Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 47 страниц)

Неудивительно, что в американском обществе сформировалось романтизированное восприятие войны. Американцы привыкли к тому, что войны выигрываются малой кровью, с незначительным напряжением сил и, что немаловажно, без каких-либо изменений в привычном образе жизни мирных граждан. Однако американская элита обратилась к еще более циничной стратегии, которая эксплуатирует историческую удаленность граждан США от тягот войны. Во времена Второй мировой войны граждане обязаны были ограничивать себя, идти на определенные лишения, хотя, конечно, эти тяготы сводились, например, к отсутствию на обеденном столе стейков или талонах на бензин. Сегодня Белый дом продвигает новый лозунг. США ведут войну с терроризмом, заявляют политики, и эта война требует жертв. Но почетное право нести эти жертвы нужно предоставить доблестной американской армии, тогда как право и даже обязанность мирного гражданина – жить еще лучше и комфортнее, чем он жил раньше.

Подобная риторика – это отнюдь не следствие глупости или политической недальновидности тех, кто стоит у руля государства. Долговая модель экономики, которая лежит в основе современного процветания США, зависит от войны, которая подпитывает гигантский военно-промышленный комплекс, работающий за счет средств налогоплательщиков. Взамен последние получают право потреблять столько, сколько они пожелают, невзирая на финансовые возможности домохозяйства – доступность кредитов обеспечивает внушительный спекулятивный сектор, который связан с Белым домом ничуть не менее тесно, что оборонные корпорации. Война и потребление – таков типично американский рецепт «вечного двигателя», который, как это внушается гражданам Страны Свободы, может до бесконечности подпитывать Соединенные Штаты.

Сегодня вооруженные силы США сталкиваются с беспрецедентным падением популярности военной службы. Даже среди наименее обеспеченных и образованных слоев американского населения, традиционно поставлявших основную массу военнослужащих на должности рядового и сержантского состава, желание надеть форму американской армии, флота, военно-воздушных сил или морской пехоты стремится к нулю, даже несмотря на солидное материальное и нематериальное вознаграждение от службы. В поисках выхода из сложившейся ситуации Пентагон в настоящее время существенно ослабляет критерии, которым должен соответствовать новобранец. Это заставляет бить тревогу как самих американских военных, так и общественность: ведь если и раньше типичный американский солдат не блистал умственными и моральными качествами, то в результате этой политики вооруженные силы США могут в скором времени наполниться откровенно неполноценными кадрами. Достаточно сказать, что уже сейчас для успешного прохождения теста на интеллектуальные способности желающему поступить на службу достаточно правильно вписать в анкету свои имя, фамилию и место рождения.

Американская история уже знает подобный прецедент. Во время Вьетнамской войны Пентагон, на фоне больших потерь столкнувшийся с необходимостью увеличить численность личного состава, по инициативе тогдашнего главы военного ведомства Р. Макнамары серьезно ослабил требования к новобранцам. Зачисленные в ряды вооруженных сил по этой программе солдаты больше запомнились многочисленными преступлениями не только против мирного населения, но и против своих сослуживцев и командиров (именно тогда широко распространилось такое явление, как «фрэггинг»[416]416
  От fragmentation grenade (осколочная граната).


[Закрыть], то есть закидывание во время боя своих офицеров ручными гранатами). Широко известный из американского кинематографа образ почти что умственно отсталого солдата во вьетнамских джунглях, готового убивать кого угодно и ради чего угодно – это отголосок данной инициативы, ставшей одной из самых позорных страниц в военной истории США.

Невоенные инструменты американской политики: экономика, наука, пропаганда

Военная сила, безусловно, является наиболее зримым проявлением гегемонистской политики США в мировом масштабе. Однако современная «американская империя» – это не только и не столько авианосцы, стратегические бомбардировщики и ракеты. В арсенале Вашингтона имеются многочисленные методы и подходы, которые не относятся к военной мощи, однако по своей жесткости и разрушительности не уступают, а зачастую и превосходят ее. В этой главе будет дан краткий очерк этих инструментов укрепления американской гегемонии, среди которых, вероятно, ведущая роль принадлежит экономическим мерам, основанным на почти что безраздельном господстве США в глобальной экономике и финансах.

Вместе с тем следует четко отделять американскую экономику как таковую и использование США экономических методов для упрочения своего геополитического влияния (последнее часто называют геоэкономикой). Эти сферы взаимосвязаны, но не идентичны, причем каждая из них развивается по-своему.

На протяжении всего ХХ века внутри самих США и при американском участии на глобальном уровне были сформированы институциональные механизмы, которые позволили им занять лидирующие позиции в мировой экономике и в системе ее регулирования. В соответствии с решениями международной конференции 1944 г. в Бреттон-Вудсе содержание валют было установлено в долларах. Доллар становился единственной валютой, которая имела официальное золотое содержание и разменивалась на этот драгоценный металл по фиксированному курсу. Был установлен принцип фиксированных валютных курсов, отклонения которых допускались в пределах 1 % от паритета. По инициативе и под влиянием США были созданы международноправовые и институциональные основы Бреттон-Вудской системы – Международный валютный Фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР), которые получили статус структур ООН. МВФ создавался как орган, который должен был выполнять регулирующие функции в мировой финансовой системе – предоставлять кредиты странам, чьи экономики нуждались в стабилизации, а также предлагать им программы связанных с этими кредитами реформ. Соединенным Штатам удалось с помощью введения системы золотого стандарта и фиксированного курса доллара по отношению к валютам американских союзников, определявшегося американской Федеральной резервной системой, создать максимально выгодные условия для экспансии американских компаний на европейские рынки.

В 1970 г. руководство МВФ произвело реформу валютных курсов и отмену золотовалютного стандарта. Вслед за этим в 1971 г. руководство США, по предложению главы американского Казначейства Дж. Коннели, без предварительных консультаций с союзниками приняло решение об отказе от «золотого стандарта», а также о существенной девальвации доллара. Для государств Западной Европы и Японии решение администрации Р. Никсона об отказе свободно обменивать доллар на золото означало введение принципа плавающих курсов их национальных валют, привязка которых к доллару как важнейшей мировой резервной валюте при этом сохранилась. В 1973 г. доллар был девальвирован еще раз – уже на 10 %. Такая девальвация доллара и налоговая политика позволила США существенно нарастить экспорт американской продукции, стимулируя национальных производителей. Результат не заставил себя ждать: с 1970 по 1975 гг. США удалось существенно выровнять диспропорции в торговом балансе с Западной Европой и Японией. А в 1973 и в 1975 гг. США и вовсе смогли выйти на положительные показатели сальдо торгового баланса в торговле с западноевропейскими союзниками. Ведущие экономики Западной Европы, за исключением ФРГ, напротив, понесли значительные потери, как с точки зрения конкуренции их производителей с американскими, так и с точки зрения сальдо торгового баланса. Решающая роль доллара как мировой резервной валюты осталась прежней, но объем обязательств самих США по отношению к другим развитым странам существенно снизился.

С окончанием холодной войны влияние США на глобальные финансово-экономические процессы еще более возросло благодаря тому, что трансформация экономик бывших социалистических стран и республик бывшего СССР происходила на основе их встраивания в мировую экономическую систему, регулируемую международными институтами, решающее слово в которых в 1990-е гг. было за США и странами Запада. Процессы европейской финансово-экономической интеграции и появление евро как единой валюты Европейского Союза, а затем и рост влияния других центров мировой экономики несколько изменили глобальное соотношение сил в финансовой сфере, но не привели к радикальному изменению положения доллара США в качестве важнейшей мировой резервной валюты.

Несмотря на явное усиление других финансовых центров и жесткие уроки кризиса 2007–2009 гг., фундаментальные факторы поддержания мощи финансового сектора США сохраняются. Американское лидерство в современной мировой финансовой системе основано не только на особой роли доллара в качестве мировой резервной валюты, но и Федеральной резервной системы, регулирующие функции которой выходят далеко за пределы национальной финансовой системы. Существенное значение имеет наличие в США огромного внутреннего кредитного рынка, а также то разнообразие видов ценных бумаг, которое выпускается правительством США и ведущими банками. Именно транснациональные банки (вместе с корпорациями и фондами) американского происхождения являются крупнейшими держателями капиталов, которые они используют для кредитования компаний и банков по всему миру, а также для размещения прямых и портфельных (вложенных в ценные бумаги) инвестиций.

Однако существует ряд обстоятельств, позволяющих установить пределы той роли, которую США играют в мировой экономике и в глобальной финансовой системе, а также выявить наиболее вероятные и существенные противоречия ее развития, которые могут повлиять на американское финансовоэкономическое могущество в будущем. В частности, одной из главных проблем США является наличие огромного государственного долга, который на момент написания этой книги (начало 2023 г.) приближается к 31,5 трлн долларов и увеличивается с поистине фантастической скоростью. За пять минут, которые вы потратите на то, чтобы прочесть эти несколько страниц, он возрастет приблизительно на 7 млн долларов. Достаточно сказать, что еще в 2000 г. американский госдолг соответствовал примерно 60 % ВВП страны, а в 2023 г. это соотношение составляет уже более 121 %[417]417
  Understanding The National Debt. Forbes, 2023.


[Закрыть].

Иногда говорят о том, что американские власти задолжали всему миру. В действительности, больше всего Вашингтон должен своим согражданам. Основным держателем госдолга США остаются сами Соединенные Штаты – Федеральная резервная система, федеральные ведомства, штаты, города и муниципалитеты, бюджеты которых в итоге формируются за счет уплачиваемых американцами налогов. В США нет разницы между внутренними и внешними обязательствами государства, поскольку и те и другие выражены в национальной валюте – долларах – и имеют форму государственных ценных бумаг, обращающихся на открытом рынке.

Если же очистить государственный долг США от взаимных обязательств федеральных и местных госорганов, а также от той его части, держателями которой являются американские корпорации, выделив наиболее рискованную его часть, принадлежащую иностранным компаниям, банкам и другим государствам, то окажется, что она составляет около трети ВВП США. Вплоть до недавнего времени надежность экономической системы США позволяла привлекать долговой капитал по низким ставкам, в том числе для финансирования государственного долга. Однако в случае новых системных проблем, превосходящих по масштабам те, с которыми столкнулись США в ходе финансово-экономического кризиса 2007–2009 гг., государственный долг таких гигантских размеров может в перспективе оказать существенное негативное влияние на статус США в мировой финансовой системе. Сегодня становится очевидным, что мир стоит перед угрозой нового, еще более тяжелого кризиса, предпосылки для которого были сформированы во время пандемии коронавирусной инфекции и многократно усугублены антироссийскими санкциями Запада. Сможет ли обремененная беспрецедентным долгом Америка успешно пережить этот кризис, если таковой наступит, в очередной раз применив стратегию его «заливания» долларами, – серьезный вопрос. В перспективе динамика долга будет определяться состоянием американского бюджета. В определенной мере бюджетный дефицит имеет управляемый характер. Он может быть сокращен за счет уменьшения государственных расходов и/или увеличения налогов. Естественно, такие меры не будут безболезненными для экономики и социальной сферы. И эта проблема остается для США острой.

Другой важной проблемой является доверие. Не будет преувеличением сказать, что именно доверие к американской финансовой системе и, говоря шире, к американскому государству во все времена оставалось основой для глобального доминирования доллара. Однако на протяжении последних десятилетий этот фундамент подтачивался, а срежиссированное в Вашингтоне решение о заморозке российских золотовалютных резервов, размещенных на Западе, после начала специальной военной операции на Украине нанесло по нему беспрецедентно мощный удар. Пока что на руку американцам играет тот факт, что доллар остается во многом безальтернативной мировой резервной валютой, однако, как долго он будет оставаться в таком статусе, неясно.

В 2000-е – 2010-е годы происходит постепенное ослабление позиций доллара в мировой валютной системе. В основе этого процесса лежит целый ряд предпосылок. Прежде всего это уже отчасти затронутые факторы внутри самих США: масштабные размеры дефицита государственного бюджета, хронический дефицит платежного баланса по текущим операциям, увеличение государственного и частного долга, высокий уровень зависимости финансового сектора от ситуации на внешних рынках, а также то, что после финансово-экономического кризиса меры стимулирования экономики постоянно требовали от США роста денежной массы и постепенного обесценивания американской валюты. Играют свою роль и особенности положения США в мировом накоплении капитала, прежде всего превышение внутренних инвестиций над национальными сбережениями. Дополнительное давление на американскую валюту создает также постепенная дедолларизация мировой экономики, отражающая изменения в соотношении сил на валютно-финансовом рынке, прежде всего в результате формирования экономического и валютного союза в Европе с единой валютой – евро. В перспективе 10–15 лет эту тенденцию может дополнить расширение влияния других мировых резервных валют, прежде всего юаня. Наконец, нельзя исключать и появление в будущем принципиально новых валютных инструментов, в том числе обеспеченных реальными активами (например, золото или минеральные ресурсы).

Классификация национальных экономик по уровню ВНД на душу населения в долларах США

Низкий

Афганистан, Замбия, Камбоджа, КНДР, Конго, Мали, Мозамбик, Непал, Нигер, Руанда, Сомали, Сьерра-Леоне, Чад, Эфиопия, Южный Судан

Ниже среднего

Армения, Бангладеш, Вьетнам, Гана, Грузия, Египет, Индия, Индонезия, Кения, Киргизия, Марокко, Мьянма, Нигерия, Пакистан, Филиппины, Шри-Ланка, Сирия, Таджикистан, Узбекистан, Украина

Выше среднего

Албания, Алжир, Ангола, Азербайджан, Беларусь, Болгария, Бразилия, Иран, Ирак, Казахстан, Китай, Куба, Малайзия, Мексика, Монголия, Намибия, Парагвай, Перу, Румыния, Сербия, Тунис, Турция, Туркменистан, Черногория, ЮАР

Высокий

Аргентина, Австралия, Австрия, Бахрейн, Бельгия, Венгрия, Великобритания, Венесуэла, Германия, Греция, Израиль, Канада, Польша, Россия, Саудовская Аравия, Уругвай, Финляндия, Франция, Хорватия, Чили, Экваториальная Гвинея

Несмотря на изменения в структуре мировой экономики, связанные с укреплением потенциала ее новых региональных центров (КНР, Индии, Бразилии и других), США остаются самой мощной в финансово-экономическом отношении страной мира. Во многом это связано с проводимой Вашингтоном на протяжении десятилетий политикой создания необоснованных конкурентных преимуществ для своей экономики, прежде всего могущественных корпораций, о политической роли которых мы подробно говорили ранее. Активно проповедуя всему остальному миру либеральную идеологию, превозносящую ценность рынка и конкуренции, а также навязывая основанные на ней интеллектуальные продукты (прежде всего развиваемую на Западе «ортодоксальную» экономическую теорию), американские элиты не спешат жить по своим же заветам и вступать в честное соревнование со своими иностранными конкурентами.

Сегодня США в лице американских транснациональных корпораций, малого бизнеса, государственных структур глубоко интегрированы в хитросплетения глобальной многоуровневой экономической взаимозависимости, получившей в научной литературе название «глобализация». Активная роль в процессах глобализации, которые получили политические стимулы для развития после окончания холодной войны и распада биполярного миропорядка, является важным фактором роста американского финансово-экономического влияния в мире, а также надежным средством стимулирования роста экономики США и повышения качества жизни американцев. Но одновременно особая роль США в процессах глобализации ведет к усилению уязвимости американской экономики от внешних факторов.

США в силу потенциала национальной экономики, емкости рынка и вовлеченности в мирохозяйственные связи имеет многочисленные рычаги и каналы взаимодействия и давления на партнеров. Финансово-экономическая мощь государственных органов США опирается на огромный экономический, научно-технологический, финансовый и военный потенциал страны – все это в совокупности усиливает американский вес в регулировании мировой экономики, укрепляет позиции США в международной торговле.

Американское влияние на процессы регулирования и развития мировой финансово-экономической системы подкреплено институционально: почти все ее структуры созданы по инициативе и при участии США. Значительные финансовые взносы и авторитет государства позволяют Соединенным Штатам оказывать влияние на решения международных организаций – МВФ, Группы Мирового банка, ВТО и связанных с экономическими вопросами структур ООН. С укреплением позиций других центров развития процессов экономической глобализации, возможности США определять стратегию и тактику международных организаций постепенно сокращаются, что заставляет искать более гибкие подходы к выработке международных стандартов поведения под лозунгом «разделения международной ответственности».

В 1990-е – 2010-е гг. США постоянно наращивали и совершенствовали инструменты оказания финансово-экономического воздействия на другие государства в случаях, если применение военной силы невозможно, потому что может повлечь за собой значительные издержки для американской безопасности, общества и экономики. В качестве важнейшего из таких инструментов выступают торгово-экономические и финансовые санкции, вводимые США в одностороннем порядке или вместе с союзниками и партнерами. В отличие от мер экономического воздействия и торгово-экономических ограничений, вводимых в отношении отдельных стран по решению СБ ООН, эти односторонние и многосторонние меры не имеют под собой существенной международно-правовой основы. На данный момент санкции превратились в один из ключевых инструментов внешней политики США. Наиболее широко применяемые механизмы: визовые ограничения, экспортный контроль – ограничение экспорта продукции и технологий двойного назначения, а также продукции и технологий для определенных отраслей, финансовый контроль и ограничение доступа к американскому финансовому рынку. Введение таких мер не требует обязательного законодательного оформления через решения Конгресса США – оно может производиться и на основе распоряжений президента.

Объектом применения стратегии санкций всегда является политическая и экономическая элита страны-оппонента. Затем, если это не дает достаточных эффектов, целью воздействия становятся все общество и экономика страны. Цель любых санкций – истощить экономический потенциал оппонента, нанося удар по его наиболее уязвимым местам – отдельным отраслям, крупнейшим компаниям и финансовой системе в целом, создать для его населения и бизнеса системные трудности, вызвать недовольство действиями руководства страны и стимулировать их изменения.

Беспрецедентные антироссийские санкции, которые Вашингтон начал вводить после воссоединения Крыма с Россией, в 2022 году превратились фактически в открытую экономическую войну, стратегической целью которой стало отбрасывание России в ее развитии на десятилетия назад.

Еще одним важным фактором, обеспечивающим американское экономическое могущество и дающим дополнительные инструменты его осуществления, является глобальное научно-технологическое лидерство США. На Америку сегодня приходится около 1/3 мирового объема научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР)[418]418
  Доклад ЮНЕСКО о науке: на пути к 2030 году. Комментарии. РАН 2016.


[Закрыть]. Ведущие позиции Соединенных Штатов в этой сфере постоянно укрепляется благодаря линии Вашингтона на доминирование в наиболее динамично развивающихся и наукоемких отраслях мировой экономики, тех, которые являются перспективными двигателями ее развития, создающими новые потребности и рынки. В XXI в. преобладающим фактором экономического развития США является опора на человеческий и научно-технический потенциал и динамичное внедрение инноваций.

Возможность ограничить доступ к американским технологиям также используется США для оказания давления на другие страны. Для этого Вашингтоном активно применяются механизмы экспортного контроля, обеспечивающего реализацию разрешительного (лицензионного) порядка осуществления внешнеэкономических операций в отношении определенных товаров и технологий.

Экспортный контроль в США вводится государством для решения различных задач: прежде всего по соображениям внешней политики, национальной безопасности, нераспространения оружия массового уничтожения (ОМУ), а также экономической целесообразности. На разных этапах менялись акценты и приоритетные цели применения мер ЭК. Политика его использования постоянно пересматривается руководством США в свете внешнеполитических задач, новых подходов к проблемам национальной и международной безопасности.

В США разработаны правила регулирования экспорта продукции двойного назначения, включающие контрольный список товаров, услуг и технологий, а также правила контроля над вывозом вооружений с соответствующим списком. При этом экспортный контроль тесно увязан с финансовым контролем. Отдел по контролю над иностранными активами Министерства финансов США совместно с Государственным департаментом и Министерством торговли составляет и постоянно обновляет список лиц и организаций, с которыми американским гражданам и постоянным резидентам запрещено вести бизнес.

США вводят жесткие санкции не только в отношении американских субъектов, нарушивших национальный режим экспортного и финансового контроля, но и санкции экстерриториального характера – против иностранных организаций и физических лиц, нарушивших американское законодательство, добиваясь распространения действия своих законов на другие государства и придания им международного значения. Репрессивные меры могут включать штраф, отказ в лицензии на экспорт продукции двойного и военного назначения, запрет на импорт продукции иностранных компаний, попавших под санкции, на кооперацию с американскими компаниями, имеющими государственные контракты, а также отказ в доступе на американский финансовый рынок. Решения в этой области очень политизированы.

Соединенные Штаты являются основными инициаторами выработки стратегии развития экспортного и финансового контроля на международном уровне. Они оказывают давление на другие страны с целью, чтобы те следовали американским принципам такого контроля. Для этого они широко используют преимущества американского научного и технологического лидерства – другие страны стремятся получить доступ к американским технологиями и американскому рынку высокотехнологичной продукции.

Несмотря на то, что США активно используют механизмы финансового и торгово-экономического давления на другие страны, каждый раз принятие решений по их применению – это сложный и не лишенный противоречий процесс. Такую сложность ему придает разделение прав и обязанностей между законодательной и исполнительной ветвями власти – президентом и Конгрессом. Ведущие ведомства, а также отдельные группы политической элиты нередко выступают в качестве самостоятельных агентов экономической политики. Соперничество элит находит отражение в выработке подходов к введению санкций в отношении той или иной страны. И президент, и сенаторы, и конгрессмены, голосуя за законопроект, вынуждены считаться с интересами своей партии, но, прежде всего, оглядываться на то, как это воспримут их избиратели. Кроме того, существенное значение имеет развитая и законодательно легализованная система лоббирования разнообразных групп интересов при принятии решений.

Однако прерогатива определять параметры функционирования мировой экономики и в одностороннем порядке, в том числе в ущерб другим игрокам, извлекать из этого огромные выгоды – не единственный невоенный инструмент американской гегемонии.

США обладают арсеналом технологий внешнеполитического влияния, которые позволяют воздействовать на другие государства и их поведение в международной среде, не прибегая напрямую к силовым средствам или методам экономического характера. Их можно условно отнести к инструментам так называемой «мягкой силы», хотя в рамках этого понятия едва ли можно абсолютно адекватно описать все те средства, которые выходят за рамки осуществляемого Вашингтоном вооруженного воздействия на своих оппонентов.

Родоначальником термина «мягкая сила» принято считать американского политолога Дж. Ная, который ввел его в широкое употребление в начале 1990х годов, то есть вскоре после распада СССР. Най определил эту категорию как «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения». Иными словами, речь идет о влиянии путем создания привлекательного образа того государства, которое намеревается осуществлять это влияние («Мягкая сила есть привлекательная сила»[419]419
  Nye J. Soft Power: The Means to Success in World Politics. New-York: Public Affairs, 2004. P. 5.


[Закрыть]). Американский политолог полагал, что победа в холодной войне была достигнута именно за счет создания США и их партнерами более привлекательного образа. Такая стратегия оказалась не только эффективнее, но и дешевле: «Когда ты можешь побудить других возжелать того же, чего хочешь сам, тебе дешевле обходятся кнуты и пряники, необходимые, чтобы двинуть людей в нужном направлении. Соблазн всегда эффективнее принуждения, а такие ценности, как демократия, права человека и индивидуальные возможности, глубоко соблазнительны».

«Мягкая сила, – отмечает Дж. Най, – основывается на способности менять предпочтения других»[420]420
  Ibid.


[Закрыть]. Американский исследователь первоначально выделял три типа ресурсов «мягкой силы» – культуру, политические ценности и внешнюю политику[421]421
  Ibid.


[Закрыть]. Однако в широком смысле к инструментам «мягкой силы» относится любая деятельность государства в информационном пространстве, которая призвана содействовать его национальным интересам: в том числе международные образовательные программы, международные культурные события и фестивали искусств, и даже спортивные мероприятия, такие как Олимпийские игры.

Здесь необходимо сделать несколько оговорок. Использование невоенных методов влияния путем воздействия на общественное мнение и поведение в других странах для достижения целей и задач собственной внешней политики – это практика, которая широко и систематически применялась правительством США по крайней мере со второй половины XX века и носила (а в некоторых кругах продолжает носить) название «публичная дипломатия». Это понятие шире, чем «мягкая сила» Дж. Ная, потому что подразумевает не только влияние на другие народы с помощью собственной «привлекательности», но в целом взаимодействие с населением других государств, для того чтобы повлиять на их мышление и в конечном счете достигнуть целей своей внешней политики. Публичная дипломатия может осуществляться посредством образовательных обменов, распространения своей культуры (в том числе массовой, например, кино) за рубежом, через международное вещание средств массовой информации (как государственных, так и частных), с помощью неправительственных организаций и общественных объединений, через всемирную сеть интернет, и многими другими способами. Именно о приемах и методах, подпадающих под категорию публичной дипломатии, а также о тех результатах, к которым они приводят, и пойдет речь в данном разделе.

Хотя попытки использовать образовательные программы, радиовещание и даже кино в соответствующем ключе фиксировались и раньше (особенно в годы мировых войн), систематизация соответствующих приемов и придание им формы регулярно осуществляемой политической деятельности произошла на фоне начала холодной войны, так как именно идейная привлекательность Советского Союза для международной общественности представлялась американскому политическому руководству одной из наиболее серьезных угроз. Именно из-за опасения проиграть соревнование с СССР за «сердца и умы» США выстроили систему публичной дипломатии и развили инструментарий американской «мягкой силы». Долгое время центральная роль в координации соответствующей деятельности принадлежала федеральному правительственному Информационному агентству США (ЮСИА), специально учрежденному для этих целей в 1953 году.

Парадоксально, но после окончания холодной войны, когда Дж. Най и представил публике свою концепцию, американский потенциал «мягкой силы» начал претерпевать деградацию. Это вполне объяснимо: ведь развал СССР и всего социалистического лагеря, казалось, сам по себе свидетельствовал о превосходстве западного образа жизни и образа мышления. Америка превратилась в своего рода икону для всех, кто относил себя к «прогрессивному человечеству». В этих условиях стратеги в Вашингтоне сочли, что сосредотачивать большие усилия на развитии арсенала «мягкой силы» нецелесообразно – у США дела и так шли лучше некуда. В 1999 г. даже было расформировано ЮСИА.

Заняв лидирующее положение в мировом информационном поле, США получили возможность путем проведения информационных кампаний управлять сознанием масс, влиять на логику поведения акторов международной политики практически в любой точке планеты. При этом основной упор делается на продвижении, по сути, универсальных ценностей, выдаваемых тем не менее за «исконно американские» или «либерально-демократические» (в значении исключительно американского и западноевропейского понимания либерализма и демократии): свобода, равенство, взаимоуважение, терпимость, тактичность, гражданская ответственность и сознательность, верховенство закона и прочие. Таким образом, в сознании мировой общественности закрепляется ложная убежденность, во-первых, в том, что США обладают какими-то исключительными правами на эти общечеловеческие ценности, а во-вторых, в том, что за пределами сферы американского влияния, соответственно, эти категории априори недоступны.