Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

– Я хочу спать, – сказал Лэйми. – Больше – ничего.

Унвин быстро вскочил.

– Да, да, конечно...

Он скрылся за дверью. Но Лэйми не спал.

24.

Сначала он придвинулся к окну, потом сел перед ним на пятки. Это был действительно экран: в углу даже нашлось меню, которое слушалось легких прикосновений пальцев. Он мог смещать изображение, включать ночной обзор, увеличивать любую выбранную его часть. Тут было на что посмотреть, хотя без звука вся картина казалась нереальной. Но то, что он видел...

...Самоходный Генератор на улице пытался сдержать напор уже знакомых ему мутантов. Попадая в пластический луч, они сливались, дробились, меняли форму, – но по сути оставались теми же. Живая волна рассыпалась, окружая машину, – и та вдруг исчезла в бурлящем облаке взрыва...

...Орки, почти голые, ползли по земле, словно пытаясь слиться с ней. Лазерные лучи шарили вокруг них, нащупывая то одну, то другую фигурку, – но уцелевшие продолжали ползти...

...Траншея с азартно палящими солдатами, – все в темных очках, от их лазеров тянутся длинные питающие шнуры. Но земля, изрытая воронками, затрудняет им обстрел, и вот первая граната, брошенная подобравшимся орком, рвется среди них. В воздух летят какие-то лохмотья...

...Облицованная сталью башня высотой с пятиэтажный дом, – из множества узких её амбразур вырываются веера огненно-синих лучей. Что-то многочисленное, мелкое ползет к ней, карабкается вверх по стенам. И вновь – вспышки многочисленных взрывов. Наглядная демонстрация вреда садизма, как сказал бы Охэйо. Уродуя врага, нетрудно превратить его в чудовище.

Как смог понять Лэйми, под крейсером была одна из огромных термоядерных электростанций Вьянтары – шесть колоссальных срезанных пирамид, скрывающих в себе реакторы. Их окружали плоские строения поменьше и пруды, – первые большие водоемы, которые он здесь увидел.

Станция снабжала энергией огромный кусок городской территории, – возможно, он протянулся на сотни миль во все стороны, – и леры позаботились о её защите. Укрепленная полоса достигала в ширину почти полумили. Сразу за внешней высоченной стеной тянулся широкий ров, точнее, соединяющий пруды канал, заполненный исходящей паром, явно очень горячей водой. За рвом, – несколько рядов высоких заграждений из колючей проволки, несомненно, под током высокого напряжения. Между ними, – облицованные сталью башни-доты. Между башнями, – густая сеть укреплений попроще: бронеколпаки и траншеи с ходами сообщения. Собственно территорию станции опоясывал второй ров, похожий на ущелье, и монолитная стена высотой с десятиэтажный дом, тоже с башнями, увенчанными цилиндрами тяжелых лазерных пушек. Вот только никаких Генераторов и силовых щитов здесь не было: иначе всё избыточное тепло реакторов оставалось бы в защитном поле, и станция просто не смогла бы работать...

В Хониаре Лэйми прочел немало книг по фортификации, и не нашел, к чему придраться. Даже дурацкое, казалось бы, расположение внешней стены с наружной стороны рва имело смысл: орки подорвали её во множестве мест, но разрушить её целиком не смогли. И им пришлось засыпать ров через узкие проломы, под ураганным огнем.

Тем не менее, они перебрались. Ров у проломов местами был завален, – и вовсе не трупами нападающих, а чем-то вроде клеток. Кое-где орки сумели прорвать уже две линии укреплений из пяти; кое-где леры не допустили их и до внешней стены. Тем не менее, орки продвигались. У них не было тяжелого вооружения, но его с успехом заменяли многочисленность и безумная храбрость, – обвязавшись взрывчаткой, они бросались вперед, стараясь подорвать укрепления. Большинство этих живых мин гибло, но некоторые орки достигали цели, прикрытые плотным огнем остальных. Ответный огонь леров был страшным, – здесь они могли не жалеть энергии. Сначала Лэйми удивился, как орки не гибнут под ним все и мгновенно, – но увидев стлавшиеся по земле облака дыма, начал кое-что понимать.

Лазеры не могли ничего пробивать, – они резали, плавили, при достаточной мощности даже взрывали, однако их невесомый свет быстро рассеивался в шлейфах дымовых шашек, клубах поднимавшегося от прудов пара и поднятой многочисленными взрывами пыли. Впрочем, если бы леры смогли отвести под укрепления хотя бы несколько километров расчищенной территории, они стали бы совершенно неприступными. Здесь же все их позиции оказались скучены. Башни первой линии стояли слишком близко ко рву, и гранатометы орков легко доставали до них. Стен они, конечно, не пробивали, попасть в амбразуру было очень непросто, – но, рано или поздно, это удавалось, а заменить разбитые взрывами лазеры леры уже не успевали. Подавив их огонь, штурмующие могли подойти ко второй линии укреплений, – и всё начиналось сначала...

Но, скорее всего, орки ничего бы не добились, если бы не бешено метавшиеся шары-мутанты. Они легко двигались по самой неровной земле, быстро уходили от обстрела тяжелых орудий. Быстрота же спасала их от ручных лазеров, – их лучи просто не успевали сжечь мелькавшие с едва уловимой быстротой щупальца, достаточно цепкие, чтобы удерживать подрывные заряды. Добравшись до укрепления, шар моментально отскакивал и мчался дальше, а через несколько секунд гремел взрыв. Если ему удавалось забраться в траншею, он просто катился вдоль неё, оставляя за собой одни трупы. Этих тварей было относительно немного, они тоже калечились и гибли, – но за каждую леры платили десятками своих убитых...

25.

Наблюдения Лэйми вышли очень недолгими. Он ощутил, что крейсер быстро развернулся на ходу; пол в комнате заметно накренился. Потом вниз рухнул целый ливень лучей и потоки зеленоватого света. Земля под ними буквально расплескивалась, словно жидкость; за каждым мерцающим столбом оставался многометровой глубины ров с сыпучими стенками. Насколько он понял, леры хотели не столько истребить орков, – для этого те были слишком хорошо рассредоточены, – сколько создать новые преграды на их пути, взамен разрушенных. Очевидно, они припасли программы и на этот случай: одни лучи оставляли за собой острые клинообразные гребни, другие – настоящие заросли каменных ежей. На сей раз, оркам оставалось лишь бежать. Их трофейные лазеры не могли повредить крейсеру, защищенному, если судить по стыкам плит, полуметровой толщины стальной броней. Вот только крейсер у леров был, судя по всему, один, – а Вьянтара очень обширна...

От наблюдений Лэйми отвлекла щелкнувшая за спиной дверь. Он оглянулся. К нему вошла девушка-лер, красивая, отлично сложенная, одетая лишь в золотой поясок с цепочками, низко лежащий на крутых бедрах. Ей было не больше шестнадцати лет.

Нагого Лэйми мгновенно охватил обреченный страх, словно он упал с крыши. Если бы он мог, он бы просто исчез.

– Что ты здесь делаешь? – не очень дружелюбно спросил он, судорожно завернувшись в одеяло.

– Я Сарини. Меня послал Унвин. Он думает, может быть, ты...

Лэйми невольно улыбнулся. Интересовавшие её места его тела отчаянно болели, и любовь была последним развлечением, которого он сейчас желал.

– Я хочу отдыхать. Иди.

Она словно не слышала.

– Унвин очень просил меня, чтобы я...

– Ты его девушка?

– Нет. Не его. Мы любим друг друга.

– Тогда что же ты здесь делаешь?

– Я хочу спасти его брата.

– Послушай, его никто не хочет убивать. Охэйо отпустит его, как только получит меня.

– Но он может так помочь нам... Что ему нужно? Чего бы он хотел?

Лэйми улыбнулся.

– Единственная вещь, которой он бы хотел обладать, – вечный двигатель, который работает. Первого рода.

Она явно не понимала, о чем он говорит.

– Ему нужны ответы. Кто создал Вселенную. Кто живет на каждой звезде, – желательно, с приложением краткой энциклопедии по каждой расе. Какова первичная структура материи. Ну и так далее. У него очень длинный список. Он ищет тех, кто знает больше него. Но это явно не вы.

– Должно быть, он странный человек. Какой он?

Лэйми задумался. Там, во тьме Мроо, где не бывает ничего отдельного, он видел что-то пёстрое, невообразимо громадное, но, в то же время, испуганное и внимательное, – он не сразу понял тогда, что это Охэйо. Он видел насквозь эту многоэтажную пирамиду представлений, – но она оказалась слишком сложной, чтобы понять её. Потом он спрашивал друга об этом. Аннит ответил очень важно: "Я великий человек, Лэйми. Нехороший, но великий". Это звучало довольно-таки нагло, но по сути он был прав. Вытащив из ямы цивилизацию целой планеты, он вполне мог сказать о себе такое... только сказав, он засмеялся. Множество отражений, – и ни одного лица...

– Послушай... я не знаю. Не знаю, что творится у него в душе. Мы дружим с ним... но не до такой степени.

– Он любил кого-нибудь?

– Многих. Множество девушек, но ни одна ему не подошла. Он говорил, что все они слишком глупы.

– Он страдал из-за этого?

– Нет. Злился, но не страдал. Он сказал, что раз идеальной девушки нет, то он её создаст. Надеюсь, он говорил не всерьез.

– А ты?

– Я? Что – я? Любить тебя я не хочу. Не потому, что ты некрасивая. Просто... мне больно. Тут уж не до любви.

– Ты мог бы сразу сказать. Это не страшно.

Сарини села совсем рядом с ним, и Лэйми ощутил слабое тепло её тела. Потом она нежно коснулась его ободранных ступней, не прикрытых одеялом, лаская самые чуткие места между пальцами его босых ног. Он вздрогнул и захотел прогнать её... но не осмелился. Ему вообще вдруг расхотелось говорить...

На экране сверкнуло белое пламя. Откуда-то сверху падала звезда. Она разгоралась, становилась всё ярче. Лэйми уже видел пылающую комету, обращенную хвостом вниз. Ещё через минуту он увидел башню на коническом фундаменте, она стояла на столбе огня. Корабль Охэйо! Его сердце вдруг бешено забилось.

Корабль замер, зависнув на высоте, недосягаемой для Генераторов крейсера. Тут же дверь комнаты распахнулась. В неё вбежал всполошенный Унвин.

– Лэйми! Пошли скорее! У него на борту Мхарра! И мой брат! Он грозит немедленно их выкинуть, если не увидит тебя!

Изображение на экране мигнуло. Картины боя сменило огромное, – не менее двух метров в высоту, – лицо Охэйо. Он явно заметил Лэйми, но даже не моргнул.

– Я вижу, ты здесь не скучал, – заявил он. – Это она тебя так отлупила?

Лэйми съёжился, вспомнив, что на нем нет и лоскута. Одеяло соскользнуло с его плеч, когда Сарини...

– Меня пытали... – начал он.

– Я вижу. Говорят, иногда происходит замыкание в мозгах, и боль кажется удовольствием. Ладно, к делу. У меня тут есть пассажиры, от которых я хочу избавиться.

Изображение уменьшилось и Лэйми увидел рубку корабля. Кроме Охэйо в ней был Маахис и какой-то мрачный мужик с козлиной бородкой, – очевидно, Мхарра. Он выглядел изрядно ошалевшим. Леры беспомощно болтались в тисках силового поля, обряженные в несуразные темные халаты, – похоже, Охэйо напялил на них первое, что попалось ему на глаза. На голове самого Аннита красовался обруч компьютерного управления, – уже более изящный и без кабеля. Его заменяли две торчавшие за левым ухом антенны, похожие на металлические перья.

– Если вы настолько идиоты, что желаете общаться с этим тупым типом, – он показал на бородатого, – мой друг должен быть здесь, скажем, через пять минут. Если нет, – боюсь, их придется собирать швабрами. Они слишком здоровые, чтобы я мог просто вот так их выкинуть, и сначала мне придется их убить. Итак?..

– Твой друг вернется ещё быстрее, – твердо ответил Унвин. – Только сперва отпусти моего брата.

– О, с удовольствием. Вниз головой или так? Сначала я хочу увидеть Лэйми здесь. А уж потом... и твой брат тоже этого хочет. Ну-ну, лапа, скажи, не стесняйся...

– Делай, как он велит, – угрюмо сказал Маахис. – Свое словно он сдержит.

Охэйо энергично кивнул. Потом его лицо вновь заняло весь экран.

– У меня очень ранимые эстетические чувства. Прежде, чем идти сюда, потрудитесь прикрыть задницы. Это вас всех касается. И тебя тоже, Лэйми. Ах, ещё одно... Если у моего друга через несколько дней вдруг появится, скажем, лучевая болезнь... если он хотя бы чихнет... если ему станет дурно от вашего мышьяка или ещё от какой-нибудь дряни... я всех вас убью. Постарайся поверить. Я могу это сделать. Это не шутка. – Изображение вновь уменьшилось. В руке Охэйо был блестевший ртутным зеркалом предмет длиной дюймов в восемь, и его форму Лэйми не мог определить – в голову лезли лишь мысли о каком-то топологическом парадоксе, о фигуре, не имеющей объема. Она не имела никаких видимых отверстий или деталей. Он узнал брахмастру, – страшнейшее из созданного Охэйо оружия. Именно она уничтожила Генератор Хониара, – а с ним и весь город, захваченный тварями, существами из тьмы. Там, во тьме Мроо, он чувствовал её, – нечто страшное, невыносимо жгущее: смерть, для которой не существует преград, и в которой не существует посмертия, последний, окончательный распад.

– Она работает, Лэйми, – насмешливо сказал Аннит. – Мне пришлось слетать за ней к месту крушения "Прелести" и внести несколько существенных изменений, чтобы приспособить её к здешней физике, но она работает. Я, правда, ни на чем не проверял, но я знаю. Мне недосуг объяснять, как и почему. Короче, я видел тут небольшие штуковины, которые могут парить в воздухе. Одна из них может подойти к люку корабля, и мы обменяемся нашими баранами. Но если вы попробуете меня взорвать... защита тут включается очень быстро. Пустой корабль с бомбой может показаться вам интересной идеей, но это не так.

– У меня даже в мыслях не было... – возмущенно начал Унвин.

– Знаешь, как говорили в Хониаре, – нет меда, нет и мух, – перебил Охэйо. – Но кое у кого они есть. Так что изволь озаботиться... А теперь – шагом марш отсюда!

С коротким сердитым звуком экран погас.

26.

Ровно через три минуты Лэйми вновь сидел в десантном отсеке истребителя. Перед посадкой взмыленный Унвин притащил какие-то пятнистые шорты, и они облачились в них едва ли не торжественно, словно совершали обряд...

Машину сильно трясло, и ему приходилось то и дело хвататься за ручки. Он не знал, кто сидит в кабине, но здесь были только Сарини и Унвин. Оба явно очень волновались, – глаза испуганные, руки крепко сжаты. Лэйми волновался меньше... но всё равно, встреча с Охэйо представлялась ему теперь отнюдь не радужной...

Они услышали пробивавшийся сквозь броневую обшивку рев плазменных двигателей. Он становился всё громче. Когда дверь отсека открылась, рев хлынул в кабину, словно вода. Говорить было уже совершенно невозможно.

Всего в полуметре Лэйми увидел открытый люк корабля, ярко освещенную шлюзовую, – и посреди неё Охэйо, всё с тем же обручем на голове. В руках он держал лазер. Перед ним стояли Маахис и Мхарра, тоже явно испуганные.

Охэйо сделал нетерпеливый жест, призывая Лэйми взойти на борт. Лэйми быстро подошел к двери... но от одного взгляда вниз его голова закружилась. Обе машины покачивались, расстояние между ними постоянно менялось, и при малейшей ошибке он полетит вниз, – прямо в ревущий плазменный факел. Наконец, он примерился... прыгнул... пребольно ударился о край люка и повис на нем, – наполовину внутри, наполовину снаружи. Прежде, чем Охэйо успел среагировать, Маахис схватил его за плечи и втащил внутрь. Руки у него были очень сильные.

Лэйми отошел к лестнице. Мхарра, – он вонял страхом, словно козел на бойне, – покинул корабль первым: Охэйо придал ему надлежащее ускорение посредством роскошного пинка в зад. А вот Маахис вдруг замер и стал делать какие-то непонятные знаки. Уходить он явно не хотел.

Охэйо не двинулся, но броневой люк вдруг захлопнулся, отрезав все звуки. Рев моментально отдалился, стал глухим. Теперь они могли разговаривать.

– И как это всё понимать? – спросил Аннит. – Нам страшно прыгать? Или нам нравится, когда в нас тычут лазером и называют нас всякими обидными словами?

– Нет. Я хочу... хочу остаться с тобой.

Охэйо задумчиво смотрел на него.

– Тогда я, наверное, вправе спросить – зачем. Но если ты соврешь, поверь мне, я это замечу. А тогда... сам понимаешь. И если ответ мне не понравится – тоже. Итак?

– Я жил в мире – и не замечал его. Благодаря тебе я понял, что был слеп. Теперь я хочу видеть.

Реакции Охэйо Лэйми не ожидал, – он сел на пол и стал в буквальном смысле ржать. Маахис ошалело смотрел на него.

– Лэйми, ты знаешь, как добиться любви людей? – спросил Охэйо, отсмеявшись. – Делай им добро, учи их, – они будут тебя ненавидеть, а потом побьют камнями. Сожги их посевы, сокруши их дома, – они построят тебе трехэтажный храм и будут задаривать золотом и девицами. Ну не скоты ли? – он ловко, одним движением, поднялся. – Маахис, ты сам понимаешь, чего хочешь? Я думаю, в твоей просьбе процентов тридцать любопытства, процентов десять, – желания стать канцлером при императоре Охэйо, а остальное – естественное и здоровое желание снять шкуру с парня, который тебя побил. Вот если бы было наоборот...

– Ты не дал оркам забить меня, – сказал Маахис.

– А в благодарность ты захотел отрезать мне ноги. Очень благородно, правда?

– Я очень боялся за брата. Я не мог сдержать себя...

– Послушай, твой брат ради тебя рисковал головой. И он ждет тебя снаружи. Ты готов его бросить?

– Нет. Я хочу, чтобы он тоже был с нами.

– Ну, ещё бы! Там, под нами, – война, а он слишком горяч, чтобы сидеть дома. Да и ты сам, – здоровый, сильный парень призывного возраста. Я не знаю ваших законов, но думаю выбор у тебя небогатый, – или передовая, или военно-полевой суд. А жить так хочется...

– Я не трус! – возмутился Маахис... но тут же сник. – Я не хочу, чтобы мой брат убивал кого-нибудь. Не хочу, чтобы он стал таким же, как я.

– Это единственный ответ, который я могу принять, – учтиво ответил Охэйо. – Даже если он, – наполовину ложь. Ну что ж, люди. Тогда...

27.

Когда рев двигателей стих, и корабль замер на прежнем месте, у стены Зеркала Вьянтары, Охэйо снял обруч и устало потер глаза; Лэйми понял, что он уже очень долго не спал. Окаменевшие леры окружали их, словно статуи. Естественно, Сарини не захотела бросить любимого...

– Я думаю, с ними не будет проблем, – сказал Охэйо, постучав по лбу Маахиса. – Его бы я в жизни не взял... но мне жалко мальчишку. А кроме этого вот брата у него никого нет. Ладно, с одним разобрались. Теперь ты...

Охэйо подошел к нему, – и вдруг наотмашь врезал кулаком в ухо. Лэйми швырнуло на пол, в голове зашумело, в глазах поплыли веселые цветные искры. И это несмотря на Зеркало!

– Аннит, ты с ума сошел... – начал Лэйми, едва в голове у него прояснилось. – Меня и так били...

– Не по тому месту, по какому нужно. Были б мозги, – сотрясение было бы, – Охэйо старательно пнул его в зад. На сей раз, он был не босиком, а в чем-то вроде отделанных мехом кроссовок. – Тут в подошвах, – титановые пластины, – сообщил он, пнув его ещё раз. – Я отыскал их специально на этот случай. Удобная вещь.

– Аннит... ох! Прекрати...

– От тебя ничего не убудет. Под Зеркалом это не больно.

– Прекрати! Я думал... ох!

– Ты думал, что я прижму тебя к груди и оболью слезами? По твоей воле мне пришлось стать террористом, и пугать этого несчастного мальчишку. Да я бы с большим удовольствием искупался в навозе!

Лэйми поднялся, помотал головой, осторожно косясь на Охэйо. Внезапно тот рассмеялся.

– В общем, я ужасно рад тебя видеть. Теперь садись и рассказывай. Как ты там развлекался?

Лэйми рассказал. Не особенно охотно, – он очень устал... но под Зеркалом это не имело значения. Охэйо слушал молча, внимательно, почти не задавая вопросов. Глаза его были закрыты, но он не спал.

– Значит, у тебя будет сын. Или дочь, – сказал он задумчиво, когда Лэйми замолчал. – Наверное, мне тоже стоило попробовать... несколько десятков мальчишек, похожих на меня... и девчонок... это было бы славно... – он усмехнулся и помотал головой. – Ладно, это от меня не уйдет. Пока есть более важные дела...

– Какие?

– ОНИ говорили со мной, – сказал Аннит. – То есть, присылали мне письма на ноут. Очень культурно.

– И?..

Охэйо опустил ресницы.

– Это не так просто рассказать. ОНИ не создавали нашу расу, Лэйми. ОНИ свободно путешествуют по всей Вселенной... и везде они находили планеты с людьми. Одну за другой. Сотни и тысячи. ОНИ не могли понять этого, – на разных планетах не могут возникать одинаковые существа. И есть лишь одно объяснение...

– Какое?

– Вселенная развивается. Из основополагающих её законов следует, что в ней будут возникать звезды, планеты... и люди. Кто-то так захотел.

– Бог?

– Это можно называть по-разному. Все реки намывают одинаковые отмели, но это ничего не значит. ОНИ не знают. ОНИ не могут выйти... наружу. ОН снаружи.

– А Мааналэйса? Откуда взялась она?

– ОНИ долго думали над тем, что нашли. Кто-то, создавший Вселенную, хотел, чтобы в ней были люди, – или потому, что ОН похож на них, или потому, что эта форма имеет для него особое значение. Разумеется, ОНИ хотели изучить то, ради чего сотворена Вселенная. Для этого ОНИ построили Мааналэйсу. Но ничего не добились. ОНИ не нашли в нас ничего... божественного. Обычные, вполне мерзкие твари. Единственное отличие, – материя с необъяснимым упорством порождает их везде. Снова и снова. ОНИ думают, что замысел оказался неточен... или кем-то искажен.

– Существами из тьмы? Мроо?

– Их не было в миг сотворения Вселенной, Лэйми. Никого не было. Сам миг Творения был искажен. Если это кто-то и сделал, то он тоже Извне. Вне Вселенной.

– А ТОТ мир? Который я видел?

– Он не фиксируется физическими приборами. ОНИ такого мира не видят.

– У НИХ нет души?

– Выходит, так. Но ОНИ научились жить вечно. Здесь.

– А орки? Волоты? Откуда они?

– Сначала здесь были только люди. Но, знаешь, в Мааналэйсе прошло девяносто миллионов лет...

– Значит, и оборотни, и волоты...

– Когда-то были такими же, как мы с тобой. Но они – искажения. Мутации. До определенного предела их терпят... но если леры во Вьянтаре не справятся с орками, – ОНИ им помогут.

– Снова Блуждающая Звезда?

– У НИХ есть множество способов. Знаешь, ОНИ не делятся со мной своими планами... Так что, если ты хочешь помочь оркам... лучше оставь эту затею.

– Или что?

– Плохо может быть. Понятно?

– И ты считаешь, что леры правы?

Охэйо задумчиво рассматривал ладонь.

– Они совсем мне не нравятся, но да. Если орки победят, – двадцать миллиардов человек попадут в рабство. Может быть, больше. А потом от них просто избавятся. Леры – единственные, кто может помешать этому.

– Уничтожив всех орков?

– Да, хотя их около четырех миллиардов. Но теперь вопрос стоит так: или – или. Или четыре миллиарда, или двадцать. Две жизни дороже одной. Я не говорю о пяти. Просто.

– Просто? Это называется – просто?

– Это не я придумал, Лэйми. Война началась как раз из-за тебя. Впрочем, она бы всё равно началась, – месяцем или двумя позже. Леры должны благодарить тебя. Если бы не ты, – им бы пришлось куда хуже...

– Прекрати!

Охэйо продолжал разглядывать свои пальцы.

– Или – что? Никто не помешает ИМ прополоть свой сад. Ты тоже.

– А ты? Твоя брахмастра...

– О, это была бы история для легенды, – двое героев против сверхрасы, существующей более ста миллионов лет и населившей, – если я не ошибаюсь, – два миллиарда звезд. Ты знаешь, что такое "экса"?

– Гекса? Тысяча в шестой степени. Квинтиллион.

– ИХ примерно столько. Кого-то я, возможно, смогу уморить, но уж никак не всех. И мне не хочется, кстати.

– Я могу тебя заставить.

Охэйо повернулся к нему.

– Как? Начнешь с дыбы или сразу перейдешь к вырыванию ног? Будешь вытягивать сухожилия? Я, знаешь ли, не мазохист, как некоторые. Я не дамся.

– Убьешь меня?

Охэйо фыркнул.

– Почему рассуждения об общем благе у тебя постоянно приводят к этому слову? Ах да, традиция... Я, знаешь, тебя не держу. Хочешь – иди, пили головы, отдавайся на мусорных кучах, занимайся чем хочешь. Мне без тебя будет скучно... но не больше.

– Тогда зачем же ты вытащил меня?

– Ты мой друг. Даже если ТЫ этого не хочешь.

– На самом деле ты меня не выпустишь?

Охэйо улыбнулся.

– Нет. Раз ты не ценишь свою жизнь, кто-то же должен её ценить.

– Но ты не мой отец.

– Мне нравиться так поступать. Я ничего не могу с собой поделать. Да и не стоит, пожалуй...

– Что же ты хочешь делать?

– ОНИ многое рассказывают мне, но не отвечают на мои вопросы. А я должен знать. Это мир несовершенен. Это правда. Но можно создать более совершенный. Это тоже правда. Мне кажется, что именно для этого я и живу.

– Значит, тебе не всё равно?

Охэйо рассмеялся.

– Нет. Просто любое дело можно делать с умом, – а можно без ума. Я уже говорил тебе это... Можно положить свою жизнь, чтобы спасти то, что спасать незачем и нельзя. А можно отступить и начать всё сначала.

– Ты не умрешь от скромности.

– Я умру, растворившись во тьме. Не знаю только, когда.

Лэйми вздрогнул.

– Почему ты так думаешь?

– Потому, что есть сны, Лэйми. Я часто вижу это. Снова и снова. Думаю, это тебя утешит.

– Господи, Аннит, нет. Я... – Лэйми потер ладонями лицо и вдруг сел у стены, сжавшись в комок. – Прости меня. Я просто никак не могу забыть, как этот му... как Ууртай пытал меня. Думать о том, что ещё с кем-то поступают сейчас так же... или хуже, я не могу, это невыносимо...

Охэйо тоже сел у стены, прижавшись к нему боком, – совсем как тот испуганный ребенок, который нашел другого там, давным-давно, во тьме Зеркала Хониара...

– Сильно мучили?

– Я... – Лэйми яростно помотал головой, и с трудом заставил себя продолжать. – Знаешь, когда тебя пытают, чтобы что-то узнать, это, наверно, не так мерзко. Тогда можно думать: "ну вот ещё секундочку потерплю и признаюсь". Тогда ты знаешь, что можешь всё прекратить, когда станет уж совсем невмоготу. А когда так... это страшно, Аннит. Ууртай довел меня до... ну, я плакал, я был готов на всё, лишь бы он не делал больно... а сейчас мне невыносимо стыдно. Хорошо, что с тобой такого не было...

– Со мной – не было, – медленно ответил Охэйо. – Но, знаешь, в Хониаре у меня была подруга... Аттина... первая девушка, к которой я почувствовал... нам было всего по двенадцать лет, Лэйми, мы даже не успели понять, что с нами происходит. Её похитили ТЕ. Насиловали. Издевались. Это продолжалось два месяца. Всё это время я искал её. Я был... наверно, не в себе. Я совершенно не думал о том, что для ТЕХ мало разницы, – девочка или мальчик... и меня несколько раз чуть не поймали. А когда я её нашел... это было не то, что произошло с Мэнни, но близко, Лэйми. Близко. Она так и не оправилась до конца, – за все наши двести лет. Вот тогда я и объявил ТЕМ войну. Собрал всех, кого мог... и ТЕ, – почти все – провели эти двести лет в могилах, лишенные всего, но всё сознающие, – он помотал головой.

– Знаешь, те, кто говорят, что месть разрушает, прежде всего, мстящего, очень не правы. Тогда я понял, что не должен терпеть выродков только потому, что "у них своя правда". Я зарыл их в землю, – и мне стало хорошо. С этого-то всё и началось, собственно. Я понял, что мир МОЖНО изменить и улучшить, – если захотеть по-настоящему. Хотя мне, знаешь, тоже досталось. После того, что произошло с Аттиной, я считал, что чувственная любовь, – это жуткая гадость... хотя на самом-то деле мне дико хотелось... я чуть с ума не сошел от этого. Сошел бы, если бы не... Её звали Наулия. Мне было уже лет пятнадцать. Ей на год больше. Всё началось почти случайно. Мы дружили. Ходили друг к другу в гости. Болтали о всякой чуши. Потом я понял, что мне просто нравится на неё смотреть. Слушать её. Я очень хотел... но я не мог делать с ней то же, что и ТЕ. Потому что мне было... невыносимо стыдно. Я дико ненавидел себя... ты даже представить не можешь, до какой степени... а потом... – Охэйо вдруг рассмеялся.

– Знаешь, девчонки на самом деле гораздо умнее парней. Она поняла, что со мной происходит, – а я и сам-то толком этого не знал, – и пришла ко мне. Потом она... Знаешь, как тут, под Зеркалом, – вроде бы темно, но всё видно... Короче, я увидел её всю. Её грудь, живот, изгибы бедер... говорят, что взгляд йин-йаур может обратить человека в камень... ну так вот, один её... вид то же сделал со мной. Потом она подошла ко мне и начала стаскивать... на мне и так-то было надето не много, а скоро и вовсе ничего не осталось. Это как в кошмаре, – с тобой делают то, чего ты больше смерти боишься... а помешать ты не можешь, потому что на самом-то деле... Потом... – Охэйо улыбнулся и, встретившись глазами с другом, отвел взгляд. В гагатовой черноте его волос искрились нити радужных бус, – девушки Хониара дарили их тем, кто им особенно нравился. Лэйми поразило, что Охэйо до сих пор сохранил этот подарок... но в этом не было ничего удивительного.

Аннит заметил его взгляд.

– Это самое ценное, что у меня есть, – тихо сказал он. – Когда она вплетала их мне... это был самый удивительный миг в моей несчастной жизни.

– Да? Неужели с тех пор ничего...

Охэйо сел у его босых ног, опустив голову и не глядя на него.

– Тогда я так затравил себя, что мне жить не хотелось, – и на совершенно пустом месте. А когда Наулия обняла меня, вся эта блажь прошла в один миг. Моментально. Такое ощущение, знаешь, невозможно забыть...

– И только?

Охэйо поднял лицо. В его длинных зеленых глазах плескалась насмешка.

– Вообще-то, когда она обняла меня, я просто перестал думать. Знаешь, когда к нецелованному пятнадцатилетнему мальчишке прижимается нагая девица... это то же, что прыгнуть с обрыва в горячую воду, наверное, – кожа от макушки до пяток горит, в ушах шум, в глазах радуги, в голове – всё вверх дном. Я просто сгреб её в охапку и понес к... ну, у меня была большущая постель. Это как безумие, – понимаешь, что поступаешь неправильно, но поделать ничего не можешь. А потом... смутно помню... – он вновь помотал головой.

– А потом? После...

– Ну, мне стало дико стыдно. Даже хуже, чем до этого, – хотя я думал, что это уже невозможно. Я знал, что приличные юноши не делают с девушками вещей, от которых те вопят, словно дикие кошки. К тому же, она всего меня исцарапала. Даже уши. В общем, я уткнулся мордочкой в ладони и мечтал тихо сдохнуть. А она... стала перебирать мне волосы и говорила, какой я красивый... в каждом месте, и я просто тонул в ознобе. Я и не знал, что по всей коже может быть так сладко... В каждом месте, про которое она говорила. Даже в пупке... через него, наверное, из меня и вышла вся дурь. Я стал целовать её... везде, – даже пальцы ног, даже... и говорить, как я её люблю. Она так смутилась... Но дарить ей удовольствие... это было лучшее, что я до тех пор знал. Потом мы ласкались. Она тоже. Это было здорово, – ощутить всё её тело наощупь, от подошв до ладоней. Когда я стал... в общем, мне было очень интересно... – он опомнился и помотал головой.

– А потом?

– Мы жили вместе долго и счастливо. Я влюбился в неё по уши. Готов был делать всё, что она скажет.