Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 47 страниц)

Любопытно, что сам У. Сьюард настолько торопился с заключением соглашения, что настоял на его подписании среди ночи, для чего пришлось собирать разошедшихся по домам клерков, а затем уговорил президента США Э. Джонсона созвать уже ушедший на каникулы Сенат для ратификации договора. Энтузиазм американской стороны выразился и в более выгодных для России условиях продажи: Вашингтон не только не подумал торговаться, Сьюард сам без раздумий предложил сумму в 7,2 млн долларов. В Петербурге новость встретили восторженно, записав это достижение в актив Стекля и его искусной дипломатии. В реальности же, как представляется, американцы прекрасно понимали, что даже значительно большее вознаграждение не будет чрезмерным для той территории, на которую они нацелились. Можно было предложить и более заманчивую цену, тем более что для американской казны сумма отнюдь не была неподъемной. Через несколько лет после продажи полуострова властям штата Нью-Йорк пришлось уплатить почти вдвое больше за единственное здание окружного суда высотой в три этажа, построенное под руководством известной в те времена группы мошенников.

Известно, что вся процедура происходила в характерной для США того времени коррупционной атмосфере. Об этом свидетельствует тот факт, что Петербург недосчитался из итоговой суммы выплат 165 тыс. долларов. Вопрос этот урегулировал лично Александр II, давший внешнеполитическому ведомству распоряжение: «Израсходованные на известное мне употребление чрезвычайным посланником и полномочным министром в Вашингтоне тайным советником Стеклем 165 т[ыс]. долларов повелеваю зачислить действительным расходом»[191]191
  Болховитинов Н.Н. Аляскинский скандал (1867–1868 гг.) // Вопросы истории. 1989.


[Закрыть]. Иными словами, речь идет о том, что российский дипломат раздал в качестве взяток американским должностным лицам больше 2 % от общей суммы сделки. То, сколько именно денежных средств ушло в карман вашингтонским политикам, установить сегодня уже не представляется возможным. Известно лишь, что слухи о подкупе Стекля столь активно циркулировали в высшем свете Петербурга после продажи Аляски, что дипломат предпочел сразу же выйти в отставку и уехать за границу.

Продажа Аляски стала полной неожиданностью для широкой общественности Российской империи. Не только руководства РАК [192]192
  Сама компания фактически существовала до 1881 г. и выплачивала дивиденды до 1888 г.


[Закрыть] было поставлено перед свершившимся фактом, но и целый ряд представителей верховной власти, имевших полное основание принять участие в вынесении столь судьбоносного решения, узнали об уступке Русской Америки из газет. Та легкость, с которой Россия рассталась с Аляской, произвела глубоко негативное впечатление на председателя комитета министров П. П. Гагарина, военного министра Д. А. Милютина, министра внутренних дел П. А. Валуева – влиятельнейших в империи фигур[193]193
  История Русской Америки (1732–1867). Т. 1–3. Международные отношения, 1997–1999. Т3.


[Закрыть]. Однако расчет великого князя Константина и других сторонников сделки на то, что кулуарный формат принятия решения снимет все проблемы, полностью оправдался. Широкого обсуждения и тем более критики принятого решения в публичном пространстве не было, ибо из разряда инициатив оно уже стало словом государя.

Противники передачи Аляски до последнего не оставляли надежды убедить императора и его окружение в целесообразности сохранения владений в Америке как по экономическим, так и по геополитическим соображениям. Вечером 16 (28) декабря, когда участники исторического совещания под руководством императора уже расходились, молодой служащий Азиатского департамента МИД, в будущем известный ученый-географ Ф.Р. Остен-Сакен работал над меморандумом, где были не только в концентрированном виде представлены доводы в пользу дальнейшего пребывания Русской Америки в составе империи, но и сделан ряд важных, а в некоторых отношениях пророческих выводов, касающихся стратегических последствий потери Россией плацдарма на американском континенте:

«В состоянии ли мы в настоящее время составить себе определенное понятие о том, могут ли эти колонии быть полезны России или нет?» – спрашивал Остен-Сакен. Не имея достаточно надежных сведений о реальных заслугах РАК в освоении Аляски и ее текущем состоянии, он соглашался с тем, что она является «безжизненной компанией», однако задавался вопросом: «Из бесполезности Компании можно ли выводить заключение о бесполезности самой земли, которою она заведовала и о которой мы положительно ничего не знаем, за исключением отрывочных сведений, дошедших до нас большей частью через руки той же самой несостоятельной Компании?»[194]194
  Цит. по: Бушков А. Русская Америка. Нева, 2006.


[Закрыть].

Доводы о том, что Русская Америка в ближайшем будущем станет жертвой американской аннексии или британского вторжения, он признает несостоятельными («Пока существует нынешний порядок вещей в Северной Америке, едва ли основательно опасаться захвата наших Колоний другой державой»), считая, что «положение наших американских колоний в мире политических отношений может быть названо особенно выгодным».

Продажу Аляски, как полагает Остен-Сакен, нельзя оправдать соображениями финансовой выгоды: «Если бы сумма, которую мы получим за наши колонии была так значительна, что могла бы покрыть известную часть нашего государственного долга, то конечно приманка была бы сильная. Но несколько миллионов и даже десятков миллионов рублей едва ли имеют государственное значение в империи, имеющей около полумиллиарда ежегодного дохода и расхода, и более чем полтора миллиарда долгу»[195]195
  История Русской Америки (1732–1867). Т. 1–3. Международные отношения, 1997–1999. Т3.


[Закрыть].

При этом автор меморандума обращает внимание на то, что геополитические последствия от уступки полуострова будут огромны: «Сложившееся исторически распределение североамериканского материка между тремя великими державами будет нарушено… В настоящее время для дальнейшего движения американцев все дальше на Запад, вдоль берега Тихого океана существует важная преграда: владения сильной морской державы Англии. Купив наши колонии, американцы разом перешагнут через эту преграду. В состоянии ли мы оказать им какое-либо противостояние на восточных, Сибирских пределах?.. Ныне существующее благотворное для нас равновесие в северо-западном углу Америки тогда уже будет разрушено безвозвратно»[196]196
  История Русской Америки (1732–1867). Т. 1–3. М.: Международные отношения, 1997–1999. Т.3.


[Закрыть].

Таким образом, молодой дипломат прекрасно понимал, что США нужно рассматривать в качестве такого же серьезного соперника на Тихом океане, как и Великобританию, противостояние которой в то время захватывало все помыслы Петербурга.

Вывод, который Остен-Сакен делает из своих рассуждений, таков: нельзя рассматривать Аляску исключительно как бремя, от которого нужно избавиться по возможности более выгодно. Напротив, земли Русской Америки могут стать важнейшим форпостом империи на Тихом океане, если подойти к их развитию и освоению ответственным образом. Вот как он заканчивает свою записку: «Нельзя не заметить, что во всем вышеизложенном представляются только как бы отрицательные достоинства наших Американских колоний. Что касается до положительных выгод, то действительно они принадлежат только будущему, но казалось бы, что нынешнее поколение имеет святую обязанность сохранить для будущих поколений каждый клочок земли, лежащей на берегу Океана, имеющего всемирное значение».

Остается только жалеть о том, что записка Остен-Сакена, как и многие другие документы, составленные видными государственными деятелями, учеными, путешественниками и подтверждающие важность сохранения Русской Америки в составе империи, так и не попала к Александру II. Безусловно, нет никакой гарантии, что после ознакомления с ними самодержец не принял бы решение о продаже Аляски. Однако несомненно то, что эти мнения помогли бы прийти к более взвешенному, возможно, компромиссному выходу, который, кто знает, мог бы и не привести к потере российских владений в Америке.

Однако история пошла своим чередом. Официальная передача Аляски состоялась 18 октября 1867 г. В присутствии представителей российского флота и американской армии в столице Русской Америки, Ново-Архангельске, который вскоре станет Ситкой, со всеми воинскими почестями был спущен флаг Российской империи, развевавшийся над американскими землями многие десятилетия, – его место заняло звездно-полосатое полотнище. Один из наблюдавших за этим американских солдат вспоминал: «Русские в Ситхе все до одного ведут себя так, как будто присутствуют на похоронах царя. Те немногие из них, кто не занят упаковкой своего имущества. бродят по улицам в подавленном настроении». Отмечалось, что новые хозяева Аляски не очень ласково обходились с покидавшими обжитые места российскими подданными – один из американских чиновников писал, что «американские солдаты вели себя весьма бесцеремонно, самовольно занимая дома русских жителей и оскорбляя русских женщин». Впрочем, серьезных инцидентов удалось избежать.

Большая часть русского населения навсегда покинула полуостров. Принимавший Аляску американский генерал Руссо слал в Вашингтон торжественные и совершенно лживые донесения о том, что русские чуть ли не поголовно хотят остаться в США. На самом деле желание дальше жить на американской земле и стать гражданами «Страны свободы» изъявили лишь единицы. В большинстве своем оставались на месте коренные жители, которые уже успели воспринять русскую культуру, язык и православную веру. Русские священнослужители также не покидали свою паству, тем более что, согласно договоренности о продаже Аляски, имущество церкви не подлежало передаче новым властям. Влияние русской культуры явственно ощущалось на этих землях еще многие десятилетия, по крайней мере до 1910-х – 1920-х гг. русская речь была в ходу у местных жителей. Тем не менее на сегодняшний день эти следы в значительной мере изгладились, и многие из проживающих на Аляске американцев уже не вспоминают о том, что она была когда-то российской и что русские первыми из европейцев ступили на эту землю – нынешний полуостров Сьюард. Это открывает широкие возможности для спекуляций со стороны современных американских историков, которые все более активно пытаются переписать историю Аляски, изобразив русских в качестве безжалостных колонизаторов, живших одной лишь мыслью о наживе, угнетателей коренного населения, нанесших непоправимый ущерб его культуре и подорвавших в погоне за прибылью экологию региона. Уже в наше время, в 2020 г., захлестнувшее США движение «Жизни черных имеют значение» добралось и до Аляски. На роль угнетателя чернокожих по каким-то причинам избрали А. Баранова, заодно навесив на него ярлык «убийцы индейцев», а памятник ему в Ситке пытались демонтировать. Но среди местного населения нашлось немало и тех, кто встал на защиту доброго имени первого главного правителя Русской Америки.

И все же память о многолетнем российском присутствии порой обнаруживается не только в русских названиях улиц или фамилиях обывателей, но и на глубинных уровнях культуры. Удивительно, что ее сохраняют именно коренные народы Аляски, которые якобы были угнетаемы русскими и, казалось бы, должны постараться забыть об «исторической травме». Среди аборигенов полуострова по-прежнему можно встретить носящих русские имена и отправляющихся по воскресеньям в православные храмы, чтобы послушать службу на русском языке. Однако, быть может, наиболее яркое свидетельство русского влияния можно найти в языке местных эскимосов Кускоквима, которые называют американцев «гуссук», то есть «белый человек». И лишь русские остаются для них «гуссук-пиак», то есть «по-настоящему белыми людьми».

Отдельного внимания заслуживают наиболее популярные легенды и гипотезы, касающиеся продажи Аляски в 1867 г., многие из которых начали активно циркулировать в 1990-е гг. и до сих пор регулярно всплывают в информационном пространстве. Несмотря на то что ни один из этих домыслов не в состоянии выдержать даже элементарной исторической критики, они продолжают звучать и имеют множество убежденных сторонников.

Наиболее популярная из легенд гласит, что в 1867 году Аляска якобы была не продана, а сдана в аренду сроком на 99 лет. Этот тезис легко опровергается ознакомлением с Конвенцией 1867 года, в тексте которой значится (статья I): «Его величество император Всероссийский сим обязуется уступить СевероАмериканским Соединенным Штатам, немедленно по обмене ратификаций, всю территорию с верховным на оную правом, владеемым ныне его величеством на Американском материке, а также прилегающие к ней острова»[197]197
  Цит. по тексту Конвенции.


[Закрыть].

Кроме того, далее (статья V) уточняется: «Вышепостановленная уступка территории и верховного на оную права сим признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав Российских или иных компаний, законным порядком или иным образом учрежденных, или таковых же прав товариществ, за исключением только прав собственности, принадлежащих частным лицам, и уступка эта, сим установленная, заключает в себе все права, льготы и привилегии, ныне принадлежащие России в сказанной территории, ея владениях и принадлежностях».

Более того, тщательное исследование документов, которые касаются дискуссий о судьбе Аляски в высших кругах Российской империи, показывает, что иные формы передачи полуострова, кроме его продажи, не рассматривались. В то же время существует мнение, что фигурирующее в этих документах слово «уступка» означает что-то помимо продажи, например сдачу в аренду. Однако это не так. Уступкой в деловой русской речи XIX века называлась полная передача прав собственности. Об этом свидетельствует и оригинальный текст соглашения 1867 года, которое в своем изначальном варианте было составлено на английском и французском языках: «His Majesty the Emperor of all the Russias, agrees to cede to the United States, by this convention, immediately upon the exchange of the ratifications thereof, all the territory and dominion now possessed by his said Majesty on the continent of America and in adjacent islands».

Таким образом, вопрос о том, была ли Аляска действительно продана или сдана в аренду, никаких исторических оснований под собой не имеет.

Еще одна легенда касается передачи Вашингтоном Петербургу денежных средств. Ряд публицистов пишет о том, что американцы вообще отказались платить, а российские власти просто закрыли на это глаза, опасаясь войны. Другие утверждают, что золото было погружено на судно (дают даже его название – «Оркни»), но оно затонуло. Кто-то добавляет, что документы о гибели судна были фальсифицированы, а осведомленный об этом факте Стекль хранил молчание за солидное вознаграждение. Здесь мы тоже имеем дело с ничем не подкрепленным мифом. Не одно поколение российских историков работало с хранящимися и по сей день в центральных архивах документами, подтверждающими получение от Вашингтона суммы, причитавшейся за продажу Аляски. Все они доступны для интересующихся этим вопросом. Более того, никакой погрузки ящиков с золотом на торговое судно не было и быть не могло: все переводы денежных средств осуществлялись безналичным образом. Думается, что если бы Петербург вознамерился получить слитки с золотом, то великий князь Константин распорядился бы выслать крейсер для их перевозки, а не нанимать посредников.

Другое дело, что большая часть средств была потрачена там же, в Америке. В основном они пошли на закупку оборудования для железных дорог, которые тогда в России переживали период бурного развития. С учетом того, что курировал эту сферу тот же Рейтерн, в этом нет ничего удивительного. Однако факт неопровержим: деньги были получены и употреблены на благо страны.

Домыслы о том, что американцы не выплатили сумму в полном объеме, могут быть объяснены непониманием некоторых фактов. Один из них уже упоминался ранее: из 7 200 000 долларов Петербург получил только 7 035 000. Нужно сказать, что судьба этих денег историками до конца не выяснена. Предполагается, что Стекль раздавал их в виде вознаграждений коррумпированным вашингтонским политиканам. В то же время найденное в архивах повеление царя о списании этой суммы и весьма благосклонное отношение монарха к посланнику, получившему щедрые награды (орден Белого орла, единовременную выплату 25 000 рублей и ежегодную пожизненную пенсию в 6000 рублей), позволяют говорить о том, что Александр II не стал подозревать Стекля в присвоении столь значительных средств. Сам же бывший посланник после продажи Аляски удалился на покой, выехал за пределы России и скончался в Париже в 1892 году, ровно на один день пережив великого князя Константина.

В этой связи нельзя не упомянуть еще об одной популярной теории, якобы имевшем место «предательстве» представителей верховной власти Российской империи, обманом склонившей царя к продаже Аляски. Конечно, представить какие-либо бесспорные доказательства отсутствия или наличия злого умысла у лиц, собравшихся на совещание в МИД декабрьским днем 1866 года, значительно труднее, чем отыскать расписки в получении американских денег. Следует рассмотреть более широкий исторический контекст.

Из всех участников декабрьского совещания у императора больше всего оснований подозревать в измене Стекля. По всей видимости, если он и не был напрямую заинтересован в продаже Аляски, то за годы дружбы с американскими политиками вполне мог забыть, чьи интересы представляет, и поверить в то, что уступка полуострова Америке станет благотворной прежде всего для самой России. Эту точки зрения упрямо навязывали ему и Сьюард, и другие члены вашингтонского бомонда. Однако, как мы уже видели раньше, ошибочно изображать Стекля как главного архитектора сделки. Он сыграл важную, но не решающую роль, оказавшись удобным в той ситуации, когда великий князь Константин уже утвердился в намерении избавиться от Аляски и смог заручиться поддержкой влиятельнейших Горчакова и Рейтерна. В этом отношении списывать все на Стекля нельзя. Не будь он столь рьяным поборником идеи продажи, наверняка, нашелся бы другой «эксперт», которого бы доверительно представили императору.

Что касается великого князя Константина и его союзников в деле ухода России из Америки, то никаких причин заподозрить их в отсутствии патриотизма нет. Все они остались в истории страны как противоречивые, однако безусловно достойные глубокого уважения государственные деятели, чьи дела во благо России трудно оспорить. И нет оснований сомневаться в том, что, убеждая Александра II продать Аляску и оттесняя от этой темы всякого, кто мог бы возразить, все они – и Константин, и Горчаков, и Рейтерн – были убеждены в том, что совершают важный и благотворный для страны шаг.

Сторонники «теории предательства» забывают или игнорируют реалии той эпохи, которые довлели над умами самого императора и его сановников. Совсем свежа была в их памяти Крымская война, ставшая бесславным итогом многолетнего и внешне благополучного правления Николая I. Будучи военным моряком, Константин прекрасно помнил, как всего десятилетие назад мощная англо-французская эскадра на Балтике безнаказанно расстреливала русские форты и грозила прорваться к Кронштадту. Он помнил и позор затопления флота в бухте Севастополя, и шокирующие поражения в Крыму. Повторения этих событий из-за далекой и малоинтересной земли он никак не хотел, тем более что как шеф русского флота хорошо понимал всю его слабость в сравнении с британским.

Вероятно, события Крымской войны приходили на ум и Рейтерну, которому пришлось много работать для преодоления катастрофических финансовых последствий конфликта. Это локальное по масштабу столкновение страна в экономическом плане перенесла едва ли не тяжелее, чем 1812 год, тем более что в самом разгаре была эпоха либеральных реформ, когда в освоении и переустройстве нуждалась вся огромная российская территория, а не только отдаленные американские земли.

Горчаков, один из величайших дипломатов своего времени, также не мог не смотреть на Русскую Америку как на досадную помеху, лишь отвлекающую от действительно важных дел. Воспитанный в старых традициях русской дипломатии, он не мог представить себе иного магистрального направления для внешней политики Петербурга, кроме Европы. Обеспечить «европейский статус» России, хотя бы немного сопоставимый с тем, какой она имела после наполеоновских войн, было главной целью русской дипломатии, особенно после Севастополя. Политика в других регионах строилась с оглядкой на Европу. И Дальний Восток виделся в такой же системе координат. Не пустить Британию, не спровоцировать Британию, не дать британцам и французам выступить единым фронтом, заручиться поддержкой третьих стран (например, американской) в соперничестве с Лондоном – таковы, пускай и в крайне упрощенном виде, были доминанты политики России на Тихом океане.

Конечно, в этих условиях Аляска не могла быть интересна ни Константину, ни Горчакову, ни Рейтерну. Укреплять позиции России на собственном Дальнем Востоке, который по степени освоенности тогда мало чем отличался от просторов Русской Америки, казалось намного более целесообразным. Кроме того, рядом был огромный Китай, который, казалось, в скором времени падет под натиском англичан, после чего легко может выступить против России.

В этом отношении трудно заподозрить кого-либо из причастных к решению о продаже Аляски в злом умысле и желании нанести ущерб интересам Российской империи. Если упрекать их, то лишь в тактике, избранной ими для продавливания этого решения, которая, по сути, заведомо отсекала возможности для любой альтернативы.

Однако были ли такие альтернативы? Историки до сих пор не дали убедительного ответа. Один из виднейших исследователей истории Русской Америки, академик Н. Н. Болховитинов признает, что в 1866 г. Александру II были представлены половинчатые и далеко не всегда достоверные факты и сведения, касающиеся продажи Аляски, но при этом полагает, что в долгосрочной перспективе удержать эту землю не удалось бы: «Царская Россия проиграла войну с Японией, а Октябрьская революция и Гражданская война вообще поставили страну на грань развала. Здесь уже было бы не до Аляски. Но все это только предположения, которые к реальной истории отношения не имеют».

О сложности вопроса с продажей Аляски свидетельствует и восприятие сделки в самих США. Безусловно, с исторической точки зрения Сьюард сыграл очень удачно, приобретя для своей страны такие ценные территории по сходной цене. Однако многие соотечественники весьма сурово критиковали эту покупку, награждая приобретенные земли такими нелестными прозвищами, как «холодильник Сьюарда» или «Моржляндия»[198]198
  Труднопереводимая игра слов: Walrussia – от Walrus (морж) и Russia (Россия).


[Закрыть], а некоторые газеты открыто называли госсекретаря дураком. Тем не менее уже следующие поколения оценили этот шаг по достоинству, и сегодня мало кто из американцев ставит под сомнение огромное положительное значение, которое покупка Аляски сыграла в истории страны.

Дискуссия вокруг якобы имевшей место сдачи Аляски в аренду неразрывно связана с темой ее возвращения нашей стране. Однако едва ли возможно представить себе достаточно весомый аргумент, тем более базирующийся на нормах международного права, который мог бы сегодня подкрепить притязания России на бывшие территории Русской Америки. На этом сходятся все серьезные исследователи этого вопроса. Впрочем, сами американские политики время от времени используют тему возврата полуострова в борьбе с оппонентами. Так, в начале 2020 г. из рядов Демократической партии США в адрес Д. Трампа звучали обвинения в том, что он якобы может передать штат России, а один из главных оппонентов президента в Конгрессе А. Шифф и вовсе считал эту гипотетическую возможность поводом для импичмента[199]199
  Schiff warns that Trump could sell Alaska to Russia if unchecked. Fox, 2020.


[Закрыть].

В 2016 г. в прессе циркулировали слухи о том, будто бы власти России тайно наняли команду юристов, которая занялась поиском путей для истребования Аляски назад. Упоминалось, в частности, о том, что сделку можно признать незаконной якобы из-за нарушения процедурных аспектов, например нелегитимном созыве в 1867 г. экстренной сессии Конгресса для ратификации соглашения.

Впрочем, в самих США и обвинения А. Шиффа, и слухи о «нанятых Кремлем юристах» восприняли как абсурдные, тем более что процесс выхода штатов из состава государства (особенно с их передачей другому государству) в явном виде в национальном законодательстве не предусмотрен. Единолично решать подобные вопросы президент США, разумеется, не может. Имеются ли на это полномочия у Конгресса США, также неясно. Американцы прекрасно помнят, к чему привели попытки южных штатов отделиться в 1861 г. Поэтому к шестой статье Конституции США, в которой говорится о праве штатов на свободу и независимость, а также запрещается вмешательство Конгресса в территориальное устройство штатов без их согласия, отношение в Америке более чем осторожное. Кроме того, прецедентный характер американского права заставляет обратиться к решениям, вынесенным судами. Одно из важнейших было принято Верховным судом США в 1869 году, всего через четыре года после окончания Гражданской войны (дело «штат Техас против Уайта»), и отношения между всеми штатами в нем были охарактеризованы как «нерасторжимые» и «окончательные»[200]200
  Решение суда по делу Texas v. White et al. 74 U.S. 700 (1869).


[Закрыть]. В то же время Верховный суд признал, что отделение возможно в результате революции или с согласия штатов.

Может ли произойти такая революция на Аляске? Подобную возможность, безусловно, нельзя считать полностью нереалистичной. В штате с 1984 г. действует Партия независимости Аляски, которая, впрочем, крупной политической силой до сих пор так и не стала. Ее руководители полагают, что вхождение полуострова в состав США имело неконституционный характер, имея в виду не его продажу в 1867 г., а обретение Аляской статуса штата в 1959 г. (до этого числилась «территорией»). Тогда в ходе референдума не были учтены голоса многочисленных коренных жителей, многие из которых либо были неграмотны, либо вообще не контактировали с властями, и по этой причине не были внесены в списки избирателей. При этом в голосовании приняли участие расквартированные на Аляске военнослужащие. На этом основании партия на протяжении многих лет требует проведение повторного референдума, который решит вопрос о дальнейшем нахождении штата в составе США. Однако значительных успехов ей пока так и не удалось добиться. Впрочем, сепаратистские движения в США – обычное дело, особенно в тех штатах, которые ранее были фактически независимыми государствами (Техас, Калифорния, Гавайи), и большинство ратующих за их отделение политиков не поднимаются достаточно высоко даже на местном уровне.

Даже если предположить сценарий передачи Аляски обратно России, возникает закономерный вопрос о ее условиях. Выше было рассмотрено, насколько обоснованной являлась цена, запрошенная Петербургом в 1867 г. Очевидно, что и возврат этой территории не может быть безвозмездным, ведь за полтора столетия там успела вырасти серьезная экономика, да и население ее составляет не считанные тысячи человек, а более 700 тыс. жителей. Сегодняшняя Аляска располагает валовым региональным продуктом в размере более чем 54 млрд долларов – около 1,3 % ВВП России. Эти ресурсы, конечно, не идут ни в какое сравнение с тем, что получили американцы в 1867 г. от Российской империи вместе с территорией. Поэтому, даже если предположить совершенно невероятное развитие событий, вряд ли получится прийти к взаимовыгодной цене. Разумеется, если брать в расчет мирную сделку.

Покорение и освоение земель Русской Америки на протяжении XVIII–XIX веков – один из наиболее интересных эпизодов геополитической истории России. Достаточно сказать, что перед нами – единственный значимый эпизод заморской экспансии во всей истории России. В течение всего существования Московского царства, а потом и Российской империи геополитические амбиции государства всегда имели выраженно континентальный характер. В то время как зажатые географическими барьерами и могущественными соседями европейские страны были вынуждены устремлять свои взоры за моря и основывать колонии в Африке, Азии и Америке, у России такой необходимости попросту не было: к востоку от нее лежали гигантские территории, манившие не менее сказочными богатствами, чем Индия или Южная Америка.

Вследствие этого Россия так и не освоила методы колониальной экспансии, которые применяли Великобритания, Нидерланды, Испания, Португалия, Франция при построении своих заморских империй. Земли, которые лежали за морем, которые нужно было круглогодично снабжать с помощью океанского флота и защищать от мощных европейских конкурентов, никогда не были приоритетом для России, тем более что страна смогла получить надежный выход к теплым морям лишь к концу XVIII века, при Екатерине II. В этом смысле то, что Аляска так и не смогла стать для России приоритетом номер один, не вызывает удивления. Можно вспомнить другой прецедент – Гавайские острова, на которых русские могли закрепиться еще в 1810-е годы. Однако Александр I не дал своего согласия и повелел покинуть острова. Между тем Россия была тогда в зените своей мировой славы – победительница Наполеона, гарант европейской безопасности. Надо думать, что враждебность гавайцев или протесты американцев не могли напугать русского царя. Нет, просто он не понимал необходимости подобных приобретений.

Нельзя забывать и об экономическом факторе. Даже сейчас, в век высокоскоростных железнодорожных магистралей и грузовой авиации, морские перевозки значительно дешевле всех других видов транспорта. Что же тогда говорить о XIX столетии, когда на Дальний Восток России не было проложено даже удовлетворительных дорог и путешествие в те края занимало месяцы, иногда больше года. А затем груз надо было еще доставить по морю до Америки. Неудивительно, что наладить коммуникации с Индией или Индонезией для англичан и голландцев было значительно проще и дешевле, чем русским – с Аляской. Можно привести и более удивительное сравнение: когда англичане и французы осаждали Севастополь во время Крымской войны, то снабжать их армии по морю из метрополии было гораздо удобнее, чем русским – доставлять припасы для своих сил в Крыму.

Конечно, в таких условиях у российских государственников могло выработаться лишь континентальное мышление. Его проявление мы уже видели из документов, ложившихся на стол Николаю I и Александру I. Бросить все силы на Сибирь, на Дальний Восток, развивать Приамурье – вот, где будущее России. Впрочем, аргументы в пользу выбора именно этих направлений расходились. Далеко не все считали сибирские и дальневосточные земли самоценными для страны. Для многих они были плацдармом для противостояния Западу, в первую очередь Великобритании. В этом смысле заложенная еще Петром I ориентация России в сторону Запада и главный догмат нашей внешней политики – рубить и расширять окно в Европу, добиваясь полноправного членства Петербурга в сообществе европейских держав, – все это сбивало геополитический прицел, мешало трезво оценить реальные перспективы страны в том или ином регионе. В итоге Дальний Восток готовился как плацдарм для будущих битв с англичанами или их союзниками и сателлитами (в их роли империя сперва видела Китай, но в итоге ими оказались японцы) и в то же время демонстрировал крайне низкие темпы экономического и социального развития.