Текст книги "Последние ворота Тьмы (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Обернувшись, он удивленно замер – откуда-то из зенита исходил столб чистого, немного туманного свечения. Он медленно скользил справа налево, его основание рассеивалось в поднявшемся над озером тумане, и Лэйми не видел, где он касается воды. Всё это происходило беззвучно, лишь уши забивал высокий, на пределе слышимости, писк, а по волосам и одежде побежали колючие электрические искорки. Через минуту столб света вдруг погас, не оставив никакого следа.

Лэйми ошалело переглянулся с Охэйо, – он понятия не имел, что бы это могло быть, – но вся молодежь на лугу любовалась зрелищем безо всякого удивления: оно, вероятно, было здесь привычным. У Лэйми это вызвало какую-то непонятную тоску и странное чувство досады, – может быть потому, что танцы на этом закончились.

Но, отвернувшись от луга, он заметил нечто более интересное, – дальше к югу в сумеречное небо вздымались исчерченные полосками окон башни, такие огромные, что их верхушки ещё розовели в закатном свете. Это, должно быть, был Лер-Центр, в котором их соблазняла побывать Лэйит. Бездумно повернув к нему, они вошли в жилой район. Как и в том, "крепостном" районе, кварталов тут не было, – длинные пятиэтажки из красного кирпича тянулись ломаными бесконечными цепочками. Такие же бесконечные, поросшие деревьями дворы между ними то расширялись, то сужались. Многие окна тлели тусклой, приглушенной шторами желтизной, но земля была затоплена таинственным сумраком. Здесь было много людей – в основном одетая лишь в шорты босая ребятня, которая вопила и бегала в полумраке. Иногда бесшумно проносились подростки на велосипедах с тусклыми генераторными фарами. Они с Охэйо брели по пустующим автомобильным проездам, в сущности, наугад, бездумно осматриваясь.

Дворы, в основном, были заняты какими-то сарайчиками, гаражами, огороженными сеткой детскими садами, утонувшими в сумраке под толщей древесных крон, но иногда им встречалось кое-что необычное – высоченные бетонные столбы, увенчанные шпилями громоотводов, небольшие, таинственные старые церкви – ниже окружающих их домов, непонятно как сохранившиеся высокие бревенчатые двухэтажки, потемневшие от старости...

Лэйми думал, как хорошо было бы стать здесь мальчишкой и бегать по этим дворам бесконечными летними вечерами, но всего минут через двадцать они вернулись к монорельсовой линии, вскоре сели в один из подошедших поездов, и ещё через минуту мчались к поднебесным башням Центра по прямой, как стрела, эстакаде, рассекавшей огромное болото – море низких, плотных зарослей. В нем блестели небольшие озерца, отражая алое пламя заката. С другой стороны, далеко, на обрывистом уступе призрачно белели многоэтажные здания, искрясь множеством желтых огней. К ним, где-то уже у горизонта, тянулась ровная цепочка синих мерцающих звезд – очевидно, там и проходила обратная ветка дороги.

Резким поперечным изломом уступ приблизился к эстакаде. Она плавно пошла вверх, потом повернула налево, к жилым районам, и они вышли на первой же остановке. Теперь башни Центра были видны гораздо лучше, и они отошли в сторону, любуясь ими. Их было не более десятка, все разной высоты и формы, – самые высокие стояли в центре. На фоне зеленовато-синего сумеречного неба их граненые силуэты выделялись очень четко. Они были наполовину темные, наполовину облитые призрачным закатным серебром, такие громадные, что освещенные этажи казались тонкими неровными полосками зеленовато-белого, розоватого или холодно-голубого света. Ступенчатые кровли башен обрамляли двойные венцы красных ламп, на их тонких шпилях сияли белые огни. Они казались Лэйми удивительно ярким звездным скоплением.

Выше всех были три плоских, изогнутых башни. Плавно суживаясь кверху, они сходились над шпилем самого высокого небоскреба, поддерживая толстое, круглое кольцо. Это немыслимо огромное сооружение как бы накрывало собой Центр, – он весь помещался между его дугообразными опорами, в то время как кольцо парило раза в три выше, чем шпиль центральной башни, уже где-то в зените. Освещенные окна на нем казались разноцветными искрами, почти неразличимыми из-за своей малости.

Смотреть на это можно было бесконечно, но Лэйми нестерпимо хотелось оказаться там, на самом верху, – он едва ли не всерьез верил, что там находится рай, – и они пошли к Центру.

Путь к нему пролегал по просторной торговой улице, и им пришлось привести себя в приличный вид, то есть одеться. Вся ширина этой улицы, мощенной каменными плитами, была отдана пешеходам. Ядовито-зеленые, розовые и синие неоновые панели реклам сияли так ярко, что вполне заменяли фонари. Цокольные этажи разностильных домов, что, смыкаясь, тянулись по обе стороны улицы, представляли собой одну непрерывную лестницу. Магазины, к которым она вела, соединялись в бесконечную галерею, – они прошли их все, не выходя наружу.

Здесь продавались все вещи, какие Лэйми только мог представить, – а также много ему совершенно незнакомых. Магазинчики были богатые и победнее, одни отгораживались от галереи глухими прилавками, другие уходили в таинственную глубину. В одном из них, ярко освещенном, продавались книги, и здесь они задержались надолго. Лэйми словно попал в какой-то иной мир – в Пауломе (или в отделе, в который он забрел) были популярны истории об обществах, распадавшихся и гибнущих под натиском непонятных и непреодолимых опасностей, бесконечных и мрачных, в итоге тщетных путешествиях. Иллюстрации книг были черно-белыми, но очень четкими и точными.

Больше всего его поразила одна книга – о юноше, который прошел несколько тысяч миль, влекомый стремлением к некой непонятной цели. Он пробирался через бесконечные маленькие городки, сражался с людьми и зверями, терял и обретал свободу, друзей, любимых – чтобы в конце своей недолгой жизни принять смерть.

6.

Лер-Центр окружала стена высотой метров в восемь – её покрывали очень красивые мозаики из разноцветных пород камня, но выступавшие из неё прямоугольные башни с тремя ярусами узких амбразур, закрытых броневыми ставнями, не оставляли сомнений в её назначении. Даже подойти к стене было нельзя – её окаймлял широкий канал, облицованный гладким гранитом. Вода в нем была подсвечена яркими, таинственно-фиолетовыми лампами на дне, но пронизывающее её узорчатое стальное кружево в виде каких-то колючих фантастических растений было совершенно непреодолимым.

Канал пересекал широкий мост, упиравшийся в ряд разделенных массивными пилонами проходов. Стоявшие в них рослые девушки в коротких белых туниках пропускали внутрь всех, кто не казался им подозрительным, не спрашивая документов, но очень внимательно всматриваясь в лица. Охэйо и Лэйми они не задержали. Проходя под стеной, он заметил широкие пазы подъемных щитов, готовых, в случае опасности, мгновенно запереть входы.

Круглая территория Центра представляла собой, собственно, один громадный, почти темный парк. Фонарей тут не было, но мощеные шершавыми плитами, безупречно ровные дорожки обрамляли полосы матового стекла. Они бросали на кроны деревьев таинственный, зеленовато-белый свет, создавая у Лэйми впечатление морского дна.

Громады башен вблизи уже нельзя было охватить взглядом, – приходилось до предела запрокидывать голову, чтобы увидеть их уходящие в бездну неба этажи. Их основания поднимались за кроны глухими базальтовыми монолитами. Лишь там, за освещенными террасами, начиналась бесконечная череда окон и полос белого стекла.

Башни обрамляли облицованные камнем каньоны, широкие рвы глубиной в несколько этажей. На их дне были разбиты аккуратные садики с тщательно подстриженными кустами и крошечными бассейнами. Внутренние стены, по странному контрасту с глухой надземной частью, были из прозрачного до невидимости стекла, открывая ажурную, залитую ярким белым светом подземную утробу громадин, – огромные помещения с множеством галерей, висячих площадок и переходов. Они уходили вниз куда глубже, чем днища световых рвов. Каждый раз Лэйми смотрел, словно в громадный аквариум, – внутри беззвучно сновали стройные девушки в коротких белых туниках, юноши в безрукавках и джинсах. Казалось, что гигантские башни опирались на воздух, – чудовищные круглые колонны в четыре метра толщины, несомненно, монолитные, были вписаны в интерьер так искусно, что совсем не бросалась в глаза. Сами световые рвы перекрывали массивные стальные балки, накатываясь по которым тяжелые броневые щиты – их толстые кромки тускло блестели в основании стен – могли наглухо запереть их.

Удивительно, но им не попалось ни одного входа. На дно световых рвов не вело ни одной лестницы. С них, правда, можно было попасть внутрь, – но сейчас все обрамленные сталью узкие двери оказались закрыты. Стекла в них были такими же толстыми, как и громадные, в несколько метров высотой, стекла в рамах – дюймов по восемь, самое меньшее. Происходившее за ними казалось Лэйми совершенно нереальным.

Обойдя без толку несколько башен, они пошли по широкой, как взлетная, полосе камня – начинаясь от ворот, она рассекала всю территорию Центра пополам. В неё в два ряда были врезаны большие – метров по пять – квадраты освещенного изнутри матового стекла, говоря, что они идут по крыше подземных помещений.

Через пару минут они вышли к обрамленному каменным парапетом квадратному бассейну. Дно его – огромная единая плита – было совершенно прозрачным, и там, на глубине метров в двадцать, они увидели эллиптическую сцену. На ней беззвучно танцевали босые девушки – смугло-золотистые, ловкие и крепкие, одетые лишь в серебряные браслеты и пояски со свисающими на бедра цепочками. Лэйми поразило совершенство их пропорций, – груди у них были высокими и полукруглыми, изгибы широких бедер – безупречно выпуклыми. Гривы тяжелых волос метались, словно черное пламя. Под слабо колебавшейся поверхностью воды их танец казался каким-то древним видением.

Несколько ошалев, они пошли дальше, увидев за бассейном две лестницы, – они длинными зигзагами спускались в подземелье. Очевидно, когда-то тут был овраг. Его тщательно выровняли и перекрыли сверху, превратив в каньон со сходящимися книзу облицованными мрамором террасами, соединив их лестницами и плоскими мостами. По гладкому каменному дну бежала мелкая, быстрая река с идеально чистой водой. Тонкие круглые колонны подпирали тяжелые балки перекрытия; между ними светились квадраты матового стекла, те же, что и наверху. Воздух тут был холодным и влажным, сам каньон просторным и пустым, – им не встретилось ни единой живой души. Танцевальный зал отделяла глухая переборка из листов матового, освещенного изнутри стекла. С каждой её стороны начинался боковой проход с такой же матовой светящейся облицовкой. Оба казались бесконечными, и Охэйо свернул в правый, решив, что это какой-то оптический трюк. Но секрет оказался именно в длине, – а также в матовых светящихся дверях, за которыми начиналась длинная темная лестница, мокрая от падающего сверху дождя.

Поднявшись по ней, они попали в разросшийся, запущенный сквер. Тусклые, темно-синие фонари рассеивали мертвенный, нездешний свет, словно замораживая тускло мерцающие облака дождя. Неровный, потрескавшийся асфальт стал глянцевито-черным, и в пузырящихся лужах дрожали отражения ламп. Мокрые, тяжелые кроны шумели под порывами ветра, и этот глубокий, влажный звук то слабел, то накатывался волнами.

Столь резкая перемена обстановки после стерильной пустоты подземелья вызвала у Лэйми странное ощущение, – словно они пересекли горизонт и попали в какой-то неземной, нереальный мир. Его охватило вдруг чувство безграничного одиночества, возможно, навеянного погодой, но скорей всего, вызванного усталостью. Ему отчаянно хотелось спать, – но вернуться домой они могли теперь только к утру, что не улучшало его настроения.

Длинная аллея, по которой они бездумно брели, уходила в непроглядный мрак, и Лэйми казалось, что оттуда за ним следят звери – чувство совершенно бессмысленное, но он никак не мог избавиться от него. Его футболка промокла и противно липла к коже. Он снял её; так же поступил и Охэйо со своей рубахой. Его светлая кожа в этом свете казалась синевато-белой, безжизненной, и плечи Лэйми передернуло, – будь клыки у Аннита побольше, он вполне сошел бы за вампира.

Миновав аллею, он уперся в гранитный парапет. Далеко внизу лежал обширный темный парк, – сплошное море мокрой, тихо шуршащей листвы. Призрачно-тусклый синий свет фонарей едва вырывал из мрака лениво колыхавшиеся кроны. За ними громоздились утесы многоэтажек, такие же темные. Лишь в просветах между ними виднелись редкие группки синих и белых далеких огней, мерцавших, как звезды, за влажной пеленой дождя. Настоящих звезд видно не было, – затянувшая небо мутная хмарь едва тлела в падавшем снизу блеклом свете. К горизонту она окончательно темнела, переходя в неразличимую тьму, и, глядя на неё, Лэйми невольно подумал, что они – возможно, единственные люди, не спящие в глубине этой туманной бесконечной ночи, в этом тусклом городе...

Его нагая спина ощутила слабую волну тепла – собственно, едва заметную, но он обернулся. Охэйо подошел совершенно беззвучно, – это получалось у него без малейших усилий, бездумно – и, не глядя на него, проскользнул к парапету. Его лицо призрачно белело в темноте, глаза расширились так, что стали почти сплошь черными. Он замер, вглядываясь в темноту, понюхал воздух, словно кот, искоса посмотрел на друга и поёжился.

– У меня мурашки по коже от этого места. Всё, хватит на сегодня. Пошли домой.

Глава 3:

Путь к Башне Молчания

1.

Проснулся Лэйми уже вечером, – часов под рукой не оказалось, но за окном, низко над землей, висели тяжелые, красновато-бурые закатные тучи. Воздух был очень влажным и душным, как в теплице. Проснувшись в столь неурочное время, он чувствовал себя выпавшим из времени, усталым и отупевшим.

Он зевнул, потянулся, потом встал. В воздухе витал чудесный аромат пирога с яблоками – судя по нему, уже начался ужин. Как был, в плавках, Лэйми побрел на кухню. Одеваться не хотелось, не хотелось вообще что-то делать, – зато довольно-таки сильно хотелось есть. Обратную дорогу он запомнил плохо, – большую её часть он проспал, сидя в поезде. Сейчас он стал каким-то ватным – с гудящей головой и такой ломотой во всех мышцах, словно день напролет таскал здоровенные камни.

Зевая, он вошел в кухню. Аннит тоже был в одних плавках, его светлая кожа отблескивала в холодном синеватом свете длинной лампы, закрепленной на стене. Причесаться спросонья ему было, вероятно, лень, и спутанные черные лохмы падали ему на глаза.

Он покосился на друга и улыбнулся ему, но так и не сказал ни слова, с сомнением изучая стоявший на столе пирог. Тут же стоял и Наури, и Лэйит – она многозначительно притопывала босой ногой, её верхняя губа была приподнята, открывая белизну зубов, что придало её лицу хмурое, недоброе выражение.

Лэйми тупо уставился на неё, приоткрыв рот, – он уже почти убедил себя, что она ему только приснилась, – потом глупо смутился и покраснел.

Лэйит широко улыбнулась ему, – отчего даже крохотные, невидимые глазу волоски на его теле встали дыбом и начали вибрировать. Лэйми передернул плечами и торопливо сел, подтянув к груди ногу. Охэйо посмотрел на него, потом взял ломоть пирога – и осторожно откусил, зажмурившись. Лэйми улыбнулся и тоже взял кусок...

Пирог оказался кисловатым, – но он ел в последний раз сутки назад, и, буквально озверев от голода, хватал кусок за куском, едва не заглатывая их целиком. Пирог был большой, но остальные энергично помогали ему, и через пару минут несостоявшийся шедевр кулинарии исчез.

Охэйо хмуро посмотрел на опустевшее блюдо, вздохнул, и отправил его в раковину. Они напились ледяного молока, после чего Лэйми пробрал озноб – в кухне, вообще-то, было жарко, но его внутренности застыли довольно-таки ощутимо. Что ж: по крайней мере, это окончательно прогнало сонливость.

– Какой час-то? – спросил он, наконец.

Охэйо усмехнулся – как всегда, непонятно чему.

– Полдевятого. Вечера, разумеется. Не хочешь помочь мне помыть посуду?..

Зевая, Лэйми вернулся в спальню. В комнате было душно, и он, открыв дверь, вышел на террасу. Проходивший под забором тротуар был совершенно пустым – как и сумеречное, без фонарей, шоссе.

Он вздрогнул, заметив возвышавшийся за лесом черный силуэт Башни Молчания. Столбы пара окружали её, словно пальцы вцепившейся в землю чудовищной руки. В багровом закатном свете всё это казалось зловещим, и он, передернув плечами, вошел в дом. Охэйо деловито собирал вещи. Он всё ещё был лохматым и сонным, но это явно не могло помешать его планам.

– Мы куда-то идем? – зевая, спросил Лэйми.

Охэйо удивленно взглянул на него.

– К Башне Молчания. В Одинокий Город или во Вьянтару, если получится.

Лэйми ничего не смог с собой сделать – его рот вновь невольно приоткрылся.

– Сейчас?

– А когда ещё? С каждым днем это будет труднее.

– Но мы только начали знакомиться с городом!

– Лэйит выросла в нем. Она расскажет тебе о Пауломе всё, что ты захочешь узнать. Или Наури.

– И они пойдут с нами? У них же тут дом...

– Они ещё вчера согласились, Лэйми. Я, кажется, забыл сказать тебе...

Это было похоже на Охэйо: он охотно забывал сказать о планах, на которые могли бы возразить. Лэйми обиделся, но понимал, что это глупо – идти вчетвером было несравненно лучше, чем вдвоем. Но... зачем?

– Почему мы не можем просто остаться здесь? Паулома – вовсе не такое уж плохое место.

– Неплохое. Если ты хочешь просто дожить свою жизнь. Я хочу отыскать нечто большее, чем тихая гавань. По крайней мере, попытаться. Здесь интересно, конечно, – но во Вьянтаре гораздо интереснее. И у меня, между прочим, есть цель – отыскать ИХ, строителей Мааналэйсы, а здесь они явно не водятся. Ну, если хочешь, оставайся. У меня и в мыслях нет к чему-то тебя принуждать.

Лэйми рассмеялся.

– Кажется, ты не запомнил, что многие жители Вторичного Мира уже стояли перед этим выбором: отказаться от всего, что у них есть, просто ради надежды. И надеялись они не напрасно.

2.

Одеваясь, он чувствовал себя как-то странно, – полное сил тело говорило ему, что сейчас раннее утро, а закатный свет и сонная тишина сообщали о позднем вечере. Всё словно происходило во сне. Правду говоря, идти к Башне Молчания ночью страшновато – но, как сказал Наури, пройти к ней днем было бы довольно затруднительно...

Выйдя на крыльцо, вслед за ним, Лэйми глубоко вздохнул. После затхлого дома теплый сырой воздух был восхитительным. Он глубоко вдохнул его – и нырнул в темноту.

3.

Заперев ворота, они вышли к озеру. Четыре стоявших по углам окружавшей его поляны низких, изогнутых наверху фонаря заливали её таинственным темно-синим светом, и теперь она казалась Лэйми местом почти мистическим. Озерные заросли стали непроницаемо-черными – и в них зловеще роились желто-зеленые светляки. Над ними, между низкими крышами и покровом тяжелеющих облаков, сияла зеленоватая полоса чистого неба. В ней замерла далекая стена перистых туч, похожих на фантастическую горную страну, – их основания были багровыми, вершины сияли ослепительной белизной, и всё это казалось ему нереальным.

Даже когда они вышли к людной автобусной остановке, это ощущение не исчезло. На востоке, на фоне темного, серо-буро-малинового неба, розовели утесы домов, отражая и смешивая отблеск заката. Множество их окон сияло мягким желтоватым светом, – из открытых доносились голоса и звон посуды. Все нормальные люди ужинали и собирались ложиться спать. А ненормальные...

Его взгляд невольно скользнул к темневшему далеко за домами цилиндрическому массиву Башни Молчания. Столбы поднимавшегося вокруг неё пара сливались в невероятную перевернутую гору, – она расплывалась в тумане облаков смутной фиолетовой массой. Ему не хотелось идти туда, – но и остаться здесь тоже не хотелось...

– По крайней мере, мы не заблудимся, – зевая, сообщил Охэйо. – Кстати, посмотри-ка вверх...

Лэйми поднял голову. Над ним, очень высоко, в разрывах рельефных закатных туч плыли перистые облака – слишком быстро, как ему показалось.

– Здесь бывало так раньше? – спросил Охэйо.

Наури удивленно взглянул на него.

– Нет, никогда.

– Мне это не нравится, – сказал Аннит по-хониарски. – Похоже, там, наверху, зарождается ураган, – а ты читал о здешних ураганах. В таком случае у НИХ скверное чувство юмора, раз они отправили нас в обреченную землю. Или Наури просто не привык смотреть на облака... Но что-то неладное явно происходит здесь, в этом мире... и в этом городе тоже. Эта Сугха... эти истории про оборотней... Помнишь рассказы о Конце – сначала торжество нелюди, потом – буря, потом – Подземные Течения... а потом – ничего. Всё сначала. Снова и снова. А ОНИ всё это время смотрят в сторону...

– И что нам делать? Возвращаться?

Охэйо усмехнулся.

– Куда? В Хониар? Все эти страшные истории – возможно, плод простой скуки. Хотя, надеюсь, мы успеем добраться до ночи. А вот, кстати, и...

4.

Автобус мчался по низкому берегу озера Орчи, зыбкая гладь которого тонула в розоватом тумане, очень ровно, но с огромной скоростью, – Лэйми даже слышал ровный гул рвущегося вокруг угловатой коробки воздуха. Мир за стеклом скользил, менялся, как сон, – земля словно летела под ним, и, как всегда бывало в таких случаях, его охватил полудетский восторг.

Шоссе шло по верху основательной дамбы. По обе её стороны тянулись заросли кустов, такие плотные, что казались обомшелыми скалами. Внизу, в просветах между ними, блестела темная вода. Иногда кусты поднимались огромными округлыми буграми или рваными гребнями, отмечая настоящие возвышенности.

Лэйми не сразу разглядел массивное безоконное строение, прилепившееся к склону очередного холма, – его плоский верх был покрыт дерном, а монолитные стены размалеваны черновато-зелеными разводами. На ведущей внутрь двери висел амбарных размеров замок. Вообще-то, вся эта местность, – заросшее болото или скраб, – и так считалась непроходимой. Она тянулась вдоль озерного берега на многие километры, и едва ли не единственным способом преодолеть её, было построить через неё дорогу, – такую вот, как эта.

Его друзья – все трое – расселись поодиночке по свободным местам, и, неподвижно глядя на проплывающий за окном пейзаж, Лэйми впал в своеобразный транс. Он словно стал бесплотным и невидимым, и всё вокруг казалось ему нереальным, как в удивительно подробном сне.

Небо над ним затянули высокие, но плотные и рельефные серые тучи, лишь на западе сияла зеленоватая полоса чистого неба, – и между ней и черноватым морем зарослей стояла фантастическая стена перистых белых облаков, похожих на горы страны снов или рая. Они ничуть не изменились с тех пор, как Лэйми впервые их увидел. Он чувствовал себя сейчас как-то странно, – словно призрак или дух, любопытный, но безучастный к окружающему. Во всем его теле жила сейчас только пара глаз, окруженная облаком вольно метавшихся мыслей, – таких неожиданных, что он сам не всегда понимал их.

Слева, всё ещё далеко, вздымался огромный массив Башни; уже был виден усеченный конус её фундамента. Вокруг неё вздымались пять столбов серовато-сизого пара. Неспешно клубясь, он поднимался невероятными воронкообразными колоннами, сливаясь с неподвижными тучами. Казалось, что все они происходят из этого искусственного источника – Лэйми словно ехал к центру мироздания. Лежавшие справа от дороги искусственные острова с зелеными, в темных неправильных разводах древними бункерами только усиливали это впечатление. Подступы к ним преграждало море подернутой рябью, заросшей осокой воды. С другой стороны, – все сидели, так что обзору не мешало ничто, – он видел длинные прямоугольники многоэтажек, белые, тревожно яркие под темневшими на востоке синими тучами. Их украшенные рельефным узором фасады казались почти болезненно четкими.

Дома постепенно приближались, и вскоре дорога пошла уже вдоль них, в то время как справа по-прежнему тянулись заросли. Здесь для столь позднего времени было на удивление много людей. На довольно широкой полосе луга с островками низких кленов расселись кое-где группки легко и пёстро одетой молодежи, – совсем как осенью, когда Лэйми и его малолетние приятели собирались последними теплыми вечерами вокруг костров, в которых горели палые листья, наполняя весь мир горьким, всепроникающим дымом...

Плавая в странной полудреме, он испытывал сонное, спокойное умиротворение, воспринимая вроде бы всё сразу и ничего по отдельности, замечая лишь самые яркие детали, – бетонный блок, на котором сидела красивая девушка и смуглый черноволосый юноша в алой рубахе с короткими рукавами, – они увлеченно читали одну на двоих книгу, босые загорелые мальчишки в заношенных шортах, сломя голову бегущие куда-то... Жизнь в Пауломе шла вольготно и спокойно, а он плавно и быстро скользил вдоль неё – в какое-то другое бытие...

Затем закат скрыли громоздившиеся в болоте огромные, – высотой с пятиэтажный дом, – горы земли и бетонных обломков. Лэйми успел заметить увлеченно взбиравшегося по ним мальчишку всего лет восьми, – и автобус повернул на восток, прямо в зловещую синеватую тьму. Мелькнуло поле каких-то асимметричных промышленных строений с редкими узкими окнами и литыми монолитными стенами. Гребни окружавшего и разделявшего их лабиринта высоких панельных оград блестели тугими спиралями режущей проволоки. Потом по обе стороны поплыли многоэтажные дома. Все магазины в них работали, и людей здесь было очень много. Но скоро вновь потянулись какие-то промышленные корпуса, огороженные сеткой огромные автостоянки, совершенно безлюдные, – а потом автобус упорно пополз на эстакаду. Под ней проплыло широкое, как взлетная полоса, шоссе, забитое разноцветными автомобилями. По обе его стороны тянулись густые ряды очень высоких серебристых фонарей, – Лэйми вдруг словно оказался в детстве, в том, древнем Хониаре...

А потом, без всякого перехода, это зрелище сменилось полосой огромных, темно-зеленых деревьев, высоко вздымавшихся над эстакадой. Между них, в узком ущелье листвы, тянулся канал с темной водой, – он вызывал мысли о каких-то тайных путях бронзового века.

Ещё пара секунд, – и он увидел уходившую в бесконечность железную дорогу, совершенно пустую и стиснутую темными стенами огромных деревьев. Её песчаная насыпь в свете заката приняла странный зеленоватый оттенок, словно проходила в каком-то параллельном мире...

А потом эстакада пошла вниз, в море древних заводских цехов, построенных из красного, потемневшего кирпича, заброшенных и наполовину разрушенных. Их окна, забранные ветхими серыми деревянными рамами, зияли первобытной темнотой. Башня Молчания была куда дальше, чем ему казалось: они ехали к ней уже полчаса, но она, казалось, совсем не приблизилась. Здесь, на конечной остановке, им пришлось выйти, и автобус неторопливо укатил, – а до цели ещё было не близко...

Лэйми вздохнул и помотал головой, словно проснувшись. Широкая пыльная улица, по которой они шли, была совершенно безлюдной, все цвета земли и неба – тревожно-незнакомыми, словно Башня уже отправила их в какой-то другой мир. Здесь дул слабый ветерок, – скорее, намек на прохладу, – но он чувствовал мягкие прикосновения воздуха, и ему было как-то особенно легко. Никто из них не говорил ни слова; они дошли до поперечной улицы, – и остановились в удивлении.

Эта улица была ещё более просторной и такой же пустой. Вдали она упиралась в темно-зеленые, первобытного вида заросли. Справа вдоль неё тянулись невероятно древние строения из почерневшего кирпича, с окнами, забитыми такими же почерневшими досками. Выросшие у их стен кусты поднимались выше плоских крыш. Слева, за мелким широким оврагом, тоже заросшим буйной травой и кустами, ряд за рядом, стояли опоры контактной сети и многоногие фермы с прожекторами. Далеко впереди светлел неожиданно высокий бетонный мост. Он начинался многоуступчатой лестницей, и тянулся куда-то на восток, исчезая из поля зрения.

Переглянувшись, они пошли к нему. Их окружал равномерный шум большой станции, – громыхание сцепок, гудки, отдающиеся эхом объявления, – но здесь, вокруг них, не было слышно ни звука, не видно ни единой души. Иногда из развалин доносилась непонятная возня, а потом Лэйми заметил перебегавшего дорогу зверька, – не крысу, скорее, куницу, – и понял, что люди не часто появляются здесь...

У моста они вновь остановились. Основание лестницы окружала высокая решетчатая клетка, запертая на амбарный замок. С другой стороны тянулась длинная серая пятиэтажка с каким-то магазином на первом этаже, – судя по темным витринам и бурьяну, растущему из щелей низкого просевшего крыльца, давным-давно закрытым. В самом здании не горело ни одного огня, но никаких следов разрушения не было, и Лэйми не мог понять, живут в нем или нет, – а выяснять не хотелось...

Охэйо, подпрыгнув, ухватился за верхнюю поперечину решетки, подтянулся, и в один миг перемахнул через неё. За ним последовали Наури и Лэйит. Лэйми спрыгнул вниз последним. Земля ударила его по подошвам с такой силой, что он невольно присел, потом выпрямился. Бетон ступенек раскрошился, между нижних рос бурьян, – но другой дороги к Башне, как сказал Наури, не было.

Лестница оказалась крутая и высокая, – они поднялись на уровень окон пятого этажа, – но это почти не задержало их. Мост перед ними уходил, казалось, в бесконечность. На кромках плит рос мох и редкие травинки, высокие массивные перила из синей облупившейся стали проросли ржавчиной. Под ногами похрустывал щебень, в который за долгие годы превратилось бетонное покрытие.

Они пошли к Башне, одновременно осматриваясь, и Лэйми перевел дыхание уже на ходу. Внизу простиралось огромное, как аэродром, поле, усыпанное синевато блестевшим щебнем, прорезанное множеством железнодорожных путей. Оно тянулось вправо и влево, насколько хватал глаз, под ажурными балками осветительных ферм, – ещё метров на пять выше моста. Ему невольно представилось, как зловеще выглядит это место ночью, когда сотни желтых лучей расплывались в тумане. Фермы были слишком массивные для прожекторов, но Наури сказал, что на них можно растянуть исполинскую маскировочную сеть, – ещё одно наследие старых забытых времен...

Прямо под их ногами проезжал бесконечно длинный поезд из грязных, замазученных цистерн и платформ с какими-то машинами. Вагонов и другого подвижного состава тут было превеликое множество, – многие, судя по проевшей их ржавчине и выросшему вокруг бурьяну, стояли здесь уже очень давно. Справа виднелось трехэтажное кирпичное здание с застекленным фонарем наверху, похожее на диспетчерскую аэродрома. Кое-где копошились путевые рабочие, туда и сюда ползла пара голубых маневровых тепловозов, – но всё это движение казалось Лэйми каким-то сонным.