Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

– Почему? – спросил он, когда смог, наконец, говорить.

– Это слишком опасно, – Лэйит пожала плечами. – И, по правде говоря, следуя за вами мы мало что получили, кроме опасностей.

– Но твари будут здесь максимум через час, – и тогда вы умрете, – сказал Охэйо.

– Сомневаюсь. Во-первых, нас тут видят. Во-вторых, в Ирринае живет около десяти миллионов человек, – и, думаю, найдется место для ещё нескольких. Почему бы ВАМ ни остаться с нами?

Охэйо задумался, потом – вдруг – улыбнулся.

– Знаешь, я провел свою жизнь в одном городе. Он заключал в себе весь мой мир, – и он погиб. Я хочу отыскать себе новый, – и Вьянтара может им стать. Это... открытый мир, в отличии от Ирриная. Я... я просто не могу больше сидеть в замкнутых стенах. Хотя это и глупо. Впрочем... – теперь Аннит говорил очень тихо, – вы знаете, как попасть в Ирринай, ведь, правда?

Лэйит едва заметно кивнула.

– Я так и думал. Тогда вам действительно лучше остаться.

– Почему?

– Ну, ехать в Аниту очень опасно, я думаю. А я не хотел бы, чтобы ты оказалась в опасности.

Лэйит смутилась, отвернувшись от него.

– Мне не хотелось бы расставаться с тобой, – наконец сказала она, – но Ирринай – это МОЙ мир. Я на самом деле родилась и выросла в нем, – и это то самое место, где я хотела бы жить. Если ты выбрал Вьянтару, – что ж, ты в ней окажешься. И очень скоро.

– Знаешь, а я в это верю, – Охэйо вдруг тихо рассмеялся. – Ну что ж, тогда – прощай. Я всегда буду вспоминать о тебе. И о Наури. Я очень многим вам обязан. Жизнью, например, – он прижал к груди ладони скрещенных рук и вежливо, слегка, поклонился.

Лэйит вдруг засмеялась, втянув его в объятия. Они оказались очень крепкими; она прижалась губами к уху Аннита, и что-то прошептала, – что-то такое, от чего тот просто ошалел, приоткрыв рот и бессмысленно хлопая глазами. Лэйми постарался представить, что бы это... и тут Лэйит крепко обняла ЕГО. У него перехватило дыхание; казалось совершенно немыслимым отстраниться от этого тела, вырваться из кольца этих рук... оторваться от удивительных губ Лэйит. Но он понимал, что даже мысль о том, что она просто есть на свете, будет греть его сердце, – где бы он ни оказался.

– Мне было очень хорошо с тобой, – прошептала она, сунув руку под куртку и скользя ногтями по его пояснице.

– Что ты сказала Анниту? – спросил он, изо всех сил стараясь мыслить здраво.

– Что мне удалось-таки отщипнуть от него кусочек на память. У меня будет ребенок. Мальчик. Или девочка, неважно. Я назову её Аннитой.

– А ты уверена, что это... не я?

Лэйит тихо засмеялась.

– Поверь мне, я разбираюсь в таких вещах. Твой друг очень... необычен, и мне захотелось получить его часть... смешанную с моей в нечто удивительное. В этом величайшее преимущество женщин, – мы продолжаем в себе тех, кого любим. Вообще-то, у меня ещё не было детей, но этот ребенок, думаю, будет достоин того, чтобы посвятить его воспитанию жизнь. А может, будут и ещё, не знаю.

Лэйми тоже поклонился ей, – с неожиданно светлой печалью, – и так они расстались.

9.

Когда вагон вновь углубился во мрак, помчавшись в неизвестность, они всё ещё молчали.

– Лэйит сказала мне, как это получилось, – щеки Охэйо всё ещё сохраняли чудесный розовый оттенок, и выражение на его лице было ошарашенное. – В наш самый первый раз, у её дома, когда я... – Он помотал головой. – До сих пор не могу поверить...

Они вновь замолчали и ехали молча довольно-таки долго. Путь с ощутимым наклоном повел вверх, они миновали раздвижные ворота, вторые, третьи, – и вдруг в глаза Лэйми ударило ядовитое свечение омерзительного зеленовато-желтого оттенка. Он зажмурился.

Эта полыхавшая режущими глаз болезненными тонами среда оказалась полной энергии и агрессивной, – вагон ощутимо замедлял ход, окутанный трескучим облаком искр, но инерция быстрого движения спасла их, – они пробили толщу Сугха навылет и выскользнули на равнину, залитую багровым сиянием заката. Мерзкие коричнево-зеленоватые тучи панически неслись прочь, разорванные в клочья.

10.

Оставшись в одиночестве, Лэйит и Наури тоже какое-то время молчали. Потом, набрав код на узкой панели, Наури открыл дверь. Она вела в просторный, – раза в два выше их роста, – светлый коридор, тоже облицованный гладкой золотистой плиткой. Потолок его был плоский, ярко-белый, пол – очень чистый.

Коридор оказался довольно-таки длинным; он кончался тупиком, но в монолите его пола был прямоугольный проем, наглухо закрытый зеленой стальной плитой, похожей на горизонтальную дверь. Эта толстая плита сама поднялась перед ними на блестящих гидравлических опорах, и, едва они миновали её, захлопнулась с отрывистым, резким ударом. Длинная, залитая тусклым красноватым светом лестница за ней вела на глубину пяти или шести этажей, к раме массивной сдвижной двери – запертой, но, набрав код, Наури открыл и её. Всё это не задержало бы йин-йаур, но на какое-то время... озадачило бы его, подумала Лэйит.

Они оказались в громадном, едва освещённом тусклыми желтыми лампами пустом зале со стальными темно-зелеными стенами. Новые литые двери с гидравлическим приводом вели в, казалось, бесконечный туннель с такими же стальными стенами, только освещённый ярче. Здесь, в старых складах, давно не было ни души.

Они быстро пошли вперед, бесшумно ступая по гладкому стальному полу. Справа и слева изредка попадались высокие литые двери, иногда открытые; за ними виднелись столь же просторные, скудно освещённые залы.

Здесь царила странная тишина: звуков, вроде бы, не было, но, прислушавшись, можно было уловить слабое гудение, словно рождавшееся в воздухе. Оно постепенно становилось громче.

Минут через пять Наури свернул в поперечный туннель. Узкий, очень высокий, он упирался в новую стальную дверь, – черно-зеркальная, она была раза в два выше его.

На гладкой монолитной плите не было ни ручек, ни замка, но, откинув тяжелый стальной щиток слева от двери, Наури открыл длинный низкий экранчик с очень толстым стеклом. Прямоугольная пластина глянцево-черного металла под ним была разрезана на множество сегментов разной формы. На них были нанесены сложные, совершенно непонятные для людей символы.

Наури протянул руку, нажимая на один символ за другим; в пыльно-серой глубине стекла вспыхивали их зеленоватые подобия. Когда их набралось восемь, послышался низкий гудящий звук, и плита толщиной в полметра отошла. Высокий коридор за ней упирался во вторую такую же дверь. Через несколько слоев полупрозрачного стекла с его потолка струился мертвенно-синий, туманный свет.

Здесь было сыро и тепло, по черным глянцевым стенам сбегали струйки воды, – только что шлюз был заполнен ею доверху. Когда внешняя дверь закрылась, у Лэйит мелькнул инстинктивный страх, что их затопит, но не более, чем на миг. Сама Реальность здесь была зыбкой, – все её очертания тут плыли, колебались, теряя форму, и тут же обретая её. В этом жгучем мареве Лэйит охватило дикое головокружение и тошнота столь сильная, что она едва не умерла; зажав ладонью рот, она миновала шлюз, и замерла, удивленно осматриваясь.

Вторая дверь вела в колоссальное круглое пространство – на галерею, обегавшую монолитное цилиндрическое стекло. Дно шахты было метрах в тридцати; там кишела черная подвижная масса тварей Мроо. Здесь их было чудовищно много; они живыми реками стекали из наклонных желобов, лезли на стены и друг на друга, стараясь выбраться. Это колыхавшеёся море быстро поднималось; его глубину нельзя было представить. Толстенное стекло глушило звук, но Лэйит знала, что за ним он был невыносимым. В эту ловушку вели ложные входы наверху. Что ж: к этой войне Ирринай готовился уже очень и очень давно...

Загрузочные желоба убрались с неожиданным лязгом, их проемы перекрыли глухие стальные заслонки. Послышался нарастающий гул; он шел откуда-то сверху.

Подняв голову, Лэйит увидела, что над шахтой сходятся четыре гигантских изогнутых лапы; на их нижней стороне сияли ослепительные голубые полосы. Они сомкнулись с громом, от которого содрогнулся пол. Звук становился всё выше, уходя за пределы слышимости, голубой свет разгорался, и на него уже нельзя было смотреть.

Вдруг всё пространство за стеклом полыхнуло слепящим белым пламенем; пол качнулся, и стекло залила бурлящая кровавая волна, комковатыми ручьями стекая вниз. В тот же миг раздался мощный, низкий удар, – словно в вязкую грязь бросили огромный камень. За прояснявшимся стеклом клубился багровый пар.

Лэйит смотрела на расходившиеся лапы с почтительным восхищением. Ей не хотелось бы быть с другой стороны стекла, да и с этой не очень, – её раса считала, что нельзя смотреть на убийство, чтобы не пропитаться излучениями зла. Не то, чтобы она в это верила, но её откровенно тошнило. Кроме того, защитное стекло опускалось одним нажатием кнопки, панели пола и потолка галереи складывались, и она превращалась в воронку, ведущую в могилу для любого, кто смог бы миновать Щит.

Брат повел её дальше. Шахту обегала толстенная, метров в восемь, стена из монолитного камня с четверкой пустых ограненных проемов. Один из них, против входа, вел в очень странное место: темный стальной настил пола, потолок, расчерченный тяжелыми балками... а вместо стен были гигантские резервуары, толстенные трубы и непонятные механизмы, одетые в корпуса из стальных плит. Она видела лишь небольшую их часть, остальное скрывалось вверху и внизу, хотя это залитое ярким белым светом пространство было высотой в три или четыре этажа. Пронизанный гулом машин, неожиданно холодный воздух казался ощутимо плотным. Механизмы и трубы были странных оттенков, – темно-зеленые, тускло-желтые или же бело-розовые. Узкие стальные лесенки, вертикальные и наклонные, вели вверх и вниз, на другие уровни этого лабиринта. Ирринай был несравненно больше и сложнее, чем Охэйо и его друг могли бы представить. А ведь это всего лишь машинный зал его системы жизнеобеспечения...

Они шли по прямой, постоянно оглядываясь. Проходы между машинами были достаточно широкие, чтобы мог проехать грузовик, но здесь ничего не стоило заблудиться: никаких ориентиров не было. Не было и людей, и вид оставленных без присмотра машин казался Лэйит тревожным. Иногда в просветах между ними открывались проезды, уходившие так далеко, что она не могла различить их конца.

Минут через пять стало темнеть: бесконечные ряды механизмов кончались у неровной скальной стены, по которой едва заметными струйками сбегала вода. Они пошли вдоль неё, и, всего шагов через двести, наткнулись на обтянутую сеткой шахту с клетью лифта.

Наури молча закрыл двойную решетчатую дверь. Сбоку от неё, на уровне его пояса, был щиток с десятком больших черных кнопок; он нажал крайнюю справа.

Лифт с грохотом пошел вниз, нырнув в шахту, обшитую железными листами. Здесь ничего видно не было; они молча посматривали друг на друга в тусклом свете желтой единственной лампочки. Спуск оказался весьма долгим; у Лэйит даже заложило уши.

Когда лифт, наконец, замер, они вышли в неожиданно огромное помещение. Пол его был гладким, из мокрого блестящего камня. Наверху, метрах в пятидесяти, начиналась сплошная путаница толстенных труб, балок и кабелей. Неравномерно густая, она просвечивала; сиявшие в ней синие огни озаряли уходящие в таинственную высоту неровные колодцы. Оттуда доносился ровный глухой шум; он пропитывал воздух и заполнял всё вокруг. Эта чудовищная масса машин опиралась на толстенные, – метров по восемь в диаметре, – стальные башни. Так же оплетенные трубами, они стояли далеко друг от друга.

Здесь, внизу, царил сырой прохладный полумрак. Длину зала нельзя было представить; в ширину он был метров в пятьсот. Дальше, за колоннами, сияла ровная полоса розовато-белого, туманного света. Они пошли к ней, невольно задирая головы.

Ровный шум наверху глушил все остальные звуки. Лэйит всё время казалось, что они в каком-то чудовищном механическом лесу. Под ногами то и дело хлюпали лужи; сверху непрестанно капала холодная, мутно-ржавая вода.

Полоса света впереди, поначалу узкая, постепенно становилась шире. Лэйит казалось, что там выход наружу, но она знала, что ошибается, – совсем недавно они шли прямо над этим сиянием. Вблизи оно стало бездной, полной лениво клубившегося тумана. Вниз, метров на тридцать, уходила отвесная гранитная стена; у её основания начиналась сырая каменистая осыпь, исчезавшая в мутном полумраке.

Вдоль стены шла эстакада, похожая на ажурный лоток. К ней широким веером сбегались полосы монорельса. Тут была стоянка поездов, но Лэйит увидела лишь один обтекаемый серебристый вагон. Когда брат нажал пару кнопок на маленьком пульте, его бока поднялись с легким шипением. Едва он сел к пульту машиниста, входные панели опустились; потом вагон тронулся.

Минут через пять впереди показалась уходящая в туман гладкая гранитная стена. Они нырнули в темное жерло туннеля, потом вагон замер в галерее, залитой синим, вещественным светом. Толстенные, как створы шлюза, ворота медленно разошлись в стороны, едва Наури набрал код. Тотчас пол слегка дрогнул и вагон двинулся, мягко скользнув в новый туннель. Все очертания вокруг Лэйит снова расплылись, но на сей раз, приступ головокружения был коротким.

Миновав второй слой Щита, они оказались в огромном прямоугольном пространстве того же – холодно-синего – цвета. Стены его составляли фасады чудовищных стальных зданий, усыпанные мириадами розовых и зеленовато-белых окон. Сверху их окаймляли ряды ярких синих огней и перекрытия скрывались в непроницаемом мраке. Внизу лучи прожекторов расплывались в ровном слое белоснежного тумана. Из него поднимались остроконечные башни других стальных зданий, тоже усыпанные мириадами окон-огней. Огромные сами по себе, они казались игрушками по сравнению со зданиями-стенами. Но Лэйит доводилось видеть воистину огромные города, по сравнению с которыми даже этот был всего лишь деревней.

Эстакада шла вдоль правой стены колоссального зала. Поезд, не останавливаясь, миновал просторную, открытую станцию. Огромные стеклянные двери вели с платформы куда-то в фиолетовый светящийся туман, и в нем двигалось множество гибких, пёстро одетых фигурок.

Минут через пять они нырнули в новый темный туннель, – лишь впереди и позади виднелись призрачные кружки света. Ещё через пару минут Лэйит увидела второй огромный зал, похожий на первый; всего они миновали их пять или шесть. Детали конструкций, очертания зданий в каждом новом зале изменялись; но в каждом становилось темнее, а здания, поднимаясь из тумана, вздымались всё выше. Потом очередной туннель вывел их в колоссальное пространство, где не горело ни одного огня. Границ его нельзя было представить. Здесь царил мрак, и Лэйит могла только угадывать, что окружает их.

– Приближаемся к Сердцу-над-Бездной, – тихо сказал Наури. – Ты уверена, что поступила разумно, отослав Лэйми и Охэйо? Пусть мы проверили весь путь, они всё равно могут погибнуть прежде, чем...

– В таком случае мы Перейдем вслед за ними, – хотя быть человеком не так уж и плохо, оказывается. Но вся зараженная территория вокруг Ирриная должна быть уничтожена. Иначе мы не сможем остановить Мроо.

– Это может вызвать войну. Ведь Соглашение...

– Не запрещает нам самозащиты. Если Мроо откроют Врата Бездны, – мы потеряем всю Мааналэйсу, а это, как ты знаешь...

– Но хониарцы... даже если они попадут во Вьянтару, им там придется несладко.

Лэйит широко ухмыльнулась.

– В таком случае, думаю, нам стоит исполнить и вторую их мечту, – и точно выбрать место. У них теперь есть право на это. Сейчас мы прибудем, – и я свяжусь с Незаслужившими. Надеюсь, они сделают всё, как надо.

11.

Когда они вырвались под свет чистого неба, Лэйми охватил вдруг неожиданный прилив хорошего настроения. Узкая балка-рельс опиралась на ряд бетонных колонн; до земли было всего метра четыре, но всё равно, у него возникло восхитительное ощущение полета. Они ехали, ехали прочь из этого страшного места, и теперь ему казалось, что всё будет хорошо.

Он осмотрелся. Горы отступили далеко влево, скрываясь за низкими четырехэтажными домами. Справа были деревья, чьи ветки царапали и скребли по стеклу. Вагон скользил вдоль совершенно пустой улицы, почти беззвучно и плавно. Они миновали пустую станцию, – поднятую на бетонных пилонах платформу с навесом и лестницами, и минуты через три оказались на большой площади. И тут он увидел...

На севере, громоздясь выше гор, вздымались неоглядно огромные бледные тучи. Они двигались, прямо на глазах приближаясь к ним и поднимаясь снизу вверх, словно лавина. Лэйми вновь охватил страх.

– Это ураган, – спокойно сказал Охэйо. – Нам нужно двигаться быстрее.

Нэнни судорожно рванул рычаг, потом второй. Двигатель загудел сильнее, и Лэйми вдавило в сиденье. Послышался высокий воющий звук; он становился всё громче.

Теперь рельс шел вдоль узкой, поросшей травой улочки, стиснутой высокими дощатыми заборами. Справа и слева, на расстоянии вытянутой руки, мелькали темные от старости деревянные фасады. Впереди были кварталы многоэтажных домов, и рельс плавно поднимался вверх, проходя прямо по их крышам.

Когда вагон пополз на этот уклон, казалось, в самое небо, Лэйми вновь увидел тучу – она стала ближе. Гораздо ближе. Клубящаяся бледная стена занимала, казалось, полнеба. Просвета между ней и землей видно не было.

– Гони! – крикнул Охэйо. – На самой большой скорости!

Нэнни лихорадочно манипулировал с рычажками. Теперь прямой, как стрела, рельс вел прямо вперед, пересекая дворы по узким мостам-фермам. Вагон с жужжанием набирал ход, с треском пронизывая зеленые облака крон. Внизу, одна за другой, мелькали плоские крыши и провалы заполненных сумраком дворов. Многие окна всё ещё горели, словно ничего не случилось. Несколько раз Лэйми даже замечал там, внизу, крохотные человеческие, – или похожие на них, – фигурки.

Гудение моторов дополнил непонятный глухой звук, – он не сразу понял, что это рев урагана. Потом он ощутил нечто странное, – вагон, казалось, наклонился влево, хотя его глаза утверждали обратное. Охэйо несколько секунд удивленно крутил головой, потом вдруг схватил его за руку, до боли сжав её, и явно не замечая этого.

– Блуждающая Звезда, – он говорил быстро, по-хониарски, чтобы Нэнни не мог его понять. – Гравитационная воронка, понимаешь? Как пылесос, огромный пылесос, – он вдруг истерично хихикнул.

Лэйми вздрогнул... но весь мир действительно наклонился – на юг, к мутным от лавин склонам гор. Такого просто не могло быть, однако...

Его размышления прервал сокрушительный грохот. Землю впереди разорвала широченная трещина. Многие здания были разодраны ею пополам, как куски мокрой бумаги. Они начали рассыпаться, сползая в разлом. Глаза Лэйми удивленно расширились.

Рельс перед ними изогнулся. Какой-то миг ему ещё казалось, что они успеют проскочить... но тут рельс лопнул и закачался над бездной... бездной, к которой они летели со скоростью почти ста километров в час.

Нэнни яростно рванул тормоз. Оглушительный визг заглушил даже рев расколотой земной тверди. Лэйми швырнуло вперед. Он уперся в поручень у входа, но мышцы не выдержали, и он пребольно ударился лбом. Несколько мгновений он ничего не видел, ему казалось, что они вот-вот полетят вниз... потом в голове у него прояснилось.

Вагон замер над двадцатиметровой железобетонной опорой, стоявшей посреди обширного двора. Всего в нескольких метрах перед ними рельс обрывался в никуда. Дальше зияла широкая, с оползающими краями пропасть... у которой он не видел дна... и вся земля с многоэтажными домами на той стороне двигалась куда-то вбок...

– Земные Течения, – едва различимо сказал Охэйо. – Мы все покойники.

В следующую секунду на них обрушился ураган.

12.

Вагон вновь затрясся и закачался. Мир за окнами исчез в облаках взметенной пыли. Сквозь неё смутно, как в бреду, Лэйми увидел, как падают деревья, как ветер срывает крыши и выдавливает окна. Внизу, под ними, кувыркались куски каких-то сараев. Вой ветра в многочисленных щелях вагона оглушал, внутрь – хотя он не видел никаких отверстий, – ворвался холодный сквозняк, несущий запах сырой пыли. Тем не менее, многослойные окна, рассчитанные на кастеты и камни хулиганов, выдержали... и они были слишком высоко для того, чтобы несомые бурей обломки могли попасть в них...

– Что... что нам теперь делать? – растерянно спросил Нэнни. Глаза у него были совершенно безумные.

– Молиться, – серьезно сказал Охэйо.

К удивлению Лэйми, Нэнни принял этот совет. Оставив бесполезный пульт машиниста, он выскользнул в салон и сел среди собравшихся в кружок товарищей. Они опустили головы, начав бормотать что-то, неразборчивое в адском шуме. Охэйо тоже опустил ресницы и что-то шептал... но вот Лэйми просто не мог закрыть глаз, – в том, что он видел, было нечто неодолимо привлекательное, – последнее, окончательное разрушение, конец мира.

Направление движения изменилось; казалось, их начало разворачивать. Края расщелины внезапно сомкнулись, словно чудовищная пасть, выбросив бурлящую стену черной воды и жидкой грязи. Она клокочущими водопадами рухнула вниз, и морем расплескалась по земле под ними. На месте трещины мгновенно возник вал, громадные глыбы земли лезли друг на друга, раскалываясь и рассыпаясь. Почти сразу вал поднялся вдвое выше вагона. Поток глинистых глыб похоронил несколько нижних метров колонны, та медленно накренилась. Вагон завибрировал, и Лэйми ощутил, как рельс лопнул где-то позади них.

Что-то вновь изменилось; вал вдруг начал исчезать, словно срываемый с той стороны. К удивлению Лэйми, здания напротив него почти не пострадали.

– Звезда ведет за собой море, – сказал Охэйо. Он поднял ресницы и внимательно смотрел в окно. – Надеюсь, ты умеешь плавать?

Лэйми дико взглянул на него. Было бы безумием надеяться выжить в такой катастрофе... но вдруг он с удивлением понял, что просто не верит в скорую смерть. Слишком много угроз прошло мимо. Здесь и в Хониаре они пережили не в пример больше ужасов, чем обычный человек мог увидеть в своей жизни, – и не один не смог им повредить.

Содрогания и тряска вагона усилились. Ветер нес брызги воды, а может, и дождь, вместе с пылью они налипали на стекла, покрывая их мутной пеленой так, что ничего снаружи уже нельзя было толком рассмотреть. Лэйми прижался к окну, – даже если он сейчас умрет, то должен увидеть как можно больше.

Метрах в ста над оседающим валом вдруг взметнулась настоящая башня из земли, – чтобы тут же обрушиться сразу во все стороны. Их резко встряхнуло раз, другой, грохот стал таким сильным, что больше не воспринимался ушами. Всё тело дрожало от него, и Лэйми стало почти дурно от этой непрестанной вибрации. Охэйо что-то кричал, но, хотя он был едва в полуметре от него, его губы шевелились беззвучно, как у рыбы.

Столб накренился сильнее и вагон начал сползать, – Лэйми не слышал визга тормозов, но видел, как плавно приближается обломанный конец рельса. В это мгновение столб наклонился в другую сторону, и их развернуло.

Внизу уже не было земли, – только какая-то бурлящая желто-коричневая масса, наполовину состоявшая из обломков разрушенных домов. Над ней клубилось мутное желтоватое небо, – бешено мчавшиеся клочья разодранного тумана. Свет стал заметно ярче, и Лэйми медленно, неохотно начал понимать, ЧТО это всё означает...

Из мутного сумрака вдруг выплыло нечто огромное, темное, прямоугольное, – серая коробка шестиэтажного железобетонного здания. Оно плыло по бурлящей земле как корабль, накреняясь то в одну, то в другую сторону, наполовину погружаясь в грязь и вновь выныривая. Кажется, его несло вбок, но в этом диком хаосе уже ни в чем нельзя было быть уверенным. Лэйми прикинул, что их разделяет метров сорок... вдруг это расстояние сократилось до двадцати...

Все окна здания были разбиты и темны, однако в одном из них он вдруг заметил парня в синей рубахе – тот, отчаянно вцепившись в подоконник, смотрел на бурлящий вокруг хаос. Потом их вновь швырнуло навстречу друг другу. На пару секунд мокрая темно-серая стена закрыла весь обзор, она была всего метрах в пяти. Лэйми увидел, как ветер яростно рвет волосы и рубаху парня, на мгновение их взгляды встретились... а потом столб вновь качнулся, словно пьяный, и перед ним осталось лишь мутное желтое небо.

Какие-то мгновения Лэйми ещё надеялся, что опора выпрямится, однако их везение кончилось, – вагон вновь развернуло, и всего в десятке метров внизу он увидел массу развороченной глины. Вагон начал сползать к ней... но как-то уж слишком медленно. Лэйми вдруг сообразил, что стал очень легким. Земля вокруг них громоздилась, наползала сама на себя... откуда-то вдруг появилась масса белой пены...

Лэйми не сразу понял, что это вода. Вагон захлестнуло потоком, он почувствовал, как с коротким судорожным визгом их сорвало с рельса... и они начали падать.

Тошнотворное ощущение падения не прекращалось, снаружи было непонятное бурлящее месиво... они всё падали... падали... падали...

С внезапным диким ужасом Лэйми понял, что они падают ВВЕРХ.

13.

Какое-то время он не мог думать – сжался в тугой комок и шептал, умоляя забрать его отсюда – кого, маму или Бога, он не знал. Потом он вдруг понял, что становится тише. Грохот стихал. Отдалялся. Лэйми осторожно открыл глаза.

Туман снаружи рассеялся. Вагон падал, свободно кувыркаясь в воздухе, так что он мог, не двигаясь, озирать весь окружающий его простор.

Он видел колоссальную мутную тучу, – она закручивалась спиралью и вздымалась вверх разорванными волокнами. Эти волокна тянулись за ними, окружали их, и Лэйми понял, что они состоят из бесчисленных обломков, веток деревьев, комьев земли и воды. С другой стороны...

ЭТО походило на внутренность смерча, – призрачно-серый, туманный, расплывчатый вихрь, словно продавивший плоскость темно-синих небес. В самой его сердцевине сияло ровное, оранжево-желтое пламя, и он чувствовал исходивший оттуда жар – даже через стекло...

– Это выход в ад, – сказал Охэйо и Лэйми удивился тому, что услышал его.

14.

Поделиться впечатлениями они не успели. У Лэйми вдруг заложило уши. Потом в них впилась внезапная острая боль. Воздух яростно свистел, вырываясь наружу. В следующий миг окна вагона разлетелись, и их выбросило вон раньше, чем они успели это осознать.

Охэйо инстинктивно сжал его руку. Лэйми обхватил его запястье и они, вращаясь, почти теряя сознание от страха и дурноты, всё же видели, как из взорвавшегося изнутри вагона во все строны летят люди, – каждый по отдельности.

Впрочем, у Лэйми не было сил для наблюдений. Воздух вокруг стал разреженным, он задыхался, судорожно хватая его широко открытым ртом, и отчаянно сжимал крепкую руку Охэйо, – последнее, что оставалось нормальным в сошедшем с ума мире.

Жар звезды-смерча становился всё сильнее. Потом их затянуло внутрь. Лэйми словно мгновенно и беззвучно разорвало в клочья... потом он очнулся, осознав, что всё ещё держится за руку друга...

Они оказались в колоссальной шахте. Впереди, или под ними, пылало жгучее, красновато-белое пламя, наполовину скрытое массой несущихся обломков... а вокруг были темные стены. Стены.

Лэйми отчетливо видел их твердую поверхность, и даже очертания каких-то громадных закрытых люков. Он начал понимать, что оказался в тайной твердыне создателей этого мира... создателей, которые, время от времени, разрушали и создавали его заново, заставляя его обитателей повторять всё сначала... и снова... и снова...

Его охватила дикая, безумная ненависть к этим тварям... но её быстро вытеснило другое чувство – ему очень не хотелось падать в огонь. Он попытался как-то остановиться, задержать это стремительное падение...

И у него получилось.

15.

Возможно, мгновением раньше это получилось у Охэйо, – во всяком случае, он вдруг рванулся назад с такой силой, что его рука едва не выскользнула из ладони Лэйми. Они не понимали, как они это делают... но они могли сопротивляться.

Воздух мгновенно уплотнился, стал яростным и твердым. Было бы самоубийственным безумием пытаться пробиться сквозь этот полный летящих обломков смерч назад, и Лэйми начал отклоняться к стене, – они по-прежнему падали вниз, только под углом. Там были выступы, за которые они вполне могли зацепиться.

Стена из монолитной темной стали была уже всего метрах в десяти. Лэйми видел утопленный в неё громадный квадратный люк, – на нижней кромке его проема, шириной почти в полметра, он легко мог встать, и даже в относительной безопасности от летящих обломков. Достаточно сделать лишь один резкий, последний рывок...

В этот миг перед ними вновь раскрылась серая воронка – маленькая, без огненной сердцевины. Лэйми попытался увернуться от неё, но она прыгнула им навстречу, как живая, и поглотила их.

Часть III:

Под солнцем Вьянтары