Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 47 страниц)

Глава 9
«Суд Божий» над Америкой: Гражданская война

Гражданская война 1861–1865 годов оставила неизгладимый след в американской истории, не только военной, но и политической, экономической, демографической, культурной и духовной. Без изучения ее событий невозможно понять мышление американцев.

Жители Севера испытали на себе преимущественно финансовое бремя войны и лишь отчасти последствия призыва: в многолюдных северных штатах он был достаточно ограничен и, кроме того, предусматривал возможность выставить замену или откупиться законным способом. Однако южане на собственном опыте пережили страшный опыт войны на своей территории. До сих пор в памяти жителей Джорджии и соседних штатов живы истории о страшном марше к морю армии генерала Шермана, сжигавшей все на своем пути, – это было одно из первых применений в современной истории «тактики выжженной земли». Для многих жителей США эта война до сих пор является центральным событием в американской истории, память о которой хранят с не меньшим почтением, чем память о Великой Отечественной войне в России.

Гражданская война остается самым кровавым из всех вооруженных конфликтов, в которых когда-либо участвовали Соединенные Штаты. Даже Вторая мировая война, несмотря на свои масштабы, стоила Америке меньшего числа жизней. Если учесть при этом, что численность населения страны на момент начала этих войн различается более чем четырехкратно, становится понятен масштаб опустошения. Хотя в литературе обычно встречаются оценки человеческих потерь с 1861 по 1865 год на уровне 500–550 тыс. человек, по некоторым достаточно достоверным подсчетам, которые корректируют неточную демографическую статистику тех лет, совокупные американские потери (включая боевые потери и гибель гражданского населения) составляют до 750 тыс. человек, или около 2,3 % довоенного населения. Это сопоставимо с германскими или французскими потерями в Первой мировой войне.

Гражданская война во многом подвела черту под длительным процессом становления американской государственности. На протяжении первого столетия истории США американцы слабо идентифицировали себя как граждане единого государства. Для большинства из них понятие отечества ограничивалось пределами собственного штата. Когда американского путешественника за рубежом спрашивали о его национальной принадлежности, он в первую очередь представлялся как вирджинец, мэрилендец или техасец. Лишь во времена Гражданской войны американцы впервые в полном смысле почувствовали себя единым народом. На полях сражений уроженцы разных штатов проливали кровь сообща, во имя общего дела, хотя и понимаемого каждым по-своему. Несмотря на то что каждый полк американский армии в 1861–1865 годах шел в бой под двумя знаменами – США и своим собственным, обычно отражавшим символику родного штата, – на поле боя полки одних штатов приходили на помощь другим и стояли плечом к плечу под жестоким огнем противника. Кроме того, не стоит забывать, что события 1861–1865 гг. перемешали жителей разных штатов и чисто физически, вызвав перемещения миллионов солдат, пленных, беженцев, переселенцев, многие из которых потеряли свою малую родину.

Однако процесс «переплавки» в единую нацию имеет и другую сторону, значительно менее импонирующую официальным историкам, – недоверие к федеральному правительству. Для жителей южных штатов ненависть к Вашингтону была аргументом, который заставлял их браться за оружие. В их понимании президент Линкольн и его правительство были сборищем тиранов, которые силой оружия намеревались раз и навсегда уничтожить демократический строй южных штатов. До сих пор есть диссиденты, которые не признают легитимность властей США, считая их оккупационным режимом.

Однако и у жителей Севера было мало оснований восторженно поддерживать решения федерального правительства. Интересы, за которые американские солдаты проливали кровь на полях сражений, мало волновали граждан. Им было непонятно, почему казавшиеся ошибочными решения Линкольна должны были оплачиваться жизнями американцев.

Едва заняв президентское кресло, Авраам Линкольн осознал, что страна находится на грани раскола. Промышленный Север не желал мириться с сохранением экономически сильного (хотя и с однобоким, плантационным хозяйством) и независимого Юга, который, в свою очередь, не хотел становиться поставщиком дешевых ресурсов. Южные штаты набирали и политическую силу, что окончательно вывело из себя промышленников и финансистов, отчаянно пытавшихся воздействовать на правительство в целях подавления «зреющего мятежа». Наиболее популярным был план как можно скорее собрать многочисленную армию, а затем раз и навсегда расправиться с неугодными штатами.

Южная элита понимала, что Линкольн является удобной фигурой, за которой стоят мощные финансово-промышленные группировки, заинтересованные в развитии событий по наихудшему сценарию. Стремясь упредить неизбежное, южане решили покинуть состав Союза, то есть Соединенных Штатов. 20 декабря 1860 г. такое решение приняло законодательное собрание Южной Каролины, за ней последовали Миссисипи, Флорида, Алабама, Луизиана, Джорджия и Техас, которые провозгласили новое государство – Конфедеративные Штаты Америки (КША). Несколько позже к Конфедерации присоединились Арканзас, Северная Каролина и Вирджиния.

Выход из состава федерации явился фактически результатом демократического волеизъявления. Сам процесс проходил мирно. Южане позволили лояльным Вашингтону солдатам и офицерам, расквартированным в отколовшихся штатах, отправиться на север.

Вашингтонская «партия войны» с радостью ухватилась за прекрасный повод начать конфликт. Тем более что пока Линкольна склоняли к решительным действиям, южане сделали первые выстрелы: 12 апреля 1861 г. их береговая артиллерия начала обстреливать небольшой форт Самтер в гавани Чарльстона (Южная Каролина). После длительной бомбардировки форт сдался, а гарнизону позволили беспрепятственно эвакуироваться на север. В этом первом сражении самой кровавой войны в американской истории погиб лишь один солдат, который был убит, когда разорвалась пушка, салютовавшая спускаемому американскому флагу.

Формально с точки зрения права конфедераты не совершили ничего противозаконного: американские войска для КША являлись иностранными вооруженными формированиями, которые подлежали выдворению с их территории. К тому же форт Самтер контролировал вход в стратегически важный морской порт. Поэтому когда гарнизон форта отказался эвакуироваться добровольно, заговорила артиллерия.

Линкольн наконец начал действовать. Прежде всего требовалась многочисленная армия, и президент объявил о наборе 75 тыс. волонтеров. Контракт подписывался всего на три месяца, так как именно за этот срок Вашингтон рассчитывал уничтожить Конфедерацию.

Одновременно Линкольн озаботился проблемами стратегии. План ведения разгоравшейся войны ему предложил Уинфилд Скотт – тот самый, кто привел американцев к Мехико. Этот план стал известен как «Анаконда». Генерал рассчитывал окружить Конфедерацию на суше и заблокировать флотом ее побережье, атаковать и захватить стратегически важные с точки зрения экономики пункты, после чего южане задохнутся без ресурсов. Однако вашингтонская клика и поддержавшая ее общественность этот план отвергли, насмехаясь над генералом, казавшимся большинству слабоумным стариком, ведь его стратегия предусматривала месяцы, если не годы ведения войны. Вместо того чтобы последовать совету опытного военачальника, Вашингтон решил закончить войну одним ударом, послав армию на Ричмонд – этот вирджинский город к тому времени был объявлен столицей Конфедерации.

Решение оказалось неразумным и популистским. Взятие Ричмонда никак бы не смогло сокрушить противника. Это был небольшой город, который не имел стратегического значения. Однако общественность требовала как можно скорее расправиться с «гидрой мятежа». Вероятно, президент Линкольн принял судьбоносное политическое решение после чтения газет, которые пестрели заголовками «Вперед на Ричмонд».

В целом Линкольн, которого современные историки славят как искусного стратега, на начальном этапе войны демонстрировал примитивные взгляды на ведение боевых действий. В его понимании у каждой из сторон ключевой задачей был захват столицы противника. В то же время подрыв экономического потенциала Конфедерации президент фактически оставил без внимания. Итогом его популистской стратегии явилось то, что четыре года войны федеральная армия перемещалась на пространстве между Вашингтоном и столицей Конфедерации, пытаясь сокрушить армию южан и преодолеть заветные 170 километров до столицы противника[133]133
  См.: McPherson J. Battle Cry for Freedom. A Civil War Era. 2003.


[Закрыть].

Летом 1861 г. это казалось простой задачей. 75 тыс. «трехмесячных солдат» были набраны с невероятной быстротой. Американцев привлекали хорошее вознаграждение, красивая форма и новые впечатления. Однако огромное количество волонтеров обеспечили не только деньги и синие мундиры привлекательного покроя. Еще задолго до начала войны велась информационно-идеологическая работа с рядовыми гражданами северных штатов. Основной акцент делался на рабстве.

В любом американском школьном учебнике истории можно прочитать, что основной причиной начала Гражданской войны было желание северян освободить рабов из-под гнета южных рабовладельцев. Газеты тиражировали шокирующие истории о жестоких рабовладельцах, которые истязают и насилуют невольников, поодиночке распродают семьи и за малейшую провинность до смерти забивают африканцев. Раздувались истории о фантастической коррупции и имущественном расслоении в южном обществе. Огромный вклад в создание нужных настроений внесли литераторы, такие как Гарриет Бичер-Стоу. Ее книга «Хижина дяди Тома» (1852), в которой южные плантаторы предстают настоящими чудовищами, пользовалась огромной популярностью среди жителей Севера, несмотря на посредственное литературное качество. Однако мало кто из читателей знал, что автор «Хижины дяди Тома» ни разу не видела своими глазами рабовладельческие плантации и написала ее на основе газетных заметок и историй из вторых и третьих уст.

Журналисты, писатели, священнослужители рассказывали северянам об ужасах рабства и о миссии американского народа – скинуть оковы с угнетенных. Грядущая война приобретала едва ли не религиозный характер. Одним из ее символов стала песня «Тело Джона Брауна», воспевавшая лидера восстания 1856–1858 гг. в Канзасе, который боролся с рабством, убивая всех, кого он подозревал в симпатии к рабовладельческому строю. В конечном итоге армия разгромила его сопротивление, а сам Браун, которого южане считали маньяком, был повешен. Однако на Севере он стал героем-мучеником, перед которым меркли заслуги святых прежних столетий. «Джон Браун лежит в сырой могиле, но дух его шествует по земле, – пелось в песне. – Он ушел, чтобы стать солдатом в армии Господа» [134]134
  PBS. History of John Brown's Body.


[Закрыть].

Уже после начала Гражданской войны на мотив «Тела Джона Брауна» возникла еще более популярная песня – «Боевой гимн Республики». В ней армию освободителей вел уже сам Иисус Христос, который заносил свой «ужасный быстрый меч» над головами противников. «Если Он умер за то, чтобы сделать людей святыми, – пелось в “Боевом гимне”, – давай же умрем за то, чтобы сделать их свободными». Припев гласил: «Слава, слава, аллилуйя! Наш Господь шествует вперед».

Между тем в самих южных штатах противников рабства становилось все больше. Многие лидеры Конфедерации, включая легендарного главнокомандующего Роберта Ли, ненавидели этот институт, вынашивали планы его ликвидации и нередко отпускали своих рабов на волю. В то же время в армии северян можно было встретить генералов, владевших рабами. Что же касается мифа о том, что армия южан была «рабовладельческой», то он не выдерживает никакой критики. Конфедераты шутили, что у большинства из них есть лишь по два раба – левая и правая руки.

Однако для федерального правительства вопрос рабства все-таки стоял на втором месте. В одном из интервью в 1862 г. Авраам Линкольн заметил: «Моей высшей целью в этой борьбе является сохранение союза, не сохранение или уничтожение рабства. Если бы я смог спасти союз, не освободив ни одного раба, я бы сделал это, и если бы я мог спасти его, освободив всех рабов, я бы сделал это, и если бы мог спасти его, освободив одних рабов, а других не освободив, я бы сделал это. Что я предпринимаю в вопросе рабства и для цветной расы, я делаю потому, что верю, это поможет сохранить союз»[135]135
  Интервью газете «Нью-Йорк Трибюн», 1862.


[Закрыть].

В середине июня 1861 г. 30-тысячная армия северян выступила на Ричмонд под командованием Ирвинга Мак-Дауэлла – посредственного военного, спешно произведенного из майоров в бригадные генералы по протекции влиятельных друзей в Вашингтоне. Он осознавал, насколько безнадежное задание ему поручено, с горечью наблюдая, как вверенная ему армия разваливается прямо на марше, а солдаты разбредаются вдоль дороги для сбора ягод. За армией из Вашингтона спешили экипажи с представителями высшего света и множество журналистов. Всем им не терпелось увидеть, как доблестная армия расправится с мятежниками.

Нужно отдать должное Мак-Дауэллу: не будучи выдающимся полководцем, он приложил много усилий, чтобы убедить правительство дать ему время хотя бы обучить солдат слаженно двигаться в боевом порядке и правильно вести огонь. Однако Линкольн не дал отсрочки, так как на него давили «ястребы», общество и, самое главное, трехмесячные контракты уже истекали. Даже опытный Скотт не стал возражать.

21 июля состоялось сражение у ручья Булл-Ран. Федеральная армия потерпела сокрушительное поражение, не выдержав даже минимальных потерь, и в беспорядочном бегстве устремилась обратно к Вашингтону, сминая на своем пути многочисленных свидетелей неудавшегося триумфа. Вскоре сам Линкольн мог наблюдать, как все столичные трактиры заполонили беглецы из «трехмесячной армии», сеявшие панику и смятение. Теперь уже в самом Вашингтоне с тревогой ожидали мятежников. Военный министр Эдвин Стэнтон (1814–1869) писал: «Захват Вашингтона выглядит неизбежным <.> поражение, бегство и деморализация кажутся полными»[136]136
  Маль К.М. Гражданская война в США 1861–1865. – М.: ACT; Минск: Харвест, 2002.


[Закрыть]. Впрочем, конфедераты даже при желании не могли решиться на штурм хорошо защищенной фортами федеральной столицы. Они и сами были недостаточно подготовлены и организованы для решительных действий.

Потери в первой крупной стычке кажутся достаточно незначительными для сражения такого масштаба – 460 убитых у северян (а также около 1300 пленных) и 387 убитых у южан. Однако для скромной военной истории американского государства это была кровопролитная битва, которая вскоре померкла на фоне новых сражений.

Военному руководству в Вашингтоне стало ясно, что нужно готовиться к долгой войне, для чего требовалась соответствующая армия. Этой задачей занялся Джордж Мак-Клеллан. На протяжении десятилетий историки спорят о качествах Мак-Клеллана как военачальника, упрекая его в излишней осторожности и нерешительности на поле боя, вследствие чего он так и не смог прославить себя решительной победой. Однако бесспорно, что он был в высшей степени талантливым организатором, который преподнес Линкольну лучшую армию из всех, какие можно было ожидать в непростых условиях второй половины 1861 г.

В начавшейся войне американцы в очередной раз с радостью ухватились за миф о героях-волонтерах, которые одержат победу одним энтузиазмом. Формированием войск занимались на уровне штатов. Формально руководить этим должны были губернаторы, но они с радостью перекладывали эту обязанность на друзей, родственников и просто авантюристов, которые имели определенные связи, средства и ораторские навыки. В результате армию создавали в основном политики, коммерсанты или просто лица с неудовлетворенными амбициями, которые набирали в свои полки кого угодно, а сами с готовностью получали от губернаторов звания вплоть до полковника и всю полноту власти командиров.

Новые полковники назначали своих офицеров. Часть офицеров солдаты избирали сами. Если учесть, что довоенная армия США насчитывала около 13 тыс. человек, то становится очевидным, что кадровых офицеров катастрофически не хватало. Те из них, кто смог обратить на себя внимание власти и сформировать собственные части, быстро становились из майоров, капитанов и лейтенантов генералами. Другие же слишком пугали своим опытом и компетентностью, вследствие чего провели всю войну в невысоких званиях.

Огромную популярность военный мундир приобрел среди вашингтонских политиков. Генералами становились сенаторы, конгрессмены, редакторы газет, представители бизнеса и просто знаменитости. Раздача генеральских эполетов была для Линкольна дешевым способом заручиться лояльностью тех или иных политических сил. Дороже эта практика обходилась солдатам, которые тысячами гибли вследствие некомпетентности и коррумпированности новоявленных генералов. Большинство из них имели смутные представления даже об основах военного дела. Разумеется, никто из «генералов-политиканов», как их называли в армии, не пользовался авторитетом среди подчиненных. Высокие чины получали и дети влиятельных граждан. В рядах федеральных войск было немало 20-летних полковников и 25-летних генералов.

Качество рядового состава также далеко не всегда было на высоте. После начала призыва волонтеров в армию хлынуло огромное количество мошенников – «премиальных прыгунов». Получив премию за поступление на службу, они дезертировали и направлялись к новому пункту вербовки. Многие проделывали это по нескольку десятков раз.

Значительную часть новобранцев составляли подростки, которые записывались в армию в поисках романтики, зачастую сбегая из дома. Нужно сказать, что недостатка в театральных эффектах в новой армии не было: стремясь завлечь как можно больше любопытных, творцы новых рот и полков наперебой заказывали новую яркую форму и придумывали самые невероятные названия, подобно «Превосходной бригаде» или сформированному из нью-йоркских пожарных полку «Огненных зуавов», разбежавшемуся при Булл-Ране.

Наконец, огромную роль в формировании новой армии сыграли наиболее обездоленные слои общества, для которых набор в войска представлял собой единственную возможность избежать голода и нищеты. В ряды новобранцев попадало много эмигрантов, которые приехали в США в поисках лучшей жизни и, не найдя ее, были вынуждены записаться в армию. Ирландцы, которых на Севере считали людьми второго сорта и притесняли всеми возможными способами, стали лучшими солдатами федеральной армии во многом потому, что кроме денежных мотивов они руководствовались идейными соображениями. Бежав из Ирландии, находившейся под властью англичан, они хотели воевать за свободу. Впрочем, по тем же причинам другие ирландцы шли и в армию Конфедерации.

Южное общество, которое северные газеты и книги изображали как аморальное и развращенное, продемонстрировало значительно больше патриотизма и национального единства. Там сразу серьезно подошли к вопросу формирования армии, хотя сперва также вербовались волонтеры. Приток добровольцев оказался таким, что вербовка фактически стала массовым призывом. Оставаться в стороне было затруднительно хотя бы потому, что южанки развернули целую кампанию, клеймя позором тех, кто не пожелал поступить на службу. Для патриархального южного общества это был очень сильный довод.

Влиятельные и богатые уроженцы того или иного штата, как правило, брали на себя руководящую роль при вербовке, однако большинство из них отказывалось от высоких постов в армии, ссылаясь на свою некомпетентность в военном деле. В то же время немало аристократов и их детей служили в качестве рядовых солдат и воевали плечом к плечу с теми, кто работал на их ферме батраками и чернорабочими.

Таким образом, «аморальное общество рабовладельцев» продемонстрировало большую приверженность демократическим принципам, чем «свободные» северные штаты. Хотя по-иному вряд ли удалось бы набрать серьезную армию. В отличие от 22-миллионного севера на юге проживало лишь 9 миллионов человек, причем около трети составляли рабы. Многие невольники добровольно отправлялись в армию вслед за хозяевами, не только выполняя функции денщиков, но и зачастую сражаясь вместе с ними и демонстрируя настоящие чудеса самопожертвования.

Мак-Клеллан смог в достаточно короткое время из массы пестрых полков, навербованных разного рода «предпринимателями», создать более или менее боеспособную и организованную армию численностью около 100 тыс. человек. Он придал войскам известное единообразие, обучил их выполнять сложные маневры, а также заменил многих некомпетентных офицеров и генералов. Чего не смог сделать генерал, так это организовать эффективную штабную службу. Но это было едва ли решаемой задачей, поскольку американские военные не имели опыта управления многотысячными армиями.

Еще одним недостатком, который был в равной степени присущ обеим сторонам, являлось устаревшее тактическое мышление. Несмотря на качественное образование в Вест-Пойнте, основой преподавания военного искусства оставались наполеоновские войны с их культом плотных и глубоких построений, призванных подвести бой к кульминации в виде решительной, нередко штыковой атаки. И хотя к 1861 г. не было изобретено пулеметов, а многозарядные винтовки оставались дорогими и сложными в производстве, ряд инноваций, таких как пуля Минье, позволявшая кратно ускорить процесс заряжания с дула нарезного оружия, резко усилил огневую мощь пехоты, дав обороняющимся огромное преимущество. В этих условиях слепое потакание наполеоновской тактике могло привести лишь к колоссальным потерям.

На первых порах указанные недостатки компенсировались небывало высоким духом федеральных войск. Во многом это стало возможным благодаря самой фигуре Мак-Клеллана, перед которым солдаты испытывали едва ли не священный трепет. Его назначение на пост главнокомандующего вызвало всенародное ликование. Параллельно генерал командовал главной военной силой США – Потомакской армией, названной в честь реки, на которой стоит Вашингтон. Именно она должна была взять Ричмонд.

Однако на поле боя Мак-Клеллан проявил себя не столь блестяще. Как и многие из американских профессиональных военных той эпохи, он разрабатывал превосходные планы, но осуществить их был не в силах. Его главным недостатком была запредельная переоценка сил противника, чему способствовала разведка северян. Ее возглавил не военный, а частный детектив Алан Пинкертон – бывший бочар, который незадолго до этого якобы спас Линкольна от покушения. Пинкертон сослужил плохую службу Потомакской армии, постоянно преувеличивая численность войск противника в полтора-два раза.

Во главе армии Конфедерации, действовавшей против Потомакской армии, стоял талантливый военачальник Роберт Эдвард Ли. Незадолго до начала войны тогда еще полковника Ли вызывали в Вашингтон, предлагая именно ему возглавить 75-тысячную армию Линкольна. Будучи истинным патриотом своего родного штата Вирджинии, полковник отказал президенту, который через считанные дни станет в его глазах главой иностранного государства-агрессора. Роберту Ли суждено было стать величайшим полководцем Гражданской войны и настоящим кумиром Конфедерации и ее солдат.

Президент Линкольн, чей военный опыт ограничивался номинальным участием в милиции штата Иллинойс, считал себя стратегом, имевшим право вмешиваться в непосредственное руководство армией. В отличие от него президент КША Джефферсон Дэвис сознательно дистанцировался от непосредственного руководства вооруженными силами, несмотря на то, что Дэвис был кадровым военным, который четыре года занимал пост военного министра США (вспомним его роль в Мексиканской войне). Вместо грубого вмешательства в дела армии он предпочел назначить лидера, который мог повести за собой солдат. Такой фигурой и стал Роберт Ли. Этот генерал, получивший в начале войны пост командующего Вирджинской армией, верно служил Конфедерации до последнего выстрела. В это же время Линкольн лихорадочно менял командующих, внимательно следя не столько за их военными успехами, сколько за политическими амбициями. Президент не раз высказывал опасение, что удачливый генерал легко сможет стать диктатором[137]137
  Lincoln as Commander in Chief. Smithsonian, 2009.


[Закрыть].

Дэвис же нашел в себе силы довериться одному командующему, дав ему свободу подбирать для себя тех генералов, которые действительно представляли ценность. В подчинении у Ли находилась целая плеяда блестящих военачальников, стоявших на голову выше противников с Севера. Этот подход дал свои плоды – победы не заставили себя ждать.

Часть армии северян, переправленная Мак-Клелланом морем, высадилась в непосредственной близости у Ричмонда. В течение нескольких дней столица Конфедерации была в опасности, однако генералу Ли удалось в серии боев, известных как Семидневная битва (25 июня – 1 июля 1862), остановить федеральные войска и заставить их погрузиться обратно на суда.

Одновременно к Ричмонду двинулась еще одна федеральная армия во главе с Джоном Поупом. Если Мак-Клеллана лишь удалось остановить, то Поупа генерал Ли смог полностью разбить, причем это произошло у того же ручья Булл-Ран (28–30 августа 1862).

Эта кампания демонстрирует огромный недостаток военного руководства США – неумение скоординировать действия и нанести согласованные по времени и месту удары. В то время как Ли даже в самом благоприятном варианте мог стянуть к месту битвы не более 100 тыс. (а фактически около 75 тыс.) человек, то северяне могли с легкостью сосредоточить против него армию в 150200 тыс. солдат. Однако Линкольн не мог противиться нажиму многочисленных политических партнеров, которые предлагали конкурирующие планы действий и генералов на ключевые командные посты, вследствие чего президент предпочитал «диверсифицировать риск», поручая различным генералам разные задания. В результате Ли и другие командующие-конфедераты, не имея даже возможности собрать сопоставимые по численности силы, могли бить противников поодиночке.

Вскоре после второго Булл-Рана Роберт Ли решил сам нанести удар и вторгнуться в Мэриленд, в сердце которого находятся федеральный округ Колумбия и Вашингтон. Однако одну из копий его приказа № 191, содержащего детали плана, потерял штабной офицер. Таким образом, Мак-Клеллану стал известен замысел противника. Противоборствующие армии встретились у небольшого города Шарпсберг в Мэриленде. Но федеральная армия действовала нерешительно и хаотично, не добившись большого успеха. Эта битва, более известная как сражение на Энтитеме, по названию протекавшего рядом ручья, стала самым кровопролитным днем в американской истории. Федеральная армия потеряла более 2 тыс. человек, конфедераты – более 1,5 тыс.

Несмотря на потери, Север торжествовал. Мак-Клеллану удалось остановить «вторжение» южан. В реальности это было явное поражение, поскольку федеральные силы упустили блестящую возможность наголову разбить противника. Понимал это и Линкольн, который 5 ноября освободил генерала от руководства Потомакской армией. Еще ранее Мак-Клеллан был лишен поста главнокомандующего, так как президент начал осознавать невозможность совместить в одной фигуре сразу несколько ключевых военных ролей.

Если самые громкие события Гражданской войны происходили на востоке, то судьба всего конфликта решалась на западе, где текла Миссисипи – ключевая транспортная артерия США, находившаяся под контролем Конфедерации. Река разрезала территорию надвое и могла бы стать для северян идеальной дорогой в сердце территорий противника. Подобный образ действий вполне укладывался в логику «Анаконды». Первым шагом на пути к осуществлению этого замысла стало взятие северянами в конце 1861 г. Нового Орлеана, что позволило заблокировать Миссисипи в ее устье. Однако основное течение реки защищала сеть мощных фортов и крепостей, без уничтожения которых невозможно было выиграть войну. За решение этой задачи взялся генерал Улисс Грант[138]138
  Грант часто считается вторым после Линкольна героем Гражданской войны (со стороны Союза). Однако его довоенную карьеру вряд ли можно назвать выдающейся. Участник войны с Мексикой, вышедший в отставку в капитанском чине, он успел поторговать конской упряжью, разориться и к началу войны медленно спивался. Приняв деятельное участие в формировании войск в родном для Линкольна штате Иллинойс (он набрал более двух десятков полков), Грант получил генеральское звание и отправился со своими солдатами на запад, где взял штурмом несколько укрепленных пунктов конфедератов и смог привлечь к себе внимание президента.


[Закрыть], который не только смог захватить ряд стратегически важных укреплений конфедератов, но и выиграл весной 1862 г. крупное сражении при Шайло (фактически впервые с начала войны конфедератов удалось разгромить в поле).

Пока на западе восходила звезда Гранта, на восточном театре Вашингтон продолжал менять командующих Потомакской армией, которые терпели всё новые поражения. В декабре 1862 г. под началом Эмброуза Бернсайда армия была втянута в бессмысленное, кровавое и заведомо безнадежное сражение при Фредериксберге[139]139
  Несмотря на численное превосходство, федеральным солдатам не удалось даже дойти до первой линии обороны южан. Вскоре поле боя было усеяно таким количеством убитых и раненых, что новым федеральным частям, выдвигавшимся в атаку, было трудно идти вперед, сохраняя строй. Большинство из убитых северян не успевали сделать ни единого выстрела. Исключительную храбрость показала Ирландская бригада генерала Мигера. Ирландцы, которых «настоящие американцы» считали людьми второго сорта, немногим лучше чернокожих, продвинулись дальше других подразделений, но и они были остановлены и откатились с ужасающими потерями. По жестокому совпадению, свойственному Гражданской войне, с другой стороны фронта огонь по ним вели их соотечественники – уроженцы Ирландии, воевавшие на стороне Конфедерации. Очевидцы вспоминали, как последние не могли сдержать слез при виде идущих на верную смерть земляков, продолжая, однако, вести по ним убийственный огонь. За несколько часов северяне понесли чудовищные потери и были деморализованы. Осознав масштабы поражения, генерал Бернсайд пришел в оцепенение, но не нашел в себе сил отменить своих приказов идти в атаку. Пока командующий пытался прийти в себя, новые дивизии продолжали самоубийственные атаки. Большинство генералов просто проигнорировали приказы Бернсайда.


[Закрыть], после которого боевой дух северян упал до низшей точки (более 40 тыс. солдат и офицеров числились в «незаконных отпусках», то есть дезертировали). В такой тяжелой обстановке близился к завершению третий год президентского срока Линкольна, который успел убедиться в своей беспомощности в качестве верховного главнокомандующего. Впервые с начала войны на Севере обозначились трудности с набором волонтеров. Кроме того, осложнилась международная ситуация: появились признаки того, что Лондон начинает склоняться в пользу Конфедерации, с которой его связывали тесные торговые отношения.

Генерал Дж. Хукер, сменивший Бернсайда в начале 1863 г. и отличившийся в предыдущих операциях, также не смог переломить ситуацию в пользу Вашингтона. Он потерпел неудачу в местности под названием Глушь (так называется густо поросшая лесом, труднопроходимая территория на севере штата Вирджиния). Длившееся с 30 апреля по 5 мая сражение в Глуши (известно также как битва у Чанселорсвилля) стало подлинным триумфом Роберта Ли. Уступая противнику более чем в два раза, командующий Вирджинской армией, вопреки любым разумным соображениям, не только отказался от обороны, но и разделил армию, нанеся удары с разных направлений.

Эта блестящая победа возродила планы по вторжению на территорию северных штатов. Материальные и человеческие ресурсы Конфедерации были на грани истощения. Если Север, несмотря на череду поражений, мог обеспечивать солдатам комфортные условия, включая теплое обмундирование и превосходный паек, то рядовые конфедераты еще с начала войны представляли собой печальное зрелище – оборванные голодные солдаты, многие из которых маршировали босиком. Одна из жительниц Севера, увидев армию южан на марше, удивилась, что эти люди вообще могут совершать пешие переходы, не говоря о самих боях. Поэтому командующий Вирджинской армией был заинтересован в том, чтобы решительным ударом поставить точку, принудив Вашингтон заключить мир и тем самым признать КША в качестве суверенного государства. Генерал прекрасно понимал, что Соединенным Штатам для победы нужно победить, а Конфедерации – не проиграть. Удачный момент для решающего усилия настал после Глуши.