Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Словно ощутив его страх, многоножка метнулась вперед. Она взлетела вверх по стене метра на два, прежде чем сорвалась и плюхнулась на пол со звуком, из которого Лэйми заключил, что она весит килограммов сто, если не больше. Из переднего конца её тела торчало несколько пар разнокалиберных серпообразных жвал. Он отшатнулся. Тварь с неожиданной быстротой помчалась вдоль стены камеры, – он едва мог уследить за ней. При движении она издавала сухой, резкий и неприятный звук.

Лэйми быстро пошел к двери, стараясь не смотреть в другие камеры; во многих бешено метались многоножки. Внизу, казалось, всё шуршало, потом раздались пронзительные высокие звуки, впивавшиеся в уши. Он даже боялся представить, сколько этих тварей могло оказаться не в камерах.

С галереи к легкой металлической двери вела узкая лестница. Поднявшись по ней, Лэйми увидел, что вся дверь страшно искорежена, словно по ней били молотом. Кое-как протиснувшись под её отогнутым краем, он осторожно заглянул внутрь. Просторная комната, похожая на контору, оказалась безлюдной. Пол здесь был тоже весь залит темным, столы и картотечные шкафы сдвинуты и местами кем-то обгрызены. Нечего и говорить, что он вошел в неё без всякой радости.

К его счастью, теперь здесь никого не осталось, – если не считать груды залитых кровью и обглоданных костей в углу. Лэйми осмотрелся в поисках оружия, – здесь, в караульной, оно должно было быть, – но ему ничего не попалось. Вторая стальная дверь, напротив первой, куда более массивная, вела в темную, просторную галерею. В её толстой стене зияли узкие окна-амбразуры, за ними был круглый бетонный зал диаметром метров в шестьдесят, едва освещенный несколькими темно-синими лампами. Из громадного круглого колодца, зиявшего в центре зала, доносился слабый шум падающей воды.

Осторожно обойдя галерею, Лэйми понял, что она обегает зал кругом. Спуска вниз не было, – одни окна, прорезанные на высоте третьего этажа и столь узкие, что он всё равно не смог бы пролезть в них. Под ними зияли арки громадных туннелей, ведущих куда-то в непроглядный мрак. Над каждым, кроме одного, была такая же стальная дверь, но только наглухо запертая, и Лэйми счел за благо не пытаться открыть их.

Вернувшись в первый зал, он осмотрелся. Многоножки в камерах шуршали по-прежнему, однако проход, к счастью, всё же был пуст. Он упирался в новую громадную арку, однако идти туда ему не хотелось, – выход, судя по укреплениям, был в другой стороне. Правда, прямо под галереей тоже темнело громадное пятно. В нем валялись какие-то разодранные клочья, но другого пути не было: Лэйми пришлось спуститься туда.

Он увидел стальные ворота высотой метров в пять, очень массивные и толстые, но, казалось, пробитые снарядом немыслимого калибра; подойдя ближе, Лэйми увидел, что сталь буквально расплескалась и застыла гротескными фигурами, словно бы в корчах ужаса. У него мурашки по коже пошли от этого зрелища, – в нем было что-то неправильное, – но, миновав кошмарную дыру, он вошел в зал.

Лишь теперь он увидел, что ворота остальных туннелей пробиты точно так же, – черные и зияющие. Оттуда струились влажные потоки холодного воздуха. Но что таилось в глубине этих бездонных, наклонно уходящих вниз пещер, он не только не знал, но и боялся даже об этом подумать.

Лишь в одном из просторных сводчатых туннелей горел свет, и Лэйми, ёжась, торопливо пересек зал. Колодец он предпочел обойти подальше: оттуда поднималась едкая химическая вонь.

Туннель оказался холодным, сырым и угрюмым. Здесь пахло гарью, под сводами свисали редкие синие лампы. Вскоре путь преградило нагромождение бетонных глыб и ржавых покореженных балок; по ним ему пришлось карабкаться. Взобравшись на завал, он изумленно замер, увидев обширное замерзшее озеро с крутыми берегами, изрезанными промоинами. Над ним на высоких ажурных башнях была натянута многоэтажная сеть из стальных тросов. По горизонту темной полосой тянулись далекие строения без единого огонька. А небо...

Небо было невыносимого зеленовато-коричневого цвета, в каких-то мерзких желтоватых разводах. В нем замерли размазанные, круглые, темные пятна, не похожие на облака.

Сначала Лэйми решил, что сейчас ночь: мир вокруг выглядел так, словно он смотрел через темное стекло. Потом он заметил низко над горизонтом зеленоватый диск солнца. Оно светило так тускло, что не почти не давало теней, и само казалось нарисованным.

Ошарашенный Лэйми поднялся повыше. Завал под ним круто обрывался вниз, в парящую темную воду: похоже, здесь провалился весь берег озера. Вокруг лежал глубокий снег, истоптанными несчетными ногами в мерзкую грязь. Вдали по льду озера двигалась группа темных фигур, слишком далеко, чтобы сказать о них что-то определенное, но Лэйми вдруг почувствовал страх. Воздух вокруг него тек и струился, словно от жары, и, чтобы рассмотреть их, он встал на самом гребне. Завал вдруг начал с грохотом сползать. Лэйми упал, и, понимая, что вот-вот свалится вниз, отчаянно полез обратно.

Из потока поднимавшегося снизу воздуха он попал в какую-то едкую, невыносимо ледяную среду. Дышать ей было совершенно невозможно, и он закашлялся, съезжая на расколотых глыбах вниз. Это походило на кошмар: задыхаясь, он перебирал руками и ногами с той же скоростью, с какой обрушивался склон. Наконец, гребень завала осел, и он перевалился внутрь, судорожно хватая воздух жадно открытым ртом. Лавина с шипением сползла в чернильную воду. На ней тут же вздулись огромные бугры густой зеленовато-желтой пены.

Лэйми едва перевел дух. Он чувствовал, что если бы свалился-таки туда, вниз, то умер бы самое большее через минуту. Что же случилось с этим миром?

Взбираясь на завал, он успел увидеть напротив озера горы и узнать их. Никаких сомнений не осталось: он вновь оказался в Эменнае, в той его части, куда они хотели, но так и не смогли попасть. Судя по всему, теперь тут был страшный глаз Сугха, – глухая, мертвящая сердцевина этой чумной бури. Величайшая из тайн Хары раскрылась мгновенно, но Лэйми не чувствовал радости: он ведь ещё не вернулся, и даже не знал, сможет ли.

Резкий хруст щебня заставил его повернуть голову. Неуклюже карабкаясь по завалу, к нему спускалось существо, похожее на тех, что шли сюда по льду: длинное, изогнутое тело, гротескно похожее на человеческое, с короткими, кривыми ногами. Руки же были громадные, метра по два в длину. Они походили на костыли и кончались чем-то, похожим на костяные сабли. Морды Лэйми не успел рассмотреть: всё его внимание приковали громадные темные глаза, пустые и омерзительно пристальные. Затем что-то, похожее на хоботок бабочки, щелкнуло в воздухе, не достав до его носа считанных сантиметров.

На этом его нервы сдали. Он повернулся, ловко прыгая по глыбам в считанные секунды скатился вниз, и понесся по туннелю изо всех сил. Бежать босиком было легко, и Лэйми с разгона едва не полетел в колодец.

Не оглядываясь, он миновал оба зала и ворота, потом вылетел в просторное продолжение туннеля. Лампы здесь были чаще и ярче, под сводом вились темные кабели. Метров через сто он увидел впереди новый, узкий, высокий зал с двумя громадными арками в боковых стенах. Обе запирали глухие стальные ворота, исчерченные полосами сварных швов толщиной в руку.

Короткий туннель в дальней стене выводил к третьим воротам, – из труб, обтянутых проволочной сеткой, тоже искореженных и вдобавок сильно обгоревших. Их створки подпирала баррикада из стальных ящиков и каких-то тяжелых железных деталей, усыпанных грудами резко пахнущей золы. Стены были испещрены черными оспинами, на полу виднелось несколько глубоких оплавленных подпалин, зловещие пятна и разодранные клочья темной плоти. На сей раз они принадлежали не людям: Лэйми заметил серебристые сегменты и клубки черно-желтых внутренностей, а в углу нелепо торчала чудовищная рука-костыль. Судя по всему, здесь бушевало жестокое сражение.

Он полез по отодранной сетке и с трудом перебрался через пепелище к ведущей наверх широкой лестнице. Здесь тоже всюду была кровь и бесформенные клочья мяса. На ступенях лежало тело юноши, – кто-то вспорол ему живот, и внутренности опутали ноги, когда он бился в агонии.

Из коридора впереди донесся глухой, сдавленный вопль, полный невыносимой муки, и Лэйми торопливо осмотрелся, стараясь найти какое-нибудь оружие. На порванном, запятнанном кровью ремне мертвеца, запутавшемся во внутренностях, он увидел кожаные ножны, и, зажав рукой рот, вытащил из них короткий тесак, – массивный клинок из блестящей стали длиной дюймов в десять, с широкой, удобно лежавшей в ладони рукоятью. Он понимал, что это, в сущности, просто игрушка, – длинная крепкая палка подошла бы здесь куда больше, – но невесть почему почувствовал себя увереннее. Подавив тошноту, Лэйми снял ножны и прицепил их к своему поясу. Потом пошел наверх.

Миновав лестницу, он попал на широкую темную галерею. Она выходила в высокий зал неправильной формы с глухими, облицованными мрамором стенами, – все разной длины и стыковались друг с другом под разными углами. В каждой зиял темный проем с ярко светящимся, но совершенно непонятным для Лэйми указателем. Пол тут был серый, цементный, на потолке между белыми плитками тянулись длинные пластины матового стекла, заливавшие зал ярким голубоватым светом. Он был пуст.

Повернув налево, Лэйми миновал арку в пилоне, и скатился в зал по длинной лестнице. Два коридора были совершенно темны, в трех других над струившейся по полу горячей водой клубился пар, и в нем двигались силуэты, не похожие на человеческие. Ещё один яркий указатель под галереей отмечал двери лифта, и Лэйми метнулся туда. К его радости, они раздвинулись, едва он нажал на кнопку.

Кабина оказалась узкой, облицованной красноватыми деревянными панелями, едва освещённой. На маленьком щитке было всего четыре длинных прозрачных прямоугольника; верхний ярко светился.

Подумав, Лэйми нажал на самый нижний. Едва двери закрылись, кабина беззвучно и мягко пошла вниз.

Спуск занял примерно минуту, и у него даже заложило уши. Потом он вышел в комнату такой же неправильной формы, как и зал наверху, но низкую и облицованную темными деревянными панелями. Всего одна из вделанных в потолок полукруглых желтоватых ламп горела, но здесь не было никаких признаков тварей, и это место показалось ему более-менее безопасным.

Прислушавшись и не услышав ничего, кроме звенящей тишины, он свернул в длинный коридор, в конце которого виднелось тусклое окно. За ним был странный пейзаж – небо, затянутое черными, подсвеченными снизу рыжим тучами. Сквозь них у горизонта пробивалось солнце.

Окно было очень высоко, – метрах в сорока от земли, – и внизу, из сплошного моря деревьев, поднимались длинные многоэтажные здания. Окаймленные огненной кромкой, они казались темными силуэтами. Это, конечно, была иллюзия, – протянув руку, он коснулся гладкого экрана. Тем не менее, глубина изображения была поразительной, – убрав ладонь, Лэйми бы поклялся, что смотрит в настоящее окно.

Он пошел назад, бездумно открывая одну дверь за другой, из комнаты в комнату, и вскоре совершенно запутался. Здесь были какие-то бесконечные ванные, – темные каморки, отделанные изразцами. Наконец, ему удалось попасть в поперечный коридорчик, но тяжелая дверь в его конце оказалась заперта. Поскольку на ней не было замка, лишь причудливая золоченая ручка, заперта изнутри. Он надеялся, что людьми.

О том, чтобы выломать эту дверь из темного дерева толщиной дюйма в три, не могло быть и речи. Лэйми просто постучал, – сначала чуть-чуть, потом громче. Довольно долго царила тишина. Он повернулся и принялся лупить в дверь босой пяткой, пока не послышался глухой стук засовов.

Когда дверь распахнулась, Лэйми изумленно замер: в проеме стояла рослая девушка, на вид лет двадцати, с бледным скуластым лицом, скорее задумчиво-хмурым, чем красивым. Глаза у неё были большие и темные, нос – короткий и чуть вздернутый, губы – пухлые, четко очерченные. Темные рыжеватые волосы падали на плечи из-под отделанной коротким мехом круглой шапки. Свисавшие с неё серебряные диски со сплетенными змеями скрывали её уши. Тяжелое платье из темно-зеленой гладкой ткани, доходившее до пят, скрывало фигуру. Нашитые на него серебряные пластины были украшены гравированными листьями, пояс тоже был тяжелым и серебряным. Но в неожиданной полуулыбке девушки, в её манере держать голову, – чуть отвернув её и глядя как бы искоса, – проскальзывало нечто, удивительно знакомое...

– Аннит?

– Привет, Лэйми.

Какое-то время Лэйми бессмысленно хлопал ресницами. Охэйо улыбнулся.

– Похоже, у тех, кто строил Хару, довольно странное чувство юмора. Мне самому такая шутка бы понравилась, – если она не со мной.

Интонации были знакомыми, но голос – совершенно другим. Лэйми помотал головой. Эта девушка казалась ему, скорее, сестрой Охэйо, но, как бы то ни было, они смогли найти друг друга. Им поразительно везло.

– Ну как? Тебе удалось взять с собой брахмастру?

– Сейчас её со мной нет, но я... её чувствую. Не так, как раньше, и не знаю, смогу ли я выстрелить, но что-то от её сущности – во мне. Мы слились, понимаешь?

Лэйми вздрогнул. Он вновь вспомнил увиденное им в самом сердце тьмы: сияние абсолютной смерти внутри души Аннита Охэйо.

4.

– Лэйми, ты знаешь, где мы? – спросил Охэйо.

– В Мааналэйсе. В Эменнае. То есть, скорее уже в Ирринае. Где-то у самых Ворот Мроо.

Охэйо присвистнул.

– Надо же... Я думал, это какой-то бункер. Не представляю, как тебе удалось меня тут отыскать... Чш!

Лэйми прислушался. Из главного коридора доносились глухие, спотыкавшиеся шаги, – словно тяжелая туша ковыляла там на костылях. На острых костяных костылях...

Не говоря ни слова, Аннит схватил его за рукав, и втащил внутрь. Потом запер дверь и быстро пошел вперед, не оглядываясь.

Они нырнули в лабиринт темных проходов. Неожиданно быстро Охэйо втолкнул его в другую дверь, захлопнул и запер её. Они оказались в маленькой, обитой темно-зеленой тканью комнатке с грудой подушек в углу. В зеркале на стене Лэйми увидел скуластое лицо напуганного мальчишки – своё лицо.

– Симпатичная мордочка, – сказал Охэйо. – Но неумная. Хара подбирает нам наиболее подходящие тела: не только по внешности, но и по характеру. Это тебе очень подходит.

– А тебе очень идет платье, – съязвил Лэйми.

Охэйо тщательно, до хруста, потянулся и неожиданно передернул плечами. Бедра девушки соблазнительно качнулись. Аннит с усмешкой посмотрел на них.

– Я хочу овладеть этим телом... в моем собственном. Смешно, правда? Для этого места такое тело, как у тебя, подошло бы куда лучше. С такими бедрами не очень-то побегаешь, и руки не слишком сильные, и грудь... Брр!

– Я буду тебя защищать, – сказал Лэйми.

– Разве? – Охэйо мгновенно повернулся на пальцах босой ноги, неожиданно высоко поднимая ступню. Она накрыла лицо Лэйми, так быстро, что он не успел увернуться, и его отнесло метра на два; удара как бы и не было, но в голове так гудело, что он не мог встать. Пол был чистым, холодным и гладким.

– Это называется "мертвое время", Лэйми, – нравоучительно сказал Охэйо, сложив руки на груди. – Оно нужно твоим мозгам, чтобы сработать. У каждого человека оно разное, обычно от полутора до трех десятых секунды. У меня – двенадцать сотых, у этой девушки – наверное тоже. Очень полезное свойство для рукопашной схватки. К тому же, у меня есть оружие, – он вытащил из кармана плоскую серую коробку со спусковым устройством наверху и четверкой дул на переднем торце. – Это что-то вроде ракетницы. Патроны, должно быть, термитные. У меня даже есть несколько запасных, – он показал латунный цилиндр величиной с палец, со зловещим крестообразным острием. – Сомневаюсь, что эта штуковина бьет дальше, чем шагов на десять, но это явно лучше, чем махать ножиком. Кстати, ты можешь встать?

Лэйми попробовал. Да, он мог. С трудом.

– Хорошо. Посмотри, что тут есть.

Из-под ткани с другой стороны падал свет, поразительно похожий на дневной. Откинув полог, Лэйми попал на просторный балкон, выходивший в ущелье шириной метров в восемь. Перегнувшись через перила, он удивленно приоткрыл рот.

До белого плоского потолка было всего три этажа. Его подпирали ряды громадных, толщиной метра в два, пилонов, облицованных вездесущим здесь мрамором. Между пилонами помещались балконы, завешанные тяжелыми шторами. Дна ущелья Лэйми разглядеть не мог, – там, метров за сто или больше, стлался жемчужный туман. Слева, тоже метрах в ста, ущелье кончалось гладкой белой стеной. Справа...

Узкую расщелину заполняло палевое сияние удивительно чистого оттенка, похожее на рассветное небо из сна. Его вид был, как чистая вода; Лэйми решил немедленно пойти к этому месту, но никак не мог отвести глаз. Это уже совершенно не походило на бомбоубежище. Правду говоря, вообще ни на что не походило.

– Что это? – спросил он беззвучно подошедшего Охэйо.

– Не знаю. Я здесь всего минут пятнадцать. Пойдем туда?

Настороженно прислушиваясь, они бесшумно миновали несколько почти темных низких переходов, потом, через разбитые стеклянные двери (Лэйми очень внимательно смотрел на свои босые ноги, ступающие по осколкам) выбрались в коридор, кончавшийся массивным деревянным панно. Такой роскоши Лэйми ещё не видел – пол, набранный из шестиугольных шашек коричнево-золотого и темно-вишневого дерева, также же наборные деревянные стены с многочисленными дверями и белоснежными карнизами из сложных лепных украшений, выступающие из них многочисленные бронзовые... букеты? соцветия? – усыпанные множеством крохотных матово-белых плафонов величиной не более ореха...

Здесь было тихо и тепло. Коридор оказался длинным и с другой стороны упирался в светло-коричневые двери, очень большие; Лэйми увидел, что их деревянные панели крепятся болтами к массивным листам серой стали. Эта преграда казалась очень надежной, но нижняя её треть была разворочена, торчали лохмотья железа и щепки. Сталь была издырявлена, словно по ней стреляли снаружи, и разодрана. В громадную дыру легко можно было пролезть.

Пригнувшись, Лэйми выбрался в круглый зал диаметром метров в двадцать. Его пол и вогнутая стена были облицованы гладким мрамором. С другой стороны были массивные резные колонны и балюстрада, также из мрамора. Сквозь заплетавшую её зелень пробивались чистейшие палевые блики. Воздух здесь был прохладный и влажный. Таинственный полумрак создавал впечатление рассвета.

Лэйми сразу заметил широкую и пологую мраморную лестницу в центре зала – она вилась вокруг толстой колонны. Ему хотелось подойти к балюстраде и заглянуть в это палевое сияние, но лестница неудержимо влекла его. Он помчался по ней вниз и вниз, радуясь быстроте и легкости бега. Казалось, он никогда не прекратится. Лэйми не обращал внимания на то, сколько этажей миновал, что он на них увидел, и даже следует ли Охэйо за ним. И только вылетев на конец лестницы, он побежал к балюстраде.

Палевое сияние заняло всё поле его зрения. Оно походило на рай, на обещание мечты, – идеально чистое и ровное. Далеко не сразу Лэйми смог отвести глаза. Ему ужасно хотелось нырнуть в это сияние, но под балюстрадой была ещё четырехметровая гладкая стена, и под ней, – такой же ширины гладкая плоскость. Граница сияния оказалась размытой – где-то в полметра – и воздух здесь заполнял легкий голубоватый туман, странно мягкий и холодный. Он словно оказался глубоко в чьем-то сне...

– Где тут можно спуститься вниз? – спросил он, чувствуя, что Охэйо стоит за его спиной.

– Не знаю, Лэйми. Это, наверно, проскок...

– Что?

– Ты ведешь себя, как мальчишка. Потому, что думаешь его мозгами. С этим можно бороться, но не всегда получается. В Харе это называют проскок. Хотел бы я знать, как думают девушки...

– И это всё, чего бы ты хотел?

– Нет, Лэйми. На самом деле я хотел бы стать Богом.

– Немного нескромно, а? Ты хочешь абсолютной власти?

– Я хочу творить миры. Снова и снова. Причем миры совершенно разные и не похожие друг на друга. А плевать на тех, кто ползает у моих ног – знаешь ли, небольшое удовольствие. Я хочу создавать что-то совершенно новое, понимаешь? Но не могу. У меня есть только немного ума и тело, которое часто хочет совершенно другого...

– Ты завидуешь мне?

– Разумеется. Маула долго смеялась над моим стеснительным предложением. Ещё дня два у меня горели уши. А ты...

– Почему же ты пошел за мной?

– Лэйми, какое отношение эти вещи имеют друг к другу?

– Не знаю. Никакого, наверное. Но всё же – зачем я здесь? Чтобы помочь тебе – если вообще тут кто-то может кому-то помочь? Чем? Что я делаю лучше тебя? Зачем, Аннит?

– Ну, потому, что одному мне страшно, – если ты этого хочешь. Но здесь изменчивая реальность. Подвижная. Ей можно управлять, и будь я проклят, если не постараюсь понять, как...

– Понять здешнее безумие?

– Пока я не вижу здесь ничего безумного. Здесь, должно быть, есть довольно устойчивые блоки реальности, – время от времени они сдвигаются или меняются. Я думаю, опасны именно эти стыки. Я правда не знаю, с чего начать разбираться в этом, но, раз уж мы попали сюда, то должны всё тут облазить. Вряд ли мы насмелимся войти сюда во второй раз... А тут, я думаю, мы сможем спуститься вниз... – он повернул назад, к скрытой за колонной узкой лестнице. Она вела на самое дно, и Лэйми с замирающим сердцем пошел к сиянию, чувствуя, как все волоски на его теле поднимаются. Воздух здесь был буквально пронизан электричеством. Послышался характерный писк устройств, использующих ток высокой частоты, а подойдя поближе, Лэйми увидел за прозрачным экраном и источник сияния: ажурные стальные панели, похожие на кружево. Палевый свет стекал струями с их игловидных наверший.

– Обман, – коротко констатировал Охэйо. – Если войти туда, жить будешь недолго, но весьма мучительно. Я не знал, что бывают столь большие неоновые лампы...

Лэйми обернулся. Девушка, чье тело занял Аннит, выглядела просто потрясающе: её длинные волосы поднялись, и плавали вокруг головы искрящимся облаком. Он понимал, что сам выглядит не хуже.

– Что дальше? – спросил он.

– Пошли искать выход из этого места. Интересно, куда он ведет...

Они свернули в одно из "ущелий". Оно походило на улицу с глухими стенами из розоватого мрамора и широким мелким потоком прозрачной воды в центре. Заполняющий его туман, пронизанный удивительным рассветным сиянием, казался таинственным. Его создавали дырчатые шары на невысоких столбах, стоявшие вдоль "ущелья" в два ряда.

Шагать им пришлось метров двести. По пути им попалось несколько расплющенных туш разнообразных тварей, должно быть, свалившихся сверху, и Лэйми опасливо задрал голову. Наверху был только туман, и он чувствовал себя неуютно при мысли, что оттуда на него в любой миг может упасть невесть что...

В торцевой стене "ущелья" шел ряд узких проемов, перекрытых серыми дверями из тонкой стали, наглухо запертыми. Лэйми примерился к одной из них с найденным тут же обрезком трубы, но тут что-то острое пробило дверь насквозь, едва не проткнув ему грудь. Он отшатнулся, с трудом подавив жалкий, испуганный вскрик.

Опомнившись, он судорожно выхватил тесак. Охэйо молча достал ракетницу. Костяные пики пронзали дверь снова и снова, и было ясно, что долго она не выдержит.

– Стреляй! – крикнул Лэйми.

– В кого? – голос Охэйо был совершенно невозмутимым. – Всё равно, эту дверь придется ломать, и лучше, если это сделают за нас.

Лэйми перевел дух. Рассудительный тон Охэйо странно успокоил его.

Им пришлось ждать несколько минут. Тварь атаковала дверь с бешеной яростью, но стальной лист поддавался медленно. По мере того, как дыры становились больше, они могли всё лучше рассмотреть противника: точно такого же монстра он видел на берегу озера. Охэйо, как бы невзначай, отступил метров на пять. Лэйми вновь поднял трубу. Он понимал, что от такого оружия толку будет мало, но, если Охэйо промахнется...

Изогнутая туша протиснулась в проем, раздирая лохмотья стали с оглушительным скрипом. В тот же миг Охэйо выстрелил. Огненная черта ударила в грудь твари, и та словно исчезла в бешеном мелькании конечностей, рассыпая фонтаны ослепительных искр. Пронзительный визг заставил Лэйми судорожно зажать уши.

Секунд через семь всё кончилось: неподвижное тело распростерлось на полу. В широченной груди зияло выжженное, дымящееся отверстие величиной в кулак.

– Сама по себе рана не смертельная, – заключил Охэйо, склонившись над тушей. – Должно быть, болевой шок. Или... дай-ка нож.

Лэйми безмолвно протянул оружие. Охэйо поудобнеё перехватил тесак, уперев рукоять в основание ладони, и с силой загнал острие в горло твари. Ярко-алая кровь хлынула толстой, в палец, струей, облив мраморную стену. Туша вдруг отвратительно дернулась, хоботок щелкнул, ударив Охэйо в плечо. Тот с воплем отскочил.

Безоружный Лэйми бросился к трубе, но в этом уже не было необходимости: конвульсии твари становились всё слабее по мере того, как слабела и иссякала струя крови. Наконец, тело замерло окончательно посреди огромной рдеющей лужи.

– Он посмотрел на меня, – сказал Охэйо, зажав ладонью плечо. – И... тьфу, дрянь! – он с отвращением отдернул руку, перемазанную зеленой слизью. Заостренный хоботок распорол тонкий серебряный наплечник и разорвал ткань, но, к счастью, не пробил подкладки. Лэйми не сомневался, что в противном случае Аннит – в этом теле – был бы уже мертв. Затем он подумал, что тварь вполне могла оказаться не единственной. Но она была только одна.

5.

Охэйо присел над щелью, из которой бежала вода, и яростно вымыл руки. Потом он осторожно промыл рукав, стараясь не замочить всё платье. Лицо у него было бледным: он понимал, насколько близко прошла смерть.

– Это рефлекторный удар, – сказал он, отряхнув руки и перезаряжая ракетницу. – У него не было времени целиться. А вот если бы он ударил мне в горло... или в глаз... Правда, как говорят, он посмотрел мне прямо в душу. Это был совершенно разумный взгляд. Из тех, что потом долго снятся. Знаешь, кого он мне напомнил? Наших старых знакомых Мроо. Тогда очень многое здесь становится понятным...

Это вовсе не успокоило Лэйми: незнакомый враг, – конечно, вещь неприятная, но с Мроо ему не хотелось иметь вообще никаких дел. Ни военных, ни мирных.

– Ты хочешь сказать, что они хотят открыть Ворота с этой стороны? – осторожно спросил он.

Охэйо кивнул.

– Вероятно, здесь тоже есть машина-замок, и они хотят её разрушить. Твари – не самое подходящее средство для этого, но сущности Мроо могут проникать куда угодно и создавать их...

– Они живут снаружи, – сказал Лэйми. – Эти, с костылями. Я видел...

– Ну-ка расскажи, – потребовал Аннит, и Лэйми пришлось выложить всё о своих здешних приключениях.

– Их силы меньше, чем я думал, – заключил Охэйо, закончив задавать вопросы. – Но наше положение от этого не улучшилось. Здесь, по меньшей мере, три вида этой дряни: многоножки, саблеруки и... помнишь те четверорукие зубастые мешки? В "ущелье" мы видели пару таких тварей, свалившихся сверху. Я бы взорвал входной туннель, но там нужно килограммов сорок взрывчатки... и надо знать, если ли смысл. Пошли.

Они осторожно выбрались за дверь, в длинный коридор, едва освещенном тусклым фиолетовым мерцанием давно перегоревших ламп. Узкие, наглухо закрытые двери из черного дерева, покрытого тончайшей пылью, разделяли на отрезки монолитные стены из идеально гладкого стекла. Погруженные в его прозрачную толщу барельефы проступали на черном глянцевом фоне со сказочной реальностью, – и Лэйми почувствовал, как у него горят уши.

– Это не могли быть Мроо, – неожиданно сказал он.

– Почему? – Охэйо даже не обернулся.

– Когда оно умерло... не было их... сущности.

– Я и не утверждал, что это Мроо. Но он общался с Мроо – в этом не может быть сомнений. Он был... испуган.

– Ты так уверен?

– Лэйми, харранцы умеют различать своих врагов, а Мроо стоят на первом месте в этом списке. Поверь мне, тут я кое-чему научился. Если здесь и впрямь скрыты Ворота на родину Мроо, они могут сильно об этом пожалеть.

6.

Путаные тесные коридорчики вывели их в низкое, просторное помещение неправильной формы, с множеством узких дверей. Оно обрывалось в очередной каньон, – шириной всего метра в три, но протянувшийся в обе стороны, насколько хватал глаз. Стены его состояли из множества выступов, балкончиков, площадок. Далеко внизу застыл сонный золотистый туман, скрывающий дно.

Лэйми прислушался. До него доносились слабые, непонятные звуки – потрескивания, странные вздохи, словно бы от взмахов огромных крыльев, и другие, источника которых он не мог представить. Казалось, здесь бродит целый сонм невидимок. Всё вокруг казалось ему совершенно нереальным, но ему очень хотелось спуститься туда, вниз. Хотя он не видел здесь никаких лифтов и лестниц, это оказалось нетрудно – разбежавшись, он перепрыгнул каньон, с глухим стуком приземлившись на деревянную площадку, развернулся, спрыгнул на другую...

Бездумно выбирая путь, он спускался всё ниже и ниже, перелезая, прыгая, карабкаясь, минуя ярусы уходящих в сумрак низких помещений, освещённых тускло мерцавшими лампами, обитых черным шелком, занавешанных бархатом, обшитых темными панелями из дерева. Спустившись на девять или десять этажей, он замер прямо над закатно-золотой дымкой, влажной и похожей на светящийся туман. Ему очень хотелось прыгнуть в неё, но он развернулся и удивленно моргнул, оказавшись у начала невероятной подземной улицы. Над ней высились полукруглые купола из дымчатого, разноцветного стекла. Она казалась громадной длинной комнатой, дальний конец которой он с трудом мог разглядеть. Фасады её стен-домов были облицованы бирюзой или розовой плиткой, под их карнизами протянулись прозрачные, как хрусталь, трубки, и сияние заполнявшего их газа рассыпалось мириадами радужных искр в каскадах окружавших их призм, сливаясь в странный бежевый свет, словно облако окутывающий всё вокруг. По вделанным в стены домов густо-сочным цветным экранам словно текло что-то сложное и непонятное.

Они осторожно пошли вперед, внимательно осматриваясь, но здесь царила мертвая тишина, а первая же дверь дома-стены увлекла их в новый лабиринт низких проходов и узких небольших комнат, разделенный застекленными дверями. Лэйми поразил здешний пол – тоже стеклянный, монолитный, толщиной дюйма в три, и под собой он видел другие подобные ярусы, как и наверху. Самое странное, – источая слабое, розоватое сияние, это стекло оставалось притом совершенно прозрачным. Стены тоже были из панелей матового рельефного стекла, подсвеченного изнутри разноцветными лампами. Они жужжали и мерцали, – очень красивое и уютное место, но тревога Лэйми возросла: он не понимал, куда же все делись. До него долетали иногда довольно странные звуки, но нигде никакого движения...