Текст книги "Ожерелье королевы"
Автор книги: Александр Дюма
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
5. Гг. Бемер и Босанж
На следующее утро Дюкорно прямо натощак развил кипучую деятельность, и благодаря этому здание посольства пробудилось от летаргического сна. Столы, картонки с письменными принадлежностями, шум и беготня, ржание лошадей во дворе – все свидетельствовало о возрождении жизни там, где вчера еще царствовали безучастность и смерть.
В квартале мгновенно разошелся слух, что ночью из Португалии прибыл новый вельможный посланник.
Слух этот, который должен был придать веса тройке плутов, тем не менее стал для них источником непреходящих страхов.
И впрямь, уши и у полиции г-на де Крона, и у соглядатаев г-на де Бретейля[74]74
Бретейль, Луи Огюст, барон де (1730–1807) – французский дипломат, в 1783 г. Людовик XVI назначил его министром двора. В сферу его деятельности входило управление Парижем.
[Закрыть] были достаточно длинные, но хотя в подобных обстоятельствах предпочиталось держать их закрытыми, глаз у этих людей было не меньше, чем у Аргуса[75]75
Аргус (миф.) – многоглазый великан, во время сна часть его глаз оставалась открытой и бодрствовала. В переносном смысле – бдительный страж.
[Закрыть], и они никогда не закрывались, ежели дело касалось португальских дипломатов.
Однако дон Мануэл предложил Босиру принять во внимание, что если они будут действовать дерзко, то подозрения у полиции возникнут не ранее, чем через неделю; дабы убедиться в справедливости подозрений, ей понадобится недели две, так что примерно в течение десяти дней никто не помешает компании заниматься своими делами, а посему она, дабы избежать дурных последствий, должна все закончить за шесть дней.
Аврора только-только окрасила небо, когда к особняку подъехали две наемные кареты с грузом из девяти проходимцев, которые должны были составить штат посольства.
Босир мгновенно разместил или, вернее сказать, разложил их. Одного поместили в кассу, другого в архив, третий сменил привратника, которого Дюкорно самолично отставил от должности под предлогом, что тот не знает португальского. Таким образом, особняк получил гарнизон, который должен был защищать его от вторжения непосвященных.
Полиция же, когда дело касается политических и всякого рода иных тайн, имеет наибольшие основания относиться к числу непосвященных.
Около полудня дон Мануэл, он же да Суза, в парадном одеянии уселся в весьма пристойную карету, которую Босир взял внаймы за пятьсот ливров в месяц, уплатив авансом за две недели.
В сопровождении секретаря и камердинера дон Мануэл покатил к дому гг. Бемера и Босанжа.
Регистратор получил приказ заниматься, как обыкновенно в отсутствие послов, всеми делами, касающимися паспортов, вознаграждений и вспомоществований, с единственным условием – выдавать наличные и производить платежи по счетам лишь с согласия г-на секретаря.
Компаньоны хотели сохранить в неприкосновенности сто тысяч ливров, основу основ их махинации.
Г-ну послу было сообщено, что королевские ювелиры проживают на набережной Эколь, куда карета и подкатила примерно около часу дня.
Камердинер негромко постучал в дверь ювелиров. Дверь эта была снабжена прочными запорами, и на ней, словно на воротах тюрьмы, была набита тьма могучих гвоздей с большими шляпками.
Гвозди были набиты с большим искусством и составляли достаточно приятные для глаза узоры. Единственно, надо отметить, что никакой бурав, никакая пила, никакой напильник не смог бы выгрызть ни кусочка дерева, не сломавшись на гвоздях.
Открылся зарешеченный глазок, и чей-то голос поинтересовался:
– Что надо?
– Господин португальский посланник желает поговорить с господами Бемером и Босанжем, – ответил лакей.
В окне второго этажа мелькнуло лицо, затем послышались торопливые шаги на лестнице. Дверь отворилась.
Дон Мануэл с вельможной медлительностью стал вылезать из кареты.
Г-н Босир выскочил первым и поддержал его превосходительство под руку.
Человек, который так торопился встретить португальцев, был г-н Бемер собственной персоной; он услыхал, что у дома остановилась карета, выглянул в окно, услышал слово «посланник» и счел нужным поспешить, дабы не вынудить его превосходительство ждать.
Пока дон Мануэл поднимался по лестнице, ювелир рассыпался в извинениях.
Г-н Босир заметил, что за спиной у них старая, но весьма крепкая и статная служанка закрывает засовы и замки, коими в изобилии была снабжена дверь.
Г-н Бемер, видя, что г-н Босир с некоторым удивлением наблюдает за этим, пояснил:
– Простите, сударь, но наше несчастное ремесло ювелира вынуждает нас принимать кое-какие предосторожности.
Дон Мануэл сохранял полнейшую невозмутимость. Видя это, Бемер повторил ему ту же фразу, вызвавшую у Босира улыбку понимания. Но и на сей раз г-н посланник даже ухом не повел.
– Простите, господин посол… – снова начал растерявшийся Бемер.
– Сударь, его превосходительство не говорит по-французски, – пояснил Босир, – и не понимает вас. Я переведу ему ваши извинения, если только, – торопливо вставил он, – вы сами не говорите по-португальски.
– Увы, сударь, нет.
– Тогда я буду вашим переводчиком.
И Босир протарабанил несколько ломаных португальских слов, на что дон Мануэл ответил также по-португальски.
– Его превосходительство граф да Суза, посланник ее истинно верующего величества, милостиво принимает ваши извинения и поручает мне осведомиться, находится ли еще в вашем распоряжении прекрасное бриллиантовое ожерелье?
Бемер поднял глаза и взглядом смерил Босира с головы до ног. Босир вынес удар, как подобает опытному дипломату.
– Бриллиантовое ожерелье, – медленно повторил Бемер, – весьма красивое ожерелье?
– То, которое вы предложили королеве Франции и о котором слышала ее истинно верующее величество, – сообщил Босир.
– Сударь, вы – служащий господина посла? – осведомился Бемер.
– Его личный секретарь.
Дон Мануэл, с важностью вельможи расположившийся в кресле, рассматривал живописные панно, которые украшали стены достаточно неплохо обставленной комнаты, выходившей окнами на набережную.
Над еще желтоватой, взбухшей от талых вод Сеной светило солнце, и тополя уже выбросили первые нежно-зеленые побеги.
Завершив осмотр живописи, дон Мануэл перевел взгляд на пейзаж за окном.
– Сударь, – заметил Босир, – мне кажется, вы не поняли ни слова из того, что я вам сказал.
– То есть как, сударь? – спросил Бемер, несколько ошарашенный резким тоном собеседника.
– Господин ювелир, я вижу, что его превосходительство начинает испытывать раздражение.
– Извините, сударь, – объяснил залившийся краской Бемер, – но я не могу показать ожерелье без моего компаньона господина Босанжа.
– Так в чем же дело, сударь? Позовите своего компаньона.
Дон Мануэл подошел к ним и с ледяным видом, предполагавшим величественность, произнес на португальском краткую речь, во время которой Босир неоднократно почтительно кивал головой.
Завершив ее, дон Мануэл повернулся спиной к секретарю и ювелиру и вновь предался созерцанию пейзажа.
– Сударь, его превосходительство сказал, что он ждет уже целых десять минут, а он не привык ждать нигде, даже у королей.
Бемер поклонился, вцепился в сонетку звонка и принялся ее дергать.
Минуту спустя в комнату вступил г-н Босанж, компаньон г-на Бемера.
Бемер в двух словах объяснил ему ситуацию. Босанж искоса глянул на обоих португальцев и попросил у Бемера его ключ, чтобы открыть сундук.
«Похоже, порядочные люди, – подумал Босир, – принимают по отношению друг к другу те же предосторожности, что и воры».
Минут через десять г-н Босанж возвратился, держа в левой руке футляр; правая его рука скрывалась под кафтаном. Босир заметил четкие очертания двух пистолетов.
– Мы, конечно, можем делать хорошую мину, – важно произнес по-португальски дон Мануэл, – но эти торгаши, кажется, принимают нас за грабителей, а не за дипломатов.
Произнося эти слова, он внимательно следил за лицами ювелиров, чтобы не упустить ни малейшей перемены выражения, ежели те понимают по-португальски.
Однако на лицах их ничего не появилось, зато было явлено ожерелье столь дивной красоты, что, казалось, от него исходит сияние.
Футляр с ожерельем был с полным доверием вручен дону Мануэлу, который вдруг в бешенстве объявил своему секретарю:
– Сударь, передайте этим мерзавцам, что они злоупотребили правом торгашей на глупость. Они показывают мне стразы, хотя я просил бриллиантовое ожерелье. Скажите им, что я подам жалобу министру иностранных дел Франции и от имени своей королевы потребую бросить в Бастилию негодяев, осмелившихся обманывать посла Португалии.
Говоря это, он гневно швырнул футляр на конторку.
Босиру даже не потребовалось до конца переводить: хватило пантомимы.
Бемер и Босанж рассыпались в извинениях, объясняя, что во Франции обыкновенно демонстрируют копии, точные подобия бриллиантов; дескать, для честных людей этого вполне достаточно, зато для воров нет повода для искушения и соблазна.
Но г-н да Суза сделал гневный жест и на глазах обеспокоенных ювелиров направился к дверям.
– Его превосходительство велел мне объявить, – сообщил Босир, – что он возмущен тем, как люди, носящие звание ювелиров французской короны, могли отнестись к посланнику, словно к какому-то прохвосту. Его превосходительство отправляется к себе в посольство.
Г-да Бемер и Босанж переглянулись, склонились в поклоне и принялись заверять г-на посла в совершеннейшем почтении.
Г-н да Суза вышел, чуть ли не ступая им по ногам.
Крайне встревоженные ювелиры снова переглянулись и склонились едва не до земли.
Босир горделиво последовал за г-ном послом.
Старуха отперла запоры на двери.
– На улицу Жюсьен, в посольство! – крикнул Босир лакею.
– На улицу Жюсьен, в посольство! – крикнул лакей кучеру.
Бемер через дверной глазок слышал адрес.
– Дело лопнуло! – пробурчал лакей.
– Дело сделано, – ответил Босир. – Через час эти болваны будут у нас.
Карета понеслась, словно запряженная восьмеркой лошадей.
6. В посольстве
Когда компаньоны возвратились в посольство, Дюкорно спокойно обедал у себя в канцелярии.
Босир, попросив Дюкорно подняться к послу, заметил:
– Вы же понимаете, дорогой господин регистратор, такой человек, как господин да Суза, не может рассматриваться наравне с обычными послами.
– Да, я это сразу понял, – ответил регистратор.
– Его превосходительство, – продолжал Босир, – намерен занять достойное место в Париже среди богатых людей хорошего тона, и как вы сами должны понять, не может жить в этом дрянном особняке на улице Жюсьен. Так что для господина да Сузы придется подыскать личную резиденцию.
– Это весьма осложнит дипломатические отношения, – сказал регистратор. – Нам придется много бегать за подписями.
– Ну что вы, дорогой господин Дюкорно! Его превосходительство предоставит вам карету, – отвечал Босир.
– Мне карету? – воскликнул, не помня себя от радости, Дюкорно.
– Весьма досадно, что у вас нет к ней привычки, – гнул свое Босир. – У регистратора мало-мальски уважающего себя посольства должна быть собственная карета. Впрочем, о подробностях мы поговорим в соответствующее время и в соответствующем месте. А сейчас вы отчитаетесь перед господином послом о состоянии дипломатических дел. Кстати, где находится денежный ящик?
– Наверху, сударь, в покоях господина посла.
Так далеко от вас?
– Из соображений безопасности, сударь. Грабителям гораздо трудней проникнуть на второй этаж, нежели на первый.
– Грабителям? – пренебрежительно бросил Босир. – И они польстятся на столь ничтожную сумму?
– Сто тысяч ливров! – воскликнул Дюкорно. – Черт! Теперь я понимаю, что господин да Суза – богач. В кассе не каждого посольства лежат сто тысяч ливров.
– Вы не против, если мы сейчас проверим наличность? – осведомился Босир. – Мне пора ведь заняться и своими делами.
– Сию минуту, сударь, сию минуту, – отвечал Дюкорно, выходя из канцелярии.
Проверка была произведена, сто тысяч ливров пребывали в неприкосновенности, частью в золотой, частью в серебряной монете.
Дюкорно передал ключ от денежного ящика Босиру, и тот долго разглядывал его, восхищаясь замысловатой гильошировкой и сложным очертанием бородки.
При этом он незаметно сделал отпечаток ключа на воске.
Затем он возвратил ключ регистратору, заявив:
– Господин Дюкорно, будет лучше, если он останется у вас, а не у меня. А теперь идемте к его превосходительству.
Дон Мануэл пребывал в одиночестве, попивая национальный напиток шоколад. Он, казалось, был весьма поглощен каким-то листком бумаги, сплошь покрытым цифрами. Увидев вошедшего регистратора, он спросил:
– Вы знакомы с шифром корреспонденции бывшего посла?
– Нет, ваше превосходительство.
– Так вот, вам придется ознакомиться с ним. Тем самым вы избавите меня от множества бесполезных мелочей. Да, кстати, а что с кассой? – обратился посол к Босиру.
– В полном порядке, как и все, что находится в ведении господина Дюкорно, – сообщил Босир.
– Сто тысяч ливров?
– В звонкой монете, ваше превосходительство.
– Отлично. Присядьте, господин ду Корну, мне нужно кой о чем справиться у вас.
– К услугам вашего превосходительства, – отвечал сияющий регистратор.
– Господин ду Корну, это дело государственной важности.
– О, я весь внимание, ваше превосходительство.
И достойнейший регистратор придвинулся поближе вместе со стулом.
– Дело чрезвычайно важное, и мне необходимы ваши познания. Знаете ли вы более или менее порядочных ювелиров в Париже?
– Есть господа Бемер и Босанж, придворные ювелиры, – сообщил регистратор.
– Вот именно к ним я обращаться и не намерен, – отвечал дон Мануэл. – Я только что от них и больше не желаю их видеть.
– Они имели несчастье вызвать неудовольствие вашего превосходительства?
– И большое, господин ду Корну, весьма большое.
– Ах, не будь я столь сдержан, я осмелился бы…
– Осмельтесь.
– Я спросил бы, чем эти люди, обладающие превосходной репутацией в своем деле…
– Господин ду Корну, это настоящие иудеи, и из-за своих гнусных повадок потеряли миллион, если не два.
Дюкорно ахнул.
– Я прислан ее истинно верующим величеством, чтобы приобрести некое бриллиантовое ожерелье.
– А, то самое ожерелье, что было заказано покойным королем для госпожи Дюбарри. Как же, знаю, знаю.
– Вы бесценный человек, вам все известно. Так вот, я приехал купить это ожерелье, но, поскольку дела обернулись так, я не стану его покупать.
– Я должен предпринять какие-то шаги?
– Господин Корну!
– Дипломатические, чисто дипломатические.
– Это было бы неплохо, если бы вы были знакомы с этими людьми.
– Босанж – мой дальний родственник, правда, так, седьмая вода.
Дон Мануэл и Босир переглянулись. Воцарилось молчание. Оба португальца обдумывали открывшееся обстоятельство.
Вдруг дверь отворилась, и один из лакеев объявил:
– Господа Бемер и Босанж!
Дон Мануэл вскочил и гневно возопил:
– Выпроводить их отсюда!
Лакей готов был отправиться исполнять приказание.
– Нет, – остановил его дон Мануэл. – Господин секретарь, займитесь этим вы.
– Умоляю вас! – униженно воскликнул Дюкорно. – Позвольте мне исполнить приказ вашего превосходительства. Я сделаю это помягче, раз уж мне придется его исполнять.
– Как вам угодно, – пренебрежительно бросил дон Мануэл.
Как только Дюкорно выбежал за дверь, Босир подошел к послу.
– Ну что, дело, похоже, лопнет? – спросил дон Мануэл.
– Отнюдь нет. Дюкорно, напротив, поспособствует ему.
– Да он все испортит, болван! У ювелиров мы говорили только по-португальски, вы же им сказали, что я не понимаю ни слова по-французски. Дюкорно все испортит.
– Бегу туда.
– Босир, а вам не опасно появляться там?
– Сами увидите, что нет. Позвольте мне только действовать по своему усмотрению.
– Валяйте, черт возьми!
Босир вышел.
Внизу Дюкорно обнаружил Бемера и Босанжа, чье поведение после прибытия в посольство целиком изменилось если уж не в смысле доверчивости, то хотя бы в смысле учтивости.
Они очень мало надеялись встретить здесь знакомые лица и потому крайне скованно проходили через первые комнаты.
Увидев Дюкорно, Босанж с радостным удивлением воскликнул:
– Это вы!
И, кинувшись к Дюкорно, обнял его.
– Вы безмерно любезны, мой богатый родственничек, узнав меня, – заметил Дюкорно. – А причина – то, что я причастен к посольству?
– Ну, разумеется, – отвечал Босанж. – Уж простите, что мы отдалились друг от друга, и окажите мне одну услугу.
– Я для этого и пришел.
– О, благодарю вас. Вы имеете касательство к посольству?
– Разумеется.
– И вы можете мне сказать?..
– Что и о чем?
– О посольстве.
– Я здесь регистратор.
– Превосходно! Мы хотели бы поговорить с послом.
– Я исполняю его поручение.
– Касательно нас? И что же он передает?
– Он просит вас удалиться из его дома, господа, и как можно скорей.
Оба ювелира сконфуженно переглянулись.
– Вы, как мне кажется, – решительно продолжал Дюкорно, – вели себя неуклюже и недостойно.
– Выслушайте нас.
– Это бесполезно, – раздался неожиданно голос Босира, появившегося с надменным и холодным видом в дверях комнаты. – Господин Дюкорно, его превосходительство велел вам выпроводить этих господ. Так выпроводите же их.
– Господин секретарь…
– Делайте, что вам велено. Исполняйте приказание, – негодующе произнес Босир.
И он удалился.
Регистратор взял своего родича за правое плечо, его компаньона за левое и, легонько подталкивая, стал выпроваживать.
– Все, все, – повторял он. – Говорить больше не о чем.
– Господи, до чего же эти иностранцы чувствительны, – пробормотал Бемер, бывший по национальности немцем.
– Дорогой родственничек, когда называешься да Суза и у тебя девятьсот тысяч ливров дохода, ты имеешь право делать все, что заблагорассудится, – заметил регистратор.
– Ах, Бемер, – вздохнул Босанж, – я же неоднократно говорил вам, что вы слишком прямолинейны в делах.
– Ну, – отвечал упрямый немец, – если мы не получим от него денег, он не получит от нас ожерелья.
Они уже были у дверей. Дюкорно расхохотался.
– Да знаете ли вы, что такое португалец? – презрительно вопросил он. – Знаете ли вы, что такое посол? Неужто вы думаете, что он похож на буржуа вроде вас? Так вот я вам скажу.
Посол, фаворит царицы Екатерины, господин Потемкин каждый год первого января покупал для нее корзину вишен, которая обходилась ему в сто тысяч экю. Тысяча ливров за вишенку! Красиво, не правда ли? А господин да Суза приобретет копи в Бразилии, чтобы найти там алмаз, который будет больше, чем все ваши, вместе взятые. Это обойдется ему в двадцать миллионов, в доход за двадцать лет, но ему это безразлично, у него нет детей. Вот так-то.
Дюкорно уже закрывал дверь за ювелирами, но тут Босанж спохватился и предложил:
– Уладьте это дело, и вы получите…
– Здесь не продаются, – ответил Дюкорно и захлопнул дверь. В тот же вечер посол получил письмо следующего содержания:
Ваше превосходительство!
У дверей Вашего особняка ожидает человек, жаждущий принести самые почтительные извинения от имени Ваших покорных слуг. По единственному знаку Вашего превосходительства он вручит любому из Ваших людей ожерелье, имевшее счастье привлечь Ваше внимание.
Благоволите, Ваше превосходительство, принять заверения в глубочайшем к Вам почтении и проч. и проч.
Бемер и Босанж.
– Ну все, – промолвил дон Мануэл, прочтя это послание, – ожерелье наше.
– Вовсе нет, – ответил Босир. – Оно будет нашим, когда мы его купим. Так купим же его!
– Каким образом?
– Ваше превосходительство не знает французского, как мы уговорились, так что первым делом нужно избавиться от регистратора.
– Каким образом?
– Самым простым: поручим ему важную дипломатическую миссию. Я займусь этим.
– Вы не правы, – не согласился дон Мануэл. – Он будет нашим поручителем.
– Но он же выболтает, что вы говорите по-французски не хуже, чем Босанж и я.
– Не выдаст, я попрошу его молчать.
– Ладно, пускай остается. Велите принять человека с бриллиантами.
Человек вошел; им оказался Бемер собственной персоной, который тут же рассыпался в изъявлениях наиглубочайшей почтительности и в самых униженных извинениях.
После этого он вручил послу ожерелье, сделав вид, будто намерен оставить его на проверку, а сам собирается уйти.
Дон Мануэл удержал его.
– Хватит уже всяких испытаний, – заявил Босир. – Вы чрезмерно подозрительный купец, но постарайтесь соблюдать приличия. Присаживайтесь и побеседуем: господин посол прощает вас.
«Уф! – мысленно вздохнул Бемер. – Сколько приходится трудиться, пока продашь».
«Сколько приходится трудиться, пока украдешь», – думал Босир.
7. Торг
Итак, г-н посол согласился тщательно осмотреть ожерелье. Г-н Бемер ревностно демонстрировал ему каждый камень, стараясь, чтобы он особо заиграл.
– О совокупности камней, – объявил Босир, с которым дон Мануэл только что поговорил по-португальски, господин посол ничего не может сказать, она вполне удовлетворительна. Иное дело – бриллианты сами по себе. Его превосходительство насчитал десяток с маленькими насечками и пятнышками.
О! только и произнес Бемер.
– Его превосходительство, – продолжал Босир, не давая ювелиру раскрыть рот, – лучше вас знает толк в алмазах: благородные португальцы в Бразилии играют с ними, как здешние детишки со стеклышками.
И впрямь, дон Мануэл тыкал поочередно пальцем в некоторые камни и с поразительной проницательностью находил в них изъяны, которые обнаружил бы, наверное, не всякий знаток алмазов.
– В настоящее время, – сообщил Бемер, изрядно удивленный тем, что столь высокопоставленный вельможа разбирается в алмазах под стать лучшему ювелиру, – это ожерелье в том виде, в каком вы его видите, является наилучшим собранием бриллиантов в целой Европе.
– Да, вы правы, – согласился дон Мануэл, и тут же по его знаку Босир добавил:
– Господин Бемер, дело заключается вот в чем: ее величество королева Португалии услышала про ожерелье и поручила его превосходительству посмотреть бриллианты и договориться о приобретении. Бриллианты вполне удовлетворяют его превосходительство. Сколько вы хотите за ожерелье?
– Миллион шестьсот тысяч ливров, – сказал Бемер. Босир повторил цену послу.
– Это на сто тысяч дороже, чем оно стоит, – объявил дон Мануэл.
– Ваше превосходительство, – отвечал ювелир, – невозможно точно определить барыш от столь драгоценной вещи. Создание подобного украшения потребовало стольких поисков и поездок, что это просто ужаснуло бы каждого, кто знал бы это так же хорошо, как я.
– На сто тысяч дороже, чем оно стоит, – повторил упрямый португалец.
– Раз его превосходительство так сказал, значит, он в этом убежден, потому что его превосходительство никогда не торгуется, – пояснил Босир.
Похоже, Бемер был несколько потрясен. Ничто так не успокаивает подозрительного торговца, как торгующийся покупатель.
– Я не могу согласиться, – сказал он после мгновенного колебания, – на снижение цены, поскольку это вызовет разногласия между мной и моим компаньоном по вопросу, получили мы прибыль или понесли убыток.
Дон Мануэл выслушал перевод Босира и встал.
Босир закрыл футляр и вручил его Бемеру.
– Я поговорю с господином Босанжем, – сказал ювелир. – А господин посол согласен?
– То есть? – не понял Босир.
– Я хочу сказать, что, как я понял, господин посол предложил за ожерелье полтора миллиона.
– Да.
– Его превосходительство настаивает на своей цене?
– Его превосходительство никогда не отступается от своего слова, – с португальской надменностью уронил Босир. – Равно как его превосходительство никогда не пойдет на то, чтобы докучно торговаться, как бы его ни вынуждали.
– Господин секретарь, надеюсь, вы понимаете, что я должен переговорить со своим компаньоном?
– Разумеется, господин Бемер.
– Разумеется, – ответил по-португальски дон Мануэл, которому было переведено то, что сказал Бемер. – Но мне необходимо, чтобы вопрос был решен как можно быстрее.
– Что же, ваше превосходительство, если мой компаньон согласится, я согласен заранее.
– Превосходно.
– Итак, цена – полтора миллиона ливров.
– Да.
– Теперь остается, – проговорил Бемер, – не считая одобрения господина Босанжа…
– Ну, ну?
– Остается лишь обсудить способ платежа.
– Ну, тут у вас не будет ни малейших трудностей, – заметил Босир. – Как вы предпочитаете, чтобы вам заплатили?
– Наличными, если это возможно, – рассмеялся Бемер.
– Что вы имеете в виду, говоря о наличных? – холодно осведомился Босир.
– О, я прекрасно понимаю, что никто не может сразу уплатить полтора миллиона звонкой монетой! – воскликнул Бемер и вздохнул.
– Кроме того, это было бы затруднительно и для вас самого, господин Бемер.
– Тем не менее, господин секретарь, я вынужден настаивать на уплате наличными.
– Что ж, вы правы, – заметил Босир и повернулся к дону Мануэлу. – Ваше превосходительство, какой задаток наличными вы намерены дать господину Бемеру?
– Сто тысяч ливров, – ответил посол.
– Сто тысяч ливров, – передал Босир Бемеру, – после подписания сделки.
– А остальное? – осведомился Бемер.
– Спустя то время, которое потребуется, чтобы переводной вексель его превосходительства прибыл из Парижа в Лиссабон, если только вы не предпочтете подождать, когда из Лиссабона в Париж придет подтверждение.
– Да, у нас имеется агент в Лиссабоне, – обрадовался Бемер, – мы напишем ему…
– Правильно, напишите, – с ироническим смешком согласился Босир, – и осведомитесь у него, платежеспособен ли господин да Суза, а заодно найдется ли у ее величества королевы миллион четыреста тысяч ливров.
– Сударь… – начал сконфуженный Бемер.
– Так вы согласны или предпочитаете другие условия?
– Условия, которые вы, господин секретарь, благоволили предложить, на первый взгляд мне представляются приемлемыми. Каковы будут сроки платежей?
– Господин Бемер, платежи будут произведены в три срока по пятьсот тысяч ливров. Кстати, это даст вам возможность совершить интересную поездку.
– Поездку в Лиссабон?
– А что тут такого? Право же, стоит потрястись в карете, чтобы получить за три месяца полтора миллиона ливров.
– Несомненно, но…
– И потом, вы поедете за счет посольства, а я или господин регистратор будем сопровождать вас.
– Я повезу бриллианты?
– Разумеется, разве что предпочтете послать отсюда вексели и отправить камни.
– Не знаю… Думаю… поездка была бы полезной… и…
– И я того же мнения, – заверил его Босир. – Договор подпишем здесь. Вы получаете наличными задаток в сто тысяч ливров, подписываете акт купли-продажи и везете ожерелье ее величеству. Кто ваш агент?
– Братья Нуньес Бальбоа.
Дон Мануэл поднял голову.
– Это мои банкиры, – с улыбкой сказал он.
– Это банкиры его превосходительства, – с улыбкой же сообщил Босир.
Бемер расцвел, все его сомнения, похоже, окончательно рассеялись. Он склонился, словно собираясь поблагодарить и попросить позволения удалиться.
Вдруг у него возникла какая-то мысль, и он остановился.
– В чем дело? – спросил встревоженный Босир.
– Значит, мы договорились? – сказал Бемер.
– Да, договорились.
– При условии…
– Да, при условии согласия господина Босанжа.
– Нет, нет, совсем другое, – ответил Бемер.
– Что такое?
– Сударь, это крайне деликатная материя, и честь португальского дворянина – слишком высокое чувство, чтобы его превосходительство не сумел меня понять.
– Что за увертки? Говорите яснее!
– Дело вот в чем. Ожерелье было предложено ее величеству королеве Франции.
– Которая отказалась от него. Ну и что?
– Сударь, мы не можем допустить, чтобы это ожерелье навсегда ушло из Франции, не предупредив о том королеву. Почтение и даже верность вынуждают нас отдать предпочтение ее величеству королеве.
– Вы правы, – важно изрек дон Мануэл. – Хотел бы я, чтобы португальские купцы думали и говорили так же, как господин Бемер.
– Я бесконечно счастлив и горд одобрением вашего превосходительства. Итак, дело у нас слаживается в случае одобрения условий господином Босанжем и окончательного отказа ее величества королевы Франции. Я прошу у вас на все это три дня.
– Теперь с нашей стороны, – вступил Босир. – Сто тысяч ливров наличными, три векселя, каждый по пятьсот тысяч ливров, которые мы вручаем вам. Футляр с ожерельем вы передаете господину регистратору посольства либо мне, смотря по тому кто будет сопровождать вас в Лиссабон. Полная выплата в течение трех месяцев. У братьев Нуньес Бальбао. Расходов на поездку у вас никаких.
– Да, ваше превосходительство, да, сударь, – кланяясь, повторял Бемер.
– Стойте! – воскликнул по-португальски дон Мануэл.
– Что такое? – обернувшись, спросил Бемер, встревожившись в свой черед.
– Перстень в тысячу пистолей, – сказал посол, – в подарок моему секретарю или моему регистратору, одним словом, вашему будущему спутнику, господин ювелир.
– Вы совершенно правы, ваше превосходительство, – пробормотал Бемер, – и я уже мысленно вычел этот расход.
Дон Мануэл вельможным жестом позволил ювелиру удалиться. Сообщники остались одни.
– Соблаговолите объяснить, – с некоторым раздражением осведомился дон Мануэл, – кой черт дернул вас отказаться от получения камней здесь? Поездка в Португалию! Разве мы сможем выплатить ему там деньги и получить взамен бриллианты?
– Вы чересчур всерьез восприняли свою роль посла, – заметил Босир. – Пока что для господина Бемера вы еще не вполне господин да Суза.
– Ну вот еще! Стал бы он вести переговоры, если бы у него были подозрения.
– Пусть будет по-вашему. Он не стал бы вести переговоры. Но любой человек, имеющий полтора миллиона ливров, считает себя выше всех королей и всех послов мира. И всякий, кто получает взамен за полтора миллиона ливров клочки бумаги, хочет знать, стоит ли чего-нибудь эта бумага.
– Значит, вы едете в Португалию? Не зная ни слова по-португальски?.. Мне кажется, вы спятили.
– Отнюдь, нет. Вы сами поедете.
– Я? Ни за что! – возопил дон Мануэл. – Мне вернуться в Португалию? У меня слишком веские причины не делать этого. Нет, нет, и речи быть не может.
– Я ведь вам сказал, что Бемер никогда не отдаст свои камни в обмен на клочки бумаги.
– Бумаги, подписанные да Сузой!
– Нет, каков! Он уже считает себя да Сузой! – воскликнул Босир, хлопая в ладоши.
– В таком случае я предпочту услышать, что дело не удалось, – заявил дон Мануэл.
– Ни в коем случае. Господин командор, подойдите к нам, – позвал Босир появившегося в дверях лакея. – Вы знаете, о чем идет речь, не так ли?
– Да.
– Вы слышали меня?
– Разумеется.
– Прекрасно. И вы тоже считаете, что я говорю глупости?
– Я считаю, что вы тысячекратно правы.
– Скажите почему?
– А вот почему. Господин Бемер ни в коем случае не прекратит наблюдения за посольством и послом.
– Ну и что? – спросил дон Мануэл.
– А то, что, когда в руках господина Бемера будут его деньги, то есть и бриллианты и векселя, он забудет обо всех подозрениях и со спокойной душой поедет в Португалию.
– Ну, так далеко мы не поедем, господин посол, – заметил лакей. – Не правда ли, шевалье де Босир?
– Вот что значит умный человек! – воскликнул возлюбленный м-ль Оливы.
– Ладно, выкладывайте ваш план, – холодно бросил дон Мануэл.
– В пятидесяти лье от Парижа, – начал Босир, – сей умный человек, закрыв предварительно лицо маской, покажет нашему кучеру пистолет, а можно и пару. Он отнимет у нас векселя, бриллианты, нещадно поколотит господина Бемера, и на том поездка завершится.
