Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность

Текст добавлен: 16 июля 2025, 19:27

Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

Жанр:

Публицистика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 47 страниц)

Тем не менее ни одной из альтернативных партий в новейшей истории США так и не удалось стать полноценной политической силой, способной составить уверенную конкуренцию демократам или республиканцам. Это связано прежде всего с той огромной финансовой базой, которой располагают две основные партии США. Важно понимать, что они непохожи на партии в традиционном смысле слова – относительно немногочисленные профессиональные объединения единомышленников, которые борются за власть, пытаясь привлечь голоса избирателей. Столь же непохожи они и на массовые, обладающие политической монополией и зачастую подменяющие собой государственную власть партии в авторитарных государствах. Демократическая и Республиканская партии представляют собой достаточно неоднородные структуры, больше напоминающие конфедерации местных партийных организаций, существующих на уровне штатов. Взаимодействие в рамках этих структур подчинено единственной главной цели – участию в выборах, которое и составляет ключевой смысл их существования.

Таким образом, американские партии не имеют формального членства. Вместо этого партии регистрируют своих сторонников, то есть лиц, выражающих симпатии их программе, которая формируется исключительно в преддверие выборов. Что касается органов управления, то в каждой партии есть свой национальный комитет, комитеты на уровне штатов, а также целый ряд профильных комиссий и комитетов (например, ассоциация губернаторов-демократов или комитет молодых демократов), однако их роль в периоды между выборами более чем скромна. Формальные лидеры партий являются также в большей степени администраторами, чем серьезными политиками. Имена председательствующего с 2021 года в национальном комитете демократов Дж. Харрисона или его коллеги из числа республиканцев Р. Макдэниэла мало что говорят рядовому американцу. Настоящим лицом партии является выдвигаемый ей кандидат в президенты. Соответственно, ключевым событием партийной жизни является национальный конвент – съезд наиболее влиятельных сторонников партии, на котором определяется кандидат на высший пост и утверждается его программа.

Еще в начале XIX столетия в Конгрессе собирались избранные представители тех или иных групп интересов, которые в кулуарном формате выбирали своего представителя. Такие собрания получили название кокусов, что можно наиболее адекватно перевести как «сходка» (этимология слова восходит к алгонкинскому cawaassough – советник, оратор). Со временем эти элитарные сходки были заменены общенациональными конвентами, которые после Первой мировой войны дополнили праймериз – предварительные выборы, изобретенные Популистской партией еще в конце XIX века. Впрочем, это не значит, что кокусы остались в прошлом, напротив, они существуют сегодня, по-прежнему являясь одним из главных элементов партийной жизни (не только связанной с выборами).

Делегаты, которые будут участвовать в национальном конвенте, избираются на партийных праймериз, которые сами по себе многообразны. К примеру, демократы используют почти исключительно пропорциональные праймериз, при которых количество делегатов, отправляемых на национальный конвент, пропорционально числу голосов, отданных за кандидата в президенты. Республиканцы же отдают предпочтение более традиционной модели, которая строится по той же схеме, что и президентские выборы: победитель на праймериз автоматически получает все голоса. Кроме того, к избранным делегатам, которые рассматриваются как обязанные голосовать за соответствующего кандидата, присоединяются «суперкандидаты», т. е. видные представители партии – сенаторы, конгрессмены, губернаторы, бизнесмены, – которые таким обязательством не связаны. Помимо названных форм различаются закрытые и открытые праймериз, в которых принимают участие соответственно только зарегистрированные сторонники партии или все граждане штата.

Таким образом, партийные праймериз являются еще более запутанной и непрозрачной процедурой, чем общенациональные выборы, которая к тому же осложняется множеством дополнительных правил, вводимых каждой из партий и регулярно обновляемых и изменяемых. К примеру, распределение голосов от каждого штата может корректироваться сообразно их количеству выборщиков, кроме того, вводятся правила, касающиеся представительства женщин, за недавнее избрание в штате сенатора или конгрессмена от своей партии начисляются дополнительные голоса, тогда как за нарушения при проведении праймериз голоса могут сниматься. Конечно, в этих условиях разнообразные манипуляции становятся обыденной реальностью, что во многом обесценивает саму роль праймериз в глазах рядовых избирателей, которые зачастую скептически оценивают роль своего голоса в их исходе.

Еще больше возможности фальсифицировать результаты имеются у партийных лидеров на кокусах, которые наряду с праймериз также проводятся в современной Америке, и по-прежнему носят во многом кулуарный характер. Кокусы могут проводиться в открытой и закрытой формах. Несмотря на то, что сегодня практика проведения праймериз по своей популярности опережает кокусы, последние продолжают играть существенную роль в предвыборных кампаниях, особенно когда речь идет о малонаселенных штатах.

Пожалуй, наиболее ярко недемократическая природа президентских кампаний проявляется в практиках их финансирования. На позиции казначея в американских партиях всегда назначаются наиболее высокопоставленные представители истеблишмента, обладающие достаточными связями и возможностями для того, чтобы контролирующие органы закрыли глаза на серьезные нарушения в вопросах финансирования, которые неизбежно возникают в процессе выборов.

Законы, регулирующие финансирование президентской избирательной кампании («О федеральных избирательных кампаниях»; «О фонде финансирования президентских избирательных кампаний»; «О покрытии расходов на проведение президентских праймериз»), устанавливают, что сборы средств («взносы») и их расходование в ходе предвыборных кампаний в сумме, превышающей одну тысячу долларов в течение календарного года, должны осуществляться только через комитеты, образованные в рамках политических партий. Казалось бы, налицо жесткое правило, которое должно дать возможность отслеживать движение средств в партийной кассе. Однако в реальности оно допускает множество вполне легальных исключений, связанных с самим термином «взнос». В частности, любой доброжелатель той или иной партии вправе бесплатно предоставить ей услуги, позволить провести митинг в своем отеле, конгресс-центре или на стадионе, угостив при этом избирателей бесплатными хот-догами, пиццей и содовой, а также раздав флаги и футболки с символикой партии. Ни одна из этих статей не подпадает под понятие взноса[454]454
Summary Campaign Finance Laws: An Overview. NCSL.

[Закрыть].

Впрочем, даже в рамках собственно взносов, законодательные ограничения легко обойти. Те же законы устанавливают четкие и довольно скромные лимиты на передачу денежных сумм в пользу кандидата в зависимости от того или иного канала финансирования. Например, частное лицо не может пожертвовать национальному партийному комитету более 35 тысяч долларов в год. Однако это не мешает делать так называемые мягкие пожертвования (soft money), которые не подпадают под нормативы. Наконец, в современной Америке все более активно применяется и практика тайных пожертвований. В 2018 г. Министерство финансов США заявило об отмене требования в отношении большинства некоммерческих организаций о разглашении информации об источниках пожертвований, что, как отмечают эксперты, отрицательно сказалось на прозрачности выборов.

Особенно щедро «мягкие деньги» направляются по линии крупнейшего бизнеса, готового жертвовать поистине гигантские суммы в пользу поддерживаемых ими политиков. Президентскую кампанию Байдена в 2020 году спонсировало более 130 олигархов, например, бывший мэр Нью-Йорка и медиамагнат М. Блумберг, вложивший более 56 млн долларов. Не меньшие суммы вращаются и на выборах в Конгресс США. Последняя по времени кампания 2022 года поставила в этом отношении рекорд – было собрано 9,3 миллиарда долларов пожертвований (что равносильно ВВП небольшого государства), самое масштабное из которых сделал Дж. Сорос, передавший демократам 128 млн долларов. Очевидно, что в данном случае перед нами классические примеры политических «инвестиций»[455]455
Soros Pumped $128 Million Into Democratic Effort. WSJ. 2022.

[Закрыть].

Не менее непрозрачно осуществляются и расходы на проведение кампаний. Закон «О федеральных избирательных кампаниях» запрещает кандидатам тратить на акции, связанные с выдвижением своей кандидатуры от партии, сумму более 10 миллионов долларов или 16 центов в расчете на каждого избирателя того или иного штата, а также более 20 миллионов долларов в ходе собственно президентских выборов. Это смешные суммы по сравнению с тем, что в реальности тратится на избрание каждого последующего американского лидера. Указанные ограничения касаются лишь тех расходов, которые производят сами кандидаты или лица, уполномоченные партийными комитетами. На «доброжелателей», формально не связанных с кандидатами, эти ограничения не распространяются.

Наиболее популярной формой поддержки со стороны таких доброжелателей являются так называемые комитеты политического действия. Так называются организации сторонников той или иной партии, которые могут создаваться различными группами населения, и перечислять пожертвования в поддержку отдельных кандидатов и партий в целом. Комитеты политического действия, которые ведут свою историю еще с 1940-х годов, создавались как способ обойти запрет на прямую поддержку партий. Изначально наибольший интерес к ним проявляли профсоюзы, однако после принятия в 1974 году закона о финансировании выборов американские корпоративные круги быстро оценили открывшиеся возможности и также взяли на вооружение практику создания комитетов политического действия.

Сегодня доля корпоративных комитетов превышает 80 %. Поскольку в законе 1974 года никак не ограничивается число комитетов, поддерживающих отдельно взятого кандидата, то во время каждой предвыборной кампании создаются сотни и тысячи подобных организаций, через которые партии и получают основную массу средств. Некоторые современные американские аналитики выдвигают предположение о том, что сегодня в США роль комитетов политического действия в предвыборной кампании значительно превосходит роль политических партий.

Тенденции проведения каждых последующих президентских выборов в Соединенных Штатах в наши дни все более явно свидетельствуют о том, что избирательная система становится инструментом в руках крупного капитала и корпоративной элиты. Несмотря на то, что законодательство о выборах обязывает американское казначейство создавать соответствующий фонд, средства которого будут распределяться между партиями и кандидатами, ограничения по размеру расходуемых средств и необходимость послевыборного аудита обесценивает роль фонда в глаза кандидатов. В этом смысле историческим стало решение Б. Обамы полностью отказаться от государственного финансирования своей предвыборной кампании в пользу средств, предоставляемых крупным бизнесом. В итоге вместо скромных 84 миллионов долларов, положенных Обаме из государственного фонда, он получил более 720 миллионов частных пожертвований. Тем не менее даже эти цифры отражают картину весьма неполно. Если принять во внимание многочисленные скрытые статьи расходов, подобные вышеупомянутым бесплатным услугам «сочувствующих», то общую сумму расходов в ходе президентской кампании в современных США можно оценить в несколько миллиардов долларов. Эта сумма растет от выборов к выборам. Если избрание У. Клинтона в 1996 г. обошлось примерно в 116 млн долларов, то на проведение кампании Дж. Буша-младшего спустя 8 лет было затрачено уже 267 млн долларов. В 2016 году общая сумма расходов Х. Клинтон и Д. Трампа в ходе президентской гонки перевалила за 1,1 млрд долларов, а всего через 4 года только Дж. Байден вложил в предвыборные мероприятия 1,96 млрд долларов. Затраты Д. Трампа в 2020 году несколько скромнее – «всего» 809 млн долларов[456]456
Campaign Finance Historical Data. CFI.

[Закрыть].

Однако даже если оставаться в рамках официально публикуемой статистики, становится очевидно, что в современную эпоху роль рядовых граждан в финансировании предвыборной кампании фактически сводится к нулю. Так, в предвыборном бюджете Б. Обамы небольшие взносы рядовых граждан составили незначительную сумму в 16,4 миллиона долларов. И даже это превозносилось демократическими пропагандистами как свидетельство небывалого народного доверия. В то же время среди основных спонсоров Обамы можно встретить почти всех представителей индекса Доу-Джонса: «Голдман Сакс», «Ситигруп», «Морган Чейз», «Морган Стэнли», «Дженерал Электрик». Примечательным фактом явилось и то, что традиционно спонсировавшие республиканцев крупные фармацевтические корпорации («Пфайцер», «Байер») на этот раз переключились на демократов, что неудивительно с учетом активно продвигавшейся Обамой идеи создания универсальной государственной системы здравоохранения. Вероятно, именно выборы 2008 года стали важным водоразделом в американской политической истории, после которого уже невозможно отрицать очевидное. Из демократической системы народного волеизъявления избирательный механизм в США превратился в политический рынок, на котором крупнейшие корпорации имеют еще большее преобладание над разрозненными индивидами, чем на рынках экономических[457]457
Ibid.

[Закрыть].

Таким образом, американская «демократия» далеко ушла от идеала народного волеизъявления и окончательно превратилась в арену борьбы больших денег. По меткому выражению Стиглица, в современной Америке на смену принципу «один человек – один голос» пришло правило «один доллар – один голос». А как мы увидим в следующем разделе, долларов у простых американцев становится все меньше, богатеет лишь верхушка общества, которая составляет около 1 % населения. В целом же, описанная выше практика ограничения избирательных прав многих жителей США приводит к тому, что между среднестатистическим гражданином и среднестатистическим избирателем в Америке нельзя поставить знака равенства, как того требуют принципы демократии. В реальности типичный избиратель занимает куда более весомые социальные позиции, нежели средний американец, он богаче, здоровее и имеет перед собой значительно более радужные жизненные перспективы.

В этой ситуации все больше недовольных американских граждан обращаются к иным способам выражения своей воли. Тревожные тенденции выявились в ходе беспрецедентно скандальной президентской кампании 2020 года. Взаимное недоверие противоборствующих сторон послужило поводом непризнания Д. Трампом победы Дж. Байдена, который для двух третей сторонников консерваторов так и остался нелегитимно избранным главой США. Кульминацией «войны» за Белый дом стал «штурм Капитолия» 6 января 2021 г. трамповскими сторонниками из числа ультраправых. После прихода к власти демократы руками правоохранителей и спецслужб развернули масштабную кампанию по преследованию участников «штурма», на которых был навешен ярлык «внутренних террористов». Только по линии ФБР было предъявлено свыше двух тысяч обвинений. Через суды запрошены сотни разрешений на обыски и вызовы в суд подозреваемых. Задержаны порядка 500 человек. Взятые под стражу подвергались пыткам и психологическому давлению. Этот эпизод как никогда ранее ярко продемонстрировал всему миру истинное лицо «демократии по-американски».

На фоне всего происходящего в США целый ряд американских аналитиков говорит о том, что разрушение механизмов народного волеизъявления ведет к внутриполитическому кризису, не имевшему аналогов со времен Гражданской войны 1861–1865 годов. Более того, немало наблюдателей полагает, что современная Америка вновь оказалась на пороге кровавой междоусобицы. Разделяют это мнение и многие простые граждане. Так, по данным Калифорнийского университета, более 50 % респондентов по всей стране согласны с утверждением, что в ближайшие несколько лет в США начнется гражданская война. При этом более двух третей опрошенных заявили, что видят «серьезную угрозу американской демократии», а почти каждый пятый респондент признает, что однажды может пустить в ход оружие, чтобы добиться политических целей[458]458
  50 % of Americans believe in impending civil war in next several years, survey finds. ABC. 2022.

[Закрыть]. Другое исследование общественного мнения, проведенное Чикагским университетом, показало, что около 30 % американских граждан допускает возможность вооруженного выступления против федерального правительства. Почти половина «все сильнее чувствует себя чужаками в своей собственной стране»[459]459
  Poll: Quarter of Americans open to armed rebellion against government Court House News.

[Закрыть]. Наконец, проведенный в 2022 году газетой «Вашингтон Пост» опрос экспертов, придерживающихся совершенно различающихся политических и идеологических установок, показал, что большинство их «сегодня согласны с идеей о том, что гражданская война либо неизбежна, либо необходима»[460]460
  2022.

[Закрыть].

Современный американский политолог Б. Уолтер так описывает возможный сценарий: «Если в США вспыхнет вторая гражданская война, это будет партизанская война, в которой примут участие многочисленные небольшие ополчения, разбросанные по всей стране. Их целями будут гражданские лица – в основном группы меньшинств, лидеры оппозиции и федеральные служащие. Будут убивать судей, демократы и умеренные республиканцы будут заключены в тюрьму по ложным обвинениям, черные церкви и синагоги подвергнутся обстрелам, пешеходы будут расстреливаться снайперами на улицах городов, а федеральным агентам будут угрожать смертью, если они будут применять федеральный закон. Целью будет уменьшение силы федерального правительства и тех, кто его поддерживает, а также запугивание меньшинств и политических оппонентов, чтобы заставить их подчиниться…»[461]461
Насколько близки США к гражданской войне? News. Am.

[Закрыть].

Затрагивая антидемократические тенденции в современных США, нельзя не упомянуть и положение в судебной сфере, ведь суды и судьи занимают особое место в американском государственном устройстве. Еще в XIX столетии за США закрепилась слава «государства судей», а склонность граждан к сутяжничеству многие наблюдатели объявляли особенностью американского характера. «В Соединенных Штатах практически нет такого политического вопроса, который бы рано или поздно не превращался в судебный вопрос» – эти слова Токвиля во многом отражают и современные американские реалии[462]462
Токвиль А. О демократии в Америке. М., 2018.

[Закрыть].

Огромный дисбаланс власти в сторону судов, который только усиливается в современных Соединенных Штатах, представляет собой одну из наиболее характерных особенностей американского государства. Достаточно сказать, что по своим реальным полномочиям руководитель Верховного суда нередко считается вторым человеком в государстве. Хорошо известно, какую роль играет Верховный суд в решении вопроса об исходе президентских выборов (например, в 2000 году он фактически отдал победу Дж. Бушу-младшему). Таким образом, Верховный суд и другие элементы судебной системы в Соединенных Штатах открыто провозглашаются политическими инструментами, о чем один из современных исследователей пишет следующим образом: «Все судебные решения и все вопросы, которые ставятся перед Верховным судом, являются политическими, поскольку они имеют отношение к распределению ресурсов общества, а это и есть политика.»[463]463
Спэт Г. Цит. по: Согрин. Политическая история. С. 349.

[Закрыть]. В этом отношении вряд ли можно говорить о том, что в современной Америке судебная система отделена и независима от других ветвей власти, а ведь это, как мы помним, один из фундаментальных признаков демократического устройства.

Многие современные теоретики считают, что избыточная судебная власть в Америке наших дней является проблемой, которая ведет к серьезному нарушению работы государственного аппарата и даже угрожает демократическому устройству США. Даже Ф. Фукуяма в статье с характерным названием «Америка в упадке» утверждает: «История судов повествует о неуклонно возрастающей юридикализации функций, которые в других развитых демократиях отправляются административной бюрократией, что ведет к взрыву дорогостоящих судебных разбирательств, медлительности в принятии решений и высшей степени непоследовательному механизму принуждения к исполнению закона. В Соединенных Штатах сегодня вместо того, чтобы стать ограничителями правительства, суды превратились в альтернативный инструмент правительственной экспансии»[464]464
America in Decay: The Sources of Political Dysfunction. Foreign Affairs, 2014.

[Закрыть].

В другой части своей статьи, снабженной подзаголовком «Судьи одичали», прежний теоретик «конца истории» и всеобщего торжества либерально-демократического капитализма отмечает, что опасность «юридикализации» для демократии заключается, в первую очередь, в том огромном влиянии, которое могут иметь частные лица на принятие решений, затрагивающих всю нацию. В качестве примера политолог приводит историю отмены расовой сегрегации, оформленной отнюдь не законодателями, а решением Верховного суда. Фукуяма подчеркивает: «То, что стало, возможно, одним из наиболее значимых изменений в американской публичной политике произошло не потому, что Конгресс как представитель американского народа проголосовал за него, но потому что частные лица посредством судебной системы запустили разбирательство для того, чтобы изменить существующие правила. Нет практически ни одной либеральной демократии, которая работает подобным образом. Все европейские страны прошли через подобные перемены. Изменения законодательных правил было вызвано общественным давлением со стороны социальных групп и средств массовой информации, однако совершалось оно самими правительствами, а не частными партиями, действующими в связке с судебной системой»[465]465
Ibid.

[Закрыть].

Нельзя не упомянуть, что американские судьи на всех уровнях не только являются значимыми действующими лицами в политической жизни, но и активно участвуют в процессе лоббирования частных интересов. Тесная связь судьи с политическими партиями, которые сами по себе являются во многом лоббистскими инструментами, в корне исключает политическую нейтральность служителя Фемиды в Соединенных Штатах. Эту особенность отмечает Стиглиц, который пишет следующее: «В Америке продажность перешла на новый уровень. Подкуплены были не конкретные судьи, но законы сами по себе – через пожертвования на политические кампании и лоббирование, то есть то, что стало называться “коррупцией в американском стиле”. В некоторых штатах судьи выбираются, и в этих штатах существует даже более близкая связь между деньгами и “правосудием”. Денежные интересы используют пожертвования на кампании для того, чтобы получить судей, сочувствующих их делам»[466]466
Стиглиц Дж. Люди, власть и прибыль. М. 2020.

[Закрыть].

В завершение анализа проблем, с которыми сталкивается в США народное волеизъявление, нельзя обойти и вопрос о средствах массовой информации, которые в современных демократиях по праву считаются четвертой властью. Вспомним, что Р. Даль называет наличие альтернативных источников информации в числе основополагающих признаков демократического строя[467]467
Даль Р. О демократии. М.: Аспект Пресс, 2000.

[Закрыть]. Наличие независимых и непредвзятых СМИ – неотъемлемое условие «власти волей народа», ведь то, какова будет эта воля и в какую сторону она будет направлена, во многом зависит от картины происходящего в стране и в мире, формируемой журналистами перед глазами народа.

Однако и в этой сфере в Америке вряд ли можно говорить о чем-то, хотя бы отдаленно похожем на демократию. Несмотря на декларируемую властями США приверженность свободе слова, в реальности американские журналисты подвергаются жесткой цензуре. Нажим на репортеров с подачи властей осуществляют крупные медиакорпорации и само профессиональное сообщество, вынуждая журналистов прибегать к самоцензуре, то есть умышленному искажению или замалчиванию информации. Распространение сведений, не соответствующих содержанию спускаемых властями методичек, приравнивается к нарушению профессиональной этики и грозит тяжелыми последствиями, начиная с увольнения или пожизненного изгнания из профессии и заканчивая уголовным делом. Зачастую журналисты преследуются под совершенно надуманными или сфабрикованными предлогами вроде «связей с российскими властями» лишь за попытку донести до аудитории сбалансированную информацию. Кроме того, Вашингтон оказывает усиленное давление на СМИ в странах-партнерах, принуждая их вводить еще более жесткую цензуру, нередко – согласовывать значимые новости с сотрудниками американских посольств.

Как показал опыт СВО России на Украине, американские цифровые гиганты подвергают цензуре любую информацию, в том числе заявления действующих политиков и глав государств, которую они посчитают неугодной. Все это происходит по прямым рекомендациям или с молчаливого согласия американских властей. В частности, западными интернет-платформами осуществляются веерные блокировки российских источников информации, включая СМИ и аккаунты государственных органов на стриминговых платформах и социальных сетях.

По данным Роскомнадзора, уже за неполный первый месяц с начала спецоперации зарегистрировано более 80 случаев официально подтвержденных ограничений, связанных с цензурой в отношении российских журналистов, политических и общественных деятелей и организаций, а также отдельных программ со стороны иностранных площадок (36 в «Ютуб», 18 в «Фейсбук», 13 в «Инстаграм», 9 в «Твиттер»). Фиксируются инциденты, связанные с присвоением отметок о недостоверности публикуемой информации, маркировкой о подконтрольности государству, исключением из списка рекомендаций, а также ограничением доступа к возможности скачивания приложений российских СМИ.

Примечательно, что при этом целый ряд американских СМИ, осуществляющих международное вещание («Голос Америки», «Радио Свобода/Свободная Европа», «Настоящее время»), вполне официально финансируются американским государством, находясь в составе правительственного Агентства США по глобальным медиа, которое не скрывает, что его деятельность «нацелена на ключевые для внешней политики США стратегические регионы», то есть однозначно подконтрольна государственным интересам.

Ограничение доступа собственного населения к информации не всегда принимает форму прямого запрета, гораздо чаще в США можно заметить примеры скрытой цензуры. Например, с началом СВО ряд американских журналистов и новостных агентств прекратили свою работу в России. Официальным предлогом стало принятие закона об ответственности за дискредитацию российских вооруженных сил. «Блумберг Ньюс» приостановило «сбор новостей в России», то есть сбор фактов на месте; «Си-Би-Эс» и «Эй-Би-Си» прекратили вещание из России, то есть также свернули работу на месте. Фактически этим решением оказался перекрыт прямой канал связи между американской и российской общественностью, что сделало невозможным для американцев получение информации, альтернативной распространяемой правительством США.

Более того, в США далеко не в полной мере обеспечивается даже физическая безопасность журналистов. Международные правозащитные организации отмечают существенное ухудшение рабочей среды для СМИ на американской территории. Журналисты периодически подвергаются нападениям, обыскам, арестам, задержаниям на границе, накладываются ограничения на публикацию определенной информации. По сведениям правозащитников, за 2021 г. было зафиксировано 59 случаев ареста и 144 нападения на журналистов (в 2020 г. – 143 и 450, в 2019 г. – 9 и 40 соответственно). Иными словами, в современной Америке попытки журналистов доводить до народа правдивую информацию могут быть смертельно опасны.