Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)

Сколь ни избегал Я войны, сколь ни избегал оной до последней крайности, но не дозволю никогда, чтобы достоинство России терпеть могло от наглости соседей безумных и неблагодарных. Хотя надеюсь и полагаю, что происшедшие военные действия суГь собственное нахальство Сардаря Эриванского, но в Государствах, столь благоустроенных, каково Персидское, можно, требуя удовлетворения, и самим оное себе доставлять; а по тому, и предписать вам немедленно выступить против Эриванского Сардаря, и Эрйвань с его областью занять вами; вы и 15 тысяч Русских достаточный мне залог успехов.

Прочее увидите в предписании; одно здесь прибавлю: вы Христианский вождь Русский; докажите Персиянам, что мь( ужасны на поле битвы, но что мирный житель может найти ^ерный покров и всегдашнее покровительство среди стана наше Гр...

Вам искренне доброжелательный i

Николай».

Собственноручный императорский приказ зачитали всему командному составу кавказских войск...

Паскевич прибыл в Тифлис 29 августа. Он сразу лее принял под свое начальство войска, сосредоточенные вблизи города. От главнокомандующего получил приказ соединиться с отрядом генерала князя В. Г. Мадатова, который вел боевые действия против персидской армии. Тот поступал в подчинение Паскевичу. Предписывалась и ближайшая задача: освободить от блокады крепость Шушу.

С приездом Паскевича, Высочайше облеченного весьма широкими полномочиями, между обоими генералами возникли разногласия по плану ведения войны, что привело к обострению их отношений. А.С. Грибоедов, находившийся тогда на Кавказе, писал своему другу С.Н. Бегичеву:

«...Плохое мое житье здесь... Два старшие генерала ссорятся, с подчиненных перья летят...»

Пока шли ссоры, наместник докладывал в столицу о движении русских войск в Карабах к Шуше против армии наследного принца Аббас-мирзы. Первый ермоловский рапорт шел Императору Николаю I:

«...Исполнение сего предприятия, в настоящее время важнейшего, возлагаю я на Генерал-Адъютанта Паскевича, известного военною своею репутациею и удостоенного особенной доверенности Вашего Императорского Величества»..

Второй рапорт шел уже по команде начальнику Главного штаба Ивану Ивановичу Дибичу:

«л.Войска в команде Г. Генерал-Адъютанта Паскевича на сие предназначенные, состоят из двух батальонов Херсонского гренадерского полка, шести рот Грузинского гренадерского, шести рот 7-го карабинерского, одного батальона Ширванского пехотного, и годного батальона 41-го егерского полков, Нижегородского драгунского полка, 700 Донских Казаков и артиллерии 16 батарейных и 8 лргких орудий. При войсках сих будет находиться Грузинской конницы до 600 человек.

В настоящих обстоятельствах действие против Аббас-мирзы есть важнейший предмет, и по числу войск, которыми могу я располагать, я употребил на оный все возможные средства.,.»

По свидетельству Дениса Давыдова, перед отправлением своим под Елисаветполь Паскевич, естественно, явился к Ермолову. Алексей Петрович, придавший ему двух способных генералов, Вельяминова и Мадатова, начертил карандашом на своем предписании диспозицию войск на случай сражения. Наместник, по причине малочисленности войск, советовал строить пехоту в двух-ротные каре, причем нарисовал подобного рода каре.

Почитатели Паскевича впослёдствии утверждали (правда, далеко не все), что Ермолов отправил его с ничтожными силами против полчищ Аббас-мирзы с явным намерением погубить царского любимца. В опровержение этого можно сказать следующее. Ермолов, находившийся в зените славы, не раз доносивший о мужестве и усердии Паскевича еще во время Отечественной войны, никогда не почитал подчиненного ему генерала человеком умным и еще менее опасным для себя. Войск же, как известно, находилось в Грузии весьма мало, а потому наместник вверил ему начальство над теми силами, коими лишь мог располагать сам.

В старой России превалировало мнение о том, что вошедший в силу Паскевич какими-то интригами сумел добиться своего назначения возглавить отряд, уходящий к Елисаветполю. Объясняют это прежде всего недоверием Императора к личности А.П. Ермолова.

После восстания на Сенатской площади у Николая I на то имелись устойчивые суждения, хотя и не подтвержденные письменными свидетельствами или показаниями подследственных декабристов. Но уже сам факт с затяжкой приведения к присяге кавказских войск новому престолонаследнику насторожил императорское окружение.

С другой стороны, нельзя было не видеть значимости опального генерала для разворачивающихся событий на Кавказе. Уж слиш-

B2Q9

ком высок был его личный авторитет среди русского воинства. И для противников тоже. Особенно для персидского шаха и его воинственного наследника принца Аббас-мирзы.

«^L

Желая заменить Ермолова на Паскевича, Император* думается, делал верный шаг. Но, чтобы не вызвать в кавказских войсках недовольства Высочайшим решением, Николай I просто личным письмом тактично подтвердил право командира Отдельного корпуса в определенных случаях не участвовать самому в больших операциях против персов.

Далее из Москвы с фельдъегерем последовало новое письмо Государя. То было , разрешение наместнику, на случай его болезни, вверить начальство над Кавказским корпусом генерал-адъютанту Паскевичу:

«Алексей Петрович! На основании Учреждения о большой действующей армии, в случае болезни или отсутствия Главнокомандующего или Командира отдельного корпуса, именем их управляют армиями или корпусами Начальники их Штабов. Искренне желая, чтобы сей случай не мог представиться в отношении к вам, я нужным, однако же, считаю, в предосторожность, для предупреждения всякого недоразумения, разрешить вам, в случае нездоровья вашего или какого другого непредвиденного препятствия, вверить начальство над корпусом Генерал-Адъютанту Паскевичу,

Николай».

Так что быть или не быть Ивану Федоровичу во главе кавказских войск, выступивших против персидской армии, решал лично Ермолов. А Император в вышеизложенном письме предопределил назначение в поход своего любимца.

Если бы Алексей Петрович усмотрел в полчищах Аббас-мирзы, шедших к Шамхору, действительно грозную опасность для кавказских владений России, то он, несомненно, принял бы иное решение. То есть выступил в поход сам. А так, взвесив все «за» и «против», он решил нанести разгромный удар по наступавшим персам отрядом генерала Мадатова. Предвидя же дальнейший ход войны с Персией, Ермолов отправил к Елисаветполю еще и начальника корпусного штаба.

Паскевич шел на соединение с князем Мадатовым быстрым маршем и не опоздал. Большое сражение еще не замышлялось,

■sSi когд4 он во главе своего авангарда, Нижегородского драгунского полка, в семь часов утра 10 сентября прибыл в стан русских войск.

Теперь их число составляло около семи тысяч человек при 22 орудиях. Ничтожная цифра при сравнении с шахской армией. Три дня ушло на заготовление провианта, производство «примерных» маневров для боя. Немногочисленную пехоту разделили на 13 полубатальонов, чтобы легче было управлять ею в предстоящем сражении.

13 сентября в девять часов утра собирались выступить к Шуше. Но ночью в полевой лагерь явилось два армянина. Один из них служил переводчиком русского языка у Аббас-мирзы. Они сообщили, что персы, собрав в один кулак все свои силы, приближаются к Елисаветполю.

Паскевич тотчас выступил навстречу им. Боевой порядок русского войска он выстроил в три линии с резервом. В первой в атакующих колоннах находилось 4 полубатальона егерей и пехотинцев ШирвансКОго полка с 12 орудиями. Во второй – 4 полубатальона карабинеров и гренадеров Грузинского полка. На флангах первой линии встали два казачьих полка и конница грузинского и азербайджанского ополчений. На флангах второй линии – два полубатальонных каре с двумя орудиями в каждом. Нижегородский драгунский полк составил третью линию. В резерв отрядили 6 орудий и три полубатальона Херсонского гренадерского полка.

Противники сошлись на поле брани в семи верстах от Елиса-ветполя.

Шахское войско состояло из 15 тысяч регулярной пехоты и 20 тысяч конницы. Орудий имелось 25, не считая множества фальконетов на верблюдах. Почти вся пехота находилась в центре боевых порядков. На флангах – конница и по шесть батальонов сарбазов. Артиллерия – по всей линии. Все войсковые тяжести, мешавшие движению, Аббас-мирза приказал оставить за Тертером.

Наследный принц командовал всей армией и ее центром. Правым флангом – старший его сын Магомет, ставший впоследствии шахом Персии. Левым флангом – зять шаха Аллаяр-хан.

Русские войска едва успели остановиться, а артиллерия – сделать первые выстрелы, как персидская армия начала общую ятл-ку. Шахский полководец стремился реализовать свое чю-..ешюе преимущество. 18 батальонов сарбазов, подойдя в линиях к «гяурам», открыли ружейный огонь.

Тогда Паскевич приказал батальонам Ширванского, Грузинского и 41-го егерского полков ударить в штыки. Их удар подкрепил дивизион нижегородских драгун. Неприятельская пехота была разбита и, преследуемая по пятам, стала отступать. Шахская артиллерия замолчала и тоже повернула назад. Центр вражеской позиции оказался разорванным.

Тем временем персы конной массой и следовавшей за ней пехотой стали обходить фланги русских. В сражении под Елисавет-полем наступила критическая минута.

Но Паскевич проявил отличную распорядительность. Он взял из резерва батальон херсонских гренадер, четыре орудия, дивизион драгун и выдвинул их влево. «Покушение» неприятеля отбили убедительно, отразив его конницу с первого ее наскока. Однако на правом фланге обстановка складывалась сложнее. Здесь персидская конница пошла в обход и стала своей массой теснить чуть более полтысячи казаков и конных ополченцев в сторону Елисаветполя. Неприятельская же пехота сильно напирала на две роты херсонцев и дивизион драгун-нижегородцев. Те с трудом отбивались на позиции.

Русский командующий подкрепил правофланговых тремя по-лубатальонами карабинеров, приказав им зайти в тыл персам и пресечь здесь их сообщение с главными силами. Маневр пехотой блестяще удался, противнику ничего не оставалось, как начать отход в горы.

Заметив появившийся успех, генерал-лейтенант Паскевич отрядил для преследования отступающих два полубятальона херсонских гренадер. Пехотинцы дружно пошли в штыки. Теперь персы уже побежали, думая только о спасении.

Часть шахской пехоты окружили на курганах и картечью принудили к сдаче вместе с двумя батальонными командирами. Для преследования бежавших отрядили генерал-майора Мадатова. Оно шло на расстоянии 12 верст. Неприятель, совершенно разбитый, рассеялся в горах. Труды английских инструкторов оказались напрасными.

Победителям достались два походных лагеря, четыре знамени, одно орудие и один фальконет (остальную артиллерию персы заблаговременно увезли), 80 зарядных и патронных ящиков и 1100 пленных. Сверх того персы потеряли до двух тысяч человек убитыми и ранеными.

С нашей стороны погибло три офицера, в том числе храбрый батальонный командир ширванцев подполковник Греков, и 43 рядовых. Ранено – девять штаб– и обер-офицеров и 240 нижних чинов.

Итог Елисаветпольского сражения, разыгравшегося вблизи могилы знаменитого поэта древности Низами, таков: около семи тысяч воинов России совершенно разбили 35-тысячное шахское войско, «образованное по примеру европейскому» и имевшее сильную артиллерию. Аббас-мирза спас ее почти всю по очень простой причине: его пушкари, не в пример русским, вперед в атаку не пошли. Они бежали, да притом в числе первых и очень удачно.

Россия победой была обязана неустрашимости и твердости сражавшихся бойцов Отдельного Кавказского корпуса и, конечно, решительности и искусству полководца, умело «устроившего» свои малые силы в нужный боевой порядок, им самим придуманный.

Император наградил его Золотым оружием – шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью: «За поражение Персиян при Елисаветполе».

Наследный принц поспешно скрылся за реку Араке с одной лишь артиллерией и личной охраной. Пехота же его и конница рассеялись по горным районам. Созданная за большие деньги регулярная армия Персии на время перестала существовать...

Плодами одержанной победы воспользоваться, однако, не удалось, хотя Паскевич неоднократно предлагал перенести боевые действия на территорию противного государства. Он ручался за успех похода на Тавриз – столицу Южного Азербайджана, второй по значению в персидских землях город после столичного Тегерана. Но такой поход не состоялся. Главная причина – недостаток провианта в войсковых магазинах.

В скором времени Аббас-мирза собрал рассеянную армию и вновь стал угрожать границам России. Он стал их тревожить конными «партиями». Персидским наездникам удалось даже захватить и увести к себе около 600 семей кочевых карабахцев. Вспыхнули волнения в Ширванском ханстве. Русскому командованию приходилось разбрасывать свои и без того малые силы.

Паскевич решил устрашить шахского сына. 25 октября он с отрядом переходит Араке у села Марельян. «Демонстрация» удалась – Аббас-мирза отступил к Ардебилю, оставив впереди конные заслоны. Однако кавалерия кавказцев их всюду обращала в бегство, отбив до пяти тысяч голов скота, которые пошли на солдатское довольствие. Через неделю Иван Федорович повернул обратно и вновь вброд перешел пограничную реку, но уже в другом месте.

Такой рейд на чужую территорию позволил ему ознакомиться с будущим театром военных действий. Угнанные карабахцы вернулись к себе. Шахские отряды, которые разбойничали в Карабахской, Ширванской и Шекинской провинциях, сочли за благо побыстрее удалиться из них.

По этому поводу Николай I прислал генерал-адъютанту лестный рескрипт.

Вскоре главнокомандующий на Кавказе предписал войскам до весны расположиться на зимних квартирах.

Победа, одержанная при Елисаветполе, внушила Императору мысль, что он может вполне доверить Паскевичу войска на Кавказе и наконец удалить оттуда Ермолова.

ПАСКЕВИЧ СМЕНЯЕТ ЕРМОЛОВА.

ПОХОД НА ЭРИВАНСКОЕ ХАНСТВО

В феврале 1827 года Николай I отправил в Тифлис свое доверенное лицо – начальника Главного штаба генерала И.И. Дибича, заранее уполномочив его, если тот посчитает необходимым, сместить главнокомандующего. Император торопился разрешить конфликт между Ермоловым и Паскевичем в пользу последнего. По лшению же самого Дибича, на Кавказе ни тот ни другой не могли оставаться. Но, исполняя волю монарха, он стал стараться склонить Алексея Петровича на добровольную подачу просьбы об увольнении со слркбы.

3 марта Ермолов направил Государю письмо с просьбой об увольнении его от командования Кавказским корпусом. Однако еще до получения этого письма Император 12 марта предписал Дибичу безотлагательно объявить опальному кавказскому полководцу об отставке.

Получив из столицы такое повеление, начальник Главного штаба 28 мар. х в весьма вежливой форме объявил герою Отечественной всйкы 1.112 года Алексею Петровичу Ермолову устно, а на следую , .о, что:

}&-

«Государь Император соизволяет на увольнение его в Россию и на назначение командующим войсками и главноуправляющим здешним краем генерал-адъютанта и генерала от инфантерии Паскевича».

Высочайшее соизволение было сказано. По совету Ермолова близкий ему по духу генерал Николай Николаевич Муравьев остался при Паскевиче помощником начальника штаба с тем, чтобы преемственно продолжать прежнюю политику завоевания Кавказа, разумную и по возможности гуманную.

Приводя в порядок свои личные дела, Ермолов прожил в Тифлисе еще месяц.

3 мая, желая избежать проводов, он «в три часа пополуночи» в простой кибитке, в которой приехал сюда десять лет тому назад, выехал из Тифлиса. Впереди его ждали тридцать лет тяжелого для него вынужденного бездействия...

Кампания 1827 года второй русско-персидской войны началась кавказскими войсками с новым главнокомандующим. Вернее, началась персами, которые в марте возобновили грабительские набеги на сопредельную сторону.

Генерал от инфантерии Паскевич обладал теперь начальством над Отдельным Кавказским корпусом со всеми правами, властью и преимуществом, присвоенными главнокомандующему большой действующей армией. Одновременно он являлся главноуправляющим в Закавказье и на Северном Кавказе.

Император Николай I требовал начать поход против персов безотлагательно. Но запоздалая весна только наступила, дороги оказались испорченными проливными дождями и таявшим снегом. К тому же запасы продовольствия нуждались в пополнении, а парки и обозы были еще не готовы.

Чтобы исполнить волю Государя, Паскевич двинул в Эриван-ское ханство свой авангард под командованием генерал-адъютанта К.Х. Бенкендорфа (родного брата Александра Христофоровича Бенкендорфа). Персы даже и не предполагали вторжения русских на их территорию. Те же, несмотря на все трудности горного перехода, в середине апреля заняли древний армянский город Эчмиадзин и знаменитый Эчмиадзинский монастырь, находившиеся на подступах к Эривани. Затем отряд Бенкендофа подступил и к ней. Для прохода главных сил стала разрабатываться дорога через лежащие на их пути горные хребты.

Для прикрытия от разбойных набегов со стороны северных азербайджанских земель у Ахского караван-сарая на Араксе Пас-кевич выставляет отряд под командованием опытного генерал-майора Н.П. Панкратьева, который со временем станет полным генералом и генерал-адъютантом и на которого, уезжая в 1831 году, Паскевич оставит Кавказский край.

В то же время главноуправляющий на Кавказе вошел в сношение с бывшим владельцем Карабаха Мехти-Кули-ханом, удалившимся в Персию еще в 1822 году. Хан этот, опасный своими набегами, кочевал с тремя тысячами семейств и мог во всякое время выставить до четырех тысяч вооруженных всадников. По предложению Паскевича он принял подданство России и под прикрытием русских войск переселился в Закавказье.

На исходе мая Паскевич во главе 15-тысячного корпуса, совершив марш-бросок в горах, соединился с авангардом. Ожидая подхода отставших частей, наместник лично проводил ежедневные рекогносцировки блокированной Эривани. Он приказал корпусным инженерам выстроить на берегу Занги батареи для обстрела крепости. Однако по времени прибытие осадной артиллерии из России ожидалось только в сентябре.

Взвесив все «за» и «против», главнокомандующий понял, что без взятия Эриванской крепости нельзя было идти на Тавриз. Блокированный гарнизон мог не только прервать сообщения с Грузией, но и ударить в спину.

Паскевич, при всей противоречивости суждений о его характере, относился к числу людей, которые к умным советам прислушивались. Он решил в сложившейся ситуации воспользоваться планом, разработанным ранее Ермоловым.

Суп» его заключалась в следующем. Не задерживаться под стенами сильной крепости, а для начала просто блокировать ее, притом как можно плотнее и небольшими отрядами. Главным же силам неуклонно двигаться вперед, стремясь разгромить вражеские полевые войска. А затем уже заниматься осадой и штурмом самой Эривани.

На такое разумное решение повлияло еще два обстоятельства. Первое: осада крепости заменялась блокадой по причине неблагоприятной погоды. Жара в Араратской долине доходила до 40 градусов изматывая войска, как правило лишенные крыши над головой.

И второе. Уход главных сил был сделан по совету... Михаила Пущина. Бывший гвардейский капитан, он служил теперь на

ИВАН ФЕДОРОВИЧ ПАСКЕВИЧ __

_____Jfe

Кавказе рядовым, разжалованный за связь с декабристами. Родной брат И.И. Пущина, «бесценного» друга Пушкина, он отменно знал осадное дело и отсоветовал начинать осадные работы летом.

; Главнокомандующий считался с ним, убедившись в деловитости предложений ссыльного инженера-гвардейца. И когда в сентябре главные силы кавказских войск вернулись к Эривани, Паскевич назначил М.И. Пущина главным «техническим» руководителем подготовки штурма. При этом, отстраняя нерадивого полковника Литова от должности инженера, осадных войск, он выразился прямо:

– Я мог бы тебя сделать солдатом, но не хочу, а его (он указал на Пущина) я хотел бы произвести в полковники, но не могу...

Паскевич принял следующее решение. Блокада Эривани поручалась генерал-лейтенанту Красовскому^ Главные же силы Кавказского корпуса уходили в поход на юг, по долине Аракса, чтобы взять Нахичевань и крепость Аббас-Абад.

Красовский получил приказ удерживать главную позицию в горах около селения Джангули, где свежий воздух более благоприятствовал здоровью. Такое расположение позволяло прикрывать Эчмиадзинский монастырь, где находился госпиталь для больных и раненых, войсковые запасы. При этом надежно защищались дороги в Грузию.

На левом фланге генерал-майору Н.П. Панкратьеву предписывалось защищать пути, по которым шло снабжение главных сил и одновременно препятствовать набегам Магмет-мирзы, который стоял против него за Араксом, имея под рукой 12 тысяч войск, преимущественно конницы.

Обеспечив таким образом тылы, генерал от инфантерии Паскевич 20 июня сосредоточил главные силы на речке Гарни-чай, в 50 верстах от Эривани. Он разделил корпус на две колонны. Первой командовал генерал-майор князь И.М. Вадбольский. Второй – генерал-лейтенант князь Г.Е. Эрнстов. Авангардом по-прежнему начальствовал генерал-адъютант К.Х. Бенкендорф. 31 июня войска выступили к Аббас-Абаду через Нахичевань. До нее переход продолжался шесть дней, хотя расстояние составляло всего 72 версты.

Жара доходила до 43 градусов на солнце. С питьевой водой дело обстояло плохо, дорога шла по выжженной полупустыне. Колонны двигались с огромными обозами и артиллерийскими

х&~

парками. Кавказцы, имея на плечах всю походную амуницию, держались бодро, идя с песнями.

26 июня авангард занял Нахичевань. В тот же день на противоположном берегу Аракса показалась персидская конница числом до трех тысяч всадников. Ею предводительствовал Наги-хан. Русский передовой отряд попытался вброд перейти реку, но высота воды воспрепятствовала этому. Все же неприятельский отряд заставили отступить в горы после нескольких метких пушечных выстрелов.

Кочевники здешних мест приняли подданство России. На провиант у них купили несколько тысяч голов рогатого скота. Заинтересованное хорошей платой, местное население стало поставлять в походный лагерь другие съестные припасы.

В Нахичевани войска расположились по течению родника Нахи, славившегося чистотой воды. Здесь солдаты по приказу Паскевича приняли участие в жатве пшеницы и сарацинского зерна – риса.

Тем временем разведывались подступы к Аббас-Абаду. Крепость, выстроенная под руководством английских инженеров по правилам европейской фортификации, примыкала к Араксу. Ров, шириной около шести метров и глубиной более четырех, хорошо простреливался с флангов. Во время рекогносцировки произошли сшибки между драгунами и персидскими наездниками.

ДЕЛО НА ДЖЕВАН-БУЛАКЕ. ВЗЯТИЕ АББАС-АБАДА

Русские войска подошли к крепости 1 июля и заняли позиции по реке, в двух верстах от Аббас-Абада. В первую же ночь были отрыты траншеи и к утру возведено несколько батарей. С рассветом они предстали перед изумленными персами во всей своей могци.

Придя в себя, противник начал частую пальбу по русским позициям. Кавказские пушкари только того и ждали: выстрелы, выказали орудийные амбразуры. Паскевич приказал поразить их прицельным огнем и одновременно пробить брешь в стене, там,-где она виделась тоньше.

Весь день продолжалась жаркая перестрелка. К вечеру вражеские орудия замолчали. Взрывы засыпали амбразуры, и кавказцы; охватывали крепость все ближе и ближе. В ночь на 6-е число они

устроили батарею из шести пушек прямо перед одним из бастионов. Персы пришли в смятение. Наместник же находился в траншея х, непосредственно руководя правильной осадой.

Вскоре все осадные работы завершились. 24 орудия громили бастионы Аббас-Абада и не позволяли гарнизону брать воду из реки. Крепостная стена во многих местах разрушилась, а в одном бастионе снаряды проделали такую брешь, что через нее просматривались городские строения. Но гарнизон, надеясь на скорую помощь от Аббас-мирзы, держался стойко и не терял бодрости духа.

Наследный принц действительно спешил к осажденной крепости. Собрав в Хое 16-тысячный корпус, он уже стоял на виду русского авангарда. Конные отряды персов стали пробираться и через Араке.

Паскевич решил опередить противника и сам напасть на нею. Оставив часть войск в Нахичевани и у крепости для прикрытия лагеря, батарей и обозов, он выступил навстречу Аббас-мирзе. С собой генерал от инфантерии взял всего несколько легких орудий, 8 батальонов пехоты и всю кавалерию, состоявшую из полков 2-й уланской дивизии, Нижегородского драгунского полка и казаков.

Кавалерия и конная артиллерия перешли Араке вброд. Для пехоты же устроили мост из бурдюков воловьих шкур. Персы не смогли помешать форсированию реки русскими.

Но как только кавалерия кавказцев оказалась на том берегу, шахская конница всей массой атаковала ее. Уланы, драгуны, казаки-донцы без особых потерь выдержали вражеский удар. А с помощью подоспевшей пехоты заставили нападавших отступить назад, к своим главным силам.

В знойный день по каменистому берегу реки кавказцы проделали быстрый марш-бросок в 15 верст. И неожиданно появились перед неприятельским походным лагерем, ошеломив персов. Те атаковали пехоту русских, но неудачно.

Тогда Аббас-мирза приказал коннице обскакать фланги противника. Сам же он возглавил удар против их левого крыла. Кавалерия кавказцев мужественно встретила атакующих, Завязалась сеча. Паскевич бросил в бой все наличные силы, и неприятеля сбили с занимаемых позиций.

Нижегородские драгуны дважды блистательно ходили в атаку. Преследуя отступавших персов, они захватили два знамени. Одно из них имело многозначительную надпись: «Победное».

Наследник шахского трона попытался удержаться на гряде каменистых холмов. Но тщетно. Русские выбили персов и оттуда. Теперь враг, не выдержав нового удара, обратился в общее бегство. Преследование его велось более восьми верст.

Этот бой вошел в историю второй русско-иранской войны как дело у ручья Джеван-Булак. Победа кавказцев в нем была полной.

Сам Аббас-мирза едва успел уйти на резвых скакунах от казаков. Но его драгоценное ружье с любимым оруженосцем досталось победителям. Персы потеряли только убитыми до 400 человек и до сотни пленными. В числе последних оказались три хана, шахских родственников. У победителей выбыло из строя три офицера и 38 нижних чинов.

Пока шел этот бой, гарнизон осажденного Аббас-Абада сделал сильную вылазку, но был отбит с уроном. Воспользоваться уходом большей части русских войск ему не удалось, хотя дело завязывалось жаркое.

После победы у ручья Джеван-Булак Паскевич вернулся к Аб-бас-Абаду. Осадная артиллерия дала залп по крепости, и вслед за этим на самой ближней батарее выставили захваченные знамена шахской армии. Одного знатного пленника отпустили в крепость рассказать о разгроме наследного принца и с предложением сдаться.

Отчаяние и страх овладели осажденными. Комендант, хитря, попросил три дня отсрочки, но получил отказ. Весь день шла слабая перестрелка. К вечеру из крепости вышел офицер с белым флагом. Вслед за ним вышли командиры двух батальонов сарбазов, составлявших гарнизон. Они объявили, что отворяют ворота Аббас-Абада.

В семь часов утра 7 июля состоялась церемония капитуляции. Гарнизон, состоявший из 2700 человек, сложил оружие и в полном параде выстроился на крепостном плацу. Начальник гарнизона сардар Магмет-Эмин-хан, зять шаха, в окружении старшин преподнес генерал-адъютанту И.Ф. Паскевичу ключи от крепости. Мимо него церемониальным маршем прошли оба пехотных батальона. Их командиры вручили наместнику свои знамена. За сарбазами шло духовенство и жители.

Затем лейб-гвардии Сводный полк с распущенными знаменами и музыкой вошел в крепость и занял в ней караул. После торжественного молебна дали 101 пушечный выстрел из захваченной артиллерии. Впоследствии Николай I великодушно пода-

JlS=,

рит эти 23 орудия Аббас-мирзе. В крепости нашлось много пороха и разных припасов. Походный штаб не без удивления осмотрел довольно внушительную брешь в одном из бастионов, которую осажденные заложили огромными мешками бумаги из хлопчатника.

Высочайшим рескриптом от 17 августа в воздаяние «искусных распоряжений» генерала от инфантерии Ивана Федоровича Пас-кевича и «мужества, которым войска воодушевляются его примером», он был пожалован орденом Святого Владимира 1-й степени...

Следствием нового успеха русского оружия стало то, что кочевавшие за Араксом местные жители перешли на земли Нахичевани. Сюда же переселилось много армянских семейств. Российское подданство приняли наиб Нахичеванский Эксан-хан и его брат Ших-Али-бек. С разрешения кавказского наместника они набрали для защиты края от персов батальон в 400 человек, которых вооружили трофейными ружьями, добавив к ним ехце и одну пушку.

В ожидании прибытия осадной артиллерии Паскевич расположил войска на отдых в 30 верстах от Аббас-Абада. Людям, лошадям требовался отдых.

ПАДЕНИЕ ЭРИВАНСКОЙ КРЕПОСТИ

Между тем эриванский сардар попытался овладеть Эчмиадзин-ским монастырем. Но из этой затеи у персов ничего путного не вышло. Тогда Гассан-хан вновь запросил помощи у шахского главнокомандующего.

Тот сумел собрать под свои знамена 10 тысяч пехоты и 15 тысяч конницы при 22 орудиях. Со всей Персии к берегам Аракса стягивались войска. Аббас-мирза пошел на смелую и искусную «диверсию». Он обошел русский лагерь стороной и 8 августа стал походным станом на Эчмиадзинских равнинах у села Аштарак. В то же время эриванский гарнизон вторично подступил к монастырю.

Отряд генерал-лейтенанта Красовского у селения Джингули оказался в весьма затруднительном положении. Следовало помочь Эчмиадзину, но дорогу к нему перекрыла шахская армия, занимавшая к тому же крепкую позицию: между обрывистым берегом речки Абарони и горой Алагез.

Красовский все же решил прорваться к осажденному монастырю. Он смог взять с собой всего около 2500 человек: четыре пехотных батальона, пять сотен казаков и 12 орудий. Однако за ночь перехода по трудной горной дороге русские не успели миновать позиции неприятеля. Утро застало их у входа в ущелье вблизи селения Аштарак. Аббас-мирза ожидал противника на противоположном берегу реки.

Надеясь пробиться, генерал-лейтенант Красовский приказал продолжить движение. Персы пропустили отряд дальше по ущелью, а затем с фланга открыли губительный огонь из всех своих 22 орудий. Одновременно многотысячная конница атаковала кавказцев с тыла. Они оказались в окружении. Завязался кровопролитный бой, в котором персидская сторона имела многократное превосходство в силах.