Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

Охэйо очнулся первым, энергично помотав головой. Лэйми всё вокруг казалось совершенно нереальным. В комнате словно не осталось воздуха, и он вышел на выступавшую дугой террасу. Его босые ноги холодил мокрый камень, но, хотя прошел дождь, влажная жара не спала. Небо по-прежнему было затянуто тяжелыми синеватыми тучами. Вдоль горизонта клубились странные светлые облака, – словно там повсюду поднимался пар.

Лэйми опустил взгляд. Эта мощеная брусчаткой улица оказалась широкой и длинной. Коричневые и серые разностильные дома тянулись вдоль неё двумя сплошными массивами, – насколько хватал глаз. Вдали, над их крышами, геометрическим лесом торчали блекло-голубые стрелы портальных кранов. Мостовая кишела народом, – его здесь было много, как на базаре. Никаких машин, только ручные тележки и изредка почему-то лошади. Могучий дух копченой рыбы царил здесь над всеми остальными. Люди внизу беспорядочно шли в обе стороны, ныряли в бесчисленные лавки, занимавшие все первые этажи домов. Это, в большинстве, были почтенного вида горожане, но в толпе шныряли и босые мальчишки, и девчонки. Единственное, что было тут странным, – в центре улицы шел облицованный камнем узкий, но глубокий канал, перекрытый множеством мостиков, и в нем бешено мчался поток желтовато-белой воды.

Рядом беззвучно появился Охэйо. Его длинные глаза блестели, хмурое обычно лицо с крупным чувственным ртом и высокими скулами приняло мечтательно-задумчивый вид. Лэйми покосился на друга, – Лэйит нравилась им обоим, и ему вовсе не хотелось, чтобы они поссорились из-за неё.

– Она предлагает нам поехать в её дом, за городом, – тихо и смущенно сказал Охэйо. – Чтобы... ну, продолжить знакомство. Поедем?

Лэйми тоже смутился и опустил глаза, поняв, о какого рода "знакомстве" идет речь. Но мысль об отказе даже не пришла ему в голову.

4.

Одевшись, они, все пятеро, вышли на улицу, окунувшись в самую толчею. Лэйми пришлось поднапрячь силы, чтобы не отстать от девушек, – ему хотелось, не отрываясь, смотреть на них. На Миа была куцая темно-синяя туника, Лэйит надела кофточку-безрукавку и короткую – чуть ниже её круглого зада – юбку ещё более темного, почти потустороннего синего цвета, оттенявшего её смуглую кожу. Между ними мерцали дюйма два стройного, словно из стали отлитого стана, или – с другой стороны – изгиб впалого живота и пупок. Удивительно стройные ноги Лэйит были обнажены почти на всю длину, подошвы сандалий такие короткие, что пальцы касались земли. Между них проходили пушистые черные шнуры, оплетавшие ступни. Лэйми всё это очень нравилось, а мысль о том, что он нравится ей, заставляла сердце биться через раз. На Лэйит оглядывались, и он гордился тем, что видел её танец, что она выбрала его...

Улица оказалась довольно-таки длинной. Миновав её, они вышли на привокзальную площадь, окруженную высокими, в три или четыре этажа, зданиями. Их узкие окна, медальоны и тонкие полуколонны, сложенные, как и стены, из крупного темно-красного кирпича, вызвали у Лэйми ощущение едва ли не средневековой древности.

Подходя к площади, он услышал ровный глухой шум, становившийся всё громче. Теперь он увидел и его источник. Канал здесь кончался. Вся масса воды с громом рушилась в прямоугольную шахту глубиной метров в двадцать, бешено клокотала на её дне и уходила под землю.

Площадь буквально кишела народом. Все здесь куда-то спешили с угрюмым и озабоченным видом, и Лэйми поразило, что никто из прохожих даже не смотрел в сторону этой огороженной железными перилами бездны, хотя от её гула закладывало уши. Оттуда поднимались клубы слепящей водяной пыли, и фасады домов с подветренной стороны были мокрыми. Во всем этом было что-то нереальное.

Поднявшись на несколько ступеней, они проскользнули между истертых железных барьеров. Теперь справа над ними нависала темная громада вокзала. Между массивными серыми пилонами блестели огромные, в несколько раз выше Лэйми, окна. Сквозь них он видел сумрачную внутренность набитого людьми колоссального зала.

Они вышли на перрон, где стоял пригородный магниторельсовый поезд – дюжина узких, тускло-желтых, с коричневыми полосами вагонов, полупустых, с четырьмя рядами удобных кожаных сидений.

Лэйми сел у громадного окна – его нижний край был только чуть выше его бедра. Рядом с ним сел Наури. Лэйми предпочел бы Лэйит, но они с Охэйо сели по другую сторону прохода – Аннит, конечно, у окна. Миа тоже села у окна, но перед Лэйми. Соседство брата Лэйит смущало его, но пересесть к ней он всё-таки не решился.

Вскоре поезд тронулся. Он шел так плавно, что Лэйми словно летел. Узкая эстакада – он даже не видел ее, – усиливала это впечатление. Наверное, для экономии места, её провели над руслом неширокого, метров в десять, канала с крутыми и высокими берегами, поросшими пышной травой. Спокойная, подернутая рябью вода казалась свинцовой. Путь плавно изгибался, следуя извивам русла, и Лэйми мягко тянуло то в ту, то в другую сторону.

Вдоль берега стояли желтые двухэтажные дома с железными крышами и решетчатыми палисадниками с низкой темной зеленью, ещё мокрой после дождя. В темноте открытого окна на верхнем этаже мелькнула стройная фигура парнишки – светлокожий, с длинными черными волосами, он был чем-то похож на Охэйо. На его правом плече устроилась симпатичная мордочка девушки, её ладонь лежала на его левом бедре. Подоконник был на четыре пальца ниже пупка юноши, и до этого уровня оба были нагими. Лэйми невольно улыбнулся. Он знал, что они были нагими до босых ног на холодном полу. А за их спинами была влажная, смятая постель, из которой выбралась эта, ошалевшая от первого, наверное, слияния пара...

За домами потянулась сплошная полоса невысоких деревьев... а потом он увидел чудовищный воронкообразный провал с крутыми склонами. Многоэтажные здания на том его берегу, призрачно светлевшие под тяжелыми синеватыми тучами, казались по сравнению с ним крошечными, в несколько раз ниже берегового обрыва.

Дно воронки занимало озеро. Вода в нем была почти черной, со слабым зеленоватым отливом, что говорило, во-первых, о её редкой прозрачности, а во-вторых, – о страшной глубине. К Лэйми вернулось то же ощущение бездны, что и тогда, над поглотившим Хониар морем, но только острее. Поезд несся почти по самому краю пропасти, и он мог охватить взглядом весь простор пугающе темной воды. Он не представлял, как можно жить в домах, окружающих этот провал. Он бы не смог – его бы замучили кошмары.

– Что это? – спросил он, когда страшное озеро осталось позади, скрывшись за деревьями.

– Кратер Зверя. Так его называют.

По коже Лэйми прошел резкий озноб.

– Там запрещено купаться, – продолжил Наури. – Люди там часто тонут. Их не находят, но это и неудивительно. Два столетия назад отсюда, из-под земли, вырвалось то, что положило начало Сугха. Никто не знает, с какой глубины, но глубина самого озера – не меньше полумили.

Лэйми понял, что здесь нечто вторглось в Мааналэйсу Извне, пробив её обшивку, и от того, что это оказалось возможно, его сердце словно подернулось льдом.

Полоса леса оказалась неширокой. Он вдруг отступил, превратившись в обрамлявшую необозримое поле тоненькую полосу на горизонте, – а на нем Лэйми увидел Башню Молчания, окруженную белесыми столбами пара. Вблизи они оказались чудовищными – толстые и такие густые, словно в воздухе разливали молоко. Необозримые гривы тянулись через всё небо, тяжело нависая над дорогой и скрывая пробивавшееся сквозь желтоватые расщелины туч солнце.

– Что это? – вновь спросил он.

– Тепловые шахты, – коротко и непонятно ответил Наури. Он смотрел вправо. Проследив за его взглядом, Лэйми заметил, что Лэйит и Охэйо увлечены беседой. Их ладони бездумно, но крепко сплелись, касаясь бедра девушки. Лэйми замер, его сердце вдруг бешено забилось. Не то, чтобы он ревновал её к другу, но... но.. но...

– Тебе тоже нравится моя сестра? – тихо спросил Наури, поймав его ошалелый взгляд.

– Да, – так же тихо ответил Лэйми, опуская глаза. – Она очень красивая.

Наури слабо усмехнулся.

– Она соблазнила меня... когда я был почти мальчишкой. Наши родители погибли, мы остались одни... можно сказать, она спасла меня. Она удивительная девушка. Очень редкая. Ты сам знаешь, что сила, красота и ум нечасто сочетаются в одном человеке... И как часто такое сочетание губит его, – а ведь у неё нет никого, кроме меня. Сейчас у нас есть вы, и мне как-то спокойнее за неё. Я очень благодарен Миа, – без неё мы не встретились бы...

Лэйми помотал головой. Он не слишком-то понял, что хотел сказать ему Наури, – настолько его ошарашила первая фраза. Он, вообще-то, ничего не имел против вольностей в любви, но брат и сестра... это было, как говорил Охэйо, "немного слишком". И, если у них такие привычки, то чего же им ждать по прибытии? Три мальчика и две девочки... вместе...

Лэйми лихорадочно попытался представить что-нибудь, вызывающее у него больший стыд. Увы, напрасно. Он печально вздохнул и отвернулся к окну.

Поезд нырнул под один из низких паровых хвостов. Сразу стало темнее; за окнами сгустился сероватый полумрак. Пар полз над самой землей, затуманивая верхушки деревьев, и в приоткрытую форточку окна ворвался влажный жар. Пару минут они мчались в этом мареве, потом поезд стал ощутимо сбавлять ход. Когда он замер, они вышли на маленькой открытой станции, – та стояла на гребне гигантской, поросшей травой дамбы. С западной её стороны лежала глубокая болотистая долина, с восточной – огромное озеро. К нему от ограждавшей платформу балюстрады вела лестница из дюжины пролетов.

Спускаясь по ней, Лэйми заметил длинный ряд вдававшихся в воду ангарчиков. В одном из них, который отперла Лэйит, стоял небольшой пластмассовый катер – по счастливому совпадению, ровно на пять мест. Изнутри ангарчик напоминал гараж, с деревянным настилом и развешанными по стенам инструментами. Уходившие в воду ворота раздвинулись сами, когда Лэйит нажала на пульте катера какую-то кнопку. Она села за руль, Охэйо – рядом с ней, Миа, Лэйми и Наури – на заднем сидении. При посадке Лэйит заставила их разуться, и все они были босиком.

Катер мчался быстро, упруго подпрыгивая на довольно высоких волнах. Влажный прохладный ветер бил в лицо, за спиной мягко гудел двигатель. Опустив руку за борт, Лэйми ощутил тугой напор воды.

Скоро они так удалились от берегов, что те, казалось, стояли на месте. Впереди небо и вода сливались в смутной дымке. Но левый берег был определенно ближе правого. Кое-где на нем попадались дома, хотя в основном Лэйми видел заросли, подходившие к самой воде.

Поездка оказалась довольно-таки долгой. Коричневатый простор озера, неторопливо плывущие над головой тучи наполнили его душу покоем. К его плечу прижалось теплое плечо Миа; иногда она поглаживала своей ступней его босую ногу, и сердце Лэйми, непонятно почему, замирало. Казалось, что утро было уже целую вечность назад.

Потом Лэйит подняла мускулистую руку, показывая на свой дом – довольно большое прямоугольное строение. Обшитое темно-зелеными досками, оно стояло на высоком каменном фундаменте. Обширный участок был огорожен высоченной стальной сеткой; за ним начинались густые, первобытного вида заросли.

Причала не было. Сбросив газ, Лэйит направила катер в уходивший в склон берега туннель; метрах в тридцати от входа он поворачивал налево и кончался. Наури, ловко выпрыгнув за борт, пришвартовал катер к низкой пристани. Несколько ступеней вели от неё вверх, к массивной стальной двери, запертой на внутренний замок. За ней оказалась просторная, почти пустая бетонная комната. Вторая стальная дверь, напротив, вела на длинную лестницу; та кончалась в цокольном этаже здания, неожиданно, к удивлению Лэйми, уютном – красиво отделанном и ярко освещенном длинными розоватыми лампами.

Следуя за Лэйит, они обошли её дом. Кроме громадной гостиной с очень красивыми светильниками – белые матовые бутоны на железных стеблях с листьями поразительно тонкой работы – Лэйми побывал в просторной кухне и ванной, похожей на небольшой бассейн. В прихожей он уже был, – но именно там скрывалось самое интересное. Приотворив неприметную дверь, Лэйит провела их в библиотеку, – хотя первоначально эта небольшая комната была, несомненно, кладовкой. Здесь пахло пылью и старой бумагой, а вдоль всех её стен тянулись стеллажи с наваленными в беспорядке книгами.

Лэйми сразу ухватился за самую большую – она привлекла его внимание не только размерами, но и роскошной обложкой из коричневой кожи. Он принял её за что-то вроде энциклопедии, и не ошибся, – но вот её содержание оказалось довольно-таки странным: множество цветных, прекрасно исполненных рисунков и схем разной военной техники – вертолеты, броненосцы, танки, – но конструкции их были странноватыми, и Лэйми готов был поклясться, что в реальности таких не существует. Это впечатление подтвердилось, когда он нашел целый каталог гусеничных платформ, похожих на сухопутные крейсеры, – оставалось только пожалеть, что у него нет времени прочесть его.

Никто на самом деле не стал бы заниматься производством таких монстров, и сама идея грандиозного каталога несуществующих вооружений тоже казалась ему странной, – но смотреть эту книгу оказалось безумно интересно, и Лэйми продал бы душу, лишь бы завладеть ей. Потом ему попалась на глаза другая, очень на неё похожая, но представлявшая собой что-то вроде сборника сказок, – с такими же роскошными рисунками, но выполненными в более художественной, даже несколько чересчур витиеватой манере и коричневых тонах. Они занимали страницу или даже целый разворот, и были посвящены разного рода фантастическим животным. Некоторые из них, очевидно, относились к породе космогонических, – вокруг них вращались солнца и луны. Другие, – например, обширная компания человекообразных зайцев в чем-то вроде памперсов – вызывали искренний смех. Собранные в этой книге истории тоже были потрясающие интересны, – и Лэйми оставалось лишь жалеть, что сидеть в хозяйской библиотеке в гостях, вообще-то, неприлично.

Пока он ошалело перелистывал две этих книги, Охэйо полез в шкафчики ниже книжных полок. Там тоже были полки – и тоже с книгами, – но уже растрепанными и старыми. Однако за первым их рядом скрывались большие стопки старых цветных фотографий, – и первая же из них заставила Лэйми удивленно приоткрыть рот. На ней была совершенно нагая девчонка, всего лет восемнадцати на вид, – она стояла, опираясь коленями и ладонями вытянутых рук в свежий, ослепительно блестевший снег, поджав маленькие босые ноги к широкой круглой попе. Лэйми бездумно любовался её гладкой спиной, плавно сбегавшей к узкой пояснице, её бледно-золотистой кожей, но больше всего ему понравилось её скуластое, смеющееся лицо, – на нем было такое веселое, задорное выражение, что хотелось рассмеяться в ответ. Там были и другие похожие фотографии – толстые пачки, – но Лэйит уже нетерпеливо притопывала ногой, и шкаф пришлось закрыть. Лэйми чувствовал, что она пригласила их сюда совсем не для этого.

– Всё, хватит, – сказала она, широко ухмыляясь. – Пошли наверх.

Деревянная лестница за другой узкой дверью в прихожей вела на верхний, явно нежилой этаж – сыроватый и сумрачный, обшитый изнутри теми же зелеными досками, что и снаружи. Здесь было множество маленьких, разделенных тяжелыми дверями комнат, в большинстве совершенно пустых. Окна находились метрах в трех над землей.

Они спустились на небольшую площадку, поросшую пышной травой и с двух сторон стиснутую дощатыми верандами. С третьей был фасад дома, с четвертой, за сеткой ограды, начинался зеленый хаос леса. Из-под полога зарослей виднелись могучие выступы коричневой скалы. Раздвинув словно бы обтекавшую их изгородь, они входили во двор, кончаясь каменной россыпью.

С минуту они смущенно посматривали друг на друга, словно не зная, что делать дальше. Лэйми начал, наконец, понимать, ЧТО здесь сейчас будет, – и его сердце бешено забилось. Ему хотелось оказаться как можно дальше от этого места, – и он был готов отдать жизнь, лишь бы этого не случилось. От такого столкновения чувств голова у него закружилась, и он даже испугался на миг, что потеряет сознание.

Миа первой потянула тунику через голову, потом села на траву, стаскивая плавки с поджатых босых ног. Её примеру последовали Наури и Лэйит. Она тут же растянулась на траве, прижав левую подошву к бедру и насмешливо посматривая на парней.

Ушам, лицу, даже пяткам Лэйми вдруг стало очень жарко, – но он не мог отвести глаз от мягко блестевшего тела девушки. Охэйо ошалело глянул на него – и тоже потянул футболку через голову. То, что она предлагала им, было бесконечно бесстыдно... но более простого решения проблемы трех мальчиков и двух девочек, кажется, не было. Да и вообще, нагая Лэйит была слишком красивой, чтобы, глядя на неё, думать о чем-то...

Забыв обо всем, они с Охэйо – вместе! – обнимали и целовали её, осторожно покусывали её твердые, солоноватые соски... их ладони скользили по удивительной на ощупь, теплой, атласной, подвижной плоскости её втянувшегося живота... ласкали ей зад, бедра, и всё, что между. Лэйит тихо постанывала, туго выгибая стан, мягко терлась об них, и её гладкое, прохладное, упругое тело сводило их с ума. Они почти обвивались вокруг него, их босые ноги перепутались, скользя друг по другу, их руки были, казалось, сразу повсюду. Лэйит втягивала их в какой-то дикий, чувственный мир, целую Вселенную ощущений, такую же огромную, как и Вселенная звезд. Когда всё кончилось, они провалились в теплую бездонную темноту, лишенную даже снов.

5.

Когда Лэйми проснулся, небо над головой было ясным, а солнце уже склонялось к закату. Он приподнялся, и, потягиваясь, осмотрелся. Наури ещё спал, обняв Миа и улыбаясь во сне. Охэйо и Лэйит лежали рядом, положив головы на руки, и тихонько болтали о чем-то. Их босые ноги – правая и левая – бездумно ласкали друг друга.

Влажный, пахнущий мокрой землей и цветами воздух был удивительно мягким и свежим, трава под ним – восхитительно прохладной. Лэйми совсем не хотелось двигаться – в ушах у него звенело, а тело казалось очень легким. Он мечтал, что эти, необычайно уютные, мгновения превратятся в вечность, но Лэйит, увы, прервала идиллию, сказав, что ей холодно.

Медленно, словно впервые, они поднялись на ноги, и, всё ещё полусонные, вернулись в дом. Холодный душ привел их в чувство; опомнившись, они ощутили страшный голод, и, по-прежнему нагие, вместе поели в гостиной. Еду им принесла Лэйит – ничего особенного, просто ветчина с хлебом и молоко, – но она буквально воскресила их. Лэйми, правда, всё ещё чувствовал себя очень легким, а реальность казалась ему расплывчатой, словно во сне. Желания в нем не осталось и следа, и в Охэйо тоже. Он захотел вернуться в город, и Лэйит согласилась отвезти их. Миа и Наури не возражали.

Они оделись, при этом Лэйит предложила им поменяться одеждой, как часто делали здешние пары. Лэйми натянул на себя чью-то серую футболку, немного тесную ему, а Охэйо – синюю рубаху Наури, которая была ему чуть велика. Их прежние футболки Лэйит оставила "на память".

Она отвезла их на катере, но к другой станции, на южном берегу озера. Эта поездка очень понравилась Лэйми. Синее вечернее небо было совершенно чистым, вода, отражая его, стала более темной, насыщенного индигового цвета, и, казалось, непрозрачной, в золотых солнечных бликах. Все трое молчали, – им было хорошо просто оттого, что они вместе. Посматривая на Лэйит, Лэйми смущался – его ладони, казалось, всё ещё ощущали её поразительно упругую грудь. Ему хотелось, чтобы и эта поездка длилась вечно, но минут через десять она кончилась у маленькой пристани, от которой в заросли уходила тропа.

Они молча выбрались на доски причала. Лэйит помахала им рукой и развернула катер. Вот и всё. Они не сказали друг другу ни слова, и Лэйми чувствовал себя так, словно из него вынули душу – не часть, не половину, как обычно пишут, а всю душу целиком. В нем не осталось никаких эмоций. Охэйо стоял рядом с ним, и на его лице было то же отсутствующее выражение.

К реальности их вернули злые комары. Отмахиваясь от них, они опомнились, быстро зашагав вверх по тропе. Она ныряла в заросший лесом овраг, всего через сотню шагов выводя к началу длинной каменной лестницы.

Поднявшись по ней, они оказались в обширной полукруглой ротонде, опиравшейся на высокий, врезанный в склон фундамент из глыб серого камня. Колонны и купол ротонды были яркими, солнечно-желтыми. Лет двадцать, должно быть, назад, из неё открывался роскошный вид на озеро, – но теперь они видели лишь массу просвеченной вечерним солнцем листвы, в которой чирикали беззаботные птицы. Какое-то время они бездумно слушали их, опираясь на мраморную балюстраду. Ещё никогда им не встречалось столь спокойного места. Им было легко и хорошо, и лишь собравшиеся в тени купола комары заставили их пойти дальше.

Тыльная стена ротонды была глухой. Лестница, начинаясь в её центре, поднималась к большой открытой двери из тяжелых деревянных филенок, окрашенных в темно-коричневый цвет. Такая же дверь, только узкая, была слева, у основания лестницы, – она вела в полый фундамент высотой в два или три этажа. Справа, на уровне груди Лэйми, было низкое, зарешеченное окно. Он прижался к нему, но сквозь пыльные стекла не смог ничего рассмотреть.

Охэйо молча потянул его за руку. Миновав дверь, они попали на крутую каменную лестницу, втиснутой в сумрачную, заросшую лощину, перекрытую плотным сводом сомкнувшихся крон. Ломаными маршами она поднималась на высоту метров, наверно, сорока, и одолев её Лэйми запыхался. Гранитная арка с калиткой в невысокой решетчатой ограде вела на пологий склон, увенчанный открытым зданием станции. Это была станция на другой линии, но, как сказала Лэйит, все линии монорельса в Пауломе шли петлеобразно, наподобие лепестков цветка, так что они в любом случае вернулись бы в город, хотя и не быстро.

Поезда им пришлось ждать минут десять. Здесь было ещё несколько девушек, и Лэйми встал подальше от них – после того, что произошло в доме Лэйит, их он дичился, невольно представляя, каково заниматься любовью с ними.

Поезд пришел почти пустым, – по крайней мере, первый вагон, в который его увлек Охэйо. Они с удовольствием плюхнулись на мягкие сидения. Солнечный свет бил справа, пронизывая вагон насквозь. Поезд мягко, почти бесшумно тронулся. Лэйми вновь показалось, что он летит над залитой низким солнцем зеленью...

– Знаешь, – вдруг сказал Охэйо, не глядя на него, – я влюбился в Лэйит по уши. И ты, я вижу, тоже, – его щеки окрасил слабый румянец, но губы изогнулись в усмешке. – Она... я словно родился заново. А ты?

– Я тоже, – Лэйми смущенно опустил взгляд. Внизу его живота ещё горело теплое, мохнатое солнце, и именно поэтому ему было очень хорошо. – Это... великий дар, но мне очень грустно. Такое хорошее бывает единственный раз в жизни.

Они замолчали. Ничто, вроде бы, не мешало им вновь встретиться с Лэйит – но, вспоминая ответные толчки её бедер, Лэйми ощутил вдруг жалость и стыд. Сможет ли она, отведав столь вольной любви, когда-нибудь завести нормальную семью? Вряд ли. В этой паре, такой чистой, такой невинной на вид, было что-то глубоко порочное. Они явно находили удовольствие в том, что привязывали к себе других людей, вызывая их благодарность, возможно, вполне материальную – он до сих пор ведь не знал, чем они живут, – а жили они не бедно. Любовь Лэйит была как чаша отравы из древних книг, – отведавший её не сможет возвратиться к прежней жизни, припадая к сладкому яду снова и снова. Она плела паутину из наивной, как Миа, молодежи, вела свою тайную игру...

Лэйми помотал головой. В конце концов, он сам был красивым парнем – рослым, стройным, гибким и мускулистым, с гладкой светло-золотистой кожей и лохматой гривой густых рыжеватых волос. Лицо его было широкоскулое, глаза темно-синие – не удивительно, что девушки приглашают его, не говоря уж об Охэйо. Кровосмешение, которое не принесло плода, вроде как не было кровосмешением, – но всё началось именно с этого. Первой жертвой Лэйит был её брат; последней стали они сами. Лэйми понимал, впрочем, что мрачные мысли исчезнут, едва его желание проснется, – но они всегда приходили, когда он насыщался им до конца. Может быть, он сожалел, что неожиданная радость не повторяется или повторяется иначе...

Они молчали, пытаясь разобраться в чувствах, столь неожиданно омрачивших их счастье. Но им очень нравилось бездумно мчаться по незнакомой земле, не прилагая никаких усилий. Охэйо опомнился лишь, когда солнце зашло, а вокруг потянулись промышленные кварталы. Если эта линия и поворачивала назад, то явно не здесь.

Они вышли на совершенно пустой станции. Как добраться до дому, они не представляли, – знали только, что нужная им ветка проходит где-то к западу, – но это приключение казалось им восхитительным. Сумеречный мир вокруг окутала легкая белая мгла, – но не тумана, а дыма далеких лесных пожаров, и тревожный, терпкий запах гари прояснял их чувства до удивительной остроты. Затянувшая небо белесая дымка у горизонта делалась коричневой; казалось, на западе воздвигся зыбкий горный хребет, над которым раскинулось таинственное серебристое зарево.

Было очень тепло; нагретый за долгий день воздух мягко обнимал Лэйми, и стянувшая плечи чужая футболка раздражала его. Он снял её и обернул вокруг бедер, ощутив непривычную легкость. Едва ощутимый ветерок касался кожи, словно сотни призрачных рук. Охэйо тоже расстегнул рубаху, открыв туго стянутые мышцы живота, зевнул, встряхнул волосами, а потом увлек его в распахнутые ворота завода – обходить его тянувшуюся в обе стороны, насколько хватал глаз, ограду было бы слишком долго.

Казалось, весь этот завод состоял из одного громадного железобетонного здания с множеством внутренних дворов. Кое-где высокие вторые ярусы поднимались на массивных опорах, образуя таинственно-сумрачные проходы. Здесь были высокие уличные фонари, и они даже горели, – но с плоских каплевидных корпусов ламп свисали, почти полностью скрывая их, темные губки светоеда, лениво колыхая длинными бахромчатыми шлейфами белесых пылеловных нитей. Лэйми не мог поверить, что эти внушительные бархатистые желваки смогли вырасти из пыли и воздуха. Впрочем, они не гнушались и привлеченной светом мошкарой. Вокруг них порхали жутковатые черные бабочки, похожие на траурниц, – именно они разносили споры этого удивительного гриба, живущего за счет сильных и постоянных источников света. Лэйми постарался прикинуть, сколько лет в Мааналэйсе существуют фонари, чтобы к ним успели так вот приспособиться, но не смог.

Завод жил даже ночью, – иногда разделенные пилонами окна цехов сияли ярким желтым светом, из них доносился ровный шум машин, но они не видели ни одного человека. Иногда в окнах темных вроде бы корпусов таинственно сверкала электросварка, иногда из толстых труб под срезами крыш с угрожающим шипением бил пар, растекаясь, словно молоко, в дымчатом воздухе. Земля во дворах была неровной, в гигантских колеях. На их дне ещё сохла потрескавшаяся грязь. У стен громоздились вросшие в землю бетонные блоки, ржавый лом, штабеля неправдоподобно тяжелых стальных конструкций. Однажды они увидели громадную платформу-тягач с восемью колесами выше их роста. Кое-где Лэйми замечал выставленное во дворы, наверное, устаревшее оборудование, – темно-зеленые прессы и станки, иногда достигавшие высоты двухэтажного дома. Он был бы не прочь осмотреть их поближе, но Охэйо тянул его дальше. Они пересекли завод всего минут за пятнадцать, и через открытые ворота с другой стороны вышли на неровную, изрытую землю будущего широченного проспекта. Окруженные высоченными кранами здания здесь были громадными, иногда этажей до пятнадцати – но, построенные лишь наполовину, они напоминали какую-то причудливую горную страну. Серые железобетонные каркасы, плавные изгибы темно-красных кирпичных стен впечатляли своей массивностью.

Здесь тоже не было ни единой души, и зияние тысяч пустых окон в вечернем сумраке казалось зловещим, – но Лэйми совсем не чувствовал страха. Он словно попал в один из своих снов, в которых все люди исчезали, и он мог невозбранно бродить где угодно. Нависавшая над ним ступенчатая многоэтажная путаница незамкнутых перегородок и переходов казалась ему необычайно привлекательной; будь ему всего лет четырнадцать, он бы с удовольствием полазил здесь.

Район стройки оказался небольшим; вскоре они вышли к обширному, поросшему пышной травой лугу, плавно сбегавшему к бескрайней глади озера Орчи. Над ней, скрывая сияние заката, громоздились далекие тучи, таинственно-беззвучно полыхая розовато-белыми и бело-золотистыми зарницами. Коричневато-серебристое сияние над ними мерцало три или пять раз в секунду – то ли отблески молний, то ли...

Лэйми помотал головой. Стояла душная, безветренная погода, явно предвещавшая грозу, но небо над ним было ясное, вокруг вилось множество стрекоз. По лугу были в беспорядке разбросаны высокие столбы с разноцветными венцами тусклых длинных ламп. Их призрачный свет словно падал из воздуха, покрывая траву розоватыми, зелеными, голубыми пятнами.

Здесь отдыхало множество гибких юношей и девушек, почти обнаженных. Они сидели тесными кружками, бегали, купались, лежали на траве... Но Лэйми привлекло не это, а танцы – десятка два рослых, крепких девчонок, всего лет по семнадцати, кружились на берегу, среди немногочисленных зрителей. Их тяжелые черные волосы доходили до пояса, светлая кожа серебрилась в коричневатом сиянии заката, головы венчали большие венки из ярких ночных цветов, – даже издали Лэйми чувствовал их одуряющий аромат. Круглые лица с пухлыми губами, широковатыми плоскими носами и длинными, косо посажеными глазами хранили высокомерно-хмурое выражение.

Плывущий высоко над горизонтом зыбкий серебристый свет отблескивал на их округлых плечах, высокой и крепкой неприкрытой груди, гладких поджарых животах. Единственное их одеяние составляли бисерные браслеты на запястьях и щиколотках и такие же пояски, низко лежавшие на крутых бедрах. С них до середины икр свисали пёстрые цепочки бус, не скрывавших ни сильных стройных ног, ни тугих изгибов ягодиц, ни даже темных треугольников внизу живота. Узкие, изящные босые ступни словно ласкали пышную холодную траву.

Юноши, словно завороженные, смотрели на них. Девушки грациозно покачивали бедрами, сомкнув руки над головой, кружились парами, вдруг крепко прижимаясь друг к другу и резко расходясь в стороны. Их танец казался текучим, бесконечно рассыпавшимся и вновь рождавшимся узором. Лэйми готов был смотреть на него до утра, но вдруг откуда-то сбоку хлынул яркий, бело-золотой свет.