Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Охэйо вдруг замер, повернув голову. Лэйми прислушался. До него долетали очень слабые, но, несомненно, человеческие голоса. Они пошли к ним, но звук в коридорах дробился очень причудливо. Несколько раз они попадали в тупики, к тому же, голоса смолкали и слышались вновь уже в другом месте. Лэйми уже начал думать, что их водит какая-то нечистая сила...

Новый коридор был широким и низким; ровно изгибаясь влево, он шел вниз. Падавший оттуда свет мягко отблескивал на его облицованных светло-золотистой плиткой гладких стенах. Этот коридор впадал в широкий и просторный туннель, облицованный мрамором, пустой и ярко освещённый. Справа, далеко, он плавно поворачивал, исчезая из поля зрения. Слева, чуть ближе, виднелась короткая, ступенек в десять, лестница наверх. В стене над ней был новый ряд узких проемов. Оттуда дул слабый ветерок, и Охэйо быстро пошел к нему, всё время оглядываясь. Шагов через сто Лэйми заметил в проемах несколько юношей в таких же, как у него, куртках. Они закричали им, предлагая двигаться быстрее, и Лэйми с облегчением перевел дух. Именно так говорили в Эменнае, и теперь он понял, что не ошибся.

Охэйо вновь оглянулся, потом ускорил шаг. Сзади, из-за поворота, донесся далекий глухой шум, насчет которого у Лэйми не осталось сомнений: там двигалось огромное множество каких-то существ, мало похожих на людей.

Они торопливо поднялись по лестнице. Проемы перекрывали двери из толстого стекла, сейчас открытые и застопоренные. Дальше, скрывая продолжение туннеля, с потолка свисали полоски зеленой ткани. Охэйо пробормотал что-то о дурацкой архитектуре, одновременно осматриваясь.

Здесь было всего человек восемь – юноши, похожие на Лэйми, такие же босые пятнадцатилетки, но в руках они держали нечто вроде базук, – стальные трубы диаметром в два дюйма, с единственной пистолетной рукояткой. У стены стояло несколько ящиков с небольшими цилиндрическими гранатами, – в каждом штук по двадцать.

Один из парней подтолкнул Охэйо к занавесу и что-то сказал ему. Тот вырвал руку и так взглянул на него, что парень попятился. Лэйми подумал, что их визит может показаться тут весьма подозрительным, однако на допрос уже не оставалось времени. Шум стал громче, и из-за поворота коридора показалась странная текучая масса.

У юноши, тело которого Лэйми занял, были очень острые глаза. По полу струилось что-то блестящее, похожее на серебрящуюся воду, причем очень быстро, – орда уже знакомых ему многоножек. За ними скакали зубастые "мешки", похожие на громадных мохнатых пауков, однако с четырьмя ногами. Волна визга, шороха, воя, отражаясь от стен, накатились пугающим водопадом. Парни присели в проемах, направив базуки на живую волну. Безоружные Охэйо и Лэйми праздно стояли рядом с ними. Гнать их уже никто не пытался, – до тварей осталось всего шагов пятьдесят.

Один из парней что-то крикнул, и они все дали торопливый, беспорядочный залп. Из базук с оглушительным треском вылетели серые цилиндры. Падая, они расплескивали ослепительно-белое пламя. На месте орды тварей забушевала сплошная стена огня, – даже на таком расстоянии в лицо Лэйми ударил опаляющий жар.

Визг взметнулся пронзительной волной, потом начал стихать. Когда пламя опало, его сменил рыжий, клубящийся дым. К счастью, ровный поток воздуха, текущего через проемы, сносил его на уцелевших тварей.

– Должно быть, это ракетное топливо, – тихо сказал Охэйо. – Гидразин и азотная кислота. Горит, как в аду.

Его соседи оглянулись, но спросить что-либо не успели: из тучи дыма хлынула новая волна многоножек. Теперь в ход пошли термитные гранаты. Они рвались в ослепляющих бело-голубых вспышках, рассыпая каскады прожигающих пол искр. От блеска взрывов у Лэйми рябило в глазах, от визга звенели уши. Полусожженые твари выскакивали из дыма, бросаясь вперед в яростном исступлении. Парни непрерывно стреляли в них, едва успевая перезаряжать базуки, пока атака буквально не захлебнулась в огне. Едва он угас, всё стихло, лишь в коридоре клубился рыжий дым. Когда его снесло, открылись изуродованные огнем стены и пол, до пояса заваленный бесформенными, тлеющими грудами. Лампы там полопались от жара, а может, произошло замыкание. Во всяком случае, коридор перед ними был погружен во тьму. Там что-то слабо, призрачно светлело и медленно, однако вполне заметно приближалось.

Лэйми не представлял, что это может быть, однако местные, похоже, это знали: трое или четверо из них бросились назад, в глубину коридора. Они вернулись через минуту ещё с двумя парнями, таща установленное на треноге устройство, похожее на небольшую пушку, – тяжелый ствол с коробчатым казенником, судя по всему, лазер: толстый кабель шел от него к тележке с ребристой, тихо гудящей, пышущей жаром коробкой высотой по пояс Лэйми. Старший из парней присел у неё, беспрерывно ругаясь; Лэйми не видел, что он там делал, но на казеннике лазера вдруг вспыхнул яркий зеленый огонек. Стоявший у него парень повернулся и кивнул ему, потом нацелил оружие на непонятную для чужаков угрозу.

Сначала Лэйми решил, что к ним медленно катится громадный, больше его роста в диаметре, шар. Когда это существо вступило в полосу света, он едва не задохнулся от ужаса.

Оно действительно было округлым, мертвенно-бледным, с десятком коротких тумбообразных ног, на которых оно шло, неторопливо покачиваясь. И у него было лицо, – оно занимало всю обращенную к ним поверхность туши. Лэйми просто не мог на него смотреть, – отчасти потому, что лицо это всё время менялось, струилось, как в кошмарном сне, отчасти потому, что от твари исходила физически ощутимая, как давление, волна безумия. Едва он взглянул на неё, ему захотелось выть и биться головой об стену; он с трудом подавил это желание и не удивился, когда все остальные побросали оружие и бросились прочь. Они нырнули за занавес, исчезнув за ним в мгновение ока. Охэйо замер на полпути, задумчиво глядя на друга.

– Оно не пройдет в двери, – ровно сказал он. – Проемы слишком узкие.

Лэйми оглянулся. В самом деле, проемы были уже, чем тварь, раза в три. Их разделяли пилоны толщиной в полшага и длиной в метр. Едва ли оно могло их разбить, но самая реальность колебалась вокруг этой гадины, и он уже ни в чем не был уверен...

Вдруг он вспомнил чудовищную дыру в воротах – полуметровую сталь, расступившуюся в ужасе от... да, от этого самого десятиногого кошмара. Лэйми инстиктивно чувствовал, что никакая материальная преграда не сможет остановить это. Изуродованные, сожженые туши взлетали с пола и кружились вокруг ЭТОГО, расчищая ему путь, корчась в его жуткой ауре и богомерзким образом оживая: ЭТО шло по своей мертвой армии, воскрешая её и делая победу напрасной.

Лэйми бросился к лазеру, судорожно ощупывая его рычажки и кнопки. Оружие поворачивалось туго, но очень мягко и точно. Направив дуло куда-то в середину чудовищной туши, он нащупал спуск, – под казенником была пистолетная рукоятка, – и нажал его, однако результат был сомнительный: тварь странно прогнулась, словно искаженная вогнутым зеркалом, и в тот же миг сбоку от неё брызнул фонтан мраморной крошки. Блеск луча, разбившегося о стену, едва не ослепил Лэйми. Волна безумия накатила тысячекратно усиленной, сбила его с ног, опрокинула лазер. Из-под боковой панели генератора с треском выбило яркий сноп искр и все индикаторы на оружии погасли. Лэйми корчился на полу. В голове мутилось, он чувствовал, что сейчас умрет. Или хуже, чем умрет. Станет одним из...

Вдруг мучительное давление исчезло. Лэйми с трудом поднял гудевшую голову. Охэйо стоял в проеме, сразу перед ним, неуверенно подняв руку ладонью вперед. Тварь остановилась тоже. Казалось, не происходило ничего, только воздух между ними мерцал и колебался, как от жары, но Лэйми чувствовал, что здесь столкнулись два потока – жар, во всяком случае, был вполне реальным.

Вдруг тварь дернулась, – словно её ткнули булавкой, – и в тот же миг Лэйми ослепила вспышка. Нет, не света, – просто он на какой-то миг перестал видеть.

Когда зрение вернулось, весь коридор был залит желто-зеленой дрянью и завален лохмотьями, похожими на дохлых кальмаров или медуз, выброшенных на берег.

7.

Едва стихли клокочущие отголоски взрыва, Охэйо сел, прислонившись к стене и уронив руки между колен. Он выглядел изрядно ошалевшим.

– Что это было? – спросил Лэйми, с трудом поднимаясь на ноги. Голова всё ещё гудела – словно её лягнул осел.

– Бред какой-то, – буркнул Охэйо, тоже поднявшись. Он помотал головой, – так, что шапка свалилась с неё, и волосы, растрепавшись, закрыли глаза. Аннит резко отбросил их назад, и нахлобучил шапку обратно. – Знаешь, умирать не страшно, – всё равно потом ничего не почувствуешь. А вот сходить с ума и чувствовать, как... – он вновь помотал головой. – Я жутко испугался, а потом разозлился – ещё сильнеё. Должно быть, это брахмастра – какая-то её часть. Я понял, что или умру, или убью... это, – он выглянул в коридор и поёжился. – Понятия не имею, как это у меня получилось.

– Ты в порядке?

– Нет, Лэйми. У меня мерзнут ноги, я голоден, как собака, и мне совсем не нравится это тело. Но я... – он повернул голову и прислушался.

Из коридора катилась новая волна резкого сухого шороха. Там, где лампы ещё горели, Лэйми увидел струившийся по полу серебристый блеск. Снова многоножки. Много. Очень много. Адская тварь была мертва, но оживленная ей армия нечисти – нет.

Охэйо молча, пинком поддел колодку, которая удерживала дверь, и перешел к следующей. Лэйми последовал его примеру. Двери из окантованного сталью стекла толщиной в дюйм открывались наружу, в них были вделаны плоские замки с большими поворотными кругами. Закрыть их все оказалось нетрудно, но Охэйо не стал уходить, – стоял, упершись лбом в стекло, и хмуро смотрел на приближавшуюся живую волну.

– Они могут разбить двери, – сказал Лэйми. Ему не терпелось убраться отсюда – куда угодно.

– Многоножки? Им нечем. И "мешкам" тоже. Саблеруки могли бы, но эти твари их наверняка прежде сожрут...

– Охэйо, ты в порядке?

– Когда я убил... ту тварь, мне было очень больно. Я не могу заставить себя остановить их ещё раз. Да я и в первый не очень-то верю. Мне кажется, это какой-то дикий бред.

– А если это всё – настоящее? – многоножки добрались до дверей и теперь с мерзким скрипом скреблись об стекло. Охэйо, казалось, не замечал жвал, скользящих буквально в дюйме от его глаз.

– Тогда, конечно, всё гораздо интереснее. Если нам встретится что-то побольше этой штуки, – мы тут же сойдем с ума, не успеем и пискнуть. Может быть, харранцы гибнут поэтому.

– А если мы в какой-то виртуальной реальности? Вдруг для слияния нужно только СОЗНАНИЕ, а не тело?

Охэйо усмехнулся.

– Вряд ли. В виртуальном мире всё подчинено математическим закономерностям и он ограничен. В реальном мире математика сплавлена с хаосом и он неисчерпаем. А хаоса тут достаточно. Более чем.

– Тогда пошли отсюда.

– Ладно, – Охэйо повернулся так, словно спал на ходу.

За занавесом открылось просторное продолжение туннеля, почти темное. Лишь далеко впереди мерцал яркий белый свет. Справа и слева, через каждые двадцать шагов, в стены углублялись ведущие наверх лестницы, тоже скрытые полосками цветной ткани.

Заметив там тут же исчезнувшее лицо – вроде бы девичье, – Лэйми хотел повернуть туда, но Охэйо потянул его вперед, – его привлек этот танцующий свет.

Когда они подошли ближе, Лэйми понял, что мерцает сам коридор, – перспектива рассыпалась, как отраженная в калейдоскопе, на какой-то миг восстанавливалась, и вновь рассыпалась. Каждое мерцание сопровождали волны тепла. От дрожащих мельканий рябило в глазах и Лэйми отвернул голову. Всё это, казалось, происходило во сне.

– Похоже, это и есть стык реальностей, – ровно сказал Охэйо. – Думаю, он здесь уже давно.

– Почему?

– Там другая отделка.

– А?

– Лэйми, изменение реальности не может превратить человека в жабу. Оно меняет лишь ЗАКОНЫ, по которым взаимодействуют тела – ничего больше. И, если эта реальность...

За их спинами, рассыпаясь, зазвенело стекло.

8.

Охэйо вдруг наотмашь помчался вперед. Лэйми попытался догнать его, но не сумел. Что бы там Аннит не говорил об женских бедрах, Лэйми не помнил, чтобы девушки бегали медленнее. Он понимал, что стык может убить их, но не остановился. Если Охэйо решил умереть, то он умрет вместе с ним, – всяко лучше, чем терзаться потом угрызениями совести.

Аннит влетел в мерцание. На какой-то миг он исчез, распавшись на множество отражений, потом возник вновь. Потом Лэйми тоже... нет, он не врезался – он упал, точнее, полностью потерял представление, где верх, где низ. Его закружило, на какой-то миг он отключился... потом наотмашь грохнулся на вполне реальный каменный пол. Резкая боль вмиг привела его в себя. Прежде, чем он поднялся, чьи-то жесткие руки вцепились в плечи и потащили его прочь. Опомнившись, он оттолкнул Охэйо и пошел сам.

Коридор здесь был и в самом деле другим – чистый, облицованный светлым мрамором, освещённый так ярко, что казался залитым солнцем. В его конце белела стальная дверь, – раза в полтора выше Лэйми.

– Ты с ума сошел? – гневно обратился он к Охэйо.

– Может, и сошел. Но мы здесь. Кстати, как ты себя чувствуешь? Металлический вкус во рту есть? Тошнота?

– Нет.

– Повезло. Первая степень. А может, и того нет.

– Чего?

– Лучевой болезни. Знаешь ли, разные реальности, – разные физики, если точнее, – при столкновении подвергаются аннигиляции. А аннигиляция – это гамма-излучение. Довольно жесткое. Если бы мы просто пялились на этот... калейдоскоп, то думаю, минуты хватило бы.

– Сколько мы получили?

– Понятия не имею. Но меньше ста бэр.

– Почему?

– Иначе нам сразу стало бы дурно.

– Но зачем было лезть...

– Мне показалось, что реальность тут – ну, более нормальная, что-ли...

– Показалось!..

– Если мы здесь – только призраки в чужих телах, то мы можем делать всё, что угодно. Разве нет?

Лэйми попытался найти какие-нибудь возражения, но не успел. Хотя до двери оставалось ещё добрых десять шагов, она вдруг открылась с глухим лязгом. Стальная плита оказалась восьми дюймов в толщину, и на её боковине блестел целый ряд массивных засовов.

За ней была странная квадратная комната, точнее, шахта, – пол из частой решетки, стены облицованы нержавеющей сталью. Холодные голубоватые лампы прятались в узких нишах, прикрытых очень толстым стеклом. Когда они вошли, дверь закрылась, такая же глухая изнутри, как и снаружи. Прямо перед ними белела вторая дверь, точно такая же. Закрытая.

Под решеткой Лэйми заметил какие-то горелки или сопла, и ему стало тут очень неуютно. Сама решетка состояла из двух частей и могла открываться вниз, как горизонтальные ворота. Дна шахты – как и её верха – он не видел, и это тоже не прибавляло ему храбрости.

Вдруг он заметил, что стены шахты отливают бледной окалиной, – словно их прокалил огонь. И ещё, на них были царапины. И на дверях тоже. К решетке пристал какой-то шлак. Лэйми почудился вдруг слабый запах газа, и его затошнило. В животе словно порхали бабочки размером с лису.

– Мы в ловушке, – очень тихо сказал он, бессознательно становясь плечом к плечу с Охэйо.

– Очевидно. Они нас изучают. Если мы им не понравимся...

Он не стал продолжать. Смерть в пламени нельзя назвать легкой. Можно ли перед ней сойти с ума?

К счастью, их не стали держать здесь долго. Внутренняя дверь открылась, – такая же толстая, как внешняя, – и Лэйми торопливо вышел в продолжение коридора. Отделка тут была точно такой же, но вдали сновали люди, и здесь висел глухой гул от их голосов и шагов. У стены, на многоколесной платформе, стоял какой-то агрегат, – судя по ртутно блестевшему соплу на переднем торце и пучку толстых шлангов на заднем, сверхмощный лазер. Размером и цветом он напоминал лежавший на боку холодильник. Перед ним коридор обегала массивная сложная рама, затянутая мерцающей голубой пленкой, а за ней стояли девушки в странной одежде, – ременных сандалиях с толстыми подошвами и туниках, состоящих словно из шершавых пластин коричневого камня, разделенных зеленовато-белыми светящимися полосами. На головах у них были круглые, плоские шапки с большими козырьками.

Лэйми поразили их лица – небольшие, светлые полуовалы, безупречно правильные. Маленькие рты с загнутыми вниз уголками пухлых губ, далеко отстоявшие от косо посаженных больших темных глаз, придавали им хмурое, чужое выражение. Четко очерченная верхняя губа была короткой, нос – едва различимым. Прямые черные волосы, очень густые, тупым углом расходились над бровями, скрывая почти весь лоб, уши, и тяжелой массой падали на спину. В руках девушки держали короткое, цилиндрической формы оружие.

Осматриваться дальше Лэйми не дали. Их окружило несколько фигур в серебристых комбинезонах с капюшонами. Их лица скрывались за выпуклыми эллиптическими забралами, блестевшими темным стеклом.

Их обыскали, забрав всё оружие, потом, через стальную боковую дверь, втолкнули в просторное помещение, похожее на лабораторию, с какими-то приборами и агрегатами, – от маленьких, стоявших на столах, до громадных, размером с небольшую комнату. Здесь Лэйми велели остановиться. Охэйо повели дальше.

Лэйми дернулся, но сопротивляться не стал, – он понимал, что если что-то и сможет, то только навредить себе. Никто не разговаривал с ним, – даже и не пытался. Знаками ему велели снять всю одежду и лечь на каталку, с которой свисали подозрительно крепкие ремни. Лэйми вовсе не хотелось устраивать стриптиз, – особенно перед людьми, лиц которых он даже не видит, – но один из них показал ему что-то вроде жезла с острыми стальными усиками, между которыми вдруг проскочила искра длиной дюйма в два. Лэйми неохотно подчинился.

Когда он лег на спину, его привязали, – плотно, но не туго. Он весь покрылся гусиной кожей, – от холода, как он надеялся, – но ничего особо страшного с ним не делали. Сначала каталку с ним задвинули в цилиндрическую утробу машины, похожей на томограф, – он почувствовал кислый вкус во рту, и у него заныли зубы, как это всегда бывает вблизи мощных магнитов. Потом ему загнали в сгиб локтя иглу и выцедили едва ли не пол-литра крови, – у него даже голова закружилась, – отвезли его в маленькую комнатку с двумя дверями и стенами из матового стекла, и ушли, оставив его привязанным. Снаружи, слабо, доносились неразборчивые голоса и звуки, но здесь всё было тихо. Из толстых пластиковых шлангов под потолком струился влажный, пахнущий озоном туман, – он густо заполнял комнатку и оседал на обнаженной коже.

Лэйми крутил головой, осматриваясь, но это быстро надоело ему. Он мерз и тихо страдал от скуки. Прошло уже, наверно, часа два. Спина затекла. Лэйми напрягал и расслаблял мускулы, – чтобы размять её и хотя бы немного согреться. Потом, через другую дверь, вошел один из серебристых, – уже без капюшона; он оказался такой же девушкой, как и те, в коридоре. Нагой Лэйми ужасно смутился, но она даже не смотрела на него, – вывезла в новую, ярче освещённую лабораторию с более изящной и компактной аппаратурой, и, не говоря ни слова, приладила к его руке трубку, уходящую в пакет с какой-то прозрачной жидкостью. Лэйми решил, что это средство должно противодействовать последствиям облучения, но, когда оно втекало в него, он ничего не чувствовал, – как не чувствовал ничего и до этого. Это продолжалось ещё, наверное, часа два. Он дрожал, и, чтобы хоть чем-то занять себя, смотрел в проем ведущей в коридор двери – напротив неё была другая, тоже открытая, похожая на внешние, только серая и раза в два тоньше. За ней, перед занимавшим всю боковую стену серо-стальным пультом с множеством экранов и россыпями разноцветных огоньков, сидело несколько юношей в больших наушниках. Оттуда слышался слабый гул и писк, тянуло теплым, пахнущим озоном воздухом. На экранах Лэйми видел коридор перед шахтой, забитый кишащими тварями и какие-то цветные схемы, похожие на чертежи, – должно быть, планы этого странного места, но он не мог соотнести их с открытой им тут малостью.

Незаметно Лэйми задремал. Вошедшие в лабораторию девушки-часовые разбудили его. Его накрыли простыней, – с головой, что вовсе ему не понравилось, – а потом куда-то повезли. Он мог сколько угодно таращить глаза, – всё равно, он видел лишь мелькающий свет ламп.

Шум стал громче, потом ослабел. Залязгали, открываясь и закрываясь, бронедвери, – он уже знал этот звук, потом его покатили снова, но недолго, – каталка остановилась, с него сдернули простыню, потом отвязали. Прежде, чем Лэйми успел осмотреться, его втолкнули в какую-то комнату. За спиной щелкнул замок. Он гневно обернулся. Изнутри дверь была обита желобчатыми деревянными рейками, покрытыми бронзовым лаком, но, насколько он успел увидеть, была толстой и тяжелой. И без ручки с этой стороны.

– Симпатичная попа, – сказал Охэйо за его спиной. – И всё остальное тоже.

Лэйми дернулся, словно его ткнули шилом, потом испуганно повернулся. Комната мало походила на тюремную камеру, – квадратная, длиной шагов в пять. Её пол покрывал коричневый линолеум. У обитых теми же рейками стен стояли две очень удобных кровати, между ними, напротив двери – столик. Над ним неярко горела желтоватая настенная лампа. Свет её падал только на пол и темный потолок оставался в тени, высокий, – раза в два выше, чем Лэйми мог достать рукой.

Охэйо лежал слева, скрестив голые ноги и закинув руки за голову, в чем-то вроде белой туники с цветным поясом. На свободной постели лежала одежда Лэйми, – то есть, сначала он подумал, что это его одежда, но натягивая её понял, что вещи совсем новые.

На столе стояло блюдо с какими-то пирожками и два больших цилиндрических стакана, – один пустой, второй с какой-то желтой жидкостью.

– Это вполне съедобно, – заметил Охэйо. На его лице застыла слабая усмешка. – Мне, во всяком случае, понравилось. Я с трудом оставил тебе половину.

Лэйми был голоден и его не пришлось приглашать второй раз. Пирожки, правда, оказались странными, – начинка имела вкус мяса, но выглядела как розовая паста. Он умял всё до крошки, – странно это или нет, но ему это тоже понравилось, – и взял стакан. Кисловато-сладкая жидкость оказалась удивительной на вкус. Лэйми залпом выпил её и пожалел, что тут нет ещё. Комната сразу показалась ему уютной. Впрочем, она была действительно уютной.

– Что они с тобой делали? – спросил он Охэйо.

– Думаю, то же, что и с тобой. Анализировали. Результат, похоже, удовлетворительный. Не то, чтобы совсем хороший, но и не плохой. Иначе мы бы оказались в другом месте.

– И что нам делать дальше?

– Я думаю, они знают, кто мы. Точнее, откуда. Или догадываются. Будь мы тут в своих телах, я бы подождал, пока они пришлют к нам официальную делегацию. Но так... боюсь, у нас просто нет времени. Чтобы понять, что здесь происходит, мы должны увидеть как можно больше, – и быстрее, – а для этого нам придется сбежать.

– Как? Выбивать дверь лбом с разбегу?

– Я думаю, они нас видят. И слышат. Но не понимают, – Охэйо говорил на хониарском языке, непонятном любому, кто вырос вне Зеркала.

– И что?

– Не похоже, чтобы нас считали опасными, – Охэйо томно потянулся, потом встал. – Ломать дверь не нужно, её откроют за нас. А вот тех, кто это сделает – тех да, можно и лбом, – он резко постучал.

Ему пришлось стараться, наверно, минуты две. Он отбил кулаки и под конец пустил в ход пятки. Неожиданно дверь распахнулась, едва не сбив его с ног. Внутрь, с весьма недовольным видом, заглянул охранник, насколько мог видеть Лэйми, один. Убедившись в этом, Охэйо с молниеносной быстротой протянул руку и схватил парня за ухо. Скривившись от боли, тот вынужден был войти в камеру, одновременно стараясь ткнуть пленника электрическим жезлом. Охэйо вывернул его руку так, что усики уткнулись под подбородок охранника. Тот судорожно нажал на спуск, – и мягко сполз по стене в глубочайшей отключке. Охэйо выглянул за дверь. Никого больше за ней не было.

9.

Аннит схватил жезл, секунду рассматривал его, потом со вздохом швырнул на кровать.

– Хитрая вещь, – усмехнувшись сказал он. – Под одеждой не спрячешь, а ходить с таким на виду... и потом, невооруженных беглецов разыскивают почему-то не так усердно.

Яростно стащив тунику, он стал снимать с охранника одежду, – почти такую же, как у Лэйми, только с цветной отделкой на воротнике и рукавах. Для девушки, чье тело занял Аннит, она была велика, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза.

– Зачем это? – спросил Лэйми. – Я же не смогу изменить внешность. Или мне надеть твое платьице?

– Я хочу выглядеть прилично, – застегивая куртку, ответил Аннит. За парня его и теперь никто бы не принял, но только присмотревшись. – А если ты хочешь надеть платье – то с дорогой душой. Тебе пойдет.

Лэйми фыркнул и первым вышел из комнаты. Охэйо выудил из кармана ключи и запер дверь. Они осмотрелись.

Коридор, обитый теми же рейками, был узким и очень длинным, – Лэйми не мог рассмотреть его конца. Там, вдали, мелькали полуодетые человеческие фигурки. Это место походило на какой-то карантин или гостиницу, – такое у него сложилось впечатление. Напротив дверей в коридоре были окна, – прорезанные в толстой стене и без рам. От них, из узких боковых щелей, шли волны свежего, теплого воздуха и был виден совершенно реальный пейзаж – залитый солнцем луг с шоссе и окаймленным лесом озером за ним. Эти окна находились как бы на теневой стороне, высоко, – Лэйми сказал бы, что на десятом этаже. Протянув руку, он вновь коснулся теплого экрана.

– Ладно, хватит пялиться, пошли, – Охэйо потянул его за рукав. Они оба были босиком, но так тут, похоже, ходили все. Во всяком случае, охранник был без обуви.

Их камера оказалась у самого начала коридора. Он выходил в комнату вроде гостиной, с двумя большими окнами и тяжелой ореховой мебелью, к удивлению Лэйми, настоящей. В углу стоял небольшой пульт с мониторами, – тут, очевидно, сидел запертый ими охранник, в другом углу узкая темная лесенка вела куда-то вниз. Справа, из-за тяжелой двустворчатой двери, слышался ровный шум толпы. Стена напротив коридора была голой, и Лэйми не сразу понял, что вездесущие рейки скрывают герметичные броневорота, через которые их сюда привезли. Он не представлял, как они открываются.

– Я думаю, нам сюда, – Охэйо повернул тяжелую бронзовую ручку. К удивлению Лэйми, дверь распахнулась, и они вышли на улицу этого странного города.

10.

В первый миг он решил, что видит настоящую улицу, – шириной шагов в двадцать, мощеную гладкой коричневой плиткой. По обе её стороны тянулись два бесконечных фасада двухэтажных домов, облицованных другой, светлой плиткой. На вторых их этажах были балконы с узорчатыми чугунными перилами, на первых – небольшие витрины и арки поперечных коридоров. На свод из матового стекла словно светило солнце.

Вдоль улицы дул теплый, свежий ветерок. Она тянулась в обе стороны, насколько хватал глаз, заполненная массой людей, – девушки в сложных пёстрых нарядах, состоявших из множества отдельных частей, гибкие юноши в коротких куртках. Все они казались ровесниками, лица у них были хотя порой и странноватые, но красивые, а кожа, – столь гладкой, что казалась ненастоящей. Лэйми подумал о Зеркале и с силой царапнул себе руку. Из царапин немедля выступила кровь. Нет, это не Зеркало Мира. Что-то иное. Только вот что?

Они шли, глядя во все стороны, наверно минут десять. Больше всего Лэйми поразили прически здешних девушек, – у многих были темно-синие, блестящие и очень густые волосы. У одной из них волосы оказались синевато-зеленые, отливающие металлом, кожа – фиолетовой, радужка – серебристой, и глаза светились, как матовый алмаз. При том, её лицо было самым красивым из всех человеческих лиц, какие Лэйми доводилось видеть.

Бесконечная длина улицы оказалась иллюзией, – весь её торец занимало громадное, безупречно гладкое зеркало, и Лэйми едва не налетел на него. Охэйо увлек его в боковую арку – они держали друг друга за руки, чтобы не потеряться в толчее. Они попали в коридор с множеством дверей и темно-синей плиткой на стенах и на полу. Коридор выходил в просторное помещение с рядами серых металлических шкафчиков, полное молодежи. Совершенно не стесняясь друг друга, они раздевались и, закрыв одежду в шкафчики, ныряли в арку, из которой клубами шел пар.

Лэйми с любопытством заглянул туда, увидев громадный, как заводской цех, туманный зал с матово-белыми окнами. Между редких рядов душевых кабинок, разгороженных синими щитами, по мокрой фиолетовой плитке ходило множество нагих юношей и девушек, красивых от макушки до пяток. Там не происходило ничего неприличного, – на виду по крайней мере, – и наверное поэтому Охэйо тоже смотрел с интересом. Потом, усмехнувшись и помотав головой, он потащил Лэйми обратно.

Похоже, они где-то неправильно свернули, и вместо улицы вышли в заставленное множеством застекленных стеллажей огромное пространство, похожее на гигантский магазин. Лэйми не смог разглядеть ни стен, ни потолка, – казалось, он в долине, окруженной заснеженными горами. Над головой синело небо, но почему-то без солнца, бросающего резкие тени на снега. Вдруг небо с пугающей быстротой затянули светящиеся изжелта-йодистые облака, и над самой высокой из гор вспыхнуло искусственное солнце. Какое-то время оно пробивалось сквозь тучи, ярко освещая долину, потом потускнело и погасло, погребенное лавиной туманной ядовитой мглы. На миг стало темно, потом горы выплыли из мрака и всё повторилось сначала. Лэйми, запрокинув голову, глазел на это зрелище. Очевидно, оно отражало неудачную борьбу жителей Ирриная с Сугха.

Охэйо вновь отвлек его, потянув за рукав. Они наугад побрели среди прилавков и витрин, разглядывая выставленные на них вещи. Большая их часть была Лэйми совершенно незнакома, – блестящие ртутью штуковины, похожие на гибрид подшипника с шестеренкой, плоские приборчики из серого пластика с множеством кнопок и индикаторов, браслеты из металла, также сплошь состоявшие из кнопок и крохотных экранчиков, – на каждом их было не менее дюжины. Потом они забрели в отдел с радужными дисками всех размеров, – от маленьких, размером с ноготь, до громадных, едва ли не в обхват. Большая их часть была упакована в яркие цветные коробки. По картинкам на них Лэйми заключил, что это фильмы или игры, или и то и другое сразу. Дисков здесь было очень много, – наверное, десятки тысяч различных сюжетов, и у Лэйми от попыток вообразить их содержание по обложкам закружилась голова.

Миновав этот отдел, они наткнулись на стену, – вернее, на ряд заменявших её гигантских экранов. Крутившиеся на них ролики, должно быть, служили рекламой для дисков и повторялись каждые несколько минут. По большей части, там шло взаимное уничтожение каких-то механических тварей, явно ненастоящих, – их нелепость сразу бросалась в глаза, – но нашлись там и романтические, очень красиво нарисованные истории.