Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 47 страниц)

При развертывании глобальной сети военных баз США руководствовались в первую очередь интересами безопасности. Как отмечается в отчете Комиссии по зарубежному базированию, «структура военного базирования США. [это] скелет национальной безопасности, на котором будут сформированы плоть и мускулы, позволяющие защищать национальные интересы и интересы наших союзников»[402]402
  Final Report of the Commission on Review of Overseas Military Facility Structure of the United States. Arlington: Overseas Basing Committee. 2005. P. 4–5.


[Закрыть].

В отчетах и исследованиях, подготовленных правительственными учреждениями и аналитиками, среди мотивов передового присутствия назывались следующие: проведение войсковых операций, обеспечение материально-технической поддержки во время операций, сбор разведданных, демонстрация силы, успокоение союзников и превентивное сдерживание противников. Одним из наиболее важных стратегических факторов, влияющих на принятие решений, является актуальность конкретного объекта для противодействия текущим вызовам безопасности[403]403
  Lostumbo M. Overseas Basing of U.S. Military Forces an Assessment of Relative Costs and Strategic Benefits. Santa Monica: RAND. 2013; O'Hanlon, M. Unfinished Business: U.S. Overseas Military Presence in the 21st Century. Washington: Center for a New American Security. 2008.


[Закрыть]. Например, близость к предполагаемой зоне действия была особенно важна при определении местоположения авиабазы, учитывая ограниченный радиус полета воздушного судна. Географический фактор также важен для сухопутных и военно-морских сил с точки зрения эффективности реагирования. Базы, плохо подходившие для решения текущих и возникающих проблем безопасности, подлежали закрытию или перепрофилированию.

Усложнение специфики оперативного поля деятельности для ВС США и отдельных их видов потребовало создания соответствующих командных структур. В декабре 1946 г. по инициативе Объединенного комитета начальников штабов президент Трумэн утвердил «Общий план командования», согласно которому учреждались постоянные объединенные командования[404]404
  The History of the Unified Command Plan 1946–2012. Washington: Office of the Chairman of the Joint Chiefs of Staff. 2013. P. 9.


[Закрыть]. Согласно первоначальному замыслу был необходим интегрированный командно-организационный орган, который совмещал административные и оперативные функции, то есть объединял полномочия министерств видов вооруженных сил и ОКНШ. Данное качество объединенных командований было официально оформлено 21 апреля 1948 г. в документе под названием «Функции Вооруженных сил и Объединенного комитета начальников штабов»[405]405
  Function of the Armed Forces and the Joint Chiefs of Staff. 1948 / Joint Chiefs of Staff. URL: https:// s3.documentcloud.org/documents/3894027/1948-Key-West-Agreement.pdf (accessed: 24.01.2022).


[Закрыть]. В нем полномочия командиров были расширены путем включения задачи координации административных и материально-технических функций в дополнение к их боевым обязанностям. Этим достигалось поддержание войск в высокой боевой готовности, сокращение до минимума времени на исполнение указаний верховного главнокомандующего (президента США) и приказов военного руководства.

Региональные объединенные командования играют ключевую роль в реализации концепции передового присутствия и, согласно геостратегической нарезке, имеют конкретные зоны ответственности для оперативного управления базами, военными объектами и группировками вооруженных сил. Региональные командования представлены командованием ВС США в зоне Северной Америки, в Европейской зоне, в Индо-Тихоокеанском регионе, в зоне Центральной и Южной Америки, в Африке, а также центральным командованием (Ближний Восток).

Оперативными компонентами региональных ОК за пределами США являются силы и средства передового базирования, на которые в мирное время возложены задачи формирования благоприятной для США обстановки и контроль над обстановкой в регионе. В угрожаемый период и в военное время эти силы и средства служат основой для наращивания группировки ВС США, необходимой для ведения военных действий на соответствующих ТВД[406]406
  Doctrine for the Armed Forces of the United States / Joint Publication 1. 25 March 2013. Incorporating Change 1. 12 July 2017. P. 55.


[Закрыть]. Хотя Объединенные командования создавались США на протяжении длительного периода (например, ОК ВС США в Африканской зоне официально действует с 2008 г.), а также наблюдались случаи перераспределения зоны ответственности среди ОК (в 2017 г. это привело к появлению Индо-Тихоокеанского командования за счет расширения зоны ответственности ОК в зоне Тихого океана), непосредственно механизм интегрированного командования различными видовыми и родовыми компонентами ВС США был сформирован к 1948 г. Однако сама система постоянного базирования США претерпела изменения.

Фундаментальный пересмотр экспедиционной модели пришелся на период «однополярного момента»[407]407
  Krauthammer Ch. The Unipolar moment // Foreign Affairs. 1990. 70 (01). P. 23–33.


[Закрыть], когда встала задача адаптировать военную стратегию к изменившимся реалиям. В ходе длительной дискуссии в среде военно-политического руководства США, проходившей между сторонниками четырех разных подходов (изоляционизм, избирательное вовлечение, коллективная безопасность, первенство США) были предложены различные планы по обороне в зависимости от спектра целей, которые ставились перед ВС США.

Анализ сил и средств США показывает, что на протяжении 20 лет ВС в большей степени тяготели к варианту, подразумевавшему способность одновременного участия в военном конфликте регионального уровня и проведения гуманитарной операции (интервенции или поддержания военного присутствия ограниченного контингента для решения гуманитарных задач). Сохранение количества авианосных ударных группировок (АУГ) и подразделений морской пехоты позволяют говорить о поддержании порогового уровня для приобретения возможностей участвовать в двух региональных конфликтах и одной гуманитарной операции.

Вместе с этим ведущим трендом на сегодняшний момент выступает внедрение практики временной ротации подразделений на объектах принимающей страны вместо постоянного размещения их на крупных американских базах с одновременным сокращением сил передового базирования. При этом стратегия экспедиционных операций в духе концепции «присутствия без постоянства» переориентировалась с основных операционных баз (main operating bases – MOBs) в пользу доступа к передовым операционным площадкам (forward operating sites – FOS) и пунктам совместной безопасности (cooperative security locations – CSL). На данных объектах отсутствует полноценный гарнизон ВС США, но с опорой на них могут наращиваться группировки ВС США силами и средствами, дислоцирующимися на континентальной части США и составляющими стратегический резерв сил общего назначения[408]408
  Rumsfeld D.H. U.S. Secretary of Defense, The Global Posture Review of United States Military Forces Stationed Overseas: Hearing Before the Committee on Armed Services, United States Senate, One Hundred Eighth Congress, Second Session. September 23, 2004, Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 2005. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/CHRG-108shrg23080/ html/CHRG-108shrg23080.htm (accessed: 31.12.2021).


[Закрыть]. Таким образом, если во время холодной войны военные базы и контингент выполняли роль элементов фронта на условном ТВД, то на данный момент военные объекты США предназначены больше для тылового и технического обеспечения.

В наши дни военное присутствие за рубежом остается одним из краеугольных камней внешней политики США. От его уровня и характера во многом зависит политическая и экономическая ориентация как малых стран, так и региональных держав, а также военный баланс в регионах мира. Флот, авиация и сухопутные войска США регулярно проводят мероприятия оперативной и боевой подготовки за рубежом, участвуют в многонациональных учениях и других формах совместной военной деятельности. Реализуемая военно-политическим руководством США концепция «передового присутствия» заключается в заблаговременном размещении формирований ВС США (на постоянной, ротационной или временной основе) в ключевых районах мира и вблизи них, а также в подготовке инфраструктуры для их переброски и размещения. Она охватывает широкий диапазон разноплановой деятельности, осуществляемой за рубежом и включающей помимо чисто военной еще и дипломатическую, экономическую, техническую, социальную и другие составляющие.

Военно-политическое руководство США рассматривает передовое присутствие как инструмент сдерживания потенциальных противников, основу для ведения разведывательной и подрывной деятельности, развертывания и применения крупных группировок войск (сил) США, а также как важный фактор, способствующий военно-техническому сотрудничеству с союзниками. Ключевую роль в реализации концепции «передового присутствия» играют шесть объединенных командований ВС США, которым назначены свои зоны ответственности. Зоны ответственности и задачи объединенных командований определены в «Плане объединенных командований», утверждаемом американским президентом.

Командующие объединенными командованиями организуют боевую подготовку подчиненных войск (сил), разработку планов их применения и несут ответственность перед президентом и министром обороны США за готовность командования к выполнению стоящих перед ним задач, а также за качество их выполнения.

В мирное время их деятельность направлена на обеспечение сдерживания противников и организацию сотрудничества в области безопасности с союзниками и партнерами США в своей зоне ответственности. В военное время командующие объединенными командованиями осуществляют боевое управление группировками ВС США, участвующими в военных операциях. Командующие объединенными командованиями отвечают за взаимодействие с посольствами США, находящимися в зоне их географической ответственности, в ходе проведения различных военных операций, а также за заключение меморандумов о взаимодействии с руководством стран пребывания.

Нередко, когда говорят об американских военных базах (сегодня их, по разным оценкам, насчитывается порядка 600–800), обыватели представляют себе внушительные объекты инфраструктуры, занимающие многие гектары и обслуживаемые тысячами человек. Крупнейшие американские базы, подобные расположенной в Германии «Рамштайн» (ее персонал составляет, вероятно, около 10 000 человек), действительно таковы, однако встречаются и совершенно другие по своим характеристикам и предназначению виды объектов.

Базирование американских войск за пределами национальной территории предполагает формирование объектов военной инфраструктуры трех основных типов.

Первый тип – основные операционные базы, расположенные в Великобритании, Германии, Италии, Республике Корея и Японии, где в настоящее время дислоцируются достаточно крупные американские контингенты сухопутных, авиационных и других формирований. Эти базы имеют развитую инфраструктуру боевого, материально-технического и тылового обеспечения.

Второй тип включает передовые операционные базы, которые размещены в непосредственной близости от потенциальных очагов нестабильности и границ государств, противодействующих продвижению национальных интересов США. На них предусматривается разместить сменяемые на ротационной основе ограниченные по численности контингенты ВС США, которые можно будет быстро нарастить при обострении обстановки в регионе. В этом качестве могут быть использованы центры двусторонней и региональной (многосторонней) боевой подготовки и обучения.

Третий тип – пункты заблаговременного складирования. Они представляют собой законсервированные военные объекты с запасами вооружений, военной техники и военного имущества, на которых предусматривается разместить малочисленный обеспечивающий персонал, как американский, так и страны пребывания.

За последние 10 лет одновременно с существенным сокращением численности американских войск (сил) за рубежом, география военного присутствия США значительно расширилась. В целом проводимые Пентагоном мероприятия по оптимизации системы передового базирования американских войск (сил) направлены на расширение зон их боевого применения и сокращение сроков развертывания войсковых группировок для проведения различных по масштабам военных операций в любых регионах мира в целях защиты национальных интересов США. Зачастую проводимые американцами военные операции или даже сам факт возникновения нестабильности в том или ином регионе используется Вашингтоном как предлог для создания новых военных баз. В частности, событиями в Афганистане американцы прикрывались для продвижения своей военной инфраструктуры на пространстве СНГ.

Для повышения оперативной мобильности сил и средств США также могут использовать потенциалы своих союзников. В этой связи наиболее жизнеспособным механизмом видится сотрудничество с Великобританией в области операций с авианосцами, которое было подтверждено на встрече в Вашингтоне главами военных ведомств двух стран в июле 2021 года[409]409
  UK and US extend carrier cooperation agreement // GOV.UK. 13 July 2021. URL: https://www. gov.uk/government/news/uk-and-us-extend-carrier-cooperation-agreement (accessed: 01.10.2022).


[Закрыть]. Данный формат позволяет создавать оперативную совместимость процессов формирования, подготовки и эксплуатации авианосных ударных групп (Carrier Strike Group) ВМС двух государств при проведении наступательных операций. В рамках соглашения США и Великобритания осуществляют многомесячное оперативное развертывание объединенными в общую АУГ военными кораблями. В условиях мирного времени эта акция имеет больше политическое значение, наполняя союзные двусторонние и многосторонние (по НАТО) обязательства более глубоким содержанием. Однако вместе с тем это соглашение позволяет на практике обеспечить оперативную слаженность командных структур и военно-морских частей и соединений для планирования и осуществления совместных наступательных действий в экспедиционных операциях, которое будет востребовано в военное время.

Существенным инструментом ВС США, повышающим уровень осведомленности об оперативно-стратегической обстановке в отдаленных регионах и акваториях, выступает альянс «Пять глаз» (Five Eyes), в который входят США, Великобритания, Канада, Новая Зеландия и Австралия. Альянс был создан на основе Соглашения «О радиотехнической разведывательной деятельности Великобритании и США» в августе 1941 г. для ситуативного реагирования на вызовы и угрозы, стоявшие перед двумя союзниками. Данное соглашение предусматривает обмен разведывательными данными, собранными из различных источников радиоэлектронной разведкой, военной разведкой, внешней разведкой, агентурной (нелегальной) разведкой и геопространственной разведкой[410]410
  UKUSA Agreement // The National Archives. Files released in June 2010. URL: https://www. nationalarchives.gov.uk/ukusa/ (accessed: 01.10.2022).


[Закрыть]. Заключенное в то время, когда Канада, Австралия и Новая Зеландия не имели международной правосубъектности, а были доминионами в рамках Содружества наций, данное Соглашение было адаптировано к историческому контексту. В частности, при появлении нового коммунистического государства в Азии военно-стратегическая архитектура США в АТР была усилена подключением к двустороннему Соглашению Австралии и Новой Зеландии (1956 г.), «зоной ответственности» которых выступает Восточная Азия. Несмотря на распространенность названия «Пять глаз», в качестве партнеров по обмену разведывательной информацией могут привлекаться третьи страны, сотрудничающие с Агентством национальной безопасности США (АНБ)[411]411
  Tossini J.V. The Five Eyes – The Intelligence Alliance of the Anglosphere // UK Defense Journal. April 14, 2020. URL: https://ukdefencejournal.org.uk/the-five-eyes-the-intelligence-alliance-of-the-anglosphere/ (accessed: 01.10.2022).


[Закрыть]. Таким образом, США получают возможность аккумулировать информацию, собранную техническими средствами и специалистами разных стран, для более точной оценки обстановки, а также на этапах планирования характера ответных мер и комплекса необходимых сил и средств по изменению ситуации.

В 2021 г. был создан AUKUS, который представляет собой проект по расширению оборонно-промышленного сотрудничества между США, Великобританией и Австралией, предусматривающий передачу последней атомных подводных лодок, а также необходимых технологий по их производству. Данный проект представляет собой проявление военно-политической тактики США «лидерство из тыла» (leading from behind), задача которой сохранить лидерство с большей опорой на региональные силы[412]412
  Худайкулова А.В., Рамич М.С. “Квад 2.0”: четырехсторонний диалог для контрбалансирования КНР в Индо-Тихоокеанском регионе // Полис. Политические исследования. 2020. № 3. С. 28.


[Закрыть]. Таким образом, повышая наступательные возможности своего союзника, США намереваются ограничить военную и экономическую деятельность КНР в Восточной Азии. В коммюнике лидеров трех стран также бегло подчеркивается, что сотрудничество может охватывать, среди прочего, «кибернетические возможности, искусственный интеллект, квантовые технологии и дополнительные подводные возможности»[413]413
  Joint Leaders Statement on AUKUS / The White House. September 15, 2021. URL: https://www. whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2021/09/15/joint-leaders-statement-on-aukus/ (date of access: 05.10.2021).


[Закрыть]. Стоит отметить, что AUKUS не имеет юридически обязательного договора, официальной повестки (представлена беглым обзором поля проблем), официального расписания встреч, указания на степень представительности (глава государства, министерский уровень и т. д.). И даже само название «AUKUS» формально не закреплено.

Также партнерство между Австралией, Соединенным Королевством и США в рамках AUKUS принципиально не меняет военно-политической конфигурации. США и Австралия уже формально связаны положениями о коллективной обороне в трехстороннем соглашении с Новой Зеландией (ANZUS), в то время как Вашингтон и Лондон являются союзниками по НАТО[414]414
  Менее известным фактом является то, что эти три страны также связаны (наряду с Францией, Новой Зеландией, Филиппинами и Таиландом) положением о коллективной обороне в соответствии с Договором о Юго-Восточной Азии – «Манильским пактом», подписанным в 1954 г. Этот договор все еще формально действует, несмотря на роспуск соответствующей организации во время холодной войны.


[Закрыть]. Кроме того, помимо официальных союзов, члены AUKUS тесно сотрудничают в рамках ряда соглашений в области безопасности и обороны, наиболее известным из которых является вышеупомянутый альянс «Пять глаз». Однако несмотря на военно-технический характер проекта AUKUS не исключается возможность трансформации его в военно-политический инструмент.

Особая роль в американской глобальной военно-политической стратегии отводится стратегическим вооружениям. В начале XXI в. США целенаправленно и последовательно шли на подрыв всей системы контроля над вооружениями, которая выстраивалась годами, став одним из важных достижений советско-американской дипломатии. Уже в 2002 г. администрация Дж. Буша-мл. объявила о выходе из Договора об ограничении ПРО, являвшегося важнейшей составной частью системы сдерживания. Это решение, лоббировавшееся крупнейшими оружейными корпорациями, позволило Вашингтону объявить о начале размещения систем ПРО в Восточной Европе, а затем и в Азии, что не только подрывало основные принципы стратегической стабильности, но и создавало угрозу прямой эскалации, так как соответствующие противоракеты могли быть легко использованы для нанесения ударов по российской территории. Параллельно США не предприняли шагов, направленных на спасение Договора об обычных вооруженных силах в Европе, отказ от ратификации Соглашения об адаптации которого спровоцировал выход из него России в 2007 г. При администрации Д. Трампа с подачи идеолога развала системы контроля над вооружениями Дж. Болтона Вашингтон объявил о выходе из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности в 2019 г., прикрываясь голословными обвинениями в адрес России, а также из Договора об открытом небе в 2020 г. – шанс на возвращение к выполнению его условий был окончательно похоронен уже администрацией Дж. Байдена. Команда Д. Трампа также рассматривала вопрос о непродлении Договора СНВ-3, ставшего одним из немногих ощутимых результатов «перезагрузки» времен президентства Б. Обамы. В отношении этого соглашения, как и режима контроля над вооружениями в целом, ставился вопрос о необходимости привлечения Китая как стороны переговоров без согласия Пекина, что было явной уловкой, направленной на односторонний отказ США от взятых на себя обязательств.

США предпочитают действовать в одностороннем порядке и в нераспро-страненческой сфере. Это наглядно проявляется, в частности, на примере линии Вашингтона в сфере борьбы с распространением оружия массового уничтожения (ОМУ). Военно-политическое руководство США считает эту проблему одной из основных угроз национальной безопасности государства и своих союзников. По мнению американского руководства, наибольшую опасность представляет распространение ядерного оружия (ЯО) в силу его колоссального поражающего и глобального дестабилизирующего действия.

С целью предотвращения угроз национальной безопасности США министерством обороны разработана «Стратегия противодействия распространения ОМУ». Несмотря на декларируемые высокие принципы, реальные действия Вашингтона зачастую с ними расходятся. К примеру, по мнению специалистов в области ядерного нераспространения, Соединенные Штаты нарушают положения Договора о нераспространении ядерного оружия. Так, американское руководство прямо или косвенно подтверждает обладание Израилем ядерным оружием. Кроме того, США нарушают положения Статьи I ДНЯО, которая запрещает ядерным державам – участникам ДНЯО – передавать свое ядерное оружие безъядерным государствам.

В настоящее время пять безъядерных стран-членов НАТО имеют на своей территории ядерное оружие, принадлежащее США. В Европе размещено до 200 ядерных авиабомб типа В-61, предназначенных для применения с самолетов тактической авиации ВВС США и ОВВС НАТО. В то же время в Статье II Вашингтонского договора содержится параллельное обязательство со стороны безъядерных государств (союзников по НАТО) принимать его, при том, что эти страны являются участниками ДНЯО и приняли обязательство не принимать ядерное оружие в будущем.

В администрации и конгрессе США имеется значительное количество противников ратификации ДВЗЯИ, возражения которых сводятся к трем основным аргументам:

– эффективный надзор за ядерным арсеналом невозможен без проведения ядерных взрывов;

– осуществляется разработка новых типов ЯО. В связи с этим администрация США считает предпочтительным оставить за собой возможность провести их испытания в такой момент, который сочтет нужным;

– высказывается недоверие другим государствам относительно обеспечения эффективного контроля ядерных испытаний.

Важно подчеркнуть, что военное руководство США неоднократно заявляло о необходимости возобновления ядерных испытаний и Невадский ядерный полигон находится в готовности к их проведению. Министерство обороны совместно с министерством энергетики проводят работы, направленные на поддержание полигонной инфраструктуры и сохранение штата специалистов.

Таким образом, неопределенность в отношении сроков вступления ДВЗЯИ в силу сохранится и в дальнейшем. Существенного прорыва в изменении его статуса в ближайшей перспективе не предвидится, и в первую очередь из-за позиции США, которые на неопределенное время затягивают процесс ратификации ДВЗЯИ. Важным позитивным стимулом могла бы стать ратификация США и КНР этого Договора, что создало бы новую ситуацию в контексте вступления ДВЗЯИ в силу.

Вашингтон активно порицает распространение химического оружия в мире и противодействует этому, используя механизмы Конвенции о запрещении химического оружия (КЗХО). В частности, американцами прилагаются значительные усилия по сохранению дискриминационных мер в отношении Сирии в связи с во многом сфабрикованным «химическим досье», а также по продвижению, прежде всего в информационном пространстве, необоснованных обвинений в применении химического оружия Россией. Вместе с тем собственные запасы химического оружия США до сих пор не уничтожены, и вопрос о соблюдении ими КЗХО остается открытым.

По оценкам независимых специалистов, в нарушение конвенции вскрыты факты затопления американского химического оружия (ХО) в акватории мирового океана, объемы которого сопоставимы с арсеналом всего ХО США. При этом, как отмечают международные экологические организации, отсутствуют достоверные оценки степени потенциальной опасности морских захоронений и состояния находящихся в воде химических боеприпасов и контейнеров, а также целесообразности и возможности их извлечения на поверхность для последующей утилизации.

Кроме того, в США в рамках проекта «Нетрадиционные агенты» под прикрытием фармацевтических и агрохимических исследований ведутся скрытные разработки новых отравляющих веществ. Следует отметить, что американское руководство блокирует предложения других участников КЗХО по внедрению системы инспекционной деятельности объектов с целью подтверждения фактов ликвидации химического оружия и при этом переносит сроки уничтожения своего ХО под предлогом отсутствия финансирования.

Аналогичная ситуация складывается и в сфере борьбы с биологическим и токсинным оружием. Вашингтон делает акцент на антитеррористической составляющей своих усилий в данной области и обеспечении безопасности государства, стремится максимально широко трактовать выгодные ему положения Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО) и блокирует все попытки других государств-участников сформировать контрольно-инспекционный механизм Конвенции, не отвечающий интересам американской биоиндустрии.

Одновременно отмечается наращивание объемов и темпов двустороннего сотрудничества США с зарубежными странами в области военной биологии. По линии Пентагона происходит развертывание широкой сети подконтрольных американскому оборонному ведомству военно-медицинских учреждений в различных регионах мира. Военное руководство США декларирует, что целью такой деятельности является оказание помощи иностранным партнерам по контролю за санитарно-эпидемиологической обстановкой и предотвращению возникновения эпидемий. На самом деле проводятся исследования в интересах ВС США с целью создания базы данных, содержащей этнически обусловленные различия в восприимчивости людей к опасным заболеваниям. Это открывает возможности получения (путем генетического изменения форм болезнетворных микроорганизмов) таких биологических поражающих агентов, естественный иммунитет к которым у населения других государств (в том числе России) будет отсутствовать, а имеющиеся медицинские средства защиты окажутся неэффективными.

Программа по размещению американских биолабораторий на постсоветском пространстве реализовывалась США годами в обстановке строгой секретности. Соответствующие объекты размещались по периметру российских границ. В ходе спецоперации на Украине получены документальные доказательства того, что в непосредственной близости от территории России в десятках центров, курировавшихся Пентагоном, создавались компоненты биологического оружия в нарушение КБТО, отрабатывались возможные методики и механизмы дестабилизации эпидемиологической обстановки на постсоветском пространстве. Например, в рамках проекта Харьковским институтом ветеринарной медицины изучались дикие птицы как векторы для переноса высокопатогенного птичьего гриппа и оценивались условия, при которых эпидемиологические процессы могут приобрести неуправляемый характер, нанести экономический ущерб и создать риски продовольственной безопасности. По мере продвижения российских войск, лаборатории вместе со значительной частью документации уничтожались сотрудниками, а материалы вывозились, что подтверждает выводы об их военной и антироссийской направленности.

Анализ политики США в области соблюдения режимов нераспространения ОМУ свидетельствует о стремлении Белого дома сформировать в ближайшей перспективе совместно с другими странами систему всеобъемлющего контроля в данной сфере. При этом американское руководство настойчиво предлагает своим зарубежным партнерам американские стандарты в создании национальных систем хранения, защиты, учета и переработки ядерных, химических и биологических материалов.

Следует также отметить поступательное освоение Вашингтоном новых сред применения своего силового инструментария, включая космос и информационное пространство. Роль воздушно-космической сферы как арены вооруженного противоборства в современных условиях стремительно возрастает. Безусловным лидером среди зарубежных стран в области ее использования в военных целях в настоящее время остаются Соединенные Штаты Америки. По мнению американского военно-политического руководства, использование воздушно-космической сферы позволяет в максимальной степени реализовывать такие основополагающие принципы ведения войны, как наступа-тельность, оперативность управления, быстрый маневр силами и средствами на направлении сосредоточения основных усилий, гибкость и универсальность применения сил и средств вооруженной борьбы.

Особую роль в обеспечении национальной безопасности и, как следствие, реализации военной стратегии Соединенные Штаты Америки по ряду причин отводят собственно космическому пространству. Прежде всего, космическое пространство является средой, через которую (и в которой) осуществляется применение стратегических сил.

Наиболее актуальными в этом плане являются военные концепции «Глобального удара» и «Глобальной противоракетной обороны». Глобальный удар представляет собой скоординированное массированное применение различных средств поражения, осуществляемое на начальном этапе военной операции в интересах создания условий для последующих решительных действий группировок вооруженных сил США и их союзников. Поражение противника в глобальном ударе будет осуществляться в сжатые сроки – от нескольких секунд (например, при проведении киберопераций) до нескольких дней. Объекты удара могут находиться на любом удалении от территории США и американских передовых баз. Действия вооруженных сил США будут также включать удары по многочисленным «ускользающим», критичным по времени целям.

Концепция глобальной противоракетной обороны предусматривает планомерное развертывание и применение сил и средств глобальной системы ПРО. Дальнейшее наращивание боевого состава системы ПРО, внедрение новых, в том числе информационных, технологий, неизбежно приведет к повышению ее значимости при ведении военных действий в воздушно-космической сфере. По сути, Вашингтон предпринимает шаги по разрушению системы контроля над вооружениями, готовясь к активизации противостояния с Москвой и Пекином, в том числе в военной сфере. Разрушение договоров о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и об открытом небе, а также фокус на развертывание систем ПРО подтверждают незыблемость соответствующего курса, продиктованного иллюзорными надеждами на возрождение однополярности.

Заканчивая краткий анализ американских подходов к применению силовых инструментов, невозможно обойти вниманием культурный аспект, прежде всего роль и место войны в мышлении элит и рядовых граждан США. Американская военная традиция сформирована, в первую очередь, опытом войны на американской земле. Этот опыт, как мы убедились, очень специфичен. Народ США никогда не сталкивался с тотальной войной, то есть такой войной, которая затрагивает все общество, когда боевой единицей становится каждый человек и от исхода конфликта может зависеть судьба нации.

При этом проявляется еще одна характерная черта военного менталитета американцев – склонность гипертрофировать собственные военные успехи и раздувать любую, даже самую незначительную стычку до масштабов грандиозного сражения. Американцы, как мы видели, за исключением 1861–1865 гг. никогда не знали больших военных столкновений[415]415
  Битва при Лонг-Айленде, которая считается самым масштабным сражением Войны за независимость, стоила американцам 300 убитых – примерно столько же, сколько Йорктаун, под Новым Орлеаном США завершили войну с Англией, потеряв 55 человек; в сражениях, длившихся почти два года войны с Мексикой, пало 1733 солдата; американо-испанская война стоила жизней 345 человек, павших в бою. Эти цифры не идут ни в какое сравнение с 45 тыс. русских солдат, погибших при Бородино в течение одного дня или умерших от ран вскоре после сражения, или с 23 тыс. жизней, потерянных русской армией в 1813 г. при Лейпциге во время освободительного похода в Европу.


[Закрыть]. Однако недостаток масштаба в реальных сражениях возмещался широким размахом пропагандистской работы. Локальная экспедиция силами пехотной роты или батальона освещалась целой армией журналистов, художников, писателей, которые были способны раздуть сожжение индейской деревни до масштабов великой победы американского оружия. Вспомним, какие невиданные почести получили каратели после Вундед-Ни или коммодор Дьюи после Манилы. После каждого более или менее заметного столкновения власти с удовольствием возили его участников или более-менее осведомленных наблюдателей по городам и поселкам, где они выступали с лекциями, пользовавшимися большим успехом. На этих лекциях не только рассказывалось о ходе событий и демонстрировались трофеи вроде скальпов, но и выступали торговцы оружием, которые – за комиссионные в пользу организаторов – расхваливали свои винтовки и револьверы, без которых не могла быть одержана «великая победа». Красочные литографии, некоторые из которых приведены ниже, также являлись средством пропаганды – события на них изображались упрощенно с художественной точки зрения, однако именно так, как хотелось видеть зрителю.