Текст книги "Полководцы кавказских войн "

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

Бейбуртское дело примечательно тем, что оно произошло уже после подписания в Адрианополе мирного договора между Россией и Турцией. Путь известия о нем на Кавказ оказался далек и долог...

За победы кавказских войск, одержанные в русско-турецкой войне 1828—1829 годов, Иван Федорович Паскевич-Эриванский удостаивается чина генерал-фельдмаршала. Шел тогда ему сорок восьмой год.

За ним утвердилась слава полководца, и имя сделалось известным далеко за пределами Российской державы. Военное искусство в сражениях на просторах Азиатской Турции стало предметом изучения за рубежом. Между прочим, там отмечали, что война за Кавказским хребтом обошлась казне России всего в шесть миллионов рублей.

Впоследствии войну за Кавказом опишут в двух томах под руководством самого фельдмаршала. Книга будет иметь шумный успех в стране, и ее быстро переведут на французский, немецкий и польский языки. Российская Академия наук удостоит двухтомник полной Демидовской премии...

Русские войска по условиям мирного договора оставляли почти все завоеванные крепости и пашалыки. Иван Федорович позаботился о христианах тех земель, которым турки могли отомстить за радушное отношение к русским воинам. По просьбе кавказского наместника Государь разрешил переселиться в закавказские провинции четырем тысячам армянских и грузинских семейств.

Отряды русских войск охраняли переселенцев.

ВОЙНА С ИМАМОМ ШАМИЛЕМ

...Война же на Кавказе продолжалась. Только теперь против тех горцев, которыми предводительствовал Гази-Магомед, учитель Шамиля.

Егце в 1829 году Император Николай I писал наместнику на Кавказе: «Кончив, таким образом, одно славное дело, предстоит Вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз – гораздо более важнейшее – усмирение навсегда горских народов...»

Император поздравил своего любимца с Адрианопольским трактатом. Согласно четвертой статье мирного договора, Османская империя лишалась всех своих опорных пунктов на Черноморском побережье Кавказа, включая Анапу и Поти, но исключая Батум. Среди прочего этим прекращалась процветавшая здесь работорговля, поощрявшаяся анапскими пашами.

По смыслу четвертой статьи султан Махмуд II отказывался от всяких притязаний на все земли, которые лежали севернее новой пограничной линии. Это, естественно, касалось и земель горцев Северного Кавказа, которые почти никогда ему не подчинялись, но входили в сферу политического влияния Турции. Последнее относилось прежде всего к черкесским народам.

Император потребовал от наместника на Кавказе реализовать содержание четвертой статьи Адрианопольского трактата. И наместник в начале 1830 года разработал план военной экспедиции, целью которой являлось «проложение и основание сухопутного по берегу Черного моря сообщения от крепости Анапы до Поти». Управляющий Главным штабом генерал граф А.И. Чернышев одобрил представленный проект.

Хотя царский наместник и ожидал «кровопролития», он выделил для участия в экспедиции небольшой отряд – около двух e=aJL тысяч штыков и сабель при восьми легких орудиях. В июле того же года отряд направился по побережью от Сухуми на север. И уже в Гаграх, «воротах» в Абхазию, встретил большие затруднения.

Через Гагринский проход убыхские старшины совершали набеги на абхазские села. Поэтому они не имели никакого желания отдавать его русским Высаженный на берег 9 июля батальон егерей овладел проходом и стал строить укрепление. Однако морской десант был почти сразу же атакован двухтысячным отрядом горцев, собранных убыхским «владельцем» Хаджи-Бер-зеком

Упорная борьба за «кавказские Фермопилы», как генерал-фельдмаршал Паскевич-Эриванский образно называл Гагры, продолжалась более месяца. При поддержке пушечного огня двух бригов егеря отстояли построенное под пулями Гагринское укрепление. Но на том так называемая Абхазская экспедиция и закончилась Береговая полоса между Гаграми и Анапой осталась незанятой русскими войсками Надежное «сухопутное сообщение» удалось установить здесь только к 1864 году.

А в начале 1830-х годов через Черноморское побережье на Северный Кавказ стали проникать османские эмиссары, обещая горцам «помощь турецкого султана» и создавая постоянную напряженность на южных рубежах России...

Султанская Турция стремилась использовать движение горцев в своих целях. Общность религии давала ей возможность действовать с помощью духовных наставников и засылаемых на Северный Кавказ проповедников.

Но помогала ли Османская империя горцам оружием? До си^ пор не обнаружено достоверных документов, доказывающих, что имам Шамиль непосредственно получал помощь в виде вооружения или денег из Турции. Хотя, вне всяких сомнений, Стамбул на протяжении нескольких десятилетий делал очень большую ставку в борьбе с Россией на «возмущение» горских народов в тылу русских войск. И здесь без звонкой монеты, наверное, трудно былр обойтись. Любая война требует немалых расходов

Тем не менее Шамиль, как известно, хотя и воевал с русскими, но был настроен и против султана. Поручик князь Илико Орбелиани, попавший в плен к горцам, однажды спросил имама: почему бы ему не взять пример с турецкого султана и не жить в дружбе с Россией? Дагестанцы могли бы тогда извлекать выгоды

Из торговли с русскими, между тем спокойно исполняли бы свой шариат. Шамиль ответил пленнику:

– Конечно, но разве ты думаешь, что султан – верный исполнитель закона Магомеда, а турки – истинные магометане? Они хуже гяуров. Ох, если бы они попались в мои руки, я изрубил бы всех на двадцать четыре куска, начиная с султана. Он видит, что мы, его единоверцы, ведем столько лет борьбу с русскими за бога и за веру, что же он нам не помогает!..

Главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом беспокоили постоянные попытки турецких лазутчиков проникнуть в земли черкесов и абхазцев с целью их «возмущения» против России. Султанские посланцы пробирались в Черкесию на небольших быстроходных судах черноморских контрабандистов. Последние в большом числе везли с берегов Кавказа в столицу Блистательной Порты невольников. Обратно – оружие, порох и свинец, соль.

Чтобы быть ближе к зоне военных действий, в мае 1830 года генерал-фельдмаршал переносит свою штаб-квартиру в город Пятигорск.

Для решительной борьбы с работорговлей и прекращения сношений турок и горцев морем Паскевич-Эриванский 21 ноября 1830 года обратился с отношением к адмиралу А.С. Меншикову, начальнику Морского штаба. Он предложил создать эскадру плоскодонных военных судов для крейсерства у берегов Кавказа. И предложил занять Геленджикскую бухту, которая могла стать базой для сторожевых судов, прекрасно заменив собой Анапу. Гавань имела удобную якорную стоянку и хорошо защищалась самой природой от свирепствовавших зимой штормовых ветров.

В Морском штабе внимательно рассмотрели это предложение. В феврале следующего года князь Меншиков делает доклад монарху о необходимых мероприятиях по Черноморскому флоту для содействия сухопутным войскам на побережье Кавказа. Принимается решение занять десантом Г еленджикскую бухту. Для его перевозки создается отряд легких судов. Выделяются корабли для ведения крейсерства.

Проведение операции возлагается на вице-адмирала Константина Юрьевича Патаниоти, командира Севастопольского порта. 25 июля отряд в составе фрегатов «Эривань», «Пегас», бригов «Меркурий», «Кастор», «Ганимед» и еще нескольких малых судов вошел в бухту Геленджика. На другой день высаженный

JSS=,

после небольшой перестрелки с горцами десант приступил к возведению укрепления.

Новые укрепления создавались и на Кубани, чтобы препятствовать набегам заречных вольных черкесов.

Военные действия против «немирных» горцев Паскевич-Эри-ванский сочетал с переговорами, стараясь привлечь на сторону России местных князей, старейшин, мусульманское духовенство.

И кавказскому наместнику удается ограничить зону действия сторонников Гази-Магомеда. Вместе с русскими войсками против имама действовала конница влиятельнейших феодалов Дагестана: шамхала Тарковского, Аслана, хана Казикулшкского и Куринско-го, и других.

ШТУРМ ВАРШАВЫ. НАМЕСТНИК ЦАРСТВА ПОЛЬСКОГО

20 апреля 1831 года графа Эриванского отзывают в Санкт-Петербург. Фельдмаршал мог только догадываться, что дело связано с польским «возмущением». Снабдив генерала от кавалерии Г.А. Эмануэля и генерал-адъютанта Н.П. Панкратьева инструкциями по управлению краем и военными действиями против горцев, Иван Федорович через четыре дня выехал из Тифлиса. Около пяти тысяч человек провожало его верст за восемь от города.

Полководец прибыл в столицу 8 мая. Скоро сюда пришло сообщение о победе русских войск над поляками под Остроленкой. Затем – весть о смерти главнокомандующего действующей армией графа Дибича-Забалканского. 4 июня на его место назначается Паскевич-Эриванский. Фельдмаршал меняет фельдмаршала. Для отъезда нового главнокомандующего к театру военных действий Николай I приказал снарядить пароход «Ижору».

Отправляясь на театр новой войны, полководец просил не судить о его действиях прежде трех месяцев. Прибыв морем в Ме-мель, он через земли Восточной Пруссии 13 июня оказывается в Пултуске. Там в бездействии и почти без продовольствия при главной штаб-квартире под ружьем стояло 44 тысячи войск, уверенных в себе после одержанных побед. Ожидалось прибытие еще девяти тысяч из Бреста.

Прежде всего Иван Федорович принял необходимые меры, чтобы вполне обеспечить армию продовольствием Он считал всегда так: провиант есть, значит, нет голодающих солдат, нет рек-

визиций у местного населения, нет его недовольства, враждебности, а только нейтралитет или сочувствие, содействие. Здесь Полководец никогда не ошибался.

Главной целью Польской кампании 1831 года являлось взятие Варшавы. Еще до приезда Паскевича-Эриванского распоряжениями начальника армейского штаба генерала графа Карла Федоровича Толя был наведен мост через Вислу, и один корпус уже находился на левом берегу реки. Толь воспользовался для втого немецкими судами, груженными хлебом, которые отправили по распоряжению правительства Пруссии вверх по Висле.

К слову сказать, полководец получил в лице генерала Толя помощника лучше не пожелаешь. Герой Отечественной войны 1812 года, он отличался редкой распорядительностью и исполнительностью, хорошо изучил польский театр военных действий. На него можно было положиться в труднейших ситуациях.

Довольно быстро удалось собрать необходимые запасы провианта: на девятнадцать суток, но уменьшенной дачей. Предстояло форсировать Вислу. Однако польская, равная по силам, армия препятствовала тому, опираясь на сильные укрепления Варшавы и ее Предместий, в частности Модлина. Тогда принимается решение Преодолеть реку у самой прусской границы, в 207 верстах ниже Варшавы. Через девять дней после прибытия нового главнокомандующего к армии та выступила в поход из Пултуска.

Заняв 26 июня город Плоцк, фельдмаршал несколько дней простоял в нем с гвардией, всем видом показывая неприятелю «’желание» именно здесь перейти реку, и тот вполне поверил в тПкие приготовления.

Тем временем отправленная вперед колонна генерала графа П.П. Палена 1-го у населенного пункта Оськи заняла два острова на Висле, поставила там 70 орудий и навела переправу из Пяти мостов. А поляки тем временем готовились атаковать Плоцк. Не желая отвлекаться от главной цели, Паскевич-Эри-ванский оставил город и двинулся к Оську. Неприятель преследовать его не решился.

Корпус Палена переправился через Вислу 5 июля, 7-го и 8-го – остальная армия. Причем без единого выстрела. Сильное движение русских войск ставило поляков в крайне невыгодное положение. Их армия оказалась задействованной на трех направлениях, более того – разделенной на три части. Первая действовала против отряда генерала Ридигера в Люблинском воеводстве. Вторая —

Ш-против сил генерала Головина на Брестском шоссе. Третья наблюдала движение главных сил царской армии.

Паскевич-Эриванский в проведенной операции по форсированию Вислы добился стратегического успеха. Польский главнокомандующий генерал Скржинецкий не поспел к моменту переправы русских у Оська.

Марш-броски войск требовали больших запасов главного солдатского пропитания – сухарей, которые за Вислой кончились. Тогда по совету Ивана Федоровича применили кавказский метод их изготовления. Через пять дней действующая армия имела сухарей еще на целых полмесяца.

От Бреста-Куявского полководец сделал быстрый фланговый марш к Ловичу, лежащему всего в 12 милях от Варшавы, и сумел занять его без боя. Теперь сильная Сохачевская позиция поляков оказалась под боковым ударом– Русские, окружив Лович окопами, превратили город в свою тыловую базу.

Видя, что Сохачевская позиция обойдена, генерал Скржинецкий, имея под командованием 55 тысяч человек, подошел к Ловичу и прикрыл собой Варшаву. Поляки расположились между рекой Бзур и Большим Неборовским лесом. Паскевич-Эриванский, со своей стороны, тоже переменил фронт. Теперь две армии разделяла небольшая речушка'Равка, вся в болотистых берегах.

Пока длилось такое противостояние, крупные отряды русских войск шли с востока к Висле, далеко не везде встречая сопротивление. Польский сейм, недовольный бездействием генерала Скржинецкого, сместил его. ,

Утром 3 августа неприятельская армия внезапно сожгла мост через Равку и снялась с позиций.

Полководец Николая I тотчас пошел вдогон польской армии, настиг ее арьергард и разбил его. Поляки отошли к самой Варшаве и приготовились к защите города, имевшего к тому же 6-тысячный гарнизон и укрепления в три ряда окопов.

Для сообщения с отдельными отрядами генералов Крейца, Ри-дигера и Розена, подошедших ;К правобережью Вислы, главнокомандующий приказал устроить в Гуре-Кальварии постоянный мост. Столица Царства Польского оказалась в полукольце окружения.

Пользуясь случаем, что часуь войск противника действовала вдали от Варшавы, полководец решил предпринять штурм города. Его назначили на 25 августа. На военном совете Паскевич-

Эриванский, выслушав мнения всех собравшихся относительно лучшего способа овладения польской столицей, предпочел атаку укреплений предместья Воля. То есть штурмовать наисильнейший пункт обороны. Падение Воли неминуемо влекло за собой падение самой Варшавы и в итоге – «замирение» всего Царства Польского.

Перед штурмом главе польскогр правительства Круковецкому отправили письмо с предложением добровольной покорности. Однако в стане противника крепко надеялись, что 60 тысяч вооруженных защитников Варшавы в трех линиях полевых укреплений выстоят против 73-тысячной русской армии. Так что приступ становился неизбежным.

В полдень 24 августа атакующие войска вплотную подошли к Городу. Наступление готовилось на фронте между Вольской и Иерусалимской заставили. Две трети пехоты выделялось в резерв. На ее флангах и позади располагалась кавалерия. Во главе Штурмовых колонн шли добровольцы из гвардейских пехотных Полков.

На следующий день в три часа утра генерал-фельдмаршал верхом объехал полки и батареи, обращаясь к бойцам с напутственными словами. После этого начался штурм Варшавы. Сто орудий, подъехав на 300 саженей от вражеских укреплений, открыли по ним огонь. Артиллерийский обстрел длился два часа и прекратился только тогда, когда замолчали подавленные батареи поляков.

Паскевич-Эриванский приказал пехоте штурмовать ближайшие редуты. Солдаты устремились в рукопашный бой. Несмотря на упорное сопротивление их защитников, три первых редута были быстро взяты яростным приступом.

Однако само укрепленное предместье Воля, где оборону держали пять батальонов пехоты при 12 орудиях, сопротивлялось долго. Когда атакующие взошли йа наружный вал, неприятель засел в окопах внутри укреплений; в каменном костеле и роще. Но все же к 11 часам утра Воля пала со всем многочисленным гарнизоном и батареями.

Устремившихся было вперед к городской заставе пехотинцев вернули назад. И вовремя. Польские военачальники, собрав воедино 12 пехотных батальонов, начади сильную вылазку из города с целью вернуть укрепление. Их отбили картечными залпами.

Сражение закончилось в шесть часов вечера. Генерал-фельдмаршал разослал в войска диспозицию для второго приступа.

Ночь прошла спокойно. Перед рассветом на русские аванпосты прибыл генерал-квартирмейстер «мятежной» армии Царства Польского Прондзинский с поручением от главы варшавского правительства. Иван Федорович согласился на свидание с генералом графом Круковецким. Оно состоялось в девять часов утра, в корчме между Волей и Варшавой в присутствии Великого Князя Михаила Павловича, младшего брата Императора.

Круковецкий с ходу начал высказывать требования сейма. Удивленный генерал-фельдмаршал остановил его и потребовал безусловной сдачи города и «возвращения польского народа к повиновению законной власти». Срок давался до часу пополудни. Круковецкий вернулся в Варшаву и вместо ответа, потеряв чувство реальности, в назначенный час прислал своего адъютанта с просьбой отсрочки штурма еще на один час. Ему отказали: стало ясно, что противник начал просто тянуть время.

По армии был дан сигнал начать приступ. С обеих сторон разгорелась сильная канонада. Иван Федорович, подъезжая к одной из батарей, бившей по укреплениям предместья Чиста, получил контузию: ядро на излете сильно ударило в руку. За ближайшим редутом врач пустил ему кровь и сделал перевязку.

Подозвав к себе начальника армейского штаба Толя, полководец поручил ему проследить за точным исполнением письменных и устных приказаний, отданных командирам корпусов. И добавил, чтобы никакой перемены в плане атаки без его разрешения не делалось. Затем Паскевич отъехал к Гренадерскому корпусу, стоявшему в резерве в 100 саженях позади Воли.

Сражение тем временем продолжалось. Русская пехота при поддержке артиллерии штурмовала еще не взятые варшавские предместья. После жаркого боя стрелки и кавалерия взяли еще два редута и стали подбираться к городскому валу.

В сейме, работавшем с утра и до вечера, наконец забили тревогу. Вновь на русских позициях появился Прондзинский, но уже ^с полномочиями на подписание окончательного договора. Паскевич-Эриванский отправил в город своих уполномоченных. Прондзинского предупредили, что штурм прекратится только после подписания капитуляции.

Но не прошло и двух часов, как из неприятельских укреплений снова началась все усиливающаяся стрельба. Тогда главнокомандующий приказал продолжить наступление. Беглым шагом с барабанным боем пехотинцы и гренадеры устремились вперед. За ними следовала в резерве гвардия и кавалерия. Редуты брались штыковой атакой так скоро, что поляки не успевали увозить в тыл батареи.

Несмотря на упорнейшее сопротивление, были взяты Вольская и Иерусалимская заставы и городской вал между ними. Несколько гренадерских батальонов ворвались в город, где и заночевали на Иерусалимской аллее. Около полуночи пала линия варшавских укреплений от Маримонтской до Черняковской застав на расстоянии 12 верст. Иван Федорович приказал проделать в городском валу амбразуры для батарейных орудий.

Однако на этом приступ Варшавы прекратился. Поляки, так и не дождавшиеся подхода сильного корпуса генерала Ромарино, не отважились на дальнейшее сопротивление. Впрочем, уже бессмысленное.

Сейм утвердил капитуляцию. Главнокомандующему польской армией приказывалось к пяти часам утра очистить Варшаву и Прагу, а войска отвести к Плоцку. В том числе и подходивший корпус Ромарино.

В восели. часов утра гвардейские полки вступили в Варшаву. Трофеями знаменитого штурма стали 132 орудия и все, что имелось в городе у Польской регулярной национальной армии.

Вечером генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский отправил в столицу курьером внука Суворова с кратким донесением:

«Варшава у ног Вашего Императорского Величества».

Наградой Ивану Федоровичу за штурм Варшавы стало возведение его в «княжеское потомственное достоинство с проименованием Варшавского и с титулом Светлейшего». Пятилетний сын полководца был пожалован первым офицерским чином прапорщика.

Однако взятие Варшавы еще не означало конец восстания в Польше. Генерал Рыбинский сменил Малаховского на посту главнокомандующего польской армией. Боевые же действия продолжались с успехом для русского оружия. События разворачивались стремительно. Главные силы противника попадают в окружение под Модлином. Корпус генерала Ромарино вытесняется в Австро-Венгрию, где он складывает оружие. Корпус Ружицкого, потерпев от войск Ридигера несколько поражений, отступил через Краков в австрийскую Галицию, где его тоже разоружили.

Последний удар польская армия получила под крепостью Мод-лин. 16 сентября Иван Федорович сам прибыл сюда и, перейдя реку Нарев, крупными силами начал настойчивое преследование противника. Тот, отступая через Плоцкие леса, так и не отважился на решительное сражение.

Финал боевых действий в Царстве Польском был таков. 23 сентября остатки «мятежной» армии перешли границу с Пруссией, где их уже ждали. Там около 20 тысяч человек (остальные или попали в плен, или разбежались) с 96 орудиями сложили оружие перед прусскими властями. С получением такого известия сдались гарнизоны сильных крепостей Модлин и Замостье.

Император Николай I пожаловал всем участникам военных действий против польских повстанцев крест-» оборотень» – военный орден Польши «Виртути Милитари», повелев считать его за медаль. Крест делился на пять классов. Знак 1-го класса – золотой крест с эмалью – выдавался с плечевой лентой только главнокомандующему армией и командирам корпусов.

...А граф Эриванский и светлейший князь Варшавский превратился из кавказского наместника в наместника Царства Польского, командовавшего всеми войсками на его территории. Забот ему, как и на Кавказе, хватало. «Мирные» годы военного вождя николаевской России прошли в налаживании жизни в польских губерниях, заботах о процветании края.

Иван Федорович Паскевич, как полководец, находился в зените ратной славы.

Гусарский поэт генерал-лейтенант Денис Васильевич Давыдов так писал о нем:

«Не имея повода питать глубокого уважения к фельдмаршалу князю Варшавскому, я, однако, для пользы и славы России не могу не желать ему от души новых подвигов.* Пусть деятельность нашего Марса, посвященная благу победоносного русского воинства, окажет на него благотворное влияние. Пусть он, достойно стоя в челе победоносного русского воинства, следит за всеми усовершенствованиями военного ремесла на Западе и ходатайствует у Государя, оказывающего ему полное доверие, о применении их к нашему войску...»

ВЕНГЕРСКИЙ ПОХОД

Спустя почти два десятилетия в биографию прославленного генерал-фельдмаршала Российской империи «вошла» венгерская революция 1848—1849 годов.

Она стала прямым следствием французской революции 1848 года, отозвавшейся по всей Европе: в Италии, Пруссии, Австро-Венгрии. При первом же известии о революции в Европе Император Николай I во всеуслышание сказал придворным военным:

– Господа! Седлайте коней...

Самодержца больше всего озаботили события в пограничных с' Россией Венгрии и Трансильвании. 15 марта народным восстанием в городе Пеште началась венгерская буржуазная революция, направленная против владычества австрийской династии Габсбургов. Имперские войска и хорватская армия И. Елачича ^ёрпели поражения от венгров. Николай I в письме от 16 марта писал польскому наместнику, находившемуся на «переднем Крае»:

«Мы должны находиться в оборонительном, почти в кордон-нбм расположении... обращая самое бдительное внимание на собственный край, дабы все попытки дома укрощать в самом начале».

Можно сказать, что всероссийский Император опасался одного – что революция через галицийскую границу с Австро-Венгрией перейдет на русскую часть Польши. Николай I не хотел оказывать помощи венскому двору, так как был убежден, что император Франц-Иосиф справится с «бунтовщиками» собственными силами.

Однако восставшие венгры, создавшие национальную армию, нанесли австрийцам ряд серьезных поражений и стали угрожать vht столице. В Вене началась паника, и оттуда в 20-х числах ап-рёля в Варшаву к царскому наместнику летит срочная депеша о пбмощи немедля.

Между Варшавой и Санкт-Петербургом расстояние более чем в Тысячу верст. Светлейший князь Варшавский мог рассчитывать пблучить ответ не ранее, как через 12—15 дней. И тогда он на свой страх и риск посылает по железной дороге пехотную дивизию генерала Панютина числом в 10 тысяч штыков при 48 орудиях.

Защищать русским австрийскую столицу не пришлось. Венгры не стали штурмовать Вену. Тем временем польский наместник получает от Государя письмо, подтверждавшее вдогонку правиль-нбСть его действий:

'«Не щади каналий, ежели Вена и потеряна, дело ты исправишь, уничтожай гнездо бунта...»

Австрийские сановники зачастили в Варшаву, обхаживая полководца, чье слово перед монархом России могло оказаться решающим. Дела у венского двора складывались все хуже и хуже. Наконец Николай I понял, что следует спешно спасать соседнюю империю. 21 мая в Варшаве состоялась его встреча с Францем-Иосифом.

Россия обязалась выставить против восставшей Венгрии армию в 240 тысяч человек. Из них 140 тысяч должны были перейти венгерскую границу, 60 – направлялись в Галицию, а 40 тысяч оставлялись в Придунайских княжествах в качестве резерва. Австрия брала на себя продовольственное снабжение русской армии. Пруссия пропускала через свою территорию по Верхнесилезской железной дороге из Кракова 30 тысяч русских солдат. С буржуазными революциями европейские монархи боролись в XIX веке «всем миром».

Руководство действиями против венгерской армии возлагалось на прославленного генерал-фельдмаршала России. Тот разработал план наступления. Согласно ему действующие войска делились на две колонны – правую и левую. Направление главного удара – на Пешт. Но перед этим походным колоннам предстояло соединиться на венгерской территории у города Эпериеш.

Правая колонна генерала графа Ф.В. Ридигера в составе 32 тысяч человек при 120 орудиях входила в Венгрию от города Ней марка.

Главная – левая колонна русской армии во главе с самим Паскевичем-Эриванским (70 тысяч войск, 240 орудий) начинала поход от городов Змиграда и Дукла, из Галиции.

Одновременно значительные силы направлялись в Трансильва-нию. Здесь действовали объединенные отряды генералов Лидерса и Гротенгельма численностью в 38 тысяч человек.

Император Николай I писал наместнику Царства Польского перед началом похода:

«Необходимо, чтобы с первого удара наше дело было переломлено в пользу правого дела. Надо, чтоб как громом грянуло, и все было кончено».

Паскевич-Эриванский, хорошо зная боевые возможности вооруженных сил императора Франца-Иосифа, писал в Санкт-Петербург, что в его расчеты будет всегда путаться австрийская армия, в действиях которой он никогда не мог быть уверен. И жаловался на трудности со снабжением, обещанным министром-президен-том Австрии князем Феликсом Шварценбергом.

...Левая колонна выступила в поход 16 июня, правая – через два дня. Выступление русской армии в Венгерский поход совершалось при чрезвычайно торжественной обстановке, в присутствии самого Императора.

Северная армия противника насчитывала всего около 10 тысяч человек. По другим источникам – 17 тысяч ополченцев. Командовал ею генерал Высоцкий. Превосходство русских было полным. Иван Федорович создавал для венгерского генерала постоянную угрозу обхода казаками, двигая вперед колонны. Венгерская армия отходила без сопротивления. Русские войска продвигались без выстрелов.

Только 22 июня у Шамоша кавалерийский авангард имел дело с противником. Без боев занимаются важные в тактическом отношении города Мишкольц и Токай на реке Тиссе. Токай становится главной операционной базой русской экспедиционной армии.

Венгерские войска, стараясь всячески избегать больших столкновений с русскими, искусно маневрировали. Паскевича-Эри-ванского часто упрекают в том, что, имея сильную кавалерию, ом не проводил операций на окружение и последующий разгром по частям национальной армии Венгрии. В действительности он просто не стремился к такому исходу военных действий.

Генерал-фельдмаршал «просчитал»: в той ситуации давление мощными колоннами и их маневрирование довольно скоро вынудят главнокомандующего венгерской армией Артура Гергея к капитуляции. Тем более, что венгры вели тяжелые, ожесточенные бои с австрийцами. И реальную помощь могли получить только от поляков, вступавших в их армию.

С взятием Мишкольца следующим важнейшим пунктом боевых операций должен был стать Пешт, столица Венгрии. Там Ййскевич-Эриванский предполагал встретить отступающую от Коморна Верхнедунайскую армию Гергея и сразиться с ней.

Продвижение русской армии проходило успехшю, почти без столкновений с противником. Теперь она находилась всего а семи переходах от берегов Дуная.

Но дела со снабжением обстояли все хуже. Австрийский главнокомандующий генерал Гайнау заявил русским посланцам, напоминавшим о заверениях князя Шварценберга: «Прежде всего надлежит заботиться об обеспечении моей армии, а потом уже – русской». И русской армии в итоге пришлось «кормиться» реквизициями.

Настоящим бичом стали болезни, особенно эпидемия холеры. За первые пять дней пребывания русских войск на берегах Тиссы слегло 15 тысяч человек. Холера фактически обескровила 4-й пехотный корпус.

Тем временем австрийцы постоянно отступали от ранее утвержденного сторонами плана военных действий. Союзники опаздывают к городу Вайцену, где русские отряды вели 3—5 мая бои с армией Гергея. Та, маневрируя, избегает угрозы окружения.

Вайценское сражение лишний раз убедило Ивана Федоровича в том, что успех в венгерской войне можно решить «не баталиями, а маневрами». То есть полной победы можно добиться малой кровью.

Светлейший князь Варшавский правильно расценивал расстановку противоборствующих сил и перспективу войны. Он прямо писал Государю, что венское правительство вместо того, чтобы «стараться помириться с народом венгерским, раздражает их прокламациями.. .»

...План русского главнокомандующего по «силовому давлению» на венгерскую армию с постоянной угрозой окружения сделал свое дело. Руководители восставшей Венгрии скоро поняли всю бесперспективность борьбы одновременно против армий России и Австрии. Особенно после того, как генерал Лидере разбил в Трансильвании поляка Юзефа Бема, едва ли не самого решительного и удачливого революционного генерала. Тот ушел в Турцию, принял ислам и впоследствии воевал против России в Крымской войне на Кавказе.

Верховный правитель Венгрии и инициатор создания национальной армии Лайош Кошут 11 августа подписал отречение <Уг власти, передав ее всецело Артуру Гергею. Так военный министр становится диктатором. Тем самым судьба революции, так успешно начавшейся, была решена.