Текст книги "Детективные романы и повести"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

Джэпп вернулся к размышлению о трубке.

– Есть над чем поломать голову, – сказал он. – Только в самых пошлых детективах описываются такие средства! А что нам теперь искать? Человека, побывавшего в тех местах, – где изготовляют подобные штучки? И где, вообще-то говоря, их делают? Понадобится эксперт. Это может быть и Малайя, и Южная Америка, и Африка.

– Да, если говорить об оригинальных вещах, – сказал Пуаро. – Но если вы внимательно рассмотрите эту трубку, мой друг, то заметите на ней крошечный клочок бумаги, скорее всего остаток от оторванной наклейки с ценой. Видимо, этот вот образчик проделал большой путь из диких мест и попал сюда уже из антикварной лавки. А это уже в значительной степени сможет облегчить наши поиски. У меня есть еще один небольшой вопрос.

– Спрашивайте!

– Вы все-таки составите список вещей пассажиров?

– Ну, теперь-то в этом и вовсе отпала необходимость, но составить его не трудно. Вы что, настаиваете?

– Да. Я просто в замешательстве. И если бы я смог – за что-то уцепиться в своих поисках…

Но Джэпп уже больше не слушал его. Он внимательно осматривал клочок оторванной цены.

– Гленей сказал, что купил трубку. Ох, уж эти мне писатели детективов. Полицейские у них вечно идиоты, делающие все шиворот-навыворот. Что и говорить, повтори я хоть раз своему начальнику то, что инспекторы докладывают в этих романах старшим чинам, и мне завтра же не видать бы работы, как своих ушей. Невежественные бумагомаратели!

Глава четвертая. ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ

Четыре дня спустя состоялся опрос свидетелей по делу Мари Морисо. Сенсационные обстоятельства ее смерти вызвали огромный интерес среди публики. Зал суда был переполнен.

Первым свидетельствовал пожилой француз с седой бородой – адвокат мэтр Александр Тибольт. Он говорил по-английски медленно, четко и весьма образно, хотя и с небольшим акцентом.

После обычных анкетных вопросов судья спросил:

– Вы видели тело женщины. Вы узнали ее?

– Да. Это одна из моих клиенток, Мари Анжелика Морисо.

– Это имя записано в ее паспорте, не было ли у нее другого имени?

– Да, было. Мадам Жизель.

В зале послышался шум возбужденных голосов. Репортеры газет приготовились записывать.

– Расскажите подробно, кем была эта мадам Морисо, или мадам Жизель.

– Мадам Жизель, если называть ее профессиональным именем, то есть тем, под которым она участвовала в делах, была одной из наиболее известных в Париже ростовщиц.

– А где она занималась этим делом?

– Рю Жолие, дом 3. Там же находилась и ее квартира.

– Нам известно, что она довольно часто ездила в Англию. Ее интересы распространялись и на эту страну?

– Да. Многие из ее клиентов были англичанами. Она была хорошо известна среди определенного круга английского общества.

– Могли бы вы описать этот круг?

– Ее клиентами являлись люди из привилегированного общества, а также те или иные специалисты. Она вела дела, в которых очень важно было соблюдать особую осторожность.

– И она имела репутацию сдержанной женщины?

– Да, она была в высшей мере сдержанна.

– Я хотел бы спросить, не знаете ли вы более подробно о некоторых ее операциях?

– Нет. Я знаком лишь с ее легальными делами. Но мадам Жизель была, что называется, деловым человеком, она вполне могла самостоятельно справиться со своими делами, и весьма компетентно. Если мне дозволено будет так выразиться, она была женщиной оригинального характера. К тому же фигурой, известной широкой публике.

– Каким состоянием она владела к моменту своей смерти?

– О, она была достаточно богатым человеком.

– Были ли у нее враги?

– Это мне неизвестно.

Мэтр Тибольт отошел от судейского стола. В зал вызвали Генри Митчелла. Судья начал опрос:

– Ваше имя Генри Чарльз Митчелл, вы проживаете в Уэндсворте по улице Шублэк-Лейн, дом 11?

– Да, сэр.

– Вы работаете в авиакомпании «Юниверсал Эйр-лайнз»?

– Да, сэр.

– Вы являетесь старшим стюардом на лайнере «Прометей»?

– Да, сэр.

– В прошлый вторник, восемнадцатого числа, вы обслуживали рейс «Прометея» из Парижа в Кройдон в двенадцать часов. Умершая следовала этим рейсом. Видели ли вы умершую когда-либо раньше?

– Да, сэр. Это было шесть месяцев тому назад на рейсе в восемь сорок пять утра. Я обратил внимание, она дважды летала этим рейсом.

– Вы знали ее имя?

– Оно, вероятно, было вписано в списке, но специально я его не запоминал.

– Слышали ли вы когда-нибудь имя мадам Жизель?

– Нет, сэр.

– Пожалуйста, расскажите о происшедшем в прошлый вторник?

– Я разнес пассажирам завтрак, а потом стал раздавать счета. Умершая, как мне показалось, спала. Я не решался ее будить. Когда до посадки осталось всего пять минут, я снова подошел к ней и попытался ее разбудить, но увидел, что она мертва или же очень серьезно заболела. В самолете оказался врач. Он сказал, что…

– Доктор Брайант сам даст нам свои показания. Посмотрите вот на этот предмет.

Судья протянул Митчеллу трубку, тот робко взял ее в руки.

– Вы когда-нибудь раньше видели это?

– Нет, сэр.

– Вы уверены, что не видели этот предмет у кого-либо из пассажиров?

– Уверен, сэр.

– Альберт Дэвис.

Младший стюард подошел к судье.

– Вы – Альберт Дэвис, проживающий в Кройдоне по улице Баркам-стрит, дом 23? Вы служите в авиакомпании «Юниверсал Эйрлайнз»?

– Да, сэр.

– В прошлый вторник вы находились на борту «Прометея» в качестве второго стюарда?

– Да, сэр.

– Как вы узнали о трагедии?

– Ко мне подошел мистер Митчелл, сэр, и сказал, что он опасается; будто с одной из наших пассажирок что-то случилось.

– Вы когда-нибудь видели вот это?

Он передал трубку Дэвису.

– Нет, сэр.

– Вы не замечали этот предмет в руках у кого-либо из пассажиров?

– Нет, сэр.

– Могли бы вы рассказать суду о чем-либо, что могло бы пролить свет на случившееся?

– Нет, сэр.

– Хорошо. Можете идти. Доктор Роджер Брайан г.

Доктор Брайант сообщил свое имя и адрес, и назвался отоларингологом.

– Расскажите подробнее, доктор Брайант, о случившемся в прошлый вторник, восемнадцатого числа.

– Незадолго до посадки в Кройдоне ко мн? подошел старший стюард и спросил, не врач ли я. Я ответил утвердительно, и он попросил меня подойти к женщине из числа пассажиров самолета, которой, по его словам, было дурно. Я встал и прошел следом за ним. Женщина лежала в кресле. Она была мертва.

– А как долго, по-вашему, она была мертва, доктор Брайант?.

– Я бы сказал, не менее получаса. Приблизительно я определил бы так: от получаса до часа.

– У вас есть какие-либо предположения относительно причины ее смерти?

– Нет. Трудно что-либо сказать без вскрытия.

– Но ведь вы заметили у нее на шее царапину?

– Да.

– Спасибо… Доктор Джеймс Уистлер.

Доктор Уистлер был необычайно худым человеком небольшого роста-.

– Вы являетесь хирургом при полицейском участке этого округа?

– Да.

– Расскажите о том, что вы знаете.

– Вскоре после трех часов дня в прошлый вторник, то есть восемнадцатого, я получил вызов на аэродром Кройдон. Мне показали труп женщины средних лет на одном из кресел лайнера «Прометей». Я предполагаю, что смерть произошла примерно за час до моего прихода. Я обратил внимание на отметину на ее шее, как раз около яремной вены. Рана была как раз такой, которая могла бы остаться после укуса осы или же от укола показанной мне колючки. Труп перевезли в морг, где я произвел вскрытие.

– К какому заключению вы пришли?

– Я пришел к заключению, что смерть наступила от введения в кровеносную систему сильнодействующего токсина. Она наступила практически мгновенно, в результате острого паралича сердца.

– Можете ли вы назвать нам этот токсин?

– Этот токсин мне раньше никогда не встречался.

Репортеры, внимательно слушавшие показания, записали в своих блокнотах «Неизвестный яд».

– Спасибо… Мистер Генри Винтерспун.

Мистер Винтерспун был огромного роста с сонным лицом и глупой улыбкой. Он казался добрым, но недалеким. Присутствовавшие были шокированы, услышав, что он является старшим правительственным аналитиком и крупнейшим знатоком редких ядов.

Судья показал колючку и спросил мистера Винтер-спуна, узнает ли он ее.

– Да. Она была прислана мне для анализа.

– Расскажите, пожалуйста, о результатах анализа.

– Я бы сказал, первоначально эта колючка была опущена в раствор кураре, приготовленный в местных условиях. Кураре – это яд для стрел, употребляемый некоторыми племенами.

Репортеры с удовольствием записали все сказанное.

– Значит, вы считаете, что смерть наступила от яда кураре?

– О нет, – возразил мистер Винтерспун. – Там был лишь слабый след этого первоначального раствора. В соответствии с произведенными мною анализами, эта стрела совсем недавно была погружена в яд под названием дисфолидус типус, но чаще он известен как яд бумеленга, или древесной змеи.

– Бумеленга? А что такое бумеленг?

– Это змея, которая водится в Южной Африке, одна из самых смертоносных и ядовитых змей, существующих на земле. Действие этого яда на человеческий организм неизвестно, но некоторые предположения относительно его вирулентности можно сделать, имея в виду один опыт. Небольшая доза этого яда была введена шакалу. Шакал околел еще до того, как из его тела успели вынуть иглу. Свалился, будто в него выстрелили из ружья. Яд вызывает мгновенный паралич сердца.

Репортеры записали: «Необычайная история. Змеиный яд и трагедия в воздухе».

– Известны ли вам случаи применения этого яда для насильственного отравления?

– Нет, никогда с этим не встречался. Все это весьма интересно.

– Спасибо, мистер Винтерспун.

Сержант Уильсон дал показания о том, как он нашел трубку под сиденьем одного из кресел самолета. На трубке не оказалось никаких отпечатков пальцев. Были произведены эксперименты стрельбы из трубки. Дальность полета стрелы – более 9 метров.

– Мосье Эркюль Пуаро.

В зале послышался шум, публика проявила живой интерес, но показания мосье Пуаро были весьма сдержанными. Он не заметил ничего необычного. Да, это он обнаружил крошечную стрелу на полу в самолете. Она лежала так, что вполне давала основание предположить, будто упала с шеи мертвой женщины.

– Графиня Хорбери.

Репортеры записали: «Супруга лорда дает показания о таинственном происшествии в воздухе». Некоторые уточнили: «…о таинственном происшествии со змеиным ядом». А те, кто писал для женских журналов и газет, еще прибавили: «Леди Хорбери в туалете с лисьим мехом и в новой шляпе самого модного фасона», или «Леди Хорбери, одна из самых красивых женщин города, была в черном платье и новой шляпе», или «Леди Хорбери, до замужества мисс Сесилия Бранд, была изящной в своем черном туалете и в модной шляпе…»

Всем было приятно посмотреть на красивую, нарядную молодую леди, хотя ее показания оказались самыми краткими. Нет, она ничего не заметила, раньше она никогда не видела этой дамы.

За ней вызвали Венецию Керр, но ее появление было встречено публикой с меньшим воодушевлением.

Неутомимые поставщики новостей для женщин записали в своих блокнотах: «Дочь лорда Коттесмора предстала в элегантном жакете и юбке с изящной отделкой». Некоторые ограничились лишь одной фразой: «Дамы из высшего общества дают показания».

– Джеймс Райдер… Ваше имя Джеймс Белл Райдер, вы проживаете на Блейнберри-авеню, дом 17?

– Да.

– Ваша профессия или занятие?

– Главный управляющий цементной компании «Эллис Вейл».

– Посмотрите, пожалуйста, на эту трубку. Вы когда-нибудь видели ее раньше?

– Нет.

– Вы не замечали этой вещи в руках кого-нибудь из пассажиров «Прометея»?

– Нет.

– Вы сидели в самолете на месте номер 4, как раз впереди умершей?

– Ну и что из этого?

– Пожалуйста, не говорите со мной таким тоном. Вы сидели в кресле номер 4. С этого места вы практически имели возможность видеть всех пассажиров салона.

– Нет, не мог. Я не мог видеть тех, кто сидел на моей стороне от прохода, потому что у кресел очень высокие спинки.

– Но если бы кто-нибудь вышел в проход между креслами и встал в удобную позицию для стрельбы из этой трубки в покойную женщину, вы бы его видели?

– Несомненно.

– И вы ничего подобного не заметили?

– Нет.

– Кто-нибудь из пассажиров, сидевших перед вами, вставал со своих мест?

– Да, мужчина, сидевший за два ряда впереди меня, вставал и выходил в туалет.

– То есть, проходил в противоположном направлении от вашего места и от места покойной?

– Да.

– А тот мужчина подходил к вам?

– Нет. Он сразу же сел на свое место.

– Было ли у него что-нибудь в руках?

– Абсолютно ничего.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно уверен.

– А кто еще вставал со своих мест?

– Пассажир, сидевший как раз передо мной. Он прошел в обратную сторону мимо меня в конец салона.

– Я протестую, – пискливо закричал мистер Гленей, вскочив со своего стула. – Это было раньше, намного раньше, около часа дня!

– Прошу вас сесть, – сказал судья. – Через некоторое время мы вас выслушаем. Продолжайте, мистер Райдер. Не заметили ли вы, что было в руках у этого джентльмена?

– Мне показалось, будто была авторучка. Возвращаясь обратно, в руках он держал какую-то оранжевую книжечку.

– Он был единственным человеком, кто прошел мимо вас? А вы сами куда-либо уходили?

– Да, уходил в туалет, но никаких трубок в руках у меня не было.

– Вы разговариваете в высшей степени непристойно. Можете идти.

Мистер Норман Гейл, зубной врач, на все вопросы судьи ответил отрицательно.

Затем очередь дошла до негодующего мистера Гленей.

Ответы мистера Гленей произвели не очень хорошее впечатление, намного хуже, чем показания графини.

«Автор детективных романов выступает в качестве свидетеля. Известный писатель признает, что купил смертоносное оружие. Сенсация в зале суда».

Но сенсация, видимо, была преждевременной.

– Да, сэр, – пронзительно закричал мистер Гленей, – я действительно купил трубку. Более того, я сегодня принес ее с собой. Я категорически протестую против каких-либо предположений, будто трубка моя была использована в преступных целях. Вот она, эта трубка.

С победоносным видом он передал свою трубку судьям. Репортеры записали: «В суде появилась еще одна трубка».

Судья разговаривал с мистером Гленей весьма сурово. Он указал, что его вызвали для того, чтобы помочь правосудию, а не для опровержения вымышленных от начала до конца обвинений против самого себя. Затем судья попросил рассказать о происшествии на «Прометее», но результаты были неутешительными.

Мистер Гленей долго доказывал, что он был поглощен разбором странных правил на железных дорогах Европы и поэтому-де ничего не замечал вокруг.

– Если бы даже все пассажиры вдруг начали пускать из этих трубок отравленные змеиным ядом стрелы, то и тогда я вряд ли обратил бы на это внимание, – заявил мистер Гленей.

Миссис Джейн Грей, парикмахерша, не дала никакой пищи репортерам.

Следующими были вызваны два француза. Мосье Арманд Дюпон, оказывается, летел в Лондон для чтения лекций в Королевском обществе по изучению Азии, Весь полет они с сыном были заняты обсуждением некоторых спорных проблем. Их мало интересовало, что делалось вокруг них. Он вообще не видел этой женщины, пока среди пассажиров не начался шум, вызванный ее смертью.

– Слыхали ли вы прежде об этой мадам Морисо, или мадам Жизель?

– Нет, мосье, никогда.

– Но ведь она была очень известна в парижских кругах, не так ли?

Мосье Дюпон-отец пожал плечами.

– Возможно, но мне она неизвестна. Я мало бываю в Париже в последнее время.

– Насколько нам известно, вы совсем недавно вернулись с Востока?

– Да, мосье. Я был в Персии.

– Вы с сыном много путешествовали по отдаленным частям света?

– Простите, что вы сказали?

– Бывали ли вы в девственных местностях?

– Да, бывал.

– Встречались ли вам племена, использующие змеиный яд для наконечников своих стрел?

Эту фразу пришлось перевести на французский язык. Когда мосье Дюпон понял ее смысл, он энергично затряс головой.

– Нет, никогда. Ничего подобного мне видеть не приходилось.

Затем начал давать показания его сын.

По сути, его ответ был повторением уже сказанного отцом. Нет, он ничего не заметил подозрительного. Умершую, вероятно, укусила оса, потому что она кружилась и возле него, в конце концов, он ее убил.

Отец и сын Дюпоны были последними свидетелями. Судья откашлялся и обратился к присяжным.

Это дело, сказал он, несомненно, является самым странным и непонятным из всех, с какими когда-либо сталкивался суд. Женщина была явно убита. Суд вполне резонно может отмести всякие домыслы о самоубийстве или несчастном случае. Преступление совершено во время полета, на очень маленьком, ограниченном пространстве. В самолете не могло быть никого из посторонних. Поэтому убийца, он или она, неизбежно скрывается среди свидетелей, выслушанных судом. Этот факт нельзя обойти, хотя сам по себе он внушает боль и ужас. Кто-то из присутствующих здесь людей вопреки присяге самым бесстыдным образом солгал.

Характер преступления по смелости и наглости ни с чем не сравним. На виду у двенадцати свидетелей, включая и двух стюардов, убийца подносит трубку ко рту и посылает смертельную стрелу в свою жертву, и стрела эта летит по воздуху никем не замеченной. Все это кажется поистине невероятным, но суд располагает неопровержимыми вещественными доказательствами. Это: сама трубка, стрела, найденная на полу, царапина на шее покойной и, наконец, медицинское заключение, подтверждающее преступление, насколько бы невероятным оно ни представлялось.

Ввиду отсутствия дополнительных свидетельских показаний, дающих суду основание в обвинении кого-либо конкретно из бывших пассажиров самолета, он может только просить присяжных вынести решение о заочном осуждении одного или нескольких неизвестных в совершении убийства. Все выступавшие свидетели отрицали свое знакомство с покойной. Теперь дело полиции установить, с кем и в каких отношениях находилась покойная. За отсутствием каких-либо мотивов этого преступления он может лишь просить о вышеупомянутом решении присяжных. И пусть суд присяжных вынесет свой приговор.

Один из присяжных с квадратным лицом и недоверчивым взглядом выступил вперед.

– Могу я задать вам вопрос?

– Конечно.

– Как я понял, стрела была найдена под сиденьем в самолете? Кто занимал это место?

Судья стал расматривать свои записи. К нему подошел сержант Уилсон и что-то прошептал на ухо.

– Ах, да. Место, о котором вы спрашиваете, значится под номером 9. Его занимал мосье Эркюль Пуаро. Должен сказать, что мосье Пуаро – довольно известный и весьма уважаемый частный детектив, который много раз сотрудничал со Скотланд-Ярдом.

Человек с квадратным лицом перевел взгляд на мосье Эркюля Пуаро. Длинные усы маленького бельгийца произвели на него далеко не благоприятное впечатление.

«Иностранец, – сказали глаза человека с квадратным лицом. – А иностранцам никогда нельзя доверять, даже в том случае, если они в очень близкой и тесной связи с полицией».

А вслух он спросил:

– Так это тот самый мистер Пуаро, который поднял с пола стрелу?

– Да.

Присяжные ушли совещаться. Спустя пять минут они возвратились, и старший присяжный протянул судье лист бумаги.

– Что такое? – нахмурившись, спросил судья. – Чепуха! Такой приговор я принять не могу.

Вскоре ему вручили исправленный текст приговора.

«Мы считаем, что смерть мадам Морисо, или Жизель, наступила в результате отравления, но для того чтобы сказать, кто именно применил этот яд, улик недостаточно».

Глава пятая. ПОСЛЕ ОПРОСА СВИДЕТЕЛЕЙ

Когда Джейн после прочтения приговора вышла из здания суда, рядом с ней вдруг оказался Норман Гейл.

– Хотелось бы мне знать, каким был приговор, с которым судья не согласился? – спросил он.

– Могу вам в этом помочь, – раздался голос.

Джейн и Норман обернулись и увидели Эркюля Пуаро.

– Эго злодейское убийство было приписано мне, – сказал детектив и подмигнул.

– Не может быть! – воскликнула Джейн.

– Да, да. Выходя из зала, я слышал, как один присяжный сказал: «Попомните мое слово, это дело рук вот этого маленького иностранца!» Да и у всех у них создалось такое же впечатление.

Джейн растерялась, не зная, засмеяться ей или посочувствовать Пуаро. Наконец, она решила засмеяться. Пуаро рассмеялся вместе с ней.

– И вот, видите, – сказал он, – теперь мне совершенно необходимо заняться этим делом, чтобы реабилитировать себя.

Поклонившись, он ушел. Джейн и Норман внимательно посмотрели ему вслед.

– Какой-то странный и подозрительный тип, – сказал Гейл. – Называет себя детективом. Не пойму, как это он может заниматься расследованиями. Любой преступник за версту узнает его.

– У вас, видимо, очень устаревшие представления о детективах, – сказала Джейн. – Все эти накладные бороды и прочая чепуха давно вышли из моды. Теперь детективы решают все дела психологически, сидя на одном месте.

– Это требует куда меньше усилий.

– В физическом смысле, очевидно, да, но для этого, несомненно, требуется светлый и ясный ум.

– Понимаю. Бестолковый и тупой здесь ничего не добьется.

Они оба засмеялись.

– Послушайте, – сказал Гейл, и на щеках его выступил легкий румянец, он заговорил быстро и взволнованно. – Не будете ли вы против… с вашей стороны было бы очень мило… хотя сейчас уже немного поздновато… но, может быть, вы согласитесь выпить со мной чаю? Я чувствую, мы стали товарищами по несчастью, и это…

Он замолчал. А про себя подумал: «Ну, что это с тобой происходит, дуралей ты этакий? Неужели не в состоянии нормально пригласить девушку выпить с тобой чашку чая, обязательно должен краснеть, заикаться и выставлять себя круглым идиотом? Что о тебе подумает эта девушка?»

Смущение Гейла еще больше подчеркнуло самообладание и хладнокровие Джейн.

– Благодарю вас, – сказала она. – Я бы с удовольствием выпила чашку чая.

Они отыскали какое-то кафе. Надменная официантка с угрюмым видом приняла у них заказ. Вся ее манера держаться была полна сомнений, будто она хотела сказать: «Не вините меня, если останетесь разочарованы. Вы считаете, будто у ндс подают чай, а я об этом как-то и не догадывалась».

В кафе было почти пусто. Этим еще больше подчеркивалась интимность их чаепития. Джейн сняла перчатки и посмотрела на своего собеседника, сидевшего по другую сторону стола. Он действительно был привлекательным. И голубые глаза, и эта улыбка. Да, очень и очень мил.

– Это убийство похоже на какой-то кошмарный фильм, – сказал Гейл, желая побыстрее начать разговор.

Он еще не совсем оправился от смущения и чувствовал себя неловко.

– Да, правда, – сказала Джейн. – Я все время волнуюсь. Боюсь, как бы этот случай не отразился на моей работе. Даже представить себе не могу, как они к этому отнесутся?

– Да. А я об этом даже и не подумал.

– Мосье Антуану вряд ли понравится, что у него работает человек, замешанный в деле об убийстве, которого вызывали в суд в качестве свидетеля и прочее.

– Люди вообще очень странные создания, – задумчиво сказал Гейл. – Жизнь так несправедлива. Вот, например, этот случай, произошел он совсем не по вашей вине… – Он сердито нахмурился. – Как это все отвратительно!

– Ну, пока ведь еще ничего не случилось, – сказала Джейн. – Не нужно преждевременно истязать себя. А вообще-то здесь имеется одно «но»… Ведь и я могу оказаться лицом, совершившим убийство. И дамы, мои клиентки, будут чувствовать себя не совсем уютно, когда их волосы станет укладывать такой человек.

– Да на вас стоит только взглянуть, чтобы понять, что вы совершенно не способны на преступление, – воскликнул Норман, глядя на Джейн с искренним восхищением.

– Вот в этом я не уверена, – сказала Джейн. – Иногда меня просто подмывает взять и убить какую-нибудь из моих клиенток. Вот если бы только я была уверена в безнаказанности! Есть у меня одна, которую я особенно ненавижу. Волосы у нее, как у дикобраза, и вечно она всем недовольна. Мне кажется, что убийство такой мегеры будет добродетелью, а не преступлением. Вот видите, какие у меня на уме преступные мысли.

– И все же, этого убийства в самолете вы не совершали, – сказал с жаром Гейл. – Я в этом могу поклясться.

– А я могу поклясться, что и вы его не совершали, – сказала Джейн. – Но вам это не поможет, если уж ваши клиенты решат обратное.

– Мои клиенты, да… – Гейл задумался, – думаю, здесь вы правы, я совсем выпустил это из вида. Зубной врач, который может оказаться убийцей… Нет, это не очень заманчивая перспектива.

И он вдруг спросил, будто под влиянием какого-то порыва:

– А скажите, вас не шокирует, что я зубной врач?

Брови Джейн от удивления поползли вверх.

– Меня? Шокирует?

– Ведь о зубных врачах всегда болтают всевозможные небылицы. Во всяком случае, это далеко не романтическая профессия.

– Мужайтесь! – сказала Джейн. – Быть зубным врачом куда лучше, чем быть парикмахером.

Они оба засмеялись.

– Я чувствую, мы станем друзьями, – сказал Гейл. – Ведь так?

– Да, мне тоже так кажется.

– Может быть, как-нибудь вечерком вы согласитесь со мной поужинать? Или сходить в театр?

– Спасибо.

Они немного помолчали.

– А как вам понравился Ле Пине?

– Забавный город.

– Вы раньше бывали там?

– Нет. Видите ли…

И совсем неожиданно для самой себя Джейн рассказала, как она выиграла деньги в тотализаторе. Они согласились, что тотализаторы обладают притягательной силой, и пожалели, что английское правительство относится к ним отрицательно.

Их разговор прервал молодой человек в коричневом костюме, уже несколько минут в нерешительности прохаживавшийся возле их столика.

Он приподнял шляпу и обратился к Джейн бойко и самоуверенно.

– Мисс Джейн Грей?

– Да.

– Я представитель журнала «Уикли Хаул», мисс Грей. Я хотел бы предложить вам написать для нас небольшую статью об этом убийстве в самолете. Точка зрения одного из пассажиров.

– Нет, спасибо, но мне бы этого не хотелось.

– О, не спешите так быстро отказываться, мисс Грей. Мы вам хорошо заплатим.

– А сколько?

– Пятьдесят фунтов! Или… возможно, даже побольше. Ну, скажем, шестьдесят!

– Нет, – сказала Джейн. – Я не смогу, я даже не знаю, о чем писать.

– Не волнуйтесь, – сказал молодой человек довольно развязно, – вам самой и не нужно будет ничего писать. Мы зададим вам несколько вопросов, вы выскажете свое мнение, а все остальное мы сделаем сами.

– Все равно, я бы этого не хотела, – сказала Джейн.

– Ну, тогда сто фунтов. Послушайте, мисс Грей, давайте сойдемся на сотне. И вы дадите нам свою фотографию.

– Нет, – сказала Джейн. – Мне ваше предложение не подходит.

– Итак, вы можете удалиться, – сказал Норман Гейл. – Мисс Грей не желает, чтобы ее беспокоили.

Молодой человек с надеждой обернулся к Гёйлу.

– Мистер Гейл, не так-ли? Возможно, вы за это возьметесь, мистер Гейл? Мисс Грей чересчур уж разборчива. Так как же, мистер Гейл? Всего пятьсот слов. За пятьдесят фунтов. Право же, это немало, я предложил мисс Грей сто фунтов, потому что статья одной женщины о смерти другой оценивается Дороже. Соглашайтесь, я предлагаю вам неплохой бизнес.

– Нет, не хочу. Я не напишу для вас и полслова.

– Но, подумайте, ведь кроме денег это вам даст и неплохую рекламу. Ведь все ваши пациенты прочитают о вас!

– Вот это меня больше всего и пугает, – ответил Норман Гейл.

– Как же так? Ведь без рекламы в наше время не проживешь!

– Возможно. Но все зависит от того, какова эта реклама. Ну, а теперь вы получили ответ от нас обоих. Вы сами уйдете или разрешите мне вышвырнуть вас?

– Зачем же так горячиться! – сказал молодой человек, совершенно не реагируя на угрозу. – До свидания. А если надумаете, позвоните мне. Вот моя карточка.

И он с ликующим видом вышел из кафе, подумав про себя: «Совсем неплохо. Я получил вполне подходящее интервью».

И действительно, в следующем номере «Уикли Хаул» была помещена заметка о мнении двух пассажиров самолета, на котором произошло сенсационное убийство. Мисс Джейн Грей сказала, что она слишком расстроена, чтобы обсуждать это дело. Для нее это явилось страшным ударом, она даже и думать не хочет о случившемся. А, мистер Норман Гейл долго рассуждал, как может повлиять на карьеру зубного врача тот факт, что он совсем не по своей воле оказался втянутым в загадочное преступление. Мистер Гейл с юмором выразил надежду, что некоторые из его пациентов, читающие в газетах лишь раздел мод, останутся ему все же верны и будут отдавать себя на суд божий в его зубоврачебном кресле.

Когда молодой человек ушел, Джейн спросила:

– А почему он не стал брать интервью у более высокопоставленных особ?

– Вероятно, оставил их своим боссам, – угрюмо произнес Гейл. – А может, уже попытал счастья, да обжегся.

Некоторое время он сидел нахмурившись.

– Джейн! Я хочу называть вас просто Джейн, вы ничего не имеете против? Так вот, Джейн, кто же, по-вашему, убил эту мадам Жизель?

– Не имею ни малейшего представления.

– А вы думали об этом? По-настоящему думали?

– Вообще-то говоря, нет, не думала. Я больше думала о самой себе и немного волновалась. Я действительно совсем не задумывалась, кто же из пассажиров совершил это. Если говорить правду, то до сегодняшнего дня я как-то не осознавала, что один из них действительно убил.

– Да, судья сказал об этом вполне недвусмысленно. Я знаю лишь, что это сделал не я, и не вы, потому что… да… потому что почти все время, пока мы летели, я наблюдал за вами.

– Да, – сказала Джейн. – Я тоже уверена в этом по той же самой причине. И, конечно, знаю, что сама я тоже этого не делала! Значит, убил кто-то другой. Но я не знаю, кто именно. Даже представить себе не могу. А вы?

– Нет.

Норман Гейл казался сосредоточенным, видимо, его захватил поток собственных мыслей.

– И я даже не представляю, как можно было бы догадаться. Ведь мы ничего не заметили. По крайней мере я! А вы?

Гейл покачал головой.

– Ровным счетом ничего.

– И было бы странно, если бы что-то могли заметить. Ведь вы сидели спиной почти ко всем. Это я сидела лицом в ту сторону. И смотрела все время вдоль прохода. Но, конечно, возможно, что я…

Джейн остановилась и покраснела. Она вспомнила, как глаза ее большей частью были прикованы к голубому пуловеру, а мысли блуждали далеко и не могли сосредоточиться на происходящем вокруг.

Норман Гейл подумал: «Странно, отчего это она вдруг так покраснела? Она – восхитительна. Я непременно женюсь на ней…Да, женюсь… Но заглядывать так далеко вперед преждевременно. Нужно придумать хороший предлог для встреч с нею. Это убийство будет мне на руку, как иногда помогают совершенно неожиданные обстоятельства… Да, но нужно еще кое-что предпринять… Этот самонадеянный репортер с его рекламой…

– Давайте порассуждаем вместе, – сказал он вслух. – Давайте обсудим всех, кто там находился. Стюарды?

– Нет, – сказала Джейн.

– Согласен. А женщины, сидевшие напротив?

– Я не могу представить себе, чтобы человек, подобный леди Хорбери, совершил убийство. Да и другая дама, мисс Керр, тоже птица слишком высокого полета. Ей ни к чему связываться с этой француженкой.

– Значит, остаются лишь простые смертные? Да, пожалуй, здесь вы недалеки от правды, Джейн. Затем этот усатик. Но, видимо, он самая неподходящая личность для роли убийцы, ведь о нем так сказал и сам судья. Значит, и его придется вычеркнуть. Доктор? Тоже не подходит.