Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 47 страниц)

Именно при Рейгане в США была введена практика регулярной публикации стратегий национальной безопасности. Однако истинную направленность американской геополитики как при Рейгане, так и при его последователях, невозможно полностью понять, если вчитываться в тексты доктринальных документов. Рейгановская стратегия национальной безопасности, которая была сформулирована в ходе его предвыборной кампании, опиралась на идею бескомпромиссной конфронтации с Советским Союзом, которую новый лидер не стеснялся называть безбожной империей зла. Курс Рейгана в отношении СССР оказался настолько жестким, что на его фоне даже стратегия Картера показалась образчиком пацифизма. Контакты на высшем уровне, налаживавшиеся два десятилетия со времен Кеннеди, были в одночасье прерваны, а гонка вооружений выведена на новый виток. Рейган запустил или возобновил практически все мыслимые и немыслимые (как полуфантастическая Стратегическая оборонная инициатива) военные программы в расчете на то, что ресурсы Советского Союза в конечном итоге истощатся. Только сегодня становится известно, что многие из этих программ были откровенным блефом и существовали только в плоскости вашингтонской пропаганды, которая умело убеждала весь мир в наличии у Белого дома новых, невиданных ранее вооружений[354]354
  Там же.


[Закрыть].

Рейган, несомненно, был ярким и харизматичным политиком, не только умевшим создать себе максимально благоприятный имидж (сказывались десятилетия работы в шоу-бизнесе), но и обладавшим способностью разглядеть в своих соратниках нужные качества и использовать их в полной мере. Его фигура была, пожалуй, одной из самых больших удач американской публичной политики в последние десятилетия XX столетия. Вступив в должность, новый лидер заявил согражданам: «Эра сомнений в себе окончена. Американцы снова желают быть первыми, мы действуем с целью восстановить уверенность в американском руководстве посредством более энергичной защиты американских идеалов и интересов». Именно такой лидер – жесткий, бескомпромиссный, уверенный в себе – должен был решить исход противостояния двух сверхдержав в пользу Америки.

Рейган не оставил камня на камне от комплекса вины, который администрация Картера, несмотря на усилия Бжезинского, так и не смогла преодолеть полностью. Президент приложил максимальные усилия для того, чтобы придать величие вьетнамскому опыту США. Были открыты монументы, организованы памятные мероприятия, изданы новые исследования, которые доказывали, что Вьетнамская война была справедливой уже потому, что там сражались и погибали американцы. Основной целью Рейгана было вернуть США статус «величайшей силы, действующей в пользу мира во всех местах нынешнего мира».

Очевидно, что новой администрации не могла не прийтись по вкусу заложенная Бжезинским линия на эксплуатацию тематики прав человека и трактовку последних в выгодном Вашингтону ключе. Именно Рейган создал Национальной фонд демократии – влиятельную неправительственную организацию, которая в наши дни является одним из главных проводников цветных революций.

В дополнение к всесторонней критике СССР как «империи зла», не имеющей иной цели, кроме как угнетать народы, не исключая своего собственного, Рейган как ярый консерватор добавил мощный религиозный элемент – борьбу против «русских безбожников». В итоге, согласно оценке Киссинджера, «целью Америки становилось уже не ослабление напряженности, но крестовый поход и обращение противника в свою веру»[355]355
  Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1994


[Закрыть].

Вместе с тем Рейгану не был чужд и известный волюнтаризм, который наложил серьезный отпечаток на его доктрину. Несмотря на солидный политический опыт, американский президент остался шоуменом, который придавал первостепенное значение тому, как его политические свершения будут представлены публике. Интересную характеристику Рейгана-президента дает А. Ф. Добрынин: «Рейган глубоким знанием проблем не отличался, мыслил упрощенными категориями, руководствуясь твердо устоявшимися у него в течение многих лет броскими клише, антисоветскими и антикоммунистическими лозунгами, особенно в своем подходе к мировым проблемам. Догматизм во взглядах на внешнюю политику сопровождался у Рейгана склонностью и даже любовью к «политическому драматизму», созданию «мини-кризисов» (впрочем, таких, которые не представляют большой опасности для самих США), которые сопровождались умелым использованием патриотической риторики. Расчет тут был прежде всего на то, чтобы эффектнее воздействовать на население, мобилизовать его на поддержку военных программ и внешнеполитических акций администрации (в значительной мере Рейгану это удавалось, большинство американцев считало, что он «хорошо справляется с кризисами», которые он, по существу, часто сам же – вольно или невольно – создавал)»[356]356
  Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986 гг.) М., 1996.


[Закрыть].

Курс Рейгана – это эклектичная смесь едва ли не всех концепций и категорий, разработанных стратегами предшествующих эпох. В ней можно найти такие, на первый взгляд, мало совместимые категории, как «сдерживание», «отбрасывание», «освобождение», «реалистическое устрашение», «гарантированное уничтожение», «гибкое реагирование», «ограниченная ядерная война». Все эти концепции не столько были теоретически развиты администрацией Рейгана, сколько приобрели новое, еще более решительное звучание. В качестве примера можно привести заявление К. Уайнбергера – министра обороны в новой администрации: «Мы должны быть готовы начать контрнаступление в других районах… Мы должны быть готовы к ведению обычной войны, которая может распространиться на многие части земного шара. Обычные войны могут принять любые масштабы. Если мы ценим нашу свободу, то мы должны быть в состоянии защищать себя в войнах любого размаха и характера и в любом регионе, где мы имеем жизненно важные интересы. Наши глобальные интересы и обязательства требуют, чтобы наши вооруженные силы приобрели большую дальность действия, мобильность и выживаемость, что связано с неотложной необходимостью. Развить лучшую способность реагировать на кризисы далеко от наших берегов и находиться там столько, сколько понадобится[357]357
  Цит. по: Хворостяный А.А. Советско-американские отношения в доктрине национальной безопасности администрации Р. Рейгана, 2006.


[Закрыть]».

Жесткость и известная неразборчивость Рейгана в инструментах воздействия на «безбожных русских» несколько раз едва не обошлась дорого всему человечеству. Так, в 1983 году американский лидер инициировал размещение в Европе ракет средней дальности, что едва не привело к полномасштабной ядерной войне. Этот шаг был совмещен по времени с крупными учениями НАТО «Умелый лучник» («Able Archer»), что в совокупности было воспринято в Москве как подготовка полномасштабной войны. Как и во время Карибского кризиса, мир несколько недель стоял на грани ядерной катастрофы.

Не менее агрессивной была рейгановская политика в отношении всех, кого можно было отдаленно заподозрить в симпатиях к Москве. Вашингтон оказал содействие англичанам в войне за Фолклендские острова, оккупировал Гренаду, атаковал Ливию и Ливан, начал скандально известную историю «Иран-контрас». Современники видели во всех этих акциях не столько реализацию каких-либо ясных геополитических установок, сколько отчаянное желание показать нации, что она может и должна воевать на дальних рубежах, забыв о трагическом опыте Вьетнама. Квинтэссенция этого подхода выражена самим Рейганом: «Разумеется, ни одному здравомыслящему человеку не хочется начинать военные действия, но, по моему убеждению, существуют ситуации, при которых Соединенные Штаты просто обязаны прибегнуть к военной силе, особенно когда необходимо защитить свободу и демократию или когда возникает угроза жизни и свободе наших граждан. Нельзя позволить, чтобы призрак Вьетнама вечно витал над страной и препятствовал нам защищать законные интересы национальной безопасности»[358]358
  Reagan R. “Peace: Restoring the Margin of Safety”. Ronald Reagan's Speech at VFW Convention. Chicago. August 18, 1980.


[Закрыть].

Столь агрессивная стратегия вскоре напугала саму правящую элиту США. Стало очевидно, что Рейган слишком рьяно исполняет роль крестоносца, ополчившегося на «империю зла». История «Умелого лучника», который едва не спровоцировал мировую термоядерную войну, а в равной степени и та легкость, с которой президент рассуждал о подобных сценариях, иногда повергали в шок даже его советников. К примеру, известен случай, когда перед телевизионным выступлением Рейган в качестве «разминки» заявил перед камерами (как оказалось, включенными) о том, что принял решение объявить Советский Союз вне закона и начать немедленную ядерную атаку. Инцидент удалось замять, Москва ограничилась протестом, однако общий политический контекст, в котором родилась эта мрачная шутка, взволновал многих в самих Соединенных Штатах.

Как следствие, второй срок Рейгана был ознаменован несравненно более мягкой и конструктивной линией в отношении главного геополитического соперника. Вновь началось «наведение мостов», а потом – и прямые личные контакты американского лидера с М. Горбачевым, занявшим в марте 1985 года пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Именно радикальная смена курса, затеянная последним, стала многообещающим знаком для Вашингтона, где с облегчением осознали, что игра ядерными мускулами начинает терять актуальность. На этом фоне рейгановский разворот к диалогу выглядел не как тактический маневр, а как великодушный ответный жест.

Эскалация напряженности, действительно, оказалась излишней после 1985 года. То, что не смогли сделать американские военные, сделала экономика. Внутри стран Варшавского договора начали появляться серьезные признаки внутренних разногласий, вызванные в первую очередь недовольством населения крупными провалами административной хозяйственной модели. В Польше стремительно набирало силу профсоюзное движение «Солидарность» под руководством Л. Валенсы, в Чехии делали первые шаги будущие творцы «бархатной революции» 1989 года, в Болгарии, Венгрии и Румынии готовилась почва для свержения власти. Все эти события не просто укладывались в общее русло геополитической стратегии Вашингтона, который год от года наращивал внимание к тематике прав человека в социалистическом лагере, но и проходили при его активном содействии.

Огромную роль сыграла и ситуация на сырьевых рынках. Итогом продуктивных переговоров с арабскими государствами – поставщиками нефти (в первую очередь Саудовской Аравией) стало обрушение цен на жидкие углеводороды, что благотворно сказалось на экономике США и нанесло еще один тяжелый удар по советскому народному хозяйству, и без того переживавшему непростые времена.

Финал правления Рейгана совпал с новым пиком его популярности. Лишь законодательное ограничение на третий президентский срок не позволило ему повторить опыт Ф. Рузвельта. Этой популярности он обязан прежде всего создавшейся у американцев иллюзии того, что изначально придерживавшийся стратегии «жесткой силы», лидер смог перейти к «мягкой силе», благодаря чему впервые за десятки лет мир смог увидеть признаки близкого конца противостояния двух сверхдержав. И хотя это событие пришлось на правление его преемника, Дж. Буша-старшего, в памяти американцев Рейган остался как «президент, заложивший основы для победы в холодной войне»[359]359
  How Ronald Reagan Won the Cold War. Heritage. 2020.


[Закрыть]. Эта оценка помешала последующим поколениям критически проанализировать рейга-новскую стратегию и извлечь из нее уроки на будущее.

Конец Ялтинско-Потсдамской системы со всеми ее противоречиями и сложной совокупностью многоуровневых компромиссов был стремительным и во многом нелогичным. Состоявшийся в 1986 году XXVII съезд КПСС, призванный продемонстрировать готовность советского руководства к конструктивному диалогу с Западом, был воспринят США как свидетельство явной слабости государства на международной арене. Выдвинутая Горбачевым концепция «одинаковой безопасности» легла в основу так называемого нового политического мышления, которое в глазах Запада стало завуалированным признаком готовности СССР сложить с себя полномочия сверхдержавы. Особенно характерен был проведенный Горбачевым одномоментный поворот в сторону деидеологизации внешнеполитической стратегии СССР. В отличие от Москвы, Вашингтон от своей идеологии никогда не отказывался.

Вслед за этим начались реальные односторонние уступки. Хотя советско-американский саммит в Рейкьявике в 1986 году не увенчался конкретными результатами, Вашингтон убедился в том, что СССР близок к отказу от своих переговорных позиций по вопросам ядерного оружия. В 1991 году это выльется в договор СНВ-1, положивший начало подрыву ядерного паритета. Ранее, в 1987 году, был подписан Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), которым уничтожался этот класс вооружений СССР и США. За его рамками остались крылатые ракеты морского базирования «Томагавки», которых в то время не было у Советского Союза. Этот дисбаланс был преодолен лишь в 2015 году с появлением у России принципиально новых систем вооружения, в том числе ракет «Калибр».

Инициативы по ядерному разоружению, озвученные в Рейкъявике, в итоге привели к усилению позиций США как ядерной державы. Апофеозом процесса односторонних уступок стала встреча на Мальте в декабре 1989 года, в ходе которой Горбачев и Буш-старший объявили об окончании холодной войны. Со стороны США наша страна получила всевозможные устные заверения – о невмешательстве в дела в Восточной Европе, о сохранении НАТО в прежних границах. Ни одно из этих обещаний не было выполнено.

Наиболее характерным примером, по всей видимости, стало так и не реализованное США и их союзниками обещание воздержаться от продвижения на восток Североатлантического альянса. Напомним, что главным противником НАТО была Организация Варшавского договора (ОВД), созданная в 1955 году в ответ на вступление в западный блок ФРГ.

В то время пока США и их партнеры в конце 1980-х гг. лишь давали смутные обещания, которые потом были попросту забыты, СССР шел на беспрецедентные геополитические уступки. Если в 1945 г. Советский Союз не дал Германии погибнуть как государству, то на излете холодной войны именно Москва внесла решающий вклад в воссоединение этой страны. Впрочем, впервые с такой идеей выступил не кто иной, как Сталин, по поручению которого в марте 1952 года в адрес США, Великобритании и Франции была разослана нота. В ней отмечалось, что СССР готов согласиться на объединение ФРГ и ГДР, причем в едином государстве. Москва была готова допустить существование вооруженных сил и оборонной промышленности. Основным условием ставилось неучастие объединенной Германии в военных блоках, и именно из-за него предложение Москвы было отвергнуто Западом, который видел в ФРГ один из ключевых элементов сдерживания СССР посредством НАТО.

Когда тремя с половиной десятилетиями позже, в конце 1980-х годов Москва снова заговорила о возможном объединении страны, то главными оппонентами этой инициативы вновь выступили западноевропейские державы, прежде всего Лондон и Париж. К примеру, убежденным противником воссоединения ФРГ и ГДР стал тогдашний президент Франции Ф. Миттеран, который полагал, что единая Германия станет «неконтролируемой силой». Интересно, что его возражения имели не только военно-политический, но и экономический характер. Французский лидер открыто заявлял, что объединенная Германия будет «индустриальным колоссом», который, очевидно, составит конкуренцию Франции. На основании этих соображений Миттеран приложил немалые усилия для срыва переговорного процесса об объединении, а в его окружении даже начали говорить о необходимости возродить русско-французский военный союз антигерманской направленности по образцу Антанты. Не меньше возражений идея слияния ФРГ и ГДР вызывала у премьер-министра Великобритании М. Тэтчер (она отмечала, что «Германия со времен Бисмарка непредсказуемым образом металась между агрессией и неуверенностью в себе»[360]360
  СССР во многом поспособствовало воссоединению Германии в 1990 году. РГ. 2014.


[Закрыть]), руководства Италии, а также у целого ряда других европейских стран.

При этом США с энтузиазмом восприняли данную идею. Причина была простой – в объединении Германии они увидели возможность качественно переформатировать европейскую геополитику в сторону усиления американского контроля над ней. Речь шла, в первую очередь, о дальнейшей экспансии НАТО на восток. Впрочем, в контактах с Москвой американцы озвучивали совсем иные заявления. В феврале 1990 года госсекретарь США Дж. Бейкер заявлял министру иностранных дел СССР Э. Шеварнадзе, что Германия будет жестко привязана к НАТО, но взамен будут даны «железные гарантии того, что юрисдикция или силы НАТО не будут продвигаться на восток». Эти же обещания он давал Горбачеву. В заявлении на пресс-конференции в Москве Бейкер публично подтвердил эти предложения. В пресс-релизе Госдепартамента США Бейкер «дал понять, что США поддерживают объединенную Германию в НАТО, но готовы обеспечить то, что военное присутствие НАТО не будет расширяться далее на восток»[361]361
  Аналитическая записка «Гарантии нерасширения НАТО. Прямая речь». «Фонд развития гражданского общества». 2022.


[Закрыть]. Наконец, это обещание публично подтвердил и канцлер ФРГ Г. Коль. Сразу после выступления Коля Москва дала добро на запуск процесса объединения двух Германий.

Таким образом, именно СССР стал главным поборником идеи воссоединения Германии. Характерно, что Москва не просто проявила добрую волю, но и сделала это совершенно безвозмездно, чем обескуражила даже самих немцев. По воспоминаниям советских дипломатов, ФРГ ожидала от СССР внушительного счета, например, за оставляемое на немецкой земле имущество. Достаточно вспомнить хотя бы о масштабном выводе из Германии советской группы войск, предполагавшем перемещение на восток шести армий, более четырех тысяч танков и восьми тысяч единиц другой бронетехники, трех с половиной тысяч орудий и прочей номенклатуры. В итоге вместо ста с лишним миллиардов марок (примерно такую сумму западногерманские власти ожидали услышать в ходе переговоров, не считая компенсаций за материальные ценности) советская сторона запросила лишь 4,5 миллиарда, которые не покрыли даже часть расходов на вывод войск, не говоря уже о других, не менее серьезных затратах. Как бы там ни было, но оказанное Советским Союзом содействие в деле объединения Германии явилось, возможно, одним из наиболее ярких примеров альтруизма в современной истории.

Однако Советский союз ушел не только из ГДР. На излете холодной войны Москва повсеместно отказывалась от присутствия за рубежом. В 1989 году начался вывод советских войск из Афганистана, а годом ранее советской помощи лишилась Ангола. Началось сворачивание сотрудничества с партнерами по всему земному шару. СССР отворачивался от доктрины социалистического интернационализма, полагая, что такую же уступку можно ожидать и от Вашингтона. На деле же американцы еще со времен Эйзенхауэра прекрасно усвоили урок: любой вакуум нужно заполнять – и немедленно занимали позиции, образовавшиеся на территории бывших партнеров СССР.

Лишившись советской поддержки (финансовой, военной, идеологической), дружественные режимы Восточной Европы были обречены. В ГДР, Польше, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Румынии, а также в не принадлежавшей к социалистическому лагерю Югославии Запад заблаговременно вел работу, напоминающую подготовку к сегодняшним цветным революциям. В результате везде был реализован шаблонный сценарий: активизация протестного движения, кровопролитные провокации, смена власти и конституционного строя, экономическое закабаление государств посредством «помощи» МВФ. Были фактически уничтожены возможные региональные центры экономического влияния (в большинстве государств Варшавского договора благодаря советской помощи была создана солидная промышленная база). Вместо них в Восточной Европе образовалось множество слабых экономик, ставших поставщиком дешевой рабочей силы для западных компаний.

Таким образом, на рубеже 1980–1990 годов имел место не крах биполярной системы, как это часто преподносят тенденциозные историки, а добровольный выход из холодной войны, отказ одного из полюсов от своих позиций на мировой арене, которые были незамедлительно заняты оппонентом, то есть Соединенными Штатами. Америка на некоторое время обрела статус глобальной империи, с которой никто в мире не мог соперничать. Сбылись пророческие слова, напечатанные в газете «Вашингтон пост» еще в канун испано-американской войны: «Мы столкнулись лицом к лицу со странной судьбой. Привкус Империи ощущается у людей на губах, и он такой же, как вкус крови в джунглях.».

Иллюстрации к главе 20

Американские страхи времен начального этапа «холодной войны» хорошо демонстрирует эта вымышленная карта, на которой вся Европа, часть Азии и Ближний Восток изображены как сателлиты СССР.

Карта покрытия территории СССР американскими бомбардировщиками.

Руины Пхеньяна после налета американской авиации.

Операция «Аякс» в Иране по свержению правительства Моссадыка.

Провал операции ЦРУ в Заливе Свиней.

Вьетнамские дети бегут из сожженной американцами деревни.

Шарль де Голль и Ричард Никсон в Париже во время турне американского президента по Европе в феврале 1969 г.

При Р. Рейгане американцы резко активизировали военное сотрудничество с «моджахедами».