Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

А затем, мгновенно, начался кошмар. В комнате с Воротами вырвало рамы. Лэйми услышал звон стекла, потом невероятный треск, – словно отрывали часть башни, – и так же мгновенно всё стихло, сменившись глухим мощным ревом. Он почти не ощущался ушами, но всё его тело от него вибрировало. Дверь заскрипела, с косяков посыпались куски бетона, и Лэйми увидел, что она ощутимо вогнулась внутрь. Воздух беззвучно выл, врываясь в возникшие щели, – издаваемый им звук вместе с ним улетал с бездну, и он понял, что дверь вот-вот не выдержит. Дело было явно не в разности давления, – какая-то непонятная и всё возрастающая сила исходила из бреши, затягивая внутрь всё, до чего только могла дотянуться.

Вскочив на ноги, Охэйо бросился в коридор. Лэйми последовал за ним, всего мгновением позже, – в последнее мгновение, которое у него ещё оставалось.

Дверь в пультовую вырвало вместе с косяками и частью бетонной стены. Мгновенно отвердевший воздух швырнул его на пол, и с непреодолимой силой потащил в брешь. Он испытал жуткое ощущение удушья, когда почти весь воздух вышел у него из груди, уши пронзила острая боль, – но, когда давление в башне упало, ураган несколько ослабел, и он, цепляясь за углы, пополз к двери на лестницу. Яростный упругий ветер бил в лицо, нес тучи пыли, и пол под ним яростно вибрировал.

К их счастью, эта дверь осталась открытой, – захлопнись она, и они уже не смогли бы её открыть. Охэйо первым сунулся в неё, – и отлетел, врезавшись в твердый поток воздуха. Отброшенный, он плюхнулся на задницу, тут же встал на четвереньки и снова упорно пополз вперед. Лэйми, в той же позе, последовал за ним.

Выбравшись на лестницу, он на секунду оглянулся. Отсюда он ещё видел дверь пультовой, – вернее, рваную брешь, в которую она превратилось. На его глазах ещё один кусок стены беззвучно отломился, тут же взлетев и канув в никуда. Воздух гудел, ревел, мерцал, как текущая жидкость, – и он захлопнул эту дверь, отгораживая их от зыбкого сосущего кошмара.

Ветер мгновенно утих, рев теперь почти не был слышен. Пол под ногами, правда, по-прежнему вибрировал. Нэнни и Лэйит с братом трясло, – но сейчас Лэйми было не до них. Лестница была очень крутая, и, не найдись тут перил, он легко сломал бы шею в дикой спешке.

Они уже подошли к шлюзу, когда наверху раздался оглушительный грохот. Лестницу затрясло сильнее, с потолка посыпалась мелкая пыль. Лэйми вновь хлопнуло по ушам, – давление опять скачком упало, – и он почувствовал, как какая-то сила весьма ощутимо тянет его вверх. Охэйо победно глянул на него, – и первым влетел в шлюз.

Закрыв внутреннюю дверь, они остановились отдышаться. Здесь было почти тихо, – если не считать дрожащего, как в лихорадке, пола и забивающего уши низкого, почти инфразвукового рева. Говорить было невозможно, но, судя по жестам Охэйо, его затея удалась, – брешь вырвалась на свободу, и теперь кошмар начался для Мроо. Снаружи донесся дикий рев, вой, визг, – и мрак за бронированным окном рассеялся.

Втроем навалившись на внешнюю стальную дверь, они распахнули её. Снаружи тоже бушевал ветер, яростно бил в грудь, – но, держась друг за друга, они могли идти. Им повезло, по крайней мере, в одном, – часть выходящих из Ворот тварей уже засосало, остальные, вероятно, бежали, – но Лэйми боялся представить, сколько их уже прорвалось, и что они натворят здесь.

Отойдя метров на сорок, он оглянулся. Между башнями Ворот в бетоне площадки зиял бесформенный черный провал, воздух свистел и ревел, неистово врываясь в него.

В следующий миг Врата распахнулись настежь. Огромный круг земли между их башнями мгновенно провалился в брешь и исчез. На какое-то мгновение Лэйми увидел серую призрачную волну перепада давления. Едва она накатилась на них, по ушам вновь ударило, и мгновенно отвердевший воздух швырнул их наземь. Он отчаянно вцепился в камень, чувствуя, что начинает сползать к бреши. В ней ничего не было, – лишь дрожащая, мерцающая пустота. Теперь воздух врывался в неё с такой силой, что по краям граней генераторов дрожали призрачные белесые струи, какие появляются иногда у крыльев скоростных самолетов.

Вокруг бушевал неистовый ураган, несущий тучи пыли и каких-то обломков. Впереди, всего метрах в пятидесяти, виднелась стена Тарики. Оглохнув от безумного рева, они невыносимо медленно, словно в кошмаре, ползли к ней, сражаясь с потоком невероятно плотного, словно тугая струя воды, воздуха, преодолевая его напор буквально по сантиметрам.

Остановившись на минуту передохнуть, Лэйми посмотрел в небо. Желто-бурые светящиеся тучи над ним вращались, как водоворот, – и его середина на глазах начала опускаться, превращаясь в смерч.

Нэнни завопил от ужаса при виде потянувшейся прямо к нему чудовищной мутной колонны, – но, уже где-то на уровне крыш, она вдруг резко изогнулась, соединившись с брешью. В медленно извивавшемся столбе заплясали непрерывные молнии, освещая всё вокруг мертвенным трепещущим светом, то розовато-синим, то зеленым. Лэйми уже не воспринимал звук, – уши от грохота просто болели, от сверкания молний рябило в глазах.

Невероятно, но ветер немного ослабел, – по крайней мере, они смогли ползти на четвереньках, и, по мере того, как они удалялись от бреши, он слабел всё сильнее. Нырнув за угол Тарики, они смогли подняться на ноги, – и бросились к спасительной двери.

4.

Лэйми стоял у окна Тарики, глядя на вздымавшийся к небесам желтый, мутно сияющий смерч. Вокруг его верхушки кружились клочья Сугха, втягиваясь в лениво извивавшуюся воронку. Яркие сине-желтые молнии, непрерывно плясавшие вокруг и внутри смерча прекрасно дополняли это внушающее ужас зрелище. От него исходил мощный гул, столь низкий, что казался беззвучным. Он заполнял всё вокруг, отупляя и заставляя всё тело Лэйми вибрировать. Их победа оказалась больше, чем они могли представить, – и он гордился ей, даже понимая, что, скорее всего, заплатит за неё жизнью.

– И что теперь будет? – спросила, наконец, Лэйит.

– С брешью? Да ничего, я думаю, – Охэйо пожал плечами. – Выдует землю под идемитными блоками, их затянет в дыру – и всё кончится. Это займет всего пару часов, может быть, меньше.

– А потом?

– Потом Мроо придут за нами. Разве не ясно?

5.

...солнце уже наполовину зашло, – оно словно таяло в кроваво отблескивающих волнах, – и песчаный пляж был почти целиком залит густой, темной синевой. Лишь верхушки небольших дюнок ещё пылали сочным алым огнем. Они бежали по ним, зная, что когда свет угаснет, наступит их смерть.

Впереди вздымалась смутная, аморфная стена, и Лэйми отлетел, врезавшись в неё. Отступив, они побежали по ведущим вниз ступеням, нырнув в облицованный палевой плиткой, плавно изгибавшийся туннель. Он вел глубоко вниз, потом начал подниматься – и, наконец, длинная лестница вывела их на поверхность, в неширокое и голое пространство за силовым полем. Малау здесь закрывала полнеба, – лишь издали её квадратное шестиэтажное здание казалось приземистым. Её стены, сложенные из стальных темно-синих массивов, не имели окон; в заменявших их квадратных углублениях горели призрачно-синие, громадные проекционные матрицы.

Снаружи уже наступила ночь, в которой беззвучно двигались смутные, чудовищные тени. Здесь же было жарко и удушливо пахло озоном. Они торопливо поднялись к тускло блестевшей, словно только что отштампованной двери, но та не поддавалась. Когда Лэйми яростно рванул ручку, та оторвалась неожиданно легко. Он полетел вниз, в какую-то пустоту, ударился обо что-то... и сел на полу, судорожно хватая ртом воздух.

За окном стояла невыносимая жара, – от него тянуло болезненным, влажным теплом. Оно сгущалось в комнате в душное, ватное марево, которое, как липкая простыня, окутывало тело и душу. Лэйми спал в нем очень долго, терзаемый кошмарами, неотличимыми от реальности яви, – и, возможно, не проснулся бы вовсе, если бы, метаясь во сне, не свалился с постели.

Помотав головой и опомнившись, он понял, что конец пришел, – рев смерча стих, и свет Сугха превратился в яркое, фантасмагорическое сияние. Оно переливалось от желтого до голубого режущими глаз оттенками. Когда эти сполохи вспыхивали ярче, он слышал странные, зовущие его голоса, – пока ещё слабые, но они становились сильнее, и, похоже, лишили обитателей Тарики рассудка.

Добравшись до окна, он с удивлением увидел высыпавшую из здания молодежь – вернее, то, во что она превратилась. Блестящие черные желваки вздувались на их лицах, шее, во рту, в подмышках, на груди, бедрах, в паху, делая все их движения и внешность нелепым подобием человеческих. Спустившись к пересохшей реке, они бессмысленно бродили, боролись, нагишом кувыркались в грязи. Кое-где Лэйми заметил туго сплетенные парочки, – они занимались любовью в самозабвенном исступлении.

Всё это, конечно, привлекло тварей, – из воды выползали черные, бесформенные туши, похожие на гигантских амеб. Невозможно было поверить, что ЭТО когда-то тоже было людьми. Двигались они неуклюже, но люди не пытались убежать от них, напротив, бросались навстречу.

Тварей становилось всё больше, пока весь пляж под набережной не превратился в сплошное месиво переплетенных щупалец, дергающихся рук и ног, – было совершенно невозможно понять, то ли твари едят людей, то ли занимаются с ними любовью, то ли всё происходящее просто напрочь лишено смысла. Сознание покидало Лэйми; его терзали голоса, – вопящие, поющие, сводящие с ума. Он видел, что двери Тарики открыты и нелюди рекой текут внутрь, но это уже не казалось ему страшным.

Вдруг чья-то рука сжала его руку. Он обернулся. Охэйо стоял за ним, – тоже в одних плавках, но на плече у него висела толстая сумка с барахлом.

– Пошли. Собирайся, мать твою!

Лэйми не хотелось шевелиться, и Охэйо силой оттащил его от окна.

– Собирай вещи. Мы должны уйти отсюда.

– Куда?

– Хотя бы в подвал. Здесь оставаться нельзя. Да шевелись же ты!

Он дал ему пару оплеух, после чего в голове у Лэйми вдруг удивительно прояснилось. Вещей, кроме одежды, у него не было, одевать её в такой жаре не имело смысла, и сборы заняли не более минуты. Закинув сумку на плечо, он вышел в коридор, в последний раз оглянувшись: свет за окном мелькал с уже неразличимой быстротой. Здесь же лишь мерно жужжали длинные розоватые лампы. Их свет окончательно привел Лэйми в себя. Если бы не липкая жара, обрывочный беззвучный шепот и едва уловимые босыми подошвами содрогания пола, он решил бы, что всё, происходящее снаружи – не более, чем дурной сон.

Они пошли к лестнице, но замерли на первой же площадке. Снизу доносилось вязкое кваканье и шаги многих ног, – нелюди уже поднимались им навстречу.

Они тихо отступили, бегом миновали коридор и нырнули в полутемный холл слева. Здесь, в глубине, виднелись застекленные двери другой лестницы, но и оттуда, и из коридора тоже, уже слышались шаги. Другого выхода не было: Охэйо открыл железную дверь лифта.

Пустая шахта была ярко освещена рядом лампочек. Вдоль голых бетонных стен шли тонкие ржавые трубы и направляющие. Кабина висела над ними на высоте двух этажей, дно было метров на двадцать ниже. В его центре возвышался массивный пружинный буфер. Не самое лучшее место, чтобы спуститься вниз, – но и не худшее.

Лэйми ступил на поперечину, балансируя над пропастью. Охэйо последовал за ним, закрыв дверь. Направляющие крепились вбитыми в стены уголками. От одного до другого было около метра, – не очень удобно, но Лэйми спускался быстрее, чем мог ожидать, не глядя ни вверх, ни вниз, и наконец бесшумно соскользнул на пол, так густо покрытый пылью, что он казался мягким. Охэйо, спыгнув с высоты метров двух, грохнулся на четвереньки, подняв целую её тучу, и тут же чихнул. Звук оглушил Лэйми, отдавшись эхом наверху, и с минуту они стояли неподвижно, слушая проникающие в шахту шумы.

Судя по всему, тут был цокольный этаж Тарики. Прямо перед ними серела глухая железная дверь, такая же, как остальные, но запертая, – с этой стороны был приварен небольшой замок. Из-за всех других дверей над ними слышались многочисленные, словно от целого стада, шаги, бормотание, треск дерева. За этой было совершенно тихо.

Охэйо подергал ручку, потом достал из сумки энергопризму, тщательно прицелился в замок – и, отвернувшись, нажал на спуск. Лэйми зажмурился, – но вспышка ударила его по глазам, а раскаленные искры обожгли кожу.

Охэйо спешно, пока раскаленный металл не остыл, повернул ручку. Дверь тут же открылась. Она вела в такой же полутемный холл, и Аннит, всё ещё чихая, выбрался из шахты. Толстая белая дверь лестницы оказалась заперта, но вот-вот могла слететь с петель, – на неё, раз за разом, бросались тяжелые сопящие туши.

Они вместе выглянули в коридор, освещенный длинными зеленоватыми лампами. Стены тут были украшены мозаикой, белые двери – из пластика. В конце коридора зиял темный проем, и за ним Лэйми заметил мерцание падавшего с улицы света. Повернув к нему, он оказался в поперечной галерее, просторной и сумрачной, с длинным рядом низких зарешеченных окон. За ними, всего в полуметре, тянулась массивная решетчатая изгородь.

Он подошел к окну, глядя на пустынную улицу, ярко освещенную пробегающими по тучам зеленовато-желтыми сполохами. Город лежал под страшным полыхающим небом, словно под саваном. Снаружи бушевал сильный ветер, гоня мелкий дождь, по асфальту, размывая грязь, струились бурные ручьи. Судя по проникавшим внутрь струям сквозняка, ветер был душным, очень жарким и нес удушливый, тяжелый запах.

В конце улицы шевелилась смутная темная масса. Она приближалась, текла, словно лава. Скоро Лэйми понял, что это огромная толпа нелюдей, – они бежали в паническом страхе. Дома за ними, один за другим, накрывало мерзкое зеленовато-желтое свечение, спускавшееся к самой земле. Сердце Лэйми замерло, но он продолжал смотреть. То, что он видел, казалось ему концом света.

Через несколько минут толпа тварей оказалась совсем рядом. Свет померк; его наполовину заслонили спешащие тела. Лэйми немного отступил от окна, но не отвел глаз. Он наслаждался безопасностью, глядя на бегущих чудовищ с расстояния вытянутой руки, но его сердце едва не остановилось, когда свечение Сугха настигло и захлестнуло их.

Снаружи хлынул дикий, сумасшедший рев. Улица мгновенно превратилась в свалку корчащихся в агонии тел, к каждому из которых приник мутный, бешено вихрящийся смерч Сугха. На глазах Лэйми они плавились, таяли столбами взлетающих вверх черных брызг, – и через считанные минуты за окном осталась лишь просторная площадь, по которой бураном металось вихрящееся желто-зеленое сияние. Налетая на решетки, оно отступало, рассыпаясь искрами. Решетки дополняло ещё два слоя толстого стекла, но Лэйми поёжился. Он чувствовал, что это сияние, морем разлившееся наверху, может в любой миг захлестнуть подземелье. Снаружи не осталось ничего живого; площадь была совершенно пуста. В конечном счете, Сугха не нужны были ни солдаты, ни даже рабы: только пища.

Теперь он понял назначение стальных клеток вокруг зданий Эменная: их строители предвидели эту чумную бурю, и это внушало ему определенные надежды. Но положение его лично и Охэйо было скверным. Словно чувствуя их, сияние разгоралось всё ярче и штурмовало окна всё настойчивее, прилипая к стеклу и разливаясь по нему, словно жидкость. Оно явно обладало силой и плотностью: откуда-то справа донесся короткий звон рассыпавшихся осколков. Добраться до второго стекла было труднее, но Лэйми словно вихрем вынесло в коридор. Ему не хотелось даже думать, что будет, прикоснись это сияние к нему.

Ведущий в галерею проем в толстой стене перекрывали двойные двери из обшитой деревом стали. Он тщательно запер их за собой, и в ровном свете происходящее снаружи показалось ему жутким сном.

Дрожа от невольного страха, Лэйми осмотрелся. Здесь были блоки жилых комнат, – завешанных зелено-белыми коврами, ярко освещенных и неряшливых. Вещи в них были разбросаны, дверцы шкафов открыты. В одной из комнат они наткнулись на следы застолья, – недоеденный торт явно оставили всего несколько часов назад, – и жадно набросились на него; оказалось вкусно.

Они торопливо ели, одновременно прислушиваясь. Здесь царила глубокая тишина, но сверху, на самом пороге их слышимости, доносились странные, тревожные звуки. Свет мерцал, иногда пригасал и вспыхивал снова. Пол под ними по-прежнему беззвучно подрагивал.

Насытившись, они осторожно пошли дальше, в неосвещенный торец коридора, где чернело множество открытых дверей. Здесь было совершенно тихо, – слышалось лишь ровное, мерное, бесконечное жужжание длинных ламп. Проем в толстенной стене впереди перекрывали две пары литых стеклянных панелей, – без малейших признаков замка, но рядом с ними был щиток с одной кнопкой, как для вызова лифта, и Лэйми бездумно нажал её. Массивные створки с шипением скользнули в стороны... и на пол стеной хлынула нестерпимо горячая вода. Она захлестнула его ноги, и он взвыл от боли. Ловушка была глупой, но действенной, – разбей он стекло, полученных ожогов вполне хватило бы на мучительную смерть.

Прыгая по обжигающим лужам, они вошли в огромный, совершенно пустой зал. Вдоль его стен в четыре яруса шли галереи с глухими парапетами, пол был мраморным. Потолок из матовых треугольных панелей источал мертвенно-синий свет, сгущавшийся физически ощутимым туманом. Вступив в него, Лэйми почувствовал, как по коже побежали колючие электрические искры.

За этой пахнущей озоном мглой он не сразу заметил, что с верхней галереи на них смотрят человек двадцать. Охэйо замер у внутреннего щитка, пока не понял, как перекрыть вход; потом они поднялись к ним.

К террасам примыкала клеть с эскалаторами, сейчас неподвижными; они вели не только вверх, но и вниз, метров на шесть. Здесь находился вход в систему туннелей, соединяющих убежища Эменная. В ней укрылись почти все избежавшие Перерождения люди, – в том числе, вероятно, и Лэйит с Наури; Лэйми, правда, не знал, почему они ушли, даже не предупредив их. Сам вход был укреплен слабо, и оставшиеся наверху эменнайцы должны были любой ценой задержать тварей. Кое-кто, правда, просто поджидал своих отставших товарищей, и Лэйми с Охэйо присоединились к ним. У них, как и у всех остальных, теперь не было никаких шансов избежать смерти, – а раз так, то куда лучше было умереть быстро и сражаясь.

6.

Сев у стены, Лэйми смотрел на эменнайцев, оценивая их вооружение и прикидывая шансы. Он насчитал всего четыре тяжелых пистолета с круглыми корпусами и похожими на жабры муфтами дульных тормозов, два ящика увесистых цилиндрических гранат, один четырехствольный наплечный ракетомет с оптическим прицелом и электропику – толстый, ребристый цилиндр с батареями длиной в полметра. Из него, на гибком пластиковом древке, торчало, как жало, стальное острие. С другой стороны помещалась муфта высоковольтного трансформатора, – если поднести пику к чему-нибудь проводящему на пару дюймов, оружие било электрической искрой, способной сразить человека насмерть. На фоне неисчислимых толп Переродившихся всё это смотрелось весьма бледно, но отступать было уже поздно: прозрачная дверь почернела, заслоненная массой прижавшихся к ней тел.

К счастью, Охэйо заблокировал её, но это было лишь стекло; разбив внешние панели, обожженые твари на минуту отпрянули, но потом, опомнившись, разнесли внутренние. Безоружные эменнайцы сломя голову бросились вниз, в подземелье, но твари уже рекой текли в зал. Здесь были монстры всех видов: гориллоподобные Переродившиеся, оборотни, мерзкие паукообразные "мешки". Они толпой валили из проема, веером расходясь в стороны. Синеватая мгла, очевидно, вовсе не мешала им. Впереди них волной двигался осязаемый страх.

– Нэнни, – мягко сказал Охэйо.

Нэнни опомнился, словно очнувшись ото сна. Он поднял ракетомет и почти одновременно выстрелил из двух стволов. Прежде, чем ракеты взорвались, они все нырнули за парапет, и стена над ними дважды полыхнула розоватым. Лэйми дважды ударило по ушам, что-то звонко хлестнуло по плиткам облицовки, и он чихнул от выбитой осколками пыли. Как он успел узнать, ракеты были начинены тысячами остро заточенных стальных стрелок.

Выглянув из-за бетонной стенки, он увидел два образованных разбросанными телами круга диаметром метров по десять. Тварей уцелело не более дюжины, но на место убитых уже валили новые. Их поток казался бесконечным. Страх сгущался в воздухе, как удушливый газ.

– Гранатами их! – крикнул Нэнни.

Вниз полетело восемь массивных цилиндров. Всех тварей в зале посекло бы осколками, но гранаты, к сожалению, оказались термитные. По глазам Лэйми ударили вспышки бело-золотого пламени, рассыпаясь фантастическими фонтанами искр. В уши впился невыносимый, пронзительный вой, – десятки одержимых корчились на полу, от выжженных дыр в их одежде разбегались быстрые язычки пламени. Но остальных это не задержало даже на секунду.

Навстречу тварям поднялись стволы пистолетов, однако, в этот миг за их гущей показалось что-то белое, неясное, огромное; Лэйми померещилось чудовищное лицо, тянущее, как воронка ада. Он ещё успел заметить, как Нэнни поднял ракетомет и выпустил в это кошмарное нечто две оставшихся у них ракеты. Потом его ударила бесконечно жесткая стена невидимой, оглушающей тьмы.

Весь мир окрасился в багровый цвет.

7.

Лэйми пришел в себя в каком-то полутемном коридоре. У него словно не осталось тела: он не чувствовал ни рук, ни ног. В ушах дико звенело, голова кружилась, но звуки он все-таки слышал. Они торопливо брели куда-то, спотыкаясь и поддерживая друг друга; с Охэйо их было всего восемь. Что стало с остальными, он не знал, но то белесое нечто тоже осталось где-то позади них, за синим светящимся барьером. Оттуда слышался вой, чудовищные свистящие звуки и глухие удары, от которых содрогался пол. Зато прочие твари... если глаза и память не подвели его, они уложили в зале девяносто семь штук, – но что это значило для Сугха, способной собирать тела своих рабов даже из разметанных ошметков? Или даже из самой себя...

У разветвления коридора они остановились. Судя по топоту, твари настигали их, а убежать от них они просто не могли. Оставалось драться, но шансов уцелеть в бою тоже было немного, – у них нашлось всего два пистолета с дюжиной патронов в обоймах и электропика; Лэйми не помнил, как она попала ему в руки. Весило это чудо техники добрых полпуда, и, наверное, никто больше не захотел с ним связываться.

Когда нелюди показались из-за угла, неуклюжее отступление возобновилось. Поняв, что так им не уйти, двое парней остановились, вскинув пистолеты. Выстрелы гулко ударили по ушам. Повалилось ещё несколько одержимых, но, когда патроны кончились, остальные бросились на них. Лэйми ткнул первого электропикой в живот, – синяя вспышка, треск и высокий мужчина упал замертво.

Тут же на него навалились другие, – если бы не узкий коридор, его мгновенно бы смяли. Он орудовал электропикой, словно копьем, радуясь, что ей достаточно лишь прикоснуться к противнику. Иначе он бы, пожалуй, не справился, – силища у этих гадов была страшная. Один из них взмахом огромной руки сбил с ног Охэйо и отбросил его шагов на пять, чудом не зашибив насмерть.

Отступая, Лэйми уложил, наверное, с полсотни тварей... а потом оружие в его руках вдруг стало горячим, – батареи не были рассчитаны на столь быстрый расход энергии. Из-под пластика корпуса донеслось зловещее шипение, и он инстинктивно швырнул оружие в ближайшую тварь. Та ловко поймала его, – и в этот миг электропика взорвалась. Блестнуло тусклое зеленое пламя, – и нелюдь с воем покатился по полу, обожженый и облитый кислотой из аккумуляторов. Лэйми затрясло, едва он понял, что мог быть на его месте.

На какие-то секунды их враги отпрянули, и они успели оторваться от них, нырнув в лабиринт узких проходов, освещенных желтыми полукруглыми лампами. Иногда пол под ногами сменяла решетка, и Лэйми видел между глухими плоскостями стен другие, дальние ярусы, а где-то метрах в тридцати – дно. Оттуда тянуло влажным, теплым воздухом. Кое-где он замечал узкие стальные лестницы, но здесь, на этом этаже, им не попалось ни одной.

Он не слишком удивился, обнаружив, что от отряда остался он сам и Охэйо. Все остальные погибли или убежали. Куда им идти, было совершенно непонятно, но сейчас весь возможный смысл заключался в движении вперед.

Навстречу им дул ветер – очень жаркий, но сухой и не душный. Все мокрые от пота, они достигли нового обширного зала. Лестница от его пола шла вверх, почти под потолок, на застекленную галерею, но подняться к ней было невозможно, – напротив её двери в стене зияли широкие жерла двух труб, из которых дул горячий, как огонь, воздух. Здесь были и боковые проходы, однако Охэйо вдруг остановился: в этих туннелях уже слышался тяжелый топот толпы нелюдей. Спастись они теперь могли, лишь попав на защищенную галерею, – но после первой попытки они едва не изжарились заживо.

Несмотря на адскую жару, им пришлось одеться, чтобы хоть так защитить кожу от раскаленного воздуха. Потом Охэйо вновь бросился наверх. Собрав всю волю в одном отчаянном рывке, Лэйми, задержав дыхание, пулей взлетел вслед за ним по раскаленной лестнице, чувствуя, как трещат от жара волосы, и натягивается кожа на лице. Чудо, но дверь оказалась незапертой, – и распахнулась, едва Аннит повернул стальную кольцеобразную ручку.

На галерее было не жарко и совершенно пусто. Лэйми яростно сбросил раскаленную одежду и сел на пол, часто дыша, с наслаждением чувствуя, как остывают его волосы и кожа. Лицо и руки горели; просто удивительно, что не вскочили волдыри. Охэйо предусмотрительно замотал руку футболкой, но сейчас старательно дул на обожженую ладонь, и Лэйми не хотелось смеяться над ним.

Пока они приходили в себя, из туннеля появились твари. Заметив их, они сунулись к лестнице, – но тут же откатились назад, беспорядочно маша руками. Тепловой барьер оказался непреодолимым для них, – на какое-то время, – и Охэйо тихо, зло рассмеялся. Лэйми опустил глаза. Он понимал, что здесь они могут и умереть, но думать об этом было слишком тошно...

Едва отдышавшись, Аннит ловко поднялся. Внутренняя дверь, – стальная рама с матовым стеклом, – тоже оказалась незаперта и вела в залитый розовато-белым светом небольшой зал, где стоял состав из маленьких, пониже их роста, ярко-зеленых пластиковых вагончиков. С обеих сторон он уходил в туннели, причем, между их стенами и вагонами почти не оставалось зазора. Лэйми уже не сомневался, что состав здесь оставили нарочно. Теперь он начал понимать, куда исчезли все нормальные люди.

Из-за двери донесся звон стекла и дикий визг ошпаренных. Пока Охэйо искал очередную контрольную панель, Лэйми, вцепившись в края, раздвинул тугую дверь вагона, очень тесного, – пройти между его сидениями он мог только боком, а дверей в соседние вагоны не было вообще.

Быстро осмотревшись, он открыл небольшой люк в полу. До щебня на дне туннеля было всего сантиметров тридцать, и он с трудом втиснулся туда.

Ползти в этой узкой пыльной щели оказалось чистой мукой, к тому же, скоро он услышал наверху топот спотыкавшихся шагов и глухие звуки ударов. Снова зазвенело стекло, – теперь твари топтались уже прямо над ним.

Лэйми энергично подтянулся, ухватившись за край соседнего вагона, – и его босая нога задела рельс.

Его ударило током с такой силой, что едва не вышибло дух. Несколько бесконечных мгновений его трясло, он бился об стальные углы, чувствуя, что умирает.

Пожалуй, ему и в самом деле пришел бы конец, если бы ползущий сзади Охэйо не оттащил его. Лэйми ещё с минуту не мог пошевелиться, и Аннит начал уже спрашивать, жив ли он.

К реальности его вернул звон стекла, – твари били окна в торцах вагонов. Он пополз вперед, мучительно медленно. От лежащей здесь пыли нестерпимо хотелось чихать, но каждый раз он бился головой о крышу. Казалось, эта щель была устроена нарочно, чтобы мучить его, и выбравшись, наконец, из-под поезда, он словно родился заново.

Тварей отделял от него ещё целый вагон, но было ясно, что ненадолго и, дождавшись Охэйо, Лэйми побежал.

Круглый невысокий туннель вел, изгибаясь, вперед, к яркому белому свету, заливающему небольшой зал станции. Здесь стоял другой маленький вагон, похожий на серебристый снаряд, и, возле него, – около дюжины людей. К их радости, среди ожидающих оказалась и Нэнни, и Лэйит с Наури. Увидев их, они смутилась, так и не объяснив причин поспешного бегства.

Торопливо переводя дух, Лэйми осмотрелся. Массивные стальные двери в конце отходившего от станции коридора вели в другое убежище, – но в них уже ритмично били чем-то очень тяжелым. Ждать тут было совершенно нечего, и, когда Нэнни нажал пару кнопок на маленьком пульте, выпуклые бока вагона поднялись с легким шипением.

Ещё раз осмотревшись, они торопливо вошли внутрь. Впереди, перед несколькими рядами удобнейших, обитых кожей кресел, помещалась приборная панель. Нэнни сразу устроился у неё. Лэйми плюхнулся на любимое место у окна, рядом с ним сел Охэйо. Буквально через миг донесся приглушенный гул двигателей. Вагон слабо завибрировал, и, едва панели дверей опустились, тронулся.

Лэйми ощутимо вдавило в спинку кресла. Оглянувшись, он увидел, как черная масса нелюдей затопила перрон, хлынула на пути вслед за ними, – но вагон разгонялся быстро, и она стремительно убегала назад.

Когда он нырнул в туннель, стало темно. Заливающий салон холодный, голубоватый и слабый свет длинных ламп падал на плитки облицовки, мелькавшие за стеклом всего на расстоянии ладони. Они слились в серую пелену из-за скорости, но шума почти не было, – лишь убегавшая назад гладкая стена показывала, что они едут. Да ещё вздрагивание сидений. Эта ветка явно делалась на совесть.

Они ехали всего минут десять, миновав несколько пустых маленьких станций, – от каждой вел единственный коридор, перекрытый серой стальной дверью. Потом вагон мягко остановился на одной из них, совсем крохотной, – в сущности, просто комнате с глухими стенами, облицованными золотистой плиткой. В них темнела единственная литая, массивная дверь.

– Это вход в Ирринай, – сказал Нэнни. – Если хотите, можете остаться здесь и ждать, что к вам кто-нибудь выйдет. Я же намерен ехать дальше. Эта ветка ведет из Эменная на запад, до самого Аниту. Это около трехсот миль. В Аниту тоже есть подземный город, – и, думаю, там нас примут.

– Ты же знаешь, что творится наверху! – воскликнул один из парней. – Под землей путь идет всего миль на тридцать. Вряд ли мы сможем проехать дальше...

– Но пройти их пешком мы всё равно не сможем, правда? – ответил Нэнни. – Надо же с чего-то начать?

8.

С Нэнни решили ехать почти все, – десять или одиннадцать человек, – и только Лэйит и её брат решили остаться. Услышав это, Лэйми с минуту не мог дышать.