Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

Позади, на западе, по-прежнему сияла фантастическая облачная страна, – она рассеивала странное жемчужное свечение, заполняющее всё вокруг. Над головой висели темно-серые, неподвижные тучи, тяжелые и рельефные, как на картине. В расщелины между ними пробивался странный свинцово-серебристый свет.

На востоке тучи громоздились медленно клубившейся стеной, казалось, опускаясь до земли. Иногда там вспыхивали молнии, и доносился запоздалый приглушенный гром. Приближалась гроза, – но промокнуть Лэйми не боялся...

Миновав станцию, они добрались до кладбища, – свалки старых вагонов, опрокинутых набок и наполовину погруженных в подернутую рябью сине-свинцовую воду. Здесь под мостом лежала обширная водная гладь, обрамленная по краям камышами, – она тянулась вправо и влево, насколько хватал глаз. Лэйми не смог понять, озеро это или река. Она была шириной побольше метров ста, и на её берегу, на краю станции, стоял ещё один бункер, – плоское, широкое строение с поросшей бурьяном крышей и темными, в желтоватых разводах, стенами. Оно, – по крайней мере, краска, – казалось совсем новым, но в редких окнах-амбразурах зияла непроницаемая тьма.

Лэйит испуганно отпрянула от парапета, когда из-под моста, едва ли не под ней, с шумом вылетела стая огромных серых гусей, – размах их крыльев был метра полтора. Лэйми долго следил за ними, пока они окончательно не скрылись из глаз. Весь этот водоем кишел жизнью, – он видел всплески рыб, а в осоке возились какие-то небольшие животные, может быть выдры. Неторопливо поднимая волны, под водой проплыло что-то большое и массивное, – если он не ошибся, длиной метров в пять. Может, крокодил, а может...

Лэйми проводил его взглядом, потом пошел дальше... пока не замер, осматриваясь, на другом конце моста, у начала ведущей вниз лестницы.

Перед ним простерся обширный пустырь, испещренный пирамидками надолбов. Он упирался в канал с темной водой и отвесными железобетонными бортами высотой метров в пять. Вдоль него тянулся изогнутый ряд темных, почти кубических башен с бронированными полукруглыми эркерами, а дальше и слева вздымалась группа других темных башен, очень высоких и плоских, в скругленных вертикальных выступах. Все они были в дождевых потеках, давно заброшенные и явно очень старые, но Лэйми ощутил вкус исходившей от них вполне реальной опасности, и замер, продолжая с любопытством осматриваться.

Окружавшие Башню чудовищные столбы пара расплывались нависшим над миром плотным сводом туч. Даже издали впечатлявшие, вблизи они уже начали пугать – столь плотные, что свет далеких сияющих облаков, обтекая, серебрился на них, в то время как их сердцевины оставались непроницаемо-темными. Даже сюда уже доносился глухой рев горячей воды, рушившейся в чудовищных подземных градирнях. Где-то между ними и каналом высоко в небо поднималась стена блекло-фиолетового мерцания. Лэйми не без труда узнал силовое поле, – даже в его Хониаре технология их создания так и не стала промышленной.

За стеной поля высились глянцево-черные массивы, словно отлитые из обсидиана, – похожие на надгробные плиты высотой метров в восемьдесят. Если Охэйо не ошибся в своих рассуждениях, они видели идемитные блоки, – отлитые из монокристаллического карбида кремния, неуничтожимые матрицы с навечно впечатанными в них узлами силовых полей, творения скорее магии, чем техники, потому что само существование "постоянных силовых магнитов" нарушало пару физических законов.

Люди не умели создавать таких вещей – ни в прошлом, ни теперь – и оставалось лишь предположить, что Башню оградили сами Строители Мааналэйсы. Судя по тому, что вся её территория была окружена каналом и фортами, в нее не только ВХОДИЛИ. Что-то должно было и ВЫХОДИТЬ – причем, такое, что вся местность была укреплена на много километров вокруг. Но даже это, очевидно, не спасало, и лишь вмешательство Извне смогло прекратить вторжения. Это означало также, что в Башню они не попадут, – и Лэйми помотал головой, а потом перевел взгляд.

Слева, совсем рядом с мостом, стояло высокое двухэтажное здание, по виду невероятно древнее. Красный кирпич его стен уже потемнел и начал осыпаться, вдоль верхней их кромки разрослась трава. Его окружала такая же древняя кирпичная ограда, – двор за ней зарос так дико, словно там никогда не ступала нога человека. У фундамента здания выросли клены, столь старые, что их ветки лежали на низкой железной крыше, рыжей от опавших листьев и мха. Узкие арочные окна оказались закрашены и забраны ржавыми решетками. В них горел свет, но видно ничего не было, – казалось, что изнутри всё здание заполнено мутной, желтовато светящейся мглой.

Внимание Лэйми привлекло одно из окон-колодцев подвала, – утонувшее в сумраке зарослей и такое же закрашенное, но через открытую фрамугу он видел клочок пола. На нем лежал мальчишка лет четырнадцати, – он видел лишь его голую худую спину и стриженый темноволосый затылок. Его белая кожа, залитая ярким, безжизненным светом, очень резко выделялась на грязно-коричневом кафеле.

Мальчишка замер совершенно неподвижно, словно нарисованный, и Лэйми далеко не сразу понял, что он не дышит. В ушах у него зазвенело, – ещё никогда он не видел мертвых детей, и старался убедить себя, что ему просто кажется... только вот никак не получалось. Он понимал, что видит сумасшедший дом или тюрьму самого гнусного пошиба – может быть, даже не существующую официально, – и его охватил одновременно страх и стыд. Страх был вполне объясним, – если бы охранники этого места заметили их, и поняли, на что они смотят, они бы просто исчезли, совершенно бесследно. Но стыд был куда более мучительным, – вот он, сильный, здоровый парень, свободный, как ветер, стоит между землей и грозовыми небесами, – а всего метрах в десяти от него лежит мертвый, замученный подросток, и никому нет до этого дела. Он сам и Охэйо тоже были в Пауломе, в сущности, никем. Любой встречный полицейский мог на вполне законных основаниях упечь их не только в тюрьму, но и вообще куда угодно, – и ему совсем не нравилась мысль, что там сейчас мог бы лежать и он.

Лэйми не знал, что ему делать, – то есть, совершенно, – и испуганно вздрогнул, заметив человека, стоявшего у основания лестницы. Он был такой же черноволосый и бледный, как мертвец, – но его блестящие волосы лохматой гривой падали на плечи, а стройная фигура вовсе не казалась костлявой. Это был Охэйо, разумеется, – Лэйми с удивлением понял, что все остальные уже давно спустились вниз. Менее всего он ожидал, что не сможет узнать друга, однако ничуть не удивился: странное в Пауломе происходило так часто, что он незаметно привык к нему.

Теперь торчать наверху этой лестницы было уже просто глупо, – Лэйми кубарем скатился вниз, рискуя полететь вверх тормашками, и свернуть шею. Он не успел затормозить и буквально налетел на Лэйит, обнял её и зажмурился, чувствуя сильное теплое тело девушки, её ровно бьющееся сердце, её жесткие ладони на плечах – ладони, которые вдруг решительно отстранили его.

Пару секунд они смотрели в глаза друг другу. Глаза у Лэйит были черные, большие и длинные, красивое, словно отлитое из коричневой стали лицо – неулыбчивым и хмурым. Она, несомненно, тоже видела ЭТО, – и Лэйми был рад, что не нужно ничего объяснять...

– Аннит, что нам делать? – наконец спросил он.

Охэйо ещё пару секунд смотрел на него, словно не слышал вопроса. Потом ладони Лэйит соскользнули с плеч Лэйми. Охэйо отвернулся, глядя в сторону; он видел лишь его ухо и гриву гагатовых волос.

– Здесь мы не сможем сделать ничего. Нам нужно идти дальше. Хотя... Я брел, куда глаза глядят, в поисках интересных мест... и пришел вот к ЭТОМУ. Но, знаешь, не всякая жертва безвинна. Подонкам бывает и меньше четырнадцати, – а я всю жизнь мечтал выбрать себе мир.

Ответ был циничный, но Лэйми ничуть не удивился ему – когда ты глупо и беспричинно счастлив, нет ничего необычного в том, что ты начинаешь буквально натыкаться на зло в самых, казалось бы, неожиданных местах. Вначале это вызывало гнев, потом он привык. Данный случай вовсе не был самым выдающимся, – но пришелся совершенно не к месту.

– Какой мир? Если даже здесь, в этом раю...

Охэйо улыбнулся ему, – его широкий чувственный рот был просто создан для улыбок, и улыбался он часто – даже в те минуты, когда дрался. Лэйми уже знал, как часто эта улыбка бывает фальшивой, – но она словно сбросила с его души камень, и он даже удивился, как мало нужно для этого – всего лишь улыбка друга...

5.

Он словно вынырнул из воды, – так резко изменилось настроение. Сейчас, когда они стояли вчетвером под тяжелыми свинцовыми тучами, на маленьком, засыпанном щебнем пятачке, окруженном непролазными зарослями, он чувствовал себя в безопасности. Это был новый её вид – знание, что тебя никто не видит – но, пока рядом были друзья, мысль о почти безмерной отдаленности от дома и всех людей – нормальных, по крайней мере, – вовсе не казалась страшной.

Он с удивлением увидел, что от полянки отходит едва заметная тропа, – так как возвращаться они не собирались, оставалось лишь пойти по ней. Место тут было странное, – по обе стороны от лестницы стояли два небольших кирпичных здания, когда-то белых, с голубыми пилонами, но сейчас осыпавшихся и угрюмо зиявших пустыми окнами – не вполне укрепления, но подходящие для сторожевого поста. За ними протянулось заграждение из нескольких рядов вбитых в землю рельсов, поставленных так часто, что они лишь боком протиснулись между них. Эта ограда защищала не от людей, а от существ более крупных, и Лэйми невольно задумался, разумно ли они поступают, минуя её. Оружия у них не было – кроме лазерной энергопризмы Охэйо – но опасность скорее привлекала, чем отталкивала их.

Миновав ветхий деревянный мостик над заполненным темной водой, заросшим осокой каналом, они выбрались из зарослей. За ними лежал неровный, поросший бурьяном пустырь, заваленный строительным мусором. Слева, отделяя их от тюрьмы, тянулся заросший травой вал с бетонными башенками на гребне. На склонах зиявшего перед ним рва росли клены, – так густо, что укрепления почти скрывались за ними. Дно рва покрывала заросшая ряской вода, и даже Наури терялся в догадках относительно возраста сооружения, – хотя родился и вырос тут, в Пауломе. Но здесь, возле Башни, он всё же никогда не бывал – и, разумеется, не знал к ней дороги.

Лэйми пошел первым, продолжая осматриваться. Низкие синеватые тучи клубились над головой, свет заметно потускнел и окружающий пейзаж уже таял в сумерках, которые не прорезало ни одного огня. То и дело доносился глухой гром. Ветер стал сильным, холодным и влажным, жесткий бурьян резко и неприятно шумел, и его кожу покрыл непроизвольный озноб. Он невольно поёжился и обхватил руками плечи, – но даже на миг не замедлил шага.

Перед ними протянулась цепь высоких, метров по тридцать пять, башен, когда-то набитых скорострельными пушками и пулеметами, – квадратных, с двумя полукруглыми капонирами, выступавшими спереди и сзади, – они были сварены из толстенных броневых плит. Лэйми не стал подходить к ним, повернув налево, к форту. Справа, за башнями и заросшими бурьяном полями бетонных пирамид, торчавших из непролазной паутины колючей проволоки, был канал шириной метров в тридцать. За ним, несколько в отдалении, серела задняя бетонная стена внешнего вала. Над ней мрачно блестели глянцево-черные массивы идемитных блоков и призрачно-тускло мерцали силовые поля.

Лэйми поёжился при мысли, что место, в которое он вел друзей, считалось в Пауломе столь опасным. Даже тыл пояса укреплений явно не стоило посещать, – но другой дороги он не знал. К тому же, они по-прежнему шли по едва заметной, но всё же различимой тропе. Люди, несомненно, бывали и здесь, – но он не хотел бы встретиться с ними...

Подойдя ближе, он увидел, что форт состоит из восьми огромных зданий высотой метров в пятьдесят. Внешняя их сторона была глухой, скругленно-волнистой, внутренняя скрывалась за заходившими с боков массивными стенами. Её прорезали косые треугольные углубления с широкими амбразурами казематов, по три на каждом из девяти этажей, – каждый блок из двадцати семи орудий простреливал свой сегмент периметра, расположенный по касательной к окружности форта.

Бетон стен был странно темный, словно оплавленный, амбразуры зияли чернотой, – форт давно забросили, но это не ослабляло ощущения исходившей от него угрозы. Как сказал Наури, всего лет тридцать назад тут стояло 216 четырехдюймовых орудий. Их обслуживало три с половиной тысячи солдат, – и никто не смог бы даже подойти сюда без помощи двадцатидюймовых гаубиц. Даже сейчас под прицелом многочисленных амбразур Лэйми стало, мягко говоря, неуютно.

Они подошли к пропасти рва шириной метров в пятнадцать. Заросшая бурьяном земля тут сменялась полосой неровного бетона, такого же темного, как и на башнях, – шириной метра в три, и Лэйми не сразу понял, что стоит на верхнем срезе толстенной стены. Вдоль дальнего берега рва тянулась массивная ограда из решетки и стальных труб, – она поднималась над землей ещё этажа на два. Сам ров перекрывала массивная стальная ферма ржавого моста. Она упиралась в квадратные ворота из толстых стальных прутьев, наполовину открытые.

Не без опаски Лэйми ступил на потемневший от времени настил, но толстенные доски оказались неожиданно крепкими. На середине моста он взглянул вниз. Дно рва было метрах в двадцати, причем, не плоское, – между уходившими в непроглядный мрак колодцами выступали поперечные гребни. Оттуда тянуло влажным холодом и запахом мокрого бетона, и его плечи свела дрожь. Эта бездна рядом с полным воды каналом необъяснимо пугала, – словно всё, падая в неё, проваливалось в никуда без остатка.

Обойдя один из орудийных блоков, они вошли в сердце форта, на литую бетонную площадку. На всех восьми её углах вздымались стальные колонны, – толщиной метра в три и высотой в двадцать. Их венчали огромные многогранники, – и между их монолитными плитами мерцало мутное, темно-лиловое пламя.

Когда они остановились между ними, Лэйми услышал исходивший сверху, словно из ниоткуда, слабый, равномерный гул. Казалось, где-то далеко шло множество поездов, – и, подняв голову, он увидел облако дрожавшего, как от жары, воздуха. Иногда в нем проскальзывали смутные, словно миражи, образы, и тут же исчезали. Он облегченно вздохнул, узнав Ворота Реальностей, – давным-давно заброшенные, но их механизм всё ещё отчасти действовал. Вообще-то Ворота были довольно устойчивы, – их создавали исполинские идемитные блоки, уложенные под землю ещё Древними, основателями Империи Джангра и множества других подобных империй. Но открыть их могли лишь дополнительные надземные генераторы – лишь иногда и ненадолго, в зависимости от времени суток, года и солнечной активности. Иногда Ворота открывались лишь на несколько минут, и порой, – раз в десять или одиннадцать лет. Проход через них был безопасен, и здесь в них не видели ничего необычного. Самые неприхотливые из них использовались, остальные оставались без внимания. Но...

– Они открываются? – удивленно спросил Охэйо.

Лэйми мотнул головой.

– Нет. Это просто фоновый шум, не больше.

Снова раздался раскат грома, – сильнее и ближе. Он поднял голову, глядя на низко ползущие тучи. За ними то и дело вспыхивали молнии. Мир заливал сине-розоватый свет, и почти сразу накатывался долгий замирающий гром.

– Наверное, нам нужно... – начал Охэйо.

Молния, расколов небосклон, ударила в одну из генераторных башен, перескочила на соседнюю, заметалась, накрывая площадь куполом ослепительных зигзагов. Смутное облако Ворот вдруг уплотнилось, обрушилось на них...

И эта Реальность исчезла.

5.

Мир вокруг закружился, земля под ногами пропала, и Лэйми словно полетел куда-то. В тот же миг всё прекратилось, но пейзаж изменился совершенно: от форта не осталось и следа, он стоял на обочине пыльного шоссе, недалеко от Башни Молчания. Мир вокруг был подернут жидким, дрожащим маревом, – совмещение оказалось лишь частичным. Мутно-багровое солнце висело низко на западе, воздух был сухой, жаркий и пыльный. Вокруг был тот же заброшенный пустырь, но окружавшие его далекие жилые дома не были знакомы ему, и Лэйми решил, что попал в будущее, – лет на десять. Его тревожило необъяснимое безлюдье, – машин тоже не было, – и он поначалу обрадовался, увидев идущего вдали мальчика. Сперва его внимание привлекла его рубашка, – она ослепительно блестела, словно ртуть, – и лишь потом он заметил в форме головы ребенка нечто странное. Его охватил внезапный чудовищный ужас, – так и оставшийся необъяснимым, потому что мир вокруг вновь расплылся, и его понесло...

6.

Первым его ощущением стал холод, – солнце уже зашло, и над морозным горизонтом висело туманное марево заката. Мир вокруг был синим, засыпанным снегом. Очертания местности остались почти прежними, но на западе стояли закругленные сверху здания, похожие на огромные пистолетные пули. Темно-синие против света, они были связаны горизонтальными трубами и прорезаны ярко-синими полосками освещенных окон. Секунду Лэйми ошарашено смотрел на них, – если он двигался в будущее, то прошло уже несколько сот лет, – потом повернулся, чувствуя, как сводит пальцы почти босых, погрузившихся в снег ног.

В тот же миг его дыхание замерло, словно ему врезали под дых. Башня Молчания исчезла, – но на востоке, заполняя треть неба, вздымалась невероятная темно-фиолетовая структура, высотой, наверное, в несколько километров. Её основание тонуло в морозной мгле, в то время как верх ещё розовел в лучах солнца. Частокол толстых башен подпирал дюжину массивных платформ-этажей, – каждая размером с целый город, – покрытых густым лесом мохнатых от поперечных острий разнокалиберных шпилей. Толстые боковины платформ искрились от невероятного множества незнакомых деталей, – Лэйми даже не мог отличить огни от отблесков, – и их сумрачные днища уходили куда-то к горизонту. Он почувствовал, что начинает замерзать, – мороз был градусов за сорок, – но в тот же миг Реальность вновь расплылась.

7.

Здесь было очень тепло, – казалось, что воздух стал гуще, но вот кислорода в нем явно осталось немного, и Лэйми начал разевать рот, словно выброшенная на берег рыба. Он стоял по щиколотки в почти горячей воде, на плоской, как стол, песчаной равнине, окутанной туманной фиолетовой мглой, испещренной мелкими озерцами, проткнутой причудливых очертаний скалами, похожими на какие-то абстрактные топологические фигуры. Высоко над горизонтом в океане сизой мглы плавало озеро розовато-палевого света, – не закатных облаков, а словно разводов светящейся жидкости.

Это был уже пейзаж удаленного на несколько сот миллионов лет будущего, – и он испытал ни с чем не сравнимое разочарование, когда видение вдруг исчезло, вернув его в грубую реальность: он сидел, обалдевший, на грязном бетоне, а на его голову рушился ливень.

Он глянул вверх, – и тут же отвернулся, остервенело протирая глаза, – в них попала льющаяся с небес вода. Округа исчезла за стеной дождя, свет стал мрачным, зеленовато-свинцовым. Рядом, всего шагах в пяти, сидел такой же обалдевший Охэйо, – он ошалело посмотрел на него, встряхнул уже успевшими намокнуть волосами, и решительно поднялся на ноги. Его рубаха превратилась в облепившую плечи грязную тряпку. Лэйит и Наури выглядели не лучше. Сандалии Лэйми исчезли, и он невольно поёжился, – останься и он в любом из трех представших им миров, всё кончилось бы несравненно хуже...

Ослепительная молния вновь расколола небосклон, – и вслед за ливнем начался град, больно бивший по голове и плечам. Оглушенный громом Охэйо ошалело осмотрелся и побежал к одному из блоков. Между закругленными снаружи кромками его боковых стен зиял не огражденный ров, уходивший в кромешную темноту. Слева в скошенной стене зиял отвесный ряд пулеметных амбразур, справа ржавая стальная лестница спускалась в ров метров на шесть.

Скатившись по ней к основанию орудийного блока, они вновь замерли, осматриваясь. Здесь, под бетонной плитой, опиравшейся на ряд толстых двутавровых балок, была узкая площадка. В монолитной, с отпечатками досок стене темнела двустворчатая дверь из литой стали, наглухо заваренная. Слева от неё узкая бетонная лестница несколькими маршами спускалась в глубину похожего на ущелье рва. Рушившийся в него ливень напоминал отвесную водяную стену, градины, попадая в площадку, разлетались осколками, больно бившими по коже, – и Охэйо, завопив для храбрости – или, может быть, от восторга, – побежал вниз. Лэйми помчался за ним, неистово проклиная его и пытаясь прикрыть хотя бы глаза. Ливень его уже не пугал, но градины врезались в тело, словно камни, и он подумал, что останутся синяки.

Они спустились вниз метров на двадцать, нырнув в темноту между монолитными стенами. Ров уходил ниже, уже в совершенно непроницаемый мрак, – но вдоль его торца тянулась узкая площадка, и в её концах темнели проемы ведущих внутрь толстенных дверей. Аннит бегом бросился к правой, прикрывая лицо от градин, свистевших, словно пули. Вслед за ним в проем нырнул Лэйми.

Коридор длиной метра в два упирался в непонятной глубины шахту, сейчас прикрытую массивными решетками. Под ними была только темнота, и Охэйо тут же предположил, что решетки, показавшиеся им столь надежными, открывались одним поворотом рычага. После этого в животе Лэйми словно запорхали бабочки размером с лису. Сдохнуть можно от этого, решил он, чувствуя, как мокрая холодная ткань джинсов противно облепляет бедра.

– Что это было? – вдруг спросил Наури, и Лэйми с удивлением заметил, что его до сих пор бьет непроизвольная дрожь. – То, что мы видели? Оно настоящее? Но ведь будущее нельзя увидеть, его не существует...

– Когда я начал задыхаться, это было очень даже натурально, – буркнул Охэйо. – И снег тоже. У меня, между прочим, до сих пор на ногах песок. Мы были там, а насчет будущего... Вообще-то, меня учили другому, но в одной старой страшноватой книге было сказано, что времени не существует, – всё уже случилось, и то, что мы считаем Реальностью, – просто ряд неподвижных картин, по которым скользит наше сознание, не замечая разрывов из-за их малости. Ну, даже если и так, Будущее, разветвляясь, должно вести к бесчисленным вариантам. Хотя мы, почти наверняка, видели наиболее вероятное. И тогда...

– Ты хочешь сказать, что всего лет через десять Паулому населят эти... эти твари? – спросила Лэйит. Её голос тоже заметно дрожал.

– Я видел только одного... нечеловека, – ответил Лэйми. – Может, это просто гости... туристы...

Лэйит отвернулась.

– Их были тысячи. И – не одного человека.

– Мы видели разное? – удивился Охэйо. – А ну-ка...

Лэйит помотала головой.

– Нет. Я не смогу. Это... страшно.

– Говорят, что Сугха оставляет за собой... таких нелюдей, – хмуро сказал Наури. – Вообще-то, она должна пройти в стороне, но близко, а эти твари очень многочисленны. Паулома может держаться ещё долго, но в конце-то концов... а попасть в Башню мы не можем.

Лэйми подошел к проему, глядя внутрь. Напротив входа в стене было квадратное окно, перекрытое массивной стальной плитой, – в ней зияло жерло широкой трубы, ведущей куда-то в непроницаемый мрак. Справа темнела массивная литая дверь, закрытая, но не запертая, – она подалась, когда он уперся ногой в стену, и изо всех сил потянул за длинную вертикальную ручку.

Переступив через высокий порог, Лэйми шагнул в душный мрак, густой, как призрачно фосфоресцирующая жидкость. В нем мерцали мутно-фиолетовые овалы давным-давно перегоревших ртутных ламп, – они издавали назойливое жужжание, и он невольно дернулся, приняв их за глаза каких-то тварей. Почему эти лампы не сгорели совсем, и почему сюда до сих пор поступал ток?..

Он помотал головой, словно вытряхивая из неё эти бесполезные вопросы. Здесь пахло водой, ржавчиной и плесенью. От влажных стен ощутимо веяло холодом, и Лэйми поёжился. Он видел лишь смутное белое пятно, словно плавающее перед ним в темноте – светлокожее лицо Охэйо. Казалось, что головы у него нет, – черные волосы сливалась с царившим здесь мраком, – и Лэйми стало страшновато. Так вот и рождаются истории о привидениях...

Кто-то толкнул его сзади, – он по запаху узнал Лэйит, и в этот раз не испугался. Наури стоял сразу за ней, – они все невольно прижались друг к другу, напряженно вглядываясь во тьму.

Через минуту глаза Лэйми расширились, и смутные очертания подземелья выплыли из мрака. Выглядело оно непривлекательно, – стены и потолок обшиты огромными железными листами, шершавыми и ржавыми. Справа тянулся ряд глубоких округлых альковов, перемежавшихся с приоткрытыми дверями. Левая, наружная стена была глухой, лишь здесь, возле входа, в ней зияла пара прямоугольных проемов, ведущих к грузовым лифтам и лестнице. Это помещение было раза в два уже самого блока, и Лэйми понял, что монолитные стены занимают половину его объема, – внешняя толщиной метра в три с половиной, внутренняя тоньше, – всего каких-то метра полтора. Да, здесь очень боялись Башни...

– Куда дальше? – отрывисто спросил Наури. – Мы уже на самом дне.

– Нет, – Лэйми задумался, пытаясь вспомнить свои сны. Он уже видел в них это место, – но отрывочно и очень, очень, очень давно... – Где-то там, впереди, есть люк...

Охэйо медленно пошел вперед, бесшумный, как настоящий призрак, – он всегда лучше Лэйми ориентировался в темноте, и не уставал рассуждать о преимуществах больших глаз. Вдруг он остановился, присев на корточки, перед квадратным проемом в полу. Тяжеленная стальная крышка лежала рядом и, подойдя к нему, Лэйми увидел жерло круглой трубы, уходившей уже в совершенно непроницаемый мрак.

– Ты хочешь сказать, что нам нужно спускаться туда? – спросила подошедшая Лэйит. Её голос заметно дрожал.

– Точно, – Лэйми широко улыбнулся.

Лэйит покачала головой.

– Нет. Я не смогу. Если из Башни выходят такие жуткие твари, что вокруг неё пришлось построить настоящую крепость, лезть туда, наугад, – явно не лучшая идея.

– Тогда пойдем домой, – предложил Наури. – Мне тут не нравится. Тут страшно.

Охэйо подошел к ведущей вниз лестнице, задумчиво глядя на неё.

– Других мнений нет? Хорошо. Тогда...

Вздохнув для храбрости – или, может быть, от страха, – он нырнул во мрак. Оттуда тянуло ледяным сквозняком, и Лэйми представился целый лабиринт залитых чернотой коридоров, – совершенно некстати, так как Аннит уже исчез в этой дыре.

– Ты с ума сошел? – почему-то шепотом спросил Наури. – Что нам там делать? У нас даже фонарей нет.

– Там, внизу, между идемитными блоками, должны быть малые, постоянные Ворота, – сказал Лэйми. – Разве ты не слышишь?..

– Нет, – буркнул Охэйо. Его бледное лицо словно плавало в круге непроницаемой тьмы, и Лэйми вновь поёжился, – сцена была, как из кошмарного сна. Но, похоже, другого пути к Башне не было...

Аннит скользнул вниз, и его лицо исчезло. Сдерживая невольную дрожь, Лэйми последовал за ним, уже в совершенно непроницаемый мрак. Его босая нога наткнулась на что-то скользкое, отдернулась, – и в тот же миг он получил кулаком по икре.

– На голову наступать не надо, ладно? – прошипел Охэйо снизу. – У тебя ноги грязные.

– А чистыми можно? – ехидно спросил Лэйми.

– Не-а. Не торопись так. Если что, я вам скажу.

Лэйми замер на минуту. Охэйо спускался беззвучно, он слышал только редкий шорох ладоней и ног.

– Порядок. Спускайтесь, – его голос доносился глухо, словно из бездны, и Лэйми с трудом удержался от брани. Эта затея совсем ему не нравилась... но он сам её начал.

Когда он полез вниз, все волоски на теле встали дыбом, – снизу несло ледяной жутью, казалось, что там, в глубине, затаилось нечто, невыразимо страшное. Спускаться ему пришлось долго, – и с каждой ступенькой, казалось, становилось холоднее.

Внизу пахло мокрым бетоном и ржавчиной, воздух был промозглый и сырой, и мокрое тело Лэйми покрыл озноб. Лишь с одной стороны исходило слабое тепло. Протянув руку, он коснулся Охэйо. Тот испуганно вскрикнул, и эхо покатилось в темноту, отзываясь гаснущими переливами. Жар, исходивший от него, стал сильнее, – Аннит покраснел, стесняясь своего девчоночьего вопля. Но, едва его последние отголоски угасли, Лэйми навострил уши: откуда-то спереди доносился слабый гул, похожий на гул далекого поезда.

Они осторожно пошли к нему, невольно держась за руки и касаясь свободными ладонями стен. Лэйми тщательно ощупывал пространство впереди, прежде чем шагнуть, и пол тоже, – ему вовсе не хотелось удариться обо что-то или, того хуже, провалиться в очередной люк. Все его мускулы мелко дрожали, – отчасти от нервного напряжения, но по большей части от холода. Озноб стал таким сильным, что вызывал уже боль, босые ноги немели. Рука Охэйо в ладони была единственным источником тепла.

Вдруг он замер и резко обернулся назад. Лэйми обернулся вслед за ним... и с удивлением увидел, что сверху медленно спускается яркий фиолетовый луч толщиной в его палец и длиной в руку. За ним на расстоянии ладони двигался второй такой же луч. Зрелище было очень странное, – эти лучи ничего не освещали, словно их образ возникал прямо в глазу. Они прошли совсем рядом с ними и углубились в пол. Лэйми мгновенно опустился на колени и начал ощупывать его, искать какие-то отметины, однако напрасно: на бетоне не осталось никаких следов. Но стало почему-то страшно.

Какое-то время они стояли неподвижно, стараясь осознать случившееся. Вблизи пространственных Ворот – особенно закрытых так неплотно – могли происходить самые дикие вещи, и Лэйми решил, что идти дальше было бы чистым безумием. Вот только Охэйо пошел дальше, а бросить здесь друга он не мог.

Они замерли, налетев на поперечную стену, пошли вдоль неё, – и вдруг увидели справа слабый синеватый свет. Он мерцал в конце длинного туннеля с темными, влажно блестевшими стенами. Гул здесь был гораздо сильнее, тело уже вибрировало от него, а теперь Лэйми ощущал и движение воздуха, – он колебался, словно по нему шли волны, но ветер не дул ни вперед, ни назад. Сердце колотилось так, что он даже испугался, – такого с ним никогда не случалось...

С невыразимым ощущением панического восторга, – он словно наяву оказался во сне, – Лэйми медленно пошел вперед, по-прежнему не выпуская из руки ладонь Охэйо. Теперь, когда он видел пол, идти стало легче, и он удивленно приоткрыл рот, когда туннель вновь повернул направо.

Они вошли в круглое, высокое помещение. Из его литых бетонных стен выступали плоские торцы восьми идемитных блоков, словно отлитых из черного, блестящего стекла. Между ними, точно в центре зала, пылало веретено бешено вихрящегося сияния. Смутные, неясные картины сменялись в нем так быстро, что различить их он не мог, – но всё же, не мог и отвести от него глаз.