представил на нем Государю генерал-майора Паскевича как лучшего своего генерала. Тому было всего тридцать лет.

Вскоре Ивану Федоровичу вверяется командование 7-м пехотным корпусом вместо заболевшего генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского.

Корпус состоял из 8 пехотных полков и 48 полевых орудий.

ЗАГРАНИЧНЫЙ ПОХОД. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ

В начале 1813 года русская армия перешла пограничный Неман. 23 февраля Паскевичу поручается блокада сильной крепости Модлин близ впадения реки Западный Буг в Вислу. Корпус подкрепляется тремя полками 13-й дивизии, двумя драгунскими и четырьмя казачьими. Гарнизон крепости отказался капитулировать. Началась формальная осада Модлина, длившаяся шесть ме-' сяцев.

За это время к крепости подвезли 60 осадных орудий и 60 тысяч боевых зарядов. Под ружьем в осадном стане уже стояло 28 тысяч человек. Начались бомбардировка и последние приготовления к штурму. Но он не состоялся – Россия и Франция заключили перемирие.

Вскоре формируется так называемая Польская армия, куда вошел и 7-й пехотный корпус. Она вступила в Богемию через' две недели после сражения при Кульме и стала прикрывать сообщения главной армии, двинувшейся к Лейпцигу. Паскевичу доверяется командование авангардом из 26-й дивизии, подкрепленной шестью эскадронами регулярной кавалерии и тремя казачьими полками.

26 сентября Паскевич атакует одной кавалерией неприятельский лагерь при Кесюбле и овладевает им. На следующий день русские сбивают французов с позиций у деревни Линдигт. Армейский авангард устремляется на корпус маршала Лорана Сен-Сира, хорошо укрепившегося при Донау. И принуждает его отступить.

За отличие в этих делах командиру 7-го корпуса Высочайше жалуются алмазные знаки к ордену Святой Анны 1-й степени...

Продолжая теснить неприятеля, Паскевич успешно участвует в сражении у деревни Плауен. Затем совершает марш-бросок до города Мейсена, проделав за два дня путь в 90 верст.

В «Битве народов» под Лейпцигом Иван Федорович вновь командует ставшей ему родной 26-й дивизией. Вместе с ней он врывается в городские: цредместья и отбивает у врага более 30 орудий. Четыре тысячи французов сдаются в плен. Дивизионного командира производят в генерал-лейтенанты. Ему в это время тридцать два года.

После Лейпцигского сражения ему поручается блокада крепости Магдебург, затем Гамбурга. Отсюда он отзывается во Францию, где принимает командование над 2-й гренадерской дивизией.

В новой должности Паскевич отличается в битве при Арсисе 18 марта 1814 года, где русские гренадеры несколько раз «поражали» каре маршала Нея. В тот же день под стенами Парижа полки 2-й дивизии после боя преследуют противника до самых городских ворот.

Наградой, последней в войне против Наполеона, командиру Гренадерской дивизии становится орден Святого Александра Невского...

Девять лет беспрерывной боевой службы дали будущему полководцу хорошую школу. Сражаясь против турок и императора французов, участвуя в крупнейших сражениях, Иван Федорович добился «совершенства в военном ремесле». Примерная неустрашимость дала ему в русской армии известность человека храброго.

Россия не успела к участию в битве при Ватерлоо. Однако русская армия вновь вошла во Францию. Паскевич находился там со своей 2-й гренадерской дивизией и в августе 1815 года участвовал в знаменитом смотре русской армии в городе Вертю.

В тот год между Паскевичем и Ермоловым начались первые «неудовольствия», имевшие впоследствии неприятные продолжения. По поручению Государя Алексей Петрович, находя дивизию генерала Логгина Осиповича Рота лучше обученной, чем 2-я гренадерская Паскевича, вызвал первую в Париж для содержания караулов. К ней он присоединил из дивизии Паскевича только прусский полк. Самого же дивизионного командира в столицу Франции Ермолов даже не вызвал. Того это, естественно, глубоко оскорбило.

...Русская армия возвращалась из Заграничных походов. В Вильно генерал-лейтенант Паскевич получает начальство над Гренадерским корпусом и доводит его до назначенных квартир в Смоленске.

Император не забывает Ивана Федоровича, поручая ряд ответственных заданий.

В 1816 году Александр I дает Паскевичу на расследование дело о «бунте» государственных крестьян Липецкого приказа Смоленской губернии, приговоренных к наказанию плетьми и каторге. Разобравшись до конца, генерал донес, что крестьяне, отказавшиеся платить недоимки, совершенно правы. И что все бунтарское дело спровоцировано мошенниками управителями и чиновниками.

Более того, Паскевич просил Государя не только освободить крестьян, но и назначить им денежное пособие. «Пример человечности и сострадания никогда еще не был вреден», – так осмелился писать боевой генерал всероссийскому самодержцу.

Случай со смоленскими государственными крестьянами очень характерен для Паскевича. Но еще более характерно то, что решимости потребовать суровой кары для злодеев управителей у него уже не хватило. Разбирательство ограничилось переводом главного виновника возмущения смоленских мужиков на другую должность.

Так было всегда. Паскевич не делал сам того, что считал несправедливым, старался восстановить справедливость там, где она была нарушена. Но вступать в активную борьбу с виновниками преступлений и безобразий уклонялся.

...В Смоленске Иван Федорович, красавец генерал с почти полным бантом российских орденов, знакомится с помещиком Смо-

Лgs,

ленской губернии статским советником Алексеем Федоровичем Грибоедовым. В 1817 году он женится на его дочери от первого брака с княжной Одоевской Елизавете Алексеевне (она приходилась троюродной сестрой автору «Горя от ума»). Брак оказался удачным.

С саждым годом герой Отечественной войны пользуется все большим доверием к нему Императора. Он назначается командиром 2-й гвардейской пехотной дивизии, а столичная гвардия в старой России всегда находилась на особо привилегированном положении. Паскевич назначается сопровождать Великого Князя Михаила Павловича в поездке по России, Германии, Голландии, Англии и Италии.

Почести продолжают сыпаться на него: 1819 год – алмазные знаки к ордену Александра Невского; 1821-й – назначение начальником 1-й гвардейской пехотной дивизии. Затем он получает звание генерал-адъютанта и должность командира 1-го пехотного корпуса, расквартированного в городе Митаве (ныне Елгава).

После восстания* декабристов генерал-лейтенанта Паскевича отзывают в Санкт-Петербург, где он входит в число членов Верховного уголовного суда над государственными преступниками.

Он присутствует на самой торжественной церемонии государства – на коронации в Москве Императора Николая I Павловича.

И там Иван Федорович получает новое, весьма высокое назначение, приведшее его в зенит воинской славы...

КАВКАЗ. СРАЖЕНИЕ ПОД ЕЛИСАВЕТПОЛЕМ

На юге государства, в Закавказье, назревала война с Персией, грубо нарушавшей условия мирного Гюлистанского трактата, которым завершилась первая русско-иранская война 1804– 1813 годов. Тогда шах признал присоединение к России Грузии, Дагестана, ханств Северного Азербайджана. Однако он всячески тянул с вопросом разграничения пограничных земель в районе озера Гокча (ныне Севан), явно не желая уходить даже из малой части армянских земель.

Чтобы предупредить назревавшие события и как-то отклонить Фетх-Али-шаха из династии Каджаров от войны, Император Николай I послал в Тегеран дипломатическую миссию. Но прибытие посольства восточный владыка расценил как слабость России.

Посольство генерал-майора князя А. С. Меншикова, п нука сподвижника Петра Великого, не добилось в Тегеране ж :мых результатов. Более того, все письма посла к главнокомаь эще-му в Грузии генералу от инфантерии А.П. Ермолову nej аты-вались.

Тем временем наследный сын шаха Аббас-мирза стяги войска к границам Карабахской провинции. Резервная пер ,,ская

К 1826 году Персия смогла сформировать большую армш|р, обу-

армия сосредотачивалась в Агаре. Сардар Эриванский прлучил повеление наступать. ,

ченную английскими офицерами. Регулярная пехота состояла из 38,5 тысяч человек, иррегулярная насчитывала 5 тысяч человек. Конницы набиралось до 94 тысяч, не считая особой охранной стражи самого Аббас-мирзы. Полевая артиллерия насчитывала 42 орудия, при которых находились 910 солдат и офицеров.

Персидскому шаху – «Превысочайшия и Прехвальные степени, Великодержательную власть древнюю Великих Государей, Персидских Царей, приемшему, Магометанских Царей честью превосходящему, коего мудрость, правосудие и милосердие, подобно благотворным лучам солнца освещают, животворят и благодетельствуют наисчетному множеству народов, сильнейшему и могущественнейшему Персидского Государства Обладателю и многих народов на Восток, украшающему собою корону Царств, Его Величеству, Пресветлейшему Фет-Али-шаху Коджарскому» удалось создать армию, во много раз превышающую русские войска в Закавказье. При этом его армия была вымуштрована британскими инструкторами, ассигнована сотнями тысяч английских фунтов стерлингов, снаряжена на европейский лад.

Наследный принц Аббас-мирза, командуя армией в 60 тысяч, сопровождаемый многочисленной иррегулярной конницей, намеревался быстрым маршем вклиниться в Закавказье, захватить Тифлис и вытеснить русских из Грузии и Армении далеко за Кавказский хребет и за Терек. На Востоке выступление декабристов восприняли как государственный переворот, который должен был ослабить Российскую империю и надолго отвлечь ее внимание от Кавказа.

И 19 июля 1826 года огромная шахская армия неожиданно вторглась в пределы границ России со стороны Эриванского ханства, в районе Карабаха. Началась вторая русско-персидская война.

В1день нападения в пограничной зоне насчитывалось всего около трех тысяч русских войск, разбросанных по аванпостам на большом удалении друг от друга. Еще задолго до начала войны кавка зский наместник А.П. Ермолов неоднократно писал в столицу > ее неотвратимости, требуя дополнительных воинских сил. Теперь же о» мог выставить против огромной шахской армии всего лишь 10-тысячный Отдельный корпус.

Глгвные силы Аббас-мирзы ринулись в долину Куры к Елиса-ветпо..ю (бывшей и сегодняшней Гяндже), чтобы перерезать эту коммуникацию с Грузией. Но на своем пути к Тифлису персидская армия столкнулась с несгибаемым сопротивлением гарнизона крепости Шуши. Расположенная на высокой скале, она была 1неприступной и испокон веков являлась оплотом Карабаха. Но главной ее бедой являлось отсутствие воды. Осажденный гарнизон и население Шуши при летней жаре оказались в тяжелом положении. 1300 русских солдат (девять рот егерей и один Донской казачий полк при четырех орудиях) под командованием полковника Реута далее и не помышляли о сдаче крепости.

После получения ультиматума ее комендант писал в приказе: «...Остаюсь совершенно уверенным, что всякий из моих товарищей до конца выполнит воинский долг перед Отечеством».

...Известие о вторжении персов в Закавказье Николай I получил в Москве, где еще продолжались торжества по случаю его коронации. Из находившихся там генералов Император избрал Паскевича и отправил его в Грузию на должность «командующего войсками под главным начальством Ермолова».

Одновременно монарх в письме от 10 августа выразил недовольство наместнику по поводу его «оплошностей» в начавшейся войне. Но перед этим Николай I еще 1 августа отправил специальным фельдъегерем Ермолову «Высочайшее предписание выступить немедленно против персиян». Предписание было собственноручное:

«С прискорбием читал Я донесение ваше, Алексей Петрович. Стало, не всегда добрые намерения венчаются успехом, и за скромность и миролюбие наше платят нам коварством.