Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Веретено резко и неритмично пульсировало, – и казалось, что сама реальность колеблется вместе с ним. Гул заполнял воздух, каждая клеточка вибрировала от него, – и казалось, что всю его кожу покрыли тонким слоем упругой, неумолимо сжимавшейся резины. Дышать стало трудно, – казалось, он где-то глубоко под водой.

Говорить тут было невозможно, и он ошалело осматривался. Они стояли на средней из трех кольцевых галерей, обегающих шахту. Трапециевидные бетонные выступы вели от неё к веретену Ворот, не доходя до него всего сантиметров на двадцать, – войти в них он мог без всякого труда. Куда они ведут, Лэйми не мог себе даже представить. Но после череды странных видений там, на площади, его томила неутолимая тоска по другим мирам, – и потому, опередив Охэйо, он бездумно шагнул вперед.

8.

Он словно прыгнул в воду: его подхватило и понесло что-то невероятно плотное, мешающее дышать, сжимающее грудь и всё тело, смутно, неразличимо мерцающее, – и почти в тот же миг выплюнуло. Лэйми больно ударился коленями об холодную землю, упал на четвереньки, потом замер. Голова мучительно кружилась, его по-прежнему куда-то несло, но ощущение постепенно слабело. Когда оно окончательно прошло, он поднял голову, осматриваясь, – и замер вновь, уже от удивления. Тяжелые тучи скрыли сияние заката, похолодало, стало почти совершенно темно – но они, судя по всему, оказались на необозримом неровном пустыре. По всему его периметру стоял ряд идемитных массивов, за ними мерцали полотнища силовых полей. Впереди клубились чудовищные зыбкие силуэты, великанские, фосфоресцирующие неземной зеленью тени в развевающихся одеждах, – они то пригасали, то вспыхивали ярче, словно поднимаясь в рост. Сердце Лэйми ухнуло, он не сразу понял, что видит просто подсвеченные снизу столбы пара у Башни – похоже, её строителям не был чужд своеобразный эстетизм.

Слева кто-то приглушенно чихнул, и он повернул голову. Охэйо стоял на четвереньках всего шагах в трех, лицо у него было совершенно обалдевшее, – он был готов увидеть что угодно, но это...

Они осторожно пошли вперед, лавируя среди бетонных глыб и ржавых металлических конструкций, прислушиваясь после каждого шага и напряженно осматриваясь. Вокруг не было ни огонька, ни души, – но даже это необъяснимо пугало. Ветра тоже не было, но лицо Лэйми ощущало странные движения влажного воздуха, словно вокруг него порхали невидимки. Из огромных провалов в земле с глухим мощным гулом поднимались толстенные столбы пара, рассеивая текучий зеленый свет. Между ними темнели вздыбленные нагромождения мятой стали высотой в несколько этажей, – словно какой-то гигантский бульдозер снес здесь целые заводские цеха. Впереди вздымалась плывущая в подвижном свете выпуклая наклонная стена Башни. В ней зиял трапециевидный портал с распахнутыми стальными воротами. Дойдя до него, Лэйми замер, за ним остановились и остальные.

– Ворота Реальностей здесь, – сказал он. – Но они, это место, не такое, каким мне представлялось. Надеюсь, ты знаешь, Аннит, как строился Вторичный Мир: отдельными, плохо связанными друг с другом кусками, взятыми из снов. Поэтому нашим сведениям о нем можно доверять, самое большее, на треть. Остальное мы просто додумывали – так, как казалось нам наиболее логичным. Только жизнь не всегда следует логике. Там, где мы не можем доверять нашим знаниям, приходиться доверять интуиции или даже страху. И, если рассчитывать на худшее...

Он быстро опустил на землю сумку, потом вдруг начал раздеваться. Охэйо ошарашено следил за ним, как, впрочем, и Лэйит с Наури. О Башне Молчания они знали даже меньше их – только то, что там исчезают люди, и, вроде бы, исполняются желания.

– Сновидцы Хониара считали, что туда нельзя входить одетыми, – пояснил Лэйми, пряча вещи в груде мятого железа. – Ничего искусственного. Это может привести к катастрофе.

– Ты представляешь, что будет, если мы окажемся во Вьянтаре в таком... виде? – гневно спросил Охэйо.

– Альтернатива простая, Аннит, – хмуро ответил Лэйми. Его трясло от волнения и стыда, но он старался говорить спокойно. – Если я ошибаюсь, – мы потеряем всё, что у нас есть, но останемся живы. Если ошибаешься ты, – мы умрем. Есть разница?

– Но разве обязательно пользоваться Башней? – возмутилась Лэйит. – Разве мы не можем добраться до цели другим путем?

– Если бы мы решили попасть в Одинокий Город, то доехали бы на автомобиле за месяц. А вот до Вьянтары пришлось бы ехать лет пятьсот. Башня – это единственный способ. Другого нет. Вернуться мы уже не можем.

Охэйо вздохнул. Он понимал, что Лэйми прав, но не сдавался:

– А наши вещи? Оружие? Деньги?

– Я думаю, что в любом месте четыре сильных и неглупых человека смогут неплохо заработать и купить всё, что им нужно. Ну, почти всё.

– А, черт, побери, мой архив?

– Его мне действительно жалко. Очень. Но, если нам повезет, мы вернемся за ним.

9.

Они все разделись, спрятали вещи, потом осторожно приблизились к порталу. За огромными воротами из шестидюймовой темной стали висел призрачно фосфоресцирующий мрак, плотный, словно жидкость, совершенно непроницаемый, и идти внутрь не хотелось. Но другого пути, к несчастью, не было.

Сделав шагов двадцать, Лэйми повернулся к свету. Буквально в тот же миг за воротами, всего метрах в пяти, промелькнуло что-то черное, бесшумно и так быстро, что он не успел его разглядеть – смазанное движением пятно, похожее на полуметрового диаметра шар, усаженный множеством упругих отростков или щупальцев, – вместе с ними он был диаметром метра в три или больше.

Его сердце ёкнуло и забилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Если бы тварь заметила их, у них не осталось бы никаких шансов.

– Держитесь за руки, – предупредил он и взялся за ладонь Лэйит. – Я не хочу, чтобы кто-то потерялся.

Бесшумно ступая, они пошли дальше, и свет погас уже через несколько шагов. Призрачные радужные пятна плавали в густой, вязкой, как жидкость, темноте, быстро гасившей негромкие звуки. Кожей ощущался туман, но вдыхая Лэйми не чувствовал влаги. Здесь резко пахло озоном; воздух был совершенно неподвижен, в нем, казалось, висела мельчайшая тяжелая пыль, почему-то не желавшая оседать.

Лэйит судорожно сжала его руку. Лэйми стучал зубами от холода, буквально леденившего кровь. Он почти не чувствовал своих застывших босых ног, но всё же, упорно шел вперед. Он уперся в монолитную стену, потом повернул налево, в длинный коридор с чередой ступеней, ведущих вверх. Через двадцать шагов он миновал площадку, ступил на новую лестницу, свернув чуть-чуть вправо, потом ещё на одну и ещё. Они были уже внутри Башни, поднимаясь по ломаной, многогранной спирали, казалось, уже целую вечность. Лэйми чувствовал сильную и всё время нарастающую тревогу. Он устал, его ноги ныли и он хотел есть. Но еды у них не было – никто в спешке не подумал об этом – а вернуться они и в самом деле не могли.

Вдруг его босая нога встала на что-то странно ускользающее, подвижное, упругое, и, в то же время, холодное, как смерть.

– Здесь лестница кончается, – предупредил он, и его голос прозвучал странно глухо. – Осторожней. Это...

Он сжал зубы, зажмурился, потом пошел по этой текучей массе, тут же стал тонуть в ней, попытался вырваться, но только потерял Лэйит. Испуганно вскрикнув, он не услышал ответа. Плотная, мягкая, как ледяная вода, тьма струилась вокруг него, несла куда-то, кажется вверх; от её холодных объятий его затрясло. Тяжелый, физически ощутимый воздух вокруг стал более душным, чем он мог вытерпеть. Он дышал часто, судорожно приоткрыв рот, его сердце бешено колотилось. Вдруг его опустило на теплую сталь. Лэйми торопливо вскочил и тут же зажмурился, попав в поток ослепительно-белого света.

Кто-то толкнул его в спину. Он вслепую сделал несколько шагов вперед и лишь потом поднял ресницы. Сразу за ним стояла Лэйит; она почему-то пришла последней.

Лэйми огляделся. Они стояли в высоком квадратном проходе, словно вырезанном в монолитной стали. Один его торец перекрывала пленка жидкого света; другой затягивала жирная, маслянисто блестевшая чернота. Она слабо искрилась, словно в ней мерцали мириады микроскопических глазок. Это походило на дым, но дым никогда не бывает таким плотным. При мысли, что он ДЫШАЛ этим, ему сделалось дурно. Он упал на колени, скорчился, отчаянно стараясь подавить позывы к рвоте. Когда это ему удалось, он поднял голову.

– Что это? – спросил Охэйо.

Лэйми пожал дрожащими плечами.

– Я думаю, это – защита. От всяких опасных для этого места вещей. Главное – впереди.

Он осторожно подошел к стене застывшего света. Такой же дым, но только сияющий. Его рука ощутила в нем слабое тепло.

– Я кое о чем должен предупредить, – сказал он, и остальные собрались вокруг него. – Я думаю, это наниты, кибернетические микроорганизмы; они составляют единый живой компьютер невообразимой мощности. Их разум может сливаться с нашими сознаниями и открывать Ворота в миры, которые наиболее соответствуют им. Но они учитывают лишь самые страстные, самые глубинные желания, так что наши дороги могут и разойтись – мы все расстанемся, и не встретимся больше. Поскольку связаться мы не сможем, это довольно неприятно.

Никто не ответил ему. Возможность оказаться не там, где он хочет сознательно, привлекала Лэйми ещё больше. Но если желания его и Аннита окажутся разными, и он больше не увидит друга... У Башни был и ещё один недостаток: из выбранной реальности уже нельзя было вернуться. Но он не мог остаться тут.

Он первым шагнул в застывшеё сияние. Пола под ногой не оказалось, но он не упал. Он парил или медленно опускался, – трудно было понять – в упругой подвижной среде. Теперь он целиком погрузился в свет, дышал им, и совершенно ничего не видел, – словно сунул голову в громадную люминесцентную лампу.

Свет становился всё ярче, проникал в него. Голова у Лэйми закружилась. А потом всё погасло, даже тьма.

Часть II:

Чумная реальность

Глава 1:

Сны и кошмары

1.

Вынырнув из небытия, Лэйми увидел вдали мутный пояс зеленовато-рыжих огней. Под ним ничего не оказалось; он стал падать в темную, холодную пустоту. Сердце его замерло от страха, но, услышав внизу гром волн, он перевернулся головой вниз. Обжигающе ледяной воздух стал упругим, потом твердым, его напор вытянул его тело. Огни исчезли, ушли вверх, а он всё падал... падал... падал...

Потом, казалось, он врезался в расплавленную сталь. Безжалостный, хлесткий удар вышиб из легких весь воздух, он входил и входил в жгучую толщу, словно нож, ледяная соленая вода мучительно сдавила ребра, хлынула в беспомощно открытый рот. Лэйми бешено заработал руками и ногами. Ему удалось вынырнуть, но в судорожных попытках вдохнуть, он лишь глотал бурлящую на поверхности пену. Тут же на него обрушилась волна, вновь безжалостно оглушая и забивая вниз. Грудь горела, как в огне, сознание мутилось, но он смог вновь пробиться к поверхности, – и, наконец, раздирая себе горло, мучительно извергая из себя соленую воду, задышал. Море вокруг бурлило, швыряя его, словно щепку, было темно, и он совершенно не мог ориентироваться.

Тело мгновенно окоченело от холода, и через минуту Лэйми утонул бы, но очередной вал подхватил его, понес... и швырнул на что-то безжалостно плотное. К счастью, берег оказался наклонным и не из скалы. Его впечатало в массу мягкой глины, снова оглушив и выбив из легких весь воздух.

Корчась от боли, он попытался взобраться наверх, но его оторвало, понесло прочь. Неистовый поток завертел его, скручивая, стирая все ориентиры между верхом и низом, потом вся масса воды слитно качнулась назад. Лэйми вновь наотмашь ударило о берег. Будь тут камни, его в тот же миг убило бы, но теперь он, задохнувшийся, ослепленный горько-соленой пеной, сумел ухватиться за край глинистой глыбы и, отчаянно суча ногами, влезть повыше. Следующий вал лишь обдал его ледяной водой.

Всё его тело горело и едва слушалось, но он пополз вверх по нагромождению скользких, липких глыб. Оскользаясь, постоянно срываясь, он поднялся так метров на пять, до отвесной стены. Её выступы крошились под ладонями, и лезть дальше оказалось невозможно. Снизу доносился грохот волн, его вновь и вновь обдавало глинистыми брызгами – море жадно расправлялось с непрочным берегом.

Сквозь гул валов пробился крик Наури, – Лэйми не видел его, но он был где-то рядом, на одном уровне с ним. Они не могли говорить в таком грохоте, однако какие-то остатки света сюда падали и Лэйми увидел, что слева наверх идет что-то вроде наклонного карниза. Он пополз к нему, прижимаясь животом к стене, отчаянно зарываясь в мягкую глину пальцами рук и босых ног. Вскоре он понял, что поднимается. Но склон оказался очень крут и высок, и это длилось словно целую вечность. Он едва балансировал над бездной и несколько раз едва не сорвался.

Выбравшись-таки наверх, он тут же рухнул на четвереньки, умирая, едва дыша, не понимая, бьется его сердце или нет, едва осознавая, что к нему прижалось что-то холодное – лишь через несколько секунд он понял, что это Лэйит. Было так темно, что она казалась просто тенью, безликим силуэтом. Здесь оказалось не так уж и холодно, – после ледяной воды воздух казался почти теплым, – но покрытая снегом земля сразу обожгла ладони и колени Лэйми. Он кое-как встал на ноги и поёжился. К ним приближались ещё два темных силуэта, – лишь окликнув их, он узнал Наури и Охэйо.

2.

Прижимаясь друг к другу, они замерли, пытаясь отогреться. Здесь оказалось безветренно и температура лишь чуть ниже нуля, но воздух душный, пропитанный тяжелым животным запахом, – Лэйми лишь сейчас осознал, что он исходит от имеющей какой-то гадкий привкус морской воды.

Когда радужные пятна исчезли из глаз, он увидел большой пустой двор, затопленный темнотой. Все очертания здесь, и без того призрачные, расплывались в тумане, сливавшемся с мутно светящейся небесной мглой.

Позади них была только сумрачная пустота. Из неё мягко летели мириады снежинок, беззвучно ложась на землю. Оттуда, снизу, доносился равномерный гул набегавших валов – глухо, как из бочки, и одно это говорило об огромной глубине пропасти. Лэйми не представлял, как смог из неё выбраться. Слева темнел длинный фасад шестиэтажного дома, закрывая треть неба сумрачной стеной. Все его окна были разбиты. Из черных провалов струился пар; в нем беззвучно и страшно двигались какие-то белесые отростки, а земля перед зданием была усеяна сотнями отверстий. Из них вырывались струйки пара, обрывались, вырывались вновь, – словно дышала сама земля, и Лэйми недоуменно моргал, глядя на неё. От увиденного голова у него шла кругом. Он ничего не понимал – и был совершенно уверен, что всё это происходит в каком-то кошмарном сне.

Вдалеке, между этим домом и другим, уже едва различимым в тумане, виднелся кусок улицы, залитой зеленовато-рыжим, мутным, подвижным светом. В нем смутно темнела узорчатая чугунная ограда какого-то парка с черной массой голых деревьев за ней. Всё это мало походило на Вьянтару, куда они надеялись попасть.

Они слишком замерзли, чтобы говорить, но обсуждать тут было нечего, – спотыкаясь, оскользаясь в снегу, они пошли к улице. Мокрый снег бесшумно подавался под их босыми ногами, и Лэйми чувствовал, как быстро они немеют. Всё его тело по-прежнему горело от ударов и ледяной воды, но он начал поёживаться. Он постоянно чувствовал некое неощутимое, цепенящее давление, словно на них кто-то смотрел, но он не мог понять – откуда, и это его беспокоило. Цель их пути – окаймленная черными деревьями улица, – тоже не казалась ему привлекательной. За ней, между тесно стоящими стволами, висела непроницаемая тьма.

Уже почти окоченев, они добрались до неё. Проход был перекрыт рогатками, обтянутыми колючей проволокой, но Охэйо бездумно полез на них, пропуская колючки между пальцами рук и ног. Как ни странно, Лэйми тоже почти не оцарапался и помог перелезть Наури и Лэйит. Потом он удивленно осмотрелся.

Впереди, сразу за оградой, непроглядной стеной чернел парк. Позади них и справа высился бесконечно длинный шестиэтажный дом, влажный и тускло блестевший в свете протянувшейся вдоль тротуара неровной цепочки странных, зеленовато-желто-коричневых низких фонарей, – сначала Лэйми подумал, что виноват пар, стекавший из выбитых окон здания и исчезавший в черноте парка напротив. Страшный ржаво-зеленый свет, дрожащий и тусклый, неритмично пульсировал, странно мерцая в плывущем клубами тумане, и они смотрели на него, невольно сжавшись. Шум волн не долетал сюда, слышалось лишь неровное, шепчущее жужжание ламп. Их свет искрился на снегу, беззвучно порхавшем в сыром и неподвижном воздухе, и лежавшем повсюду ровным нетронутым ковром. Сама улица была открытым местом, – но совершенно пустым. Ни движения, ни звука. Одна мертвая, ватная тишина. Только где-то, очень далеко, шумела стекающая с крыши вода.

Лэйми обернулся. Цепочки следов босых ног тянулись за ними, удивительно четкие в мутном свете. Охэйо стоял в двух шагах позади, часто дыша, Лэйит и Наури – рядом с ним, все облепленные глиной, – нельзя было назвать даже цвет их кожи. Выделялась лишь ярко-алая кровь из глубоких царапин. Лэйми покосился на себя, – он выглядел не лучше, и его била крупная дрожь.

Он снова повернулся, и тут же увидел ИХ, – они бросились к ним из зияющих ворот парка. Их было шесть – рослых, здоровенных мужиков с лысыми шишковатыми черепами и синеватой кожей. Все, несмотря на холод, тоже босиком и совершенно голые. На их телах и лицах там и сям выступали гладкие черные желваки, делая их уже лишь наполовину человеческими.

Лэйми понял, что сейчас умрет, но не успел испугаться. Убежать он бы не смог, и потому просто развернулся к нападавшим, встав рядом с Охэйо и пауломцами плечом к плечу. Ни на что другое времени уже не оставалось.

Нелюди надвигались на них вогнутой дугой, чтобы не дать обойти себя с флангов. Эти твари умели нападать, как волки – сразу всей стаей. Охэйо не дал им этого шанса – он прыгнул, перекатившись на руках, и ударил одну из тварей пятками в грудь.

Боевое искусство Хониара было весьма своеобразным, – так как под Зеркалом Мира все живые существа неуязвимы, единственным шансом одержать победу было нанести удар с сокрушительной силой и сбить врага с ног.

Здесь эффект оказался ужасным – грудная клетка нелюдя проломилась с отвратительным хрустом. Из его рта плеснула черная жижа, он отлетел назад, и опрокинулся на спину, хрипя, выгибаясь и захлебываясь кровью в агонии. Охэйо тоже растянулся на снегу, но его атака ошеломила тварей и дала остальным шанс – они набросились на них, безжалостно раздавая удары кулаками и ногами. Лэйми встретил своего врага ударом наотмашь в горло, – нелюдь квакнул, как жаба, и свалился, суча ногами и раздирая себе ногтями глотку. На ощупь его плоть напоминала мокрую резину и была отвратительно холодной.

На остальных нелюдей это не произвело никакого впечатления. Самый рослый из них, очевидно, вожак, ударил Лэйми прямо между глаз, с такой силой, что он отлетел назад.

Под Зеркалом Мира Лэйми не знал, что такое боль. В Пауломе он тоже не успел познакомиться с ней. Теперь же его голову пронзило белое, режущее пламя – к тому же, падая, он со всего маху врезался спиной в фонарный столб. Дикая боль мгновенно ослепила его и привела в ярость.

К счастью, он не упал. Опираясь о столб, Лэйми пригнулся, и в бешенстве прыгнул вперед. Буквально пролетев разделявшие их полтора метра, он наотмашь ударил не ожидавшего такой атаки вожака макушкой в челюсть. Оглушенный нелюдь опрокинулся назад, с размаху грохнувшись затылком об скрытый под снегом бетон. Череп влажно хрустнул, тело отвратительно дернулось и застыло. Сам Лэйми растянулся на животе, совершенно беспомощный – и на него тут же бросилась вторая тварь. Уже поднявшийся Охэйо преградил ей путь, потом, уже в последний миг увернулся, и резким ударом ноги вбок сшиб нападающего – нелюдь покатился по земле, по-прежнему не издавая ни звука.

К их счастью, твари были неуклюжи и дрались только с помощью рук, – в то время как Наури и Лэйит предпочитали ноги и весьма умело лягались с разворота. Преимущество в быстроте и ловкости явно было на их стороне, и нелюдей смело в одну стонущую кучу. Последний, сумевший встать на ноги, кинулся бежать, но споткнулся, и был тут же настигнут Лэйит. Она ударила беглеца кулаком по затылку, – тот всхрапнул, и грохнулся на четвереньки, тут же снова попытался встать, но второй удар по затылку окончательно опрокинул его. Лэйит, озверев от ярости, принялась бить его пяткой в живот. Тело при каждом ударе дергалось, словно под электрическим током, пока брат не оттащил её. Трое нападавших ещё стонали, но остальные не двигались, превратившись в безжизненные кучи. Разгоряченный Лэйми с отвращением смотрел на них.

Его отвлек звук, от которого Лэйит ощетинилась, как кошка – чуждое, какое-то подводное урчание. Справа из тумана выплывали силуэты горбатых фигур, – неуклюже переваливаясь, они спешили к ним. Их были десятки – сплошь черные, с руками, свисающими до земли. Слева приближалось ещё больше горбатых силуэтов, и тело Лэйми словно проросло льдом.

Им оставалось лишь бежать, пока ещё можно, и они нырнули в темноту парка. Неровная, заснеженная земля здесь заметно шла под уклон. Далеко впереди мутная цепочка фонарей отмечала параллельную улицу. За ней стояло огромное уступчатое здание, темным хребтом нависая над озером. Из тысяч его окон пробивался зеленоватый глубоководный свет, не менее жуткий, чем падавший с неба, – а путь к нему преграждал пруд, черное зеркало лениво парящей воды. Края его терялись далеко в тумане и оттуда, с обеих сторон, неслись жуткие стонущие, урчащие звуки. У Лэйми перехватило дыхание от страха. Когда он заметил пересекавшую озеро низкую, неровную насыпь, то помотал головой, – она поначалу показалась ему бредом, порождением его измученного сознания, пытавшегося ускользнуть от этой невыносимой реальности.

Но насыпь существовала наяву. И оставалась их последним шансом избежать встречи с жуткой толпой нелюдей. Вот только когда они скатились вниз, жирная чернота пруда расступилась. Из неё поднялось что-то темное, похожее на плеть – в несколько метров длиной и толще тела Лэйми. Оно на секунду зависло параллельно воде, потом беззвучно погрузилось в неё, оставив мощные круги. У берега ощутимо заплескало, словно прошел катер.

Лэйми замер, отчаянно желая проснуться. Ему казалось, что Охэйо сошел с ума – словно не замечая чудовища, он пополз на четвереньках по гребню насыпи. Остальные несколько мгновений ошалело следили за ним, но нелюди были уже в двадцати шагах, с трех сторон, и выбора у них не осталось, – они поползли за Аннитом.

Лэйми пополз последним. Ближайший нелюдь полз всего шагах в десяти позади, и, как он ни старался, это расстояние сокращалось. Теперь он уже не сомневался, что сам сошел с ума, – вот он в чем мать родила, ползет по мерзлой, покрытой снегом насыпи, по обе стороны которой, в лениво колыхавшейся черной воде, таятся кошмарные монстры – неужели, входя в Башню Молчания, он хотел вот ЭТОГО? К тому же, его выматывал страх, – каждый миг он ожидал, что жуткое щупальце, беззвучно протянувшись сзади, обовьется вокруг его горла, и каждый скатившийся в воду комочек заставлял его сердце замирать. Высота насыпи не превышала полутора метров, её гребень был неровным и острым, и они пробирались по нему мучительно медленно. Им надо было проползти всего каких-то метров сто, – но это длилось уже, словно целую вечность.

Совсем некстати Лэйми вспомнился бывший уже, казалось, в прошлой жизни, пляж Пауломы – широченная полоса солнечно-желтого песка, незаметно переходящая в ухоженные рощицы с тенью, прихотливо-извилистая – по ней можно было идти, наверное, весь день, и пейзаж, изменяясь, оставался тем же самым...

Нелюдь, определенно, догонял его; за ним на насыпь вползли ещё несколько. С этим надо было что-то делать.

Лэйми остановился. Поднявшись на колени, он вывернул увесистую глыбу земли – и, размахнувшись, что было сил швырнул её, попав твари в плечо. Глыба с глухим звуком разлетелась на куски, но сила удара сбросила нелюдя вниз, – он перекатился и шумно плюхнулся в воду. Лэйми тоже упал, отброшенный отдачей – но, в последний миг извернувшись, навалился животом на гребень, ухватившись за комья на другом его склоне. Сердце его замерло, он не смел даже дышать, чтобы земля не осыпалась.

Лэйит, тихо выругавшись, повернулась к нему, помогая взобраться. Опираясь на неожиданно сильную руку девушки, Лэйми выбрался наверх – почти одновременно с нелюдем. На миг показалось, что его страхи напрасны, – но тут из воды беззвучно поднялось что-то, похожее на огромный язык. Он почти дружески шлепнул нелюдя по спине, очевидно, прилипнув к ней, – и безо всякого труда стащил его в воду. Пруд забурлил, через несколько секунд нелюдь вновь вынырнул, – но "язык" поднялся из воды вслед за ним. На сей раз, он шлепнул его по затылку и завернулся вперед, закрыв лицо. Нелюдь бешено задергался, его огромные руки вцепились в черную скользкую плоть, – но через миг его увлекло под воду и теперь уже окончательно.

3.

Взобравшись, наконец, на берег, Лэйми едва мог не то, что думать, но и вообще двигаться, – так его трясло. Сознание его как-то странно мерцало, и он воспринимал окружающее бессвязными обрывками. Случись с ними ещё что-нибудь – и он, наверно, сошел бы с ума. Его рассудок спасло лишь то, что тварей вокруг пока не было.

Перед ними стоял темный дом устрашающих размеров. Его ступенчатый фасад протянулся метров на триста, а боковые стены терялись в массе разросшихся сверх всякой меры деревьев. Он поднимался этажей на девять, расплываясь наверху в мутной мгле. Большинство окон в нем ещё горели, в то время как все соседние здания казались покинутыми.

Они молча побрели к массивным парадным дверям, покрытым черным лаком. К ним вело высокое крыльцо, и они ещё раз осмотрелись с него. Вокруг никого не оказалось, однако далеко слева, под мутным светом зеленовато-рыжих фонарей, ползла толпа темных теней, слишком согнутых и низких, чтобы казаться людьми. Тоже какие-то мутанты, но так далеко, что будут здесь только минут через пять.

Лэйми решительно потянул дверь на себя, но она оказалась заперта, и на его отчаянный стук никто не ответил. Разочарованные, они пошли направо в поисках другого входа, и, повернув за угол, ступили на засыпанную палой листвой и нетронутым снегом аллею, ведущую к боковому крыльцу. Лэйми покосился на уходящую в сумрак дорожку и поёжился. Там, в темноте, тоже толкалось множество горбатых силуэтов, спешивших в их сторону...

4.

Уже не чувствуя ног, они поднялись на высокое узкое крыльцо, но массивная темная дверь также оказалась заперта. Лэйми понял, что сил на третью попытку у него не хватит. Он так окоченел, что еле мог двигаться.

Охэйо молча указал Наури на дверь. Ухватившись за массивную бронзовую ручку, он уперся босой ногой в стену, и рванул изо всех сил. Наури тоже взялся за неё и они вместе рванули ещё раз, потом ещё. Раздался треск.

Дверь открывалась наружу, и после четвертого или пятого рывка она, с хрустом расщепленного дерева, подалась. За ней, по другую сторону проема в толстой стене, была вторая дверь – очень тяжелая и толстая, но, к их счастью, незапертая. Когда Наури, навалившись плечом, распахнул её, они попали в просторное, полутемное помещение, выходившее в сумрачный коридор; там, откуда-то слева, падал голубоватый свет. Вдоль стен здесь стояли длинные черные скамейки. Лэйми с ногами забрался на одну, обхватив руками колени. Воздух здесь был теплый, но его била неукротимая дрожь.

Охэйо сел рядом, тоже весь дрожа. Наури и Лэйит устроились напротив. Какое-то время они молча прижимались друг к другу, отчаянно пытаясь согреться. Онемение в ногах у Лэйми прошло, зато теперь они горели, как в огне. Ступни покраснели и опухли, но и эта боль начала понемногу стихать. Обсуждать случившееся они пока были не в силах.

В себя их привели странные звуки у входа – там что-то царапалось или скреблось. Наури похромал к внутренней двери и запер её на засов – как раз в тот миг, когда она начала открываться. Лэйми поёжился, вспомнив о горбатых силуэтах на улице, но эта дверь была хотя и деревянная, но толщиной дюйма в четыре. Вряд ли её можно было выломать, однако почти сразу в неё начали стучать, – судя по шуму, у крыльца собралась целая толпа нелюдей. Затем раздался приглушенный звон стекла.

– Они как-то чувствуют нас, – сказал Охэйо хриплым, незнакомым голосом; Лэйми увидел, что его до сих пор всего трясет. – Не представляю, как ИМ удается выносить этот холод...

– Что всё это значит? Куда ты нас привел? – гневно спросила Лэйит.

– Я не хотел попасть сюда, – хмуро ответил Охэйо, но его голос дрожал. – И вы, я думаю, тоже.

В соседней комнате что-то завозилось, потом в её дверь стали бить изнутри чем-то тяжелым. Дверь была массивная и толстая, но всё равно, Лэйми стало рядом с ней неуютно. Доносившееся из-за неё хлюпающее бормотание не имело ничего общего с человеческой речью.

Не желая даже слышать этих звуков, они, хромая, побрели налево, к повороту, за которым горел свет. Освещенный коридор оказался очень длинным, с лепными украшениями карнизов и серым цементным полом. В крашеных стенах белели филенки высоченных дверей. Кроме равномерного жужжания длинных ламп здесь не было слышно ни звука, но снаружи доносился приглушенный гул – похоже, всё здание окружила огромная толпа нелюдей.

Лэйми вздрогнул. У стен коридора стояло несколько фигур в темной одежде. Он не сразу заметил их, потому что они были совершенно неподвижны – даже их глаза и лица словно застыли.

Вдруг один из них бросился на Охэйо, выхватив "волшебный фонарь", знакомый Лэйми по книгам Вторичного Мира, – штуку размером с электрический фонарик и на неё похожую, но из неё выскочила длинная гибкая пружина, увенчанная свинцовым двухдюймовым шаром. Такое оружие могло не только проломить голову, но и буквально вышибить мозги. Отогревшийся Охэйо увернулся и резким ударом ноги вбок сшиб нападающего. Тот покатился по полу, а его оружие, дребезжа, полетело далеко в сторону.

Второй молчун, самый здоровый, выхватил длинный нож, обходя Лэйми сбоку, и страх превратил парня в дикого зверя – он сам бросился на громилу с ножом, схватил за вооруженную руку и крутанул вокруг себя так, что та с треском изогнулась под какими-то совершенно немыслимыми углами, а её владелец глухо ударился лбом об стену, отскочил от неё и шумно опрокинулся навзничь.

Сбитый Охэйо владелец "волшебного фонаря" поднялся, бросившись ему на спину, но Лэйит схватила его за плечо, развернула к себе и ударила коленом в пах. Ещё один налетел на Наури, но тут же опрокинулся назад, получив два сокрушительных удара – между глаз и в горло. Второй, гораздо более быстрый, змеей выскользнул из клещей пауломской пары и щелкнул выкидным ножом. Аннит схватил его за руку, одновременно врезав противнику в поддых. Молчун охнул, выронил нож и согнулся пополам. Охэйо схватил его за уши и рванул ещё ниже, одновременно наотмашь вбивая колено в переносицу. Было слышно, как хрустнула и проломилась кость. Тело повалилось безжизненно, словно мешок. На этом всё кончилось.